-Ну скоро там?
-Тиночка, сколько там на твоих золотых?
Тиночка бросает взгляд на свои простенькие наручные часики производства фабрики "Заря", откладывает арифмометр и торжественно провозглашает:
-Просрочили.
Она обводит всех по очереди выразительным взглядом.
-Просрочили, как обычно. На целых три минуты.
На мгновение в отделе воцаряется прежняя тишина. Затем со своего места решительно подает голос Валентина Алексеевна, цветущая, полная сил жизнелюбивая дама предпенсионного возраста.
-Ну это бог знает что. Никогда не могут позвонить вовремя. А мы должны страдать из-за этого, сидеть в спертом воздухе.
-И не говорите,- тотчас же подхватывает Люба, новоиспеченный руководитель исследовательской группы.
-И как это люди совершенно не знают своих обязанностей. Просто не понимаю таких людей.
-Так они же очень заняты,- иронизирует старший инженер Галина Степеновна,- когда в канцелярию ни войдешь, вокруг них молодые люди. Где уж им уследить за часами и вовремя позвонить. Совсем за работой умаялись.
-Бездельницы.
-Русалки поганые.
Тема эта неисчерпаема. О секретарше директора и ее подружке из канцелярии у всех найдется в запасе крепкое словцо. Не выдерживает даже Марья Борисовна, занятая срочной неотложной работой. Она подымает брови домиком и говорит рассудительно, продолжая трудиться над составлением договора:
-Потому что с такими нечего церемониться. С ними один может быть разговор.За ноги, да в Волгу, головой вниз. Ничего путного из них все равно не получится.
-Да. Зла на них прямо не хватает.
И опять пауза. У всех очень серьезные и сосредоточенные лица.
-Вот что,- командует на правах старшей Валентина Алексеевна,- как бы там ни было, а всем выходить и проветриваться.- Захватив из ящика стола большое желтое яблоко, она идет к двери и распахивает ее настежь.
В эту самую минуту за стенкой предбанника, как называется каморка между рабочей комнатой и коридором, где хранится на открытых стеллажах старая отработанная документация, вдруг что-то зашелестело и раздался наконец звонок на десятиминутный перерыв, сиплый и трескучий, как испорченная шарманка.
-Проснулись все-таки. Ну скорей всем выходить,- торопила из предбанника Валентина Алексеевна,-а то не успеет проветриться, будем дышать углеродами и перегарами.
Но, прежде чем все вышли, была разыграна еще одна обязательная в подобных случаях интермедия.
-Ну вот ,- разводит руками Тиночка,- все выходят как ни в чем не бывало, а форточку опять некому открывать, кроме меня. Никому вроде ничего не надо…
-Потому что ты у нас, Тиночка, самая младшая,- солидно замечает Люба.
-Как же - как же, Любовь Сергеевна, ты у нас старуха. На полтора года старше меня,- тут же огрызается Тиночка.
Это неравная борьба. Куда там Тиночке с Любой тягаться. Тиночка простая лаборантка, к тому же единственная в отделе без законченного высшего образования, а Люба талант, гений, институтская звезда, участвует в различных заседаниях и конференциях(досужие языки поговаривают о покровительтве ее бывшего начальника, пошедшего на повышение).Продолжая вполголоса возмущаться, Тиночка несколько раз дергает за привязанную к фрамуге веревку, и вылетает в коридор, как будто ненароком хлопнув дверью. А Люба
тем временем выплывает в предбанник с удовлетворенным и невозмутимым видом.
Итак, Тиночка упорхнула. И начинать разговор теперь некому. И все молчат.
Валентина Алексеевна,как обычно, ест свои аппетитные яблоки.Марья Борисовна примостилась на кончике колченогого стула и увлеченно, страница за страницей, поглощает толстый роман. Она использует для чтения каждую свободную минуту, читает, что называется, запоем и тем снискала авторитет человека "большой и высокой культуры".
За стеной, отделяющей предбанник от коридора, слышен все усиливающийся, целенаправленный топот в сторону курилки и туалета, ведь во время творческих утренних часов никому не разрешается никуда выходить,- за этим прилежно следит сам председатель месткома, имеющий, как предполагают, специальную тетрадь, в которую заносятся фамилии нарушителей, замеченных в коридоре в рабочее время.
Ради интенсификации творческого процесса десятиминутный перерыв должен использоваться для проведения производственной гимнастики, что также проверяется месткомом, члены которого ходят с блицем из одного отдела в другой, запечатлевая на фотопленку как тех, кто выполняет предписание, так и тех, кто уклоняется от оного.
Но рейд с блицем был совершен только позавчера, так что сегодня можно от установленного правила отступить, не подвергаясь при этом ни малейшему риску.
-Я на минуту зайду в комнату, позвоню,- говорит Люба.
-Только ты побыстрее,- кисло разрешает ей Валентина Алексеевна, хотя Люба пошла бы и без разрешения.
-Побыстрее, Люба, а то комната не проветрится.
-Валентин Алексевна, будь спок.
И все прислушиваются к разговору Любы с ее дочерью-второклашкой, как Люба ей наказывает написать изложение и решить три примера по математике.
-Как она муштрует эту несчастную,- шепчет Галина Ивановна.
-Лето, а она заставляет ее заниматься. Просто унтер какой-то.
Все понимающе переглядываются.
-Что она у тебя,и летом занимается?- сладко спрашивает Валентина Алексеевна вернувшуюся Любу.- Вот, женщины, учитесь.
И лица сияют приветливыми улыбками.
Впрочем вчера, во время краткой отлучки Валентины Алексеевны, все осуждали ее самое - за то, что запрещает своей дочери Миле стирать балье, вырастила дочь барыней, которая к тому же, несмотря на опасный возраст, перебирает женихов и не хочет идти замуж - "ждет, наверное, молодого генерала с эполетами".
-Скучно, -роняет Люба.- Мыр Быр, ну что ты там вычитала? Поделись с нами.
Кажется, Марья Борисовна действительно "вычитала".Она выдерживает многозначительную паузу, и, не отрывая глаз от книги, начинает читать:- "Разве те…",-откашлявшись, она поясняет, -это про мужчин.
- "Разве те из нас, кто в похотливой спешке ловит любовные утехи,- читает она с расстановкой,- разве те могут знать большое, настоящее счастье любви?"
Марья Борисовна поднимает указательный палец и обводит всех взглядом сквозь очки, проверяя произведенное впечатление.
Все ошеломленно молчат. Наконец Люба сильно и кратко выражает общее мнение.
-Здорово. Просто здорово. А ты молодец, Мыр Быр. Все-таки есть от твоего чтения толк.
- Как - как?- приходит в себя Галина Степановна.- Ну-ка, прочтите еще раз.
-"Разве те из нас…"- зачитывает снова мудрую фразу Марья Борисовна.
Галина Степановна вдруг бросается в комнату к своему столу.
-А вот я это себе запишу. Дайте книгу, Марья Борисовна.
В коридоре опять звонок, опять нарастающий, а затем убывающий топот ног. И тишина.
Все возвращаются вслед за Галиной Степановной в комнату и рассаживаются по своим столам.
-Я это мужу прочту,- объясняет довольная Галина Степановна, перечитывая написанное.
-Сыну?- тонко улыбается одобрительно наблюдающая за ней Валентина Алексеевна.
-Нет, сначала мужу. А потом сыну,- встряхивает кудряшками Галина Степановна, заботливо пряча листок в большую черную сумку.
-Что там у вас?- спрашивает вернувшаяся Тиночка.
-Да вот прочти, что нам Марья Борисовна преподнесла,-говорит Люба.- Дайте мне книгу, я и себе спишу.-И она тоже переписывает, часто заглядывая в текст, сверяя каждую запятую.
-Правильно, девчонки. Мужей надо воспитывать,-высказывается Марья Борисовна,- это дело нельзя пускать на самотек. Скажите, Галина Степановна?
-А то как же. Непременно надо. Я ни одного случая не упускаю. Я, знаете, силой своего Воронова в театр тащу, если там поучительное.
-И он поддается воспитанию?
-Надеюсь, что да.
-Ну Вам, Галина Степановна, надо, конечно, держать ухо востро. Ваш Воронов в городе на виду, на него немало нашлось бы охотниц.
-Муж, какой ни есть, все равно муж.Уж если захочет уйти, так вещички сложит, и привет. Только ты его и видела,- высказывает неожиданный фатализм Люба.- Потому что там новое.
-Как же, от тебя уйдет,- хмыкает Тиночка.
Происходит обмен взглядами. Ни для кого не секрет, как крепко Люба держит в руках своего красивого кудрявого муженька.
Все по очереди, кроме Валентины Алексеевны, аккуратно переписывают понравившееся изречение. Когда книга всех обошла, Марья Борисовна глянула вопросительно, но предложить не решилась. Валентине Алексеевне некого воспитывать, она уже лет пятнадцать как в разводе. Но и не предложить тоже было бы не очень учтиво.
Валентина Алексеевна подумала и попросила сама.
-Дайте уж и мне заодно. Я тоже спишу.
И все решили, что она старается для дочери своей Милы, припасает ей на будущее.
-Правильно, Валентина Алексеевна, зачем добру пропадать,- подытожила Тиночка.
-Тинка, что же ты молчишь про Розу? Ты же в перерыв к ним ходила,- показала глазами Марья Борисовна на стену, отделяющую от смежной лаборатории,- видела она их?
-Его видела.
-И что?
-Ничего.
-Да ты говори, не тяни душу.
-Что говорить. Я сама ничего толком не слыхала. Только попросила зайти к нам. Там так ее обступили, что не пробьешься.
-О господи! Ничего мы никогда не знаем.Ближе всех, кажется, а ничегошеньки не знаем!..
Это была одна из тех историй, которые поражают обычно своей неожиданностью. Случается так, что жизнь в коллективе сплошная тишь да гладь. Годами все остается без изменений : никто не увольняется, не уезжает в другой город, никто не умирает и не срывает крупный выигрыш по случайно купленному двадцатикопеечному лотерейному билету,- в общем, все кажется совершенно неизменным отныне и вовеки веков.
Все заняты исключительно производственными делами, стенная газета пишет о выполнении плана и рационализаторских предложениях, повсюду обсуждаются выборы в профком и очередная стычка между начальником производства и замдиректора по хозяйственной части.
И вдруг гром среди ясного неба.
Выходит наверх нечто такое, что говорит о наличии в жизни никем не учтенных, незапланированных, не поддающихся ревизиям подспудных течений. И все кипит, бурлит, волнуется и мучится непонятной тревогой.
Была среди них интересная пара. Он инженер, "подающий надежды молодой специалист", она- студентка-заочница.Оба, можно сказать, выросли, познакомились и поженились в стенах института.Как молодая семья были записаны в особую очередь на получение жилплощади, а пока снимали комнату у заводской уборщицы тети Любы.
И вот однажды к Розе Шумилиной пришли и сообщили, что ее мужа видели на вечернем сеансе в кино вместе с Бородкиной, завкультмассовым сектором профкома.
-Я знаю, что он ходил в кино с нашими девчатами,- гордо вздернула подбородок Роза.- Я готовлюсь к защите диплома, так что мне некогда с ним в кино ходить. Что ж ему скучать, пускай развлечется.
Это известие ее задело, но не слишком. Бородкина не была холостячкой.В институте, правда, шептались, что супруг Бородкиной не очень-то, совсем незавидный мужчинка,
шофер где-то на базе, к тому же выпивает и хулиганит под пьяную руку.
В тот же день Роза столкнулась с этой самой Бородкиной в коридоре, нос к носу. И уже прошла было мимо, но потом окликнула ее.Бородкина, казалось, только того и ждала.
-Да?- она остановилась в шаге от Розы, глядя ей прямо в лицо.
-Мне передали, что вас видели на киносеансе с моим мужем…
Роза никак не ожидала услышать в ответ то, что услышала.
-Да, это правда,- отчеканила Бородкина.- Я Владимира люблю и буду за него бороться.- Сказала, повернулась и пошла.
Очнулась Роза лишь тогда, когда в коридоре затих стук злодейкиных каблуков.
Ночью в постели Роза попыталась поговорить с мужем, однако он при этом повел себя вовсе не так, как ей бы хотелось.
-Нет, это просто невыносимо. Бесконечные скандалы.
-Какие скандалы, у нас ведь их сроду не было.
Но Владимир сказал, что завтра ему рано вставать, отвернулся к стенке и сделал вид, что заснул.
Роза решила взять себя в руки и здраво во всем разобраться. С одной стороны, Бородкина женщина эрудированная,инициативная, с организаторскими способностями, умеет повести за собой, но, с другой стороны, в ней явно есть что-то лошадиное. А она, Роза, может быть и не такая умная, но зато гораздо милее и симпатичнее,к тому же блондиночка.Владимир же за юбками сроду не гонялся,он привязан к дочке, и, наконец, через несколько дней они вселяются в новую квартиру.
Поразмыслив,Роза успокоилась и принялась думать о том, что в это время занимало ее больше всего -о новоселье и связанном с ним приятных хлопотах.
Через три дня они переехали, и тут уж Роза окончательно обо всем позабыла.
А еще через неделю, возвратясь из магазина, где она стояла в очереди, чтобы записаться в очередь на бархатные дорожки, радостно-возбужденная, еще погруженная в события и перипетии прошедшего дня, она обнаружила на холодильнике ордер от квартиры с приколотым к нему тетрадным листком. Развернув листок, она прочитала: "Жить так больше не могу".
И все. Никаких объяснений. Вечером Владимир домой не явился. И у его матери, к которой Роза отправилась на другой конец города, Владимира тоже не оказалось.
Утром стало известно, что Бородкина тоже исчезла.
Роза Шумилина сделалась объектом всеобщего внимания.
Ее уговаривали подать заявления во все соответствующие инстанции, как-то: местком, партком, милицию, плавательный бассейн и клуб радиолюбителей, членом которого состоял исчезнувший муж.
Некоторые советовали обратиться с письмом в местную прессу. Только что в этом теперь толку, говорили они,- раньше надо было думать.
Между тем странное, неясное содержание прощального письма породило в некоторых институтских кругах разговоры о двойном самоубийстве на романтической почве.
Месяца через полтора милиция обнаружила беглецов в маленьком городишке чуть ли не за Полярным кругом, где у Владимира были родственники по матери,дядя и множество двоюродных братьев.
Кульминации своей эта история достигла тогда, когда стало известно, что Роза Шумилина берет отпуск за свой счет и летит на север.
После обеда пришел от директора Михаил Васильевич, новый начальник планового отдела.Он зашел в комнату, напевая не лишенным музыкальности голосом песенку про бесстрашного капитана дальнего плавания.Это была дурная примета. Когда Михаил Васильевич поет про капитана, это значит, был ему у директора крупный разнос, вслед за пением может внезапно разразиться буря, и козлом отпущения станет первый, кто попадется под руку, - за исключением Галины Степановны и Любы, с которыми лучше не связываться.
Усевшись за свой стол, Михаил Васильевич перестал петь, крякнул и взглядом, не предвещавшим ничего хорошего, осмотрел подчиненных поверх больших очков в металлической оправе.
Все, склонившись над столами, усердно работали - чертили схемы и диаграммы, заполняли графы и колонки мелкими цифрами, подбивали итоги на счетах и арифмометрах, делали выписки и сортировали первичные документы.
-У меня получается кошмарное выполнение,- сказала Люба благодушным голосом, с видом греющейся на солнце ящерицы, уверенной в своей защитной окраске.
-Архитектурный отдел дает 400 %, сметный 300%. Что они, рехнулись?
-А ты у архитектурного больше до конца месяца не принимай,- после паузы сдавленным голосом ответил Михаил Васильевич.
-Как не принимать?- сделала Люба умные глаза.
-Так они же будут жаловаться.
-Ну и пусть жалуются!- рявкнул Михаил Васильевич.-Премию им подавай. Если все начнут вперед лезть, то что из этого для института получится? Мильон процентов выполнения плана?
-Нельзя же только о себе думать, нельзя же быть такими эгоистами,- в тон начальству, хоть и сдержанно, подхватила Люба.
Тут в отдел вошла секретарша директора Инна. Ничего русалочьего в ней, на этот момент, не проступало, напротив, она была надменна как фараон.
-Михаил Васильевич, в кабинете уже все собрались, и ждут вас целых десять минут.
-Сейчас, сейчас, - пролепетал Михаил Васильевич и направился к двери, напевая свою любимую песню.
Минут пять в отделе было тихо,потом все как по команде подняли головы.
-Когда же она придет наконец?
-Тиночка, иди позови ее, пока нет нашего таракана.
-Зачем же это я буду ходить? Иди, если тебе надо.
-Вот чего, спрашивается, -глубоко вздохнула Марья Борисовна,- чего ему, подлецу, не хватало? Хорошая семья. Приятная жена.И на кого променял...
-А может у нее это самое с золотыми каемками? -предположила Валентина Алексеевна.
Все немного повеселились.
Вместо Шумилиной в плановый зашла экономист изыскательского отдела Нина Нубина, вечно со всеми конфликтующая, как обычно с красными горящими пятнами на щеках и запухшими от слез глазами.
-Вы о чем это?
-Да все о том же.Ну разве можно Розу сравнить с этой Бородкиной?
Нина подняла глаза вверх и долго мечтательно смотрела в потолок.
- А она мне нравится.
-Кто?-глумливо спросила Марья Борисовна.
-Конечно, Бородкина.Она такая оригинальная женщина.Ну что против нее ваша Роза?
На Нину протестующее замахали.
- Вы не понимаете!- вскричала Нина,- это же так романтично! Всем пожертвовать ради любви, уехать на край света!
- Ей-то, конечно, любовь, свой мужик пьянчужка, все из квартиры выносит да пропивает. А тут подвернулся самостоятельный мужчина. Как уж тут не удариться в любовь. Вот если бы наоборот было, тогда…
Марья Борисовна не успела договорить, дверь распахнулась,- и на этот раз появилась долгожданная Роза Шумилина.
На нее тут же набросились с расспросами.
-А мы тебя весь день ждем! Ты же знаешь, как мы все за тебя болеем и переживаем! Рассказывай, что там?
Когда все наконец замолчали, Роза томным голосом произнесла:
-Ну что я могу вам сказать.Существенного ничего.
-Видела ты его??
-…Так вот. Приехала я и остановилась у его дяди. Очень хорошо меня приняли.Говорили, что я правильно сделала, что приехала. Позвали они Володю к себе. Про меня ничего не сказали. Дядя позвонил ему на работу.Он там уже, конечно, устроился, и она вместе с ним. Дядя говорил, что это такая, такая. Ни на шаг его от себя не отпускает, поговорить ему ни с кем не дает. Он покурить с мужиками выйдет, так и она с ним.
-Во как! Поняли, женщины, как надо с мужьями!
-Ну вот. Позвонил ему дядя, говорит, важное дело, иди к нам прямо сейчас. И начальнику его позвонил, что вот, мол, такая история. Чтоб отпустил его одного, а ее чтоб с работы не отпускал. И минут через двадцать мы видим в окно, что он идет.Зашел:"Ну что у вас стряслось?"
И тут я выхожу из соседней комнаты.
"Здравствуй, Володя".
Все слушали, затаив дыхание.
-Роза, а в чем ты была?
Шумилина глянула мельком на Тиночку.
- В черном шерстяном, это было его любимое.Такое приталенное, воротничок и манжеты в горошек, я в нем на восьмое марта на работу приходила.Ну, вышла я. Он, конечно, удивился. "Роза, ты?"-"Как видишь",- говорю.-"Да как же это ты?"- "А вот так.Продала холодильник, купила билет на самолет, и вот я здесь".-"Холодильник продала?Мы же на него так долго копили. Неужели не могла другого чего придумать?"-"Что холодильник, -говорю,- я больше потеряла".Он только вздохнул в ответ."Да,-говорит,-я тебя понимаю".Жалел очень, что я Маринку не привезла. "Что ж это ты, могла бы уж и ее захватить, я очень соскучился".-"Так ты возвращайся".-"Ждите,- говорит,- ждите на Новый год или на Маринкино день рожденье".
Он должен был еще назавтра прийти, чтобы договориться обо всем подробно. Только я напрасно его весь день прождала.Пришли мы с деверем к нему на квартиру, а хозяйка говорит:"Их нет, с вечера ушли вдвоем и сказали, чтоб их не ждать".
-Это она про тебя, значит, прослышала.
-Ну и баба, я вам скажу. Такой можно только позавидовать.
-И с тех пор они дома не появлялись. И на работе тоже. А отпуск мой тем временем закончился. Вот, таковы мои успехи.
-Да-а, вот оно, западное влияние. Наслушались, начитались, кино насмотрелись. Вот к чему это ведет,- сделала вывод Галина Степановна.
-А я так скажу,- внушительно начала Марья Борисовна,- ты с ней слюни пускала, а нужно было после работы подождать ее у проходной, да оттаскать как следует при всех за волосы, да разрисовать ногтями физиономию. Тогда, глядишь, той бы живо расхотелось этой самой любви.
-Ну что вы,- возмутилась Нина Нубина.- Стыд какой. Так муж потом первый перестал бы ее уважать.
-Муж,- продолжала Марья Борисовна, даже не удостоив Нубину взглядом, всем своим массивным корпусом повернувшись в сторону Розы,- муж такой жене сам бы спасибо после сказал. Думаете, ему сладко теперь? Маяться по чужим углам, когда своя квартира была, наживали -наживали вместе и вдруг - на тебе. Так-то вот.
-Ну, мне пора,- попрощалась Роза.
После ее ухода в отделе некоторое время стояла тишина.
-А все-таки что-то в Бородкиной есть. Как она сказала тогда, люблю и буду бороться. Не каждый мог бы так сказать,- подала голос Нубина.- Да если бы вы в кино такое увидели, плакали бы и рыдали…
А в это время Роза Шумилина торопливо шла по коридору в другой отдел, где ее тоже ждали.