Громоздкая тишина придавливает к дивану, ввинчивается в виски, раздражает расфокусированный взгляд своей плотностью. Мне кажется, что сил бороться не осталось. Но я, удивительным для самого себя усилием воли, поднимаю на ноги тело, что носит моё имя. Шаг за шагом, медленно, тянуче, дохожу, доползаю до входной двери. Непослушными, атрофированными, изнурёнными, иссушенными жаждой пальцами, открываю её. И вижу тебя. Твоё изъеденное смертью лицо. Сколько времени до безумия? По-моему, у меня совсем его не осталось. Ни секунды. Ты входишь в мой дом, молчишь, исступленно оглядываясь по сторонам, будто не узнавая ничего из того, что когда-то принесла сюда сама. Бумажные лилии, сделанные твоими тёплыми некогда руками, по-прежнему стоят в вазе…Твои фотографии…Ты ещё умела смеяться. Твои белые туфли…Я помню их лишь в непорочном ансамбле с белым платьем. Помнишь, это был апрель. А уже в мае мы потеряли все ориентиры. Мы двигались наобум, на ощупь, как слепые котята. На звук голоса. Тогда ещё мы могли говорить… Ты садишься рядом со мной, и прижимаешь к себе. Так крепко, как мать, впервые взявшая в руки своё дитя. Ты взъерошиваешь мои волосы, и прикасаешься жёсткими, обветренными губами ко всему, что было между нами когда-то. Я очень сильно тебя любил… А теперь задаюсь единственным вопросом: есть ли километраж у ненависти? Есть ли конец у этого неприступного, неистового, бескомпромиссного, что мешает мне вспомнить твоё имя? Твоё такое близкое и нежное…Может, попробуем вернуть? Вернуться?.. Но ты улыбаешься так грустно, что я читаю ответ в уголках твоих губ. И я обнимаю тебя в последний раз: избитую чужими словами и советами, слабую и беззащитную. Не сможем мы ни вернуть, ни возвратить, обоюдно зная об этом. И ты уходишь, и оставляешь дверь незапертой, и забираешь одну из девяти бумажных лилий, ту, что сделала самой первой, обрекая меня тем самым на чётное количество смертей. Мне так страшно. Мне так страшно за тебя. Тишина ещё не поглотила звук твоих шагов, и они, стуча, отдаются в голове обжигающим, болезненным созвучием, - твои именем. Я вспомнил его! Я вспомнил его, слышишь?! Но нас больше не существует. Слишком поздно собирать осколки треснувших воспоминаний. И я вижу, как из моих тусклых глаз падают слёзы, прямо на руки, и тут же превращаются в соль. Я больше никогда не смогу тебя забыть. Даже если возможность забыть – последнее, что у меня осталось…
14.01.08