Мы прибыли в Одессу - город давней мечты.Устроившись в гостинице, немедленно отправились осматривать его.Конечно,начинать надо с известной во всём мире Дерибасовской.
Идём по улице в направлении моря и в конце её упираемся в полукруглую площадку - веранду, выложенную каменной плитой и огороженную красивым барьером.
От веранды, как руки, уходят вниз два крутых лестничных марша.Далеко внизу сквозь густые зелёные кущи доносится гул моторов и, словно кадры в ускоренном кино, мелькают разноцветные и разно-марочные автомобили. Мы останавливаемся, решая куда отправиться дальше. В наших планах было пройти на Приморский бульвар.
По одной из лестниц (по-моему, правой) поднялась на площадку пожилая дама. Как сказал бы известный эстрадный юморист, ну, очень пожилая. На длинном поводке она вела белую кудрявую болонку. Думается, такого же , как и она возраста. На ошейнике красовался шикарный, огромных размеров голубой бант, накрывающий не только голову, но и половину туловища собачки.
Обращаюсь к ней: "Мадам, будьте любезны! Как нам пройти на Приморский бульвар?"
Женщина оценивающе оглядела нас с ног до головы с таким выражением лица, что мне подумалось, не сомневается ли она в наших физических возможностях идти в такую даль. Затем, на секунду остановила взгляд на модной по современным московским меркам шляпе моей жены, жеманно обратив глаза к небу и, как бы задумавшись или вспоминая, протяжно с характерным одесским произношением выдала: "Так то ж просто!" Снова посмотрела на нас, будто утверждаясь, в только ей одной известной истине, продолжила: "Ви из Москвы? Так я вам скажу - вам таки надо туда!" и приступила непосредственно к разъяснению географического расположения, требующегося адреса. "Идите по Дерибасовской, на Красноармейской повернёте направо, проходите метров триста, а там уже рядом!"...
На другой стороне площадки, сначала не замеченный нами, стоял мужчина, попыхивая сигаретой. Он был худой и тощий, как астраханская селёдка после икрометания. Пол лица его не было видно из-за огромного тонкого, выгнутого вперёд дугой, носа.Из других запомнившихся деталей головы можно отметить, разве что уши. Они, как две телевизионные тарелки торчали по бокам и, казалось, что обдуваемые лёгким бризом как паруса, управляли его головой, поворачивая её то влево, то вправо. В одной руке мужчина держал огромных размеров авоську, в которой, как в рыболовной сети после неудачной рыбалки, болталось очень небольшое количество какой-то снеди.
Мужчина, видимо, давно уже прислушивался к нашему разговору. Улучив момент, он словно актёр, вступающий в роль, сделал несколько шагов в нашу сторону и сказал, обращаясь к даме:"Женщина, шо Ви такое говорите? Шо ви морочите людям голову?!", и повернувшись к нам продолжил: "А...! Слушайте таки сюда!" И дальше он буквально повторил то же, о чём говорила пожилая дама, с той лишь разницей, что дополнял свою речь широкими жестами, как милиционер на перекрёстке, указывая направление движения и понуждающий водителей побыстрее убраться с него.При этом авоська раскачивалась, выделывая такие амплитуды, что мы опасались, как бы не оказаться быть запутанными в ней. Подмигивая поочерёдно то одним, то другим глазом,мужчина старался внятно подчеркнуть, что только он по-настоящему правильно знает и может указать дорогу на Приморский бульвар.
Дослушав его пылкую речь, и едва сдерживая вырывающийся из самого живота смех, мы поблагодарили обоих и отправились в путь.Уже дойдя до перекрёстка, оглянулись и увидели, как те двое, стоя на опасном расстоянии друг от друга, о чём -то ожесточённо спорили, красноречиво размахивая руками. Бедная белая болонка отскакивала в стороны и громко, заливисто лаяла.То ли поддерживала свою хозяйку,то ли отпугивала тощего, но агрессивного мужчину?!