Жаба

(святочный рассказ)


Леопольд Юрьевич Фирмин сидел в салоне своего бронированного шестисотого мерседеса и довольно поглядывал в окно: всю ночь шёл снег, и в голубой дымке утра приятно было ласкать взглядом эти белоснежные пушистые перины. Личный его водитель Костя из-за появившихся в их карельском городе пробок вёз обходными путями, но не по дворам: хозяин не какая-нибудь мелкая сошка, а один из финансовых воротил города. Фирмин, моложавый, выше среднего роста крупный холёный мужчина, как он любил сам про себя говорить, в расцвете сил, ехал к себе в офис на встречу с партнёрами по бизнесу.
- Впрочем, какие они мне партнёры, - думал Фирмин, - так, терплю их. – Леопольд Юрьевич предвкушал рождественские каникулы. Он уже заказал билеты, оплатил проживание в чудесном маленьком дворце моднейшего зимнего курорта Италии. И теперь в его воображении нет-нет да вырисовывались контуры VIP-избушки в Madonna Di Campiglio, окруженной тёмными елями и альпийскими цветами, озарённой солнцем или луной в зависимости от времени суток… Словом, нормальный высокогорный отель ‘Perla’, построенный в самом центре заповедника и потому прозванный «лесной избушкой». – Правда, президент говорил о временном воздержании от подобных поездок, но об этом Фирмин знать не хотел. Чиновники пусть выслуживаются. Их учили на задних-то ходить, - Фирмин со злорадством вспомнил, как один знакомый депутат жаловался: не пускают, мол, деньги с шиком тратить, кризис потому что. – Власть, власть, рвутся к ней, а, по сути, лакеи. Ведь, что такое исполнительская власть?
В мысли Фирмина ворвался скрежет тормозов: автомобиль занесло, и раздался удар.
- Бампером задел за что-то, - появилась запоздалая мысль в голове у Фирмина, - вот с… - и он грязно выругался.
Костя выскочил из автомобиля и присел перед бампером.
- Ну что там, не тяни, - раздражённо рявкнул Фирмин.
- Кошка, наверное, была, - виновато пробормотал Костя.
- Да не жуй ты слова, какая кошка? – терпение Фирмина лопалось.
- А кто её знает, пятно вот есть, - Костя кинулся в салон, достал откуда-то ветошь и стал протирать бампер, - больше ничего тут нет.
- Во что вписался-то? Толком скажи, из тебя каждое слово клещами тянуть приходится. Чего трясёшься, неужели в природе появились неопознанные бегающие объекты?
- Не пойму я, ничего тут нет, - растерянно повторил Костя.
Фирмин брезгливо поморщился.
- Пора менять этого хлюпика. Не зря он мне с самого начала чем-то не понравился, - подумал он про водителя. – Мешок с костями, а не человек. Но пока возил без проблем, было терпимо. Надо распорядиться, чтобы завтра же на его месте был другой, а этого уволить.
Фирмин вышел из машины и посмотрел на бампер. Действительно, было странно, что они во что-то могли здесь врезаться. Ничего не было, кроме пятна на заснеженном тротуаре. Костя перекрестился в испуге.
- Нечего тут руками махать, давай в машину и без задержек чтобы, - резко скомандовал Фирмин, и мерседес полетел дальше.
После совещания секретарь сообщил, что в приёмной дожидается одна женщина по личному вопросу.
Леопольд Юрьевич любил молодых и красивых представительниц женского пола и по улыбке секретаря понял, что посетительница в его вкусе. И когда в кабинет вошла стройная блондинка лет тридцати, глаза Фирмина заблестели довольно.
- Чем могу быть полезен такой очаровательной даме? – Леопольд Юрьевич шагнул навстречу.
- Многим, - загадочно произнесла посетительница, и хозяин кабинета уже стал предвкушать нечто более интимное, но тут выяснилось, что дама – редактор новомодного нашумевшего журнала и что ей надо ни много ни мало, как продаться по-крупному, но не самой, а лишь текстуально.
- Зачем мне ваша бумажная возня? – фыркнул Фирмин, - да я политику без бульварщины всю на корню скупаю. – И уже не глядя на редакторшу, нажал на кнопку вызова секретаря:
- Не пускай её больше.
Редакторша молча повернулась и вышла.
- Вот нахалка, - подумал он ей вслед, - наглости-то набралась: в открытую предлагает продаться... Но, пора и пообедать.
Фирмин вышел из офиса. На улице начинало пуржить.
– Только третий день, как появился снег, а уже такие снегопады и метели, город скоро занесет по крыши, - Фирмин ни с того, ни с сего разозлился на снег, которого с таким нетерпением в эту зиму ждал весь город.
У Кости был сникший вид.
– Как подстреленный, - с ненавистью взглянул на него Фирмин, - Нет, надо сейчас же связаться с начальником гаража. - Ничего не сказав Косте, Фирмин вышел из машины и вернулся в офис. Прямо из фойе позвонил в гараж и отдал приказ об увольнении Константина с завтрашнего дня.
- С утра было такое хорошее настроение, а сейчас паршиво так, - вдруг промелькнула мысль. Он посмотрел вокруг, увидел наряженную ёлку и вспомнил про рождественские каникулы. - Вот с завтрашнего дня всё будет замечательно. Это будет последний рабочий день, а послезавтра днём я улетаю в Италию. – Фирмин повеселел, направился к выходу, и тут его окликнул высокий темноволосый мужчина с бородой.
- Леопольд Юрьевич! Можно Вас на минутку! – спокойно произнёс незнакомец.
- Но не больше, - Фирмин не любил таких неожиданных встреч с посторонними, а отказывать, не выслушав, тоже было не с руки.
- Вы знаете, что в нашем районе идет строительство храма святителя Пантелеймона? – спросил мужчина.
Фирмин утвердительно кивнул головой, хотя об этом и знать не знал.
- Я священник этого храма, отец Александр, - представился мужчина, - нам пожертвовали деньги на строительство питерские бизнесмены, но их не хватило. Вы не поможете средствами? Святой Пантелеймон целитель не оставляет в болезнях помогающим церкви.
- У меня все здоровы, - отрезал Фирмин, - извините, я спешу, - и вышел из офиса.
- Попрошайки, всё вам дай и дай, - он продолжал мысленно разговаривать со священником, - прикрываются красивыми словами и живут всю жизнь за чужой счет. Только вот не понимаю, почему этот счёт должен быть мой? Я сам всё зарабатывал, собственным трудом, - Фирмин уже забыл про самого первого партнера, доверявшего ему во всём, и которого он нагло обманывал, а когда тот разорился, то Фирмин не дал ему ни рубля, хотя партнёр обещал вернуть долг быстро и с большими процентами. Да и с остальными деловыми своими коллегами он не церемонился.
- Вези в центральный, - бросил отрывисто Фирмин. Машина мягко оторвалась от тротуара и поплыла в белоснежном облаке не прекращающегося с утра снегопада. Фирмин любил бывать в своём центральном магазине: там весь персонал считал его благодетелем и волшебником. Они выстраивались, встречая его, в две шеренги. От такого почтения у Фирмина моментально наступало умиротворение. Так было и на этот раз. Потом Фирмин вернулся в офис и через пару часов забыл о своих посетителях.
- Ещё один день в плюсе, - довольно думал он вечером, выходя из офиса и садясь в машину.
- Леопольд Юрьевич, не увольняйте меня, - Костя заговорил неожиданно. Фирмин вздрогнул, потому что уже вычеркнул его из списка. – У меня сын больной. Ему нужно делать операцию на сердце, а она очень дорогая. Я хотел просить у Вас годовую зарплату вперед.
- Что? Давай, не отвлекайся от дороги, - вспылил Фирмин, - целый день сплошные попрошайки.
- Леопольд Юрьевич, врачи вчера сказали, что нужно срочно делать, больше нельзя ждать, - Костя словно не слышал начальника.
- Нет, это невозможно, это сплошная достача, - бушевало всё у Фирмина, - правильно я решил не медлить ни дня: давно уже нужно было его уволить. Он же меня угробит на дороге: думает о чем угодно, только не о работе!
Когда мерседес подъехал к дому, Фирмин твёрдо сказал Косте:
- Работать надо лучше, не уволил бы. На кого ты сегодня утром наехал? На судьбу свою и наехал, - сказал и вышел.
Ночью Фирмин проснулся от боли. Ему приснился странный сон, будто на груди сидит огромная противная жаба, которая так сдавливала грудную клетку, что Фирмин чуть не задохнулся. Он испугался и разбудил жену. Алла пошла в ванну, открыла аптечку и крикнула:
- А что тебе дать-то? Какое лекарство?
Фирмин и сам не знал, что ему могло бы помочь.
- Неси всю аптечку, сейчас решим, - ответил он и задумался: с чего бы это с ним могло случиться? В семье у него никто на грудные боли не жаловался. Да и сердце работало, как мотор. В аптечке все лекарства были от желудка и температуры. И Фирмин выпил одну рюмку «Наполеона», что он делал в очень редких случаях.
Когда Фирмину второй раз приснилась жаба, которая была ещё противнее первой, он своим криком напугал жену так, что она ушла спать в гостевую комнату.
Фирмин ворочался: он хотел спать, но боялся заснуть. И тут он вспомнил свой самый изысканный способ приятных сновидений: надо подумать о какой-нибудь красотке, представить её себе во всех ракурсах, и тогда всю ночь он будет блаженствовать в её объятиях. Фирмин так и сделал. Он заснул в сладких предвкушениях, но красотка повернулась к нему лицом, вместо которого была жаба, зловонная, серо-зелёная в пупырышках.
Алла влетела в спальню, проснувшись от жутких воплей мужа. Тот сидел на кровати и пил коньяк прямо из бутылки. Не просто пил, а лил в горло, как в воронку. Вытаращенные глаза его запечатлели ночной кошмар. А когда он стал рассказывать про свой сон, Алла окончательно убедилась, что муж сошёл с ума.
Фирмин больше не ложился спать. Остальные два часа он провел в ванной и кухне.
В семь утра вызвал машину и поехал в больницу к своему знакомому врачу. Тот успокоил:
- Это грудная жаба, angina pectoris, самая распространённая клиническая форма ишемической болезни сердца, может сопровождаться рефлекторными вегетативными расстройствами: бледность кожных покровов, холодный пот, замедление пульса. Смотри, не доведи себя до инфаркта. – Врач выписал нитроглицерин и посоветовал держать под рукой валидол.
- Это сглаз, Костя сглазил, - Фирмин вспомнил вчерашний разговор с уволенным водителем. – Что он там говорил про больное сердце?
День прошёл спокойно, и Фирмин забыл о ночных кошмарах.
А ночью ему опять приснилась жаба.
- Алла, она велела дать просящим, - выпучив от страха глаза, выпалил Фирмин.
- А врач что сказал? – спросила она.
- Да, чушь какую-то, что это грудная жаба, - отмахнулся Фирмин.
- Лео, успокойся. Завтра полетим в Альпы, там всё пройдёт, а сейчас спать. - Алла сказала жёстко, Фирмин знал эти нотки в голосе жены, теперь лучше молчать и делать то, что она сказала.


***
В аэропорту на регистрации миленькая блондинка покрутила паспорт, заманчиво улыбнулась и попросила минуточку подождать. Рядом с такой дивой Фирмин был согласен ждать вечность, но не прошло и минуты, как к нему подошли два охранника и попросили пройти с ними.
- Что-то не так? – встревожился Фирмин.
- Сейчас разберёмся во всём, - миролюбиво проговорил один охранник, и Фирмин успокоился.
В комнате милиции Фирмина посадили за стол, положили перед ним лист бумаги и ручку и попросили написать объяснение, каким образом в его руки попал паспорт гражданина Леопольда Юрьевича Фирмина.
Фирмин опешил:
- Мне в паспортном столе его выдали, - пробормотал он.
- В каком?
- В нашем, на Урицкого, – ответил Фирмин.
- Кто, когда и при каких обстоятельствах, - заученно произнёс охранник.
Фирмин на минуту потерял дар речи и вдруг закричал истерично: - Это мой паспорт!!! Мой!
- Гражданин, вы на себя когда последний раз в зеркало-то смотрели? – усмехнулся охранник.
- Да как вы смеете! – опять закричал Фирмин. - Это жена, ведьма, подсыпала что-то, наверное, в кофе, поэтому я сам на себя не похож. - В кармане пальто Фирмина зазвенел мобильник.
- Вот она, на ловца и зверь, - Фирмин увидел, что вызов от жены, - что, твоя работа?
- Лео, ты где? – раздался встревоженный голос жены.
- В Караганде, - зло процедил Фирмин и добавил, - в кутузке, как ты и хотела.
- Ладно, ты там разбирайся со своими проблемами, а мы с сыном улетаем. Уже посадка прошла. И если ты к нам не прилетишь до Нового года, подаю на развод. – Алла бросила трубку.
Перед Фирминым появилось круглое зеркало, которое второй охранник принес из соседней комнаты. В зеркале Фирмин увидел жабу. Ту самую, которая снилась ему по ночам. Он зажмурил глаза, открыл опять: но перед ним была пара выпуклых глаз, торчащих нагло на пупырчатой серо-зелёной коже. Куда девалась его блестяще побритая бело-розовая кожа, Фирмин не понимал.
- Жаба, - пробормотал испуганно он, - сначала снилась, как она сидит на груди, теперь на лицо перебралась, зараза такая.
- Что с этим теперь делать? – Фирмин услышал, как разговаривают охранники.
- А, пусть с ним врачи разбираются, - ответил один другому.
- Я был вчера у доктора, - возмутился Фирмин.
- И что? – поинтересовался охранник.
- Жаба у меня, - начал объяснять Фирмин, но охранник махнул на него рукой и понимающе переглянулся с напарником.
Через час ничего не соображающий Фирмин оказался в психбольнице. Его поместили в палате под кличкой «Жаба», скрученного в смирительную рубашку.
Этой ночью Фирмину было некому рассказывать о своих кошмарах. А на каждый его вопль прибегал санитар и колотил резиновой дубинкой.
Следующие ночи Фирмин уже не помнил. Ему казалось, что это какой-то кошмарный сон, который вышел за рамки и перешел в явь. Таблетки, которые Фирмину давали в каком-то невероятно большом количестве, перемежая их с уколами, почему-то не помогали избавиться от кошмара. Жаба продолжала сниться. Однажды жаба приснилась в облике жены и сказала ему, чтобы он возвращался домой.
- Как я уйду отсюда? – удивился Фирмин.
- Сегодня уколов не будет, - сказала жаба, - а таблетки не глотай, просто подержи под языком и выплюни в умывальник.
А утром не пришли делать обычный укол, и Фирмин вспомнил предсказание жабы.
Вечером, когда все улеглись по кроватям, Фирмин забрался на подоконник и развязал рукава смирительной рубашки, просунув в узел ручку от оконной рамы. Он закатал рукава рубахи и выглянул на улицу. Там плавно падал снег.
- Это хорошо, следы заметёт, - обрадовался Фирмин, но тут же сник: - Только сумасшедший пойдёт зимой на улицу в одном нижнем белье и тапочках, - подумал он, - но даже если это и так, стоило добраться до дома, чтобы убедиться, что он – это он, Фирмин Леопольд Юрьевич, а не… - Фирмин вздрогнул от отвращения, - а не мерзкая жаба.
Со второго этажа прыгать было близко, Фирмин попал в сугроб, заблаговременно держа тапки в руках, - как от любовницы убегаю, - вдруг мелькнуло в голове, и Фирмин непроизвольно осклабился. Он отряхнулся, надел обувь и рысцой потрусил по ночному заснеженному городу. Фирмин бежал вдоль домов, дрожа от холода. Он никак не мог вспомнить, когда была такая морозная зима, и мечтал добраться хотя бы до гаража, в котором у него был обогреватель, и можно дожить до приезда Аллы.
- Алла пригрозила разводом, если я не приеду, - вспомнил вдруг он, - Какой сегодня день? То есть ночь? – Фирмин сбился со счету.
В гараж он попал легко: там был установлен электронный сторож, код которого Фирмин знал наизусть. Укутавшись в плед, найденный в гараже, Фирмин рассматривал календарь на стене, но не мог понять, какое именно сегодня число, и вдруг вспомнил, что в бардачке машины у него запасные ключи от квартиры. Он открыл потайной шкаф-сейф в стене гаража, где лежал ключ от мерседеса и... через некоторое время крепко спал в своей постели, вымытый и выбритый.
В два часа ночи Фирмин проснулся оттого, что ему опять приснилась жаба. Он вскочил с кровати, весь бледный, покрытый мелкими бисеринками пота. Фирмину было страшно: жаба сказала, что он навсегда превратится в жабу, если не найдёт троих, которых обидел, и не попросит у них прощения до наступления Рождества.
– А когда Рождество? – Чтобы узнать, какой сегодня день, Фирмин включил компьютер. На экране сбоку появилась шкала времени и дата: 3 часа 13 минут 6 января. У него был только один день, даже меньше, потому что Рождество начиналось в полночь.
- Эта, редакторша, которая денег просила, а потом снилась с лицом жабы, вот ей нужно дать денег, тогда она простит. Это будет первая, - лихорадочно копался в своей памяти Фирмин. – Но как её найти?
Он набрал номер секретаря, телефон оказался отключен.
- Наверное, отдыхает где-нибудь, - с досадой подумал Фирмин и начал копаться в своих документах, пытаясь отыскать хоть какую-нибудь информацию о просящих. Записей не было, только в файлах фирмы обнаружил приказ об увольнении Кости. – Так, вспомнил, Костя! Второй! Надо звонить ему! – Но телефона бывшего водителя Фирмин тоже не нашёл. – Позвоню в больницу, – решил Фирмин и стал набирать одну справочную службу за другой.
Под утро в одной из больниц Фирмину сообщили, что Костин пятилетний сын умер прошлой ночью в реанимации, сердце остановилось. До операции он не дожил. Деньги не нужны. Нет больше ребёнка... Фирмин сидел на кушетке возле телефона, растерянный и расстроенный, не зная, что делать дальше. Но из зеркала на него взглянула жабья пупырчатая рожа, и Фирмин опять вспомнил про редакторшу.
- Сколько у нас журналов в городе? – Фирмин вернулся к компьютеру и запустил поисковую систему. Google выдал несколько наименований. Телефоны журналов не отвечали. – Кто же сейчас работает? – спохватился Фирмин, - сейчас у всех Рождественские каникулы. Но тогда, - в груди у Фирмина похолодело, - как я смогу найти хоть кого-то? Впрочем, храмы работают. Ах, да, поп приходил, просил денег! Это будет третий. Да, точно, надо идти в храм. Какое-то длинное название, излечивающий, что ли, - попытался вспомнить Фирмин. Google сообщил, что в их городе строится храм святителя Пантелеймона. И Фирмин отправился туда, предварительно отыскав шапку с козырьком, чтобы хоть немного прикрыть пупырчатую рожу. Машину заводить он не стал, потому что права остались вместе с остальными документами в больнице, да если бы они были, то Фирмин сейчас не похож на того Фирмина, который был на фото в правах.
Тротуары были по щиколотку засыпаны снегом, они не чистились, а снег валил и валил. Фирмин брёл по протоптанной в снегу тропке от своего коттеджа к троллейбусной остановке. Обувь Il Gergo с тонкими подошвами не подходила для ходьбы по снегу. А светлое фирменное английское пальто из тонкого кашемира не только не грело, но и выглядело нелепо на человеке с такой отвратительной физиономией. Фирмин вышел на проспект Ленина и огляделся. На улице двадцатиградусный мороз. Нужно купить тёплую куртку и ботинки покрепче: какие-нибудь ботинки, «Саламандру», например.
Продавцы ЦУМа были потрясены, когда покупатель взял с вешалки первую попавшуюся куртку на синтепоне и грубой кожи армейские ботинки фабрики «Парижская коммуна», переоделся в кабинке, где оставил свою одежду, которая стоила раз в сто дороже, чем он купил.
Люди в троллейбусе брезгливо отворачивались от Фирмина. Фирмину было почему-то стыдно, но не за свою пупырчатую физиономию, а из-за того, что сам недавно воротил нос от неопрятных и некрасивых людей.
В храме шла уборка строительного мусора. Священника Фирмин узнал сразу и обратился к нему:
- Вы просили денег, куда и сколько вам их перечислить?
Отец Александр посмотрел добродушно на Фирмина и сказал, что деньги уже достали. К 90-летию республики Правительство оделило средствами.
- Как это вам не нужно? Вы же вечно просите для своего Бога? – опешил Фирмин.
- Это вам нужно отдать Богу, а не Ему у вас взять, - отец Александр улыбнулся Фирмину, будто перед ним был неразумный младенец, а не бизнесмен с жабьим лицом.
Фирмин кинулся на колени и стал умолять отца Александра:
- Спасите меня! Вы видите, что с моим лицом? Видите?
- А что с вашим лицом? – поинтересовался священник.
- Все видят вместо него жабу, а она, жаба, сказала мне, что я таким останусь навсегда, если не помогу троим. А я никого не могу найти, журналы закрыты, и мальчик умер, - Фирмин выпаливал одну проблему за другой, а отец Александр спокойно смотрел на него и внимательно слушал.
- Вижу, что вам нужно помочь, по смятению в душе вашей вижу, - ответил он Фирмину. - Господь милосерд и не отвергает сердцем уничиженных и смиренных. Как мальчика зовут? - Фирмин сказал. – Вот и напишите записочку о упокоении души усопшего младенца и заплатите в лавочку за вечное поминовение его, раз уж так вышло. А вот этому малышу вы еще можете помочь, - и отец Александр показал на объявление, висящее при входе в храм, где с фотографии на Фирмина умоляюще смотрела маленькая девочка. – Тут и адрес указан. Мы им можем позвонить, и они сейчас же подъедут, - предложил священник.
- Было бы хорошо, - обрадовался Фирмин: он понимал, что с таким лицом совершенно не похож не только на бизнесмена, а даже просто на приличного человека.
Через час Фирмин стоял возле банкомата и снимал деньги со своего счёта, а рядом, не веря в то, что уже завтра её малышке сделают операцию, тихо плакала женщина, повторяя одни и те же слова:
- Спасибо Вам, спасибо Вам, родненький Вы наш!
Фирмину было неловко от этих слов, руки у него тряслись, как у хронического алкоголика, и было стыдно смотреть в глаза этой маленькой женщине, которая хотела только одного: чтобы её ребенок жил.
- Надо съездить к Косте, - Фирмину внезапно захотелось, вернуть тот день, когда он уволил Костю. Он бы дал Косте денег, и его сын тоже остался бы жить.
Фирмин вернулся домой, нашёл в компьютере файлы с адресами сотрудников и отправился к Косте. Сначала ехал на троллейбусе, а потом пару кварталов шёл пешком по снежным завалам. Когда он, наконец, добрался до высотки, где жил его водитель, на город опустились сумерки. Фирмин не помнил, когда он видел в последний раз этот тонкий иссиня-голубоватый свет зимнего вечера. Его охватило какое-то щемящее чувство утраты, словно это не он жил свою жизнь, а некто другой существовал под его документами.
Дверь открыла Костина жена. Хотя Фирмин никогда не видел её, он это понял сразу по тёмно-синим кругам под глазами и по тому, как она, узнав, кто он, набросилась на него с криком «Бессердечный! Убийца! Монстр!». Костя появился за спиной жены, молча взял её за плечи, и она тут же сникла, как подстреленная птица. Фирмина охватил ужас. Он понимал, что никогда бы, на месте Кости, не простил. Что делать, он не знал. А Костя вышел из квартиры, закрыл за собой дверь и повернулся к Фирмину. Фирмин боялся взглянуть ему в глаза. Он услышал свой голос со стороны:
- Прости, Костя! Прости меня! В больнице сказали, что твой сын… - Фирмин запнулся, - что ему уже ничем не помочь…
На Костином лице не дрогнуло ни чёрточки. Он смотрел на своего начальника откуда-то издалека, где его уже ничего не беспокоило.
- Леопольд Юрьевич, - негромко произнёс Костя, - спасибо, что пришли. Котьку уже не вернуть, но всё равно спасибо. Вы извините, что в дом не приглашаю. – И Костя открыл дверь в квартиру, собираясь уходить.
- Костя! Ты вернёшься работать ко мне? – неожиданно для себя самого спросил Фирмин.
- Я подумаю, - спокойно ответил Костя и ушёл к себе домой.
Фирмин обессиленно опустился на ступеньки лестничной клетки. Он не ожидал, что Костя его простит. А Костя взял и простил, просто вот так взял и простил.
Больше всего на свете Фирмин боялся сейчас остаться один. И не только потому, что страшила мысль навсегда остаться с жабьим лицом. Это был страх потерянности в огромном мире. И Фирмин опять отправился в храм.
Отца Александра в храме не было, но служка, невзрачный меленький мужчина, без лишних слов завёл Фирмина в какую-то каморку, указал на диванчик и попросил подождать, сказав, что уже скоро батюшка придёт на всенощную.
Фирмин заснул моментально, только прикоснувшись головой к спинке диванчика. Разбудил его отец Александр. Он протянул блюдо с какой-то смесью каши и фруктов.
- Вот, отведай сочива, - отец Александр улыбался светло в бороду, - это ты хорошо сделал.
- Что сделал хорошо? – удивился Фирмин, потому что он ещё ничего не успел рассказать священнику.
- Хорошо сделал, что на службу пришёл, - объяснил отец Александр, - пойдём в храм, уже время. А ты крещёный? – спросил он у Фирмина, выходя из каморки.
- Да, в детстве бабушка крестила, - Фирмин не ожидал даже, что это важно.
- Ну, вот, православный, значит, помолимся вместе, - сказал добродушно отец Александр.
Сначала в храме было тихо. Потом появились нестройные звуки: люди неспешно заходили в храм, подходили к иконам и целовали их. Фирмин смотрел по сторонам с любопытством: это был неведомый ему мир. И тут запели певчие. Голоса их утешали. Фирмин почувствовал, что с утешением приходит ещё и состояние, которое было так привычно в детстве, когда мамин голос одновременно успокаивал и ограждал от всех бед. В груди у Фирмина дрогнуло, он почувствовал на щеках что-то тёплое, прикоснулся: это текли слёзы. Он полез в карман куртки, но платка не оказалось, тогда стал проверять внутренние карманы и нечаянно толкнул женщину, стоящую слева от него.
- Ой, - негромко вскрикнула она. Раздался тихий шлепок, словно что-то мягкое упало на пол.
- Извините, - Фирмин растерялся.
- Да что Вы, что Вы, - женщина улыбнулась ему по-детски. – У Вас что-то упало.
- У меня? - Фирмин ещё больше растерялся. Он посмотрел на пол, но там ничего не было, только темнело влажное пятно, а на сердце почему-то полегчало: то ли оттого, что женщина улыбнулась, то ли оттого, что он попросил прощения, чего не делал с детства. И еще он вдруг понял, что совсем не страшно, что он уже никогда не будет прежним, что у него жабье лицо и что теперь вся жизнь его переменилась. Фирмин даже радовался этим изменениям, словно не терял, а наоборот, приобретал, и приобретал такое, чего не купишь ни за какие деньги.
Певчие пели, голоса уводили куда-то ввысь, и Фирмин уже не понимал, где он и что с ним. Он стоял среди незнакомых ему людей, но ощущал единство не только с ними, а и со всем миром. Когда служба окончилась, отец Александр пригласил Фирмина на рождественскую трапезу. Фирмину не приходилось садиться за стол после молитвенного пения. Да и такой праздничный стол был для него внове. Все улыбались друг другу. Лица у людей светились, и Фирмин невольно улыбался в ответ, и радовался тому, что его зовут просто по имени, как в детстве.
Когда Фирмин вышел из храма, было ещё темно. Небо, усыпанное звёздами, которые на морозе сияли, как волшебные камни, казалось живым: оно дышало, и Фирмин ахнул от невиданной красоты. Он шёл домой, протаптывая тропку в снегу, а слёзы прокладывали свои дорожки по его щекам, но у Фирмина было так спокойно и хорошо на душе, как никогда ещё.
Он зашёл в свой дом, напевая «Рождество Твоё, Христе Боже наш, воссия мирови свет разума, в нем бо звездам служащии звездою учахуся, Тебе кланятися Солнцу Правды и Тебе ведети с высоты востока». Вся обстановка, которая раньше радовала его глаз, сейчас показалась кичливой и отталкивающей. Фирмин включил свет в прихожей и привычно повернулся к двери гардеробной, чтобы повесить внутрь одежду. В зеркальной поверхности двери он увидел своё новое лицо. У Фирмина охолодело в груди. Он стал разглядывать отражение: глаза, да, это его, голубые глаза, но они такие мягкие, тёплые, а он привык к стальному разящему взгляду. Губы, раньше вытянутые в щёлку, выражая недовольство и превосходство, дерзко напухли кармином, - он даже облизал их. И кожа… она была почти прежняя, только отливала вместо розоватого зеленоватым, что делало лицо вытянутее и интеллигентнее, что ли. А всё остальное… Фирмин нашел всё остальное вполне своим прежним. Он смотрел на себя, и его стал разбирать смех, и он хохотал и хохотал, пока, в конце концов, не обессилел и не сполз от смеха по стенке.
- Вот я, здравомыслящий, сорокалетний мужчина. Я не верю ни в какие чудеса, - рассуждал он, вытирая слёзы смеха, - но ведь они, эти чудеса, есть. Ну и как мне теперь жить?
Фирмин разделся, зашёл в гостиную, оглядел её, потом перешёл в кабинет, потом в спальню, сначала свою и жены, затем сына… он обошёл весь дом, но что-то не давало ему покоя. Фирмин набрал по мобильному жену, та не отвечала. Тогда он включил компьютер, написал Алле поздравление с Рождеством, извинился, что не смог прилететь, приписав, что подробности объяснит при встрече, и опять стал слоняться по дому. Фирмин думал о случившемся с ним и понимал, что не может найти этому объяснения. Он вышел в прихожую, взглянул на себя, прямо в глаза, будто там скрывается ответ, потом оделся и вышел на улицу. Уже рассвело, улица была оживлена, а Фирмин шёл, не выбирая пути, всё думая о случившемся с ним.
Он бродил и бродил по ночному городу, открывая для себя его прикровенность и тишину, словно он только сегодня поселился здесь, а совсем и не прожил всю жизнь, - да и была ли жизнь, Леопольд уже не знал. Утром ноги привели его в храм. Отец Александр радостно приветствовал его и сообщил, что он пришёл вовремя: сейчас будет крестный ход. И Фирмин вместе с паствой ходил вокруг храма, пел и радостно вздрагивал, когда капли святой воды, которой отец Александр окроплял крестный ход, попадали ему на лицо...
- Отец Александр, что это было? – закончил Фирмин свой рассказ, который священник согласился выслушать после крестного хода.
- Господь явил тебе Свою милость. Ты жил, не задумываясь, как хотел сам. Но это тебе казалось только, что - сам. А за тебя решали блудные помыслы, то есть враг, - отец Александр был серьёзен и задумчив.
- Какой враг? Партнёры? Да они все меня боялись. – Фирмин улыбнулся даже,
- В тебе он был, Леушка, этот враг, а ты его за своего главного советника держал, вот Господь и наслал видение, кто ты есть, когда слушаешь врага. Тебе бы ещё найти ту женщину, из журнала, - напомнил Фирмину отец Александр, - ты ведь только у двоих прощение попросил. Авансом, выходит, тебе Господь обличие возвратил.
- Да я уже думал об этом, - признался Фирмин. – после праздников найду.


***
В первый рабочий день Фирмин приехал в офис, отменил приказ об увольнении водителя и уехал. Он объехал все редакции журналов в городе, пока не выяснил, что один из них закрылся, и из-за неуплаты редакции оказано в аренде. А также он нашёл телефон и адрес той самой редакторши Евгении Веской, которая приходила к нему в офис незадолго перед Новым годом.
Когда Фирмин позвонил в квартиру, ему открыла встревоженная женщина, в которой он сразу же узнал знакомую редакторшу.
- Я к Вам с деловым предложением, - сказал он, видя, что та собирается захлопнуть перед ним дверь, - но сначала я хочу извиниться перед Вами за своё хамское поведение.
- Я не верю ни единому Вашему лживому слову, - выпалила редакторша.
- Мы подпишем договор, - миролюбиво произнёс Фирмин. – Если Вы согласны, то собирайтесь, поедем в офис и там, на месте, обсудим условия, на которых я куплю Ваш журнал, разумеется, если Вы останетесь его редактором.
- Я редактором? – Евгения не могла поверить, что слышит это, - Вы издеваетесь надо мною? Мне нечем платить за квартиру. У меня голодные дети. Муж ушёл, потому что я неудачница…. – Фирмин остановил её.
- Ну, так и соглашайтесь. Сначала заедем в офис, составим договор, а потом я отвезу Вас домой обратно, а по пути в супермаркете купим необходимые продукты.
- Вы меня покупаете?
- Не Вас, - улыбнулся радостно Фирмин, - а Ваш журнал.
Евгения смотрела, остолбенев, и вдруг бросилась Фирмину на шею, крепко обняла и поцеловала в щёку: совсем не так, как он привык, а так, как если бы его поцеловала дочка, которой у него не было.
- Я Женя, - улыбнулась она, - я сейчас, я быстро соберусь.

***
Алла не брала трубку, не отвечала на электронные письма. Но Фирмин знал, когда она с сыном возвращается, и в этот день встречал свою семью в аэропорту.
Алла не хотела его слушать. Она сразу же схватила за руку их сына Лёньку, как будто Фирмин был каким-нибудь террористом, а не её законным мужем.
– Гулял с бабами! А теперь о жене вспомнил! – Алла тащила сына к стоянке такси.
- Да нет, сидел за решеткой, - ответил Фирмин, следовавший спокойно за своими домочадцами, - Ал, я на машине нашей приехал.
Алла остановилась, повернулась и уставилась на Фирмина.
-Погоди, да ты и впрямь измученный. Ну-ка, рассказывай! Всё рассказывай, сейчас же! – Шквальный холодный ветер Аллиного настроения сменился на тёплый, но - той же мощности.
- Вы с Лёнькой – моё сокровище. Ал, прости меня! – тут же ответил Фирмин.
- За что? – Алла недоумевающее уставилась на мужа.
- А… за всё, я теперь ни-ни, - и Фирмин стал загибать пальцы: - пить, на сторону ходить, врать.
- О!!!! – простонала Алла, а потом начала хохотать: - Лео, а я думала, что ты с ума сошёл.
- Алла, нам квартиру освятили, - рассказывал по дороге домой Фирмин.
- Это ещё что за свет такой? – Алла слушала мужа как всегда вполуха.
- Да, я тут с одним священником познакомился. Он и освящал. – Фрумин думал, как рассказать жене, что он теперь будет каждый месяц отчислять деньги на детский дом и что они всей семьей будут ходить по воскресеньям в храм… А пока нужно будет скрывать от неё исколотую в психбольнице пятую точку, а то жена выдумает, что он наркоманом стал, - улыбался Фирмин, -  Он расскажет ей, но потом, попозже и не всё сразу, - Фирмин слушал рассказ жены и сына о горном курорте, а в голове звучало «Рождество Твоё, Христе Боже наш, воссия мирови свет разума Твоего»…

декабрь 2009