ПЕТРОВИЧ ВЛАДИМИР - ТРЕТЬЕ МЕСТО В ДВАДЦАТЬ ВТОРОМ КОНКУРСЕ ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
Яркие бесстрастные звезды равнодушно смотрели на мир, где далеко под ними рождались и умирали, как звезды похожие друг на друга и такие же разные люди. Они строили и разрушали, любили и ненавидели, и им некогда было смотреть на небо.
Лишь иногда седой, заплеванный волнами моряк запрокидывал голову, искал в мерцающей неразберихе свою путеводную звезду и еще крепче сжимал штурвал огромными просмоленными ладонями. Да еще влюбленные изредка давали им длинные красивые имена, не зная, что все звезды давным-давно названы.
И только вот уже много лет, из ночи в ночь, звезды видели одного и того же человека с его огромной нескладной трубой – телескопом. Звезды знали, что он ищет среди них свою, ту, которую все остальные люди искали на земле. И не было ночи, чтобы они, звезды и человек, доверчиво не всматривались друг в друга. Но звезды бесконечны, а жизнь коротка, так коротка, что непонятно, как в нее можно вместить все радости и беды, удачи и разочарования и еще – звезды.
И человек торопился. Он был стар и, как все немало повидавшие на своем веку, знал, что миром повелевают не жестокость и несправедливость. Звезды часто слышали как он, любуясь ими, повторял: «Нет, бесконечным и бесконечно красивым может управлять только Красота, только Гармония». И он улыбался звездам и тому, что привык рассуждать вслух: «Все в мире гармонично: и смена дня и ночи, и смена времен года. Красив и осенний лист и почка, из которой он должен появиться. А человек? А его лицо? Можно ли к нему что-либо добавить? Да, всем в мире от муравья до звезд управляет Гармония. И только потому ты должна где-то быть, моя звезда. Одной тебя не хватает для законченности всего мира. Ты должна быть…»»
Спешили дни, полные надежд, и ночи, полные разочарований. Все меньше оставалось квадратиков неба, в которые еще не заглядывал его телескоп. И все тусклее и тусклее светились вечные звезды, те звезды, которые еще недавно разноцветными кострами полыхали над ним. И человек понимал, что виной всему не звезды и не линзы телескопа, а старость, беспощадная старость…
Вот и сейчас началась только вторая стража, а глаза уже заволакивает полупрозрачной пеленой. И человек подумал, что очень скоро, может быть раньше, чем он умрет или найдет свою звезду, он перестанет видеть небо. Он закрыл глаза, давая им отдохнуть. Это помогало, но сейчас, очень долго просидев с закрытыми глазами, он так и не успел досмотреть последний квадратик неба. Звезды расплылись, слились в одну, и где-то в этом пульсирующем пятне была и его звезда. Ему оставалось еще раз, один только раз взглянуть на небо.
Он снова закрыл глаза и, вдруг понял, что сейчас наступит самый последний миг, в который он будет видеть…
А рядом, обнимая его всеми запахами и звуками весны, вздыхала спящая земля. Где-то за его хижиной, под самой городской стеной робко журчал в темноте ручей. Там, в полусгнившей избушке, жила женщина, которая не захотела разделить его любовь со звездами.
Там было то окно, к которому его неудержимо тянуло. В эту ночь оно не могло не светиться.
Переходя ручей, он упал, ударился, но не открыл глаз. И, наконец, пошарив рукой в воздухе, он нащупал резной наличник окна.
Стараясь остановить бешено бьющееся сердце, он открыл глаза…
В теплом трепетном свете лучины замерли над вязанием руки старой седой женщины. Лицо ее с грустной улыбкой беззубого рта, с морщинами под красными воспаленными веками без ресниц, было прекрасно. Разве может быть иным человеческое лицо!
Зазвенели выпавшие спицы, но человек этого уже не слышал. Он, держась за наличник, медленно сползал на зеленую пробуждающуюся землю, а в незрячие глаза его смотрела та звезда, которую ему так и не удалось найти.