Стефан Попелушко, ксёндз костёла в Скурче, прибыл для служения в местный приход совсем недавно. Для него Скурч представлялся тихой гаванью, где он должен был провести свои последние дни служения богу. Человек он немолодой, испытавший множество потрясений в послевоенной жизни польской католической церкви. Недавно Всевышний прислал ему предупреждение о скором завершении земной жизни. За два последних года Попелушко пережил два инфаркта, и, по мнению врачей, третий может оказаться последним. Стефан не боялся смерти. К ней он был готов с того дня, когда Бог прочно поселился в его душе, и своё предназначение в жизни он увидел в служении Ему. Католическая вера придавала Попелушко уверенность в победе добра над злом, пришедшим вновь на польскую землю в виде дьявольских легионов коммунистов, у которых не было Бога в сердце и нравственного закона в душе.
Вера в Бога дала Стефану понимание того, что каждый безбожник носит в себе маленького диктатора, стремящегося переделать мир под свои представления. Самые страшные преступления против человечества творят люди, объединившиеся ради идеи построить рай на земле без Бога и захватившие ради этого власть кесаря на земле. Они губят не только тело, но и душу человека.
Послевоенные политические репрессии польского коммунистического руководства пытались раздавить душу и тело Стефана Попелушко, но Бог и Святая Дева Мария спасли его. В тюремной камере Матка Боска Ченстоховска отирала кровь с лица своего земного сына, отказывающегося служить дьяволу.
Вера в Бога дала Стефану Попелушко великую душевную силу, но взамен потребовала отказаться от самого близкого человеку на Земле – семьи, и самого естественного желания – продолжения рода. Иногда эта жертва казалась Стефану чрезмерной, ведь служители православной и протестантской церквей не были лишены простого семейного счастья, но служили Богу. Только в тюремной камере ксёндз Попелушко понял необходимость монашества католического священника – ничто не могло повлиять на его веру, так как его душа и сердце принадлежали только Богу.
Любя Бога, Стефан Попелюшко любил и людей. У коммунистов и фашистов, каннибалов, насильников и садистов, диктаторов и тиранов, палачей и убийц – всех пленников дьявольских сил – ксёндз Стефан Попелушко готов был принять покаяние. Он был готов отпустить им грехи, но они в большинстве своём безнадёжно болели дьявольской болезнью, и он проклинал их именем божьим. Стефан Попелушко считал себя врачом среди паствы, которая заражается разными дьявольскими бациллами, в том числе коммунистическо-фашистской чумы. То, что коммунизм и фашизм одно и тоже, Стефан Попелушко убедился, когда Болеслав Берут, коммунистический президент Польши, только что вышедшей из войны с фашистской Германией, в противовес Церкви создал «Комиссию священников». В неё вошла псевдокатолическая организация «Пакс» во главе с Пасецким, бывшим вождём «Фаланги» - фашистского довоенного движения. Фалангисты, перекинувшиеся к коммунистам, умело использовали свои нацистские навыки, по ночам подло из-за угла убивая священников, противящихся богоборческой власти. Два офицера секретных служб коммунистов, замучивших однофамильца Стефана – молодого ксёндза Ежи Попелушко - в подлости и жестокости не уступали нацистам.
Сегодня, во время воскресной службы ксёндз обратил внимание на нелепую фигуру мужчины, торчащую среди коленопреклоненных прихожан. После службы к ксёндзу подошёл Тадеуш Ланговски, местный богатый фермер, активный член католической общины Скурча. Он извинился, что опоздал к началу службы из-за встречи гостя, приехавшего к нему из России.
- Это - тот человек, который не преклонил колено во время службы? Он, наверняка, не верующий или православный и не знаком с католической службой. Просто, надо было поставить его к стеночке, чтобы не привлекать внимания прихожан. Мне показалось, ему самому было неловко, - улыбнулся ксёндз, до которого дошло, что выражение «поставить к стеночке» звучит, почти как «поставить к стенке».
Желая смягчить своё неловкое выражение, Стефан Попелушко продолжил:
- Если он интересуется Церковью, я с удовольствием бы встретился с ним и побеседовал. Мне самому интересно, как решается вопрос Церкви в России. Кто этот человек?
- Директор сельскохозяйственного института из Ленинграда. У него с гданьским Сельскохозяйственным сервисным центром заключён договор о сотрудничестве.
- Он – коммунист? – насторожился ксёндз, знающий, что высокие должности в России всегда занимали только коммунисты.
- Был коммунистом. Недавно вышел из партии.
- Хорошо, Тадеуш, жду вас сегодня в гости после окончания вечерней службы.
Большой деревянный дом ксёндза в Скурче с резными наличниками на больших окнах стоял на самом высоком месте городка, напротив костёла. Было видно, что строители пытались прорисовать в архитектуре дома готические линии, стремящиеся к небу. Дом ксёндза, как капитанский мостик, находился возле мачты небесного корабля – костёла, плывущего к земле обетованной.
В старом доме прижилась старая резная мебель, широкая и высокая, в соответствии с размерами и пропорциями старого дома. На окнах висели кружевные белые портьеры. Дверь в дом никогда не закрывалась на замок или запор. Ксёндзу-монаху нечего было скрывать от людей.
Прямо с порога гостей начали угощать булочками, испечёнными домоправительницей, молчаливой пожилой женщиной с печальным лицом, исполняющей в доме обязанности и повара, и экономки, и горничной. В начале беседы хозяин сразу предупредил, что не знает русского языка, и спросил:
- На каком языке будем говорить? Польском? Английском? Немецком? Французском?
Степнов к своему стыду должен был признаться, что не владеет ни одним иностранным разговорным языком. Иностранные языки в советской России преподавались формально. Советский человек ездил за границу крайне редко, главным образом, отдыхать по профсоюзной путёвке или в краткосрочную командировку, в основном, в составе больших групп, обслуживаемых переводчиками и осведомителями КГБ. Как говориться, не поболтаешь! Степнов во время учёбы в средней школе, институте и аспирантуре изучал английский язык, получал хорошие оценки за его знание, но в итоге с грехом пополам мог читать научные публикации на английском языке.
Стефан Попелушко удивился, как это - учёный - и не знает иностранных языков! Но, человек он был тактичный и не показал виду. В силу описанных обстоятельств беседа продолжилась с помощью Тадеуша. Впрочем, собеседники прекрасно понимали друг друга, используя его примитивный перевод.
Позже Степнов не мог вспомнить конкретного содержания разговора. Память, приспособленная к восприятию только русского языка, не смогла сохранить информацию, прозвучавшую на странном языке общения, состоящего из русских, польских, английских, французских, немецких и латинских слов и отдельных фраз, встроенных в русскую и польскую речь. Они говорили обо всём: о коммунизме и фашизме, о вере в Бога и атеизме, о смерти и бессмертии души, об истории польского и русского народа, о церкви и власти. Странно для обоих, но спора между ними не произошло. Они думали почти одно и то же.
После беседы с ксёндзом у Степнова на душе стало светлее, как будто на горизонте появился просвет в небе, затянутом тучами. Он почувствовал душевную силу и спокойствие этого старого и больного человека, прожившего трудную, полную опасностей жизнь.
Ксёндз Попелушко впервые в жизни почувствовал симпатию к коммунисту, хотя бы и к бывшему. Для него не существовало бывших коммунистов. По его непоколебимому убеждению, человек, пропитанный с самого детства духом воинствующего атеизма, не может прийти к осознанной вере в Бога. «Во истину, велика божественная мудрость, если Он даёт возможность безбожникам верить в него не сознавая этого», - осенил себя крестом ксёндз.