Ответ на критику со стороны Алексея Трофимова

Ответ на критику со стороны Алексея Трофимова
Рассмотрим статью Алексея Трофимова «Несколько ложек дегтя в бочке меда. (Критика взглядов Гачикуса)». В своей статье «Черносотенцы-большевики» за июнь 2009г. я уже упоминал г-на Трофимова, однако, как выяснилось, я был о его взглядах несколько лучшего мнения, чем они есть на самом деле. Из анализа данной статьи г-на Трофимова мы увидим, что по своим взглядам он в общем и целом не отличается от других современных оппортунистов, от «черносотенцев-большевиков» (хотя в прошлом, ещё раз подчеркну, он, по-видимому, сыграл немалую роль в критике оппортунизма).
1.Контрреволюционное перерождение советской власти. Трофимов пишет:

«Уже само понятие диктатуры пролетариата означает, что здесь перед нами государство вовсе не капиталистическое, хотя бы экономический базис здесь и продолжал оставаться буржуазным. Следовательно, капиталистическим государством СССР стал лишь в результате перерождения диктатуры пролетариата в диктатуру буржуазии, т.е. где-то в 1936-37 гг., когда руководителями государства было объявлено, что социализм в СССР  уже построен, причем эта точка зрения была выражена в основном законе страны - в Конституции. Этот формальный момент очень важен…   Этот важный формальный момент в истории государства, т.е Конституция 1936 г. и пр., означает отказ руководства страны от идеологических основ ленинизма…»

Мы видим, что в данном вопросе Трофимов по сути стоит на точке зрения РКРП (см. программу РКРП), отвлекая внимание от политэкономии на юриспруденцию, на закон – бумажку, которая является не более чем отражением социально-экономических процессов в обществе. Этот немарксистский идеалистический подход (т. е. отсутствие рассмотрения материального базиса, экономики, отвлечение внимания на юриспруденцию) – не случайная описка у Трофимова, это - общий недостаток его работ, и в этом мы ещё не раз убедимся.
Эволюцию классовой структуры российского общества в 1920-е гг., расслоение старого пролетариата и выделение из него рабочей аристократии Трофимов не рассматривает. С этим связано и то, что он затушёвывает колониальный вопрос, противоречие между Россией и угнетёнными нациями в СССР (я уже не раз писал, на примере Черветто и др., что замазывание расслоения рабочих на пролетариат и рабочую аристократию закономерно связано с замазыванием деления наций на угнетающие и угнетённые).

2. Отношение ко 2-й мировой войне. Трофимов пишет:

«Германия пребывает в ситуации политического и прочего загнивания, и политический режим в ней куда более реакционен, чем режимы пресловутой буржуазной демократии, каковыми были США или Англия»

Здесь – непонимание ленинского учения об империализме, непонимание того, что со вступлением в стадию империализма даже самые свободные демократические нации ведут такую же реакционную политику, как и те, где демсвободы отсутствуют. Ленин приводил в пример Англию, в которой когда-то (до 1-й мировой войны) каждый мог свободно высказывать своё мнение, а в 1-ю мировую войну за призывы не идти в войско стали сажать. Также Ленин приводил пример французских шовинистов, которые оправдывали 1-ю мировую войну со стороны Франции против Германии тем, что, мол, Франция – «свободная страна», тогда как Германия – несвободная. Чем же Трофимов отличается от этих шовинистов?
К тому же много раз признавалось, что в годы 2-й мировой войны и концлагеря для инородцев, и прочие проявления буржуазного удушения демократии были во всех воюющих сверхдержавах, в том числе и в «свободных», а не только в Германии.      

«Лозунг поражения своего правительства в данной войне означал по сути дела лозунг порабощения народов СССР гитлеровской Германией»

Как будто российский гнёт чем-то лучше германского! И вообще довод Трофимова – старый софистический «довод» из арсенала всех шовинистов: «если ты за поражение своего правительства – значит ты за победу конкурирующего империализма» (чем Трофимов отличается от Временного правительства, которое хотело судить Ленина как «немецкого шпиона»?).

«И не было ли, например, движение Сопротивления во Франции прогрессивным явлением? А ведь во Франции тоже господствовал государственно-монополистический капитализм! Гачикус постоянно (что мы увидим в дальнейшем) говорит не только о прогрессивности, но и о революционности движения народов Востока, например, Афганистана, против западного, российского и т.д. империализма. Что же, сопротивление народов СССР агрессии фашистской Германии не было прогрессивным?!»

Во 1-х, как движение Сопротивления во Франции могло быть прогрессивным явлением, если там господствовал государственно-монополистический капитализм? Трофимов, очевидно, думает, что примером движения Сопротивления во Франции побивает меня, и даже не вспоминает, что Франция грабила народы Африки, тот же Алжир, и драчка шла не за свободу Франции, а за несвободу этих народов (и неважно, что Франция была оккупирована Германией – о подобной ситуации и Ленин в своё время указывал). Трофимов даже не вспоминает, что   движение Сопротивления во Франции, когда алжирцы попросили у него независимости, ответило им, что этот вопрос нужно отложить до конца войны (об этом пишет Черветто) – подобно тому, как Временное правительство откладывало вопрос о земле и созыве Учредительного собрания до конца 1-й мировой войны. 
Во 2-х, фразы Трофимова, что, мол, «Гачикус постоянно говорит не только о прогрессивности, но и о революционности движения народов Востока, например, Афганистана, против западного, российского и т.д. империализма», а «сопротивление народов СССР агрессии фашистской Германии» не считает прогрессивным – это точь-в-точь фразы того итальянского шовиниста времён 1-й мировой войны, который возмущался: «Почему Ленин разрешает марокканцам бороться за свои национальные интересы, а нам, итальянцам, запрещает?». Трофимов, как и тот итальянский шовинист, игнорируют экономический базис, уровень экономического развития данной нации, замазывают противоречие между угнетёнными и угнетающими нациями (в другом месте Трофимов пишет: «Почему единое исламское государство явится фактором экономического роста, а вот СССР таким фактором якобы не был?!»).

«германский фашизм вел войну не с одними только республиками СССР, не с государствами, а с самими народами СССР, вел войну на полное порабощение их и в значительнейшей мере даже на физическое истребление этих народов. Гитлеровцы отбросили мир к временам египетских фараонов, возродив на оккупированных территориях в массовом масштабе  рабство»

Крикливые фразы, перепевки советской пропаганды. Гитлеровцы были не маньяками, жаждущими крови, а империалистами, жаждущими прибылей – как и любые империалисты, в том числе и советские. Физически истреблять тех, кто на них работает и не выступает против них им просто не было выгодно.
Насчёт того, что рабство – это откат «к временам египетских фараонов» – опять же крикливая фраза, ведь любая даже самая «свободная» империалистическая держава (хоть США, хоть бывший СССР, хоть современная Россия) вовсю применяет рабский труд, там где это выгодно – в тех же тюрьмах, в тех же зависимых странах (рабский труд крестьян на хлопковых плантациях и т.п.). По Трофимову же, который не любит учитывать материальный базис, экономику, возврат «к временам египетских фараонов» «по щучьему веленью, по гитлеровскому хотенью» якобы возможен.   
Далее Трофимов отвечает на мою критику. Напомню, что в своей статье «Черносотенцы-большевики» я писал:

«Также не выдерживает критики и довод Трофимова, что выступать за поражение СССР было бы неверно, ибо пораженческих настроений в массах народа в СССР не было – ведь таких настроений не было и в Германии в 1-ю мировую»

На что Трофимов отвечает:

«Ошибается Гачикус! Массовые пораженческие настроения в Германии тогда были. Германия была тогда беременна революцией. Не зря Ленин говорил, что в ее чреве растет гигант. Об этом свидетельствуют и явления братания солдат воюющих армий на фронте»

  Допустим, что Трофимов прав, что массовые пораженческие настроения в Германии тогда были – ну, а если бы их не было? Тогда, по Трофимову, выступать за поражение Германии немецким социалистам было бы неверно. Чем же его точка зрения отличается от точки зрения Каутского, оправдывавшего отказ от революционного пораженчества тем, что, мол, «попробуйте агитировать солдат, рвущихся на фронт – да толпа просто разорвёт вас на части» (эту точку зрения Каутского критиковал Ленин). 
На самом деле, как видно хотя бы из этих слов Каутского, массовых пораженческих настроений в Германии тогда не было. Пораженец Карл Либкнехт был в германской социал-демократии белой вороной – а ведь германская социал-демократия, несмотря на противоречие между бюрократической её верхушкой и рядовыми членами, была всё же лицом немецких рабочих. Да, конечно, были какие-то пораженческие настроения (как и в СССР во 2-ю мировую), но не массовые, и причина тому, что они не стали массовыми – подкуп рабочей аристократии (и в СССР тоже). Трофимов же замазывает вопрос о рабочей аристократии, становится на точку зрения Каутского. Трофимов цитирует Ленина в подтверждение своей точки зрения – но цитирует те места, где Ленин недооценил развращение немецких рабочих империалистическими сверприбылями, т.е. недооценил масштабы того явления, которое сам же открыл (революция-то в Германии, о беременности которой не к месту заявляет Трофимов, так ведь и не случилась!). Можно сказать, что Трофимов «лежит на ленинизме». 
Сегодня, когда российские власти разжигают шовинистскую истерию по поводу «недопустимости пересмотра итогов 2-й мировой войны» и навешивают на интернационалистов ярлык «фашистов», уже стало очевидным, что изображать 2-й мировую войну со стороны СССР «Великой Отечественной» является предательством интересов пролетариата. Российская олигархия до сих пор имеет с той победы колониальные барыши, и крики о «недопустимости», «кощунстве» пересмотра итогов 2-й мировой войны фактически означают «священность» права собственности российских корпораций на грабёж Восточной Европы, Кавказа и т.д. Заметьте: современные российские власти и СМИ могут сколько угодно ругать сталинизм во внутренней политике, но внешняя политика сталинизма (за исключением перегибов вроде Катыни) – это «святое».
К сожалению, подавляющее большинство российских коммунистов срослись в этом вопросе с правящим империалистическим режимом, т.е. оказались предателями интересов пролетариата. Сегодня лжеоппозиционный Левый фронт Удальцова в угоду властей сжигает портрет Саакашвили за «неуважение к великой победе» на якобы «несанкционированном» митинге, и потом «растворяются во дворах», чтоб их «не задержала милиция» (смех да и только: как будто власть будет задерживать тех, кто на неё работает!). 

3. Отношение к горбачёвско-ельцинским реформам. Трофимов пишет:

«Причины экономического роста 30-х гг. (в СССР – А. Г.) ( причем значительно превосходившего экономический рост в Германии) я вижу в первую очередь в том, что возникшая в результате Октябрьской революции система производственных отношений представляла собой простор для развития производительных сил. К концу же 80-х гг. этот рост почти остановился. Экономический же рост при Путине в значительной мере обусловлен ростом мировых цен на энергоносители. Никакого простора развитию производительных сил возникшая в результате горбачевско-ельцинских реформ система производственных отношений не дала. Эти реформы представляли собой не буржуазную революцию, как то стремится представить Гачикус, а реакцию монополистической буржуазии на рост рабочего движения в СССР»

Мы видим, что фразы Трофимова о том, что «экономический рост при Путине в значительной мере обусловлен ростом мировых цен на энергоносители», что «никакого простора развитию производительных сил возникшая в результате горбачевско-ельцинских реформ система производственных отношений не дала» - целиком из арсенала зюгановцев и прочих мелкобуржуазных и буржуазных патриотов, пытающихся изобразить Россию «слабенькой» и «бедненькой». Действительно, если экономический рост при Путине в значительной мере был обусловлен «ростом мировых цен на энергоносители» - то почему же резкое падение этих мировых цен год назад не вызвало такого же резкого обвала российской экономики? Это ещё раз подтверждает, что ВВП России правильнее оценивать не по курсу, а по паритету покупательной способности, что российская экономика – относительно «закрытая», и внешняя торговля – это лишь верхушка айсберга российской экономики.
Реструктуризации, европеизации российской экономики, огромного роста сферы услуг, огромного роста концентрации капитала за годы реформ Трофимов, точно так же как всякие глазьевы и кара-мурзы, не приметил. Он пишет:

«Да, разумеется, производство стало другим, это становление, превращение в нечто другое, есть в своем роде развитие, но экономического роста здесь нет»

«Производство стало другим, это становление, превращение в нечто другое, есть в своем роде развитие, но» … «экономического роста здесь нет» - вот так! Это как у того народника, которого критиковал Ленин: «есть концентрация, а роста нет».
Трофимов изображает, что распад СССР якобы расколол советский рабочий класс, хотя, как верно указывал Ленин, анализируя после Октябрьской революции вопрос о союзе Украины с Россией, единство пролетариата в борьбе с капиталом и государственное единство – это 2 разные вещи. Действительно, разве расколол единство пролетариата распад Британской Империи? Нет, он способствовал тому, что пролетарии той же Индии и др. колоний Британии перестали видеть врага в английских пролетариях (конечно, недоверие у пролетариев колоний Британии к английским пролетариям и сегодня осталось – но это обусловлено тем, что страны эти (кроме Индии, вступившей в стадию империализма), несмотря на вывеску «независимости», являются колониями Британии и других сверхдержав). Аналогично дело обстоит и с СССР.
Тот социал-патриотический довод, что распад СССР (и других колониальных империй) не прогрессивен, т.к. противоречит концентрации капитала, также не выдерживает критики. Как раз колониализм (в том числе и неоколониализм) является торможением концентрации капитала – как в метрополиях (ибо возможность получать сверхприбыли от полуфеодальной эксплуатации колоний тормозит развитие экономики в метрополиях, и, как следствие, концентрацию капитала), так и в колониях (опять же - торможение развития экономики, трайбалистское стравливание народов по этническому, религиозному и т.д. признаку). Да, марксизм предпочитает крупные государства мелким – но, во 1-х, марксизм требует единства уровня экономического развития внутри государств, отсутствие которого неизбежно порождает гнёт; во 2-х, распад старых колониальных империй ведёт к преодолению раздробленности и к появлению новых крупных государств в 3-м мире, которые соответствуют требованию единства уровня экономического развития внутри государств, т.е. не являются империями (яркий пример – грядущий Халифат).       
Как видим, фразы Трофимова – это типичное народническо-шовинистическое нытьё, непонимание прогрессивности капитализма, раскритикованное мной ещё в «Анти-Бугере». Из этого нытья, ещё раз подчеркну, объективно вытекает оправдание колониальной политики России как якобы «национально-освободительной борьбы».
Трофимов сокрушается, что я отошел от своих юношеских сталинистских предрассудков «подобно тому, как маятник качнулся в другую сторону, а не остановился посередине», что я,    «как и либералы», «оправдываю бандеровцев, чеченских боевиков, кричу о фашизме сталинского руководства, веду речи о крепостническом характере экономического строя СССР, вижу в горбачевско-ельцинских реформах буржуазно-демократическую революцию». Напомню Трофимову, что точно так же, как он меня сравнивает с либералами, его самого сравнивает с либералами Анпилов. Наши «коммунисты» настолько погрязли в империалистическом экономизме, что ленинизм, пролетарская борьба за демократические свободы, в том числе за право наций на отделение, кажется им либерализмом. Упрёки в мой адрес, что я «не остановился посередине», ясно показывают позицию Трофимова – презренная центристская «золотая середина» между Анпиловым и нами, между шовинизмом и интернационализмом, между сталинизмом и ленинизмом.    

4. Что есть пролетариат? Трофимов пишет:

«Признаком, который Гачикус кладет в основание деления на классы, является у него в первую очередь уровень доходов, а не сфера деятельности, не роль в производстве. Отсюда и получается, что Гачикус  относит к рабочей аристократии всех рабочих крупных, стратегических предприятий. Между тем рабочий даже и с более высокой заработной платой может подвергаться большей эксплуатации, нежели рабочий с менее высокой зарплатой, - если он в гораздо большей мере затрачивает труда, т.е. усилий, нервов и пр.»

Это – типичные доводы апологетов рабочей аристократии (см. мою работу «Пролетариат и рабочая аристократия»). По сути, как я уже не раз писал, это взгляды вульгарной политэкономии «чем более богатый – тем более работящий», пересаженные на мелкобуржуазную почву.
Про Ленина, который, критикуя народников, считавших пролетариатом фабрично-заводских рабочих, определял наличие пролетариата в России именно наличием бедности, указывал, что концентрация пролетариата на крупных предприятиях – лишь одна из многих сторон концентрации пролетариата, и Маркс её использовал в «Капитале» лишь ради примера, Трофимов даже и не вспоминает. Тем более Трофимов не вспоминает ленинское учение об империализме. 
Читаем далее:   

«Итак, Гачикус ставит знак равенства между рабочими крупных предприятий и рабочей аристократией. Что же отсюда вытекает? Отсюда вытекает тот неверный практический вывод, будто революционеры должны нести свою проповедь в первую очередь рабочим предприятий мелких! Будто социальной базой революции и ее движущими силами являются в первую очередь рабочие именно мелких предприятий, а не крупных! Это в корне неверно! Как раз именно рабочие крупных предприятий и являются в первую очередь той базой, на которую могут и должны опираться революционеры. Почему? А просто потому, что у этих рабочих не только кругозор шире, но и потому, что, вопреки мнению Гачикуса, большинство их вовсе не является рабочей аристократией. Рабочая аристократия есть везде, на любом предприятии, будь оно крупным или же мелким. Тот рабочий, который сносно или неплохо устроился при капитализме, которого пригрел или взял под свое крылышко начальник цеха или директор (будь то хотя бы и мелкого) предприятия, рабочий, которому "обоснованно" (т.е. в соответствии с писанным правом, инструкциями и пр.) либо же "необоснованно" (т.е. с нарушением законов или инструкций) делаются поблажки при выполнении им его трудовых обязанностей или приписки при начислении зарплаты в сравнении с другими рабочими, которые таких поблажек или надбавок (приписок) не имеют, - такой рабочий и есть представитель рабочей аристократии, независимо от того, где, на каком предприятии он работает. Вывод из теорий Гачикуса тот, что, например, получающий большую зарплату сталевар, интенсивно расходующий свои силы и свое здоровье (а сталевары сосредоточены преимущественно на предприятиях крупных), есть рабочий аристократ, а вот бьющий баклуши в какой-нибудь шаражкиной конторе теле-мастер, который имеет возможность "сочконуть" или выполнять заказы налево, есть истинный пролетарий, ибо у него, видите ли, зарплата ниже, нежели у сталевара. Таким образом, в вопросе о рабочей аристократии Гачикус стоит на мелкобуржуазной точке зрения»

Разберём по пунктам.

«У рабочих крупных предприятий кругозор шире»

Во 1-х, неверно изображать, что у рабочих мелких предприятий, безработных, пролетариев неформального сектора кругозор узок, как у крестьян – ведь они, в отличие от крестьян, «варятся в соку» мегаполиса, что даёт им огромные возможности общения, выбора социальных связей и т.п. С другой стороны, неверно изображать, что у рабочих крупных предприятий кругозор так уж широк – ведь они зачастую всю жизнь работают на одном и том же предприятии (в отличие от пролетариев, чаще меняющих место работы), жизнь у них зачастую ограничена работой, семьёй и т.п., т.е. узким мещанским мирком, пределами своего класса.
Во 2-х, Трофимов подменяет точное понятие «классовая сознательность» размазанным понятием «кругозор». Но что такое «кругозор»? Эрудированность, начитанность, образованность? Такой «кругозор» в немалой степени означает систему книжных предрассудков, о чём писал ещё Энгельс в «Положении рабочего класса в Англии».

«большинство рабочих крупных предприятий вовсе не является рабочей аристократией. Рабочая аристократия есть везде, на любом предприятии, будь оно крупным или же мелким»

Трофимов забывает о материальном базисе рабочей аристократии – об империалистических сверхприбылях, которые являются надбавкой за концентрацию, надбавкой за размер капитала, т.е. неразрывно связаны с масштабами предприятия. Забывает, и начинает выдумывать нехарактерные примерчики о трудолюбивом сталеваре и ленивом телемастере – но ведь и противоположных примеров можно немало привести. Как справедливо говорил Ленин, отдельными примерами можно доказать всё что угодно. Действительно, отдельными примерами буржуи доказывают, что богачи – трудолюбивые, а бедняки – лентяи.
   Как видим, и здесь Трофимов стоит на точке зрения рабочей аристократии. Взгляды его ничем не отличаются от взглядов Бугеры и прочих оппортунистов.
Конечно, расслоение есть и среди рабочих крупных предприятий, и среди рабочих мелких предприятий. Понятное дело, что полностью отождествлять деление рабочих на пролетариат и рабочую аристократию с делением их на рабочих мелких предприятий рабочих крупных предприятий не совсем верно – тут, понятное дело, играют роль и многие другие факторы (новизна технологий данного предприятия, уровень квалификации данного работника и т.д. и т.п.). Но, тем не менее, множество рабочих крупных предприятий и множество рабочей аристократии сильно пересекаются (как и множество рабочих мелких предприятий и множество пролетариев).
В данном вопросе Трофимов стоит даже ниже многих современных оппортунистов. Он понимает под пролетариатом лишь работников промышленности (к тому же, пример сталевара – а это профессия преимущественно мужская, насколько я понимаю – выдаёт в нём мужского шовиниста, типичного «коммуниста» империалистических наций старых времён). Сегодня в левой среде зачастую можно услышать справедливые возражения, что пролетариат – это не только работники промышленности, но и   работников сферы услуг. Правда, в силу того, что в левой среде больше представлен средний класс, интеллигенция, преследующая свой секторальный интерес, то смысл этих возражений сводится к тому, что сегодня надо и интеллигенцию считать пролетариатом, и ничего не говорится о расслоении по уровню доходов как среди работников промышленности, так и среди работников сферы услуг. Это – взгляд современного, «модернизованного», «европеизированного» оппортунизма (похожий взгляд на пролетариат и у представителя Ревфронта НКВД – мол, «пролетариат – это те, кто имеют доход на уровне массового», т.е. расслоение внутри масс замазывается). Итак, мы видим, что взгляды Трофимова на пролетариат стоят даже ниже взглядов современного оппортунизма, от них сильно попахивает старыми временами, когда процент занятых в промышленности был существенно выше, чем сегодня.
В другом месте той же статьи читаем: 

«Гачикус в моих словах "Путин и Медведев ничего не дадут народу" вдруг обнаружил бесклассовый дух.
Почему же это бесклассовый дух? Разве я мало говорю о пролетариате? Разве нет у меня тезисов о выделении пролетариата в самостоятельную партию из общей массы трудящихся? И у кого из всей "левой оппозиции" есть такого рода тезисы или вообще хоть что-либо подобное? Разве не говорил о народе Ленин? Разве пролетарская революция не освобождает и все общество, а не только пролетариат?  Выражение "Путин и Медведев ничего не дадут народу" означает антинародный характер данного режима, оно означает, что этот режим ничего не даст даже и народу, т.е. всей массе трудящихся, тем более ничего не даст он пролетариату. Где же у меня бесклассовый дух? Или разве для марксиста, раз он отстаивает интересы пролетариата, понятие народа уже должно исчезнуть начисто? Употребление понятия народа при таких обстоятельствах как раз еще более усиливает классовый характер марксистской проповеди. Оно способствует перетягиванию массы трудящихся на сторону пролетариата»

«Разве я мало говорю о пролетариате?» - обижается на меня Трофимов. Но дело не в том, много или мало Трофимов говорит о пролетариате. Марксисты, конечно же, широко используют и понятие «народ» тоже, а не только понятие «пролетариат». Под «народом» марксисты понимают пролетариат плюс широкие средние классы, иначе говоря – всё общество минус узкая полностью паразитическая верхушка. Но разве верно говорить, что "Путин и Медведев ничего не дадут народу", если они (точнее эта самая полностью паразитическая верхушка, представителями которой они являются), как раз таки «дают» (слово, конечно, не совсем точное – правильнее сказать «делятся») определённой части народа определённый кусочек – империалистические сверхприбыли? Фразы же об «антинародном характере данного режима» - это крикливые фразы из арсенала коммуно-патриотов 1990х гг. (типа «Народ нищий!» и т.п.), это по сути – старый мелкобуржуазный социализм, замазывание деления народа на классы, непонимание того, что государство не есть какое-то висящее в воздухе зло, а опирается на определённый класс народа, что государство в империалистических нациях является классовым компромиссом между крупными капиталистами и рабочей аристократией – то, что во многом понимал ещё Энгельс (см. мою работу «О государстве»).
«Употребление понятия народа при таких обстоятельствах как раз еще более усиливает классовый характер марксистской проповеди, способствует перетягиванию массы трудящихся на сторону пролетариата» - это прагматическое использование лжи якобы в интересах пролетариата, а на самом деле в интересах рабочей аристократии. Я об этом уже писал в работе «О едином фронте» за сентябрь 2007г., критикуя Рудого, который считал, что «в интересах дела» нужно изображать, что российских рабочих эксплуатируют не только «свои», но и американские буржуи. Попросту говоря, взгляды Трофимова, как и Рудого, означают: изобразить зажиточного рабочего «нищим» (в смысле – пролетарием), чтоб возбудить его на захват власти. Но что это будет за власть (если эти представители народа ещё не посмеются, не сядут в свои тачки и не уедут подальше от нашего коммуно-крикуна)? Это будет не власть «нищих», а власть сродни Временному правительству, которая очень быстро превратится в буржуазную диктатуру. Как верно говорил Ленин о мелкобуржуазных революционерах, «они видят врага впереди себя (буржуазию), но не видят врага позади себя (пролетариат)». Эти же слова относятся и к Трофимову.
«Чтобы объединиться, нужно сначала размежеваться» - этому учит марксизм. Да, союз с рабочей аристократией (или, по крайней мере, с частью её) нужен пролетариату в борьбе с буржуями. Но, идя на этот союз, мы ни в коем случае не должны забывать о противоречиях в этом союзе, о том, что кое-какой части народа «путины-медведевы» кое-что дают, мы не собираемся льстить рабочим аристократам, изображая их пролетариями, ибо это означает – плестись у них в хвосте, позволять им «загребать жар нашими руками». Такой ценой, как это предлагает Трофимов, нам «перетягивание» не нужно, ибо «перетягивающие» оказываются «перетянутыми».
Трофимов отвечает на мою критику:

«Гачикус пишет: "Трофимов по-идеалистически, подобно современным троцкистам из 4-го Интернационала, видит причины пассивности пролетариата в отсутствии партии (а в чем тогда, спрашивается, причина отсутствия партии? Эта ошибка закономерно вытекает из того, что вопрос о рабочей аристократии у Трофимова зачастую обходится стороной, из связанной с этим ошибки в колониальном вопросе)."  ("Черносотенцы-большевики", 17 июня 2009 г.)

Гачикус не желает видеть следующее: из того, что существует рабочая аристократия, еще не вытекает автоматически, что не может существовать рабочая партия. Наличие рабочей аристократии усиливает и питает различные течения оппортунизма в рабочем движении, а наличие КРУПНО-ПРОМЫШЛЕННОГО  пролетариата, напротив, питает РЕВОЛЮЦИОННОЕ течение мысли. Какой практический вывод напрашивается из рассуждения Гачикуса о партии и рабочей аристократии? Получается не тот вывод, что нужно бороться с оппортунизмом и строить рабочую партию в условиях наличия не только чисто буржуазных классов, но и рабочей аристократии. А получается тот вывод, что пока существует рабочая аристократия, до тех пор и революционной рабочей партии нам не видать. Но рабочая аристократия будет существовать, пока вообще существует капитализм. Указывать на экономический фактор как на основание отсутствия политической организации рабочего класса, т.е. рабочей партии, - значит не давать рабочим никакого лозунга борьбы, а просто толочь воду в ступе, ибо те или иные экономические факторы, в особенности определенные общественные классы, могут существовать даже не десятки, а сотни лет! Гачикус не желает видеть того, что надстройка (к каковой ведь относятся и политические партии), способна оказывать обратное влияние на базис, не говоря уже о том, что может усилить либо же ослабить рабочее движение. Надстройка обладает относительной самостоятельностью. Вот почему положение о том, что одной из причин пассивности пролетариата является отсутствие подлинно рабочей партии, остается верным. Наличие рабочей партии есть не только показатель организованности и силы рабочего класса, но и фактор, усиливающий эту организованность, сплоченность и т.д. и .п.»

Общими фразами, что «рабочая аристократия будет существовать, пока вообще существует капитализм», Трофимов замазывает суть вопроса. Почему-то он не вспоминает о российской рабочей аристократии, когда речь идёт об СССР, 2-й мировой войне, о нацвопросе в союзных республиках. Действительно, это утончённое лицемерие: обосновывать «справедливость» 2-й мировой войны со стороны СССР (а российская олигархия до сих пор с той победы колониальные барыши имеет!) тем, что пораженческих настроений не было, а потом, когда речь заходит об отсутствии «рабочей» партии («рабочей» - это в смысле «рабочистской», экономистской, лейбористской?) – как ни в чём не бывало отвечать на доводы о материальных предпосылках данного явления: «рабочая аристократия будет существовать, пока вообще существует капитализм». Трофимов именно потому замазывает объективные причины отсутствия революционной партии в России, что они доказывают, что Россия ещё со времён СССР является империалистической нацией.    
На самом деле, из моего рассуждения о партии и рабочей аристократии получается тот вывод, что строительство «рабочей» (выражаясь по-трофимовски) партии нужно начать с борьбы с оппортунизмом, с шовинизмом, с размежевания с идеологией рабочей аристократии, а не тот вывод, который мне приписывает Трофимов, что, «пока существует рабочая аристократия, до тех пор и революционной рабочей партии нам не видать». Трофимов приписывает мне объективизм, хотя нигде в своих работах я не делаю такие объективистские выводы, а наоборот, размежевываюсь с ними (на примере того же Бугеры, хотя бы, см. мою работу «Пролетариат и рабочая аристократия»). Почему же мой материализм кажется Трофимову объективизмом? Да потому что сам он страдает субъективизмом! Он пишет: «нужно бороться с оппортунизмом и строить рабочую партию в условиях наличия не только чисто буржуазных классов, но и рабочей аристократии», но не говорит, что материальной базой оппортунизма и рабочей аристократии являются империалистические сверхприбыли. Взгляды Трофимова – это по сути старый оппортунистический тезис о «ложном сознании», идущий ещё от Плеханова и Богданова, объясняющих оппортунизм «недостатком культуры», а не империалистическими сверхприбылями. 
«Надстройка способна оказывать обратное влияние на базис» - повторяет Трофимов азы марксизма, даже не вдумываясь, что сам себя и побивает. Действительно, надстройка способна оказывать обратное влияние на базис, отчаянная борьба интернационалистов с шовинистами вроде Трофимова, способна подорвать империалистические сверхприбыли (конечно, не одна лишь наша борьба, но и борьба народов угнетённых наций, и объективный ход развития). Безусловно, то, что нация является империалистической, ещё не значит, что создание революционной партии в ней невозможно – это мы понимаем не хуже Трофимова. Но создание революционной партии возможно лишь в связи с кризисом империализма, с кризисом колониализма, с потерей Россией тех сфер влияния, которые достались ей в наследство от СССР, которые она захватила во 2-ю мировую войну, с победой исламской революции в угнетённых нациях и созданием там Халифата. Трофимов замазывает этот вопрос, потому что сам он в этих вопросах является ярым шовинистом.

5. Национальный вопрос. Трофимов пишет:

«Если Гачикус обратится к тем местам сочинений Ленина, где речь идет о национальном вопросе и в особенности в связи с включением этого вопроса в партийную программу, то он обнаружит, что Ленин считал данный вопрос решенным для стран Запада. Разумеется, в той мере, в какой этот вопрос вообще может быть решен при капитализме, т.е. требование права наций на самоопределение являлось уже тогда излишним в программах рабочих партий стран Запада, ибо буржуазно-демократические революции там уже давно были совершены. Противоречия между Россией и другими республиками в СССР, разумеется, были, но решить эти противоречия могло уже только создание экономических основ социализма, а не какие-либо изменения в юридической надстройке. Вот, например, и ныне - мы стали очевидцами распада СССР, т.е. выхода республик из Союза и пр. А разве стали от этого противоречия между республиками и межнациональные трения меньше? Напротив, они усилились»

Типичные взгляды российских оппортунистов, типичное народничество. Трофимов не понимает прогрессивности усиления с крахом СССР противоречий между Россией и угнетёнными ею нациями, прогрессивности того, что реформы 1990-х гг. ускорили темпы развития национальных (как и классовых) противоречий (а ведь Трофимов признаёт, что эти противоречия уже были в СССР!), создали материальную базу для разрешения этих противоречий.
К тому же, Трофимов искажает ленинские взгляды на национальный вопрос. Ленин считал данный вопрос решенным для стран Запада – т.е. для Англии, Франции, Германии, Италии и др. (не считая, разумеется, Ирландии) полностью, а не «в той мере, в какой этот вопрос вообще может быть решен при капитализме». Словечки «в той мере…» понадобились Трофимову для того, чтоб замаскировать свой нигилизм в национальном вопросе, свой империалистический экономизм. Действительно, мы видим, что взгляд Трофимова – это старый оппортунистический софизм: «при капитализме национальный вопрос нерешаем, а при социализме он излишен». Из того, что нацвопрос был решён на Западе (причём, обратите внимание, якобы «в той мере…»), Трофимов делает вывод, что он был более-менее («в той мере…») решён и в союзных республиках (колониальных окраинах) бывшего СССР. Лихо перепрыгнул!
Далее читаем у Трофимова фразу, в которой мы видим уже неприкрытый империалистический экономизм:

«Для Гачикуса вопрос об империализме сводится по сути дела к национальному вопросу и в особенности к вопросу о праве наций на самоопределение. Он всего более толкует о нем. И в то же время он где-то упоминает о неоколониализме. Но понятие неоколониализма как раз и состоит в том, что страны, формально, т.е.  юридически,  независимые, на деле, т.е. финансово-экономически, подчинены мощным державам, зависимы от последних. К чему тогда бесконечные толки о праве наций на самоопределение?! Отделение той или иной нации и образование ею самостоятельного государства еще не устраняет неоколониализма. Если Гачикус обратится к истории, посмотрит на XIX век, то он увидит, что в то время, когда империализма в современном его понимании еще не было, вопрос о праве наций на самоопределение уже стоял»

  Во 1-х, неправда, что для меня вопрос об империализме «сводится по сути дела к национальному вопросу» - я постоянно подчёркиваю связь империализма с оппортунизмом, с рабочей аристократией, и в этом моё отличие от буржуазно-демократических критиков империализма, того же маоиста Торбасова, который, когда речь идёт о России, эту связь замазывает (лишь в последнее время, под влиянием нашей критики, заговорил об этой связи).
Во 2-х, да, я постоянно толкую о праве наций на самоопределение – а вот империалистический «экономист» Трофимов не толкует. Маоист Бунтарь, а также представители Ревфронта ошибочно называют Трофимова ленинистом, но разве может ленинист произнести фразу «К чему тогда бесконечные толки о праве наций на самоопределение?!». Нет, эту фразу может произнести лишь человек, который осознанно или неосознанно (в политике это не имеет значения) защищает «право собственности» империалистов на их сферы влияния, служит интересам буржуев и полиции.
В 3-х. Неверно, что «понятие неоколониализма состоит в том, что страны, формально, т.е.  юридически,  независимые, на деле, т.е. финансово-экономически, подчинены мощным державам, зависимы от последних». Понятие неоколониализма состоит в том, что страны, формально независимые, на деле являются политически (а не просто финансово-экономически!) зависимыми, т.е. в них находятся войска империалистов (как российские военные базы в странах Средней Азии, российские «миротворцы» в Анголе и т.д.), агенты спецслужб под видом геологоразведчиков и т.п., империалисты вооружают контрреволюционные режимы в этих странах (как Россия вооружает режимы во многих странах Азии, Африки и Латинской Америки).
Ленин справедливо подчёркивал, критикуя империалистический «экономизм», что национальный вопрос нерешаем не при капитализме, а без революций. Те национально-освободительные революции, которые не ограничиваются сменой вывески, а выгоняют иностранных империалистов, приводят к реальной независимости, к экономическому скачку и вступлению в стадию империализма. Яркий пример этого – Китай. А Трофимов ещё утверждает, что «отделение той или иной нации и образование ею самостоятельного государства еще не устраняет неоколониализма»! В том-то и дело – смотря что понимать под «самостоятельностью»: то ли смену вывески, то ли действительный слом империалистических и подконтрольных империалистам силовых ведомств. Трофимов же этой разницы просто не замечает.
Не видит Трофимов и разницы между великодержавным шовинизмом империалистических наций и национально-освободительным движением угнетённых наций. Он пишет: 

«… каждое из оппортунистических течений вносит именно свою, отличную от других, ложку дегтя в бочку меда своих анти-буржуазных разглагольствований. Именно эта ложка дегтя для буржуазии лучше любого бальзама.
Таким бальзамом в писаниях Гачикуса оказываются его толки о необходимости покончить с феодальной раздробленностью государств Средней Азии  и образовать большое единое исламское государство. В этом, можно сказать, доминанта всех рассуждений Гачикуса. Гачикусовский "большевизм" (вот уж где мимикрия!) сводится, таким образом, к содействию исламистам, причем к содействию в том, в чем исламисты выходят за пределы освободительной борьбы и в чем выражается уже их, исламистов, великодержавный шовинизм и, следовательно, возможные будущие империалистические замашки. Чтобы обосновать этот программный лозунг, Гачикус изощряется во всякого рода натяжках. Например, одной из таких натяжек является утверждение, что, мол, в Чечне нет своего пролетариата…»

Во 1-х, то, что «в Чечне нет своего пролетариата», я писал в 2001г., когда мои взгляды, хоть и были уже интернационалистскими, но всё же были незрелыми. Я тогда стоял на позициях «постклассического» марксизма (если использовать терминологию американского лениниста Блаута) - на позициях, на которых стояли до 1914г. и Ленин, и Каутский, на позициях, с которых в 1914г. Ленин критиковал Розу Люксембург в статье «О праве наций на самоопределение» (см. т. 25). Тогда ещё я понимал под пролетариатом рабочих крупной промышленности, а не бедноту крупных городов. Так что делать из ранних моих неточностей какие-то далеко идущие выводы, как это делает Трофимов, неверно.
Во 2-х. Хорош «бальзам» - если буржуи денно и нощно ведут пропаганду против Халифата, если за призывы к Халифату сажают как за «терроризм».
В 3-х. Вопли Трофимова против Халифата как «выхода за пределы освободительной борьбы», как «выражения великодержавного шовинизма исламистов» - сплошь из арсенала анархистов и троцкистов, мечтающих о «чисто пролетарской» революции. Речи о «возможных будущих империалистических замашках» вообще не уместны: это уже будет другой период развития, на этом, будущем, этапе исламизм, разумеется, будет неверно поддерживать. К тому же, вполне возможно, что победа коммунизма по всему миру наступит раньше, чем наступит перегнивание Халифата в империалистическую нацию. Точно так же, как и Трофимов критикует меня, анархисты и троцкисты критиковали Ленина: мол, рабоче-крестьянская власть, возможно, переродится. Ленин, прекрасно осознавая вероятность перерождения (а ведь 100 лет назад вероятность того, что диктатура пролетариата в отдельной стране переродится, не «дожив» до победы коммунизма во всём мире, была намного выше, чем сейчас!), тем не менее, не отказался от затеи рабоче-крестьянской революции.
К тому же, Трофимов умалчивает, что я всегда провожу конкретно-исторический подход в данном вопросе (в отличие от него), отделяю угнетённые мусульманские регионы от полуугнетённых и угнетающих. Он умалчивает, что я постоянно критикую башкирско-татарский национализм, российский официальный ислам, критикую Здорова за изображение башкир угнетённой нацией. Трофимов умалчивает, что я критикую идеологов раннего исламизма Кутба и Набхани за их ограниченность данным этапом революции, что я постоянно напоминаю о вероятности империалистического перерождения Халифата в будущем. Трофимов умалчивает, что я критикую идею всемирного (а не ограниченного 3-м миром) Халифата как культурно-национальную автономию. Может быть, Трофимов этого просто не заметил, но объективно такое умалчивание есть великорусский шовинизм.

«Гачикус, напротив, доходит до того, что выступает за образование единого исламского государства и "натягивает" движение исламистов до - чего бы вы думали? - до ленинизма, до развития ленинизма на современном этапе!!»

Нашего представителя «цивилизованной нации» это шокирует, как ту бабку из анекдота, впервые увидевшую негра: «Обезьяна, и разговаривает!». Трофимов, как типичный идеалист, отрицает, что под действием империалистического гнёта пролетариат данных наций способен самостоятельно, без помощи культуры богатых наций, прийти к марксизму (тем более, что в прошлом у данных наций есть богатый революционный опыт, отражённый в первоначальном исламе). Вышеупомянутый американский ленинист Блаут пишет о подобной точке зрения:

  «Согласно этому (евроцентристскому – А. Г.) взгляду, национализм – европейская идея, по существу идея свободы, и эта идея диффундирует (распространяется) по всему миру вместе с европейским влиянием. (Колониализм, который, конечно же, противостоит свободе, полагается так или иначе прививающим колониальным народам идею свободы. Так, движения за колониальное освобождение будто бы не являются результатом угнетения и эксплуатации, а скорее отражают принятие путём диффузии притягательной европейской идеи.) Хотя марксисты вообще неохотно отводят первостепенную роль в общественных изменениях идее, чистой идеологии, эта евромарксистская теория национализма – важное исключение (курсив мой – А. Г.)» [J. M. Blaut. MARXISM AND EUROCENTRIC DIFFUSIONISM]

Итак, евроцентристские марксисты (т.е. современные каутскианцы, люксембургианцы и т.п.), вроде как признающие что «бытие определяет сознание», в решающем пункте «вдруг» оказываются идеалистами: мол, без влияния европейских идей народы 3-го мира самостоятельно не способны выработать марксизм. Почему вдруг Трофимов решил, что марксизм-ленинизм можно выработать лишь из сочинений Маркса и Энгельса, и нельзя выработать, развивая коранические писания? Да, в первоначальном исламе много наивности, идеализма (кто спорит?) – но есть и немалый элемент научности, и это тоже отрицать нельзя (см. мою рецензию на работу Набхани «Мышление»). С другой стороны, не являются «священным писанием» и труды Маркса и Ленина, как их изображают оппортунисты, начиная от Сталина.
Конечно, мы, марксисты, стоим за взаимное проникновение культур, за их слияние. Но, как верно подмечал Ленин, «нельзя загнать в рай дубиной». У народов 3-го мира, которые испытали много подлостей со стороны «марксистов», естественно, возникло сильное недоверие к марксизму. И они фактически пришли к марксизму, опираясь не на труды Маркса, а на Коран, формально – критикуя «марксизм», реально - критикуя оппортунизм, империализм под маской «марксизма».
Примечательны следующие слова Трофимова:   

«Где-то, кажется, в своих "Лекциях по истории философии", Гегель говорит о том, что о той или иной философской системе следует судить по тому, что в ней выражено формально, в форме мыслей, а не по тому, что философу представлялось или что ему хотелось сказать, но чего он выразить не сумел, - иначе наука (история философии в данном случае) по-просту исчезает, делается невозможной. С таким же успехом, как это демонстрирует здесь Гачикус, можно и любого из древних греков натянуть под диалектического материалиста!
А ведь далеко не всегда данные исламисты или хоть бы и древние греки ХОТЕЛИ сказать нечто в духе марксизма и диалектического материализма; напротив, они довольно часто как раз стремились сказать нечто в корне противоположное нашим взглядам!»

Я здесь не буду разбирать всю цитату, которая, как в случае с гитлеровцами и египетскими фараонами (см. выше), опять же представляет собой пример идеализма, игнорирования конкретно-исторических условий, обращу лишь внимание на её концовку. Да, действительно, исламисты «довольно часто как раз стремились сказать нечто в корне противоположное» ВАШИМ взглядам.
Трофимов отвечает на мои слова о том, что, в то время как советский официальный «марксизм» превратился в обновлённую религию, «ислам» в идеологиях исламистов стал новым материализмом:

«ВОТ РАЗОШЕЛСЯ ГАЧИКУС! Так и сыпет цитаты из классиков! Прямо теряешься! Даже указал на отличие марксизма от буржуазного просветительства!»

Да, Трофимов этой разницы не понимает, не видит разницы между понятиями «образованность» и «классовая сознательность», смешивая их в одну кучу под неясным словом «кругозор» (см. выше).
Читаем далее:

«Уже одного только разбора того, что представляет собой религиозная вера, достаточно для того, чтобы опрокинуть эту возведенную Гачикусом идеологическую конструкцию. В чем здесь софизм Гачикуса? В том, что он ставит знак равенства между религиозной верой и верой вообще, всякой верой, т.е. верой во что бы то ни было. Например, человек верит во что-то - в прогресс, в силу искусства, в то, что "Спартак" есть лучший футбольный клуб, и т.д. От всех этих мнений, взглядов, убеждений и т.д. РЕЛИГИОЗНАЯ вера отличается именно тем, что это есть вера в загробный мир, в жизнь после смерти и т.д. Как говорил Фейербах, бог без бессмертия души человека есть только по имени бог. Вера в бессмертие души - вот корень всякой религии. Гачикус же размазывает и повторяет здесь пошлости узколобого мещанина, приравнивающего религиозную веру ко взглядам атеиста, коммуниста и т.д. - и все для того, чтобы сделать свои натяжки, т.е. представить исламизм угнетенных наций развитием пролетарской революционности, чуть ли не развитием ленинизма!»

Во 1-х. Трофимов извращает мою мысль. Я не ставлю знак равенства между религиозной верой и верой вообще.
Во 2-х. Неверно, что «РЕЛИГИОЗНАЯ вера отличается именно тем, что это есть вера в загробный мир, в жизнь после смерти». Трофимов игнорирует тот факт, что со вступлением капитализма в стадию империализма религия обновилась. Он забывает то, что писал Ленин в «Материализме и эмпириокритицизме». Трофимов узко трактует понятие «религия», относя сюда только религии древности. Я же трактую слово «религия» в смысле «идеализм», ибо современные неорелигии, пусть даже и не являются верой в загробный мир, но, тем не менее, являются искажённым видением мира. Трофимов цитирует Фейербаха – но не Фейербах ли был основоположником «религии любви», которую критиковали Маркс и Энгельс (а ведь в этой религии не было веры в загробный мир!), и которая во многом легла в основу современных империалистических неорелигий, в том числе и советского «марксизма-ленинизма». Нет, религия (в смысле «идеализм») – это идеология, считающая сознание первичным по отношению к бытию. Американские ленинисты Эльбаум и Сельтцер справедливо писали, что большинство американских коммунистов верит как в Страшный Суд, что в один прекрасный день американские рабочие восстанут (хотя среди этих рабочих очень высок процент рабочей аристократии, и они не собираются восставать). Точно так же и среди старого советского общества, и среди современного российского и западного общества (особенно среди среднего класса, разумеется) очень широко распространены взгляды, что общество в результате мирной эволюции постепенно придёт к коммунизму безо всяких революций. Что фактически значат такие взгляды (как в случае, описываемом Эльбаумом и Сельтцером, так и в случае, описываемом мною)? Это значит, что рабочая аристократия приписывает объективному историческому ходу развития свои взгляды, т.е. наделяет его своим сознанием, т.е. наделяет диалектику развития производительных сил и производственных отношений разумом. Вот что я имел в виду, а Трофимов, который либо не понял меня, либо сознательно хочет оклеветать, что-то не в тему лепечет о вере   «в то, что "Спартак" есть лучший футбольный клуб».
Мы видим, что Трофимов совершил подленький, нечестный приёмчик, выставив меня за шарлатана, изображающего любую веру религией.   

«О тех марксистах (а ведь они, пусть даже и одиночки, там есть!), которые в тяжелейших условиях не только финансово-экономического подчинения этих стран западному и восточному империализму, но и подчинения народов этих стран идейной гегемонии всякого рода попов и мул, ведут борьбу за развитие там пролетарской сознательности, у Гачикуса  нет и звука!»

Во 1-х, большинство «марксистских» партий, как и «всякого рода попов и мулл» (особенно их верхушка), являются агентами империалистов.
Во 2-х, Трофимов не видит пропасти между официальным исламом, т.е. исламом как религией, и исламизмом, т.е. революционной идеологией, во многом материалистической.
В 3-х – Трофимов как-то не заметил моей рецензии на статью о Тан Малаке – вот с каких марксистов нужно брать пример! А ведь многими современными аналитиками признаётся повальное явление перехода коммунистов (особенно ленинистов) в странах 3-го мира в ряды исламистов. Я не думаю, что они так резко побросали свои убеждения и ударились в религию. К тому же, с развитием капитализма в 3-м мире исламизм эволюционировал от крестьянского (примером которого являлся «Сарекат Ислам», в котором работал Тан Малакка) к пролетарскому, современный исламизм вышел во многом из тюрем 3-го мира (в том же Ираке, Египте, Сирии), куда неоколониальные марионетки сажали как честных представителей старого крестьянского исламизма, так и честных представителей «сталинизированного» коммунизма, т.е. современный исламизм возник как критика и того, и другого, с другой стороны – вобрав в себя революционные традиции и того и другого.   
Только влияние таких коммунистов, как Тан Малакка (а не как Трофимов, не как те же маоисты, которые сегодня являются агентурой китайского империализма в странах 3-го мира, в Афганистане, Индонезии и т.д., не как ярый великорусский шовинист Д. Левый в Узбекистане) на народы 3-го мира является прогрессивным.
А вот представления о Халифате «марксиста» Трофимова, который требует цивилизаторской миссии таких как он «марксистов» по отношению к «варварским» народам 3-го мира:   

«понятие Халифата уже в самом названии содержит монархический, т.е. вовсе не республиканский, принцип, содержит принцип не свободы, а подчинения, подавления, угнетения»

И в другом месте:

«выгоды от агитации Гачикуса за единое исламистское государство, за Единый Халифат  получает не пролетариат, а именно буржуазия. Во-первых, такие выгоды получает буржуазия исламских государств. Во-вторых, такие выгоды получает империалистическая буржуазия Запада и Востока: смотрите, вправе заявить она, вот агитация за исламистских террористов, следовательно, наши военные операции не беспочвенны! И в-третьих, выгоды получает буржуазия вообще, ибо здесь получает поддержку не принцип свободы, не республиканский даже принцип, а принцип угнетения (Халифат)»

Трофимов «слышал звон, да не знает где он». Он слышал о позднем Халифате, который действительно представлял собой реакционное государство, и переносит выводы на Халифат вообще, т.е. и на ранний Халифат, представлявший собой государство диктатуры революционных народных низов, т.е. фактически пролетариата того уровня. Чем же Трофимов лучше тех исламистов, которые по позднему, перегнившему до уровня оппортунизма, марксизму, по поздней, перегнившей до уровня империализма, советской власти, судят о марксизме, о коммунизме вообще? Повременили бы Вы со своей цивилизаторской миссией, г-н Трофимов – как говорится, «воспитатель должен быть сам воспитан».
Насчёт того, что якобы «выгоды от создания Халифата получает буржуазия исламских государств» - это плехановщина, мол, «раз революция буржуазная, значит, гегемоном её является буржуазия» (действительно, неоколониальные элиты в странах 3-мира, при всех их трениях с империалистами, сильно с ними повязаны, и исламизм выступает против этих элит даже больше, чем против империалистов); это – каутскианство, в начётническом духе проводящее деление революций на чисто буржуазные и чисто пролетарские. Вышеупомянутый американский ленинист Блаут справедливо отмечает, что старый взгляд постклассического марксизма (т.е. взгляды Каутского, Ленина, Сталина до 1914г.) был таков, что национально-освободительные движения по сути своей буржуазные; собственно же ленинистское учение заключается в том, что в эпоху империализма  национально-освободительные движения не являются чисто буржуазными. Является ли современный радикальный исламизм пролетарским или лишь революционно-буржуазным – это зависит от того, успеет ли Халифат дорасти до стадии империализма, пока коммунизм не победит во всём мире, или не успеет (аналогично тому, что Ленин писал о Советской власти).   
А насчёт того, что выгоды от моей агитации за Халифат  получает «империалистическая буржуазия Запада и Востока, которая вправе заявить: смотрите, вот агитация за исламистских террористов, следовательно, наши военные операции не беспочвенны» - это вообще чушь. Истерия против «ваххабитов», которой пичкают обывателя днём и ночью, существует до меня и без меня; за те вот уже почти 9 лет моей агитации империалистическая буржуазия её не использовала, а наоборот замалчивала (через своих агентов в комдвижении), и вряд ли в будущем что-то в этом плане изменится.
Закончу свою статью на том, как Трофимов понимает большевизм. Он критикует то место из моей статьи "Черносотенцы-большевики", где я пишу:

" ... крикливость, в том числе и выдумывание себе ультрареволюционных псевдонимов,  вообще свойственна представителям непролетарских классов ... "

Трофимов отвечает на это:

 «Вот бы применить сторонникам Гачикуса сие и к себе самим! А то ведь они свою партию тоже, по примеру некоторых, большевистской нарекли! А ведь слово "большевизм" есть явление, которое принадлежит истории, а не современности. В понятии "большевики" выражен чисто формальный момент - сторонники Ленина на II съезде РСДРП получили большинство. Это понятие, в отличие, например, от понятия "коммунисты", не имеет иного смыслового значения. Но вот охочи многие господа примазаться к великим названиям, прозвищам или именам, фигурировавшим когда-то в истории!»

Раскол на большевиков и меньшевиков на 2-м съезде РСДРП имел всемирно-историческое значение, т.к. был по сути расколом старого пролетарского движения на новый пролетариат и рабочую аристократию, т.е. "большевизм" не есть «явление, которое принадлежит истории, а не современности», как утверждает Трофимов. Трофимов же, видящий в понятии "большевики" лишь «чисто формальный момент», на деле показывает себя именно меньшевиком.
Конечно, понятие «большевизм» было опошлено сталинистами, и сегодня ассоциируется у многих с советским империализмом. Но в названии партии, которое, как правило, должно состоять из 3-4 слов, пожалуй, невозможно точно выразить сущность партии – так что ругать нас за это, я думаю, неуместно.
24 декабря 2009 г.
А. Г.