Сначала было весело. Потом настроение, как всегда в последнее время, перескочило с «плюса» на «минус», скомкав в ладонях что-то светлое, что ещё оставалось от тебя. Прежде чем привыкнуть к перемене полюсов, успела почувствовать себя шизофреничкой. Улыбаться не хотелось, хотелось в Москву и тёплую шапку. Вместо этого, ёжась, шла по отрешённому и безразличному Питеру, вспоминая приснившийся под утро очередной кошмар про гигантского ядовитого богомола. Закутавшись в шершавость и обыденность своих страхов, окончательно поняла, что чем ближе Новый год, тем параноидальнее мои мысли. Почему-то стало необъяснимо смешно от нелепости собственной жизни и бесконечных обломов, преследовавших меня весь последний месяц. В какой-то момент, когда я переходила дорогу, на меня оглянулся ребёнок. Очень серьёзно. Казалось бы – оглянулся и оглянулся. Но от этого стало не по себе, почудился символизм прошлого и снова возникла ассоциация, что я врываюсь в чужие парадные. Крадусь, как вор. Только я ворую города…
А потом…Потом я неожиданно почувствовала розы. Господи Боже, аромат роз, смешанный с резкими неуживчивыми морозами ноября!.. Внезапный, дерзкий, пронзительный, одуряющий аромат роз в ноябре…Опьянела за доли секунды внеочередным счастьем, пальцы задрожали, вцепившись в плотную ткань перчаток…Голова кружилась, и трезветь упорно не желалось, однако действительность уже стучалась ко мне, равнодушно выламывая вдохновение тяжёлыми ботинками.
После был какой-то магазин...Из тех, что однотипными дозами разбросаны вдоль однотипных тротуаров. Стоя в примерочной под кислотно-ярким светом неестественно жёлтой лампочки, чуть более пристально посмотрела на своё лицо. Чуть более пристально. Разглядела глаза, которые во мне любили. Удовлетворённо отметила, что цвет действительно красивый: печально-серо-зелёный. И тут же заметила покрасневшие белки. От слёз, от Интернета, от бессмысленных переписок с бессмысленными и безликими людьми. Жуткое впечатление перекрыло всё остальное, и я поспешила уткнуться носом в свежекупленный свитер, как утопающий ища, за что зацепиться, на что отвлечь взгляд, чтобы не смотреть в зеркало, только чтобы не смотреть, не смотреть и не видеть себя в зеркалах. Зеркала не были кривыми – что-то не так было с моими отражениями.
Когда ехала домой в метро, сквозь закрытые веки мерещились видения, которые приходили неделю назад, после того, как я ночью курила гашиш: матрицы чужих женских имён в моей голове не находили твоё имя. Там было много, много имён, написанных чёрными печатными буквами. Они были мёртвыми, недвижимыми, холодными…И всего один перестук внутривенно, между мной и мной: ах, где ты, где ты, где ты, где?! Сердце как компьютерная программа. Внезапная остановка сердца. Ошибка в программе. Голос в вагоне метро, объявляющий остановку. Я вышла из ступора, нервно вздрогнув и недоуменно посмотрев по сторонам. Ни тебя, ни твоего голоса, ни, уж тем более, твоего имени. Только моё лицо в стекле напротив и спящая рядом девушка в полосатом шарфе. Как у тебя. Чёрт, наверное, именно так и сходят с ума. Или спиваются. Или становятся наркоманами.
В электричке, стоя напротив какого-то совершенно незнакомого человека, рукавом куртки прикоснулась к его неизвестной жизни. Эта отдельность, отчуждённость от меня спровоцировала любопытство и мгновенную цепную реакцию мимолётных картинок: интонации гОлоса, уголки губ, жест приветливости, возбуждение, женщина, двадцать сколько-то лет существования и уверенности в том, что всё ещё впереди...Отшатнулась, наконец осознав, что это лишь неслучившееся настоящее, что я в вновь врываюсь в то, что мне не принадлежит. Через минуту вышла. И осталась стоять на платформе, глядела вслед уезжающей электричке, ускользающей жизни. Вцепилась в приближающуюся ночь так, что побелели костяшки пальцев. Сжала зубы. И вышла ИЗ СВОЕЙ жизни. На следующей станции.