«Свобода» выбора
Предисловие
ЖИЗНЬ – СТРАННАЯ ШТУКА… кажется, течет своим чередом, все нормально, проблем особых нет, а чего-то всегда не хватает. Погода чудесная: светит теплое весеннее солнце, море тихо плещет, воздух насыщен ароматами цветущих деревьев – красота и умиротворение. Я сажусь за столик кафе на набережной, заказываю пиво и, откинувшись на спинку стула, расслабленно смотрю на море. Легкий ветерок едва морщит ярко синюю воду, в это время года здесь тихо, еще не нахлынули орды отдыхающих и можно наслаждаться покоем и тишиной. Мысли лениво плывут в голове, не тревожа сознание. Вот настоящий отдых – наконец-то.
- Жизнь странная штука – она всегда готова показать новую грань, о которой вы даже не подозревали.
Я удивленно поворачиваю голову на голос: за соседним столиком сидит молодой человек лет двадцати пяти-тридцати и, улыбаясь, смотрит на меня. Его можно было бы назвать красавцем, но высокие скулы и слегка раскосые глаза производили странное впечатление: как если бы скульптор собирался создать облик идеального европейца, но в последний момент вспомнил, что есть еще и другие расы и надо это отразить в своем творении, но работу так и не закончил. Впрочем, лицо было открытым, а голубые глаза лучились лукавством. Молодой человек был высок ростом и, судя по всему, занимался спортом с детства: широкие плечи и мускулистые руки свидетельствовали о недюжинной физической силе, но при этом было сразу ясно, что этот человек очень подвижен и ловок. Одет он был в светлую рубашку и дорогой костюм. «Какой-нибудь молодой топ-менеджер, которого невесть каким ветром занесло сюда в мертвый сезон, и которому стало совсем скучно», - подумал я. Разговаривать не хотелось, и я просто кивнул.
- Позвольте представиться, Николай, - сказал он и наклонил голову, - можно я пересяду за ваш столик?
- Алекс, - говорю я и указываю на стул напротив. Придется поддерживать разговор с совершенно незнакомым человеком – хорошее настроение медленно улетало в сторону моря.
Он подхватил свою кружку и устроился на указанном стуле. Мы хлебнули пива и стали смотреть на море. Несколько разноцветных парусов появились в поле зрения – юные яхтсмены уже начали тренировки, но ветра почти не было, и они изо всех сил пытались его поймать – паруса трепетали, маленькие суденышки еле-еле скользили по почти гладкой воде.
- Извините, что нарушил ваше уединение, но вы показались мне человеком, с которым можно поговорить, не опасаясь сказать лишнее, или просто помолчать вместе, - произнес Николай извиняющимся тоном.
Я неохотно отрываюсь от созерцания моря и киваю, когда-то в юности меня часто выбирали в качестве «жилетки» - как давно это было…. Ну что ж, я готов выслушать еще одну исповедь – меня не убудет, а ему, глядишь, и полегчает.
- Приезжаю сюда за вдохновением. Я художник и смею вас заверить, неплохой – мои картины хорошо покупают, что позволяет мне иметь большую студию и безбедно существовать.
- Почему бы вам не переехать сюда и не жить здесь?
- Я думал об этом и пришел к выводу, что тогда мне придется искать другое место, дающее мне вдохновение, потому что оно тоже куда-нибудь «переедет», - он улыбнулся. – У меня уже есть такой опыт. Когда я был студентом, самые лучшие свои работы я написал на родине, в деревне у родителей, а потом вдохновение или, лучше сказать, моя муза, видимо, перебралась сюда.
- И долго вы искали ее после этого?
- Долго. Где я только ни был, объехал полсвета, но только здесь я нашел то, что будит воображение. Или воспоминания...? Есть еще одно место, где очертания берега и море почти такие же, как здесь, только там совсем другой город, скорее даже деревня, и совсем другие люди.
- Так, может быть, вам стоит перебраться туда? Хотя нет, конечно, муза опять отправится в неизвестном направлении.
- Не в этом дело. Я просто не могу попасть в то место, это невозможно, - он опять улыбнулся, на этот раз грустно и даже как-то обиженно. И надолго замолчал.
Я не стал его расспрашивать, захочет – расскажет сам, не захочет – значит, это нельзя рассказывать даже случайному знакомому. Я заказал еще пива себе и ему и стал снова смотреть на море. Ветерок немного усилился, и яхты весело мчались наперегонки. Меня уже не тяготил разговор, да и молчать с этим человеком было даже приятно. Николай тоже смотрел на море, но, кажется, видел там совсем не то, что я. Он был далеко, в том месте, внешне так похожем на этот город, но только внешне. Николай тряхнул головой, как бы отгоняя воспоминания и возвращаясь к реальности. Удивленно посмотрел на полную кружку, сделал несколько глотков и лукаво посмотрел на меня:
- Вы верите в чудеса?
Н-да, вопрос…. Какой же русский не верит в чудеса, хотя бы в глубине души? И много ли на свете людей, готовых признаться в этом? Но вопрос задан вполне серьезно, и отвечать на него тоже надо серьезно…
- Скорее да, чем нет, - отвечаю я хитрой формулировкой из социологических опросов.
Николай звонко смеется. Никогда не встречал взрослого мужчину, который смеялся бы как ребенок – искренне и заразительно. Я смущенно улыбаюсь.
- А я верю безоговорочно, - говорит Николай. – И вы поймете, почему, если у вас еще есть время послушать мою историю.
Спешить мне некуда, а история обещает быть увлекательной, поэтому я киваю и устраиваюсь на стуле поудобнее.
Портал
Я родился в деревне. Мама у меня русская, а папа – китаец. Так что у меня два родных языка – русский и китайский, а потом, когда я немного подрос, мама стала учить меня еще и английскому. А папа обучал восточным единоборствам, не будем уточнять, каким – иначе придется долго объяснять, и все равно останется масса вопросов, просто поверьте, что к восемнадцати годам я уже умел очень многое. После окончания школы я отправился поступать на иняз – как никак «полиглот» - но, конечно, не прошел по конкурсу и вынужден был вернуться в деревню. А тут и призыв в армию подоспел.
Военком оказался на удивление внимательным человеком и определил меня в спецназ. Конечно, физически мне было гораздо легче, чем моим сослуживцам, а вот морально… Отец всегда учил меня ценить не только свою, но и чужую жизнь, а там, куда нас посылали, царил другой закон: убей – или сам будешь убит. После таких заданий требуется разрядка, и я начал рисовать. К концу службы ко мне накрепко прилипла кличка «Репин». Меня уговаривали остаться на сверхсрочную, то есть стать контрактником, но я отказался. Подал документы в художественное училище и поступил! Пригодились мои военные рисунки. Я полностью погрузился в мир искусства, и пять лет пролетели незаметно. Защитив диплом, я нашел работу в рекламном агентстве и отправился отдохнуть к родителям в деревню.
От железнодорожной станции до деревни километров семь, а если срезать через лес и того меньше, я не стал дожидаться автобуса и бодро зашагал по знакомой с детства дороге. Небо хмурилось, было душно, с запада медленно наползала черная туча. Но перспектива промокнуть не пугала меня, я предвкушал теплую встречу, удивление и радость родителей – как всегда, я не предупредил их заранее.
Вот и едва заметная тропинка через лес, еще полчаса, и я буду дома. В нескольких шагах от дороги тропинка ныряла в лес. Я обратил внимание, что старая, вся в черных отметинах береза наклонилась еще сильнее и теперь ее вершина просто опиралась на ветви толстого дуба, росшего по другую сторону тропинки, образуя как бы арку. Я прошел под березой и углубился в лес. В голове вертелись детские воспоминания, связанные с походами на станцию и обратно. И вдруг я почувствовал, что заблудился. Это невозможно! Я знаю этот лес как свои пять пальцев, здесь невозможно заблудиться. Я остановился и огляделся: те же деревья, так же пахнет прелью, но это совсем ДРУГОЙ лес. А где тропинка? Она исчезла. Под ногами редкая травка и сухие листья, как будто здесь вообще никто не ходит. Наверное, я задумался и не заметил, как сошел с тропки. Ладно, не страшно – направление я знаю, скоро выйду на опушку, а там сориентируюсь. И я пошел дальше.
Впереди показался просвет, вот, кажется, и вышел. Подойдя ближе, я понял, что это не опушка, а всего лишь поляна. Впереди еще были невысокие елочки, но с того места, где я остановился, вся поляна была хорошо видна. Почти в самом центе ее находились двое. Высокий худой старик с длинными седыми волосами и бородой, одетый в какой-то серый балахон, спокойно стоял, опираясь на сучковатый посох, и улыбался. Второй, облаченный в блестящую кольчугу и шлем, украшенный золотым узором и длинными изогнутыми рогами, был очень маленького роста, но чрезвычайно широк в плечах, и явно злился. Он размахивал руками, и его зеленые глаза прямо-таки метали молнии в старика:
- У нас не осталось времени, если мы не сделаем этого сейчас, еще многим поколениям гномов придется ждать следующего шанса!
Я просто оторопел – гномам – это, что настоящий гном? Надо же, я представлял их несколько иначе. Бред, кажется, я сошел с ума. А как я понимаю их язык? Никогда не слышал ничего подобного, но понимаю!
Старик кивнул и как-то буднично произнес:
- Я свое обещание выполнил. Великий воин уже здесь.
- Где здесь? - взъярился гном, и его рыжая борода буквально встала дыбом, если так можно сказать о бороде. – Я что-то его не вижу! Может быть, он невидимка. Ау, невидимка, подай голос!
- Не надо ёрничать, Грунг. Сейчас он выйдет к нам.
С этими словами старик повернулся в мою сторону и махнул рукой:
- Выходи, мы тебя ждем.
Призыв был явно обращен ко мне, но старик не мог видеть меня с поляны (военный опыт меня кое-чему научил), поэтому я оглянулся по сторонам и, конечно, никого не увидел. Я пожал плечами и двинулся на поляну.
Когда гном увидел меня, его глаза стали круглыми как у совы, а нижняя челюсть буквально стукнулась о кольчугу.
- Кто это? Вещун, ты что издеваешься надо мной? Этот нищий по-твоему великий воин?
- А ты испытай его, - усмехнулся старик.
Гном оскалился и отработанным движением выхватил широченную секиру, которая висела у него за спиной.
- Сейчас я разрублю его на части, а ты, Вещун, пойдешь со мной и предстанешь пред Советом.
Я еще продолжал идти, когда гном оказался прямо передо мной и его секира уже начала пускаться на мою шею. Великая вещь тренировка – я еще не сообразил, что происходит, а тело уже начало действовать – полшага вперед, легкий поворот, и секира со свистом врубилась в землю перед моими кроссовками. Вот это удар! Он мог разрубить меня надвое, если бы попал. Гном громко крякнул и рванул секиру вверх, пытаясь при этом ударить меня снизу, но я уже оказался сбоку от него – легкий толчок, подсечка и он со звоном падает на спину. С удивительной легкостью гном вскакивает и снова бросается на меня, раскручивая свое грозное оружие над головой, этакий маленький вертолет на взлете – но он опять опоздал, я резко приседаю и наношу удар в его квадратную челюсть. Секира, продолжая вращаться, летит к краю поляны, а он снова валится на спину и на этот раз затихает на некоторое время.
- Послушайте, Вещун, кажется, так вас зовут. Что здесь происходит? – Я с удивлением вслушиваюсь в свой голос: я говорил на странном гортанном наречии, как на своем родном языке.
- Да, так называют меня гномы, - говорит старец, мягко улыбаясь. - Не сердитесь, Николай, мне пришлось помочь вам оказаться здесь, чтобы вы в свою очередь помогли им, потом вы вернетесь домой и еще скажете мне спасибо, что пригласил вас в это приключение.
- Я в этом совсем не уверен. Я…
Гном со стоном поднимается и тут же бросается на меня с кулаками, приходится просто схватить его за грудки и держать на вытянутой руке, пока он пытается ударить меня изрыгая проклятия (никогда не слышал ничего подобного, надо будет запомнить – может, пригодится?).
- Успокойся, Грунг! Ты хотел встретить великого воина – ты его встретил. Успокойся, подбери свою знаменитую секиру, пока ее не утащили лесовики, и я вас познакомлю.
Кажется, гном не успокоился, а наоборот, занервничал еще больше, только теперь из-за своей драгоценной секиры. Он завертел головой с такой же скоростью, с какой только что молотил руками. Я отпустил его и указал направление, куда она улетела, и этот грузный, одетый в кольчугу мужичок рванул с места, как настоящий спринтер. Через минуту он вернулся, бережно вытирая лезвие секиры куском ткани. Гном остановился в двух шагах и хмуро уставился на меня.
Вещун снова усмехнулся каким-то своим мыслям и сказал:
- Познакомьтесь, это Николай – великий воин. Это Грунг Рыжий – воевода рубинового клана гномов. Грунг, по обычаям народа Николая, при знакомстве нужно пожать друг другу руки.
Грунг поморщился, но руку для пожатия протянул. Ладонь была широкая и сильная – рукопожатие получилось крепким.
- Николай, - сказал я, пожимая его руку.
- Грунг, друзья и враги зовут меня Рыжим. А тебя я буду называть Никл – так больше похоже на нормальное имя.
- Как хочешь, меня это не смущает.
- «Не смущает». Ты случайно не схоласт? - подозрительно спросил Грунг.
- Нет, он не схоласт, - вмешался старик, - просто он прочитал много книг, и он художник.
- Так художник или воин? – снова насупился гном.
- Одно другому не помеха. Ты ведь помнишь Олера Черного, он тоже был художником и прекрасным воином.
- Олер был чеканщиком, - сказал Грунг и машинально погладил лезвие своей секиры.
- А ты, Никл, умеешь чеканить?
- Нет, я только рисую и немного умею лепить.
Судя по выражению лица, мой ответ гнома не порадовал:
- Ладно, по крайней мере, ты умеешь драться, - и он потер подбородок.
- Ну, вот и познакомились, а мне пора, - и Вещун, не говоря больше ни слова, пошел через поляну. Я смотрел ему вслед, и мне показалось, что он просто растворился среди деревьев, и ни один листок даже не шелохнулся.
- С ним всегда так – сделал дело и исчез, а когда ему понадобишься, найдет на краю света и своего добьется, будь ты живой или мертвый. Ладно, нам в другую сторону и надо успеть до заката, поэтому поторапливайся.
Грунг закинул секиру за спину и быстро пошел в сторону видневшихся невдалеке гор.
Подземелья
Грунг шел быстро, но я без труда поспевал за ним. Мы шли уже часа два, за это время гном не проронил ни слова, да и я не горел желанием разговаривать: бывают обстоятельства, когда нет смысла о чем-либо спрашивать, ситуация развивается сама по себе и слова никак не повлияют на это развитие. Местность постепенно повышалась, лес изменился: он стал гуще, появилось больше хвойных деревьев, некоторые из них были мне совсем не знакомы, другие напоминали южные туи и можжевельники. Кое-где среди этих зарослей вздымались деревья, вершины которых терялись где-то в недосягаемой высоте, и я так и не смог определить породу этих великанов.
Склон стал заметно круче, и шаг пришлось замедлить. Когда мы поравнялись с огромным, наверное, в три обхвата стволом незнакомого мне дерева, я услышал чуждый лесу звук, или точнее сказать, почувствовал самым краем сознания. Размышлять было некогда: я рванул гнома за шиворот, и сам рухнул, увлекая его под защиту мощного ствола. В следующую секунду две стрелы с чмокающим звуком воткнулись в толстую кору гигантского дерева. Возмущение на лице Грунга сменилось удивлением. Он глянул в ту сторону, откуда прилетели стрелы, потом перевел взгляд на меня:
- Как ты их почуял?
- Не знаю, скорее я просто услышал звон спускаемой тетивы.
Гном недоверчиво покачал головой. Снял с пояса фляжку и протянул мне. Я вынул пробку и сделал пару хороших глотков. Это оказалось пиво, ароматное и на удивление прохладное. Я передал флягу Грунгу, он тоже хлебнул, вытер губы тыльной стороной ладони и сказал:
- Это лесовики, они всегда нападают из засады, но если не убили и не ранили с первого выстрела, сразу уходят. Трусы! – он встал и обошел дерево, нижняя стрела торчала как раз на уровне его глаз. – Сегодня ты спас мне жизнь. Я этого не забуду.
Я тоже поднялся и посмотрел на стрелы, стрелявшие действительно целились в глаз. Как в белку, чтобы не попортить шкурку, я невесело усмехнулся, приключение, как выразился старик, становилось все интереснее и, судя по всему, это только цветочки. Я попытался выдернуть стрелу.
- Не надо, дерево его проглотит, - сказал Грунг, - через неделю на коре и следа не останется.
Я погладил гладкую, без единой трещинки кору:
- Как называется это дерево?
- Секвилла. Пошли, мы и так задержались.
Еще полчаса крутого подъема – и мы оказались на гребне хребта. Сквозь просветы между деревьями внизу открывалась узкая скалистая долина. Слышался гул большого водопада. Мы начали спуск, продвигаясь по крутому склону наискосок в сторону водопада. Вскоре мы вышли из леса, дальше были только голые скалы. Открылся потрясающий вид. Полноводная горная река, зажатая скалами, срывалась с трехсотметрового уступа и с ревом неслась вниз в скальную чашу, вода, бурля, выплескивалась через край и каскадом устремлялась вниз, в долину. Над водопадом висело облако тумана, в котором рождались и тут же умирали сотни радуг.
- Почти пришли. Это водопад Тысячи Радуг, - сказал Грунг и впервые за время нашего знакомства улыбнулся.
Он двинулся вниз. Я последовал за ним, стараясь не поскользнуться – даже здесь воздух насыщен влагой и камни были мокрыми и скользкими. Вскоре мы оказались на карнизе, который, следуя выступам скалы, вел прямо к водопаду.
Карниз, скорее всего вырубленный в скале соплеменниками Грунга, был очень узким. Идти по нему можно было, только касаясь плечом скалы, а справа была пропасть, где клубилась водяная пыль. Я шел, напряженно глядя под ноги, стоило оступиться, и смертельный полет в бездну обеспечен. Зато гном шагал, высоко подняв голову, как по ковровой дорожке, кажется, он даже что-то пел, но грохот низвергающейся воды заглушал все звуки. Поворот, еще поворот, ступенька вниз, еще несколько шагов, снова поворот и две ступеньки вверх…. Да, строители этого пути позаботились о безопасности и умудрились максимально затруднить продвижение, теперь я понял, почему Грунг торопился успеть до заката – в темноте эта тропа становилась просто непроходимой даже для гнома.
Карниз поворачивает под прямым углом вправо, и мы оказываемся за занавесом падающей воды. Я даже забываю смотреть под ноги: лучи закатного солнца пронизывают несущиеся вниз струи, расцвечивая их во все оттенки красного, такое ощущение, что оказался внутри рубина, каждая грань которого сверкает и переливается, рождая все новые оттенки. У меня чуть не закружилась голова, я отвернулся от завораживающего зрелища и поспешил за гномом.
Еще один поворот, и мы оказались на небольшой площадке перед входом в пещеру. Грунг оглянулся и шагнул внутрь. Пещера оказалась узкой и низкой, мне пришлось идти на полусогнутых ногах, да еще и наклонить голову, зато гном шел в полный рост, правда, рога его шлема иногда царапали потолок. Вскоре мы оказались в полной темноте, я шел, ориентируясь на едва слышный звук шагов гнома. За третьим поворотом полная темнота сменилась каким-то серым сумраком, мне показалось, что этот слабый свет исходит от стен, но я так и не смог понять его природу, зато идти стало легче – теперь я видел силуэт гнома. Подземный ход разветвлялся, мы сворачивали то вправо, то влево. Сначала я пытался запомнить последовательность поворотов, но потом махнул рукой: без посторонней помощи из этого лабиринта все равно не выбраться.
Наконец Грунг остановился перед массивной дверью, обитой железом. Он взялся за кольцо и дважды стукнул, подождал и снова стукнул, еще подождал и снова стукнул два раза. Да, мерами предосторожности здесь не пренебрегали. Безопасность превыше всего! Дверь бесшумно и неожиданно легко открылась, на пороге стоял гном, одетый в кольчугу и с мечом на боку.
- Наконец-то, Грунг! Старейшины уже собирались посылать отряд на поиски. Говорят, лесовики опять подобрались совсем близко.
- Это правда. Они напали на нас около молодой секвиллы.
- Ты убил их?
- Делать мне больше нечего, как гоняться за этими трусами! Где старейшины?
- Они в зале Совета, ждут тебя.
В течение всего диалога «швейцар», как я прозвал этого гнома, не сводил с меня глаз, видимо пытался понять, кто перед ним. Я в свою очередь оглядывал помещение. Это была довольно большая комната с высоким потолком, так что я с наслаждением распрямился. Вдоль стен стояли скамьи, покрытые шкурами каких-то животных, на стенах висело всевозможное оружие, в углу стоял стол с несколькими кружками и котелком посредине. За столом, положив голову на руки, спал еще один гном. Вся комната довольно хорошо освещалась газовым фонарем, висевшим над дверью в следующее помещение.
Грунг кивнул и двинулся вперед. Мы миновали вторую дверь и оказались в широком коридоре, который тоже освещался газовыми фонарями.
- По нашим обычаям гостю следует сначала предложить ванну и пищу, а уж потом говорить о делах, но времени у нас и так осталось мало, поэтому придется нарушить традицию. Я представлю тебя Совету старейшин, а там видно будет, - сказал Грунг, не поворачивая головы – было заметно, что он волнуется.
Мы вошли в большой зал, явно естественного происхождения, наверное, здесь когда-то было подземное озеро, воду отвели, а пол зала выложили каменными плитами, которые сплетались в какой-то замысловатый узор. На возвышении, прямо напротив входа, сидели шесть гномов, седьмое кресло пустовало. Каким-то образом они уже узнали о нашем приходе и ждали в полном молчании.
Не доходя трех шагов до возвышения, Грунг остановился, поклонился, приложив правую руку к груди, и сказал:
- Уважаемый Совет Рубинового клана, вот великий воин, которого прислал нам Вещун. Его зовут Никл, и он родом из таких дальних стран, о которых мы даже не слышали.
Затем он кивнул мне и, поднявшись на возвышение, занял пустующее кресло. «А он, оказывается, большая «шишка» здесь», - подумал я. Еще несколько минут гномы внимательно рассматривали меня, не говоря ни слова. Потом худощавый гном, если такое определение вообще применимо к гномам, сидевший слева от седобородого старца в центре, сказал:
- У него нет никакого оружия. Весьма странно для великого воина.
- Флир, он и без оружия боец хоть куда, - сказал Грунг и машинально потер подбородок. – Но его можно проверить. Никл, каким оружием ты владеешь лучше всего?
- Я не люблю оружие, - сказал я, - но меч вполне подойдет.
Грунг махнул рукой, и откуда-то сбоку вышли несколько гномов, все они были вооружены. Один из них нес на вытянутых руках длинный меч, Грунг подал знак, и гном-оруженосец подошел ко мне. Я принял меч двумя руками и, как подобает по русскому обычаю, коснулся губами холодного клинка. Узкое лезвие как будто изнутри светилось голубоватым огнем. Никаких узоров, простая костяная рукоять – такой клинок уже сам по себе украшение. Рукоять удобно легла в ладонь. Я сделал несколько взмахов мечом, привыкая к его весу. Потом взялся за рукоять двумя руками, поднял меч над головой и выполнил рубящий удар, в тишине зала был отчетливо слышен свист рассекаемого воздуха. Я посмотрел на старейшин и сказал:
- Очень хороший меч. Я готов.
Грунг указал на двух гномов, вооруженных мечами и одного с угрожающего вида секирой. Опустив меч, я расслаблено стоял, наблюдая, как назначенные мне противники медленно приближаются. Вооруженный секирой воин шел прямо на меня, а мечники стали обходить с боков. Классика. Приближающийся слева мечник вдруг прыгнул, выставив меч перед собой, в то же мгновение вооруженный секирой воин рванулся и нанес сокрушительный удар по тому месту, где я только что стоял, я мог бы направить прыгнувшего на меня противника под этот удар, но не стал этого делать (все-таки это спарринг, а не бой), я просто свалил его на пол ударом в грудь. Второй мечник уже был рядом, и мне пришлось отражать его яростный натиск, к схватке присоединился и гном, первым ринувшийся в бой, а воин с секирой теперь попытался обойти меня сзади. Ударом ноги я сбил с ног одного из мечников и перехватил руку второго, легкое нажатие – и меч выпал из онемевшей руки гнома, я подхватил падающий меч и встретил удар секиры блоком из двух мечей. Уже дважды побывавший на полу мечник снова бросается ко мне, я отбиваю его атаку и наношу удар плашмя по шлему, гном кулем валится на пол. Я снова ухожу из-под удара секирой, делаю маленький шаг, пропуская противника вперед, и бью рукоятью меча по затылку. Гном во всю длину растягивается на полу и затихает. В зале стоит тишина. Два моих спарринг-партнера лежат, третий баюкает онемевшую руку.
Я подхожу к нему, возвращаю его меч и говорю, что с рукой ничего страшного не случилось, и она скоро опять будет действовать.
- Надеюсь, они живы, - тихо говорит седой глава Совета.
- Разумеется, - отвечаю я, пожимая плечами, - через пару минут придут в себя.
Первым зашевелился воин с секирой, он приподнялся, потряс головой и стал удивленно озираться. Затем сел мечник и со стоном схватился за голову.
Я нашел глазами гнома, который вручал мне меч, кивнул ему и, когда он подошел, с поклоном вернул меч. Гном-оруженосец принял меч также обеими руками и тихо спросил:
- Ты предпочитаешь носить меч на поясе или за спиной?
- За спиной.
- Я приспособлю ножны. – Он поклонился и ушел, держа меч на вытянутых руках.
В это время старейшины оживленно о чем-то переговаривались. Когда я повернулся к ним, глава Совета встал и громко произнес:
- Несомненно, Голубой Гром признал тебя, Никл, ты действительно великий воин и с честью выдержал испытание. Теперь ты наш гость, и по нашему обычаю мы предлагаем тебе принять омовение и разделить с нами трапезу. Однако у нас мало времени, и мне придется еще раз нарушить традицию и решить кое-какие вопросы прямо сейчас. Твоя одежда, в ней можно бродить по лесам, но нельзя появляться в цивилизованных странах, поэтому нам придется сшить тебе другую.
- Кром, - обратился он к старейшине, сидящему слева от него, - пусть портные сегодня же снимут мерку и начнут шить.
- Грунг, пусть оружейники покажут Нику все, что у них есть, чтобы он мог подобрать себе что-нибудь еще кроме меча, впрочем, это можно сделать и завтра.
- Одер, проводи нашего гостя к бассейну, - сказал старец, обращаясь к мечнику, рука которого уже могла двигаться, и он сжимал и разжимал кулак, чтобы удостовериться, что с ней все в порядке.
- С удовольствием, - Одер широко улыбнулся и кивнул мне, - пошли!
Мы вышли из зала Совета. По пути нам встретилось несколько гномов, они с любопытством смотрели на меня, но вопросов не задавали. А вот мой спутник явно хотел что-то спросить, но не решался. Чтобы подбодрить его, я поинтересовался:
- Ну, что рука, в порядке?
- Да, - сразу откликнулся гном и зачастил, – как ты это сделал, это волшебство?
- Нет в этом никакого волшебства, - усмехнулся я. – Видишь ли, на теле человека множество точек, которые как бы связаны с определенными частями или органами тела. Если на такую точку надавить, можно воздействовать на сам орган, таким способом можно успокоить боль или лечить, правда, надавив на некоторые точки, можно человека усыпить или даже убить. Вот на такую точку на твоей руке я и надавил.
- Наверное, это великая тайна, извини, что спросил.
- Не такая уж и тайна. Хочешь, я покажу тебе эту точку? Я называю ее «подержал, дай другому подержать».
- Конечно, хочу.
- Вот здесь, - я коснулся заветной точки на его руке.
Одер тут же прижал ее пальцем, боясь забыть, где она находится.
- Но учти, чтобы рука перестала действовать, надо резко надавить, иначе будет просто больно.
- Я понял и попробую. Вот и бассейн, - сказал Одер, явно сожалея, что мы уже пришли и такой интересный разговор прерывается.
Это был небольшой зал, в центре которого находился овальный бассейн, наполненный водой. Над водой поднимался пар, и в зале было гораздо теплее, чем в коридорах этого подземелья. Нам на встречу вышел раздетый до пояса гном:
- Наконец-то, - недовольно проворчал он, - я уже дважды подогревал воду.
- Не ворчи, Фрей. Совет испытывал Никла…
Одеру, видимо, хотелось рассказать все в подробностях, но Фрей бесцеремонно прервал его:
- Хватит болтать, гостю пора помыться с дороги.
Одер кивнул и скрылся за дверью. Фрей внимательно посмотрел на меня и сказал, как мне показалось, ритуальную фразу:
- Никл, вода ждет, позволь ей смыть с тебя пыль дальних дорог и пот ратных трудов, погасить боль утрат и телесных ран.
Я разделся и вошел в воду, бассейн оказался неглубоким, и я с наслаждением растянулся на спине, опираясь головой на бортик. Мышцы расслабились, усталость и нервное напряжение как будто растворились в воде, и я блаженно закрыл глаза. Не знаю, сколько длилось это блаженство, но послышались шаги, и я нехотя открыл глаза. Это оказался Грунг, уже без своих доспехов и оружия, зато с внушительным бочонком под мышкой. Позади него стоял еще один гном, держа в руках какой-то сверток. Грунг махнул рукой в сторону лавки, на которой лежала моя одежда, и его спутник, положив свой сверток, проворно подхватил мои пожитки и исчез за дверью.
- Надо снять мерку, а пока походишь в этом, - Грунг ткнул пальцем в принесенный сверток. – Могу я присоединиться к тебе?
Я молча кивнул. Воевода поставил бочонок на лавку, быстро разделся и буквально обрушился в бассейн, подняв настоящую волну. Фрей, стоявший на другой стороне бассейна, покачал головой, явно не одобряя такого отношения к священной процедуре. Грунг, отфыркиваясь, подплыл ко мне и устроился рядом.
- Фрей, добавь-ка горяченькой, а то так и заснуть недолго. Никл, ты не возражаешь?
Я не возражал, а если бы и возражал, думаю, его бы это не очень обеспокоило.
Фрей проворчал что-то в том духе, что все люди как люди, а этот готов живьем вариться, но ушел в угол и подергал там какие-то рычаги. Из трубы, которая виднелась у дальнего края бассейна, полилась вода, комната быстро наполнилась паром.
- Как вы греете воду? – спросил я, чувствуя, как вода в бассейне быстро становится горячее.
- Мы не греем воду. Ее греет гора, а мы только берем немножко для своих нужд, - ответил Грунг и продолжил без всякого перехода, - Фрей, налей-ка нам по кружечке и себя не забудь, а то в горле пересохло.
Фрей опять покачал головой, но подхватил бочонок и унес в дальний угол, а через минуту вернулся с тремя полными кружками. Оказывается, у меня действительно пересохло в горле, и пиво было как раз кстати. Мы молча выпили, и Фрей снова наполнил кружки.
- В вашей стране варят пиво? – спросил Фрей.
- Да, там много всякого пива, но такого ароматного я не пил нигде, - ответил я честно.
Фрей улыбнулся:
- Древний рецепт, от наших прадедов.
Грунг сделал большой глоток и сообщил:
- Настоящий напиток мужчин! Не чета той ягодной кислятине, что пьют в долинах. А Фрей у нас главный пивовар, никто не умеет так варить пиво, как он. Ладно, пора идти, там уже столы накрыли.
Я допил пиво и выбрался из бассейна. Когда я надел одежду, которую мне принесли, вид у меня был, мягко говоря, странный. В широкой рубахе, едва прикрывающей пупок, и штанах, больше похожих на шорты, я был похож на огородное пугало. Ну, хоть мягкие сапожки оказались как раз по ноге. Грунг глянул на меня и, пряча улыбку в усы, сказал:
- Ничего, потерпи. Завтра оденем тебя, как подобает.
Все вместе мы отправились в трапезную. Это было обширное помещение, ярко освещенное все теми же газовыми фонарями. Столы стояли буквой «п», и свободных мест за столами почти не было. Видимо, гости здесь вообще явление редкое, а «великого воина» хотелось увидеть всем, поэтому собрались все, кто мог, от мала до велика. Пиво лилось рекой, но никто не ел. Когда мы вошли, все глаза обратились на меня, я просто кожей ощущал взгляды, выражавшие удивление, надежду, недоверие, скептицизм, некую враждебность – никогда раньше я испытывал ничего подобного, чужие мысли вспыхивали и гасли у меня в мозгу, как радуги в водопаде. Вслед за Грунгом я прошел во главу стола и занял одно из немногих свободных мест. Пряный запах и вид пищи напомнили, что не ел я давным-давно, и желудок отозвался обиженным урчанием. На столе были лепешки, блюда с кусками мяса и зеленью, молодые женщины подносили котелки с каким-то варевом. Когда мы уселись, глава клана встал, и в трапезной воцарилась тишина.
- Народ Рубинового клана, у нас сегодня праздник, нас посетил человек, которого мы давно ждали, его зовут Никл, он тот, кому суждено исполнить пророчество. Поприветствуем его, и пусть наше гостеприимство даст ему силы!
Гномы за столом дружно подняли кружки и выкрикнули нечто, похожее на наше «ура». Кажется, все здесь были в курсе моей миссии, кроме меня самого. Ладно, разберемся. Все дружно выпили и взялись за ложки, варево оказалось похлебкой из каких-то кореньев и мяса, весьма острой. Я не спрашивал, из чего это приготовлено – главное вкусно! Потом последовали другие многозначительные тосты, но я не обращал на них внимания, просто ел и пил. Никто не задавал мне никаких вопросов, всем и так было ясно, зачем я здесь, а мне было уже все равно – от судьбы не уйдешь. Соседи по столу разговаривали исключительно о видах на урожай каких-то растений, и что охота стала весьма опасной из-за появившихся вновь лесовиков, а скоро осень, и надо сделать большие запасы. В общем, традиция не говорить с гостем о делах соблюдалась полностью. Несмотря на необычность вкуса, блюда мне понравились, и я решил, что потом узнаю, из чего они приготовлены, если, конечно, представится такая возможность.
Наевшись, я огляделся. За столами продолжалось веселье: где-то шла оживленная беседа, где-то напевали что-то героическое, где-то разражались богатырским хохотом. По проходу между столами нарочито твердой походкой шел Одер, я сразу обратил внимание, что правая сторона лица у него превратилась в сплошной синяк, его правый глаз заплыл. Он подошел ко мне и поклонился:
- Никл, благодарю тебя за то, что поделился своими знаниями.
- А что у тебя с лицом? – спросил я ошеломленно.
- Ничего страшного, я опробовал твой прием на Бруте, но отключил только правую руку, а левая у него ничуть не слабее, ну он, не разобравшись, и двинул мне.
Гномы разразились хохотом, а Одер, нисколько не смущаясь, сообщил:
- Когда мы пришли сюда, он даже кружку поднять не мог, скажи, Брут.
- Да уж, подшутил, так подшутил, но следующий раз я тебе сам руки поотрываю! – отозвался гном, показавшийся мне гораздо крупнее остальных.
Одер еще раз поблагодарил за науку и устроился за столом рядом со своим подопытным. Праздничный ужин проходил своим чередом, а у меня начали слипаться глаза. Грунг, видимо, заметил это и, толкнув меня в бок, сказал:
- Пошли, они еще долго сидеть будут, а у тебя завтра трудный день.
Мы встали и вышли из трапезной под звуки какой-то боевой песни, которую грянули гномы, когда мы продвигались к выходу. Грунг привел меня в маленькую комнатку, где уже лежали мои вещи и сумка, но я так устал, что просто свалился на лежанку и сразу уснул.
История
Разбудил меня Грунг, он принес завтрак: отвар из трав и лепешку, и новую одежду. Кажется, этот гном стал или был назначен, моей нянькой: кормил, поил, одевал. Новые штаны оказались очень похожими на помесь моих джинсов и галифе, видимо, портные учли, что несколько дополнительных карманов очень удобно, тем более, что верхняя часть этих штанов была скрыта рубахой, которую следовало носить на выпуск. Ткань, из которой была сшита одежда, была плотной, но мягкой и приятно холодила тело. К штанам и рубахе полагался широкий кожаный ремень с большой пряжкой, на которой был выбит какой-то узор, а так же короткая кожаная безрукавка, застегивавшаяся на одну пуговицу в виде лесного ореха. Одевшись, я в очередной раз подивился способностям гномов – все было впору. Я осознавал, что сегодня я узнаю нечто очень важное, от чего будет зависеть моя дальнейшая судьба, но вопросов не задавал. Воевода и сам был молчалив, только внимательно смотрел на меня, как бы оценивая, но ничего не говорил. Мы пошли к оружейникам, я понял это, как только мы вошли в пещеру, именно пещеру: кирка каменотеса не коснулась здесь ни стен, ни пола, даже освещалась она не газовыми фонарями, как везде, а факелами. Видимо, заметив мое удивление, Грунг пояснил:
- Мы храним оружие так, как хранили его наши предки.
Навстречу вышел вчерашний гном-оруженосец, слегка поклонившись, он сделал приглашающий жест рукой:
- Выбирай.
А выбирать было из чего: холодное оружие на любой вкус и, судя по размерам, изготовленное не только для гномов, было аккуратно расставлено и разложено на стеллажах и полках, на специальных вешалках висели кольчуги и доспехи – все это блестело и переливалось в неверном свете факелов. Я медленно шел по проходу, пока не увидел целую коллекцию кинжалов и ножей. Здесь я выбрал большой охотничий нож с широким тяжелым лезвием, взвесил его в руке, несколько раз подбросил – нож был идеально сбалансирован. Такой нож – хорошее метательное оружие, а при случае с ним вполне можно выходить и против меча, что немаловажно. Грунг переглянулся с оружейником и одобрительно кивнул. Я повесил нож на пояс, еще раз огляделся по сторонам и сообщил, что больше мне ничего не нужно. Заведующий арсеналом был явно разочарован, он, видимо полагал, что мне необходимо вооружиться до зубов. Тем не менее, ничего не сказав, он жестом пригласил следовать за ним. В глубине пещеры на отдельной подставке лежал Голубой Гром, как гномы называли меч, которым я вчера сражался и ножны к нему. Оружейник снова жестом предложил мне примерить портупею с мечом. Меч легко скользнул в ножны, я застегнул ремень на груди, повел плечами и выполнил несколько упражнений и приемов, меч в ножнах совершенно не мешал движениям.
- Впечатляет, - сказал Грунг, - теперь примерь кольчугу и проделай то же самое.
- Мне не нужна кольчуга, - возразил я.
-Никл, ты еще плохо знаешь этот мир. Лесовики отнюдь не самые опасные и коварные существа, населяющие земли, через которые тебе предстоит пройти. Поверь опыту старого воина: кольчуга тебе пригодится.
Я пожал плечами, снял пояс и меч, облачился в кольчугу, снова подпоясался и закинул меч за спину. Кольчуга весила килограммов пятнадцать-двадцать, но движений почти не стесняла, хотя выполнять в ней упражнения оказалось довольно трудно – я даже вспотел.
- Ну, что ж, неплохо, - усмехнулся Грунг, - тебе надо просто привыкнуть к ней. Гвенн, вы хорошо поработали, спасибо, - обратился он к оружейнику.
Я тоже поблагодарил Гвенна от всей души. В ответ он поклонился, приложив правую руку к груди, и сказал:
- Пусть Голубой Гром и творения наших рук служат тебе верой и правдой и защитят от любого врага! Да пребудет с тобой сила горы!
Я поклонился в ответ – больше никаких слов не требовалось.
Грунг вел меня куда-то вниз все глубже и глубже. Здесь переходы и шахты едва освещались светящимися стенами. Я услышал смутный гул, кажется, водопад был совсем рядом или это шумела подземная река, не знаю, я давно уже не ориентировался, в каком направлении движемся, и как глубоко спустились. Наконец гном остановился и нажал на неприметный выступ: неровная каменная плита медленно ушла в стену пещеры, открывая проход. Грунг пропустил меня вперед, вошел следом и потянул за металлическое кольцо, вмурованное в стену рядом с проходом, и плита вернулась на место. Впереди была видна узкая полоска света, пробивающаяся из-за неплотно закрытой двери. Сделав пару шагов, мы оказались в небольшой комнате, освещенной факелами. Вдоль стен стояли вместительные сундуки, а в центре – большой стол, вокруг которого сидели все члены Совета. На столе лежала раскрытая книга внушительных размеров и несколько небольших кожаных мешочков, но больше всего мое внимание привлекла резная шкатулка, в неровном свете факелов казалось, что узор на ее крышке движется, все время меняясь. Да, дело действительно серьезное, если гномы решились пригласить меня, по сути первого встречного, в свою сокровищницу. Я поклонился старейшинам и сел на указанный мне стул.
Некоторое время все молчали, потом глава Совета заговорил:
- В этой книге описана история нашего клана, и здесь же говорится о пророчестве, которое тебе суждено исполнить. Сегодня мы снова перечитали страницы, относящиеся к этому пророчеству, и опять пришли к выводу, что сейчас самое подходящее время для того, чтобы оно свершилось. Я вкратце расскажу тебе историю нашего клана, чтобы ты понимал, ради чего тебе предстоит предпринять это путешествие, и почему мы сами не можем сделать эту работу.
- Много лет тому назад мы жили далеко отсюда в Зеленых горах на границе страны, которая назвалась Лукозур. Это была богатая и обширная страна. Многие народы и племена населяли ее. В этих же горах жили другие кланы гномов, добывали руду и драгоценные камни, ковали оружие и утварь и продавали все это купцам со всего света. То были благословенные времена. Все гномы знают, как найти подземные сокровища и как их обработать, чтобы получилась красивая и полезная вещь, но у каждого клана было свое предназначение: кто-то, как мы, лучше всех знал драгоценные камни, кто-то, как Стальной клан, ковал лучшее в мире оружие, а гномы Серебряного клана делали великолепную посуду из серебра… Теперь все это в прошлом – нет больше Серебряного клана, а из мастеров Стального в живых осталось семеро, слава Богу-Кузнецу, теперь они живут с нами.
Однажды, я тогда был совсем еще молодым, откуда-то с северо-востока пришли варвары, их было так много, как волн в океане, они пронеслись по стране, убивая и грабя, и унеслись дальше на запад. Но мир и порядок были разрушены: начались междоусобицы, правители разных народов дрались за землю и власть. Мы, гномы не участвовали в этой войне, но нам все чаще и чаще приходилось защищать свои горы от посягательств разных новоявленных царьков и просто бандитов. И вот в Ганпорте, столице Лукозура, объявился лорд Велимир и стал твердой рукой наводить порядок в стране.
Мы радовались – наконец-то прекратится война, и мы сможем снова мирно трудиться. Но радость наша оказалась преждевременной. Велимиру, ставшему королем Лукозура, оказалось мало власти над людьми, и он объявил Зеленые горы своими владениями, а гномов своими подданными со всеми вытекающими из этого последствиями. А мы свободный народ, у нас никогда не было даже своего короля. Зачем нам кто-то еще? И кланы отказались признать власть Велимира. Тогда он приказал своей армии изгнать нас из наших гор. Когда эта затея провалилась, Велимир призвал из-за моря великого мага Хоррода, чтобы тот наложил заклятие на гномов. Действие этого заклятия оказалось страшнее смерти – стоило гному выйти на поверхность, и он полностью лишался воли и шел туда, куда ему указывали, и делал то, что ему приказывали. Прежде чем мы поняли в чем дело, наш клан потерял треть своих членов, как потом выяснилось, в соседних кланах дела обстояли еще хуже. Конечно, у нас были тайные выходы из наших подземелий, где нас не поджидали королевские дозоры, но это не спасало положения – если мы не станем безропотными рабами, то умрем с голоду. Совет решил, что нужно уходить из этого проклятого места. Но как уйти, если нас караулили днем и ночью? Тогда Родриг, глава Совета, обратился к богам. И боги услышали его. Они сообщили, что нас защитит бегущая вода, и вложили в его уста пророчество: «Когда на рассвете нового года в руке Кузнеца загорится алое пламя, заклятье рассыплется, и гномы снова будут свободны». Тогда нам некогда было думать о пророчестве – нам надо было спасаться.
Мы взяли с собой только самое ценное, пустили воду горного озера в свои шахты, а пока вода заполняла наш родной дом, добрались до ручья, впадавшего в озеро, и пошли вверх по его течению. Так мы и шли – от ручья к ручью. Однажды мы столкнулись с дозором и отбили трех пленных гномов. От них мы узнали, что они последние из Медного клана. Потом мы добрались до речки, которая протекала рядом с домом Стального клана, их оставалось совсем мало, и они пошли вместе с нами. Мы долго шли через горы, стараясь держаться рядом с бегущей водой. Но все равно теряли друзей и родных – не все смогли выдержать тяготы этого вынужденного похода. И вот однажды мы увидели водопад Тысячи Радуг и поняли: наш путь окончен, здесь будет наш новый дом.
Прошли годы, прежде чем мы обустроились и начали задумываться о смысле пророчества. Мы рассуждали примерно так: «В незапамятные времена Бог-Кузнец подарил гномам огонь и научил им пользоваться, но с тех пор он помогает нам только незримо. Неужели он выйдет из своей кузницы и снова принесет нам огонь? Тогда зачем нам пророчество? Нет, мы сами должны что-то сделать!» Однажды зимой одного особенно трудного года мы вспоминали нашу жизнь в Зеленых горах, и самый старый из тех, кто смог дойти до нашего нового дома, сказал, что, если бы мы чаще ходили поклониться Богу-Кузнецу в его святилище, нас не постигла бы эта злая участь. И тогда старики вспомнили, что в этом святилище, вырубленном в прибрежных скалах, есть его изваяние, камнерез изобразил Бога, протягивающим огонь замерзшим гномам. В куполе пещеры есть проем, через который освещается святилище, и солнечный свет падает на изваяние сразу, как только солнце начинает всходить. Мысли о святилище унесли стариков в их юность, разбудили их воспоминания, и они вспомнили, какой восторг охватывал гномов, когда солнце медленно дюйм за дюймом освещало статую, как будто Кузнец медленно выходил из темноты пещеры. И только в день весеннего или осеннего равноденствия статуя освещалась полностью. Так мы узнали место и время.
Оставалось разгадать секрет алого пламени, и мы были бы готовы освободить всех гномов, попавших в рабство. И снова нам помог случай. Мы мало-помалу начали поддерживать некоторые отношения с людьми, и вот однажды к пограничному камню, где мы обмениваемся товарами, пришел человек, которого мы называем Вещун. Он сказал, что он ученый и собирает предания разных народов и племен, что хотел бы послушать наши предания и в обмен готов оказать нам посильную помощь, если таковая помощь нам понадобится. Мы отказались, но Вещун настойчиво приходил и приходил в торговые дни к пограничному камню. Больше он ни о чем не просил, просто беседовал о том о сем, рассказывал разные притчи, а однажды предупредил нас о землетрясении, мы не поверили, но все произошло именно так, как он предсказывал, потом он сказал, что надвигается очень суровая зима и следует позаботиться о запасах, на этот раз мы отнеслись к его словам серьезно, и опять он оказался прав. Теперь он заслужил наше уважение, и мы согласились рассказать ему несколько преданий подземного народа. Вещун внимательно слушал, иногда задавал вопросы и сам рассказывал предания других народов, однажды речь зашла о пророчествах, и он сказал, что пророчества даются тем, у кого есть все, чтобы исполнить их. Мы уже доверяли его словам и задумались. А вскоре, работая в сокровищнице, мы извлекли из шкатулки Сердце Саламандры, так мы называем самый большой рубин, который добыли еще в Зеленых горах. Когда свет коснулся граней камня, вся сокровищница наполнилась алым сиянием! Пророчество было разгадано – теперь мы знали, что нам следует сделать. Был собран отряд из двадцати самых сильных и смелых воинов, и Грунг повел их к святилищу Бога-Кузнеца. Но они смогли дойти только до Скалистого кряжа, далее нужно было уходить от реки, а заклятие продолжало действовать, мы потеряли пятерых, Грунг решил вернуться и искать другой путь или другой способ исполнить пророчество. После неудачного похода мы поняли, что без посторонней помощи нам не обойтись. Мы обратились к Вещуну, рассказали ему о пророчестве и спросили совета. Он выслушал наш рассказ и сказал, что ему нужно подумать, посмотреть на звезды, и только тогда он сможет дать ответ. Вещун думал долго, мы уже решили, что эта задача оказалась ему не под силу. Но недавно Вещун появился и сообщил, что нам нужен честный человек и к тому же великий воин, а сам он не приходил так долго потому, что искал такого человека и, наконец-то, нашел.
Старик надолго замолчал, задумавшись о чем-то своем или давая мне время осмыслить все сказанное. Впрочем, мне все было понятно, за исключением того, каким образом Вещуну удалось притащить меня в этот мир. Молчание затягивалось, тишина становилась гнетущей, видимо это была решающая минута – сделав следующий шаг, гномы уже не смогут отступить. Наконец глава Совета вздохнул, пододвинул к себе шкатулку и откинул крышку.
Внутри находился какой-то предмет, завернутый в черную замшу. Старик бережно вынул его из шкатулки и развернул – комната озарилась алыми всполохами. Никогда бы не подумал, что рубины бывают таких размеров и могут так сверкать. Это был удивительный рубин – величиной с большую сосновую шишку и примерно такой же по форме. Тот, кто огранил этот кристалл, был настоящим мастером, казалось, камень не отражает свет факелов, а сам светится изнутри. Ошеломленно почувствовав, что проваливаюсь куда-то в алую бездну, я тряхнул головой, чтобы отогнать наваждение, и огляделся вокруг. Оказывается, гномы, все как один, внимательно наблюдают за мной. Когда они увидели, что мой взгляд стал осмысленным, глава Совета улыбнулся и твердо сказал:
- Никл, и это испытание ты тоже успешно прошел – ты готов исполнить пророчество. Теперь Грунг расскажет тебе все, что мы знаем о пути, который тебе необходимо пройти, чтобы добраться до святилища.
Грунг шумно выдохнул и, поднявшись, провозгласил:
- Расскажу и покажу, но сначала нужно промочить горло.
Никто из гномов не стал возражать, и он вышел за дверь, откуда вскоре вернулся с полными кружками, как заправский официант пивного ресторана, он легко нес по четыре кружки в каждой руке и широко улыбался. Пока следующий оратор ходил за пивом, я еще раз, уже спокойно, взглянул на рубин – невероятно красивый камень и явно обладает какой-то неведомой силой. Такое сокровище надо возить в бронированном сейфе под охраной роты автоматчиков, а не таскать с собой в кармане, что, видимо, предстоит мне. Даже в нашем техногенном мире найдется немало людей, готовых убивать в борьбе за обладание таким камнем, что уж говорить об этом мире, где нет самолетов, зато есть магия! Впервые за все это время я отчетливо осознал, в какую опасную историю втянул меня Вещун: где-то внутри шевельнулся страх – ладони вспотели, а в горле пересохло. Так что Грунг подоспел со своим пивом как раз вовремя.
География
Грунг взял с полки свиток и развернул его на столе:
- Это карта, которую дал нам Вещун. Он говорит, что она точная, но я могу поручиться только за первую часть пути: мы по нему проходили, но в этом мире все меняется слишком быстро, и наверняка что-то уже изменилось. Вообще, там, где появляются люди, изменения начинают происходить с ужасающей скоростью. Впрочем, ты это знаешь не хуже меня.
Я кивнул, подумав, что гном даже представить себе не может, с какой скоростью это происходит в моем мире. Я взглянул на карту и оторопел: передо мной лежала не просто схема местности, а картина страны, как будто неизвестный картограф смотрел из космоса и старательно зарисовывал все, что видел, не забыв ни животных, ни людей, попавших в его поле зрения. При этом картина казалась объемной, как настоящая голограмма! Здесь, видимо, тоже не обошлось без магии.
- Тебе следует запомнить карту как можно лучше, - продолжил воевода, - как ты, понимаешь, мы не можем отдать ее тебе.
- Конечно, понимаю. У меня хорошая память, можешь не сомневаться, я запомню все.
- А я и не сомневаюсь. Просто положено предупреждать, - гном изобразил улыбку. А я подумал, что военные одинаковы в любом мире и у любого народа.
- Ладно, к делу. Смотри и запоминай, - Грунг ткнул пальцем в горы, изображенные в самом верху карты. – Это Снежные горы, говорят, они огораживают край света. Вот здесь наш дом. Вот это Пограничный камень, мы проводим тебя до этого места, дальше ты пойдешь сам. Здесь, где Радужная река впадает в Красную, живет Безумный Горшечник. Так его называют люди, хотя я думаю, что он вполне разумен и просто притворяется, чтобы никто не догадался, что он колдун. Впрочем, ему можно доверять. Можешь смело остановиться у него на ночлег. Кроме того, он как-то ухитряется быть в курсе всех новостей, поэтому слушай его внимательно. Дальше пойдешь по тропе, примерно в трех днях пути находится Новая Весь, это деревня охотников и рыбаков. Там уже есть дорога, но она уходит от реки в обход Скалистого кряжа, поэтому мы не смогли пройти дальше. Можно, конечно, спуститься по реке с плотогонами, но это само по себе опасно, кроме того, ниже по течению промышляют речные пираты, поэтому я бы посоветовал тебе двигаться по дороге, лучше с каким-нибудь обозом – так меньше вероятность, что по пути на тебя нападут лесовики или еще кто. А вот, когда доберешься до города Усть-Кана, сможешь нанять лодку и добраться до Ганпорта быстро и без хлопот, по крайней мере так думает Вещун. Из Ганпорта двинешься на запад вдоль берега Южного океана. Проще всего нанять лодку до Подковы, а оттуда есть дорога, точнее, была. Доберешься до Граненых скал, раньше ты бы сразу нашел святилище, но там, наверное, все изменилось, поэтому тебе придется поискать вход в пещеру. Помни, что тебе нужно будет положить Сердце Саламандры в руку Бога-Кузнеца на рассвете дня осеннего равноденствия. Начиная с завтрашнего дня, у тебя будет ровно двадцать семь дней. Когда убедишься, что алое пламя вспыхнуло, возвращайся сюда, мы будем ждать.
Итак, мне предстояло меньше, чем за тридцать дней пройти по совершенно незнакомой местности, не зная ни языка, ни обычаев народов, которые ее населяют, несколько сот километров, к сожалению, на карте не был указан масштаб, и определить расстояние точнее не представлялось возможным. Да, задачка не из легких. А если учесть, что двигаться придется главным образом на своих двоих и я должен быть предельно осторожным, получится путешествие покруче, чем за 80 дней вокруг света, там главный герой, хотя бы имел возможность пользоваться разными видами транспорта. Наездник я неважный, поэтому обзаводиться лошадью не собираюсь, да и путешествие в лодке пока не представляется мне заманчивым. Ладно, там видно будет. Сейчас важнее получить как можно больше информации о людях, которые могут встретиться по пути.
- Грунг, расскажи все, что ты знаешь об обычаях людей, живущих в этих деревнях, что можно делать, чего нельзя, на каком языке они говорят…
- Ну, знаем мы не так уж много. Ты видишь, мы живем изолированно, общаемся только с Горшечником и двумя-тремя охотниками, которые привозят нам кое-какие припасы в обмен на инструменты и оружие. Это люди лесного племени, они собирают плоды леса, кое-что выращивают сами, занимаются охотой на пушного зверя, рыбачат. Не так давно там появились лесорубы, они пришли с низовий реки и живут обособленно, рубят деревья и сплавляют их по реке. Судя по тому, что ты сразу заговорил на нашем языке, думаю, проблем с их языком у тебя тоже не будет. Порасспроси Горшечника, уж он-то с удовольствием расскажет тебе и об обычаях, и о языках, и вообще о чем хочешь. Хотя я не знаю, всем ли его словам можно верить.
Я покачал головой, информации практически не прибавилось, придется разбираться по ходу дела, не лучший вариант, но другого у меня нет. Я посмотрел на остальных членов Совета, может быть, они что-нибудь добавят. Самый маленький из гномов, пожал плечами и сказал:
- Мы не любопытны, но мы снабдим тебя деньгами, а они открывают любые двери, только нужно быть осторожным: в мире так много людей, которые хотели бы взять то, что им не принадлежит.
С этими словами он открыл один из мешочков, лежавших на столе, и высыпал на ладонь горсть серебряных монет.
- В былые времена этих денег вполне хватило бы обойти всю страну, но я почему-то не уверен, что этого будет достаточно сейчас. Тем не менее, для того чтобы расплачиваться в деревнях за еду и постой, этого хватит. Люди носят такие кошели на поясе, но будь внимателен, чтобы кошель не срезали где-нибудь в кабаке.
Он ссыпал монеты обратно в мешочек и вручил его мне. Затем взял следующий. Теперь у него на ладони оказались золотые монеты.
- Это целое состояние, можно купить хороший дом в городе и еще останется на безбедное существование. Лучше спрятать их поглубже в карман и доставать по одной, когда тебя никто не видит. Это, так сказать, золотой запас на случай, если серебра не хватит. Вообще с золотом нужно быть очень аккуратным, оно привлекает алчных людей.
Золото со звоном исчезло в мешочке, и гном тоже передал его мне. Взяв третий мешочек, он помедлил, как бы раздумывая, открывать его или нет. Потом пожал плечами и высыпал на ладонь десяток небольших рубинов.
- Внутри твоих сапог есть кармашки, спрячешь рубины туда. Продавать их можно только в безвыходном положении и лучше, если это будет знающий ювелир, только настоящий мастер может оценить их по достоинству. Но я надеюсь, тебе не придется ими воспользоваться. Эти камни привлекут к тебе ненужное внимание, что может быть очень опасно.
Третий мешочек лег передо мной на стол. Воцарилась тишина. Я понял: очередь дошла до Сердца Саламандры. Такой камень не спрячешь в сапог. Казначей вздохнул, осторожно взял магический рубин, завернул его в замшу и аккуратно опустил в четвертый мешочек.
- Никл, ты должен всегда носить его на груди под рубахой. Никогда не снимай его, что бы ни случилось! Береги его и береги свою жизнь, на время этого путешествия вы станете единым целым – у тебя будет два сердца, и это не пустые слова, поверь мне, я кое-что смыслю в рубинах, это непростой камень. Достанешь его только в святилище, пока будет темно.
Гном благоговейно погладил мешочек и положил его на стол. Я встал, поклонился, с облегчением снял кольчугу и спрятал сокровище на груди. Затем отсыпал половину серебряных монет в карман штанов, а мешочек подвесил на пояс. Золотые монеты я рассовал по разным карманам штанов и жилетки. Казначей с одобрением наблюдал за моими действиями и удовлетворенно кивнул, когда я разделил рубины и спрятал их в кармашки, которые были пришиты к голенищам сапог изнутри. Теперь я представлял собой ходячую сокровищницу, и кольчуга уже не казалась мне чем-то лишним – в ней я приобретал хоть какое-то сходство с сейфом.
- Ну, вот, все сделано. Завтра утром, Никл, ты отправишься в путь, а нам останется только ждать и молить богов, чтобы они помогли тебе исполнить пророчество, - сказал глава Совета. – А теперь пошли, поужинаем и выпьем доброго пива за удачу в походе.
Безумный Горшечник
Спал я беспокойно, снились языки пламени, в которых проступали какие-то неясные силуэты, одни пульсировали и взрывались снопом искр, другие медленно исчезали, на их месте возникали новые, и эта огненная карусель кружила и кружила меня. Я с облегчением соскочил с нее, когда дверь тихо скрипнула. На пороге стоял Грунг. Гном был уже в полном боевом облачении, даже в шлеме и с секирой. Он водрузил на лавку кожаный мешок и сказал:
- Давай одевайся, позавтракаем и в путь, солнце скоро взойдет.
Вот интересно, откуда он об этом знает, находясь глубоко под землей, или у них есть наблюдательный пункт? Вопросов я задавать, конечно, не стал, а быстро умылся и оделся, не забыв облачиться и в кольчугу. Грунг удовлетворенно хмыкнул, потом вытряхнул содержимое вещевого мешка на лавку.
- Смотри, это бальзам, заживляющий раны и останавливающий горячку, всегда носи его на поясе. Фляга, тоже носи на поясе и следи, чтобы никогда не оставалась пустой. Здесь огниво и трут. Десять ярдов крепчайшей веревки и дюжина стальных крючьев, может очень пригодиться, если придется лезть по скалам. Запасная рубаха и плащ. Это копченое мясо и лепешки, не портятся, если не мочить в воде. Немного орехов на крайний случай. Это сушеный олений гриб, когда не останется сил, а ты должен двигаться, возьмешь одну пластинку и будешь жевать, больше одной за раз использовать нельзя – в лучшем случае станешь пьяным как после бочонка пива и увидишь духов, а в худшем – отправишься к этим самым духам навсегда. Думаю, больше тебе ничего не нужно, в конце концов лес всегда прокормит.
Я стал укладывать вещи обратно в мешок, думая, что я вряд ли смогу охотиться, а местные растения, даже похожие на наши, могут иметь совершенно другие свойства. Но на пути будут деревни, и запасы можно будет пополнять там, а путешествовать все-таки лучше налегке. Я завязал мешок, пристегнул меч и по русскому обычаю присел на лавку перед дальней дорогой. Гном сначала удивленно посмотрел на меня, потом, видимо догадался, что это такой обычай, и присел рядом.
Когда мы пришли в трапезную, там были все члены Совета и еще два гнома, одетые в кольчуги и с оружием – Одер и его приятель, Брут – почетный эскорт. Завтрак оказался обильным и горячим. Все ели молча и только, когда с едой было покончено, глава Совета поднялся и торжественно сказал:
- Пусть боги земли, воды и воздуха хранят вас в пути и Бог-Кузнец не даст вашему огню погаснуть.
Все встали из-за стола, и мы вчетвером, не оглядываясь, вышли из зала. Грунг размеренно шагал по галереям и переходам, я шел за ним, за мной следовали Одер и Брут. Я обратил внимание, что по пути мы не встретили ни одного гнома, как будто они намеренно все попрятались, я решил, что у них так принято провожать. Мы миновали караульное помещение вроде того, через которое входили, гном, открывший нам дверь, вопросов не задавал, даже демонстративно отвернулся. Здесь Грунг махнул Одеру, и тот мгновенно скрылся в сумраке лабиринта, мы последовали за ним, Брут по-прежнему замыкал шествие. Мне опять пришлось идти на полусогнутых, но на этот раз мы добрались до выхода гораздо быстрее. Одер поджидал нас, выглядывая наружу. Когда мы подошли, он кивнул и выскользнул из пещеры, а мы постояли пару минут в тени, чтобы глаза привыкли к свету после почти полной темноты лабиринта. Снаружи доносился гул водопада, но здесь он был приглушенным, и водяная пыль не висела в воздухе.
Наконец Грунг двинулся вперед, и мы оказались на каменистом склоне довольно далеко от водопада и почти у самой воды, река здесь текла быстро, но уже не бурлила. Одер был метрах в двухстах впереди, он ловко перескакивал с камня на камень, не забывая оглядываться по сторонам. Берег постепенно понижался, и вскоре камни уступили место траве и мелким кустарникам, а потом и деревья вышли почти к самой воде. Мы шли по лесу, петляя между деревьями, но не удаляясь от реки. Время от времени впереди мелькала спина Одера, он не оглядывался и не подавал никаких знаков – все спокойно. Где-то вверху щебетали птицы, в подлеске кто-то шуршал опавшими листьями – лесные жители занимались своими делами. Солнце, пробиваясь сквозь кроны деревьев, расцвечивало лес всеми оттенками зеленого, даже стволы деревьев здесь покрывал ярко-зеленый мох. В остальном ничего примечательного, обычный смешанный лес.
Мы шли уже часа два, когда шедший впереди Одер остановился и поднял руку, Грунг замер на месте и быстро огляделся. Одер вскоре вернулся и подал знак рукой, мы быстро подошли, и он указал на сломанную ветку и вывернутый из земли пенек.
- У ручья есть следы. Дня два назад здесь были люди, пришли по берегу, сходили в лес вверх по ручью, потом вернулись.
- Лесорубы? Вряд ли, - Грунг почесал нос, - на обратном пути сходим по следу, посмотрим. Пошли.
«Надо же, - подумал я, - подземные жители, а стали настоящими следопытами».
Мы перешли ручей по камням и снова двинулись вниз по пологому склону, Лес тихо шумел, слышался плеск реки – вековечный голос природы. Но гномы насторожились, их настроение передалось и мне, я стал ступать мягче и, глядя по сторонам, уже не наслаждался видом девственного леса. Где-то среди этой красоты таилась угроза. Впрочем, до пограничного камня мы добрались без происшествий.
Это был огромный черный валун, невесть как попавший сюда. Он лежал посредине небольшой круглой поляны, казалось, деревья боятся приближаться к нему, даже мох не коснулся этого монолита. Метрах в двух от валуна виднелось кострище с вбитыми в землю рогульками, видимо костер здесь разжигали регулярно. Мы постояли под прикрытием деревьев, пока Одер не обежал поляну кругом и не подал знак, что все чисто. Выйдя на поляну, Брут сразу сбросил свой заплечный мешок и развязал его. На свет появились лепешки, копченое мясо и внушительная фляга. Я обошел вокруг камня, он был гладкий, отполированный дождями и ветром, без каких-либо отметок или царапин. В принципе, ничего примечательного, если не задумываться, как он здесь оказался. Я не стал задумываться и опустился на траву рядом с гномами. Мы молча жевали мясо, завернутое в лепешку, запивая из фляги, которую Брут пустил по кругу. Солнце стояло высоко и здорово припекало, все так же плескалась река, и тихо шумел лес, мир замкнулся на каких-то четырех квадратных метрах. Но мне предстояло взорвать этот покой, шагнув навстречу судьбе, не только моей, но и многих людей и гномов, и бог его знает кого еще. Я снова явственно ощутил страх перед неизвестностью.
- Ну, как ты, Никл? – вдруг спросил Грунг.
- Как-то не по себе, даже немного страшно.
- Это нормально. Настоящий мужчина не боится признаться в страхе, он его преодолевает, чтобы победить. Ладно, некогда рассиживаться: тебе предстоит дальняя дорога, да и у нас есть еще кое-какие дела.
Грунг встал и отряхнул штаны. Я поднялся и забросил за спину свой мешок, хотел пожать гномам руки, но они отвернулись, а воевода сказал, каким-то деревянным голосом:
- У нас не принято смотреть вслед уходящему и оглядываться: тот, кто уходит, должен смотреть вперед, чтобы запомнить дорогу, по которой ему предстоит вернуться. А по твоему обычаю, мы уже посидели. Да хранит тебя Бог-Кузнец.
Я про себя хмыкнул, повернулся и зашагал по тропинке, уводившей меня куда-то на юго-восток. Тропа была хорошо видна, и я размеренно шагал, не боясь сбиться с пути. Что ждет меня впереди? Я не думал об этом, просто шел и шел, поглядывая по сторонам, прислушиваясь к звукам леса и близкой реки. Вспомнилась учеба, выезды на пленэр, детские походы за грибами, как далеко это все было и во времени, и в пространстве. Солнце склонилось к западу, в лесу стало заметно темнее и прохладнее. Пора было присматривать место для ночлега. Вскоре я вышел к огромному дубу, рядом с которым было кострище, вот и обжитое место для ночлега. Я собрал немного хвороста и разжег костер. Затем с наслаждением стащил с себя кольчугу и устроился у костра, привалившись спиной к дубу. Отрезал мяса, поджарил его на огне и не спеша съел с лепешкой, запивая пивом из фляги. Волнение и беспокойство отступили, я был спокоен – дело начато, осталось его только закончить. Пока все идет хорошо. Я подкинул в костер хвороста, завернулся в плащ и тут же уснул.
Проснулся я на рассвете. Солнце едва разогнало ночную тьму, и было еще прохладно. Пристегнув меч, я сходил к реке и умылся ледяной водой. Река здесь была довольно широкой, но все еще бурной, она неслась по перекатам, с плеском ударяясь в берега. Я вернулся к дубу, уложил в мешок плащ и кольчугу, благо некому было настоятельно рекомендовать мне надеть ее, и отправился дальше, на ходу жуя лепешку. Тропинка вилась между деревьями, местность практически не менялась, разве что появились незнакомые мне деревца, похожие на пальмы. Здесь по-прежнему царили покой и умиротворение, и мое присутствие их никак не нарушало. Я шел, не останавливаясь, почувствовав голод, я съел еще одну лепешку и запил ее водой из ручья.
Запах дыма я почувствовал задолго до того, как увидел подворье. Небольшой бревенчатый дом стоял на опушке леса, из трубы вился едва заметный дымок, двор был окружен покосившимся плетнем, и тропинка вела к воротам, или точнее проему в этом плетне, который перегораживала сучковатая жердь. Судя по всему, это и есть обиталище Безумного Горшечника. С пригорка, где я остановился, было видно, как река Радужная, образуя водовороты, радостно вливалась в другую, гораздо более широкую и спокойную реку. Красивое и удобное место. Я двинулся по тропинке к воротам. Оказывается, с другой стороны дома был устроен навес, и под навесом, спиной ко мне стоял человек, он сосредоточено размешивал что-то в большом чане. Я хотел подойти прямо к нему, но подумал, что, перешагнув жердь, вторгнусь на его территорию без приглашения, а это может быть истолковано как нападение. Я остановился в нерешительности: окликать его на языке гномов не хотелось, да я и не знал, как они обращаются к нему. И я воспользовался международным способом привлечения внимания – пару раз кашлянул. Человек оглянулся, опустил лопату и направился ко мне.
- Добро пожаловать, достопочтенный путешественник, - сказал он на мягком певучем языке.
И опять я поразился – я все понимаю и, кажется, сам могу говорить на этом языке! Чудеса! Горшечник оказался совсем не таким, каким я его себе представлял. Это был мужичок среднего роста с непропорционально длинными руками, уже начавший лысеть, но совсем не старый. Его пегая борода была неровно подстрижена и торчала клочьями во все стороны. Зато глаза просто излучали радость, как будто он меня всю жизнь ждал и, наконец-то, его ожидания сбылись.
- Здравствуйте, почтенный хозяин. Меня зовут Никл. Не пустите ли на ночлег?
- Очень приятно, Никл. А меня люди называют Безумным Горшечником, хотя я бы предпочел, чтобы меня называли гончаром. Конечно, пущу! Проходите в дом, - он с поклоном указал на дверь и пошел к дому, оглядываясь на меня, словно боялся, что я исчезну.
Мы прошли через сени и оказались в единственной комнате, или скорее мастерской гончара: у окна стоял гончарный круг, а на стенах висели полки, сплошь заставленные посудой. Я обратил внимание, что здесь были не только простые керамические кружки и миски, какими пользовались гномы, но и настоящие фарфоровые чашки и тарелки, только цвет у них был не белый, а изумрудно-зеленый. В доме было жарко. Тепло шло от большой печи, занимавшей добрую половину дома, вообще, создавалось впечатление, что не печь была сложена в доме, а дом пристроен к печи. У дальней стены были устроены широкие нары, покрытые лоскутными одеялами, посредине комнаты стоял небольшой, но массивный стол, рядом две табуретки да лавка под окном – вот и вся мебель.
- Располагайтесь, - сказал Горшечник, указывая на нары, - а я посмотрю, поспела ли каша.
Я положил свой мешок и меч на нары, сбросил жилетку. Тем временем хозяин вынул из печи горшок и поставил его на стол. Комната наполнилась пряным ароматом, и мой желудок сразу отозвался громким урчанием, оказывается, я здорово проголодался. Горшечник хлопотал у стола, не переставая комментировать каждое свое действие. Наверное, от постоянного одиночества он привык разговаривать сам с собой, или действительно был рад новому лицу и таким образом настраивался на общение. Впрочем, для меня его разговорчивость была только на руку – я буквально ощущал, как новый язык разворачивается у меня в голове.
- Прошу к столу, чем богаты – тем, как говориться, и рады. Сегодня я могу попотчевать вас, сударь, только кашей с маленьким кусочком мяса и отваром из лесных ягод и трав.
Я с готовностью сел за стол, а хозяин положил на тарелку кашу – это оказалась обыкновенная перловка, но маленькие кусочки мяса и каких-то корешков делали ее необычайно вкусной. Я попробовал напиток, по вкусу он напоминал морс, настоянный на неизвестных мне травах, которые делали его пряным и бодрящим, я вдруг почувствовал, что усталость просто исчезла.
- Очень вкусно. А ваш отвар просто великолепен!
Хозяин заулыбался еще шире и подлил живительного напитка в мою кружку.
- Благодарю вас за добрые слова. По правде сказать, повар я неважный, а пиво варить совсем не умею, не угостите меня тем прекрасным напитком, который еще остался у вас во фляге? И простите меня за такую бесцеремонность – очень люблю пиво, которое варят гномы.
«Интересно, как он догадался, что у меня во фляге пиво от гномов? По запаху?» – подумал я и, сняв с пояса флягу, передал ему.
- Ну, что вы, какая бесцеремонность, я первым должен был вам предложить. Гномы действительно мастера, я нигде не пил такого прекрасного пива как у них.
- У меня сегодня двойной праздник, - сказал он, наливая пиво в кружку, - приятный собеседник и лучшее в мире пиво. Вы ешьте, ешьте, небось, проголодались и устали с дороги. Уж я-то знаю, путь от пограничного камня неблизкий.
- А как вы догадались, что я иду от гномов? – спросил я, уступая любопытству.
- Очень просто. Места здесь дикие, и люди стараются в одиночку не ходить. У вас новая одежда, значит, вы путешествуете недолго, кроме того у вас хорошее оружие. Откуда еще может прийти человек в новой одежде и с хорошим оружием? Только от гномов! – хозяин победно улыбнулся.
«Элементарно, Ватсон», - хотелось добавить мне. Да, в наблюдательности Горшечнику не откажешь. Судя по речи, человек он образованный и грамотный, хотя никаких книг в комнате я не заметил. Интересно, как его занесло в эту глушь.
- Простите мое любопытство, но почему вы поселились здесь, а не в деревне?
- Здесь я нашел уникальную глину. Такой глины нет больше нигде! И здесь есть огненный камень, что значительно облегчает мне работу.
- Да, я обратил внимание, что вы топите углем. Кто же работает в шахте, добывая уголь?
- О! Вы образованный человек! Местные жители до сих пор считают, что я заколдовываю камни, чтобы они горели. А шахты никакой нет – река размыла берег, и там открылась богатая жила. Я просто хожу туда и вырубаю большие куски угля, которые потом разбиваю и жгу.
- Понятно. А почему у вас вся посуда зеленая? Почему вы не делаете фарфор с глазурью другого цвета или не расписываете его?
- Если бы я не знал, что вы идете от гномов по каким-то своим делам, я бы решил, что вы соглядатай, которого заслали, чтобы выведать мои секреты. Впрочем, большого секрета здесь нет – это благодаря глине. А расписывать посуду я не могу, к сожалению, боги не даровали мне способностей к рисованию.
- Я, конечно, не шпион. Просто я подумал, что как гончар вы работаете с формой, а форму можно подчеркнуть и простым геометрическим узором. Или вы могли бы делать не только посуду, но и какие-нибудь другие вещи из глины, например, игрушки, где простого внешнего сходства с животным или цветком будет вполне достаточно.
Горшечник внимательно посмотрел на меня, покачал головой и надолго задумался. Я не понимал, чем так обеспокоил его, а беспокойство и даже страх явно читались на лице моего собеседника. Наконец, он тряхнул головой, как будто пришел к какому-то решению, резко встал и сказал, по своему обыкновению обращаясь к самому себе:
- Ну, что ж боги посылают мне очередное испытание. Пусть будет так.
Он подошел к гончарному кругу, достал из бадьи, стоявшей рядом с кругом, большой ком глины, и, разминая его в руках, вернулся к столу.
- Вот, вылепите какое-нибудь животное, - предложил он, обращаясь ко мне.
- Я неважный скульптор. Я умею и люблю рисовать и писать красками, а вот лепить у меня не очень получается.
Казалось, Горшечника поразил гром: он замер с открытым ртом, глядя на меня широко открытыми глазами, и чуть не выронил миску с водой, которую нес мне.
- Вы художник?
- Да. Просто в данный момент, мне приходится исполнять роль воина.
- Тем лучше. Значит, это действительно испытание, - сказал он, опять обращаясь к самому себе. – Вылепите кого-нибудь, а я пока поработаю.
Он сел к гончарному кругу. Мне ничего не оставалось, как взять ком в руки и начать разминать глину, вспоминая уроки лепки. Кого вылепить? Я еще не видел ни одного животного здесь. А вдруг они совсем не такие, как в моем мире? Что случилось с Горшечником? Что такого я сказал, что он так разволновался? Одни вопросы. Ладно, попробую слепить обезьянку, здесь они явно не водятся, можно будет сказать, что они живут в другой стране, и тем скрыть неточности. И надо бы отвлечь хозяина от его мыслей, а то молчание только нагнетает ситуацию.
- А что местные жители, чем они живут, каковы их обычаи?
Видно было, что Горшечник с трудом отрывается от своих размышлений, чтобы ответить на мой вопрос.
- Хорошие работящие люди. Собирают ягоды, орехи, грибы, рыбачат, охотятся, бортничают, выращивают овощи и зерно, делают из дерева разную утварь. Потом продают или обменивают плоды своих трудов на ярмарке в Старой Веси или даже в Усть-Кане. Простые крестьяне, но торговать умеют. До меня дошли слухи, что мою посуду, которую они берут в обмен на продукты, они продают в городе с большой выгодой. И мне хорошо, и им. Это глухие места, и здесь нет знати и нет рабов, все люди свободны. Конечно, у них есть глава рода, но он обычно советуется с людьми, если нужно принимать какое-то важное решение, касающееся всех, а так они живут по заветам предков. Правда, сейчас им стало труднее, появились люди с низовьев реки, у них другие обычаи, но пока они ладят друг с другом и никаких серьезных проблем не было. Кстати, сейчас самое время для сбора ягод и орехов, поэтому вы можете встретить кого-нибудь в лесу. Поздоровайтесь, но своего имени не называйте и не спрашивайте имя у того, кого встретите – они считают, что настоящее имя человека могут знать только самые близкие родственники. У них существует какое-то поверье на этот счет, но я не расспрашивал, на мой взгляд, клички зачастую гораздо лучше отражают суть человека, чем имя, которое ему дали. Если надумаете остановиться в деревне на ночлег, попросите отвести вас к старосте, он укажет, где вы сможете переночевать, денег они с вас не потребуют, но какому-нибудь подарку будут рады.
Слушая его, я сходил к печи, где приметил пару поленьев, отколол своим ножом несколько лучин, чтобы сделать подобие инструментов скульптора. Хозяин внимательно проследил за моими манипуляциями, но ничего не сказал, продолжая наращивать вазу, которая уже была внушительных размеров.
Я расспросил Горшечника о погоде (вечная тема в затруднительных ситуациях), о пиратах – обсуждение слухов тоже хорошо отвлекает от насущных проблем. К тому времени, как я узнал о всех мыслимых предположениях относительно появления пиратов на не слишком оживленной реке, обезьянка была готова. Если говорить откровенно, это была скорее не настоящая, а мультяшная обезьяна – с большими глазами и улыбающаяся во весь рот. Мне хотелось, чтобы хозяин тоже улыбнулся.
- Вот, кажется, что-то получилось, - сказал я, глупо улыбаясь.
Горшечник медленно вытер руки, встал и подошел к столу. Его глаза стали круглыми как у моей обезьяны, а рот приоткрылся в изумлении.
- Игрун! Вы бывали на островах Шеллов? Игруны живут только там и являются священным животными.
- Нет, я видел только картинку, - торопливо ответил я.
- Верится с трудом. Хотя… Это был бы слишком изощренный путь даже для них, - он опять говорил сам с собой. – И все же я вам верю.
- Я говорю правду. Посадите эту статуэтку в печь и подарите потом кому-нибудь в деревне. Детям понравится.
- Детям понравится! - Горшечник вдруг расхохотался.
Смеялся он довольно долго, хлопая себя длинными руками по коленям и утирая слезы. Наконец он успокоился, залпом допил то, что еще оставалось у него в кружке, и сказал:
- Нет уж! В печь мы его сажать не будем! Да, боги умеют шутить! Не знаю, такого ли исхода они ждут от этого испытания, но я сделаю это по-своему, пусть мне даже придется снова бежать!
С этими словами он поднял руки к небу, его губы начали быстро шевелиться, но я не услышал ни звука. С минуту Горшечник продолжал стоять, что-то шепча. Я смотрел на него во все глаза, не понимая, что происходит, а рубин, спрятанный в мешочке у меня на груди, вдруг нагрелся. И тут из правой руки Горшечника в левую ударила зеленая молния, но не исчезла, а продолжала извиваться между ладонями, отбрасывая яркие искры. Маг, я теперь не сомневался, что Грунг был прав, называя его колдуном, он медленно опустил руки так, что моя скульптура оказалась под ударами молний. Глина, и без того зеленоватая, вспыхнула изумрудным огнем, и раздался пронзительный визг. Игрун вдруг раздулся до размеров среднего кролика, подпрыгнул и повис на потолочной балке, яростно что-то вереща. Теперь настала моя очередь залпом осушить свою кружку. А Горшечник уже опустил руки и устало сел на лавку.
- Ну вот, теперь у вас, сударь, есть спутник. Негоже человеку путешествовать в одиночку. Он просто испугался. Сейчас успокоится и слезет, а я ему орешков достану.
С этими словами Горшечник встал, подошел к нарам, вытащил из-под них ящик и взял горсть орехов. Вернувшись к столу, он положил орехи в миску. Игрун тут же спрыгнул на стол, уселся возле миски и стал деловито грызть орехи, поглядывая на меня.
Я открывал и закрывал рот, не в силах произнести ни слова. Наконец голос вернулся ко мне, и я буквально взорвался вопросами:
- Какой спутник? Зачем мне эта обуза? Чем я его кормить буду? Зачем мне лишнее внимание? Вы шутите? Разве ему не будет лучше у вас?
Маг хмыкнул и развел руками:
- Это не моя шутка. Это шутка богов. Это они привели вас сюда, это они подсказали вам, кого вылепить. Вылепи вы собаку, ничего этого не было бы. А игрун не будет вам обузой, ест он все и умеет добывать себе пищу даже там, где вы будете умирать с голоду. Внимание, конечно, он к вам привлекать будет, но еще неизвестно плохо ли это. Раз вы не бывали на островах Шеллов, вы не знаете их культа, значит, вам ничего не грозит, пока вы не встретите настоящего Шелла, но и тогда, если вы победите его в кулачном бою, вас самого признают Шеллом. А ведь вы, кажется сейчас не художник, а воин? Кроме того, игрун не может остаться со мной: вы создали его, а значит, дали ему частичку своей души, он останется с вами, пока вы не встретите другую родственную душу, которую игрун признает и согласится остаться с ней.
Горшечник ехидно посмотрел на меня. И куда девался тот разговорчивый, странноватый ремесленник? Передо мной сидел умный, образованный и многое повидавший человек.
- Да, видимо, это тоже шутка богов. И еще неизвестно, над кем они шутили над вами или надо мной, - сказал я с горечью.
- А это уже неважно. Но простите меня за мой язвительный тон. Я расскажу вам кое-что и, надеюсь, вы меня поймете, - он сделал паузу, как бы набираясь сил или смелости, и заговорил снова ровным, даже каким-то будничным тоном:
- Жил-был мальчишка, сын гончара, сызмальства учился обходиться с глиной и не помышлял ни о чем другом. Но однажды в их доме остановился на ночлег странствующий монах, он подарил мальчишке азбуку и объяснил, как буквы складываются в слова. Утром монах ушел проповедовать дальше. А мальчишка быстро научился читать, потом ему в руки попала другая книга, потом третья, потом еще и еще. И мальчишка захотел учиться, а отец радовался – сын выучится и станет большим человеком, и отдал мальчишку в школу при монастыре. Мальчишка оказался сообразительным и упорным, он стал первым учеником, и, когда он подрос, монахи отправили его в университет. А в университете была большая библиотека, и юноша стал страстно читать все подряд ночами, после занятий. Вы же знаете, нет ничего опаснее страсти – она возносит на вершины духа и чувств, но она же и губит неокрепшие души. Но тогда юноша еще не знал этой истины и страстно учился всему, что было написано в книгах. Так он стал первым студентом, потом магистром, потом профессором этого же университета, потом известным магом, но продолжал читать и учиться. Теперь ему привозили книги со всего света, и однажды хмурым осенним днем ему принесли старинную книгу, написанную легендарным магом, и молодой ученый с головой погрузился в чтение. Он читал и перечитывал заветную книгу и сумел разгадать одно из заклинаний, зашифрованных там. Страсть к знаниям двигала им, но это все равно была страсть, и он начал экспериментировать, не задумываясь о последствиях. Вскоре его дом наполнился странными живыми существами, в которых превращались статуэтки и фигурки, попавшие ему под руку. Он не мог их убить и не знал заклинания, которое могло бы вернуть их в первоначальное состояние. По городу поползли слухи, Церковь отвернулась от него, обвинив в посягательстве на божий промысел, а власть имущие наоборот захотели заполучить его, чтобы иметь еще больше власти и золота. Ученому не оставалось ничего другого, как бежать. И он бежал, но боги уже отметили его своей печатью, и корабль, на котором он плыл, потерпел крушение. Но беглец не погиб, море вынесло его к островам Шеллов, и они подобрали его. Они попытались научить его своему искусству и философии, однако у него уже не было страсти, и он оказался никчемным учеником. Шеллы не стали возражать, когда он решил покинуть их, и посадили его на первый же корабль, отправлявшийся с острова Упавшей Звезды на материк. Так этот гонимый и почти сломленный человек оказался в Ганпорте. Здесь он узнал, что его считают погибшим, но страх уже поселился в его душе, и он бежал подальше от людей, нашел уединенное место и вернулся к ремеслу своего детства.
Маг замолчал и тяжело вздохнул. Потом вдруг улыбнулся и продолжил:
- Двадцать лет я никому не рассказывал об этом. Шеллы поклоняются пяти стихиям – это Огонь, Воздух, Земля, Вода и Пустота, или Великое Ничто, которое порождает все остальные стихии, и в которое они рано или поздно обращаются. Я не пытался понять смысл этой доктрины, тогда моя голова была занята другими мыслями, но здесь я стал задумываться над этим. Круговорот – вот основа мира и всего сущего в нем, так мне теперь кажется. И сегодня еще один мой жизненный круг, который начался на островах Шеллов, замкнулся. А ваш новый круг только разворачивается.
- Я не силен в философии, но вы, наверное, правы. Простите, что не могу ответить вам откровенностью на откровенность, но это не моя тайна.
- Что вы, что вы, - замахал руками маг, - мне и своих тайн хватает! Если встретите Шелла, помните о пяти стихиях, их боевое искусство построено на превращении стихий друг в друга, сейчас-то я понимаю, что это мудро и эффективно. К сожалению, я не могу показать вам ничего из того, чему меня пытались научить – я был плохим учеником, а времени прошло много. Давайте спать, это был трудный день, а вам завтра отправляться в путь.
Я не стал возражать. Хозяин указал мне место подальше от печи. Я сбросил сапоги, положил меч рядом с собой и тут же уснул.
Новая Весь
Когда я проснулся, было уже светло. Хозяина нигде не было видно. Игрун спал рядом со мной, но стоило мне пошевелиться, он сразу открыл глаза, широко зевнул и как кошка потянулся всем телом. Я встал, обулся и, прихватив меч, вышел из дома. Горшечник энергично что-то размешивал в чане под навесом, я не стал его отвлекать, а сразу направился по тропинке к берегу широкой реки. Я положил меч на большой камень у воды и сбросил рубаху, игрун, следовавший за мной по пятам, тут же уселся рядом с мечом и принялся вертеть головой во все стороны, ни дать не взять ретивый охранник важной персоны. Я усмехнулся и начал выполнять комплекс упражнений – следовало держать себя в форме. Вдоволь напрыгавшись по камням, нападая и отражая атаки воображаемых противников, я ополоснулся ледяной водой и пошел обратно к дому. Горшечника уже не было под навесом, зато из открытой двери дома пахло чем-то вкусным. Когда я вошел, хозяин возился у плиты.
- Доброе утро, - улыбнулся он, - я посмотрел, как вы тренируетесь, и мне показалось, что вы все-таки знакомы с искусством Шеллов.
- Разные боевые искусства часто имеют много общего, в конце концов суть везде одна – защититься и победить противника.
- Да, вы правы. Давайте завтракать.
На столе уже лежала горка горячих лепешек, стояла миска с медом, а хозяин вытащил из печи сковороду с настоящей яичницей. Я с удовольствием ел яичницу с беконом, запивая ее горячим отваром из трав. Игрун устроился рядом со мной прямо на столе и, держа лепешку передними лапками, аккуратно откусывал маленькие кусочки. Наевшись, я поблагодарил хозяина за заботу и стал собираться в дорогу. Через пару минут, провожая меня до ворот, Горшечник сказал:
- Брод прямо напротив большого камня, где вы умывались. Надеюсь, ваше путешествие будет успешным.
Я еще раз поблагодарил Горшечника за гостеприимство и, не оглядываясь, пошел к реке. Игрун бесцеремонно устроился на моем заплечном мешке, промурлыкав что-то извинительное. Я перешел реку и углубился в лес. Солнце стояло уже довольно высоко, но это меня не беспокоило – я взял хороший темп и рассчитывал преодолеть расстояние, которое Грунг определил как три дня пути, за пару дней. Идти было легко, и я размышлял над рассказом Горшечника и превратностями судьбы человека, познавшего нечто запретное.
Я шел уже часа четыре и стал подумывать о том, что следовало бы сделать привал и перекусить, когда услышал женский крик. Я бросился в этом направлении. Вскоре, продравшись через прибрежные кусты, я увидел весьма неприглядную картину: двое парней держали мужика, приставив ему к горлу нож, а третий гонялся за женщиной, которая металась по галечному пляжу. Парни ржали и подзадоривали третьего. Я сбросил мешок на землю и спрыгнул с невысокого берега на гальку. Мое появление было неожиданностью для всех. Женщина метнулась в сторону, а почти догнавший ее насильник, споткнулся и едва устоял на ногах. Я спокойно стоял, ожидая, что они будут делать. Парень, что держал нож у горла мужчины, кивнул своему напарнику, и тот, подхватив валявшуюся рядом дубину, двинулся ко мне. Третий, оправившись от изумления, вытащил длинный нож и мелкими шагами тоже приближался. Парни были здоровые и явно любили подраться. Я ждал. Первым кинулся в бой разбойник с дубиной, они, видимо, полагали, что я, уходя от удара дубиной, попаду как раз на нож второго бандита. Но я не стал уходить, просто чуть-чуть повернулся и помог нападавшему сделать лишний шаг, и дубина со всего размаха опустилась на голову его напарника. Тот кулем рухнул на камни, удивительно, но его голова выдержала этот богатырский удар. Отшвырнув мужика в сторону, ко мне бросился третий бандит. Я не стал церемониться, а просто сломал ему руку, в которой он держал нож, он закричал от боли и рухнул на колени. Увидев это, оставшийся на ногах бандит выронил дубину и бросился в реку, течение тут же подхватило его, и он пропал из виду. Мужчина и женщина стояли около лодки, которая была привязана к камню в устье ручья, впадавшего в реку, и смотрели на меня с удивлением и страхом. Объясняться с ними мне не хотелось, поэтому я быстро взобрался на берег, подхватил свой мешок и зашагал к тропе. Игрун, издав победный клич, вскочил мне на плечо и снова перебрался на мешок. Я хлебнул из фляги энергетического напитка Горшечника и решил, что обойдусь без обеда и привала.
Перепрыгивая через ручей, я заметил следы, которые шли вдоль русла, похоже, бандиты пришли не по тропе, а по ручью. Я вспомнил следы, обнаруженные Одером, намерение гномов посмотреть, куда ходили те люди, и решительно свернул с тропы. Я двигался прямо по руслу ручья, перепрыгивая с камня на камень, и примерно через полчаса заметил, что вода в ручье стала мутной, а вскоре услышал звяканье. Осторожно, чтобы не шуметь, я двинулся дальше и за поворотом увидел гнома, промывающего в лотке песок. От его шеи к ближайшему дереву тянулась ржавая цепь. Гном был изможден, на его равнодушном лице виднелись следы побоев: синяки, уже пожелтевшие и совсем свежие. «Раб. Вот они последствия заклятия», - подумал я и подошел к гному. Он медленно поднял голову, и в его глазах промелькнуло удивление, но взгляд сразу погас, и он снова вернулся к своему занятию – промыванию золота. Рядом с ним на камне стояла щербатая миска, в которой лежало несколько мелких самородков и горстка золотого песка. На берегу ручья был устроен шалаш и едва тлел костер, над которым висел закопченный котелок.
- Как твое имя? - спросил я гнома.
- Курт, - ответил он едва слышно.
- Из какого ты клана? – задал я следующий вопрос.
- Кланов больше нет, - ответил он, не поднимая головы.
- Кланы есть, - возразил я и повторил вопрос.
Курт удивленно вскинул голову и медленно произнес:
- Я из Стального клана.
- Отлично. Тогда ты должен знать этот меч, - сказал я, извлекая Голубой Гром из ножен.
Глаза гнома вспыхнули, он медленно поднялся с колен и вдруг бросился прямо на клинок. Если бы не моя реакция, ему бы удалось убить себя. Осознав, что попытка самоубийства сорвалась, гном опустился на землю и закрыл лицо руками.
- Умирать торопится только тот, кто потерял надежду, - сказал я тихо, убирая меч обратно в ножны. – Тебя ведь не зря приковали, ты уже понял, что бегущая вода защищает от рабского заклятия.
Курт отнял руки от лица и смотрел на меня широко открытыми глазами.
- Сейчас я освобожу тебя, но прошу, не делай глупостей – ни победить меня, ни убежать от меня ты не сможешь, а мне не хочется терять время. Обещаешь не убегать, а послушать меня пару минут?
Гном молча кивнул. И я подошел, чтобы осмотреть его ошейник. Тонкое бронзовое кольцо было заклепано намертво – ошейник не предполагалось снимать. Я просунул руки между кольцом и худой шей и резко дернул, бронза хрустнула, и ошейник разломился надвое. Курт потер освобожденную шею и повернулся ко мне лицом. Он хотел что-то сказать и не мог, не в силах справиться с охватившими его чувствами. Я снял с пояса флягу и подал ему. Гном внимательно посмотрел на нее и только потом, сделав несколько глотков, вернул флягу мне.
- Послушай, Курт, что бы тебе ни говорили все эти годы – это неправда. Не все гномы попали в рабство.
При этих словах Курт улыбнулся, может быть, впервые за многие годы.
- Я всегда верил в это! – сказал он гордо.
- Отлично, тогда у тебя хватит сил, чтобы добраться до дома Рубинового клана, кстати, там есть кое-кто и из Стального тоже. Сейчас мы выйдем с тобой на тропу, и ты пойдешь по ней вверх по реке. Тропа приведет тебя прямо к броду, на другом берегу реки живет Горшечник, можешь ему полностью доверять, он расскажет тебе, как добраться до пограничного камня, оттуда пойдешь снова вверх по реке до водопада, ну, а там, я полагаю, тебя встретят.
- А ты, как твое имя? – спросил гном.
- Меня зовут Никл. Ну, нам пора идти, я и так задержался.
- Возьми это золото, оно пригодиться тебе, - сказал Курт, поднимая миску.
- Мне оно не нужно, если хочешь, возьми с собой, ведь это ты его нашел.
Курт явно удивился, но ничего не сказал, а подобрал кусок ткани, валявшийся около шалаша, ссыпал туда содержимое миски и завязал в узелок.
Видимо напиток Горшечника и полученная свобода придали гному сил, и он шел за мной, не отставая, правда, и я старался не идти слишком быстро. Выйдя на тропу, я дал Курту еще раз хлебнуть из фляги и указал, в каком направлении ему следует идти, а сам повернулся и быстро зашагал в противоположную сторону.
Уже в сумерках я вышел на небольшую полянку на самом берегу реки, здесь тоже было старое кострище, и я, не раздумывая, остановился на ночлег. Я развел костер, дал одну лепешку игруну, и пока поджаривалось мясо, наблюдал, как он аккуратно ест. Подумалось, что надо бы дать ему имя, и я спросил, не ожидая какого-то ответа, а просто, чтобы создать иллюзию разговора у огня:
- Послушай, тебе нужно бы иметь имя, хоть здесь и не принято его афишировать. Что скажешь, если я буду называть тебя Иг, конечно приватно, не при посторонних?
Игрун, не переставая жевать, закивал. Я опешил. Может быть, мне это показалось в неверном свете костра, а может быть, так оно и было, я не стал задумываться над этим, в любом случае игрун обладал определенным интеллектом, соответственно понимал интонацию и мог понимать некоторые слова, что вполне естественно. Я не спеша съел свой ужин, завернулся в плащ и улегся спать. Иг обиженно пискнул, пришлось приподнять полу, и он мгновенно нырнул под плащ, свернулся калачиком и засопел. Вот тебе и ретивый охранник, подумал я, улыбнувшись. Или он охраняет только мое имущество, но не меня самого? С этой мыслью я и уснул.
Проснулся я от того, что Иг тянул меня за ухо. Сначала я хотел возмутиться, но тут услышал приближающиеся звуки: кто-то бежал по лесу, не разбирая дороги, в ночном воздухе отчетливо раздавался треск и тяжелое, учащенное дыхание. Я пересадил игруна на мешок, а сам присел на одно колено и взялся за рукоять меча. Через несколько секунд на поляну вылетел худой человечек в изодранной одежде и, не обращая на меня внимания, стал судорожно бросать в почти догоревший костер лежавший рядом хворост. Еще через мгновение на краю поляны появилось существо, похожее на гиену, но гораздо крупнее. Оно замерло, изготовившись к прыжку, но прыгать не решилось: костер разгорался все ярче, а человечек стоял вплотную к огню, казалось, не ощущая, что ожившее пламя лижет его лохмотья. Зверь мне не понравился, и я встал во весь рост, обнажив меч, сталь холодно блеснула в отсветах огня. Гиена злобно глянула на меня, рыкнула и бесшумно исчезла в лесу. Человечек обессилено опустился на землю, чуть не угодив в костер.
- Спасибо тебе, воин, - сказал он с каким-то журчащим акцентом, - если бы ты не обнажил меч, он бы все равно напал на меня.
- И кто это был? – спросил я.
- Ты не узнал ночного охотника? – человечек изумленно уставился на меня.
- В тех местах, откуда я иду, такие не водятся.
Человечек внимательно посмотрел и непроизвольно вздрогнул. Потом, видимо, чтобы перевести разговор на другую тему, спросил:
- А у тебя нет чего-нибудь поесть?
Я убрал меч в ножны, вытащил из мешка лепешку и подал ему. Человечек не внушал мне доверия, но отказать ему в еде я не мог. Он сразу откусил большой кусок и принялся энергично жевать.
- Ну, рассказывай, - сказал я, усевшись по-турецки и положив меч на колени.
Мой визитер чуть не подавился, он беспокойно завертел головой, потом скорчил жалобную мину. Где-то справа от меня пискнул игрун, я повернул голову как раз вовремя, чтобы увидеть стрелу, вылетевшую из кустов. Тело среагировало мгновенно – я отклонился назад, пропуская стрелу над собой, а в следующую секунду уже стоял на ногах с обнаженным мечом в руке. Мой гость вскрикнул, выронил лепешку и бросился бежать именно туда, откуда прилетела стрела. Я медленно двинулся вслед за ним, но потом вернулся, сообразив, что искать в темноте его или стрелка бесполезно. Спать я уже не мог, и остаток ночи просидел у костра, размышляя, кто был этот человечек, кто в меня стрелял, почему странный зверь не прыгнул сразу на свою жертву, ведь костер только начинал разгораться, а такая зверюга могла запросто перемахнуть через всю поляну. Я так ничего и не придумал, но решил, что впредь надо быть осторожнее и с людьми, и с животными.
Как только в лесу стало светать, я двинулся в путь. Игрун, осознав, что завтрака не предвидится, подобрал лепешку, брошенную нашим ночным гостем, и занялся ею, сидя у меня за спиной. Часа через два я все-таки сделал привал у ручья, чтобы умыться и позавтракать. Лес изменился: он стал светлее, деревья росли реже и были гораздо выше, кое-где встречались настоящие пальмы, я даже рассмотрел на них какие-то плоды.
Я продолжал идти быстрым шагом, внимательно поглядывая по сторонам, ночное происшествие пробудило мою бдительность. Поэтому я заметил людей издалека, они собирали что-то на земле под пальмой. Это были обычные люди, опрятно одетые в белые рубахи и расшитые безрукавки. Похоже, семья: мужчина, женщина и трое подростков лет десяти-двенадцати. Я решил, что надо подойти и поздороваться, а заодно узнать, далеко ли еще до деревни.
Занятые своим делом, они не слышали моих шагов и заметили меня только тогда, когда я оказался в трех метрах от них. Мужчина резко выпрямился и настороженно замер, девчонка, видимо, самая младшая из детей, спряталась за мать, а мальчишки встали рядом с отцом.
- Здравствуйте, люди добрые, - сказал я как можно дружелюбнее и слегка поклонился.
- И вам быть по здорову, прохожий человек, - ответил отец семейства с поклоном.
- Не подскажете, далеко ли еще до Новой Веси?
- Верст десять, - ответил мужчина, уставившись на игруна, который высунулся из-за моего плеча.
- Это тот, с лешим, который Дудника с женой спас, - прошептала девчонка, дергая мать за подол.
Мать цыкнула на нее, сделав какой-то знак рукой, видимо, защищающий от нечистой силы.
- Это не леший, - сказал я, - это игрун. Его родичи живут на островах в далеком море, а он вот путешествует со мной.
Крестьяне недоверчиво покосились на игруна, а он соскочил на землю и стал собирать мелкие орешки, которые не заметили сборщики. Набрав полную горсть, игрун вернулся ко мне на плечо и с видимым удовольствием принялся за еду. Мальчишки заулыбались, а девочка спросила, указывая на пальму, под которой мы стояли:
- А он может на кутару залезть и натрясти нам еще орехов?
- Не знаю, - ответил я, - сейчас попробуем.
Я снял игруна с плеча, подошел к пальме и поднес его к стволу. Умный зверек сразу рванул вверх и скрылся среди листьев. Через минуту вниз посыпались орехи и целые шишки. Все поспешно отскочили в сторону, а девчонка весело засмеялась и лукаво сказала:
- Вот, это не леший – леший жадный и лесные богатства прячет, а игрун хороший – он наоборот помогает урожай собирать.
С ней, кажется, все согласились. Тем временем, игрун спустился, выбрал на земле самую большую шишку и снова устроился у меня на плече.
- А не расскажете, как мне в деревне найти старосту, - спросил я.
- Отчего ж не рассказать хорошему человеку, - ответил мужчина, - когда войдете в деревню, идите все время прямо, как увидите весь изукрашенный резьбой дом, там и спросите старосту.
Я поблагодарил и вернулся на тропу. Примерно через час энергичной ходьбы я вышел на опушку леса. Солнце еще не коснулось верхушек деревьев на противоположном берегу реки, здесь она была гораздо шире и спокойней, чем там, где я выходил на ее берег в последний раз. На берегу лежало несколько перевернутых лодок и на кольях сушились сети. Между рекой и деревней расстилался обширный луг, на котором паслось десятка три коров. Тропинка пересекала луг и сворачивала на главную улицу деревни.
Я, не торопясь, двинулся на поиски старосты. Дома в деревне были небольшие, но добротные, крытые тесом, окна и двери украшали резные наличники. Собаки с лаем выскакивали из-под ворот, но близко не подходили. На шум из домов стали выходить люди, но, увидев игруна, делали оберегающий жест и прятались обратно.
Дом старосты я узнал сразу, он был не больше других, но весь разукрашен, даже стены покрывала замысловатая резьба. Я постучал в ворота. На стук ко мне вышел высокий старик, весь седой, но еще крепкий. Он придерживал за ошейник большого серого пса, который не лаял, как другие собаки, а тихо ворчал, показывая внушительные клыки. Я поздоровался и объяснил, что хотел бы переночевать в деревне, если это возможно. Староста с интересом посмотрел на меня и жестом пригласил войти во двор. Мы присели на завалинку, и пес молча сел у ног хозяина, а игрун сразу отправился знакомиться с кошкой, которая грелась в лучах заходящего солнца. Как ни странно, кошка не проявила никакого беспокойства, только приоткрыла глаза, чтобы посмотреть, кто к ней приближается, и снова зажмурилась. Игрун уселся рядом с ней и тоже закрыл глаза. Старик, наблюдавший всю эту картину, покачал головой и обратился ко мне:
- Кто это с тобой?
- Игрун, эти животные живут на островах в южном море.
- Понятно, что-то вроде кошки у тамошнего народа, не счесть чудес на свете, - и без паузы продолжил, - спасибо, что вступился за наших неразумных сородичей там, на реке. Это были пришлые люди, золото в горах ищут, бездельники. С ними был гном, они его как пса на цепи водили, не по-людски это. Но что мы могли сделать?
В голосе старика послышались нотки сожаления.
- Не беспокойтесь – я отпустил гнома.
- Да благословят тебя боги, добрый человек, - сказал староста с чувством. – Ты можешь переночевать у меня в доме – тут тебе будет спокойней, а то скоро вся деревня сбежится посмотреть на тебя да на твоего спутника.
- Спасибо. Можно умыться с дороги?
- Конечно, пойдем.
Старик провел меня через двор к колодцу с журавлем. Игрун последовал за нами, а за ним важно шествовала кошка. Хозяйский пес явно не одобрял нашего присутствия, но уже не ворчал.
- Вот, умывайся, а я принесу полотенце и распоряжусь, чтобы поторопились с ужином.
Хозяин ушел, а я разделся до пояса и стал с удовольствием поливать себя холодной водой, услышав громкий шепот, я оглянулся. За забором уже собралась целая толпа, главным образом детей, которые хихикали и показывали друг другу на игруна, восседавшего на моем мешке, положив одну лапку на меч, а другой, обнимая кошку. Картинка действительно была смешная. Из дома вышел старик, он сначала хотел прогнать любопытных, но, увидев эту идиллию, сам не удержался от улыбки. Я вытерся принесенным полотенцем, оделся, и мы все, кроме пса, вошли в дом к вящему разочарованию собравшегося народа.
В доме было тепло, пахло травами, яблоками и еще чем-то приятным, но незнакомым. Стол был уже накрыт – на выскобленной до белизны столешнице красовались миски с огурцами, яблоками, какими-то ягодами, орехами, медом и сметаной, и среди всего этого изобилия красовался большой каравай настоящего хлеба, порезанный большими ломтями. Хозяин сел на лавку во главе стола и указал мне место справа от себя. Я сел, а игрун тут же взобрался ко мне на колени. Слева от хозяина села статная пожилая женщина, видимо, жена хозяина дома. Теперь за столом разместилось остальное семейство – мужчина лет тридцати, внешне очень похожий на старика, двое пареньков с уже пробивающимися усиками и мальчишка лет пяти, молодая женщина и девочка-подросток остались хлопотать у плиты.
- Великая Медведица, спасибо, что защищаешь и кормишь нас, - старик склонил голову, и за ним поклонились все, сидевшие за столом.
После этого невестка, как я решил про себя, поставила на стол большой горшок и стала наливать дымящееся варево по мискам.
- Ешь, дорогой гость, у нас еда простая, но сытная, как раз то, что нужно человеку после дальней дороги, - сказал хозяин, подавая мне большой ломоть ароматного хлеба.
- Спасибо, с удовольствием, - ответил я, отломил корочку и дал игруну.
Варево оказалось ухой, густой и очень вкусной. Все ели молча, с достоинством. Когда я покончил с ухой, молодая хозяйка пододвинула ко мне миски со сметаной и медом:
- Молодые огурчики хороши и со сметаной, и с медом, - сказала она, застенчиво улыбаясь.
Я взял огурец и предложил игруну, но он отвернулся и протянул лапку к миске с медом, вызвав улыбку у всех, сидевших за столом, и мне пришлось попросить какую-нибудь плошку, чтобы угостить его медом. Девочка, смотревшая на моего спутника почти такими же круглыми глазами как у него, сорвалась с места и принесла блюдце, полное меда. Игрун сразу же макнул в него палец и стал облизывать мед, причмокивая и жмурясь от удовольствия. Дети засмеялись, а взрослые сдержано улыбались, наблюдая за этой картиной. Хозяйка принесла откуда-то запотевший кувшин и разлила по кружкам квас. Видимо это был знак, что основная трапеза закончена и теперь можно разговаривать. Младшие сразу зашевелились и начали тихо переговариваться, делясь впечатлениями.
Глава семейства собирался что-то спросить, но в этот момент постучали в дверь. Он покачал головой, встал и вышел в сени. Вскоре хозяин вернулся в сопровождении мужчины и женщины – это оказались те люди, которых мне пришлось защитить на реке. Мужчина торжественно нес небольшой бочонок.
- Уважаемый воин, мы хотим поблагодарить тебя – ты спас нам жизнь. Это самый душистый лесной мед, который мы собрали там, в лесу, - сказал мужчина и поставил бочонок на стол.
- Большое спасибо, но я не могу принять ваш подарок. Не обижайтесь – я привык путешествовать налегке и пешком.
Возражения спасенного были прерваны стуком в дверь. Хозяин снова вышел и вернулся с другой семейной парой. Они объяснили, что принесли мешочек орехов игруну, который помог им собирать эти самые орехи. Я снова был вынужден отказаться по той же причине. Дарители видимо хотели еще пообщаться, но староста выпроводил их, заявив, что гость устал с дороги и ему требуется отдых. После такого заявления он и сам вынужден был отказаться от беседы и объявить, что всем пора спать. Мне постелили на лавке прямо здесь, в гостиной. Я только порадовался такому обороту событий и блаженно растянулся на узком ложе.
Среди ночи меня разбудил игрун, он уселся мне на грудь и начал тихо скулить. Я решил, что он просто объелся и просится на улицу, поэтому спокойно обулся и, взяв его на руки, вышел во двор. Ночь была ясная, луна уже склонилась к горизонту, и черное небо было усыпано звездами. Я обратил внимание, что созвездия здесь отличаются от тех, к которым я привык. Иг продолжал скулить и, что удивительно, хозяйский пес не обращал на него внимания, а прислушивался к чему-то, что происходило у реки. Мои наблюдения за звездами прервал истошный лай, превратившийся в жалобный визг, а затем лаем залились все собаки в деревне. Я не раздумывая, бросился обратно в дом, схватил меч и выскочил за ворота. На улице не было ни души, но со стороны реки уже послышались крики людей. Я бежал на крики, где уже звенело оружие. Из домов выскакивали люди, вооруженные тем, что попало под руку. С разбегу я налетел на двух вооруженных мечами мужиков, которые выволокли из дома хозяина и, посмеиваясь, пинали его прямо у калитки. Они не успели даже поднять мечи – я отправил их в нокаут, не останавливаясь. Но уже через несколько шагов, вынужден был обнажить меч – на встречу мне двигалась группа из пяти человек, и все они были вооружены. Бой был коротким – они не были мастерами, и мой меч обагрился кровью. Но это оказалось только началом, бандитов было много, и я отражал и наносил удары, уже не считая противников. Рядом со мной сражались деревенские жители, краем глаза я заметил старосту, ловко орудовавшего топором на длинной рукоятке, и его сына с рогатиной в руках. Не знаю, кто руководил набегом, но он понял, что потерпит поражение, и подал сигнал к отступлению – звук рога перекрыл шум боя, и бандиты стали поспешно отходить к реке. Самые разгоряченные крестьяне пытались их преследовать, но староста приказал им вернуться, и они подчинились. Когда суматоха немного утихла, староста подозвал троих парней и меня и приказал осторожно сходить к реке и посмотреть, что там происходит. Когда мы подошли к берегу, три длинных остроносых лодки были уже на середине реки и быстро удалялись вниз по течению.
Мы вернулись в деревню, и старший из парней доложил старосте:
- Три двенадцативесельных ладьи ушли вниз, четвертую они просто столкнули с берега, она сядет на Скрипучую мель, и завтра мы ее заберем и притащим сюда.
- Хорошо, утром собери рыбаков, и займитесь этим, - старик повернулся ко мне, - Ты славный воин, если бы не твоя помощь, мы бы потеряли много людей. Слава Великой Медведице, у нас нет убитых, только несколько человек ранены. Это речные пираты, они редко поднимаются вверх по реке, на моей памяти это только второй раз, когда они атакуют нашу деревню, но тогда их было гораздо меньше.
- Не понимаю, зачем им нападать на вас. И вообще, откуда на реке пираты? – спросил я, пожимая плечами.
- Не знаю, откуда они пришли, но вот уже пять лет, как мы перестали возить товары в город по реке. Деревня, что была ниже по течению, рядом со Скалистым кряжем, вообще опустела, там теперь поселились лесорубы, да и те жалуются, что их донимает дракон. А грабить у нас есть что: сейчас конец лета, урожай почти собран, амбары полны, через пару недель будем собирать обоз в город на ярмарку. Вот они и позарились, сами-то не работают, а кушать хочется.
- Может быть, и так, но все равно странно.
- Ну, об этом мы еще подумаем на досуге. А сейчас пошли домой, у тебя рубаха вся в крови, постирать надо. Ты ведь не ранен?
- Нет, конечно.
- А я и не сомневался, очень уж лихо ты с мечом управляешься. Никогда такого не видел, хотя в битвах побывал.
- Я был прилежным учеником.
Староста распорядился, чтобы тела убитых бандитов перетащили за околицу, и назначил двоих парней присмотреть за ними до утра. И мы пошли к нему домой. Во дворе я увидел идиллическую картину: прямо напротив калитки рядком сидели хозяйский пес, игрун и кошка, причем рядом с игруном лежала довольно увесистая палка. Почему-то я решил, что он подобрал ее специально, чтобы защищаться в случае чего. Когда мы появились, пес бросился к хозяину, игрун – ко мне, а кошка демонстративно отправилась по своим делам.
Спать, конечно, уже никто не лег – все обсуждали подробности ночного нападения. Я же молча гладил игруна, устроившегося у меня на коленях, и размышлял о том, что никогда не знаешь, какие навыки могут пригодиться в жизни. Разве думал я, что когда-нибудь придется применить на практике умение владеть мечом. Когда-то эти упражнения с холодным оружием казались просто красивым искусством, укрепляющим тело и дух, я и представить себе не мог, насколько оно эффективно, убийственно эффективно.
С первыми лучами солнца на берегу собралась вся деревня. Рыбаки отправились вниз по реке на поиски брошенной пиратами ладьи, остальные жители рассуждали о том, что времена меняются – появляется все больше опасностей, уже стало опасно ходить в лес в одиночку – лесовики подходят все ближе к деревне, стали появляться чужаки, а теперь еще и пираты нагрянули, и надо что-то делать.
Я прислушивался к этим разговорам, рассматривая оружие, оставшееся после пиратов. Это был весьма внушительный арсенал из всевозможных мечей, кинжалов, ножей, луков и арбалетов, нашлись даже две секиры и боевой молот гномов. Разговоры прервались, когда показались лодки рыбаков, тянувшие на буксире пиратскую ладью. Это было узкое судно с мелкой осадкой, очень похожее на уменьшенную копию драккара викингов, с шестью парами весел, мачтой и прямым парусом. Такая ладья могла причалить практически везде и входить даже в узкие речки. На ней не было никаких украшений, символов или надписей – просто средство передвижения. С ладьи сняли все, что можно было снять – в хозяйстве все пригодится, затем на нее перетащили тела убитых пиратов, сверху забросали хворостом. Рыбаки снова вытащили ее на буксире на самую середину реки и там подожгли. Просмоленное дерево сразу вспыхнуло, и погребальный костер стал быстро удаляться вниз по течению.
Староста подошел ко мне и сказал:
- Своих покойных мы предаем огню на родной земле. А эти пришли по реке, пусть по реке и уходят.
Я кивнул, в принципе, здесь никакие слова и не требовались. Старик помолчал и продолжил:
- Нам теперь придется выставлять дозор – пираты могут вернуться, чтобы отомстить. И вообще, мы решили, что деревне нужна дружина. У нас есть несколько человек, которые воевали и умеют обращаться с оружием, но они уже не молоды. Ты не мог бы задержаться здесь? Ненадолго, пока не отправится обоз на ярмарку. Ты бы поехал с ним до самого города. А пока поучил бы нашу молодежь владеть мечом.
Он смотрел на меня, с достоинством человека, знающего ответ, но понимающего, что вопрос должен быть задан.
- Извините, но я не могу задержаться – у меня есть дело, которое я должен завершить в срок, я дал слово.
Он понимающе кивнул, но люди, стоявшие поблизости и прислушивавшиеся к нашему разговору, разочаровано вздохнули. Чтобы как-то смягчить отказ, я сказал:
- К сожалению, все, чем я могу вам помочь, это дать совет.
- Мы будем рады любой помощи, - ответил старик. - Что ты посоветуешь нам сделать?
- Во-первых, постройте наблюдательные вышки. Вон там и там, с них будет хорошо просматриваться река, и вы сможете заметить приближение непрошенных гостей. У нас говорят: «Предупрежден – значит, вооружен». Днем наблюдателями на вышке могут быть мальчишки, ночью – взрослые. Вам нужно чем-то подавать сигнал тревоги, это может быть охотничий рог или колокол, или еще что-то, что услышат все в деревне. Во-вторых, каждый человек в деревне обязан знать этот сигнал, и что ему делать, и куда бежать в случае нападения. В-третьих, когда создадите дружину, те, кто владеет оружием, должны научить молодых воинов сражаться, им следует тренироваться всем вместе каждый день, меч должен стать продолжением руки, воину нельзя думать, как подставить меч или, куда повернуться – в бою на это нет времени – тело должно действовать самостоятельно. В-четвертых, среди вас много охотников, которые прекрасно стреляют из лука, пусть научат всех, кто в состоянии натянуть тетиву. Если нападающих встретит град стрел, они могут даже отказаться от своего намерения, но если понадобится, в бой вступят дружинники и те, кто будет им помогать, когда стрелы уже проредят вражеские ряды. Это основное, если у вас будут силы и время, я бы посоветовал, огородить деревню частоколом, хотя бы со стороны реки, и запирать ворота на ночь. Правда, пираты могли бы высадиться ниже по течению и подойти по суше, поэтому с вышек следует смотреть не только на реку, но и поглядывать на опушку леса. Если вы сделаете все это, у вас будет шанс снова отразить нападение пиратов. Конечно, вы лучше меня знаете местные условия и сможете придумать и другие способы защиты, главное – быть вместе и не бояться делать то, что нужно.
- Спасибо, мы воспользуемся твоими советами. Когда ты собираешься покинуть нас?
- Прямо сейчас. Солнце уже высоко, а до поселка лесорубов еще два дня пути.
- Хорошо. Пойдем, я провожу тебя.
И мы со старостой отправились к нему домой за моими вещами. Как я не отказывался, мне все-таки вручили пару копченых рыбин, большую краюху хлеба и мешочек сваренных в меду орехов для игруна. Я попрощался с домочадцами старика, забросил на спину свой мешок, игрун сразу же занял свое обычное место, и вышел за ворота. Староста сказал, что проводит меня до околицы. Мы шли по улице, удаляясь от реки, люди уже вернулись к своим обычным делам, заметив нас, кто-то махал рукой на прощание, кто-то просто смотрел вслед, а кто-то отворачивался. Старик сначала молчал, потом сказал:
- Для многих в деревне это нападение – ужасное событие, они никогда раньше не видели настоящего боя, им просто страшно. И мне тоже страшно, если мы не успеем подготовиться к новому нападению... Но я понимаю тебя, ты дал слово и не можешь его нарушить.
- Это так. Поэтому примите еще один совет. Вам будет легче подготовиться и сражаться, если вы будете знать своего врага. Поэтому соберите как можно больше сведений о пиратах, пусть это будут даже слухи, все равно в них будет какая-то доля правды. Но не надо специально выспрашивать о них, это может вызвать подозрения и непредсказуемые последствия, просто запоминайте все, что услышите, а потом сопоставляйте услышанное. Чем больше вы будете знать о них, тем легче вам будет предугадать их действия.
- Спасибо, я воспользуюсь этим советом, тем более, что скоро ярмарка, и разговоров о нападении на нас будет много – нам не придется ничего выспрашивать, люди сами расскажут все, что знают, нужно будет только слушать и запоминать. Кстати, о слухах, говорят, что в Скалистом кряже поселился дракон, он ворует скот и убивает всех, кто осмелится пересечь границу его владений, а дорога проходит совсем рядом с этой границей.
- Благодарю за информацию. Я постараюсь не сворачивать с дороги. Ну, вот и околица. Надеюсь, вам не придется воевать и уверен, что если придется, вы победите любого врага. Прощайте.
- Прощай, пусть Великая Медведица помогает тебе в пути.
Мы пожали руки, и я, не оглядываясь, двинулся по пыльной дороге.
Лесорубы
И вот я снова шагаю по лесу. Тихо, сумрачно и душно, наверное, будет дождь. В голове крутятся невеселые размышления о том, что вот, сделал людям добро, помог, а им оказалось этого мало, и они обиделись. Впрочем, люди везде одинаковы: сделал одолжение – поблагодарят, сделал еще одно – станут называть другом, а откажешься сделать следующее – обидятся и уже будут считать тебя чуть ли не врагом и предателем, и никакой здравый смысл здесь не поможет. Это мы уже проходили… Мои размышления прервали первые капли дождя, нужно искать укрытие, судя по приближающемуся шуму, дождь будет сильным. Немного в стороне от дороги я увидел толстое дерево с густой кроной и свернул к нему.
Это оказался вековой дуб толщиной в два обхвата. Я сбросил мешок, уселся на выступающий из земли корень, достал плащ и накинул его, укрыв игруна и мешок. Дождь хлынул с невероятной силой, даже мощная крона дуба не спасала от потоков воды. К счастью, мой плащ оказался непромокаемым, а толстый ствол дерева защищал меня от ветра, и я решил, что следует пообедать, чтобы потом не терять время. Иг с удовольствием принялся за орехи, а я ел рыбу с хлебом и наблюдал за буйством стихии.
Примерно через полчаса ливень начал стихать, но я предпочел подождать, пока он не прекратится совсем. Я уже собирался идти, когда услышал фырканье лошадей, звяканье и голоса людей, и решил, что лучше остаться за деревом и избежать встречи. Выглянув из своего убежища, я увидел двух всадников на гнедых лошадях, шедших легкой рысцой. Плащи с гербом и оружие указывали на то, что они были у кого-то на службе. Солдаты разговаривали довольно громко, и я отчетливо слышал их разговор.
- Будь проклят этот дождь и эта глухомань. А как все хорошо начиналось – конная прогулка по деревням, где все считают тебя великим господином и готовы отдать все, что у них есть. Потом эти одичавшие и от того спятившие лесорубы, а теперь мы вообще едем к каким-то варварам, - раздраженно говорил тот, что повыше ростом. – Зачем спрашивается? Что графу понадобилось в этих лесах?
- А то ты не знаешь, что ему вечно не хватает денег. Золото – вот зачем мы едем в эти дикие горы. Ты думаешь, Зигмунд потащил гнома на прогулку? Клянусь единым Богом, он таки нашел золото, потому и не дает о себе знать.
- Бьюсь об заклад, ничего он не нашел, потому и не показывается на глаза графу!
- Сколько ставишь? - деловито спросил тот, что пониже.
- А ты?
Они уже скрылись за деревьями, и я не стал прислушиваться, а поспешил продолжить свой путь. Но разговор посыльных какого-то графа не шел у меня из головы: «Когда освобождал Курта, надо было осмотреть шалаш. Непростительная оплошность! Хотя вряд ли я нашел бы там что-нибудь заслуживающее внимания. Ладно, остается надеяться, что лесовики уже обнаружили шалаш и разграбили его».
Я ускорил шаги – уже за полдень, а я прошел гораздо меньше, чем намечал. После дождя дорогу развезло, и я шел по лесу, чтобы не месить грязь. Начало смеркаться, когда между деревьями мелькнул огонек, если бы я шел по дороге, наверняка бы не заметил его. Мне нужно было подыскивать место для ночлега, поэтому я решил посмотреть, кто еще ночует в лесу. Огонек оказался костерком, горевшим перед входом в некое подобие землянки, вырытой в крутом склоне оврага. На пороге землянки сидела старуха, длинные седые волосы спадали почти до земли, закрывая лицо. Женщина поджаривала над огнем грибы, насаженные на тонкий прут. Я уже хотел повернуться и тихо уйти, как вдруг женщина подняла голову и посмотрела прямо на меня. Темное, изборожденное морщинами лицо, длинный нос и глаза, в которых отражается пламя костра, настоящая баба-яга, как ее изображают в детских книжках. Старуха смотрела на меня, не говоря ни слова и не шевелясь, даже перестала вращать прут с грибами над огнем. Уйти незамеченным не удалось, и я сказал:
- Смотрите, как бы грибы не сгорели.
Лесная обитательница встрепенулась, отдернула руку с прутом от огня и стала дуть на грибы, которые уже начали дымиться. Я спустился по склону, перешагнул узенький ручеек, который бежал по дну оврага, и оказался рядом с костром.
- Вы позволите, остановиться у вашего огня? – спросил я, расстегивая пряжку плаща.
- Можно подумать, что ты уйдешь, если я скажу «нет», - проговорила старуха глубоким звучным голосом.
- Конечно, уйду, - ответил я, снова застегивая пряжку и поворачиваясь, чтобы вернуться к дороге.
- Нет, нет! Оставайся! – воскликнула женщина. – Это во мне обида говорит, - добавила она, подняв на меня взгляд темных глаз.
Я снова расстегнул пряжку и осторожно снял плащ, чтобы не уронить игруна, который уютно устроился в капюшоне и спал всю дорогу. Как только я опустил плащ, Иг спрыгнул на землю, сладко зевнул и потянулся к печеным грибам. Старуха машинально сделала рукой оберегающий жест.
- Не пугайтесь, это не леший, - сказал я улыбаясь.
- Я знаю. Я видела лешего, он совсем не такой, - ответила она, отдавая игруну прут с грибами.
Иг взял прут, обнюхал грибы и принялся за еду. Сложив плащ, я сел на него и достал из мешка хлеб. Женщина непроизвольно сглотнула слюну. Я разломил хлеб пополам и подал ей половину. Она приняла его двумя руками, боясь потерять даже крошку.
- Я давно уже не ела настоящего хлеба, - сказала она извиняющимся тоном и осторожно откусила маленький кусочек.
Я достал рыбу и тоже разделил поровну. Старушка обрадовалась рыбе не меньше, чем хлебу. Ужин протекал в тишине – я машинально жевал, вспоминая всадников, а хозяйка землянки смаковала каждый кусочек. Поев, я напился из ручейка и вернулся к костру. Игрун продолжал поедать грибы, восседая на моем мешке, а женщина вытащила откуда-то кусок материи, завернула в него половину своего хлеба и кусок рыбы. Поймав мой взгляд, она сказала:
- Теперь мне редко удается поесть хлеба или копченой рыбы. Вот уже два года, как я живу здесь, в лесу. Раньше меня называли Знахаркой, теперь называют Ведьмой. А как называть тебя? Я не спрашиваю твое имя, только прозвище, которым тебя можно называть.
- Называйте меня Воин. Хотя я не понимаю, почему ваш народ боится произносить свое собственное имя.
- Воин… Могла бы и сама догадаться – меч, кольчуга в мешке, сторожевой зверь и сам нездешний. Видишь ли, Воин, прозвище указывает только на то, чем человек примечателен или как родители называют свое чадо. А имя дается, когда человек становится взрослым, оно связано с душой, и тот, кто знает имя, может смутить эту душу или даже погубить ее. Поэтому настоящее имя человека знают только самые близкие родичи, хотя родичи тоже бывают разные, - и Знахарка замолчала, задумавшись.
- Ясно. А почему вы живете в лесу? Извините, что спрашиваю об этом.
- Ничего. Я рада поговорить. Даже об этом, - она говорила спокойно, твердым голосом, хотя черты ее лица обострились. – Я родилась и жила в Приречной деревне. Той, что находится между Темным болотом и Скалистым кряжем. Моя бабушка научила меня собирать травы и готовить из них целебные отвары и мази и другим премудростям врачевания. Когда она ушла в другой мир, я заняла ее место и стала лечить людей и скотину. Вышла замуж и родила детей. Жизнь текла своим чередом, я была счастлива. Но настали худые времена. Однажды на деревню напали разбойники, они приплыли на длинных лодках и убивали всех, кто сопротивлялся. Мой муж был убит, а я осталась в живых только чудом. – Она откинула волосы, и я увидел на ее шее узкий красный шрам.
- У меня всегда были густые длинные волосы, меч не срубил мне голову, только сильно поранил шею. Когда я очнулась, в деревне осталось совсем мало людей: кого-то разбойники убили, кого-то увели с собой и моих детей тоже. Я хотела умереть, но нужно было помогать раненым, и я трудилась. Потом семьи стали покидать деревню, остались только такие же вдовы, как я. А потом появились лесорубы. Это грубые люди, не знающие наших обычаев и не уважающие лес, они просто убивают деревья и сплавляют их по реке. Они не понимают, что эти деревья защищали их, и теперь болото подходит все ближе к деревне. Я пыталась им объяснить, но они только смеялись и стали называть меня ведьмой. А когда они полезли в Скалистый кряж… Ну что лесорубам делать среди голых скал, где даже трава не растет? Но они полезли туда и разбудили дракона. А он стал забирать их скот и убивать всех, кто приходил к нему в дом. И они обвинили меня в том, что это я призвала дракона на их головы, и прогнали из деревни. Теперь я живу здесь, в этой землянке.
Она замолчала, глядя в темноту, окружавшую наш маленький костер. Я не знал, что сказать, и тоже молчал. Потом спросил:
- А почему бы вам не пойти в Новую или Старую Весь? С вашими знаниями вы были бы полезны людям, и кто-нибудь приютил бы вас.
Она горько рассмеялась:
- Кому нужна сумасшедшая старуха, да еще и ведьма?
Я задумался. И вдруг меня осенило – Горшечник – вот, кому нужна помощница и собеседница. И вдвоем они смогут противостоять тому, что смущает их души.
- Послушайте, Знахарка, я знаю, кто может приютить вас и, надеюсь, будет даже рад вашему присутствию. Вы слыхали про Безумного Горшечника?
- Кто же в наших местах не слыхал о нем? Живет бирюком где-то в горах, жжет камни, разговаривает сам с собой и с вещами, но посуду делает хорошую.
- Отлично! Я его знаю, не такой уж он безумный, просто от одиночества много говорит, но он хороший, добрый человек. Вам нужно пойти к нему.
- Я не смогу лазить по горам.
- По горам лазить не надо. Прямо к его дому ведет тропа. Единственная опасность, которая может встретиться по дороге – это лесовики. Хотя, кажется, появилась еще одна. Вы не видели сегодня днем на дороге двух всадников?
- Их трудно было не заметить, точнее не услышать – они проклинали комаров, лес, дорогу, какого-то Зигмунда и свою судьбу.
- Вот, если они отправятся искать этого Зигмунда выше по реке, с ними лучше не встречаться.
- Ну, лесовиков я не боюсь, они меня знают. А эти двое трусы, и сами боятся леса, вряд ли они сунутся в лес, где нет дороги, а только едва заметные тропки. Мне нечего бояться.
- В таком случае, я думаю, ничто не мешает вам отправиться к Горшечнику, в конце концов вы всегда можете вернуться сюда.
- И то правда. Может быть, ему нужна помощница по хозяйству. Опять же будет с кем поговорить. Одиночество – страшная пытка.
- Вот и славно. Вам нужно будет идти по дороге через Новую Весь, потом по тропе вверх по реке. Дом Горшечника стоит у слияния рек Красной и Радужной. Я думаю, вы не заблудитесь.
- В лесу невозможно заблудиться, если знаешь свою цель. Спасибо, Воин, ты добрый и мудрый человек. Наверное, я воспользуюсь твоим советом. А теперь, давай спать – ты, наверное, устал за день.
С этими словами Знахарка встала и исчезла в своей землянке. Я подбросил в костер хвороста, завернулся в плащ, подождал, пока игрун устроится у меня на груди, и сразу уснул.
Утро было ясным, только на самом дне оврага еще клубились клочья тумана. Костерок снова горел, язычки пламени лизали горшочек, в котором булькала какая-то жидкость, пахло земляникой и яблоками. Игрун сидел на пороге землянки, рядом со старушкой, и грыз орехи. Я встал, поздоровался с хозяйкой и пошел к ручейку умыться.
Пока я умывался, Знахарка разлила содержимое горшочка в две миски и подала одну из них мне, когда я вернулся к костру.
- Здесь кое-какие корешки и травки. Эта похлебка придает силу и бодрость.
Похлебка оказалась чем-то вроде горячего компота, она была на удивление вкусной и ароматной. Я с удовольствием съел все, чувствуя, как по телу разливается приятное тепло. Старушка улыбнулась и сказала:
- Я решила последовать твоему совету и отправляюсь в путь. Но сначала, я хотела бы дать тебе совет тоже. Ни в коем случае не сворачивай с дороги, когда будешь проходить мимо болота. Места там нехорошие, леший с водяным об заклад бьются, у кого морок сильнее, поэтому смотри под ноги и иди быстро. С лесорубами тоже будь осторожен – ненадежные они люди, нечестные. И дракона не обижай.
- Почему вы решили, что я с драконом воевать собрался?
- Я не сказала «воевать». А с драконом ты обязательно встретишься, но далеко в глубь Скалистого кряжа не ходи – нет там ничего, что было бы тебе нужно.
- Так вы и будущее предсказать можете?
- Я вижу только то, что близко.
Знахарка собрала посуду и унесла ее в землянку. Через минуту она вышла с котомкой и посохом в руках, закрыла вход плетеной дверью и забросала догоравший костер землей. Мы вместе вышли к дороге, и там, пожелав друг другу счастливого пути, разошлись.
Чем дальше я продвигался, тем чаще наталкивался на следы пребывания в лесу людей – пни и кучи обрубленных сучьев вдоль дороги ясно указывали на то, что здесь потрудились те, кто живет по принципу: «После нас – хоть потоп». Что, собственно, и ожидало их поселение – по словам Знахарки, болото наступало на деревню. Здесь уже не было того покоя и умиротворения, которое царило в лесу на горных склонах. Дорога становилась все хуже, разбитая бревнами, которые волочили по ней. В отдалении слышался стук топоров и треск падающих деревьев.
Лес стал реже, деревья мельче, и я вышел к речушке, которая распадалась на несколько мелких ручьев, исчезавших в зарослях тростника, а дальше расстилалось болото. Испарения клубились над темной водой, кое-где виднелись островки с чахлыми деревцами, кое-где зеленела трясина. Болото вздыхало, пузыри лопались, тревожа застоявшуюся воду, и запах сероводорода явственно чувствовался даже здесь, у реки. Стоило мне выйти из леса, на меня набросились тучи комаров, и я непроизвольно ускорил шаги, чтобы поскорее миновать это неприятное место. Но дорога просто огибала болото, не удаляясь от него. За все время путешествия это было первое место, которое мне не понравилось. И дело здесь было не только в комарах и неприятном запахе, что-то еще давило на психику. Солнце склонялось к закату, когда дорога стала полого подниматься на пригорок и снова нырнула в лес. Через пару километров я вышел на околицу деревни. Дорога здесь разветвлялась на две: одна вела дальше на юг, а вторая круто поворачивала направо, превращаясь в деревенскую улицу.
Эта деревня разительно отличалась от той, в которой я останавливался два дня назад: покосившиеся заборы, старые дома, за которыми никто не ухаживает, огороды заросли травой, лишь кое-где виднеются обработанные клочки, луг превращен в склад бревен. С первого взгляда было ясно, что нынешние обитатели деревни не собирались оставаться здесь надолго.
Я остановился, раздумывая, не лучше ли будет переночевать в лесу, чем проситься на ночлег в одну из этих хибар. Мои размышления были прерваны грубым окриком и щелканьем бича. Я обернулся – по дороге плелась пара лошадей, тянувших толстое бревно, рядом, помахивая кнутом, шел мужик. Я посторонился, уступая им дорогу. Но мужик придержал лошадей и остановился около меня.
- Господин выбирает дом для ночлега? – сказал он заискивающе. – У меня самый лучший дом в этой деревне, а моя жена готовит знатные щи. Если господин не против, я покажу.
Он смотрел на меня снизу вверх, а сам думал о том, сколько денег можно с меня содрать. Все это явно читалось на его, заросшем густой бородой лице. Тут из-за моего плеча выглянул игрун, мужик шарахнулся в сторону и налетел на круп лошади, которая приняла толчок за команду и двинулась вперед, потянув за собой и незадачливого погонщика. Лесоруб испугался, но вид кошелька на моем поясе заставил его прикрикнуть на лошадей и снова остановить их. Теперь отказаться от ночлега в деревне означало вызвать ненужные подозрения, и я пошел вперед.
Мы прошли почти всю деревню, когда мой провожатый остановил лошадей около дома, который, по моему мнению, ничем не отличался от всех остальных, и заорал во все горло:
- Глафира!
На пороге появилась женщина средних лет, одетая в поношенный сарафан, ее голова была повязана цветастым платком.
- Чего орешь? Ужин уже готов.
- Цыц, бестолковая! У нас постоялец. Проводи гостя в дом. Я скоро буду.
Он кивнул мне и погнал лошадей дальше к реке. Его жена поклонилась и помахала мне, приглашая войти:
- Проходите, почтенный господин, в дом. Я сейчас все устрою.
Я вошел в калитку, и улыбка на лице хозяйки мгновенно исчезла, сменившись выражением ужаса и брезгливости, когда она рассмотрела, кто выглядывает из-за моего плеча. Мне пришлось объяснить, что это игрун, животное с южных островов, а не леший или какая другая нечисть. Она, кажется, не поверила мне, но в дом провела. Внутри пахло кислой капустой, но было чисто, на плите что-то булькало в горшках, а на столе уже лежал хлеб и стояли миски. Как только мы оказались в комнате, игрун соскочил на пол и отправился в обход. Хозяйка неодобрительно покосилась на него и сказала:
- Дом, конечно, старый, но мы содержим его в чистоте, и у нас всегда готова комната для гостей. Еремей, мой муж, говорит, что такая комната должна быть в каждом доме, чтобы гостям было удобно. Пойдемте, - она провела меня в соседнее помещение, вход в которое закрывала занавеска.
Это оказалась клетушка без окон, в которой едва помещались две лавки с тюфяками, застеленными старыми одеялами. Я снял мешок и положил его на одну из лавок.
- И часто у вас бывают постояльцы? - спросил я, чтобы поддержать разговор.
- Не часто. Но вот давеча ночевали два господина, советники графа Наргиса по очень важному делу едут. А вы, тоже на службе?
- Нет, я по своим делам иду. Где у вас можно умыться с дороги?
- Во дворе. Пойдемте.
Во дворе хозяйка указала мне на колодец, а сама вернулась в дом. Пока я плескался, Иг как всегда охранял меч. Умывшись, я утерся подолом рубахи и осмотрелся. Дом, конюшня с сеновалом, крольчатник и небольшой огородик – вот и все хозяйство. Солнце уже садилось, и со стороны болота наползал красноватый туман. Стало сыро и неуютно. Я передернул плечами и вошел в дом. Глафира хлопотала у плиты.
Вскоре послышался скрип ворот и зычный голос хозяина, понукавшего лошадей. Через несколько минут он появился на пороге в сопровождении двух чумазых мальчишек. Они, видимо, получили от отца четкие инструкции и старались выглядеть безразличными, но это у них плохо получалось – оставаться равнодушным в присутствии игруна было практически невозможно. Еремей пригласил меня за стол, сел сам, кивнул детям и сказал хозяйке, чтобы подавала ужин. Щи действительно оказались вкусными. На второе была каша с кусочками мяса и какими-то приправами, а вот игруну пришлось довольствоваться корочкой хлеба – здесь не было тех разносолов, которыми нас потчевали в Новой Веси. Еду запивали кисловатым ягодным напитком. Хозяин объяснил, что вина у них нет, так как вчерашние гости выпили все, что он хранил. Я ответил, что меня это не смущает, и попросил налить еще одну кружку для игруна. Что и было сделано незамедлительно, хотя хозяйка явно не одобряла такое потакание запросам прохожего человека, но под взглядом мужа не посмела возразить. Когда все насытились, Еремей спросил:
- Значит, господин побывал на островах в Южном море?
- А как вы догадались? – ответил я вопросом на вопрос.
- Моряки в порту рассказывали, что там этих зверей даже пальцем трогать нельзя под страхом страшной казни. Правда, сам я игруна вижу впервые.
- Игруны действительно являются священными животными для Шеллов.
- Как же вам удалось вывезти его с островов? – не унимался хозяин.
- А он приставлен ко мне в качестве охранника, - ответил я серьезно, что, по моему мнению, было чистой правдой.
Мое заявление так поразило всех присутствующих, что Еремей решил перевести разговор на другую тему.
- А у нас совсем жизни не стало, придется еще куда-то переезжать, а я то думал, накоплю деньжат на лесоповале, вернусь на родину и открою постоялый двор, - сказал он, тяжело вздыхая.
- А что у вас случилось? – спросил я, уже зная ответ.
– В Скалистом кряже объявился дракон. Сначала всех коров перетаскал, потом за коз и собак принялся. Мы теперь лошадей только парами водим и на ночь в конюшню запираем. Из живности в деревне только кролики да куры остались.
- Но, когда вы здесь селились, никакого дракона не было. Откуда же он взялся?
- А кто его знает. Раньше здесь ведьма жила и все твердила, что мы лес губим и тем навлечем на себя беды, так народ решил, что это она дракона и призвала на наши головы, хотя она сама говорила, что это мы его разбудили. Ну, мы ее из деревни выгнали, а дракон все равно остался. Я вот теперь думаю, может, она права была и не надо было нашим мужикам в Скалистый кряж соваться.
- А зачем вы туда ходили?
- Я-то сам не ходил. Какой мне прок по камням лазить? А вот молодые плотогоны ходили. Наслушались сказок, что в таких местах гномы свои сокровища прячут, ну и подались клад искать. Что уж там случилось, никто не знает, а вернулся из них только один, да и тот умом тронулся – все прощения просил, а у кого и за что, мы так и не поняли. На третий день прилетел дракон и забрал корову. Так и кончилась наша спокойная жизнь. Что мы только не делали. И защиты просили в городе – нашлось несколько смельчаков сразиться с драконом, да побил он их, убежали, побросав оружие. И мага заморского нашли в Ганпорте, тот деньги взял, поколдовал, но дракон как прилетал, так и прилетает.
- А просто договориться с ним не пробовали?
- С драконом? Это как же? – Еремей аж задохнулся.
- Ну, насколько я знаю, драконы считаются существами мудрыми и человеческую речь понимают. Кроме того, договариваться всегда лучше, чем воевать, - сказал я и спохватился, что меня и попросят заняться этим, а отказаться я уже не смогу.
Но хозяин ничего не сказал, только покачал головой. А я, воспользовавшись паузой, сказал, что устал с дороги и пошел спать.
Скалистый кряж
Поднялся я рано, но хозяева уже были на ногах – Глафира возилась у плиты, мальчишки чистили лошадей в конюшне, а Еремея нигде не было видно. Я сделал несколько простых упражнений, решив, что весь комплекс проделаю где-нибудь в лесу, подальше от любопытных глаз. Я уже закончил умываться, когда появился хозяин в сопровождении невысокого, но плотного мужика средних лет и огромного детины, который возвышался над ними как Гулливер над лилипутами. Парень был за два метра ростом и раза в два шире меня в плечах, под рубахой перекатывались тугие узлы мышц, настоящий богатырь, или как принято сейчас говорить, шкаф с антресолями.
Еремей помялся и сказал, указывая на невысокого:
- Это наш десятник Антрокл. Он хотел бы поговорить с тобой.
Я молча перевел взгляд на местного начальника, тот откашлялся и заговорил спокойным, слегка хрипловатым голосом:
- Еремей сказал, что вы знаете драконов и умеете с ними разговаривать. Я никогда о таком не слышал, но, учитывая, что вы бывали у Шеллов и имеете живого игруна в качестве оберега, я склонен поверить в то, что говорит уважаемый Еремей.
Я удивленно приподнял брови, но говорить ничего не стал.
- Поэтому мы обращаемся к тебе с просьбой, - десятник снова покашлял, - пойти в Скалистый кряж и поговорить с драконом, который там живет, может быть, тебе удастся договориться с ним. Мы со своей стороны готовы заплатить тебе за эту услугу. Конечно, мы люди небогатые, но мы можем заключить соглашение, по которому ты получишь деньги осенью, когда мы перегоним плоты в Ганпорт. Что скажет, достопочтенный господин?
Я невесело усмехнулся – вот он, результат советов, которые раздаешь, когда у тебя их не просят. Сколько раз я уже зарекался давать советы?
- Я полагаю, что вам самим нужно договориться с драконом – я здесь человек пришлый и не знаю, что произошло между вами. Кроме того, вы ведь не поверите мне на слово? – сказал я, уже понимая, что от этой миссии мне не отвертеться.
В проницательных глазах Антрокла мелькнула улыбка, но лицо его оставалось бесстрастным, все-таки не зря он был десятником – он знал, как вести переговоры и управлять людьми. Он покивал, как бы соглашаясь, и сказал:
- Мы люди простые, нам ли разговаривать с мудрым драконом. А слова твои сможет подтвердить Антоний, - он ткнул большим пальцем за спину, где возвышался пришедший с ними парень.
Я задумался. Соглашаясь, я рискую, чем ставлю под угрозу свое задание. С другой стороны, честно говоря, я сам напросился на это дело. Придется соглашаться, иначе я просто перестану себя уважать. Да и Знахарка просила «не обижать дракона», значит, мы можем разойтись с ним миром. Ну что ж, видно, в этом мире мне на роду написано влипать в подобные ситуации. Я уже был согласен, но решил узнать, что же мне предлагают за эту рискованную экспедицию, поэтому сказал:
- Вам нужно было выбрать не того, кто может ворочать бревна, а того, кто умеет быстро бегать – если дракон не захочет со мной разговаривать, ему придется бежать. Впрочем, я хотел бы сначала узнать ваши условия.
- Ну, мы предлагаем двадцать монет серебром осенью, во второй месяц дождливого сезона, когда продадим бревна, получить их можно здесь или в Ганпорте, у нашего доверенного менялы. Сейчас мы можем дать только задаток – пять монет, больше у нас просто нет.
«Услуга в кредит, - подумал я, - зачем мне это? Доживу ли я до этого дождливого сезона? И где я буду в это время?» Я пожал плечами и сказал:
- У меня другое предложение: если я договорюсь с драконом, вы сделаете все, что он скажет, если не договорюсь – вы мне ничего не должны. Согласны?
Десятник нахмурился, потер лоб, потом махнул рукой и согласился. Мы скрепили договор рукопожатием. Я сказал, что буду готов, как только позавтракаю, Еремей тут же потрусил в дом, видимо, поторопить жену. Антрокл сказал, что они с Антонием подождут меня во дворе, и уселся на лежавшую у забора колоду.
Позавтракав, я достал из кошелька серебряную монету и подал ее хозяину дома. Он уже не рассчитывал получить плату за ночлег после того, как втравил меня в рискованную экспедицию в Скалистый кряж, и был удивлен и обрадован – все-таки эта монета была еще одним шагом к осуществлению его мечты. Я взял свой мешок и вышел во двор. При моем появлении ожидавшие меня лесорубы сразу поднялись на ноги. Антоний подхватил свой посох, больше похожий на увесистую дубину, и котомку. Я вскинул мешок на спину, игрун занял свое обычное место, и мы вышли за ворота. К этому времени в отдалении собралась небольшая толпа жителей, уже узнавших о нашем походе. Больше никаких слов не требовалось, и Антоний молча повел меня из деревни.
Выйдя к развилке, мы свернули направо и скоро оказались в лесу. Антоний размеренно шагал, помахивая своим посохом как легкой тросточкой, казалось, он просто вышел на прогулку. Впрочем, меня тоже не особенно волновала предстоящая встреча с драконом. Меня больше беспокоил вопрос времени: как долго нам придется идти и как скоро я смогу продолжить свой путь. Поэтому я спросил своего провожатого:
- И долго нам добираться до логова дракона?
- Не знаю, - весело откликнулся Антоний, - я сам никогда не заходил глубоко в Скалистый кряж, так ходил посмотреть. Но по рассказам тех, кто ходил вглубь и вернулся, дракон сам выйдет к незваным гостям.
- То есть были и такие, кто вернулся невредимым? А мне казалось, дракон убил всех, кто его побеспокоил.
- Да, из наших вернулись двое. Один ходил в кряж несколько раз, но дракона встретил только во время своего последнего похода, вот он и сказал, что лучше туда не соваться, и на следующий день ушел из деревни. А второй совсем свихнулся, наверное, от страха, потому что все, с кем он пошел, погибли. Ну, потом еще половина воинов, которых мы наняли, изгнать дракона, тоже вернулись едва живые. Толком они ничего рассказать не смогли, купили у нас лодку и в тот же день уплыли вниз по течению.
- Так тебя выбрали для этого похода, потому что ты бывал в тех местах?
- Не только. Если придется, я помогу тебе сражаться, хотя быстро бегать я тоже умею, - он усмехнулся, - и память у меня хорошая. Я даже читать выучился, - добавил он с гордостью.
Я посмотрел на своего проводника с уважением. Сам-то я говорить на этом языке могу, а вот читать – вряд ли.
- И какие книги ты читаешь? – спросил я заинтересованно.
- А какие попадаются под руку, - весело сообщил он, - специально книг не покупаю – дорогие они, просто жуть. Но больше всего мне нравится читать про разные страны и чудеса. Вот я сразу и согласился пойти с тобой. Столько интересного сразу.
- И что же в этом интересного?
- Как что? Во-первых, - он начал загибать пальцы, - можно увидеть дракона вблизи, я-то видел его только издалека. Во-вторых, игрун – тоже диковинная зверушка. В-третьих, настоящий странствующий воин, может, расскажешь что-нибудь или там, прием замысловатый покажешь. Тоже польза.
- Какой ты практичный! – рассмеялся и добавил уже серьезно. - А как убьет тебя дракон?
- Не убьет! Он только наглых да глупых убивает!
- Тебе-то откуда знать?
- А я книжку про драконов читал. Так там сказано, что драконы убивают только тогда, когда на них нападают, а обычно просто пугают людей, чтоб не лезли.
- Что же ты это своим односельчанам не рассказал?
- Я же сказал: «наглых и глупых»! А таким, что ни расскажи – все без толку. Только ржут, пока в зубы не дашь, - сказал Антоний с обидой в голосе.
Кто бы мог подумать, что за этой горой мускулов скрывается нежная и трепетная душа книгочея и любознательного исследователя. Он был готов рисковать, чтобы узнать что-то новое. Мы уже свернули с дороги на едва заметную тропу, которая круто поднималась в гору, так что стало не до разговоров. Примерно через полчаса карабканья вверх мы вышли на относительно ровное место и, продравшись через густые кусты, вышли на опушку.
Перед нами открылась поразительная картина: голые скалы самых причудливых очертаний теснились, как толпа окаменевших великанов. Нечто подобное я видел в кино. Только там была пустыня, а здесь кругом рос вековой лес, только на скалах не было видно ни травинки. Мне сразу вспомнился пограничный камень гномов, но там был один валун, а здесь – настоящий каменный лабиринт.
- Да, интересное местечко, - сказал я, отдышавшись.
- Вон под тем «грибочком» есть родник. Попьем водички и двинем дальше, - сказал Антоний, указывая на скалу, которая действительно была похожа на гриб боровик, выросший до невероятных размеров.
Мы подошли к роднику. Вода пробивалась из расщелины у подножия «гриба», скапливалась в небольшом углублении и тоненькой струйкой стекала в другую расщелину, исчезая там с тихим журчанием. Мой проводник встал на колени, наклонился и долго пил, поднявшись, он сказал:
- Пей много, там дальше воды не будет.
Я склонился над родником и с удовольствием напился холодной, кристально-чистой воды, потом снял с пояса флягу, вылил из нее воду, которую набрал в деревне, и наполнил флягу из родника. Посмотрев на меня, Антоний последовал моему примеру. Пока мы пили, игрун сбегал к одному, потом к другому проходу между скал, пофыркал и тоже напился из родника.
- Сначала пойдем там, где я уже ходил, но ты запоминай дорогу – вдруг я заплутаю, - сказал мой проводник и улыбнулся.
- Обязательно запомню, - ответил я, тоже улыбаясь.
Удивительно, но настроение было приподнятым, как будто я шел не на свидание с драконом, наводящим ужас на всю округу, а в гости к приятелю, который переехал на новую квартиру, а я еще плохо знаю дорогу. Мы обошли «гриб» справа и двинулись вглубь Скалистого кряжа. Больше всего это походило на путешествие по городу, построенному сумасшедшим архитектором: проходы между скал были похожи на улицы, широкие и узкие, которые пересекались, переплетались, заканчивались тупиками. Здесь почти каждой скале можно было давать свое имя: вот почти идеальный конус, а вот ворона с куском сыра, а вот Пизанская башня… Я вертел головой во все стороны – настоящий Клондайк форм для художника, правда, цветовая гамма не богата – оттенки серого с небольшими вкраплениями коричневого и черного. Под ногами хрустел мелкий щебень, больше не было слышно никаких звуков.
У скалы, похожей на пеликана, Антоний остановился.
- Дальше я не ходил, - сказал он, всматриваясь в проход, который разделялся здесь на три более узких.
- Теперь первым пойду я. А ты запоминай дорогу, - сказал я, улыбнувшись.
- Запомню, не сомневайся, - последовал серьезный ответ.
Я двинулся по центральному проходу просто потому, что он показался мне шире остальных. Проход извивался, то расширяясь, то сужаясь, местами скалы почти смыкались над головой. Наконец, мы вышли на «площадь», от которой лучами расходились широкие «улицы». Я выбрал самую широкую из них и решительно зашагал по ней, поглядывая по сторонам и запоминая приметные скалы. Мы шли и шли, мне казалось, что время остановилось, кругом было одно и то же: груды камней, щебень под ногами, изменялись только очертания скал. Эта монотонность движения и цвета притупила внимание, поэтому, когда я почувствовал пристальный взгляд, мы уже находились в нескольких шагах от дракона. Он был серо-стального цвета и почти сливался со скалами. Дракон спокойно лежал, положив голову на валун, и смотрел на нас. Казалось, желтые змеиные глаза просвечивают тело насквозь. Я резко остановился, и Антоний от неожиданности натолкнулся на меня.
Дракон медленно приподнял голову, увенчанную похожими на рога наростами, и оскалил внушительных размеров зубы. Его хвост ударил по земле, подняв облачко пыли. Приподнявшись, дракон расправил перепончатые крылья и взмахнул ими, швырнув в нас тучу песка. Видимо, эта демонстрация должна была обратить нас в бегство, но, так как мы не двинулись с места, он сложил крылья и прошипел:
- Ну, чо приперлись? Голову мне рубить?
- Зачем нам твоя голова? Мы пришли просто поговорить, - ответил я, стараясь смотреть дракону в глаза.
- И то правда. Зачем человеку с двумя сердцами чужая голова? – сказал дракон и захихикал, по крайней мере мне так показалось.
В этот момент из-за моего плеча высунулся игрун и громко фыркнул.
- О, големчик, - воскликнул дракон, - симпатичный. Давно магией балуешься?
- Я не маг, а игруна мне подарили, - сказал я, вздернув голову.
- Не маг, - задумчиво повторил дракон, - породнился с саламандрой, таскает с собой магического зверя, меч тоже непростой, да и рожа нездешняя. Может, я уже в маразм впал от старости? – он снова захихикал.
- Может быть, и впал, если не видишь, что к тебе вежливые люди пришли с миром, а ты вместо серьезного разговора пытаешься тренировать свои дедуктивные способности, - ответил я резко, действительно рассердившись на этого динозавра.
От такого обращения дракон просто ошалел, он даже подался назад. Открыл рот, видимо, собираясь что-то возразить, потом его голова вдруг оказалась всего в нескольких дюймах от моего лица. Желтые глаза пронизывали меня насквозь, но я не отвел взгляда. Дракон снова принял расслабленную позу и сказал:
- Хорошо, достопочтенный воин, которого могущественные маги одаривают подарками, о чем будем разговаривать? Полагаю, философские вопросы вас не волнуют.
- К сожалению, сейчас у меня нет времени беседовать о философии. Я бы хотел узнать, чем провинились перед тобой жители деревни у болота, и что они должны сделать, чтобы ты перестал их третировать.
- Да, говоришь ты складно, что само по себе странно для воина. Интересно было бы побеседовать с тобой о философии, но ты, как видно, куда-то торопишься. Ладно, поговорим о людях из деревни, хотя это тоже вопрос философский. Тем не менее, как гостеприимный хозяин, предлагаю вам присесть, - дракон ухмыльнулся, - рассказ будет довольно длинным.
Я поблагодарил и опустился на землю, сев по-турецки. Игрун устроился рядом со мной. Антоний подошел и тоже сел около нас. Дракон выдержал паузу, как завзятый рассказчик и продолжил:
- Я живу здесь с тех пор, как научился летать, в те времена людей поблизости не было и в помине, и я выбрал это уединенное место, потому что рядом река и лес, а среди этих скал достаточно уютных закутков. Я летал охотиться в лес и купался в реке, размышлял, лежа на горячих камнях, и был счастлив. Так проходили годы, иногда я встречался со своими сородичами. Вообще-то мы, драконы индивидуалисты и предпочитаем жить отдельно друг от друга, но общения не избегаем, чтобы поделиться своими наблюдениями и размышлениями, когда общение не затягивается надолго, оно приносит истинное наслаждение. Впрочем, я отвлекся. Однажды на мысу между моим домом и болотом появились люди, они построили дома и проложили дорогу, но тогда меня это не очень волновало – это были люди, чтившие законы леса и уважавшие право всех сущих на жизнь по своим обычаям. Они не беспокоили меня, а я не беспокоил их. Годы текли как прежде, но там, где появляются люди, рано или поздно начинаются проблемы. Ты сам, будучи человеком, наверное, не задумывался над тем, что люди как вирусы – появляются незаметно и вреда от них вроде бы никакого, но они начинают размножаться, а потом и мутировать. И вот тут-то уже никто не скажет, что они безвредны! Извини, но этот вывод я сделал после долгих наблюдений, надеюсь, ты меня понял. Так вот, людей стало слишком много, и они уже начали заглядывать в мой дом, мне пришлось встретиться с их вожаком и объяснить что к чему. Мы договорились, и меня оставили в покое. Но потом пришли другие люди, для которых наш договор ничего не значил, я просто убил их – я не знаю другого способа борьбы с вирусами. Вроде бы все снова наладилось, но пришли эти лесорубы. Мало того, что они рубят деревья без всякого смысла, не думая о будущем, так они повадились ходить в мой дом в поисках каких-то мифических сокровищ. Ну, подумай сам, зачем мне золото? Смотреть на него? Трудно представить себе занятие глупее! Кстати, твой спутник тоже приходил сюда, правда, просто глазел по сторонам, ничего не искал и далеко не совался.
При этих словах Антоний покраснел и потупился. А я подумал, что дракону не откажешь в наблюдательности и умении незаметно следить за всем, что здесь происходит.
- Ладно, любопытство всегда было присуще людям, тут уж ничего не поделаешь. Как-то встретил я здесь еще одного любопытного и сказал ему, чтобы предупредил всех, что ходить сюда нельзя. Не помогло – через некоторое время пришла целая ватага искателей сокровищ, и эти наглецы бросились на меня с дубинами и топорами. И что я должен был делать? Ну, в общем, самого «смелого» я догнал уже на опушке леса и сказал, что, если люди не придут с извинениями и не поклянутся оставить меня в покое, я сделаю их жизнь невыносимой. Никто не пришел заключить договор, и я начал выполнять свое обещание – я всегда держу, данное слово. И, заметь, я не стал разрушать их жилища и убивать их. Зато они решили убить меня – прислали целый отряд солдат! Эти мерзавцы попортили мне шкуру в нескольких местах разбежались по всему кряжу, кажется, кое-кому даже удалось улизнуть. И это еще не все! Они решили извести меня с помощью магии! Мне повезло, что маг оказался недоучкой – он не знал, что заклинание изгнания не действует на драконов, а только вызывает головную боль. Ну, ответил я на твой первый вопрос?
- Да, полностью. Не повезло тебе с соседями, - сказал я, вздохнув. – И что теперь делать?
- Ничего. Сезон дождей в этом году наступит рано, река и болото разольются, и деревня исчезнет – это, так сказать, материалистическое представление событий. Но есть и другое объяснение: они оскорбили не только меня, но и лешего с водяным, и те сговорились отомстить. Короче говоря, если они не уберутся отсюда в ближайшее время, наводнение смоет их вместе с деревней. Еще пару недель, и здесь все изменится.
- А если, потом придут другие люди?
- Не придут. За свою помощь водяной получает все земли, где был вырублен лес, там будут болота. Такова плата, которую люди заплатят за свое неуважение к заветам предков и законам леса. И поделом.
- Но это несправедливо – пострадают не только лесорубы, но и люди из других деревень.
- Такова жизнь. Справедливость – редкая гостья в этом мире. Но я ведь вас предупредил, не так ли? А дальше каждый решает сам, что ему делать. Свобода воли! Человек сам кузнец своего счастья. Так, кажется, у вас говорят?
- Так то оно так, - вздохнул я, - вот только зачастую человек кует одно, а получается совсем другое.
- Вот, это очень сложный философский вопрос. И, пожалуй, мы можем его обсудить в свете надвигающихся событий, так сказать, на частном примере, - дракон облизнулся, предвкушая дискуссию.
Но у меня не было времени на досужие рассуждения – солнце давно перевалило за полдень, а нам надо было еще засветло выбраться из этого лабиринта, поэтому я сказал:
- Да, слишком сложный. Давай обсудим его позднее, когда эти самые события произойдут и можно будет проследить реакцию людей. Тем более, что нам пора возвращаться, чтобы передать твое предсказание и запустить этот самый механизм выбора.
- Ну, хитер, - дракон хмыкнул, - с тобой было бы интересно поспорить. Но я понимаю, у тебя мало времени. Может быть, мы еще встретимся и побеседуем. Что ж идите, вы уже сделали свой выбор.
Мы поднялись, поклонились дракону и пошли назад. Мне показалось, что обратный путь занял у нас гораздо меньше времени. Пока мы шли к роднику, вид у Антония был отрешенный, видимо, он обдумывал услышанное.
- Ну, ты все понял? - спросил я, - когда мы утолили жажду.
- Нет, не все – я за всю свою жизнь не слышал столько мудреных слов, но я понял суть - ответил он и начал загибать пальцы. – Во-первых, я согласен с драконом, ты – не простой воин, может быть, и не маг, но где-то рядом. Во-вторых, мы действительно, виноваты перед драконом. В-третьих, сезон дождей наступит раньше обычного, и паводок будет мощным. В-четвертых, у нас осталось две недели, чтобы убраться отсюда подобру-поздорову. В-пятых, получается, что это мы навредили всем жителям окрестных деревень.
Антоний поднял над головой сжатый кулак и с горечью подвел итог:
- Если они узнают об этом, а они узнают, лесорубам уже никогда не работать в этих лесах. Хотя нам все равно нужно уходить, вот только не все поверят мне и останутся на свою погибель.
- Ты понял все правильно. И теперь тебе предстоит убедить как можно больше своих товарищей уйти из деревни, пока не начался паводок.
- А разве ты сам не можешь сказать им это?
- Не могу. Я должен спешить, ранний паводок может помешать и моим планам, а я дал слово. Кроме того, ты разве не помнишь, что сказал дракон? «Вы уже сделали свой выбор».
- Вот, значит, как, - протянул Антоний, - об этом я не подумал.
Дальше мы шли молча. Выйдя к дороге, я попрощался с ним и ускорил шаги, чтобы наверстать время, которое вынужден был потратить на переговоры с драконом. Дорога проходила по низине у подножия Скалистого кряжа. Справа поднимался крутой откос, поросший мелкими деревьями и кустами, кое-где земля пластами сползала, обнажая скальное основание. А слева тянулась сплошная вырубка – от больших деревьев остались только пни и кучи обрубленных сучьев, молодые деревца были поломаны. Скоро эту неприглядную картину скроет вода и останется здесь, чтобы стать болотом. Я торопился – хотелось скорее миновать это обреченное место. Уже в сумерках я вышел к границе вырубки – дальше снова начинался лес.
Я продолжал идти, пока было видно дорогу, когда совсем стемнело, устроился под толстым деревом у дороги. Дал игруну орехов, себе отрезал кусок мяса и, не разжигая костра, поужинал, потом завернулся в плащ и погрузился в сон. Мне снился дракон, он рассуждал о судьбе и свободе воли человека, что-то было неправильно в его рассуждениях, но я никак не мог понять, что именно. Сон внезапно прервался, так внезапно просыпаешься среди ночи от ощущения тревоги. Я продолжал лежать с закрытыми глазами, прислушиваясь к звукам ночного леса: где-то вдалеке ухала сова, ветерок шумел верхушками деревьев, но был еще какой-то звук, едва слышный, но неприятный, как писк комара. Игрун вылез из-под плаща и сел, настороженно прислушиваясь. Внезапно звук исчез, воцарилась полная тишина, даже ветер стих. Иг полез обратно в тепло, но я уже не смог заснуть и, полежав немного, решил встать и как следует потренироваться. Я работал в полную силу, темнота не мешала, мне даже показалось, что ни глаза, ни уши мне не нужны – я чувствовал каждое дерево, каждый опавший лист и беззвучно перемещался, нанося удары и выполняя блоки. Прямо лесной дух на тропе войны. Я упивался этой легкостью и свободой – исчезло все, остался только лес, безмолвно и даже благосклонно наблюдавший за мной.
Старая Весь
Рассвет я встретил бодрым и сильным как никогда в жизни. Я разбудил недовольного игруна, сунул ему последнюю горсть орехов и широким шагом двинулся в путь. Мои чувства все еще оставались обостренными, и я отмечал малейшие оттенки цвета, слышал, как просыпаются на ветках птицы, как капает с листьев роса. Дорога уходила все дальше от основания кряжа, теперь она пролегала по холмам, густо поросшим лесом. Кое-где между холмами бежали веселые ручейки, судя по направлению их течения, они спешили навстречу реке, о которой я пока ничего не знал. В полдень я сделал привал у такого ручейка, хотя усталости почти не чувствовал, и прикинул, сколько же километров отмахал. Получилось весьма прилично, и если продолжать идти в таком же темпе, то к вечеру можно добраться до деревни. Я встал и бодро зашагал вперед.
Еще до заката я вышел к лесному озеру. Оно было довольно большим и, судя по всему, глубоким. В темном зеркале воды отражались облака. Вдалеке пара лодок скользила по направлению к противоположному берегу, где виднелись домики с дымящимися трубами, видимо, это и была Старая Весь. Дорога огибала озеро, и я поспешил, чтобы войти в деревню еще до темноты, не хотелось снова ночевать в лесу, да и съестные припасы у меня закончились.
Солнце уже до половины скрылось за верхушками деревьев, когда я вошел в деревню. Окликнув пробегавшего мимо мальчишку, я спросил, где находится постоялый двор, и он, не останавливаясь, махнул рукой. Я двинулся в указанном направлении и вскоре увидел над воротами вывеску, на которой был изображен медведь с большой кружкой в лапе. Ворота были распахнуты настежь, во дворе суетились люди, слышалось ржание лошадей – похоже, постояльцев было много. Я прошел в дом, почти за всеми столами уже сидели люди, за стойкой распоряжался высокий чернобородый мужик. Когда я подошел к стойке, он подозрительно покосился на меня, а когда заметил игруна, высунувшегося из-за моего плеча, вообще насупился. Я сказал, что мне нужна комната на ночь. Хозяин подергал себя за бороду, видимо, раздумывая, как бы мне отказать, наконец, он пробасил:
- Плата за двоих.
- Но это игрун с островов Шеллов, - попытался я возразить.
- А по мне, так хоть сам шелл! Вас двое, значит плата за двоих, - он надеялся, что я начну спорить, и тогда у него появится резонное основание отказать мне.
- Хорошо, - сказал я и бросил на стойку две серебряные монеты.
Хозяин был явно разочарован, но монеты моментально исчезли в кармане его фартука. Он подозвал девушку, разносившую кружки, и приказал ей показать мне комнату.
Мы поднялись под самую крышу в небольшую клетушку, правда там была постель, стол и даже подобие умывальника. Девушка, с интересом поглядывая на игруна, обследовавшего комнату, объяснила, что завтра начинается местная ярмарка, поэтому уже почти все комнаты заняты. Я поблагодарил ее, и она убежала. Умывшись, я спустился в зал и сел за один из немногих свободных столов. Ко мне подошла та же самая девушка, я заказал еду игруну и себе и огляделся. Люди за столами, по большей части жители лесных деревень, пили пиво и громко обсуждали урожай, предстоящую ярмарку и крики баньши, которые многие слышали прошлой ночью. В углу тихо ужинала компания, по-видимому, купцов – они отличались одеждой и поглядывали на местных жителей с явным превосходством. За столом рядом с ними во всю веселились их охранники – зал то и дело сотрясали раскаты богатырского хохота. Девушка принесла тарелки, и я с удовольствием принялся за еду.
За соседними столами стихли разговоры и, оглянувшись, я понял, что они с удивлением наблюдают, как игрун аккуратно отламывает кусочки хлеба, макает их в мед и отправляет в рот, жмурясь от удовольствия. Соседи, не решаясь спросить у меня, шепотом спорили, кто это со мной. Видимо, улегшийся шум привлек ко мне внимание купцов – из-за стола поднялся высокий худой старик и направился в мою сторону. Я продолжал есть, как будто все происходящее меня не касается. Старик с минуту постоял, разглядывая игруна, потом обратился ко мне:
- Солдат, продай зверушку.
- Не продается, - ответил я, не поднимая головы.
- Я заплачу золотом, - не унимался старик.
С сожалением оторвавшись от жаркого, я посмотрел на купца и твердо сказал:
- Я не продаю друзей, даже если они не умеют говорить и у них есть хвост.
Но он не ушел, уселся за стол напротив меня и спросил:
- Где раздобыл игруна?
- Подарили, - коротко ответил я.
- Я бывал на островах Шеллов, - проговорил он задумчиво, - там чужакам запрещено даже притрагиваться к игрунам. А ты не похож на шелла.
- Я и здесь ни на кого не похож, - ответил я, пожимая плечами.
- И то правда, - согласился старик и задал очередной вопрос: и давно ты путешествуешь с ним?
«Интересно, это простое любопытство, или он что-то замышляет», - подумал я и опять ответил односложно:
- Недавно.
- Значит, продать не хочешь? Я дам столько, сколько попросишь, - старик улыбнулся.
Улыбка его мне не понравилась, но я тоже улыбнулся в ответ:
- Подарки я тоже не продаю.
- А ты знаешь, что тот, кто называется шеллом, должен доказать это в кулачном бою, таков обычай, - громко сказал мой собеседник.
- Знаю. Но ты тоже не похож на шелла, - сказал я, усмехнувшись.
- Я, нет, а вот он, да - сказал купец и посмотрел в сторону стола, за которым сидели охранники.
Я проследил за его взглядом – к нам приближался человек среднего роста, когда он подошел, я обратил внимание на смуглую кожу и прямые черные волосы, его внешность напомнила мне индийских йогов, худых и подвижных. Он остановился около стола, посмотрел на меня, потом протянул руку, чтобы погладить игруна. Но тот вдруг оскалился и зашипел. Подошедший резко отдернул руку, вызвав этим взрыв смеха у глазевших на нас посетителей таверны. Воин отступил на шаг, прищурился и торжественно произнес:
- Правом, данным мне по рождению, я требую, чтобы ты доказал, что можешь называться шеллом и касаться игруна! Я вызываю тебя на бой!
Сначала я хотел сказать ему, что это как раз он не смог коснуться игруна, но решил не обострять и без того накаленную обстановку. Поэтому встал и просто спросил:
- Где будем драться?
- Вон там, у стойки достаточно места, - ответил мой противник.
Хозяин постоялого двора хотел что-то возразить, но на него шикнули охранники купцов, которые уже отодвинули пару столов, освобождая пространство для поединка. Я посадил игруна на плечо и вышел из-за стола. Затем медленно отстегнул меч и нож и положил их на стойку, игрун сразу же занял свое место рядом с оружием и фыркнул на оказавшегося рядом хозяина заведения, чем снова развеселил толпу. Люди стояли плотным кольцом, кое-кто забрался на лавки, чтобы лучше видеть небывалое развлечение, самые азартные уже заключали пари.
Мой противник и я расслабленно стояли в трех шагах друг от друга в центре импровизированного ринга. Кто-то из охранников подал команду к началу боя, и шелл мелкими шагами двинулся ко мне, затем он как отпущенная пружина взвился в воздух, и я едва успел уклониться от удара ногой в голову. Мы снова пошли по кругу, оценивая друг друга. Потом наемник снова атаковал, и мы обменялись серией ударов и блоков. Он оказался серьезным противником, я заставил себя отключиться от всего внешнего и сосредоточиться на поединке. Я почувствовал себя свободным как там, в лесу, время замедлилось, и я спокойно парировал все атаки шелла и пару раз бросил его на пол. Лицо воина напряглось, на лбу выступил пот, но он не хотел признавать свое поражение и бросался на меня снова и снова. Наконец, я решил, что с меня хватит, и нанес ему удар в точку, отключающую сознание. Шелл рухнул на землю и остался лежать, широко раскинув руки.
Толпа зашумела, один из охранников бросился к своему товарищу и пощупал пульс. Когда он сообщил, что тот жив, только потерял сознание, я взял со стойки оружие и пошел к своему столу с игруном, который гордо восседал на моем плече и мурлыкал песню победы. Люди уважительно расступались передо мной, давая дорогу. Игрун как ни в чем не бывало вернулся к прерванной трапезе. А мое жаркое остыло, да и есть уже не хотелось. Я отхлебнул из кружки и рассеяно смотрел, как люди рассаживаются за свои столы, оживленно обсуждая увиденное.
Минут через пять ко мне подошел шелл. Он поклонился и громко, чтобы все слышали, сказал:
- Я прошу прощения, что сразу не признал тебя, брат-шелл. Простишь ли ты мне мою близорукость?
- Конечно. Только тот, кто познал Великое Ничто, способен видеть скрытое в человеке. А мы – простые воины, которым недоступны глубины познания, лишь стихии даруют нам часть своей силы, - ответил я, и сам удивился своему ответу.
- Ты абсолютно прав, брат, - сказал мой бывший противник.
Я указал ему на место напротив, он сел и сразу махнул хозяину таверны, чтобы нам принесли пиво.
- Меня зовут Чандрах, я с острова Синих Орхидей, - представился мой новоявленный соплеменник.
- Здесь меня называют Никл, я с острова Упавшей Звезды, - сказал я, вспомнив название, упомянутое Горшечником.
Шелл ничуть не удивился, а понимающе кивнул.
- Могу я коснуться игруна, - спросил он напряженно, - я уже много лет не видел их.
- Здесь решает он, а не я. Если он не будет против, я тоже возражать не буду, - ответ у меня родился как-то сам собой, как и предыдущая тирада.
Я решил, что подумаю об этом на досуге, а пока с интересом наблюдал, как поведет себя Иг. На этот раз он просто перестал жевать и внимательно проследил за рукой моего собеседника, осторожно коснувшейся его шерсти на голове. Чандрах погладил мягкую шерстку и тяжело вздохнул. Принесли пиво, и он залпом выпил полкружки.
- Когда я покинул родной остров, я больше всего скучал по игрунам. Ты счастливый человек – с тобой всегда рядом живая частичка родины, - шелл снова вздохнул. - Как тебе удалось вывезти его с острова?
- Это подарок, - ответил я коротко.
- Значит, ты послан с миссией, - сказал он уверенно, - а я рассчитывал уговорить тебя присоединиться к нашей охранной дружине. Мы охраняем караваны купцов, я уже объехал полмира, и моя мечта посмотреть другие страны сбылась, но я так и не стал счастливым.
- А ты не пробовал вернуться домой? – спросил я.
- Я тайно бежал с острова, потому что хотел путешествовать. Я использовал тайное искусство, чтобы убивать. Кто позволит отступнику ступить на священную землю островов? – черные глаза шелла затуманились.
- Ты ведь не стал наемным убийцей. Я полагаю, ты использовал это искусство для защиты. Все люди ошибаются, но не все признают свои ошибки. Если ты считаешь, что совершил ошибку и признаешь это, исправь ее. Кроме того, путешествуя, ты накопил бесценные знания, которые могут пригодиться всем шеллам. Я не уговариваю тебя вернуться, я просто говорю, что у тебя есть выбор.
- Ты прав, Никл. Я сам должен сделать свой выбор. Но спасибо за то, что не осуждаешь меня.
- Мне ли осуждать тебя? Я тоже убивал и тоже не знаю, правильный ли выбор я сделал.
- Ну, если тебя охраняет игрун, значит, твой выбор был правильным, - засмеялся Чандрах, - если все-таки надумаешь присоединиться к нам, мы будем рады. А сейчас мне пора, завтра с утра мы двинемся дальше.
- Постой, вы идете в Новую Весь? – спросил я быстро.
- Да, - удивился он, - в этом году хозяин решил закупить товар прямо на месте, не дожидаясь, пока они привезут его в город.
- Понятно, - я помедлил, - дело вот в чем: в этом году ожидается раннее наступление сезона дождей и небывалое половодье. Поэтому у вас есть всего две недели, чтобы пройти туда и обратно. Когда начнется половодье, дорога исчезнет под водой, и вода не уйдет. Пожалуйста, передай это старосте Новой Веси, он знает меня, и должен поверить тебе.
- Откуда ты это знаешь? – спросил Чандрах озабоченно.
- От дракона, если тебя устроит такой ответ, - сказал я, усмехнувшись.
Кажется, мой ответ окончательно сбил собеседника с толку. Он повертел головой, потом снова уставился на меня круглыми глазами.
- Того самого дракона, который живет в Скалистом кряже и берет дань с проезжающих? – ошеломленно спросил он.
- От него, - ответил я спокойно.
- Брат, Никл, я верю тебе. Извини, что усомнился – я давно покинул острова и уже почти разучился чувствовать людей, - он встал и поклонился. – Я все передам старосте, можешь быть уверен.
- Спасибо, - я встал и пожал ему руку, - полагаюсь на тебя.
Чандрах поспешил в угол, где все еще сидели купцы и охранники, а я расплатился и поднялся в свою комнату.
Неожиданные встречи
Ночь прошла спокойно. Когда утром я спустился вниз, зал был пуст, все уже отправились на ярмарку. Я заказал завтрак игруну и себе, а также сыр и хлеб, чтобы взять с собой. Поев, я отправился в путь, но миновать торжище мне не удалось. Телеги с товаром стояли рядами на поле сразу за околицей, здесь бойко шла оптовая торговля, продавали копченую рыбу и птицу, орехи, мед, ткани и изделия ремесленников. Как я понял, на этой ярмарке торговали те, кто не собирался везти свои товары в город, а городские купцы в свою очередь продавали или обменивали то, что привезли из города. Я не заметил шелла и его товарищей, видимо, хозяин решил не отказываться от своих планов, и его караван ушел дальше, в Новую Весь. Я прошел по рядам и свернул на дорогу, ведущую в Усть-Кан.
Скоро звуки торга стихли, и я снова окунулся в тишину леса. Дорога стелилась по лесистым холмам, и я шагал, размышляя над тем, как я вчера разговаривал с шеллом, и почему он не заговорил со мной на своем родном языке, что было бы великолепной проверкой. Я так и не нашел разумного и логичного объяснения и пришел к выводу, что мне просто не хватает знания обычаев и традиций шеллов и, вообще, всего местного населения, но я каким-то образом чувствую, что можно, а чего нельзя делать.
Внезапно мои размышления были прерваны пронзительным свистом, сразу вслед за ним послышались крики, звон оружия и ржание лошадей. Дорога плавно огибала холм, и где-то за поворотом вспыхнул бой, скорее всего это была засада. Я замер на месте. Идти по дороге – означало выйти к месту стычки, и еще неизвестно, как там отнесутся к моему появлению, а ввязываться в чужую драку в мои планы не входило. Нужно было обойти это место по лесу. Согласно карте, которую мне показывали гномы, где-то впереди должна быть развилка: основная дорога вела на юго-запад, к городу, а другая почти под прямым углом уходила к каким-то поселениям на востоке. Мне нужно было в город, поэтому я свернул с дороги и стал обходить место сражения, забирая все больше вправо. Я решил, что сделаю небольшой крюк, а потом вернусь на дорогу. Шум боя постепенно затихал вдали, но я оставался начеку, и когда услышал топот бегущего человека, выбрал дерево потолще и остановился за ним. Вскоре в поле зрения показался здоровенный детина, тащивший на закорках богато одетого старика. Парень неуклюже перепрыгнул через валежину, и старик прикрикнул на него высоким дребезжащим голосом:
- Поосторожней, идиот! Все кишки мне вытрясешь!
- Нам надо успеть к лошадям, пока ваши провожатые не кинулись в погоню, - просипел носильщик.
- Болваны, ничего толком сделать не можете! Ведь все вам, тупоголовым, объяснил! – старик был явно зол и не скрывал этого. – По-тихому убираете охрану и «похищаете» меня.
- Кто ж знал, что их будет так много, - оправдывался детина.
«Интересные дела, - подумал я, - дед организовал свое собственное похищение». Когда они скрылись из виду, я продолжил свой путь, по моим расчетам, теперь я двигался параллельно дороге. Идти было нетрудно – сказывалась армейская выучка, навыки скрытного передвижения по лесу вернулись мгновенно, как будто и не было моих студенческих лет, я скользил между деревьями быстро и бесшумно.
И даже не удивился, когда увидел троих в лощине на берегу ручья, странная это была компания: человек неопределенного возраста, весь седой гном и лесовик вроде того, что выбежал к моему костру несколько дней назад, как бы спасаясь от похожего на гиену зверя. Все они были одеты в добротную, но сильно поношенную одежду, ни вещей, ни оружия при них не было, если не считать оружием сучковатые палки, валявшиеся рядом. Лица у всех троих были серые, изможденные – лица пленников. Я наблюдал за ними из-за куста, раздумывая, выходить к ним или лучше обойти, когда человек сказал:
- Ну и куда теперь? Что думаешь, Гендрик?
- Надо уходить дальше в лес, - ответил лесовик, пожимая плечами, - лес, он и укроет, и прокормит.
- Может, и прокормит, может, и укроет, а жить-то как? – спросил гном и с тоской посмотрел по сторонам.
- Жить? – переспросил человечек. – А как хочешь! В лесу тебе никто не указ: хочешь спи, хочешь иди на промысел! Или уже соскучился по мастерской Картабана, «великого» мага?
- Нет, конечно, но я уже старый, не могу я по лесам шастать! И в рабстве жить больше не буду!
- Не зарекайся, Олер, - фыркнул человек, - прикажут, и будешь жить! Забыл про заклятье? Ты и сюда попал только по тому, что я тебе приказал идти за мной.
- Кролл, - гном поднялся на ноги и расправил плечи, - я, конечно, благодарен тебе за это, но заклятье перестало действовать. Теперь я свободен! И никто больше не сможет мне приказывать!
И Кролл, и Гендрик изумленно уставились на гнома. Первым опомнился лесовик:
- Отлично! Теперь ты можешь пойти в любую деревню и наняться кузнецом, и снова будешь вкалывать от зари до зари за гроши. Хорошая свобода, ничего не скажешь!
- Я мастер, и моя работа стоит дорого, - гордо ответил Олер.
- Конечно, - Кролл криво усмехнулся, - все крестьяне сразу сбегутся покупать твои чеканные мечи. Говорю же, пошли на юг, в порту наймемся на корабль и через месяц будем в Регистане! Вот, где ценят оружие! В раз станешь богатым! Будешь жить в каменном доме, а не под елкой!
- Уж лучше под елкой, чем в каменном доме, - возразил Гендрик. – Кто вас, оборванцев на корабль пустит? Тебя, Кролл, может, просто побьют и прогонят, а гнома сразу в темницу определят, это точно.
- Тебе-то откуда знать? Ты и в городе никогда не был, - вспылил Кролл.
Между ними явно назревала ссора – оба хотели, чтобы гном пошел с ним, вот только идти они хотели в противоположные стороны. А у гнома, судя по всему, была своя точка зрения, но она не особенно интересовала спорщиков. И мне снова предстояло сделать выбор – подсказать гному его дорогу или предоставить ему самому решать свою судьбу. Я решил, что гному нужно помочь, но его попутчики не внушали мне доверия, поэтому я позвал его на языке гномов, не выходя из своего укрытия:
- Олер Черный, - почему-то я был уверен, что это именно тот, чеканщик, который изготовил секиру Грунга, - подойди ко мне.
Гном вздрогнул, как от удара, лесовик завертел головой, ища источник звука, только человек ничего не услышал и был крайне удивлен, когда его попутчики схватили свои палки. Он тоже поднял свой посох и недоуменно спросил:
- Что случилось?
- Нас кто-то выследил, - шепотом ответил Гендрик, - и зовет Олера.
- Нас не могли выследить, им не до нас, - сказал Кролл и осекся.
Все трое стояли в напряженных позах, озираясь по сторонам. А мне нужно было поговорить с гномом наедине. Конечно, можно было просто выйти к ним, отозвать гнома в сторону и сказать все, что нужно, но я не хотел, чтобы эти двое видели меня. И так было ощущение, что помимо своей воли я втягиваюсь в какую-то интригу, а это могло помешать миссии. Поэтому я снова позвал гнома на его языке:
- Олер, я должен поговорить с тобой. Пусть твои спутники остаются на месте, а ты подойди к упавшему дереву на краю лощины.
Гном огляделся, увидел дерево и сказал своим товарищам подождать его. Он шел вверх по склону, готовый в любой момент броситься назад. Кролл и Гендрик внимательно следили за ним, но с места не двигались. Когда Олер добрался до края лощины, я приказал ему сделать еще пять шагов вперед – так он смог бы увидеть меня и при этом оставался бы в поле зрения лесовика и человека, а я мог видеть всех троих.
Гном сделал пять шагов и замер на месте, озираясь по сторонам. Я сделал небольшой шаг в сторону, и он увидел меня. На его лице появилось выражение разочарования, видимо, он, все-таки, ожидал встретить гнома, а не человека. Я слегка поклонился и сказал:
- Олер Черный, я рад, что ты выжил и твой дух остался несломленным. Меня зовут Никл, и у меня есть для тебя кое-какие новости, как водится одна из них плохая, остальные на твое усмотрение, могут оказаться хорошими или не очень. У меня мало времени, да и твои попутчики нервничают, поэтому начну с плохой.
Разочарование на лице гнома сменилось изумлением, потом озабоченностью. Он оглянулся на своих товарищей, потом прервал меня градом вопросов:
- Кто ты? Откуда ты знаешь мое прозвище? Почему я должен тебе верить? Что ты имеешь против моих друзей?
- Начнем по порядку, - ответил я, вздохнув. - Я – воин по имени Никл. Твое прозвище я узнал от Грунга Рыжего, он очень дорожит секирой, которую ты чеканил. Мне верят другие гномы, в том числе и из Стального клана, и тебе придется поверить, у тебя нет другого выхода. Я ничего не имею против твоих ПОПУТЧИКОВ, но я им не доверяю, потому что уже встречался с лесовиками и потому что в нескольких милях к северу отсюда отряд всадников попал в засаду, которую организовал старик с длинной седой бородой и крючковатым носом, изобразив таким образом свое похищение. А человек, с которым ты пришел сюда, настаивает, что вам нужно идти на юг.
- Подожди, - взмолился Олер, - ты говоришь слишком быстро, вы, люди, все время куда-то торопитесь. Какая одежда была на том старике? Что ты знаешь о Стальном клане и Грунге? Рыжим его называли давным-давно.
- Тороплюсь, потому что у меня важное дело, а я вынужден помогать тебе, чтобы ты опять не попал в рабство. Стальной клан слился с Рубиновым. Грунг, насколько я могу судить по его бороде и шевелюре, все еще рыжий, правда с проседью, зато его секира сверкает как новая. Старик был одет богато, в расшитый серебром плащ, такую же шапку и черные сапоги – это все, что я успел рассмотреть.
- Картабан! – воскликнул гном. – Что происходит?
Он удивленно смотрел на меня. В это время лесовик стал потихоньку подбираться к ближайшим кустам, поэтому мне пришлось рявкнуть:
- Гендрик, вернись на место или умрешь!
Олер обернулся и замахал на него руками. Лесовик неохотно отступил назад, злобно сверкая глазами. А я продолжил:
- Не знаю я, что происходит, видимо, этот Картабан затеял какую-то игру, в которой отведена роль и тебе. Ладно, вернемся к тому, что я хотел тебе сказать. Во-первых, плохая новость: заклятие не действует только около бегущей воды. Стоит тебе отойти от ручья на некоторое расстояние, и ты станешь рабом любого, кто будет тебе приказывать. Твоим попутчикам знать об этом не нужно, пусть считают тебя свободным, но лучше тебе держаться вблизи ручьев и рек, там ты сможешь защищаться. Вторая новость, я полагаю, хорошая: не все гномы попали в рабство, и у них есть новый дом, но идти до него довольно далеко. Ты один вряд ли дойдешь, не встретив людей, а для тебя это опасно. Далее, стычка. Картабана будут искать, поэтому путь на север вам отрезан, на западе Скалистый кряж, вы туда не пройдете. Остаются юг и восток. Путь на юг свободен, и Кролл, кажется, это знает. В городе ты снова попадешь в кабалу. Идти на восток рискованно, однако лесовик, если он не заодно с человеком, сможет провести тебя лесами, минуя деревни, и вывести к горам, а там, у слияния рек Красной и Радужной, живет человек, который скажет тебе, как найти путь к новому дому.
- Почему я должен полагаться на тебя, а не на друзей, с которыми вместе бежал из рабства? – спросил гном.
- А разве ты еще не узнал меч у меня за плечами? – ответил я вопросом на вопрос.
- Я узнал рукоять. Но прошло столько лет…
- Ты хочешь, чтобы я извлек Голубой Гром из ножен только для того, чтобы убедить тебя? – я начинал злиться – время уносилось, как неудержимый горный поток, а я вынужден был оставаться на месте.
- Нет, достаточно того, что ты знаешь его имя, - ответил Олер смущенно. – Я тоже не очень верю Кроллу, поэтому я не уверен, что смогу далеко уйти с Гендриком. А ты? Ты не можешь меня провести?
- Нет, мне в другую сторону.
- Тогда я пойду с тобой.
- Олер, ты в своем уме? Первый же человек, который узнает тебя, обвинит меня в присвоении чужой собственности, то есть гнома-раба. И, в лучшем случае, мне придется вернуть тебя хозяину, а в худшем…
- Во-первых, я в своем уме! Во-вторых, вряд ли найдется человек, который посмеет обвинить шелла в воровстве, просто скажешь, что встретил меня в лесу и забрал с собой, здесь все знают о том, что гном не может ослушаться приказа того, кто его встретил первым, поэтому Картабану придется выкупить меня у тебя, но я полагаю, ты меня не продашь. В-третьих, я умею не только оружие украшать, но и пользоваться им. В-четвертых, я кое-что знаю о людях, живущих здесь, а ты – чужак. Мне перечислять дальше?
- Хватит. Но почему ты решил, что я шелл?
- А кто еще может бродить по лесам с игруном на плече? – рассмеялся гном. – Я прожил долгую жизнь, и многое повидал, игрунов тоже видел. Правда, ты не похож на коренного шелла, но это неважно – вокруг их островов полно рифов, а те, кого они спасли рано или поздно становятся шеллами. Ну, так куда мы идем?
- А твои попутчики?
- Гендрик уйдет дальше в лес, а Кролл пойдет с нами, значит, будет на глазах, - гном самодовольно усмехнулся.
- Господи! За что мне такое наказание? – сказал я, закатив глаза. – Ладно. Только учти, я хожу быстро и вас ждать не буду – отстанете, будете решать свои проблемы сами.
- Договорились! – Олер широко улыбнулся, - Пошли. Ты, кажется, куда-то торопился?
Я хмыкнул и стал спускаться вслед за гномом в лощину. Мне вспомнился дракон с его свободой воли и китайское поверье, что спасающий другого от смерти берет на себя ответственность за жизнь спасенного. Гендрик и Кролл смотрели на меня, разинув рты. Когда мы подошли, гном вкратце объяснил ситуацию и сообщил, что идет со мной, и если они хотят, то могут присоединиться к нам. Кролл согласился без раздумий. Гендрик же довольно долго что-то прикидывал в уме, шевеля губами и косясь на меня, потом сказал, что тоже идет с нами. Я удивился, но спорить не стал, а только сказал им, что «командовать парадом» буду я, повернулся и пошел к дороге, не оглядываясь. Судя по кряхтенью и треску сучьев, вся троица следовала за мной.
Когда мы вышли на дорогу, я ускорил шаг, но вскоре Кролл начал ныть, что он не может идти так быстро. Я вынужден был объявить привал, но предупредил их, что дальше пойду в том же темпе, и если они не могут быстро переставлять ноги, то вольны оставаться на месте или идти, куда им заблагорассудится. Олер промолчал, но было видно, что ему тоже трудно поспевать за мной. Солнце уже стояло высоко, и я решил, что вынужденную остановку можно использовать для обеда, поэтому отрезал всем, включая игруна, по куску хлеба. Мы сидели на обочине и молча жевали хлеб, когда раздался топот копыт. Я про себя чертыхнулся – надо было убраться с дороги, но теперь уже ничего не поделаешь, придется общаться с всадниками. Надежды на то, что они не обратят на нас внимания, не было никакой.
Всадников оказалось трое, все они были одеты в подобие униформы, на стальных кирасах виднелся какой-то герб. Увидев нас, они осадили лошадей, но те, разгоряченные скачкой, продолжали перебирать ногами, и солдатам с трудом удавалось удерживать их на месте. Русоголовый, широкогрудый воин, видимо командир, хрипло рявкнул:
- Эй ты, верзила, подойди!
Я остался сидеть на обочине, спокойно наблюдая, как кровь приливает к его щекам и они наливаются пунцовым румянцем. Ссориться с ними мне не хотелось, но и терпеть такое хамское обращение я не собирался.
- Ты, что глухой? Я к тебе обращаюсь, наемник, - прорычал он, глядя прямо мне в глаза.
- Нет, не глухой, - ответил я, не повышая голоса, - но ты пока еще не командир мне, а потому и приказывать не можешь.
- Я здесь всем приказывать могу – это земли барона де Клингера, а я его воевода! – сказал он, вздернув голову.
- Очень приятно, воевода, а я - просто воин. Иду мимо, - сказал я, продолжая сидеть.
- А имя у тебя есть, просто воин? - спросил он ехидно.
- Есть, но мудрые люди советовали мне не называть его первому встречному, дабы не подвергать себя неведомой опасности.
Сначала глаза у воеводы полезли на лоб, затем он расхохотался и спросил уже спокойно:
- Ты что в лесных деревнях побывал? То-то я смотрю, компания у тебя странная.
- Да, они мне такого порассказали, что я теперь свое имя называю только тому, кто мне свое скажет, - ответил я с улыбкой.
- Ты бы хоть встал, а то уважения требуешь, а сам сидишь как на собственных именинах, - воевода хитро прищурился.
Я поднялся на ноги, и вслед за мной встали все остальные, а игрун вскарабкался мне на плечо. Солдаты, сначала не обратившие на него внимания, теперь смотрели во все глаза. Воевода покачал головой и задумчиво сказал:
- Простой воин, говоришь? Ладно. Меня зовут Роберт, а за глаза называют Кремень. Я командую дружиной барона и отвечаю за безопасность моего господина и его подданных. Поэтому я хотел бы задать тебе несколько вопросов.
- Спрашивай, - я пожал плечами, - я отвечу честно.
- Как тебя зовут?
- Никл.
- Очень приятно, Никл, - воевода ухмыльнулся. – Где ты купил гнома?
- Я его не покупал, а встретил в лесу и решил, что мне пригодится личный оружейник.
- Понятно. А эти двое? Их ты тоже встретил в лесу?
- Да. Они напросились идти со мной, ну я и не стал возражать – все равно нам по пути.
- И куда же вы путь держите?
- Я с гномом иду в Усть-Кан, а они свободны и в любой момент могут идти, куда им заблагорассудится.
- Что сегодня случилось на дороге? - воевода буквально впился в меня глазами.
- Точно не знаю, кажется, кто-то попал в засаду. Я не захотел вмешиваться и обошел место стычки по лесу.
- Кого ты видел в лесу?
- Здорового парня, который тащил на закорках старика. Они направлялись в сторону Скалистого кряжа.
- Ты уверен, что старик не сопротивлялся?
- Уверен. Я знаю, как берут заложников.
- Не сомневаюсь, - воевода на мгновение задумался, – и верю тебе. Что собираешься делать в городе?
- Пока не знаю, - я пожал плечами. - Осмотрюсь, а там видно будет.
- Если надумаешь работать, обратись к начальнику стражи, его зовут Ахилл, скажешь, что знаком со мной, он пособит. Еще свидимся!
Воевода развернул коня и взял с места в карьер. Его сопровождающие поскакали следом. Я с облегчением выдохнул – эксцессов удалось избежать – воевода оказался человеком умным. Я посмотрел на своих попутчиков и сказал:
- Пора идти.
Я все-таки сбавил темп, чтобы им было полегче. Мы шли молча, а я обдумывал учиненный мне допрос и пришел к выводу, что радовался преждевременно – воевода явно узнал беглецов, но не подал виду, и его последняя фраза не была простым прощанием – это было твердое обещание. Чтобы быть готовым к неожиданностям, мне нужна информация. Когда солнце стало клониться к закату, я попросил лесовика подыскивать место для ночлега, желательно у воды и в стороне от дороги. Гендрик сразу оживился и потрусил вперед. Иногда он исчезал в кустах, потом снова появлялся на дороге и бежал дальше. Километра через два он помахал нам рукой и повел вглубь леса. Ориентируясь по каким-то понятным только ему приметам, он привел нас к оврагу, по дну которого струился ручеек. Вскоре обнаружилось и место, удобное для ночлега. Мы развели небольшой костерок и поужинали хлебом с сыром. Когда с едой было покончено, я обратился к Кроллу:
Ну, расскажи-ка мне все, что знаешь о воеводе и, разумеется, о бароне.
Кролл замялся:
- Я же был рабом. Что я знаю?
- Не морочь мне голову! Рабы всегда знают о хозяевах больше других. Кроме того, воевода узнал тебя, но почему-то сделал вид, что видит впервые. Мне это не нравится, поэтому либо ты будешь рассказывать, либо скатертью дорога.
- Почему я? Кремень узнал нас всех!
- Значит, будете рассказывать все. Но ты – первым!
Кролл съежился под моим взглядом и заговорил:
- Барон Арнольд де Клингер происходит из какого-то древнего рода, но в столице не ужился и вынужден был уехать. В Усть-Кане всем заправляет граф Наргис де Кондор, поэтому барон построил себе замок выше по течению реки. Это настоящая, неприступная крепость, окруженная глубоким рвом, в который пущена вода из реки, так что в замок можно попасть только по подъемному мосту или на лодке. Не знаю, кого боится барон, но у него самая мощная дружина в округе, если, конечно, не считать короля, и дружинники постоянно несут караул на стенах и у ворот. Кроме того, в замке всегда живет маг, который следит за звездами, предрекает будущее и помогает охране. Сам барон редко покидает свою крепость и совершенствует свои воинские умения каждый день вместе с солдатами. Он мастерски владеет любым оружием, хотя совсем не выглядит богатырем. У него есть жена и дочь, но их я видел редко и ничего рассказать не могу.
- Теперь расскажи о маге и поподробнее, - подбодрил я Кролла.
- Ну, Картабан – очень известный маг. Родом он из другой страны, кажется Регистана, но я точно не знаю – он никогда не говорил об этом, мне так показалось, потому что у него много книг оттуда. Он очень ученый и хитрый, знает множество заклинаний. Картабан оказывал услуги самым богатым и влиятельным людям, включая короля, а местный граф даже приглашал его на службу, но граф Наргис не так богат, как барон Арнольд, поэтому Картабан просто оказывал ему услуги от случая к случаю, когда граф мог с ним расплатиться, иногда даже не золотом, а разными подарками. Вот и все, что мне известно.
- Маловато будет. А как ты попал к нему в услужение? - спросил я, уже будучи уверенным, что Кролл служил именно ему, а не барону.
- Ну, я и прогорел на одном весьма рискованном деле и попал в долговую тюрьму. Мне грозила каторга, а Картабан выкупил меня, потому что я был купцом и умею читать и писать.
- Надо полагать, тебе повезло, - заметил я. – И что же ты писал для Картабана?
Кролл весь как-то сжался и тихо сказал:
- Я не помню. Прежде чем диктовать, он говорил заклинание, и я писал, но ничего не мог вспомнить, когда он расколдовывал меня.
- Похоже на гипноз, - произнес я задумчиво, - ладно. Еще один вопрос, и я послушаю других. Зачем и куда Картабан приказал вам бежать?
- Зачем – не знаю. А выйти мы должны были к реке Красной там, где начинается Скалистый кряж. Нас должны были встретить. Кто – не знаю. Маг обещал, что, если я приведу гнома туда, он даст мне свободу, - Кролл тяжело вздохнул. – Даже он не знал, что заклятие перестанет действовать. А потом появился ты, и теперь я буду вечно скитаться, но он все равно найдет меня и превратит в камень.
- Не переживай. Кажется, твой хозяин затеял какую-то интригу, но не все пошло по его плану, так что в ближайшее время ему будет не до тебя, - сказал я, усмехнувшись, и обратился к лесовику, - ну, Гендрик, твоя очередь рассказывать.
- А я что? Меня поймали в лесу солдаты и привезли в замок, сначала, как зверя, держали в клетке, потом стали брать на охоту вместе с собаками. А потом маг забрал меня к себе прислуживать и все расспрашивал о северных лесах и горах. А я не бывал в горах и дальше Новой Веси не ходил – мне и в этих краях хорошо жилось. Он меня тоже пробовал заколдовать – слова какие-то говорил, но у него не получилось, и он оставил меня делать черную работу в его башне.
- Кролл, а ты ничего не сказал о том, что Картабан жил в отдельной башне, - прервал я рассказ лесовика.
- Да нет там ничего особенного – башня как башня: в подземелье мастерская гнома, ему не привыкать без дневного света. Над ней апартаменты, в которых жил Картабан, и кабинет, в кабинете, кроме книг и рукописей, ничего нет. Выше лаборатория мага – в лабораторию он никого не пускал, а с вершины башни наблюдал за звездами.
- А башня со стороны реки или берега?
- Со стороны реки, - удивленно ответил Кролл.
- Понятно. Продолжай, Гендрик, - я снова обратился к лесовику.
- А что продолжать? Из башни меня не выпускали: там, у дверей стражники все время стоят. Вот я целыми днями мыл полы и чистил посуду, иногда помогал Олеру, если Картабан приказывал. Я уже думал, что умру среди этих камней, но вчера Кролл сказал, что мы поедем с магом в лес и сможем убежать. Вот мы и убежали, - он тяжело вздохнул и вдруг сказал с горечью, - а я изменился за эти два года: лес меня не узнает – и это страшно.
- Поэтому ты решил идти с нами? – спросил я, с сожалением глядя на съежившегося под деревом лесовика.
- Да. Мне страшно оставаться одному – Картабан сказал, что лесные духи отвернулись от меня, потому что я предал их, - Гендрик всхлипнул и утер нос рукавом.
- Судя по твоему рассказу, ты никого пока не предавал, поэтому не верь магу, а лучше прислушайся к лесу, он сам тебе все скажет, - сказал я и ободряюще улыбнулся лесовику.
Он вскинул на меня глаза и умоляюще спросил:
- Можно я отойду от костра?
- Конечно! Иди, поговори с лесом, - я махнул рукой, - ты должен почувствовать себя свободным.
Гендрик встал и бесшумно ушел. Я проводил его взглядом и обратился к гному:
- Олер, расскажи свою историю.
- У меня долгая история, и ночи не хватит, чтобы ее рассказать, - усмехнулся гном.
- Сейчас меня интересует только то, что связано с магом, - уточнил я.
- Ну, эта часть совсем короткая, - Олер пожал плечами. – Картабан выкупил меня у другого мага, сначала я работал в его доме в Ганпорте, а потом он привез меня в замок барона. Там уже была оборудована мастерская, и я стал заниматься тем, что наносил разные узоры и знаки на кинжалы и мечи. Картабан всегда сам делал набросок узора и проверял, не изменил ли я какую-нибудь линию или знак. Пару раз он заставлял меня переделывать работу на другом оружии. Иногда он приносил старое оружие, выкованное еще гномами, и тогда позволял мне самому придумывать узор – это было единственной радостью в моей жизни с тех пор, как я вышел из своего дома много-много лет назад.
Гном замолчал и стал задумчиво ворошить угли в костре. Я не стал больше задавать ему вопросов – все было и так ясно. Он сидел, опустив плечи, и смотрел на язычки пламени. Кролл лежал, свернувшись калачиком, но глаза его были открыты. Игрун спал, укрывшись моим плащом. Тишину ночи нарушало только потрескивание костра и отдаленные шорохи леса. Мне было грустно, впервые за время пребывания в этом мире я почувствовал свое одиночество. Я был так же одинок, как и мои попутчики – никто не ждал нас в конце пути, и неважно, какой выбор мы сделали и к какой цели движемся – мы останемся наедине со своей судьбой. Что бы там ни говорил дракон, но есть что-то, что заставляет нас делать этот самый пресловутый выбор, а приведет ли он к счастью или к очередной драме, нам неведомо. И сейчас мне нужно было встряхнуться и принять решение, причем решение, которое касалось не только меня, но и тех, кто был рядом со мной.
Моя задумчивость мгновенно исчезла, когда я почувствовал чей-то взгляд. Подняв глаза, прямо напротив себя, на границе света, я увидел ночного охотника. Глаза гееноподобного зверя горели зеленым огнем, но взгляд не был злобным, скорее изучающим – так смотрит сторожевая собака на незнакомца, который еще не подошел слишком близко и пока не представляет опасности. Зверь постоял несколько мгновений, потом попятился и растворился в темноте. «Интересно, - подумал я, - надо будет расспросить лесовика, что это за зверь». Было уже поздно, и я, памятуя, что утро вечера мудренее, стал устраиваться спать. Появился Гендрик и молча улегся рядом с Кроллом, который уже похрапывал. Олер глянул на него и тоже лег. Я сказал себе, что проснуться нужно рано, и сразу уснул.
Замок
Еще только начинало светать, когда я проснулся и тихо выбрался из оврага, чтобы сделать зарядку – день предстоял трудный, и нужно быть в форме. Я выполнял упражнения, и ко мне снова пришло то ощущение полной свободы и безграничной силы. Меч голубой молнией рассекал клочья тумана, казалось, он ожил и тоже наслаждается этой свободой. Я заметил, как из оврага выбрались гном и лесовик, они замерли на месте, глядя на меня во все глаза. Когда первые лучи солнца пробились сквозь кроны деревьев, я вложил меч в ножны и вернулся к месту ночлега. Олер и Гендрик молча спустились за мной в овраг, Кролл видимо только проснулся и сидел, протирая глаза. Я раздал остатки хлеба и сыра и спросил лесовика:
- Как далеко отсюда до замка?
Вопрос застал его врасплох, и он ответил не задумываясь:
- Напрямую - полдня пути.
Все удивленно посмотрели на меня. Чтобы развеять их недоумение, я сказал:
- Мы не знаем, зачем маг организовал свой и ваш побег, но это не имеет значения – нас могут подозревать в сговоре с ним, и все равно задержат либо по дороге, либо в городе. Поэтому я хочу поговорить с воеводой или бароном сейчас, пока они не предприняли активных действий. Есть два варианта: вы остаетесь в лесу и ждете моего возвращения из замка, и мы продолжаем наш путь вместе, или вы сразу уходите, а я сначала иду в замок, а оттуда уже в город.
- А есть еще третий вариант, - сказал Олер с вызовом, - мы все вместе идем в замок, а оттуда в город.
- Да нас сразу отправят в подземелье замка! Кто будет с нами разговаривать? – закричал Кролл.
- Ну, разговаривать будут с ним, - гном кивнул в мою сторону, - а мы только подтвердим его слова. Но если ты боишься, можешь идти на все четыре стороны. Лично я согласен с Никлом – нас не оставят в покое, поэтому, чтобы не бегать как зайцам, нужно решить все здесь. Гендрик, а ты что думаешь?
- Я пойду с вами, - ответил лесовик спокойно и даже улыбнулся.
- Вот и ладно, - сказал я, вставая, - мы идем в замок. А ты, Кролл, решай сам, что делать.
Вид у него был жалкий, глаза бегали, руки тряслись, но он все-таки встал и пошел за нами. Гендрик вышел вперед и повел нас через лес. К полудню мы вышли на опушку, и я увидел замок. Точнее сказать – крепость и замок. Наверное, когда-то это была большая скала, которую огибала река. На ней был построен мощный, но ничем не примечательный форт – четыре толстые стены с башнями по углам. А вот в центре этого квадрата возвышался замок, тоже укрепленный, но со множеством башенок и острым центральным шпилем, на котором виднелся флюгер в виде всадника. Впечатление было такое, как будто архитектор взял лондонский Тауэр и поместил в его центр замок из сказки. С места, где мы стояли, было видно, что подъемный мост опущен, но ворота закрыты. По стенам прогуливались часовые, и они наверняка заметили нас, поэтому мы двинулись прямо к замку. Когда мы подошли к мосту, я спросил, все ли умеют плавать и, получив утвердительный ответ, сказал:
- Если переговоры не закончатся миром, прыгайте в ров, течение вынесет вас в реку, это ваш шанс спастись. А пока я буду разговаривать, оставайтесь на мосту.
Я подошел к воротам и постучал. Окошко открылось сразу – нас уже ждали. Тем не менее бородатый воин спросил:
- Кто такой? Что надо?
- Свободный воин Никл. Хочу поговорить с воеводой, - ответил я.
- Подожди, - сказал он и захлопнул окошко.
Послышался короткий разговор и бряцание оружия, потом заскрипел засов, и ворота приоткрылись.
- Заходи, - кивнул привратник.
- Спасибо. В другой раз. Я хотел бы поговорить с ним здесь, на мосту, - усмехнувшись, сказал я.
Воин озадаченно оглянулся, видимо, его не проинструктировали, как действовать в таком случае. За воротами послышалось движение и, отодвинув незадачливого солдата плечом, ко мне вышел сам Роберт Кремень.
- Рад тебя видеть, Никл, - сказал он улыбаясь. – Не ожидал встретить тебя снова так скоро.
- Да, по дороге путь гораздо длиннее, даже верхом, - ответил я. – Вчера ты не сказал, что узнал моих попутчиков, из чего я сделал вывод, что ты подозреваешь меня в сговоре с магом, поэтому я был вынужден изменить свои намерения и снова встретиться с тобой, чтобы прояснить это дело.
- Никл, тебе не кажется странным, что простой воин, анализирует ситуацию, делает точные выводы и принимает оригинальные решения?
- Нет, не кажется. Если бы все воины действовали так же, войны бы кончались, не начавшись. Или, по крайней мере, гибло бы гораздо меньше людей.
- Тем не менее, ты рассуждаешь не как простой воин, а как стратег. Где ты воевал?
- Очень далеко отсюда, но это неважно. Я пришел, чтобы еще раз сказать тебе, что ни я, ни мои попутчики не имеем никакого отношения к действиям мага. Я действительно встретил их в лесу, и единственная их вина заключается в том, что они выполнили приказ своего господина.
- А почему я должен верить тебе? Может быть, ты тоже выполняешь приказ Картабана?
- Я что похож на идиота, который будет выполнять приказы, не задумываясь об их смысле? Роберт, вы только что называли меня стратегом, а теперь низводите до ранга бессловесного раба. Вы непоследовательны.
Воевода набрал в грудь воздуха, собираясь сказать что-то резкое, и вдруг захохотал. Покачивая головой, он сказал:
- Никл, вы не воин, вы - схоласт! Мне трудно с вами разговаривать – я всего лишь солдат, другим наукам не обучен. Может быть, вы войдете и побеседуете с бароном? Он человек ученый.
- Конечно, невежливо пренебрегать таким приглашением, но я тороплюсь по важному делу и, если вы дадите мне слово, что не будете преследовать меня и моих попутчиков, я продолжу свой путь.
- А если я не дам такого слова? – воевода прищурился.
- В таком случае вы усложните мне жизнь, но не остановите меня – я все равно уйду, а вы потеряете мое доверие и возможную помощь в будущем. Как говаривал мой знакомый дракон: «Делайте свой выбор».
- Так ты и с драконом успел повстречаться? И как он поживает? – в голосе моего собеседника явно звучала ирония.
- Насколько я могу судить – прекрасно. Скоро некому будет его беспокоить, и он с удовольствием опять займется своей любимой философией.
- Ты это серьезно?
- Абсолютно.
- А что значит «некому будет беспокоить»?
- Половодье будет ранним и сильным, ближайшую деревню и дорогу смоет. Скалистый кряж превратится в остров между рекой и болотом.
Глаза воеводы расширились. Он смотрел на меня с удивлением и ужасом одновременно. В это время ворота раскрылись шире, и на мост вышел невысокий, просто одетый человек, на его высокое положение указывала только толстая золотая цепь с каким-то медальоном да богато инкрустированная рукоять меча. Его волосы густо посеребрила седина, но голубые глаза на круглом, гладко выбритом лице смотрели зорко и даже весело. Он остановился рядом воеводой и сказал, обращаясь к нему, но глядя на меня:
- Представь нас, Роберт.
- Господин барон, позвольте представить вам: Никл – «простой» воин. Никл, позволь представить: барон Арнольд де Клингер.
Я слегка поклонился, и барон тоже наклонил голову. Наступила пауза, во время которой барон внимательно осмотрел меня, задержал взгляд на игруне, выглядывавшем из-за моего плеча, потом глянул на моих попутчиков, остававшихся на другом конце моста. Затем он сказал:
- Простите, но я слышал ваш разговор. Не скажу, что это было нечаянно, но в свете происходящих событий, я вынужден поступиться некоторыми принципами. Вы просите дать вам слово не преследовать вас, но при этом не доверяете нам.
- Это правда, - кивнул я. - Но как я могу доверять, когда за воротами нас ждет пара дюжин солдат, не считая лучников на стенах? Однако я готов поверить вашему слову, потому что считаю вас людьми чести.
- Спасибо на добром слове, - улыбнулся барон. – А если я дам вам слово, что вас не будут преследовать и что вы сможете свободно уйти в любое время, вы примете мое приглашение на обед?
Я задумался: с одной стороны было бы опрометчиво доверять совершенно незнакомым людям, с другой стороны у нас закончились съестные припасы и, кроме того, можно было получить дополнительную информацию, которая могла пригодиться в будущем. Я оглянулся на своих попутчиков, переминавшихся с ноги на ногу в отдалении.
- Вы дадите гарантию безопасности и неприкосновенности и моим попутчикам тоже? – спросил я, глядя барону в глаза.
- Почему вы так печетесь о них? – спросил он в ответ.
- Это я привел их сюда, значит, я и отвечаю за их жизнь.
- Ну, что ж, весьма благородно. Я торжественно даю вам слово, что вы и ваши спутники будете в полной безопасности в моем доме и вы все вольны покинуть его в любой момент – никто не будет чинить вам препятствий, - сказал барон твердо.
- Благодарю вас, господин барон. Я приму ваше приглашение на обед, если мои попутчики согласятся последовать за мной в замок - сказал я с поклоном и, повернувшись, махнул своим товарищам. Они медленно подошли и поклонились, ниже всех согнулся, конечно, Кролл. Я сообщил им о данном бароном слове и о приглашении в замок и сказал, что, если они возражают, мы сразу уйдем. Им явно не хотелось снова оказаться за этими толстыми стенами, но Олер вдруг сказал, что хотел бы забрать кое-что из своих инструментов, если ему позволят, Гендрик пожал плечами, мол, мне все равно, а Кролл только глянул на барона и закивал.
Барон улыбнулся и заметил:
- Вот видите, Никл, решения принимает лидер, а остальные либо находят уважительную причину, чтобы согласиться с ним, либо просто следуют за ним, не утруждая себя раздумьями. Так вы принимаете мое приглашение?
Мне ничего не оставалось, как сказать «да». И барон, повернувшись, пошел к воротам, а мы последовали за ним. Нас действительно ждали – воины стояли плечом к плечу вдоль стен прохода между внешними и внутренними воротами. Возникла мысль, что мы добровольно лезем в мышеловку, которая сейчас захлопнется, но я прогнал ее, уповая на то, что порядочность и благородство еще не покинули этот мир. Мы шли через широкий двор, по-видимому, служивший плацем и местом тренировок, вдоль стен крепости тянулись хозяйственные постройки: конюшня, кузница, какие-то склады. Когда мы были примерно в центре двора, из конюшни выскочил здоровый, похожий на медведя парень, голый по пояс и с мечом в руке. Он бросился к моим попутчиком с криком:
- Попались, предатели! Сейчас я с вами посчитаюсь!
Мне пришлось шагнуть ему навстречу. Он, не останавливаясь, замахнулся… и кубарем полетел под ноги барону. Я остался стоять, похлопывая его мечом по сапогу. Наблюдавшие эту картину ахнули. Парень вскочил и снова бросился на меня, намереваясь вцепиться мне в горло, пришлось опять отправить его на землю. Когда он поднялся, потирая ушибленный бок, барон тихо сказал:
- Хватит, Одрик, уймись. Это мои гости.
И обратился ко мне:
- Простите его, Никл, вчера, когда они попали в засаду, он потерял брата.
- Я понимаю, но воину не пристало бросаться с оружием на безоружных людей, кто бы они ни были, а тем более, на ни в чем не повинных, - ответил я и подал барону отнятый меч.
Одрик смотрел на меня исподлобья, барон был серьезен, возвращая ему меч, воевода улыбался в усы, мои спутники растеряно топтались на месте, солдаты и слуги, ставшие свидетелями этого происшествия, живо обсуждали увиденное, а я был раздосадован тем, что пришлось применить силу. В этот момент из-за угла замка выбежала девушка, одетая в нарядное платье. На вид ей было лет шестнадцать, темные волосы были заплетены в косу, уложенную на голове на манер короны. Она остановилась в двух шагах от нас и обратилась к барону:
- Отец, можно я поглажу зверушку?
Барон насупил брови и укоризненно спросил:
- Ольга, разве твой учитель не говорил тебе, что игруны являются священными животными шеллов и к ним нельзя прикасаться другим людям под страхом страшной кары?
«Похоже, вчера они с воеводой подробно поговорили обо мне, раз считают шеллом», - подумал я.
- Говорил, - ответила девушка, - но мы ведь не на их островах, а в нашем замке.
- Тем не менее, никому нельзя прикасаться к игруну! Чужие обычаи нужно чтить! – наставительно сказал барон и глянул на меня, как бы требуя подтверждения.
Я согласно кивнул:
- Таков обычай. Вы можете просто подойти и посмотреть на него поближе.
Барон со вздохом разрешил дочери подойти, и она легко подбежала, остановившись в полушаге от меня. Игрун, как всегда, восседал на моем заплечном мешке, выглядывая из-за плеча. Судя по ее выражению лица, девушка была в восторге и едва сдерживалась, чтобы не погладить этого забавного зверька. Я решил, что коль скоро они считают меня шеллом, я буду следовать обычаю не позволять притрагиваться к игруну. Наше пребывание посредине двора затягивалось, и я вопросительно посмотрел на барона. Он меня понял и тихо сказал:
- Простите, но я в замешательстве – обычно я обедаю вместе с дружинниками, но сегодня…
- Неважно, где мы будем обедать, главное, чтобы мои спутники были поблизости.
Барон кивнул, подозвал кого-то из слуг, отдал распоряжения и пригласил следовать за ним. Мы пересекли двор и вошли в одно из строений, прилепившихся к стене крепости, по-видимому, это было помещение караула, где сменившиеся с постов солдаты могли отдохнуть и поесть – вдоль стен были устроены лежанки, а посредине стоял длинный стол с лавками. Слуга указал моим спутникам, где им следует сесть, а барона, воеводу и меня провел к другому концу стола. Вскоре подали тушеное с овощами мясо, хлеб и легкое ягодное вино. Я попросил принести игруну воды и если есть, немного меда, что и было мгновенно исполнено. Сначала мы ели молча, потом барон спросил:
- Никл, вы действительно встречались с драконом?
- Да, я ходил в Скалистый кряж по просьбе лесорубов, чтобы просить дракона оставить их в покое. И он посоветовал им просто уйти из деревни, пока не начался паводок.
- И вы верите его предсказанию?
- Да, ему незачем лгать. А, учитывая его способности и знания, предсказание можно считать абсолютно точным.
- А что-нибудь еще он предсказывал? – задавая это вопрос, барон думал о чем-то своем.
- Нет, но, зная местные условия и силу обычного половодья, можно достаточно точно предсказать последствия.
- Вы правы. Роберт, нам тоже следует подумать об этом и подготовиться.
- Я обязательно займусь этим, - ответил воевода серьезно.
- Что вы знаете о магии, Никл? – задал очередной вопрос барон.
- Практически ничего, кроме того, что она существует, и некоторые люди умеют ей пользоваться, - ответил я, пожав плечами.
- А как вы относитесь к магам? – барон смотрел на меня с любопытством.
- Все зависит от того, куда этот маг направляет свои умения, - твердо сказал я.
Барон потер нос, раздумывая над чем-то, и спросил, глядя прямо перед собой:
- Не хотели бы вы осмотреть лабораторию Картабана, моего сбежавшего мага?
- Почему бы и нет, - ответил я, снова пожимая плечами. – Тем более, Олер хотел взять кое-какие инструменты, если вы позволите.
- Конечно, позволю, - барон явно обрадовался и вздохнул с облегчением.
Воевода к этому моменту уже насытился и благодушно ковырял щепкой в зубах, я тоже наелся, а барон вообще ел мало, занятый своими мыслями. Поэтому, когда игрун положил в рот последний кусочек хлеба с медом, барон поднялся, и мы вышли во двор. Крепость была ориентирована по сторонам света, и мы двинулись к восточной башне. У входа стояли два воина в полном вооружении, они отсалютовали барону и открыли дверь.
Внутри было сумрачно, на стене коптили факелы, едва освещая крутую лестницу, ведущую вверх. Я окликнул гнома:
- Олер, иди в мастерскую, посмотри, что тебе нужно. Гендрик пойдет с тобой и поможет, если потребуется.
Гном с лесовиком быстро юркнули под лестницу и исчезли в темноте. Кролл, стоявший чуть в стороне, вздрогнул, когда я обратился к нему:
- Ну, Кролл, веди в апартаменты своего бывшего хозяина.
И он, ссутулившись, засеменил к лестнице. Я поднимался вслед за ним, следующим поднимался барон, и воевода замыкал шествие. Лестница шла вдоль стен, и мы поднялись примерно до половины высоты башни, когда я, наконец, увидел перекрытие. Кролл откинул крышку люка, и мы оказались в небольшой комнате, скорее даже коридоре, в конце которого виднелась лестница, ведущая на следующий этаж. Две двери вели в какие-то помещения. Я вопросительно посмотрел на Кролла, и он сказал:
- Правая дверь ведет в апартаменты мага, левая – в кабинет, а там – лестница в лабораторию.
- Думаю, стоит начать с апартаментов, - сказал я и оглянулся на барона.
Он кивнул, и Кролл, открыв дверь, посторонился, пропуская нас.
Вообще-то назвать эту комнату апартаментами можно было с большой натяжкой: стол, два стула, деревянное кресло с подушкой, полки с посудой, пара сундуков, за ширмой большая кровать с балдахином, из роскоши только ковры на полу и на стенах – вот и вся обстановка. Три узких окна, точнее бойницы, закрыты рамами с мутноватым стеклом.
- Что в сундуках? - спросил я Кролла.
- Одежда, наверное, - ответил он, пожимая плечами.
На сундуках висели внушительного вида замки, поэтому я удовлетворился таким ответом, решив, что слуги барона потом сами посмотрят на их содержимое, и двинулся из комнаты.
Соседнее помещение было похоже на библиотеку – вдоль стен были устроены полки, на которых лежали книги и свитки. У окна стояла конторка с огарком свечи и раскрытой книгой. В кабинете также был небольшой столик и кресло. Я шел вдоль полок, книг было много, старых, сменивших множество хозяев, и новых, только что вышедших из-под пресса печатника. Судя по всему, хозяин не скупился, собирая эту библиотеку. «Интересно, что же заставило его бросить такое богатство?» - подумал я и заглянул в раскрытую на конторке книгу. Буквы оказались незнакомыми, видимо магическое овладение разговорным языком не подразумевало умения читать. Пришлось снова обратиться к слуге мага:
- Кролл, почитай-ка мне, что здесь написано, - попросил я.
Он подошел и осторожно, как будто ожидая подвоха, заглянул в книгу. На его лице отразилось облегчение, и грамотей почти весело сообщил:
- Здесь написано на языке Регистана, а я по-ихнему говорить умею, а читать – нет.
Мне показалось неудобным, спрашивать барона, умеет ли он читать на этом языке, тем более, что ни он, ни воевода не проявили интереса к книгам. Я развернул свиток, лежавший на столе. Это оказалась карта, но простая, без магических ухищрений, как на той, что показывали мне гномы, а севернее Новой Веси был нарисован сплошной лес, и никаких пометок, видимо, неизвестный картограф дальше не ходил. Зато побережье Южного моря было изображено подробно. Мне бы пригодилась эта карта, поэтому я спросил воеводу, знакома ли она ему. Он мельком глянул на нее и сказал, что не видит на ней ничего необычного – такие карты продаются даже в Усть-Кане. Барон, заметив мой интерес, сказал, что, если она мне нужна, я могу взять ее себе. Я поблагодарил его и сунул карту за пояс. Не умея читать, я не нашел больше ничего интересного в библиотеке и, уже направляясь к выходу, спросил:
- Картабан, что, все эти книги привез с собой?
- Нет, когда мы приехали в замок, у него было всего два сундука с книгами, остальные он покупал, когда бывал в городе, или ему их дарили разные люди, - безразлично ответил Кролл. - Помню, заходил сюда какой-то монах и принес ему вовсе уж ветхую книжицу, так Картабан чуть не плясал и отвалил тому монаху целый золотой!
- А где эта книга? - спросил я заинтересованно.
- Так он ее потом всюду с собой таскал в сумке на поясе, - сказал слуга, как-то даже осуждающе.
- Все равно, надо иметь очень веские причины, чтобы книголюб, каким явно был маг, бросил такую библиотеку, - сказал я, оборачиваясь к барону. – Хоть я и не знаток, но уверен, что здесь полно очень ценных и дорогих книг – настоящее сокровище!
Барон переглянулся с воеводой, но ничего не сказал. Хотя наверняка выводы сделал. Мы вышли из комнаты и поднялись по лестнице наверх. Здесь был такой же коридор, только дверь всего одна. Когда я стал приближаться к двери, игрун, как всегда, сидевший у меня на плече, что-то пискнул и буквально вцепился мне волосы. Я вдруг почувствовал, что кристалл у меня на груди нагрелся – наверняка здесь уже не обошлось без магии. Оглянувшись, я увидел напряженные лица барона и воеводы, и потное перекошенное ужасом лицо Кролла.
- Кролл, ты, кажется, забыл мне что-то сказать? – спросил я ехидно.
- Маг… Он говорил… что всякий, кто откроет эту дверь…, умрет в страшных муках, - заикаясь, пролепетал он.
Я снова повернулся к двери и внимательно осмотрел ее. Толстые дубовые доски крепились на широких железных петлях, массивный ключ торчал в замочной скважине, как бы приглашая, повернуть его и войти. На полу перед дверью было что-то нарисовано. Я попросил Кролла принести из библиотеки свечу и присел на корточки. Игрун успокоился и перестал скулить, но кристалл оставался горячим. Кролл на негнущихся ногах приплелся из библиотеки и, стараясь не приближаться, передал мне зажженный огарок. Я поставил подсвечник рядом с собой на пол, и когда пламя успокоилось, отчетливо увидел перевернутую пентаграмму с вписанными в нее знаками. Рисунок располагался так, что человек, открывающий дверь, обязательно бы наступил на него. Я усмехнулся про себя: «Что бы произошло, если бы игрун и Сердце Саламандры не предупредили меня?» Рассматривая рисунок, я заметил, что сделан он был совсем недавно – можно попробовать стереть – если рассуждать логически, заклинание не сработает. Я вынул нож и осторожно поскоблил самый краешек звезды – уголок исчез, и я стал тщательно соскабливать линию за линией, знак за знаком, сдувая пыль в сторону. Когда рисунок исчез, я продолжал скоблить доски, пока на его месте не получился светлый четырехугольник. Я встал, чтобы размять ноги, и огляделся. Кролл все еще дрожал от страха, барон был озабочен, а воевода снова ухмылялся в усы. Я хлебнул из фляги воды и, вдруг вспомнив, что вода является универсальным растворителем и вообще обладает необыкновенными свойствами, аккуратно вылил остатки на выскобленный участок пола – еще одна предосторожность, хотя волшебный рубин уже перестал жечь мне грудь.
Я снова опустился на корточки и поднес догорающую свечу к ключу, торчавшему из замочной скважины, но ничего подозрительного не заметил. Протянул руку и стал осторожно поворачивать ключ. Он поворачивался туго, как будто ему что-то мешало, тем не менее, замок щелкнул, и у меня за спиной раздался дружный вздох. Я не стал браться за ручку, а снова вытащил нож, просунул лезвие в щель между дверью и косяком и, действуя ножом как рычагом, чуть-чуть приоткрыл дверь. Свеча пыхнула и погасла, но этого хватило, чтобы рассмотреть, что от замка в глубь помещения тянется тонкий шнур. Магия магией, а банальная растяжка тоже пошла в дело. Я повернулся и сказал:
- Господин барон, вам лучше спуститься этажом ниже, или лечь на пол – здесь устроена ловушка.
Кролл, стоявший ближе всех к люку, сразу юркнул вниз, а барон и воевода проворно улеглись на пол. Я пожал плечами, тоже улегся и стал открывать дверь. Шнур натянулся, раздался щелчок, и толстый арбалетный болт со звоном ударил в каменную стену, оставив на ней заметную выбоину. Такая стрела прошила бы человека в кольчуге насквозь. Я облегченно вздохнул и, не вставая, принялся осматривать сумрачное помещение за дверью.
Глаза уже привыкли к темноте, и я рассмотрел какие-то столы с колбами, переплетение труб и трубок – так, наверное, и должна выглядеть лаборатория алхимика. Из комнаты тянуло каким-то сладковатым запахом, игрун начал фыркать и тереть нос. Запах был незнакомый, но внутри снова зашевелилось чувство опасности. Надо проветрить комнату, а для этого пройти к окнам-бойницам и открыть их. Я поднялся на ноги и, не оборачиваясь, сказал:
- Не входите, пока я не открою окна – это еще одна ловушка.
Потом ссадил игруна на пол, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, набрал в грудь воздуха, как перед прыжком в воду, и шагнул через порог. Я шел медленно, внимательно глядя под ноги, и не зря – между столами был натянут еще один шнур. Я переступил через него и подобрался к окну, осторожно ощупал раму – вроде бы никаких ловушек – и распахнул окно. В комнату ворвался влажный речной воздух и свет. Только теперь я позволил себе сделал вдох, в груди уже кололо, и глаза слезились. Подышав с минуту, я медленно двинулся вдоль стены к следующему окну и тоже открыл его, подозрительный запах почти исчез, а в комнате стало гораздо светлее. Я вернулся к двери и позвал барона и воеводу, которые уже поднялись с пола, но к двери не приближались. Иг мгновенно вскарабкался мне на плечо и огляделся с победным видом.
- Там еще есть ловушки, поэтому, господа, смотрите под ноги и ничего не трогайте. А я пока разберусь с тем, что уже заметил, - сказал я, приглашая их войти.
Первым делом я осмотрел шнур, натянутый между столами. Он был привязан к двум стоявшим на подставках под столами колбам, которые наверняка упали бы, если бы кто-то задел шнур. Колбы были наполнены какой-то темной жидкостью, я не стал выяснять, какой, а просто перерезал шнур, и забросил его концы под стол. Наклонившись над шнуром, я снова почувствовал тот сладковатый запах и отправился на поиски его источника. Это оказалась банка с желеподобным веществом, стоявшая в самом дальнем углу лаборатории – я просто выбросил ее через окно в реку. Теперь можно было осмотреть лабораторию повнимательнее.
Барон с воеводой рассматривали арбалет, из которого была выпущена стрела, и я подошел к ним.
- Мощное оружие. И тетива натягивается с помощью рычага - у нас таких не делают, - сказал воевода и покачал головой. – И когда он только привез его сюда?
- Да он много чего привозил из Усть-Кана и Ганпорта. Вон, посмотри, - барон кивнул в сторону других столов.
- Полагаю, у вас есть мастера, которые смогут сделать такой же, - вступил я в разговор, - установите их на стене над воротами, пристреляете – и горе тому, кто вступит на мост без вашего разрешения.
- Хорошая мысль, - сразу подхватил воевода, - надо будет обмозговать.
- Согласен, - кивнул барон.
Мы перешли к следующему столу. Он был полностью занят каким-то аппаратом из колб, труб и перегонных кубов.
- Что это? – спросил барон.
- Не знаю, - я осторожно обошел стол вокруг – похоже, маг занимался превращением одних веществ в другие.
- Разве такое возможно? – удивился воевода.
- В принципе, возможно, - ответил я, - но нужно знать, как это делается. Хотя, я думаю, что получить золото из свинца нельзя, даже с помощью магии.
Воодушевившийся было воевода, разочаровано махнул рукой. А барон задумчиво покивал, но от комментариев отказался. На другом столе лежало несколько разных кинжалов, на лезвии каждого были нанесены узоры и знаки – работа Олера. Я взял один из кинжалов в руки и почувствовал, как рубин у меня на груди начал нагреваться – опять магия. Я осторожно положил кинжал на место и спросил:
- А у вас тоже есть такие кинжалы?
- Конечно, - сразу ответил барон, - Картабан всем нам подарил по кинжалу с магическими знаками. Он сказал, что такой кинжал будет защищать нас от черной магии и разить врага наповал. Такие кинжалы есть у всех дружинников, у некоторых слуг и даже у моей жены и дочери.
- А знаки на них одинаковые или разные? – задал я следующий вопрос, уже подозревая ответ.
- У дружинников – да, а у остальных - разные, - ответил барон. – А почему вы спрашиваете?
- Я не уверен, но думаю, что эти знаки вместе с определенным заклинанием, которое наверняка произносилось над кинжалом, могут давать магу власть над тем, кому это кинжал подарен. То есть маг может приказать владельцу сделать что-то с кинжалом, например, убить себя или кого-то другого. Не знаю, вариантов множество – все зависит от того, с какой целью кинжал был подарен определенному человеку. А может быть, маг сказал вам правду. Но я бы, на вашем месте, собрал все такие кинжалы и спрятал бы их подальше или вообще выбросил в реку, там, где поглубже.
Барон смотрел на меня расширенными глазами и машинально гладил рукоять висящего на поясе кинжала.
- Это немыслимое коварство! – воскликнул он. – Картабан не раз защищал меня от происков других магов!
- Это он вам так говорил, - усмехнулся я. – Вы ведь не разбираетесь в магии, не так ли? Я тоже. Но почему он сбежал таким странным образом, если мог просто сказать, что ему нужно съездить в город? Вам не кажется, что назревают какие-то важные события? Вы лучше меня осведомлены о том, что происходит вокруг. Я просто рассуждаю логически и ни на чем не настаиваю, это мое личное мнение. Вы можете верить или не верить мне – это ваш выбор!
Барон не ответил, он напряженно о чем-то думал. Потом резко повернулся к дверям и быстро зашагал вон из комнаты. Воевода последовал за ним. А я аккуратно собрал лежавшие на столе кинжалы, завернул их в похожий на полотенце кусок ткани, висевший у двери, и пошел догонять их.
Я спустился этажом ниже, перепуганный Кролл спросил:
- Что там случилось? Барон пробежал, как ошпаренный, а Кремень чуть не зашиб меня.
- Ничего не случилось, - ответил я. – Просто барон чего-то сильно испугался, он знает что-то, чего не знаем мы. Боюсь, как бы он не наделал глупостей с перепугу. Пошли быстрее!
Но когда мы спустились к выходу из башни, барона с воеводой там уже не было, а дверь оказалась запертой снаружи. На мой стук караульный рявкнул:
- Сиди тихо, пока не позовут!
Итак, нас заперли! Благородство и порядочность кончились сразу, как только барон почувствовал неведомую мне угрозу, хотя исходила она явно не от нас. Мне ничего не оставалось, как отправиться в мастерскую гнома, чтобы не сидеть под дверью, томясь ожиданием. Кролл взял со стены факел и пошел впереди, показывая дорогу. Мы спустились довольно глубоко под землю, здесь было сыро, местами из стен сочилась вода.
Мастерская оказалась небольшим помещением, но тут был маленький горн, массивная наковальня, широкий верстак с аккуратно разложенными на нем инструментами. Олер и Гендрик сидели на лежанке, стоявшей рядом с верстаком. Когда мы вошли, гном встал и спросил:
- Ну, что пошли?
- Нет, придется подождать, - ответил я и, чтобы оттянуть объяснения, протянул ему сверток с кинжалами. – Вот, посмотри.
Олер разложил кинжалы на верстаке, потом внимательно осмотрел каждый и отложил один в сторону.
- Вот эти новые я чеканил по рисункам мага, - гном указал на пять кинжалов, которые отличались только нанесенными на них знаками. – А вот этот старый боевой нож был изготовлен не гномами, но маг разрешил мне украсить его по моему усмотрению, сказал только, чтобы я не трогал рукоятку.
Я взял оружие в руки и сразу почувствовал тепло рубина на груди – этот нож тоже был заколдован. Костяная рукоять представляла собой фигурку вытянувшегося в прыжке ночного охотника, глаза животного были сделаны из зеленых камешков, которые хищно поблескивали в свете факела. Я обратился к лесовику:
- Гендрик, взгляни. Может быть, ты знаешь что-нибудь об этом?
Он неохотно подошел и неожиданно замер, глядя на нож, который я держал на ладони.
- Этого не может быть! – воскликнул он и облизнул губы, как будто у него мгновенно пересохло во рту.
- Чего не может быть? – спросил я удивленно. – Пожалуйста, объясни.
Лесовик протянул дрожащую руку, взял боевой нож за лезвие и поднес рукоять к самым глазам, пытаясь что-то рассмотреть. Он долго разглядывал рукоять со всех сторон, потом стал разглядывать лезвие.
- Олер, на лезвии были какие-нибудь знаки до того, как ты занялся им? – спросил он, пристально глядя на гнома.
Тот смутился, опустил глаза и тихо сказал:
- Да. Но они были такие неказистые, что я замаскировал их узором вечно живого плюща. Вот здесь, - он ткнул пальцем в самое основание лезвия.
Гендрик снова поднес нож к самым глазам, отыскивая эти злополучные знаки. А мы все молча смотрели на него, не понимая, что могло так взволновать лесовика. Наконец, он оторвал взгляд от лезвия и оглядел нас. Потом посмотрел мне прямо в глаза и спросил:
- Никл, что ты собираешься делать с этим ножом?
- Ничего. Я полагаю, что ты можешь взять его себе – по-моему, он имеет какое-то отношение к лесовикам. Но все-таки хотелось бы знать, почему ты так разволновался, - сказал я улыбаясь.
Гендрик кивнул, взял с верстака ножны, аккуратно вложил в них нож и повесил себе на пояс. Еще раз обвел нас взглядом и заговорил:
- Давным-давно, когда лесовики еще жили единым племенем, этот нож был символом власти вождя. Наш кузнец и шаман выковал его в полнолуние. Огонь был взят от молнии, которая подожгла трехсотлетний дуб, росший над священным источником. А рукоять он вырезал из зуба дракона, который хранился в нашем племени с незапамятных времен. С тех пор этот нож передавался от вождя к вождю из поколения в поколение. Потом настали смутные времена: люди сражались друг с другом, и наше племя вынуждено было уйти от священного источника в леса на север. А потом до нас дошли слухи, что наступил мир и король Велимир собирает вождей всех племен, чтобы заключить договор согласия. Последний вождь нашего племени, могучий Галахард, тоже отправился в большой город на берегу Южного моря. Шаман предупреждал его об опасности, но Галахард никого не боялся и сказал, что ради возвращения к священному источнику, готов рискнуть. С тех пор его никто не видел – никто из ушедших с ним воинов не вернулся, а шаман вдруг умер в страшных муках, и некому стало управлять лесным народом. Так наше племя рассеялось по лесам и обнищало. Такова легенда, которую мне рассказывал мой отец.
Лесовик тяжело вздохнул и умолк. Мы тоже молчали. Наступившую тишину нарушало только потрескивание факелов да звук капающей воды. Была в этой легенде какая-то недосказанность, но я не стал расспрашивать Гендрика – раз он решил не говорить, значит, у него есть на то веские причины. Кроме того у нас были куда более насущные проблемы, требовавшие немедленного решения. Поэтому я вкратце рассказал гному и лесовику, что произошло, и предложил подняться наверх и выяснить, не изменилась ли ситуация. Олер подхватил свой рабочий молот и сумку, в которую он, видимо, уложил отобранные инструменты, и мы все вместе поднялись к выходу из башни. Я постучал в дверь и крикнул:
- Эй, позовите барона!
- Заткнись, колдун! Когда нужно будет, он сам позовет тебя, - прозвучал в ответ хриплый голос.
Ситуация осложнилась и вышла из-под контроля. Я снова упрекнул себя в излишней доверчивости, если не глупости. Мысли неслись вихрем, но я не находил выхода. Пришлось признаться в этом моим спутникам.
- Друзья, я привел вас в западню и теперь не знаю, сможем ли мы из нее выбраться, - сказал я, чувствуя себя как провинившийся школьник.
- Здесь есть подземный ход, - спокойно сказал гном, - я давно нашел его, но убежать не мог – страх перед заклятием держал меня крепче всяких цепей.
- А куда ведет этот ход? – спросил я, воодушевившись появившимся проблеском надежды.
- К реке, - ответил Олер, - но там спрятана совсем маленькая лодочка – только один человек смог бы ей воспользоваться.
- Неважно! Держась за нее, мы сможем переплыть реку, - сказал я уверенно. – Но для начала усложним жизнь нашим «гостеприимным» хозяевам. Если я правильно понял, эту дверь можно запереть изнутри. Чем она закрывается?
Гендрик метнулся куда-то в угол и вынес оттуда толстый брус. Я приложил палец к губам, и мы с лесовиком тихонько положили его на дверные скобы. Теперь войти в башню можно было только, выломав дверь, на что потребуется немало времени. Мы спустились в подземелье, и Олер, взяв кузнечные щипцы, вернулся к люку и тоже заблокировал его. Теперь у нас был приличный запас времени и можно было не торопиться. В глубине мастерской оказалась запертая дверь, гном порылся в своей сумке, извлек оттуда крючок, и через несколько секунд дверь распахнулась. Олер ухмыльнулся:
- Картабан так часто ходил проверять этот ход и при этом не брезговал сам смазывать замки, что разбудил мое любопытство. Теперь вот и отмычка, которую я сделал, чтобы посмотреть, куда он ходит, пригодилась.
Когда мы вошли, гном снова запер дверь. Теперь мы оказались в подземной тюрьме – по обе стороны были ржавые решетки, отгораживавшие маленькие камеры, проход оканчивался еще одной запертой дверью. Олер снова пустил в ход свою отмычку, и, спустившись на пару ступенек, мы оказались в самом подземном ходе. Здесь было очень сыро, под ногами хлюпала вода, стены были сплошь покрыты плесенью, дышать тяжелым застоявшимся воздухом было трудно. Наконец, ход немного расширился и закончился тупиком. Гном указал на узкую, похожую на байдарку лодку, которая лежала у стены:
- Я не разбираюсь в лодках, но, кажется, дырок в ней нет – я смотрел.
Затем он нажал на какой-то камень и толкнул плиту, которой заканчивался ход. Плита скользнула в сторону, и мы увидели реку, вода струилась всего в нескольких дюймах от края, открывшегося лаза. Уже наступил вечер, но было еще светло.
- Придется подождать, пока не стемнеет, иначе нас заметят наблюдатели на стенах, - сказал я, вглядываясь в противоположный берег.
Мы внимательно осмотрели лодку – она оказалась в полном порядке. Я положил в нее свой заплечный мешок и усадил на него игруна, а Олер устроил свой молот и сумку с инструментами. Вскоре стало совсем темно. Гном с лесовиком спустились в воду и приняли лодку, которую мы с Кроллом осторожно вытолкнули из подземного хода. Затем в воду слез Кролл и сразу ухватился за борт с такой силой, что Олер зашипел на него, чтобы он был поосторожнее. Я соскользнул в воду и толкнул плиту, она бесшумно вернулась на место, закрывая выход.
Мы держались за лодку по двое с каждого борта и гребли, направляя ее к противоположному берегу реки. Я оглянулся назад – тяжелая черная громада крепости быстро удалялась. На стене суетились люди с факелами, не знаю, чем они там занимались, но я порадовался – даже такой свет не позволит им заметить нас. Течение было сильным, и нам удалось достичь берега, когда крепость уже скрылась из вида. Гном ухватился за прибрежный куст, и мы, наконец-то, выбрались из воды. Все продрогли, но нужно было идти вперед. Когда мы забрали свои вещи из лодки, Гендрик столкнул ее с берега, и течение быстро унесло ее в темноту.
Лесовик уводил нас от реки, подыскивая место, где можно было бы развести костер и обсушиться. Примерно через час пути он привел нас в небольшую котловину и сказал, что это хорошее место для ночлега. Мы расположились под толстой пальмой, развели костер и занялись просушкой одежды. Лесовик все поглядывал на пальму и хмурился. Я спросил его, в чем дело. Гендрик снова глянул вверх и со вздохом ответил:
- Если бы было светло, я смог взобраться и сбросить несколько шишек. Не мешало бы подкрепиться, а то после купания живот подвело.
- Ну, если там есть шишки, я думаю, игрун и в темноте найдет их, - ответил я с улыбкой и посадил Ига на шершавый ствол кутары.
Игрун сразу сообразил, что от него требуется, и быстро полез вверх. Вскоре вниз стали падать крупные шишки. Лесовик собирал их и раскладывал вокруг костра, чтобы от тепла они побыстрее раскрылись. В ожидании ужина все сидели молча. Отсветы пламени играли на лицах моих спутников, внешне таких разных, но в чем-то схожих. Может быть, это просто игра света и тени, а может быть, судьба одинаково отмечает тех, кто совместно переносил невзгоды? Кто знает? Вот бы задать этот вопрос дракону! Ведь у каждого из них своя история. Вот лесовик, маленький, худенький, но жилистый и выносливый, орлиный профиль, как у индейцев в книжках Фенимора Купера, а в ярко-зеленых глазах – грусть. О чем он грустит? Или гном, кряжистый, мощный, несмотря на прожитые годы, длинная белая борода и грива седых волос – впору менять прозвище, но черные глаза сверкают. Что за огонь горит в них? А Кролл – обычный человек среднего возраста, среднего роста, круглое лицо, нос картошкой, какие-то выцветшие голубые глаза все время бегают, даже сейчас. Чего он боится? Сколько вопросов! И ни одного ответа.
Шишки начали с треском раскрываться, и все оживились. Гендрик выбрал шишку покрупнее и подал игруну – добытчик все-таки, потом показал нам, как доставать орехи. Теперь все были заняты делом, и даже как-то повеселели. Расправившись с третьей шишкой, я потряс флягу – она была пуста.
- Эх, надо было хоть в реке воды набрать! – воскликнул я в сердцах.
- Здесь есть вода, - откликнулся лесовик, - пойдем, покажу.
Он легко поднялся и пошел к зарослям каких-то кустов на другой стороне котловины. Это оказались высокие травянистые растения с толстым стволом и широкими листьями. Гендрик выбрал пару растений потолще, вынул нож и срубил их под корень.
- Вот, сейчас попьем, - сказал он, направляясь обратно к костру. – Это водосос, по крайней мере, так его называет мой народ. Он растет там, где под землей течет вода, и всасывает ее в свой ствол.
Гендрик сноровисто очистил ствол от листьев, затем аккуратно надрезал его по кругу и отломил надрезанный кусок – получился узкий стакан, в котором действительно плескалась вода. Лесовик подал его мне, затем он снабдил такими импровизированными стаканами всех остальных, не забыв и про игруна.
- Послушай, Гендрик, как ты находишь такие места? – спросил я, прихлебывая сладковатую воду.
- Я их чую, - серьезно ответил лесовик и вдруг рассмеялся. – Просто я бывал в этих местах.
Лесовик пошутил! Я даже не нашелся, что сказать – это было так неожиданно. Свобода явно пошла ему на пользу. Гном усмехнулся – похоже, он знал Гендрика лучше других. А Кролл выпучил глаза и воскликнул:
- Но ты же говорил, что по эту сторону Кана лесовиков нет!
- Конечно, нет, - ответил Гендрик, - я ходил сюда посмотреть на Каменный Сад.
- А что такое Каменный Сад, - спросил я.
- Там, - лесовик махнул рукой, - кончается лес, и начинаются Пустые Земли, мы так называем эту местность, потому что там не растут деревья, только трава, да и та летом выгорает. Так вот на границе леса и Пустых Земель великаны посадили каменные деревья, правда, у них нет ветвей – только стволы.
- Почему ты решил, что их посадили великаны? – поинтересовался я.
- А кто еще мог бы воткнуть в землю круглые каменные столбы высотой как самое высокое дерево в этом лесу? – удивился Гендрик. – Во всех легендах говорится, что раньше здесь жили великаны.
Олер и Кролл согласно закивали – они тоже знали такие легенды. А лесовик продолжил:
- И столбы эти стоят не так как в лесу, а рядами и кругами. Говорят, там до сих пор живут духи тех великанов. Но я там был днем и ничего особенного не заметил, хотя место странное. Даже степняки, которые пасут своих лошадей в Пустых Землях, держатся подальше. Да и что им там делать? Ни воды, ни хорошей травы – камни, песок и колючки.
- Очень интересно, - сказал я задумчиво, - было бы время, обязательно сходил бы посмотреть.
- Да это проклятое место! – возмутился Кролл. – Только неразумные ходят туда, а потом удивляются, почему им не повезло в жизни.
- А тебе здорово повезло! – засмеялся Гендрик. – Или ты тоже там бывал?
- Упаси меня Единый Бог! – замахал руками Кролл. – Это Картабан так говорил, он тоже туда собирался, но хотел сначала подготовиться.
- Ну, ему там самое место, - кивнул лесовик.
Разговор угас, и я предложил поспать – завтра предстояло продолжить путь, а дорог здесь не было. Все согласились, и через минуту уже спали.
Бездорожье
Утро выдалось промозглым. Туман был таким густым, что в двух шагах уже ничего не было видно. В такую погоду и по дороге идти трудно, а уж по лесу… Я рассматривал карту, добытую в замке, в тех местах, где мы находились, никаких дорог отмечено не было.
- Что-то рано в этом году пришел предвестник сезона дождей, - сказал Гендрик, поеживаясь.
- Надо бы костер разжечь и переждать, пока этот туман рассеется, - откликнулся Кролл.
- Да он может висеть здесь полдня! – воскликнул лесовик. – И как ты собираешься искать хворост? То, что было рядом, мы собрали ночью. Попробуй-ка отойти шагов на пять.
- Тогда как ты собираешься идти? – огрызнулся Кролл.
- По тропе, - хмуро ответил Гендрик.
- Здесь есть тропа? – быстро спросил я, убирая карту.
- Ну, это была тропа когда-то давно, - замялся лесовик, - но ее еще видно.
- Тогда в путь! – сказал я бодро и поднялся.
- Только не отставайте, а то заблудитесь, - предупредил Гендрик.
Он двинулся вперед, за ним гном, а я шел замыкающим. Мы вынуждены были идти медленно. Впрочем, меня уже не удивляло, как лесовик ориентировался в этом молоке, хотя я мог видеть только спину Кролла и надеялся, что он не потеряет из виду гнома. Вдруг мы резко повернули в сторону, а потом остановились. Из тумана вынырнул лесовик и помахал рукой, подзывая нас с Кроллом. Когда мы приблизились, он шепотом сказал:
- Там люди, человек пять. Если бы не было тумана, мы бы просто обошли их, но сейчас идти без тропы будет очень трудно.
- И что ты предлагаешь? – спросил я тоже шепотом.
- Подобраться поближе и послушать, что они говорят, может быть, они уходят и мы сможем переждать в сторонке. Так как Олер и Кролл не умеют тихо ходить, они подождут здесь, а мы посмотрим.
- Согласен, - кивнул я.
- А как вы потом нас найдете? – озабоченно пискнул Кролл.
- Не волнуйся, найду, - усмехнулся Гендрик.
Я снял с плеч мешок, посадил на него игруна, и мы с лесовиком бесшумно скользнули в туман. Пройдя несколько десятков шагов, я начал различать посторонние для леса звуки: звяканье металла, скрип, невнятное бормотание, а еще через несколько шагов голоса стали отчетливее и уже можно было разобрать, о чем говорят люди.
- Ну, и ради какого лешего мы здесь высадились? – спросил недовольный хриплый голос.
- Ради того, который сохранил здесь старую тропу, да и лодку здесь спрятать можно, - ответил спокойный вкрадчивый голос.
- Да в таком тумане мы до самого замка добрались бы на лодке, и никто бы нас не увидел, - возмутился хриплый.
- Ага, сейчас ветерок дунет, туман рассеется, и будешь ты в этой лодке посреди реки, как таракан на тарелке, - ехидно сказал вкрадчивый.
- До замка еще семь верст киселя хлебать – сам говорил! – стоял на своем хриплый.
- Негде там лодку спрятать! Только на берег вытаскивать! Да пойми ты, наконец, нам нужно подобраться незамеченными, а на стенах стража днем и ночью, - вкрадчивый явно терял терпение.
- И дозоры они вдоль берега каждый день высылают, - вклинился третий голос.
- Вот, именно! – воскликнул вкрадчивый. – А нам обещали очень хорошие деньги и задаток уже дали именно за то, что мы незаметно проберемся в башню, возьмем карту и отдадим ее заказчику.
- А ты уверен, что она там лежит? И что нас не будет ждать засада? – спросил писклявый голос. – Откуда такая точность: как пройти, где лежит?
- Откуда – не твое дело! А насчет «ждать»… Ты сам-то полез бы в башню мага, если бы не знал, где да как? – вышел из себя вкрадчивый.
- Нет, конечно! Маги – люди опасные, не то, что мы, - сказал писклявый, и все дружно заржали.
- Ладно, - сказал вкрадчивый, когда веселье утихло, - шутки шутками, но стражники стоят снаружи – боятся они внутрь заходить. Поэтому так: сейчас пойдем по тропе, или точнее по тому, что от нее осталось. К ночи как раз доберемся до замка. Ночь будет безлунной, это я выяснил. Ты и ты поплывете к башне. Откроете ход, ключ у нас есть – с дверями возиться не придется, поднимаетесь наверх, там вторая дверь, на столе карта, берете ее и мухой вниз – нигде не шарить – нет там ничего ценного. Поняли?
В ответ послышалось неразборчивое бурчание. Гендрик тронул меня за плечо и мотнул головой – пора было уходить с тропы. Мы быстро вернулись к Олеру и Кроллу и сказали, что нужно посидеть тихо и подождать. Туман уже начинал редеть, и вскоре мы смогли увидеть в отдалении четыре тени, которые шумно протопали туда, откуда мы только что пришли. Я кратко пересказал услышанное, и спросил, что об этом думают мои спутники.
- Получается, наемники знают о тайном ходе и знают, как его открыть снаружи, - задумчиво произнес Олер, - думаю, их послал Картабан. Но почему он сам не взял карту? Он же заранее готовил побег! Забыл?
- Картабан никогда и ничего не забывает, - сказал Кролл наставительно. – Если он оставил карту на столе, значит, так и задумано!
- Похоже на правду, - согласился я, - в библиотеке не было ловушек, и карта лежала на видном месте. Если наемников поймают, они, конечно, назовут нанимателя, и таким образом маг столкнет его и барона лбами. Если их не поймают, они принесут карту нанимателю, тогда маг получит его расположение и заставит предпринимать какие-то действия, связанные с картой. Беспроигрышный вариант – вилка!
- Но карты там нет, - заметил Кролл с усмешкой.
- В этом случае первый вариант все равно срабатывает, да и второй тоже – маг просто скажет, что карту взял барон, и опять будет в выигрыше. Великолепный интриган! – воскликнул я восхищенно.
- А не та ли это карта, которую ты рассматривал утром? – спросил Гендрик.
- Та самая, - ответил я, усмехнувшись, - воевода не нашел в ней ничего стоящего, и барон разрешил мне взять ее. Посмотрите, может быть, вы заметите что-нибудь примечательное.
Я вытащил карту и подал лесовику. Он развернул ее на коленях, Кролл и Олер подвинулись поближе, чтобы лучше видеть. Гендрик внимательно изучал карту, водя по ней пальцем, а Кролл читал названия. Наконец, они подняли головы и в один голос сказали, что ничего необычного на карте нет, лесовик, добавил, что есть некоторые неточности, но это обычное дело, если человек сам не бывал в тех местах, а просто перерисовывал с другой карты.
- Что-то должно быть – иначе не имело смысла затевать игру, - сказал я раздосадовано.
- Потом еще посмотрим, - рассудительно сказал гном, передавая мне карту. – Пора двигать, туман почти разошелся.
- Поесть бы, - вздохнул Кролл.
- Сейчас в лодке посмотрим, - весело откликнулся Гендрик, - может, наемники оставили себе что-то на обратную дорогу.
- Они могли оставить кого-то присматривать за лодкой, - предупредил я.
- Значит, еда наверняка есть, - подытожил Олер.
- Тогда посидите здесь еще немного, а мы с Гендриком сходим к лодке, - я кивнул лесовику. - Пойдем, посмотрим.
Теперь, когда туман почти рассеялся, я смог рассмотреть то, что осталось от тропы, или скорее дороги. Мы неслышно подошли к кустам, окаймлявшим небольшую полянку на берегу заводи, которая почти полностью заросла тростником и поэтому не была видна с реки. Лодка была наполовину вытащена на берег и привязана к дереву. А на травке спиной к нам сидел толстый мужик и, прихлебывая из фляги, играл сам с собой в кости. Я жестами показал лесовику, что беру его на себя, и тихо подкрался к наемнику – удар ребром ладони, и он безвольно свалился на бок.
- У нас есть минут пятнадцать, пока он очухается, - сказал я Гендрику.
Лесовик проворно обшарил лодку и вытащил из нее весьма объемистый мешок и тугой бурдюк. В мешке оказались продукты, а в бурдюке – вино.
- Может, оставим ему что-нибудь из съестного? – спросил я.
- Зачем? – удивился лесовик. - Он и так толстый. Пару дней без еды пойдут ему только на пользу.
- Наверное, ты прав, - согласился я, - но бурдюк оставь – с одной стороны, это скрасит его одиночество, а с другой – если он будет пьян, его рассказ о нападении не будет выглядеть правдоподобно.
- Хорошая мысль, - сказал Гендрик, с сожалением возвращая бурдюк в лодку.
Он вскинул мешок на плечи, и мы быстро вернулись к своим товарищам.
- Пошли, - сказал я, - пообедаем позже.
Лесовик повел нас через лес, сказав, что так мы немного срежем путь. Идти было довольно трудно – лес здесь отличался от того, который рос на другом берегу Кана: появились какие-то колючие кустарники, лианы, да и деревья росли гораздо гуще. Было душно, как перед дождем. Примерно через час мы вышли к небольшому ручью и решили сделать привал. В мешке оказалось копченое сало, лепешки и какие-то корнеплоды, по вкусу напоминавшие редьку. Мы с удовольствием поели, но Кролл остался недоволен тем, что вино осталось в лодке, мол, оно придало бы ему сил.
Отдохнув, мы пошли дальше. Гендрик торопился – приближалась гроза, и он хотел привести нас в какое-то убежище, пока не хлынул дождь. Но мы не успели. В лесу вдруг стало темно, и на нас обрушился настоящий тропический ливень. Все мгновенно промокли до нитки, идти стало еще труднее, но лесовик не останавливался, а все подгонял и подгонял нывшего Кролла. Наконец, деревья расступились, и сквозь пелену дождя я увидел скалу, одиноко торчащую посреди леса. Мы обошли вокруг нее, продрались сквозь колючий кустарник, окружавший ее, как неприступный вал крепость, и оказались перед входом в грот.
Друг за другом мы протиснулись в узкий лаз. Внутри было сухо и довольно просторно. У входа лежала куча хвороста, а в центре грота из камней был сложен примитивный очаг, возле которого даже стоял закопченный горшок. Мы развели огонь – второй раз за сутки нам пришлось полностью сушить нашу одежду, разместив ее поближе к очагу, пар от одежды, смешиваясь с дымом, исчезал где-то под потолком, и в гроте дышалось легко. Ливень и не думал прекращаться. Лесовик взялся хозяйничать в нашем убежище: он вытряхнул из горшка пыль, сполоснул его и подставил под струи дождя, чтобы набрать воды, затем бросил в него каких-то листочков и веточек, которых успел собрать по дороге, и поставил его на огонь.
- Будет отвар получше всякого вина, - сказал он с улыбкой, - и бодрости придаст, и от лихорадки защитит.
- Как называется это место? - спросил я.
- Гонец, - откликнулся Гендрик, - так наш народ называет эту скалу.
- Странное название для утеса, - заметил я.
- Ничего странного, - твердо сказал лесовик, - если бы ты знал эту местность и легенды, ты бы не удивлялся. Хотя я слышал, что шеллы очень не любят покидать свои острова и не верят в богов.
- Мы верим в Великое Ничто, из которого возник этот мир, и в которое снова превратится со временем, и четыре стихии, правящие этим миром, - перефразировал я слова Горшечника.
- Вот-вот, а мы верим в богов, которые создали мир и отвели каждому народу свое место под солнцем и луной, - сказал Гендрик гордо. – Хотя по мне не важно, в кого или во что верит человек – главное, чтобы он помнил, что он не один на этой земле, и не мешал остальным жить по заветам их богов и предков.
Лесовик замолчал, задумавшись, гном одобрительно кивнул, а Кролл скривил губы, но в спор вступать не стал. Я же про себя отметил, что Гендрик из забитого, перепуганного человечка превратился в проницательного, умного и гордого властелина леса. Вдруг он тряхнул головой, улыбнулся и сказал:
- Примерно в дне пути отсюда, есть еще шесть таких скал. Хоть я и не мастер сказаний, я расскажу тебе нашу легенду, думаю, Олер и Кролл подтвердят ее истинность, потому что такая легенда есть и у их народов.
Он перевел дух и начал нараспев говорить:
- В далекие-далекие времена, когда боги еще ходили по земле, обустраивая ее, они расселили народы так, чтобы было им хорошо и удобно жить. И жили люди, лесовики, гномы и великаны в мире и помогали друг другу, и радовались боги, как все хорошо на земле и в небесах. Но однажды сорвалась с неба звезда и упала прямо на дома великанов. И осерчали великаны на богов, которые не уберегли их от такой страшной напасти. И сказали они богам, что теперь будут жить по своему разумению так, как им нравится. И отвернулись от них боги. А великаны стали строить свои дома там, где им хотелось, поворачивать реки, куда им хотелось, убирать и воздвигать горы, и содрогнулась земля, но великаны не заметили этого, потому что возомнили себя равными богам. И не стало больше порядка на земле и в небесах, и не стало житья другим народам. И тогда самые великие вожди и шаманы обратились к богам с просьбой защитить их от великанов, и вернулись боги на землю, и увещевали великанов, но те только смеялись в ответ. И разгневались боги, и началась тут великая битва. Долго сражались боги и великаны, много великанов полегло в той битве, а когда осталось их всего семеро, самых могучих и злобных, объявили они богам, что не отдадут им землю, а превратят ее в пыль. И шестеро снова ринулись в бой, а один, самый быстроногий, великан бросился бежать туда, где хранили они свое самое страшное магическое оружие, но Отец всех богов превратил их в камень. Так и стоят теперь шесть скал рядом, а одна далеко от них. Но боги тоже были изранены в этой битве и удалились в свои дома залечивать раны. Теперь они редко появляются на земле, а народы снова живут по своему разумению…
Гендрик умолк. Олер пожал плечами и сказал:
- Про скалы не знаю, но последних великанов поразил Бог-Кузнец своим молотом.
- Про скалы все точно, - включился в разговор Кролл, - только в великой книге о происхождении всех сущих сказано, что последних великанов превратил в камень Единый Бог, и он не удалился на покой, а продолжает надзирать за людьми.
- Очень интересно, - сказал я, - почти одинаковые легенды у разных народов, значит, событие имело место. Гендрик, а что легенды говорят про этот грот?
- Ничего, - пожал плечами лесовик, - это просто удобное убежище. Но прежде чем уйти, мы должны будем собрать хворост и положить здесь, чтобы следующим путникам было удобно – таков обычай.
- Ну, это не проблема, - усмехнулся я, - лишь бы дождь кончился поскорее.
Гендрик выглянул наружу и покачал головой:
- Нет, это – надолго. Ночевать придется здесь. Так что, подбирайте свои вещички – я подогрею лепешки.
Все стали разбирать обувь и одежду, разложенную вокруг очага. Я взял свои сапоги и карту, которую тоже положил сушиться на горячий камень, и сразу заметил проступившие на ней значки. Присмотревшись, я увидел и отмеченную пунктиром заброшенную дорогу, по которой мы шли, и утес Гонец, где мы сейчас находились, и шесть других скал, и Каменный Сад, который на карте выглядел как несколько кругов с вписанными в них квадратами. Я молча подал карту Гендрику. Он отложил в сторону мешок с провизией, который только что развязал, и стал с удивлением разглядывать карту.
- Утром этого не было, - наконец сказал он, поднимая на меня глаза, - карта заколдована.
- Никакого колдовства – обычная химия, - ответил я с раздражением, - карта промокла, потом высохла, и чернила проявились под действием тепла. Лучше расскажи, куда вела эта дорога, и почему оказалась заброшенной.
- Я точно не знаю, - лесовик почесал лоб, как бы вспоминая, - говорят, эта дорога вела через Бурые горы в страну Истландию, а потом произошло страшное землетрясение, горы сдвинулись и закрыли единственный путь, с тех пор дорогой перестали пользоваться, и она постепенно заросла. Теперь найти ее может только тот, кто знает лес… или имеет такую карту.
- Понятно, - сказал я, - нам все равно в другую сторону. Давайте поедим.
Уже почти стемнело, дождь немного ослабел, но продолжал идти, а в гроте было тепло и уютно. Такая обстановка располагает к воспоминаниям и разговорам «за жизнь», но мои спутники предпочитали предаваться своим воспоминаниям молча. Я тоже молчал, вспоминая свои ночевки в лесу в той, другой жизни, теперь мне казалось, что настоящая реальность здесь, а мои воспоминания всего лишь плод разыгравшегося воображения. Я решил, что будет лучше не бередить душу, и лег спать.
К утру дождь прекратился, но небо оставалось хмурым, темные тучи ползли, почти касаясь верхушек деревьев. Мы собрали по охапке хвороста, чтобы восполнить запас дров в гроте, наскоро поели, запив завтрак отваром, который лесовик приготовил вечером, и продолжили путь тем же порядком. Выйдя на заброшенную дорогу, Гендрик взял хороший темп, но шагалось легко, видимо напиток, которым он нас напоил, действительно обладал тонизирующими свойствами, даже Кролл не ныл. В полдень мы сделали короткий привал и пошли дальше в том же темпе. Уже начало смеркаться, когда мы вышли на широкую, укатанную дорогу.
- Ну, вот, - сказал лесовик, - это тракт из Усть-Кана в Ганпорт.
- Надо найти постоялый двор. Кролл, - обратился я к бывшему слуге мага, - ты бывал здесь, что посоветуешь?
- А что я могу посоветовать? – недовольно откликнулся он. – Уже почти темно – стража в город не пустит. Остается только постоялый двор «У моста» - то еще местечко.
- Но там, по крайней мере, можно снять комнату и получить горячую еду, - сказал я благодушно. – Ты ведь не хочешь провести еще одну ночь в лесу и к тому же на голодный желудок?
- Конечно, нет! - быстро ответил он. – Только у нас нет денег, чтобы снять даже самую паршивую комнату.
- Пусть тебя это не волнует, - усмехнулся я, - веди! Я заплачу.
Кролл подозрительно покосился на меня, но ничего не сказал, а повернулся и зашагал к городу. Постоялый двор оказался совсем рядом – за поворотом дороги, и его название соответствовало действительности – в нескольких сотнях метров от него виднелся большой каменный мост через реку Кан. В сгущавшихся сумерках еще просматривались силуэты башен города на другом берегу. Мы пересекли широкий двор и вошли большой зал, где за стойкой хозяйничал невысокий краснолицый толстяк, а за столами уже сидели постояльцы, которые, как и мы, не успели перейти мост до заката. Хозяин взглянул на нас и не выразил ни малейшего удивления при виде такой пестрой компании, то ли уже всякого насмотрелся, то ли прекрасно владел собой. Я попросил комнату для четверых на одну ночь, и он деловито сообщил:
- Комната на четверых – четыре монеты. За еду платите отдельно.
- Хорошо, - я положил на стойку деньги.
- Гринька! – кликнул хозяин мальчишку, вертевшегося у дверей на кухню. – Проводи господ в нумер семь.
Мальчишка подбежал, поклонился и повел нас на второй этаж. Комната была довольно большая и, что меня удивило, с настоящими кроватями, а не лавками. Осмотревшись, мы спустились вниз, чтобы поужинать. Народу в зале было немного, к нам сразу подошла девушка и приняла заказ. Еда оказалась без изысков, но вкусной, пиво тоже было неплохим. Я хотел расспросить Кролла о городе, но он сосредоточено жевал и отвечал односложно. В конце концов, я махнул рукой и решил, что в город можно и не заходить – и так я потерял много времени. После ужина мы поднялись в свою комнату и сразу уснули.
Погоня
Утром я проснулся последним, Гендрик и Олер сидели на своих кроватях и о чем-то шептались, Кролла вообще не было в комнате. Я, не спеша, поднялся, умылся и оделся.
- Ну что, пошли завтракать? – спросил я благодушно. – Кстати, а где Кролл?
- Он ушел, - ответил лесовик.
- Куда ушел? – не понял я.
- Поднялся до зари, оделся и вышел. Я не рискнул проследить за ним, - сказал Гендрик тихо.
- Да сбежал он! – проворчал Олер.
- Ну и ладно, – я пожал плечами, - меньше хлопот будет.
- А я думаю, что хлопот будет больше, - возразил гном. - В Усть-Кане у Картабана много друзей, в том числе граф, и Кролл наверняка побежит к нему, чтобы выслал стражу задержать нас.
- Зачем? – удивился я.
- Не знаю, но клянусь небесным молотом, нам из города не уйти, я это нутром чую, - воскликнул гном.
- А я и не собирался вести вас в город, - сказал я, застегивая пояс, - берите вещи, позавтракаем и в путь.
Я привычно провел рукой по ремню – кошелек был аккуратно срезан.
- А Кролл еще и кошелек прихватил, мерзавец! – воскликнул я.
- Но за комнату ты заплатил, так что мы можем спокойно уйти, а что-нибудь поесть найдем в лесу по дороге, - откликнулся Гендрик.
- Некогда мне по лесу пропитание искать, - спокойно ответил я, - здесь все возьмем, а позавтракаем в пути. Я согласен с Олером – нам не стоит задерживаться. Пошли.
Мы спустились вниз, в зале было пусто, только хозяин расставлял что-то на полках позади стойки. При нашем появлении он широко улыбнулся:
- Желаете позавтракать, господа?
- Нет, спасибо, - ответил я, тоже улыбаясь, - мы и так слишком долго спали, а нам предстоит долгий путь. Мы бы взяли что-нибудь с собой, если это будет дешевле, чем в городе.
- Конечно, дешевле! – воскликнул он. – У меня все дешевле! Они там за стеной три шкуры дерут, как будто постоялый двор в городе чем-то отличается от такого же двора на тракте. За две серебряные монеты я могу вам дать целый окорок, головку сыра, два каравая хлеба и бутылку хорошего вина.
- Годится, - я выложил на стойку деньги.
Хозяин кликнул вчерашнего мальчишку, но тот куда-то пропал, а из кухни выглянула дородная повариха. Поручив ей немедленно доставить наш заказ, хозяин налил нам по кружке пива «за счет заведения», чтобы мы не скучали, пока принесут все требуемое. Но все было сделано быстро – мы даже не успели допить пиво. Уложив продукты в мешок и распрощавшись с хозяином, мы вышли за ворота постоялого двора.
Солнце уже поднялось над лесом, по небу плыли рваные тучи, ветер был почти теплым, но каким-то неприятным. Мы быстро шли по дороге к морю. Я попросил лесовика присматривать место, где можно было бы позавтракать, оставаясь невидимым с дороги, мне не хотелось повторять ошибку, которую я уже однажды совершил. Мы отошли уже довольно далеко от постоялого двора, когда Гендрик предложил свернуть в придорожные кусты. Маленькая полянка была всего в нескольких метрах от дороги, но густой кустарник и лианы закрывали ее со всех сторон. Гендрик, взявший на себя обязанности интенданта, отрезал всем по куску мяса и хлеба.
Спокойно закончить завтрак нам не удалось – послышался топот копыт. Я осторожно раздвинул кусты и увидел целый отряд вооруженных всадников, все на гнедых лошадях, в одинаковых плащах со знакомой эмблемой – дружинники графа.
- Олер, твое нутро оказалось очень чувствительным, - криво усмехнулся я. – Это солдаты графа. И очень похоже, по нашу душу.
- Просто я хорошо изучил Кролла за те годы, что знаю его, - ответил гном, – он способен на любую подлость, и предательство – не исключение.
- И что будем делать? – спросил лесовик.
- Надо подумать, - ответил я. – Когда они проедут достаточно далеко и не увидят нас, то сообразят, что мы зачем-то свернули в лес, и устроят засаду. А я уверен, что они умеют это делать, и даже если мы заметим ее, все равно будет поздно и придется драться, но это не входит в мои планы. По такому лесу, как здесь, мы будем двигаться очень медленно, а я тороплюсь. Остается река, но у нас нет лодки. Куда ни кинь – всюду клин.
- Можно попробовать пройти вдоль реки, - задумчиво сказал Гендрик, - этот берег пологий и затапливается в половодье, поэтому лес не подходит вплотную к воде. А в ближайшей деревне разживемся лодкой.
- Хорошая мысль, - одобрил гном.
В это время опять раздался топот копыт. Выглянув из своего укрытия, мы увидели еще одну группу всадников, лица некоторых из них показались мне знакомыми.
- Дружина барона, - прошептал лесовик, - сейчас они догонят людей графа и подерутся. А мы тем временем уйдем к реке.
- Кажется, мы становимся здесь популярными. Не нравится мне это, - сказал я, качая головой.
- Подожди, про наши похождения еще песни сложат, - усмехнулся гном.
- Хотел бы я знать, кто из вас поэт, - съехидничал я в ответ.
- Игрун, - парировал Гендрик, завязывая мешок. – Ну что, пошли?
- Пошли, - вздохнул я.
Ходить по густому, южному лесу с колючими кустарниками и лианами трудно, но мы шли довольно быстро, благодаря удивительному умению лесовика находить проходы в, казалось бы, непролазных зарослях. Наконец мы вышли к реке. Вдоль берега, между лесом и урезом воды, тянулась низина, поросшая жесткой травой и низкорослым кустарником, она изобиловала лужами и небольшими болотцами. Здесь река Красная полностью оправдывала свое название – вблизи вода была красно-коричневой, а вся водная гладь до противоположного обрывистого берега казалась просто красной. Мы шли, держась поближе к лесу, где было не так сыро. Несколько раз вдали появлялись большие лодки, быстро скользившие вниз по течению.
Когда солнце перевалило далеко за полдень, мы сделали привал. Я снова вытащил злополучную карту, но сейчас меня интересовали населенные пункты, расположенные поблизости от реки. К сожалению, на карте не было и намека на масштаб, поэтому мне не удалось определить расстояние до ближайшей деревни. Я поинтересовался у Гендрика, знакомы ли ему эти места, но он отрицательно покачал головой. Ситуация снова усложнилась – теперь нас преследовали, и рано или поздно нам придется столкнуться с преследователями, поэтому я спросил своих спутников, не будет ли для них лучше вернуться в леса по ту сторону Кана. Но они в один голос заявили, что уже приняли решение идти со мной и не собираются его менять.
Деревня оказалась гораздо ближе, чем я ожидал. Солнце еще только клонилось к закату, когда, выйдя к излучине реки, мы увидели несколько деревянных мостков, к которым были привязаны лодки, а потом и дома. На берегу несколько человек возились с сетями, растянутыми на кольях, в мутной воде у берега плескалась ватага ребятишек – рыбацкая деревня жила своей обычной жизнью.
Когда мы подошли ближе, мальчишки прекратили игру и опрометью бросились к взрослым, занимавшимся сетями. Такое поведение детей показалось мне странным, и я обратил на это внимание своих спутников, Гендрик согласился, что нужно быть начеку, а Олер просто кивнул и перебросил свой молот на другое плечо. Тем временем рыбаки столпились у первых мостков, ожидая нашего приближения, и гостеприимства на их лицах я не заметил, более того, они вооружились кто чем мог. Не доходя шагов пять до них, мы остановились, и я поздоровался, приложив правую руку к груди.
- И вам по здорову, путники, - сказал невысокий крепыш, опираясь на весло.
- Нет ли в вашей деревне постоялого двора, где мы могли бы переночевать? – спросил я его.
- Есть, но для вас там уже нет места, - ответил все тот же рыбак.
- Почему? - удивился я.
- Вчера там остановился отряд наемников, и они заняли все комнаты, - сказал крепыш, кривя губы.
- Так, может, мы смогли бы остановиться на ночлег у кого-нибудь в доме? Мы заплатим, - я показал серебряную монетку.
Крепыш задумался, а рыбаки стали перешептываться. Наконец, он сказал:
- Ну, если не боитесь, можете переночевать у меня.
- А чего мы должны бояться? – снова удивился я.
- Ну…, эти наемники вчера напились и побили парня, который остановился на постоялом дворе. Он, правда, тоже надавал им как следует, но их было много, а он – один.
- И где этот парень теперь? – спросил я для проформы.
- Так здесь, в деревне. Они хотят сегодня на закате устроить «турнир», как они это называют, мол, если он побьет одного из них в честном поединке, то они его отпустят и вернут его деньги, - крепыш вздохнул. - Обманут они его, а то и вовсе убьют.
Я повернулся к своим спутникам:
- Ну, что, остаемся ночевать или пойдем дальше?
- А далеко ли до следующей деревни? – спросил Гендрик.
- По дороге – два дня пути, а на лодке полдня, - ответил рыбак.
- А можно будет нанять лодку завтра утром? – сразу заинтересовался я.
- А почему нельзя? Можно, - сказал он, помявшись.
- О цене договоримся, - усмехнулся я. – Так, где можно переночевать?
- Пошли, провожу, - ответил он, сам удивляясь своей смелости.
Остальные рыбаки разошлись, покачивая головами, а мы пошли в деревню. Видимо, строилось это поселение с учетом половодий – все дома на сваях, никаких заборов нет и в помине, улиц, как таковых, тоже нет – дома расположены как-то хаотично. По дороге наш провожатый представился Эдмондом и сказал, что ночлег нам будет стоить одну монету, а довезти нас до следующей деревни на лодке он берется за две монеты. Я не стал торговаться и согласился, а он очень обрадовался и даже не пытался скрыть свою радость. Но улыбка моментально исчезла с его лица, когда мы подошли к дому, в котором он жил. На ступеньках сидели двое вооруженных мечами парней, а третий колотил кулаком в дверь и орал, чтобы ему немедленно открыли. Эдмонд было рванулся вперед, но остановился – что он, безоружный, мог сделать с тремя вооруженными громилами? Сидевшие наемники с любопытством разглядывали нас. Наконец, один из них сплюнул и обратился ко мне:
- Эй, воин, продай гнома, заплачу серебром.
Олер прорычал что-то неразборчивое и сделал шаг вперед, я едва успел ухватить его за плечо, и он, продолжая ворчать, отступил назад. Говоривший наемник расхохотался, а тот, что ломился в дверь, повернулся и уставился на нас мутными глазами, потом стал медленно спускаться вниз. Мне показалось его лицо знакомым, но я никак не мог вспомнить, где я его видел. Тем временем он протиснулся между приятелями, сделал два шага мне навстречу и вдруг заорал:
- Это он убил Зигмунда! Там, на реке он размозжил ему голову!
И я сразу вспомнил троих насильников, и его, трусливо бежавшего, когда я схватился с ними. Удивительно, как ему удалось выплыть, я-то думал, что он утонул, но народная мудрость в очередной раз подтвердилась…, а история повторялась – снова насильники, снова трое и снова он среди них, вот только теперь у них за спиной целая банда. Тот, что предлагал продать ему гнома, снова сплюнул и сказал:
- Зигмунд был слабаком. Туда ему и дорога. А, ты, - он в упор посмотрел на меня, - вместе со своими рабами пойдешь с нами. У нас сегодня турнир, если докажешь, свою правоту мечом, никто тебе дурного слова не скажет, а нет – твое имущество достанется победителю.
Возражать не имело смысла. Конечно, я мог бы отключить всех троих, но тогда снова пришлось бы бежать, а мне этого не хотелось, а очень хотелось проучить обнаглевших наемников, поэтому я кивнул, а Эдмонду сказал, чтобы нам приготовили ужин. Услышав это, предводитель приподнял брови, но ничего не сказал, а повернулся и пошел прочь, его дружки последовали за ним, причем мой знакомец все время оглядывался и что-то шептал ему на ухо.
Мы пришли на небольшую площадь перед постоялым двором, который оказался длинным деревянным бараком, построенным недалеко от дороги. Здесь уже толпилось человек десять наемников, а несколько местных жителей жались в сторонке. При нашем появлении все оживились. Предводитель приказал принести ему стул и вина, а когда это было исполнено, уселся и громко провозгласил:
- Благородные господа, волей провидения наш турнир сегодня будет гораздо интересней! Квентин обвиняет вон того воина в подлом убийстве его друга Зигмунда. По обычаю вольных наемников обвиняемый должен доказать свою невиновность с мечом в руках, и все имущество проигравшего бой достается победителю! Так как Квентин немного нездоров сегодня и не может сам встать за убитого друга, вместо него должен выступить кто-то из вас.
Наемники радостно загалдели, и вперед, поигрывая мощными мускулами, вышел высокий воин. Он, ухмыляясь, посмотрел на меня и пробасил:
- Я встану за моего друга Квентина.
- Ну, вот и хорошо, - сказал предводитель, наблюдая за моей реакцией. – А сейчас приведите эту деревенщину, который посмел обвинить нас в воровстве, пусть сначала он докажет свою правоту.
Двое наемников потрусили к конюшне, остальные стали полукругом с двух сторон от своего предводителя. Невысокий дядька с подбитым глазом шагнул вперед и вытащил из ножен меч. Привели парня со связанными руками. Одежда на нем была грязной, забрызганной кровью, а лицо представляло собой сплошной синяк. Приглядевшись, я с трудом узнал Антония. Еще одна нежданная встреча. И как его занесло сюда?
- Развяжите его и дайте меч, - распорядился предводитель.
Я понял, что сейчас его просто убьют – он и двух минут не продержится против опытного солдата, вооруженного мечом, и шагнул вперед.
- Эй, этот парень тоже немного нездоров и не может сам поддерживать обвинение, поэтому я встану за него, - громко объявил я.
На лицах наемников отразилось такое изумление, словно они увидели привидение. Предводитель поперхнулся вином и, кое-как прокашлявшись, заявил:
- У тебя будет свой поединок! Не лезь!
- Ну, в таком случае мой поединок должен быть с Квентином, а не с этим доброхотом, - возразил я.
Реакция предводителя наемников оказалась такой, как я и ожидал – он решил, что я испугался бойца, которого они выставили против меня, и согласился, чтобы я заменил Антония, стоявшего, опираясь на меч как на палку. Он озирался по сторонам, хотя вряд ли мог нормально видеть, так как глаза у него превратились в узкие щелочки на опухшем от побоев лице. Я подошел к нему, он узнал меня и хотел что-то сказать, но я отрицательно покачал головой и сказал ему, чтобы он отошел к моим друзьям. Антоний все понял, кивнул и медленно отошел туда, где стояли Олер и Гендрик, а я вынул свой меч из ножен и повернулся к наемнику с подбитым глазом. Он смотрел на меня злобно и обиженно, как кот, у которого отняли миску со сметаной. Предводитель хлопнул в ладоши, и мой противник пошел вокруг меня, пригибаясь и приседая, как бы готовясь к прыжку. Я, не поднимая меча, медленно поворачивался вслед за ним. Наконец, он прыгнул вперед, норовя нанести колющий удар мне под ребра. Я не стал отбивать его меч, а просто шагнул в сторону и придал ему дополнительное ускорение пинком под зад. Пытаясь удержаться на ногах, он пробежал несколько шагов и чуть не проткнул одного из своих собратьев. Зрители рассмеялись, а мой противник резко развернулся ко мне лицом, которое стало таким же красным, как солнце, садившееся у меня за спиной. Он снова кинулся на меня, размахивая мечом, я отбил эту атаку, подсечкой опрокинул его навзничь, наступил на руку, в которой он держал оружие и приставил острие своего меча к его горлу. Площадь, на которой уже собралось полдеревни, ахнула. Я склонился над поверженным врагом и громко спросил:
- Ну и где деньги, которые ты украл?
Выпучив глаза и хрипя, он сорвал кошелек со своего пояса и протянул мне. Я взял его взвесил на ладони, убрал меч от горла наемника и тихо сказал, чтобы он лежал, если хочет жить. Наемники разочаровано загалдели, а я повернулся к ним спиной и пошел е Антонию, чтобы вернуть ему кошелек. Я увидел вдруг расширившиеся глаза лесовика, он еще только открыл рот, чтобы предупредить меня, а я уже развернулся. Побежденный наемник не внял моему совету – он бежал на меня, высоко подняв меч обеими руками. Я сделал молниеносный выпад ему навстречу, и он с разгону налетел на мой меч, острое лезвие проткнуло человеческое тело как бумагу. Я посмотрел на предводителя наемников – он улыбался. Я выдернул меч, и мертвый вор кулем рухнул на землю. Подойдя к Антонию, я отдал ему кошелек и сразу повернулся лицом к импровизированной арене. Двое наемников уже оттаскивали своего товарища, освобождая место для следующего поединка.
- Эй, пояс и меч оставьте, - крикнул я им.
Один из них глянул на своего командира, тот, криво ухмыльнувшись, кивнул. Наемник отстегнул пояс и бросил его вместе с мечом к моим ногам. Я попросил Гендрика подобрать оружие и сделал несколько шагов к центру площади, где уже стоял мой новый противник. Поймав мой взгляд, он плотоядно улыбнулся и легко выписал мечом несколько восьмерок, что, впрочем, произвело впечатление только на столпившихся за моей спиной местных жителей.
Предводитель подал сигнал, и поединок начался. Этот противник был не только гораздо сильнее, но и мастерски владел мечом, он наносил удары расчетливо и точно. Сталь звенела в повисшей над площадью тишине. Сначала я просто защищался, потом провел несколько атак, чтобы прощупать оборону моего противника, и сразу обнаружил, что приемами защиты он владеет неважно. Видимо, он тоже прочувствовал это, потому что отскочил назад и выхватил из сапога кинжал. Почему люди, почувствовав свою слабость, не хотят признаться в этом, а пускаются во все тяжкие, включая бесчестные и подлые приемы? Мне некогда было искать ответ на этот вопрос – я полностью сосредоточился на противнике. В его глазах не осталось ничего кроме желания убить любой ценой, такого не уговоришь пойти на мировую – я и не стал пытаться, а просто отбил очередную атаку, сделал обманное движение и, когда он открылся, нанес колющий удар точно в сердце.
Наемники удивленно ахнули, их предводитель вскочил, опрокинув стул, и закричал:
- Убейте его!
Они кинулись ко мне, на ходу выхватывая мечи. Но я уже был не один – плечом к плечу со мной встали мои спутники, Антоний и рыбаки, вооружившиеся неизвестно откуда появившимися дубинами. Олер, издав боевой клич, раскрутил над головой свой молот и первым врезался в толпу наемников. Яростная схватка продолжалась недолго – минут через пять на площади не осталось ни одного живого наемника. Я отошел в сторону, сорвал пучок травы и стал вытирать меч. Ко мне подошел разгоряченный Эдмонд и спросил:
- Ну что, пойдем ужинать или ты предпочитаешь постоялый двор? Комнаты освободились.
- Уговор – дороже денег, - сказал я, оглядывая побоище.
- Не волнуйся, - сказал Эдмонд, угадав мои мысли, - к утру здесь и следа не останется, а кто спросит – мы ничего не знаем, мол, были, но ушли, а куда, нам не сказывали. За два дня, что они здесь стояли, столько дел успели натворить… Так что тебя нам в помощь сам речной бог послал – сами мы не решились бы воевать с ними.
К нам подошли Олер и Гендрик. Я еще не видел их в таком приподнятом настроении – оба улыбались до ушей, и вообще вид у них был как будто они только что посетили захватывающий аттракцион, а не сражались с отпетыми головорезами. За ними, прихрамывая, шел Антоний, который тоже пытался улыбаться разбитыми губами.
- Никл! Я так рад, что встретил тебя! Я уже думал, что разминулся с тобой, - воскликнул он хрипло.
- Ты, что искал меня? – искренне удивился я.
- Да, - кивнул он. – Дракон же сказал, что мы сделали свой выбор, и он был прав! Я помог сплавиться вниз по реке тем, кто поверил и решил уйти, а потом отправился назад, чтобы встретить тебя по дороге. Но в Усть-Кане никто не слышал о человеке с игруном, поэтому я пошел обратно и остановился на ночлег на этом постоялом дворе.
- Пошли, пошли, - поторопил нас Эдмонд, - за столом поговорите. Жареную рыбу нужно есть горячей.
- Мне нужно забрать свои вещи, - сказал Антоний. – Подождете минутку?
- Конечно, - ответил я.
Он быстро, стараясь не хромать, ушел, а я объяснил своим попутчикам, что это тот самый лесоруб, с которым я ходил разговаривать с драконом. У Эдмонда отвисла челюсть, и он спросил:
- Так он говорил про настоящего дракона?
- Да, про того, который живет в Скалистом кряже, - ответил я улыбаясь. – Кстати, дракон предсказал раннее наступление сезона дождей и сильное половодье. Вам, живущим на реке, следует это знать и как следует подготовиться.
Эдмонд завертел головой и позвал кого-то из мужиков, очищавших площадь от трупов. Тот подошел, и я вынужден был повторить предсказание, указав на подошедшего Антония, как на свидетеля, который тут же подтвердил мои слова и объяснил, почему плоты прошли по реке так рано в этом году. Мужчина, оказавшийся старостой, сказал, что дожди действительно начались раньше обычного, поэтому он обязательно передаст предупреждение всем жителям деревни. Распрощавшись с ним, мы отправились на ночлег в дом Эдмонда.
Его жена, миловидная, востроглазая женщина уже нажарила целое блюдо мелкой рыбешки, по виду и вкусу очень похожей на барабульку. Мы с аппетитом ели, запивая вкусную, жирную рыбу домашним пивом, а Эдмонд в красках рассказывал жене недавние события на площади. Она ахала, всплескивая руками и заливисто смеялась, когда ее муж изображал обескураженных моим поведением наемников, и все подкладывала игруну рыбок покрупнее. А он мурлыкал ей что-то в ответ и ел рыбу с не меньшим удовольствием, чем мед.
Когда все насытились, Антоний рассказал, как разыскивал меня и как наемники напали на него всей толпой, а он оказался безоружным, потому что оставил свой верный посох в комнате, и как он удивился и обрадовался, увидев меня, и как ему было трудно стоять и просто смотреть, когда я сражался. Я же не стал ничего рассказывать, сославшись на то, что уже поздно и всем пора спать. Хозяин согласился, сказав, что встать нужно будет рано, чтобы у него было время засветло вернуться домой после того, как он отвезет нас.
На реке
Эдмонд поднял нас затемно, и мы сразу пошли к реке. Там нас уже ждал парень лет пятнадцати. Эдмонд объяснил, что одному ему будет очень трудно подняться против течения, поэтому брат поможет на обратном пути. Мы погрузились, парень оттолкнулся от мостков, и течение сразу подхватило лодку.
Берега едва угадывались в темноте, вода за бортом казалась черной и густой, как нефть, звезды едва проглядывали в разрывах туч, которые неслись навстречу нам, подгоняемые южным ветром. Создавалось впечатление, что мы стоим на месте, а пространство и время летят мимо нас, и это будет продолжаться еще целую вечность. Но вот небо на востоке посветлело, берега исчезли в тумане, вдруг заклубившемся над водой, и мы из черного мира попали в белый. Теперь уже не было ни движения, ни пространства, ни времени. Но солнце поднялось выше, ветер стал порывистым, и туман неохотно поднялся вверх, как будто втянулся в тяжелые, темные тучи, которые летели на север, чтобы там пролиться дождем, а потом превратиться в белоснежные облака, укутывающие вершины Снежных гор.
Сидевший на носу лодки парень размотал удочку и принялся деловито выдергивать из воды одну рыбешку за другой, складывая их в садок, привязанный за бортом. Игрун перебрался поближе к нему и внимательно наблюдал за действиями рыбака, я сразу вспомнил соседскую кошку, которая ходила с детьми на речку и так же терпеливо ждала, пока ей перепадет что-нибудь из улова. Наконец, парень обратил на Ига внимание и отдал ему следующую пойманную рыбку. Горшечник был прав, когда говорил, что игруны всеядны. Картинка была забавной, все заулыбались, а Эдмонд предложил нам тоже позавтракать.
Красная река несла нас все дальше и дальше, но пейзаж не менялся – левый берег представлял собой такую же болотистую низину, по которой мы шли вчера, а правый вздымался непреступным обрывом бурого цвета, на котором то тут, то там каким-то чудом держались кусты и даже небольшие деревца.
- Что, на правом берегу нет никаких поселений? – спросил я Эдмонда.
- Выше Усть-Кана я не поднимался, а вниз по течению до самого Ганпорта никого нет, - ответил он, искоса взглянув на бурую неровную стену. – На него же не влезть. А мы вообще стараемся даже близко не подходить – можно попасть под оползень, особенно после дождя. Бывали случаи…
В это время впереди показался парус – навстречу нам двигалось какое-то довольно большое судно.
- Пираты! – выдохнул Эдмонд и стал уводить нашу лодку к левому берегу. – Там совсем мелко, они не захотят подходить близко.
- Я думал, пираты промышляют только в окрестностях Усть-Кана, - сказал я удивленно. – И какой им прок нападать на нас?
- Они везде промышляют, - зло ответил Эдмонд. – Совсем обнаглели, нет на них никакой управы. А нападать на нас они не будут, просто таранят или пустят несколько стрел для потехи. Бывали случаи…
Между тем пиратский драккар быстро приближался. Там тоже заметили нас и тоже изменили курс. Теперь главным для нас было успеть уйти на самое мелководье, чтобы пираты не смогли таранить нашу лодку, хотя при желании они могли достать нас и там. Я уже видел пиратскую ладью и прекрасно это понимал, Эдмонд тоже знал это, поэтому торопился, сворачивая все круче к берегу.
- Весла! – скомандовал Эдмонд.
Антоний и Олер мгновенно опустили весла в воду и налегли на них. Лодка рывком рванулась вперед, как будто у нее вдруг появился мотор. Стало ясно, что пиратам не удастся нас таранить, и они разразились ругательствами. Когда мы поравнялись с драккаром, в нас действительно пустили несколько стрел, но все они, к счастью, пролетели мимо. Пираты снова разочаровано взвыли, но мы уже быстро удалялись от них, и не слышали, какими эпитетами они нас наградили. Эдмонд облегченно вздохнул и снова направил лодку на середину реки.
- Зачем они занимаются грабежом, я могу понять. Но зачем они делают вот такие вещи – выше моего разумения, - высказал я свои мысли.
- Мой дед говорил, - отозвался Эдмонд, - что бандитами становятся слабые духом люди, которых снедает страсть к разрушению. Ведь убить человека, значит, разрушить дом, в котором обитает его душа, а разрушать всегда легче, чем строить.
- Мудрый у тебя дед, - сказал Антоний и, помолчав, добавил:
- «Побить врага – доблесть, побить невинного – подлость», - так говаривал мой дед.
- Лучше вообще никого не бить и, тем более не убивать, - сказал я вздохнув.
- И это говорит великий воин, - хмыкнул Олер.
- С чего ты взял, что я великий? – моему удивлению не было предела.
- Я еще не встречал человека или гнома, который умел бы так драться голыми руками или владел бы мечом как ты, а я прожил долгую жизнь, поверь мне, - гном ухмыльнулся. - Может быть, потому ты и великий воин, что не стремишься разрушать.
- Олер, я простой человек, который стремится выполнить данное обещание, - сказал я устало, - не больше, но и не меньше.
- Ага, - притворно согласился гном, - Те, кому ты дал обещание, знали, кого просить об услуге. Полагаю, что они знают тебя даже лучше, чем ты сам.
- Олер! – воскликнул лесовик. - Ты тоже мудрец! Я полностью согласен с тобой.
- И я согласен, - присоединился Антоний, - и дракон говорил, что ты не просто воин…
Он хотел добавить еще что-то, но я резко прервал его:
- Дракон много чего говорил. А сейчас нам лучше обсудить не мою персону, а как мы будем двигаться дальше.
- Вы можете нанять другую лодку или присоединиться к обозу, - предложил Эдмонд, - Срединное – большое село, оно так и называется, потому что стоит как раз на середине пути между Усть-Каном и Ганпортом, кроме того, туда ведут дороги из других деревень и стойбищ степняков, так что обозы там останавливаются часто.
- Да, бойкое место, - подтвердил Антоний.
- Ладно, посмотрим, когда прибудем, - подвел я итог.
Вскоре мы увидели Срединное, это оказалось даже не село, а небольшой городок, построенный на холме в некотором отдалении от реки. Наша лодка ткнулась в прибрежный песок, и мы вышли на берег. Я подал Эдмонду деньги, он взял монеты, немного смущаясь, и сердечно поблагодарил нас за помощь в деревне. Попрощавшись, они с братом сразу отправились в обратный путь, а мы пошли в городок.
Обоз
От берега к холму тянулась извилистая дорога и множество тропинок, мы выбрали одну, которая показалась короче. Городок оказался на удивление оживленным: по улицам деловито сновали люди, то и дело проезжали повозки, навстречу нам проскакало несколько дикого вида всадников. Антоний, уже бывавший здесь, вел нас к постоялому двору, расположенному на другом конце города, рядом с большой дорогой. По его словам, большинство обозов останавливалось именно там.
Мы вышли на городскую площадь, которая одновременно была и рыночной, здесь бойко торговали всякой всячиной начиная с фруктов и овощей и заканчивая одеждой и разными поделками, над площадью витали и перемешивались всевозможные ароматы и запахи, создавая неподдающуюся описанию гамму. Время было полуденное, и я предложил зайти в таверну у выхода с площади, мимо которой мы как раз проходили, и пообедать. Предложение было принято с энтузиазмом. Заведение оказалось небольшим, и все столы были заняты, кроме одного, что стоял прямо у выхода, мы сразу устроились за ним и заказали обед. Готовили здесь вкусно, а мы уже здорово проголодались, поэтому ели с аппетитом. Утолив голод, я оглядел зал и обратил внимание, что публика здесь собралась степенная – никто не шумел, все разговаривали тихо, ели не спеша, пили умеренно. Видимо такие гости, как мы, захаживали сюда нечасто, поэтому хозяин и косился на нас. Я решил сразу расплатиться, чтобы он успокоился, и заодно узнать насчет обоза. Когда я подошел к стойке, поблагодарил хозяина за вкусный обед и выложил деньги, он расплылся в улыбке и спросил, не желаем ли мы еще чего-нибудь. Я сказал, что мы направляемся в Ганпорт, и спросил, не знает ли он, к какому обозу мы могли бы присоединиться. Он внимательно посмотрел на меня, что-то прикидывая в уме, потом указал в угол зала.
- Вон, сидит Мефодий, спросите у него, - сказал он.
Я еще раз поблагодарил и отправился к указанному столику. Подойдя и поприветствовав сидевших за столом, я спросил, могу ли поговорить с Мефодием. Это оказался широкоплечий мужчина лет сорока, темноволосый, но на висках и в пышной бороде уже пробивалась седина. Умные глаза на мужественном лице смотрели настороженно. Я представился и объяснил ситуацию, присовокупив, что сегодня мы едва ускользнули от пиратов, и мне не хотелось бы снова рисковать, нанимая лодку. Мефодий понимающе покивал головой и спросил:
- А кто ваши друзья?
- Да, вон они сидят за столом у выхода, - сказал я, мотнув головой в их сторону.
Некоторое время Мефодий рассматривал их, потом удивленно спросил:
- Это действительно лесовик или мне показалось?
- Вам не показалось, это лесовик, - сказал я спокойно.
- Удивительно, как вам удалось подружиться с ним – лесовики не любят людей…, впрочем, гномы тоже не любят людей, - добавил он усмехнувшись. – А там, рядом с ними на лавке Игрун?
- Да, мой талисман, так сказать, - улыбнулся я.
- Значит, шелл, - уверенно сказал Мефодий, - это кое-что объясняет. Ваши друзья тоже умеют сражаться?
- Да, а что? – насторожился я.
- Просто на дорогах сейчас, как и на реке, неспокойно. Разве вы не знаете?
- Знаю, но на земле мы можем постоять за себя, а на воде – нет, - ответил я уверенно.
- Хорошо, - наконец, согласился Мефодий, - я возьму вас в свой обоз, но вы должны будете нести службу вместе с моей охраной.
- Согласен, - кивнул я.
- Выступаем через час, - он обратился к молодому человеку, сидевшему рядом с ним, - Гурий, проводи их к обозу. Я сейчас подойду.
Я поблагодарил Мефодия и последовал за Гурием. Мы вышли к постоялому двору, расположенному на окраине городка, рядом с трактом. Обоз был уже почти готов к выходу. Гурий подвел нас к вооруженному мечом кряжистому мужчине и сказал, что мы пойдем с обозом и будем помогать его людям. Дамиан, как звали командира охраны, критически осмотрел нас и сказал, что вполне обошелся бы без таких помощников. Тем не менее, он указал нам, куда положить вещи, и где мы должны идти во время движения обоза.
Вскоре появился Мефодий, он вместе с Дамианом и Гурием придирчиво осмотрел каждую повозку, сел верхом на вороного коня и дал команду отправляться. Все заняли свои места, и обоз двинулся в путь. Все вроде бы, как и должно быть, вот, только время показалось мне странным – солнце уже давно перевалило за полдень, впрочем, для меня главным было то, что мы двигались в нужном направлении. Дорога вела через лес с одного пологого холма на другой. Мефодий с Дамианом ехали верхом впереди, а Гурий позади обоза, охранники и мы шли рядом с повозками.
Все-таки меня не оставляло чувство некоего дискомфорта, хотя все вокруг дышало миром. Беззаботно пели птицы, легкий ветерок едва шевелил верхушки деревьев, по небу медленно ползли облака. И вдруг я понял, что меня беспокоило – обоз двигался почти бесшумно – люди шли молча, колеса не скрипели, вообще кроме стука копыт и редкого позвякивания упряжи, других звуков не было. Все как будто чего-то ждали. Мое благодушное настроение мгновенно испарилось, кажется, на сегодня приключения еще не закончились. Я поймал напряженный взгляд Гендрика, его тоже что-то беспокоило, и мы поняли друг друга без слов.
Тени уже стали длинными, когда обоз остановился у брода через небольшую речушку. Я хотел обменяться своими опасениями с друзьями, но меня позвали к Мефодию. Он и Дамиан стояли и смотрели на противоположный берег. Когда я подошел, Дамиан впился в меня глазами, а Мефодий спросил:
- Никл, ты там не видишь ничего подозрительного?
Я посмотрел вперед. Почти сразу за бродом дорога плавно поворачивала налево, обходя крутой холм. Ничего подозрительного я не видел, но чувствовал напряжение, повисшее в воздухе. О чем и сообщил Мефодию. Он не надолго задумался и сказал:
- У Дамиана отличное чутье, и он говорит, что впереди засада. А что думаешь ты?
- Место для засады хорошее, - сказал я, приглядываясь к местности повнимательнее, - брод быстро не перейдешь, а там сразу поворот. Я бы послал дозор, но не по дороге, а лесом.
- Вот, - сказал Дамиан, - только мне некого послать – у меня хорошие бойцы, но они – неважные лазутчики.
Говоря это, он цепко следил за моим выражением лица. Я усмехнулся и, глядя ему прямо в глаза, сказал:
- Вы меня не знаете и не доверяете. Наверное, это правильно. Поэтому я не буду предлагать себя или своих друзей. Решайте сами, но если вы опасаетесь нападения, дозор посылать придется.
Они переглянулись, и Мефодий сказал:
- А ты проницателен. И все-таки я рискну попросить тебя пройти вперед и посмотреть, что там.
- Хорошо, я с лесовиком войду в лес позади обоза, а вы попытайтесь изобразить какую-нибудь причину задержки, чтобы не вызвать подозрений у тех, кто может за нами наблюдать, если там действительно засада.
Мефодий кивнул и нарочито громко сказал:
- Ладно, иди. Я сам осмотрю повозки. И пусть кто-нибудь проверит брод.
Я вернулся к своим друзьям и в двух словах объяснил ситуацию. Потом мы с Гендриком нырнули в придорожные кусты, он снова шел впереди, выбирая дорогу. Мы быстро скользили в сумраке наступающего вечера, перешли речку и двинулись дальше с еще большей осторожностью. Лесовик первым увидел людей и поднял руку. Они расположились за поворотом дороги не очень-то и таились, некоторые даже тихо переговаривались. Мы осторожно прошли дальше, пытаясь определить, сколько их. Я шепнул Гендрику, что раз они так беспечно себя чувствуют, то должен быть наблюдатель, и нам нужно его найти. Мы вернулись назад, и лесовик быстро нашел следы, которые привели нас к наблюдателю. Он сидел в развилке толстого дерева у самого берега и смотрел, как двое охранников промеряют брод палками. Гендрик извлек из висевшего у него на поясе мешочка пращу, быстро раскрутил ее, и обкатанный рекой камень ударил наблюдателя по затылку. Он с треском свалился с дерева. Я взвалил его на плечо, и мы с Гендриком вернулись к обозу.
Я рассказал Мефодию и Дамиану о засаде, тем временем «языка» привели в чувство и допросили, но он ничего стоящего не сообщил – их атаман сказал, что будет обоз с ценными товарами, поэтому они пришли сюда еще утром и устроили засаду – больше он ничего не знал. Дамиан собрал своих охранников, и мы провели их лесом к месту засады. Бой был коротким, пятерых разбойников убили, а остальные разбежались. Пойманному нами разбойнику тоже удалось убежать, а присматривавший за ним Гурий чуть не плача объяснял, что он отвлекся всего на минутку. Мефодий махнул на него рукой и приказал двигаться дальше.
Уже совсем стемнело, а мы продолжали идти, миновали развилку, причем свернули с накатанного тракта на дорогу, уходившую влево. Наконец Мефодий остановил обоз и распорядился распрячь лошадей. Насколько я смог разглядеть в темноте, это была обширная поляна, окруженная со всех сторон лесистыми холмами. Дамиан расставил посты и распределил время дежурства, строго-настрого запретив разжигать костры. Похоже, он все еще опасался нападения. Мне выпала первая смена, и я добросовестно смотрел в темноту и прислушивался к ночной жизни леса. А в голове всплывали все новые и новые вопросы. Почему за обозом охотятся? Почему тронулись в путь после полудня, а не утром? Почему свернули с тракта? Почему Мефодий решил взять нас в обоз? И еще много всяких «почему», «кто», «как», «куда». Ответов не было, кроме одного – нас используют втемную. И мне это не нравилось.
Пустынные Земли
Я проснулся до рассвета, лагерь еще спал, часовые клевали носом, только Гендрик сразу обернулся, стоило мне пошевелиться. Он подошел и сел рядом со мной.
- Нехорошее здесь место, - сказал лесовик шепотом, - скоро лес кончится и начнутся Пустынные Земли. Хозяин ведет обоз к степнякам, а не в Ганпорт.
- Это я уже понял, - ответил я тоже шепотом, - хотя, может быть, он делает крюк, чтобы сбить со следа преследователей, и там есть другая дорога.
- Может быть, - согласился Гендрик, - правда, после нас на этой дороге остается такой след, что его только слепой не заметит.
- Значит, он заранее знал, куда пойдет, - подвел я итог. – Тогда вопрос, зачем он разрешил нам присоединиться к его обозу, становится еще важнее. Гендрик, нам нужно быть очень осторожными.
- Да, я уже давно настороже, - усмехнулся лесовик. – Ты лучше Олера с Антонием предупреди. Кстати, Олер мне сказал, что кинжал купца показался ему знакомым.
- Интересно, - я прищурился. – А Мефодия я все-таки спрошу, куда он нас ведет.
На этом наш разговор прервался – зычный голос Дамиана сообщил всем, что пора вставать, потому что солнце уже взошло, хотя небо на востоке только посерело. Люди нехотя, с ворчанием стали подниматься, лагерь медленно приходил в движение. Погонщики, позевывая, отправились ловить стреноженных лошадей, Гурий суетился возле повозки с припасами, Дамиан внушал что-то задремавшему часовому, а я решил поговорить с Мефодием, пока все заняты своими делами. Он сидел на ковре в центре лагеря и задумчиво расчесывал костяным гребешком свою пышную бороду. Когда я остановился перед ним, он поднял глаза и устало спросил:
- Ну, что еще?
- Я бы хотел узнать, куда мы идем, - спокойно сказал я.
- В Ганпорт.
- Вам не кажется, что выбранный вами маршрут несколько удлиняет путь? – спросил я с явной иронией в голосе.
- Да, - ответил он раздраженно, - всего дня на два. Вы, что торопитесь?
- Да, тороплюсь, - мой ответ прозвучал немного резко. – Вы могли бы предупредить меня.
- Ты попросился в обоз до Ганпорта и не спрашивал, каким путем мы пойдем. Какие еще претензии? – голос Мефодия напрягся, а глаза сузились.
- Главная претензия в том, что я не люблю, когда меня используют без моего на то ведома. Поэтому либо вы объясните мне, в чем дело, либо я возвращаюсь на тракт и буду на месте гораздо раньше вас.
Я говорил твердо и уверено. Мефодий еще больше нахмурился. Подошел Дамиан и остановился сбоку и немного сзади меня. Я усмехнулся – он думает, что сумеет меня остановить если что. Мефодий истолковал мою усмешку по-своему и, почувствовав поддержку свое го охранника, разразился градом вопросов:
- Ты кто такой, чтобы задавать мне вопросы? Как ты смеешь разговаривать со мной в таком тоне? Кто тебя послал? Что им нужно?
- Я – воин по имени Никл, - прервал я его тираду. – Тон у меня обычный. Я со всеми так разговариваю. Меня никто не посылал, я иду по своим делам. А вот кто подарил вам этот кинжал?
Мефодий опешил и от неожиданности просто огрызнулся:
- Не твое дело!
- Не мое, - согласился я, - рискуете-то вы, а не я.
- Рискую? – растерялся он. – Чем?
- Не знаю, - медленно, как бы лениво проговорил я, - своей жизнью или жизнью человека, который окажется рядом с вами, когда заклятие будет произнесено.
- Ты, что маг? – голос Мефодия дрогнул. – Откуда ты знаешь?
- Я не маг, поэтому не знаю, а предполагаю – уже видел нечто подобное. Впрочем, позовите гнома, он вам точно скажет, работал ли с этим кинжалом.
Дамиан тут же кликнул одного из своих бойцов и послал его за Олером. Гном подошел вразвалочку, хотя охранник пытался его подгонять, и я попросил Мефодия показать кинжал. Он уже до половины вытащил оружие из ножен и вдруг испугался. Я вздохнул и сказал:
- Послушайте, уважаемый, если бы я хотел убить вас, я бы уже давно сделал это, причем голыми руками. Решайте, или мы уходим.
Мефодий вздохнул и подал кинжал мне. Я осторожно взял его в руки и стал рассматривать лезвие. По клинку вилась золотая насечка, образуя причудливый узор. Кристалл у меня на груди нагрелся. Я спросил Олера:
- Что скажешь?
Гном взял кинжал, провел пальцами по лезвию и улыбнулся.
- Хорош, - сказал он гордо, - угадай, где старинная работа, а где подправлено.
- Даже пытаться не буду, - ответил я серьезно. – Сам подправлял или рисунок был?
- Рисунок был, - кивнул Олер.
- Спасибо. Все понятно.
Я забрал у гнома кинжал и вернул его купцу. Он смотрел на меня широко открытыми глазами, как дети смотрят на фокусника, только что вытащившего из шляпы кролика.
- Кто подарил вам этот кинжал? – спросил я, четко разделяя слова.
- Это имеет значение? – спросил он устало.
- Имеет.
- Граф Наргис де Кондор подарил мне этот старинный кинжал в благодарность за быстрое выполнение его заказа, гордо продекламировал Мефодий.
- Понятно, - кивнул я, - но перед этим кинжал побывал в мастерской мага Картабана, где Олер изменил узор на лезвии по рисунку этого самого мага, а это значит, что на кинжал наложено заклятие. Я бы на вашем месте не носил бы его с собой, а спрятал подальше.
- Почему мы должны верить какому-то бродяге, а не благородному графу, ведущему свой род от короля Велимира? – взорвался Дамиан.
- Во-первых, я не бродяга, во-вторых, вы можете мне не верить, а в-третьих, мы уходим обратно на тракт – путешествовать с вашим обозом слишком опасно. Надеюсь, вчера мы полностью отработали ваш хлеб?
- Как уходите? – возмутился Мефодий. – Мы договаривались, что вы идете с нами до Ганпорта.
- Когда мы договаривались, вы не удосужились предупредить нас, по какой дороге пойдете, - сказал я спокойно, - кроме того вы не сказали, что за обозом охотятся. Поэтому я считаю себя в праве отказаться от нашего договора.
- Они подосланы Кривым - рявкнул Дамиан и потащил из ножен свой меч.
- К сожалению или к счастью, я не знаком с человеком, которого вы назвали, - я говорил нарочито спокойно, - но, если вы вынете меч, я сломаю вам руку. Остальных это тоже касается, - добавил я, увидев, как к нам подтягиваются остальные охранники.
- Дамиан, успокойся! – спохватился Мефодий. – Мы цивилизованные люди и можем договориться без оружия. Никл, поймите, мы везем очень ценный груз и, конечно, есть желающие завладеть им. Поэтому я решил, что еще несколько бойцов мне не помешают, вот и все. Мы продадим кое-что степнякам и продолжим путь, это займет всего на пару дней больше, чем если бы мы ехали по тракту.
- Может быть и так, - сказал я задумчиво, - но верится с трудом. Ладно, я посоветуюсь с друзьями и, если они согласятся продолжать путь с вами, мы пойдем дальше, если нет, мы вернемся на тракт.
Я развернулся и пошел туда, где нас с Олером ждали Гендрик и Антоний. Я вкратце пересказал разговор с Мефодием и спросил, не лучше ли нам вернуться на тракт. Антоний пожал плечами, сказав, что ему все равно. А Гендрик напомнил, что на тракте нас могут искать люди графа и барона, поэтому кружной путь, по его мнению, был предпочтительнее. Олер тоже был за то, чтобы двигаться с обозом. Я вынужден был согласиться с ними, но еще раз попросил их быть все время начеку. Потом сходил к Мефодию и сказал, что мы все-таки пойдем с обозом. Кажется, он обрадовался, а Дамиан разозлился, но мне было все равно – я не доверял им обоим. Не успел я вернуться к своим друзьям, как обоз тронулся.
Мы шли по узкому, извилистому проходу между крутыми холмами, все также молча и быстро, насколько позволяла эта, мало наезженная дорога. И вдруг лес кончился, и холмы остались за спиной. Перед нами простиралась желто-бурая равнина, до самого горизонта только высохшая трава: ни деревца, ни кустика – ничего, на чем мог бы остановиться взгляд. Я оглянулся – дуга зеленых холмов казалась удаляющимся берегом этого желтого моря, в которое смело уходил наш караван. Дороги, как таковой, здесь не было, мы просто двигались на юго-восток, оставляя за собой пыльное облако, которое долго не оседало в неподвижном воздухе. Может быть весной, когда степь украшают распустившиеся цветы и трава еще не высохла под палящим солнцем, здесь красиво, но сейчас это травяное море представляло собой унылое зрелище. Холмы скрылись за горизонтом, и куда ни кинь взгляд, увидишь только желтую, увядающую степь, смыкающуюся с серым, хмурым небом. Такой пейзаж навевает тоску, и невольно начинаешь задумываться о быстротечности жизни, и о том, что старость может стать такой же унылой, потеряв все яркие краски под действием невзгод, переживаемых человеком.
Мои грустные размышления прервал жалобный писк игруна, ехавшего на возу, рядом с которым я шел. Он беспокойно вертелся, все время поглядывая на юг, где тучи из серых превратились в почти черные, и эта чернота поднималась все выше и выше над горизонтом. Я прибавил шагу, чтобы догнать ехавшего впереди Мефодия. Поравнявшись с ним, я сказал:
- Посмотрите на юг. Приближается буря.
- Боишься грозы? – с издевкой спросил Дамиан.
- Это не просто гроза, иначе игрун не стал бы беспокоиться, - ответил я, даже не взглянув на него.
Мефодий привстал на стременах, пристально вглядываясь в горизонт. В этот момент там возник смерч, за ним второй, потом третий.
- Стой! – закричал Мефодий. – Повозки в круг, лошадей распрячь! Торопитесь, если хотите жить! И молитесь, чтобы божья метла прошла мимо!
Возчики, видимо, уже сталкивались с подобным, поэтому действовали быстро и слаженно. Повозки поставили по кругу, лошадей завели в этот импровизированный загон, а люди забрались под телеги. Я взял игруна на руки, он сразу прижался ко мне и затих. Вдали, как кобры в корзине факира, качались смерчи. Они неимоверно быстро приближались, прямо на глазах увеличиваясь в размерах. Уже слышался их рев, почти заглушавший частые раскаты грома, молнии рвали надвинувшийся вдруг сумрак, даже земля дрожала, как будто по ней мчалось огромное, многоногое чудовище. Я нырнул под ненадежное укрытие телеги – ждать, пронесутся ли торнадо мимо или подхватят нас и унесут на другой край степи.
Я заворожено наблюдал, как одна из темных воронок, бешено вращаясь, несется прямо на нас. Вот ее дыхание коснулась нас, полог повозки затрепетал, еще мгновение и нас затянет внутрь этого пыльного конуса, но смерч неожиданно изменил направление и пронесся мимо, лишь засыпав обоз пылью. Остальные торнадо прошли на безопасном для нас расстоянии, и сразу вслед за ними хлынул дождь. Косые струи воды неистово хлестали землю, как будто старались поскорее скрыть следы, оставленные смерчами. В считанные минуты мы оказались мокрыми насквозь. Но на это уже никто не обращал внимания – все радовались чудесному спасению. Степные демоны, так погонщики называли смерчи, пощадили нас. Сидевший вместе с нами погонщик, захлебываясь словами от радости, объяснил, что впервые видел, чтобы демон свернул со своего пути, и сказал, что это не иначе, заступничество самого Единого Бога. Не знаю насчет заступничества, но мне тоже показалось странным, что смерч просто обогнул обоз, словно наткнулся на некую преграду, хотя это могло быть простым совпадением.
Дождь начал стихать, и Мефодий выгнал людей из-под повозок – он торопился продолжить путь. Уже через несколько минут мы снова шагали по степи, но теперь нудный мелкий дождь сделал все вокруг серым, и я с удивлением отметил, что пейзаж может быть не просто унылым, а чрезвычайно унылым. Я машинально переставлял ноги, а вокруг ничего не менялось, как будто я шел по дороге из ниоткуда в никуда. Наконец дождь кончился, но небо оставалось затянутым тяжелыми тучами, и резкий, порывистый ветер гнал их навстречу нам. Шедший впереди меня Гендрик обернулся и постучал себя пальцем по носу, я принюхался и почувствовал слабый запах дыма, значит, где-то неподалеку находится стойбище кочевников, и я был уверен, что мы направляемся именно туда. Совсем скоро я услышал лай собак и увидел юрты. К обозу подскакали несколько всадников, поговорили о чем-то с Мефодием и умчались обратно. Стражники оживились, предвкушая сытный ужин и отдых.
Стойбище было большим, юрты стояли группами по десять-пятнадцать. Я спросил об этом возчика, и он объяснил, что это собрание кланов племени перед началом сезона дождей, время торга и свадеб. Навстречу обозу выбежала ватага горластых ребятишек, они бегали вокруг повозок, громко обсуждая достоинства и недостатки лошадей, стражников и их оружия, а когда увидели гнома и лесовика, гвалт возрос сразу на несколько децибел. Уже почти как само собой разумеющееся, я отметил, что понимаю их язык, но решил не афишировать этого во избежание лишних вопросов. Мы прошли к широкой площади в центре стойбища, где стоял большой шатер. У шатра нас поджидал вождь племени со свитой, он, видимо, хорошо знал купца и громогласно приветствовал его:
- Да пребудет с тобой сила, Мефодий! Вижу, тебе удалось избежать встречи со степными демонами.
- Да пребудет с тобой сила, Искандер! Встречи избежать не удалось, но они нас пощадили, - ответил Мефодий, широко улыбаясь.
- Не даром тебя называют Счастливчиком, - расхохотался вождь. - Может быть, ты знаешь заветное слово? Шепни мне, я тоже буду пересекать их тропу, когда захочу.
- К сожалению, я не знаю такого слова, но степной демон не захотел забирать нас и обошел обоз, - сказал Мефодий, продолжая улыбаться.
- Ой, лукавишь, купец, - пророкотал Искандер, - никогда демоны не отказывались забрать того, кого застали на своей тропе. Ну, ладно, потом расскажешь подробно, может, я и поверю. Я слышал, ты обзавелся гномом. Где он?
- Это не мой гном, - ответил Мефодий, вроде бы даже смущаясь.
- А чей? – удивился вождь. – Неужто, Дамиан приобрел себе оружейника? – он снова расхохотался.
Его шутка показалась смешной всем, включая Дамиана. А Мефодий пустился в объяснения, каким образом гном попал в его обоз. Искандер слушал, а сам шарил глазами по обозу, и когда заметил Олера, рявкнул:
- Гном подойди!
Олер дернулся, как от удара, и шумно втянул в себя воздух, я положил руку ему на плечо и шепнул, чтобы он не обращал внимания. Вождь перевел взгляд на меня и спросил:
- Ты что ли хозяин?
- Я его друг, ответил я, не повышая голоса.
- Друг? - переспросил Искандер. – Все знают, что гномы могут быть только рабами.
- Они ошибаются, - сказал я спокойно.
- Ладно, каждый выбирает себе друзей сам, - сказал он с усмешкой. – А это кто еще с тобой? Лесовик? Как это он решился уйти так далеко от своих любимых деревьев? Тоже друг?
Ирония так и плескалась в голосе Искандера. Я сделал вид, что не заметил ее и ответил совершенно серьезно:
- Да, друг.
Видимо, решив, что разговаривать со мной бесполезно, вождь снова повернулся к Мефодию и сказал, что сегодня праздник, и он приглашает всех на ужин, после чего вместе со свитой удалился. Мы занялись подготовкой обоза к ночевке. Дамиан назначил время дежурства, несмотря на то, что мы остановились в самом центре стойбища, и строго-настрого предупредил, чтобы много не пили. Игрун, почуяв запах еды, вылез из повозки, где спал всю дорогу, взгромоздился ко мне на плечо, и вокруг нас снова собралась толпа детей и взрослых. Вскоре пришел посыльный, и все, кроме часовых, отправились в большой шатер на ужин.
В дальнем конце шатра, на небольшом возвышении, устланном коврами, восседал Искандер с несколькими приближенными, ниже сидели гости попроще, Мефодия и Дамиана, как почетных гостей, проводили на возвышение, а всем остальным обозникам указали место рядом с выходом. Перед гостями, прямо на коврах были выставлены блюда с большими кусками вареного и жареного мяса и миски с какими-то соусами, запивать все это предлагалось напитком вроде кумыса, только настоянным на местных травах. Когда все расселись, Искандер объявил:
- По нашему обычаю гостей нужно сначала накормить и напоить, а уж потом расспрашивать, поэтому, гости дорогие, ешьте, пейте и да пребудет с вами сила.
Все сразу приступили к еде, причем с таким энтузиазмом, как будто неделю до этого постились. Кроме чашек, в которые наливался кумыс, другой посуды или столовых приборов здесь не предусматривалось – каждый брал мясо руками и резал его своим ножом, макая кусочки в миску с соусом. Я отрезал кусок жареного мяса и дал игруну, а уже затем стал есть сам. Мясо было сочным и вкусным, соус ароматным и острым, кумыс холодным и бодрящим. Я быстро наелся и уже подумывал о том, как бы улизнуть с этого званого пира, когда Искандер сыто рыгнул и расслаблено пробасил:
- А расскажи-ка нам, достопочтенный Мефодий о том, как ты обманул степных демонов.
Купец не спеша вытер руки, хлебнул из чаши и начал нараспев рассказывать о том, как тяжело обоз двигался через горы среди густых лесов, и как возрадовались люди, когда вышли на просторы прекрасной степи, и как весело побежали кони по благословенной равнине, и как он увидел на горизонте черную тучу, всю обвитую молниями, и сразу понял, что там боги сражаются с демонами, и приказал поставить обоз в круг и всем молиться, чтобы боги победили, и как бежали степные демоны от гнева богов, хватая все на своем пути, и как один демон хотел схватить обоз, но он, Мефодий, воззвал к Единому Богу, и демон в испуге отпрянул и умчался за край степи.
Рассказ был принят аудиторией с восторгом, хотя, на мой взгляд, достоверной информации было в нем не больше, чем в сказке о Колобке. Пора было потихоньку убираться, но я не успел. Благодушно настроенный после сытной еды и занимательного рассказа, Искандер обратился ко мне с улыбкой:
- Эй, воин, твоя зверушка приглянулась моему младшему сыну. Что хочешь за нее?
- Ничего, - ответил я, уже предчувствуя неприятности.
- Я дам тебе лучшую рабыню, - улыбаясь, продолжил торг вождь.
- Мне не нужна рабыня.
Мой ответ вызвал бурю скабрезных насмешек – кочевники были уверены, что я не понимаю их языка, и веселились вовсю. Я сделал вид, что ничего не понял и даже улыбнулся.
- Ладно. Ты умеешь торговаться, воин. Я дам тебе хорошего коня, - сказал Искандер, сквозь смех, вызванный шутками его сородичей.
- Я плохой наездник, и мне не нужен конь, - ответил я, продолжая улыбаться.
Теперь над моим ответом хохотали даже охранники из обоза, и со всех сторон посыпались шутки относительно моего умственного развития.
- Тогда я дам тебе золото, - громыхнул Искандер, утирая слезы.
- Мне не нужно золото, - снова отказался я.
- Что же тебе нужно, воин? – удивленно спросил вождь.
- Мне нужно остаться человеком чести, - ответил я серьезно.
- Честь…, - Искандер как бы пробовал слово на вкус. – Что такое честь? Есть только честь воина, все остальное – блажь!
Мефодий склонился к его уху и что-то прошептал. Искандер только хмыкнул и громогласно заявил:
- Какой шелл? Видел я шеллов! Этот совершенно не похож на них.
Чтобы прекратить этот бессмысленный разговор, я сказал:
- Игрун священное животное и мой талисман – он не продается.
В шатре повисла тишина, видимо, отказывать вождю было, мягко говоря, не принято. Некоторое время Искандер сидел молча, дико вращая глазами, потом выдохнул и спокойно заявил:
- Ладно, как скажешь, воин.
Я встал, поклонился и вышел из шатра, сославшись на то, что мне скоро заступать на пост. Дамиан кивнул, подтверждая мои слова. Вслед за мной вышли и мои друзья. Подойдя к обозу, мы отправили, дежуривших там часовых, ужинать, и они с нескрываемой радостью умчались.
- Он что-то задумал, - сказал Гендрик задумчиво, - нам нужно держать ухо востро.
- Согласен, - кивнул Антоний и начал загибать пальцы, - во-первых, очень хочет получить игруна, во-вторых, не привык получать отказ, в-третьих, морда у него разбойничья, в-четвертых…
- Ты что, все его недостатки решил перечислить? – ехидно спросил Олер.
- Уж и поговорить нельзя, - вздохнул Антоний, - и так всю дорогу молчали, как будто покойника везем.
- Не покойника, но что-то очень ценное, - пробормотал я, - и меня это беспокоит. Гендрик, Антоний, давайте-ка идите отдыхать, потом смените нас.
Они ушли, а мы с Олером продолжили ходить вокруг обоза, прислушиваясь к взрывам хохота, доносившимся из шатра. Ночь была непроглядно темной, а чадящие факелы, установленные на повозках и у входа в шатер, только усиливали ощущение вселенской тьмы. К концу нашей вахты из шатра повалили подвыпившие гости и стали расходиться по своим юртам и палаткам, Дамиан обошел обоз, кивнул нам и ушел вслед за Мефодием в отведенный им шатер. Вскоре над стойбищем воцарилась тишина, слышно было только, как пофыркивают лошади, да время от времени лаяла какая-то беспокойная собака. Я разбудил Антония с Гендриком, и мы с Олером улеглись на их место, игрун, как всегда устроился у меня под боком.
Я даже не проснулся, а просто почувствовал чужое присутствие рядом с собой, мозг, включенный в режим боевого охранения, сработал безукоризненно. Еще не открыв глаз, я уже схватил протянутую надо мной руку незваного гостя и резко вывернул. Стойбище огласилось истошным воплем. Оказывается, я покалечил невысокого человека с лисьим лицом. Он не пытался бежать или сказать что-нибудь вразумительное, а просто ныл, прижимая поломанную руку к груди и баюкая ее как ребенка. На крик сбежались все часовые, а через пару минут появился и растрепанный Дамиан. Он только открыл рот, чтобы задать вопрос, когда громогласный голос Искандера прорычал:
- В чем дело, Абдулла?
- Он сломал мне руку, - всхлипнул бедняга.
- Зачем ты полез к нему? – устало спросил Искандер.
- Но ты же…, - начал Абдулла.
- Болван! – рявкнул вождь и продолжил, уже обращаясь ко мне, - воин, зачем ты покалечил моего человека?
- Он хотел украсть мой меч, - ответил я почти правду.
- Это серьезное обвинение, - медленно проговорил Искандер, - тебе придется доказать это в поединке или смыть оскорбление кровью.
История снова повторялась, я вздохнул и, пожимая плечами, сказал:
- Я готов. Где тот, кто согласится умереть вместо этого никчемного вора?
По собравшейся вокруг небольшой толпе пробежал удивленный ропот.
- Позовите Санджара, - приказал Искандер, глядя на меня в упор. – Ты сразишься с братом неразумного Абдуллы.
Пока кто-то бегал за Санджаром, народу на площади значительно прибавилось, и воинам с факелами пришлось расталкивать зевак, чтобы освободить место для поединка. Наконец появился мой противник, он был одного роста со мной, но пошире в плечах, в нем не было и тени сходства с воришкой, из-за которого и разгорелся весь сыр-бор. Он мельком взглянул на меня и остановился перед Искандером. Вождь приосанился и спросил:
- Санджар, готов ли ты вступиться за честь твоего брата Абдуллы, которого вон тот человек обвиняет в воровстве?
- Готов, - отчеканил воин.
- Да пребудет с тобой сила! – напутствовал его Искандер. – Начинайте поединок.
Санджар приблизился ко мне мягкой, кошачьей походкой, и мы скрестили мечи. Он был опытным и осторожным бойцом, наносил несильные удары, прощупывая мою оборону, я действовал так же. Мы кружили по арене, обмениваясь ударами, и не спешили атаковать по-настоящему. В толпе послышался недовольный ропот, и Санджар обрушил на меня град сильных ударов, которые я отразил без особого труда, и в свою очередь атаковал его. Мой противник вынужден был отступать, и это еще больше возбудило толпу, послышались возмущенные крики. Санджар снова бросился в атаку и оступился, я дал ему возможность восстановить равновесие и снова пошел в наступление. На этот раз он решил отражать мои удары, не отступая, и это было ошибкой, я уже знал, каким ударом выведу его из строя, и готовился нанести этот удар, когда в толпу врезался вылетевший из темноты всадник. В его руке блестел занесенный для удара меч, и этот меч опустился бы на голову Санджара, если бы я не отбросил его в сторону и не принял удар на свой меч. Всадник поднял коня на дыбы и снова занес меч для удара, но в этот момент ему в голову врезался камень, запущенный из пращи Гендрика. Оцепенение, вызванное появлением всадника, прошло, раздались крики, а на площадь ворвался целый отряд конников, которые, не глядя, рубили налево и направо. Начался бой, кровавый и беспощадный. Неожиданность нападения ошеломила кочевников, и эту атаку пришлось отражать мне с моими друзьями и Санджару. Через некоторое время с ревом реактивного истребителя на взлете в бой вступил Искандер, он призывал всех степных соколов к оружию.
А потом началась настоящая свалка, нападающих было много, но в бой вступали все новые и новые кочевники. Из-за облаков вышла луна, как будто ей захотелось самой увидеть побоище и, хотя большинство факелов давно были затоптаны, ее призрачного света хватало, чтобы разобрать, где свой, где чужой. Я снова услышал рык Искандера, он прижался спиной к повозке и едва успевал отбивать удары мечом и кинжалом. Я поспешил ему на помощь и подоспел как раз в тот момент, когда один из нападавших поднял арбалет и нажал на спуск. Прыгнув вперед, я разрубил вылетевшую стрелу, а обратным движением успокоил стрелка на веки. Вдвоем мы разбросали нападавших. Искандер проорал что-то вроде победного клича, и ему отозвались десятки голосов. И среди этих голосов, совсем рядом, я услышал детский. Мальчишка лет шести, размахивая кинжалом, пытался защититься от приближавшегося к нему вражеского воина. Я едва успел схватить мальца за шиворот и выдернуть из-под удара – меч со свистом опустился на то место, где он только что стоял. Разъяренный воин бросился на меня, и мне пришлось отбиваться, держа мальчишку в левой руке. Пацан трепыхался и что-то пищал, но мне было не до сантиментов. Только покончив с разбойником, который пытался его убить, я сунул мальчишку под повозку и сказал ему, чтобы сидел там, пока не позовут, а сам поспешил к другой повозке, где Дамиан с охранниками отбивался от яростно наседавших врагов.
Уже начало светать, когда бой закончился, площадь была усеяна телами убитых и раненых. Остатки нападавших бежали в степь, но их не стали преследовать, как сказал один из кочевников, они еще пожалеют, что не погибли здесь. Никто из моих друзей серьезно не пострадал – так, ушибы и небольшие царапины, но я настоял на том, чтобы смазать их имевшейся у меня целебной мазью. Олер только многозначительно хмыкнул, когда увидел баночку и почуял запах, Антоний морщил нос и кривился, а Гендрик подозрительно принюхивался, но против лечения возражать не стал. Я заглянул под повозку, куда сунул мальчишку, он сидел там, держа на руках Ига, и смотрел на меня такими же круглыми, как у игруна, глазами.
- Вылезай, - сказал я устало.
Игрун сразу перебрался ко мне на плечо, а мальчишка не двинулся с места, и только тогда я сообразил, что в пылу боя обращался к нему на его родном языке. Поэтому я повторил на языке кочевников:
- Вылезай.
Парнишка полез из-под телеги, а мои друзья, как один, удивленно уставились на меня, Антоний даже открыл рот, чтобы спросить, но подавился вопросом, когда Олер ткнул его локтем в бок. Я усмехнулся, но объяснять ничего не стал. К нам подбежала растрепанная женщина, подхватила мальчика на руки и вдруг в голос разрыдалась. Видимо, она уже отчаялась, разыскивая его. Я увидел, как забрызганный с головы до ног кровью Искандер пробирается через площадь к повозке, около которой Мефодий что-то горячо обсуждает с Дамианом, и тоже двинулся туда, чтобы послушать, о чем вождь будет говорить с купцом. По лицу Искандера было видно, что он в бешенстве. Мефодий сразу понял это и напустил на себя смиренный вид и напыщенно сказал:
- Великий Искандер, ты победил своих врагов!
- Моих врагов?! – в рокочущем голосе Искандера кипел сарказм. – Никогда! Ты слышишь, купец? Никогда и никто не смел нападать на нас во время священного праздника Прихода Дождей! Что ты везешь через мои земли? Отвечай!
Мефодий покраснел, но ответил спокойно:
- Ничего особенного. Обычный дорогой товар. Ты можешь проверить сам. Прикажи, и мы выложим весь товар к твоим ногам.
Искандер молча сверлил Мефодия глазами и вдруг оглушительно свистнул. К нему тут же подбежали десятка два воинов.
- Этих разоружить и в шатер, - властно сказал он, указав на Мефодия и охрану обоза, - к повозкам никого не подпускать.
Кочевники сразу бросились выполнять приказание. Один из них шагнул ко мне, протягивая руку.
- Ты тоже хочешь прикоснуться к моему мечу? – угрожающе спросил я.
Воин непроизвольно сделал шаг назад, видимо история с поломанной рукой уже была известна всем. Искандер резко повернулся ко мне лицом и неожиданно ухмыльнулся:
- Этим четверым можете оставить оружие, но проводите их к шаману, пусть побеседуют.
Он снова повернулся ко мне спиной и стал наблюдать, как его воины обыскивают красных от возмущения Мефодия и Дамиана. Воин, который хотел взять мой меч, мотнул головой:
- Пошли.
Мы двинулись вслед за ним. Юрта шамана находилась неподалеку и отличалась от всех остальных только тем, что перед входом на вбитых кольях висели лошадиные черепа.
- Подождите здесь, - сказал воин и, отодвинув полог, вошел внутрь.
Через минуту он появился и жестом предложил нам войти. Внутри было сумрачно, пахло травами, посредине юрты едва теплился очаг, перед ним на ковре сидел седобородый сухой старик.
- Да пребудет с вами сила, - поприветствовал я его.
- И вам дай бог здоровья, - ответил он, улыбаясь. – Садитесь. Давно я не беседовал с такими гостями.
В это время в юрту вошла пожилая женщина с блюдом, на котором лежали большие куски мяса, она поставила блюдо перед нами, принесла чашки и налила в них кумыс из бурдюка.
- Ешьте, - сказал старик, взяв и себе кусок, - ночь была длинная.
Игрун, как всегда, получил первый кусок и сразу впился в него зубами, кажется, он всегда готов есть и спать, я так и не понял, почему их называют игрунами. Может быть, они играют только со своими сородичами? Мои размышления об особенностях поведения Ига прервал шаман:
- Игруны любят поесть, но никогда не едят того, что отравлено.
- Извините, я даже не думал об этом, - сказал я смущенно.
- Конечно, не думал, - улыбнулся шаман, - ты еще молодой шелл, поэтому недостаточно осторожен и больше полагаешься на свое мастерство воина, а не на предвидения мудреца.
Возразить мне было нечего, я только кивнул и принялся за еду. Некоторое время мы ели молча, ночной бой действительно отнял много сил, и их требовалось восстановить.
- От вас исходит сила, - вдруг сказал шаман.
Я удивленно поднял на него глаза, не зная, как реагировать на это заявление. Старик снова улыбнулся и добавил:
- От всех. Но разная. Почему вы скрываете ее? Не хотите пугать людей? Или бережете для будущих свершений? Нет, можете не отвечать – это ваша тайна и ваше право. Наделенный силой и не должен тратить ее, чтобы только потешить свое самолюбие.
Старик снова замолчал, а я призадумался. Ну, ладно, у меня и у Гендрика есть волшебные артефакты, это они могут излучать силу, о которой говорил шаман. А Олер с Антонием? Чем обладают они? Мы уже столько времени вместе, но не знаем друг о друге практически ничего. Я вздохнул – откровенность требует взаимности, а я не могу себе этого позволить.
- Искандер правильно сделал, что прислал вас ко мне, - заявил старик, - иногда он бывает мудрым. Расскажите мне о степных демонах, которых вы встретили на пути сюда.
Я рассказал, как я видел этот феномен, а Гендрк и Антоний добавили свои наблюдения. Старик покивал и, глядя куда-то поверх наших голов сказал:
- Однажды, когда я был гораздо моложе и сильнее, я тоже попал на тропу демонов во время их бегства. Мне потребовалась вся сила, переданная мне от предков, чтобы не дать степному демону забрать наш клан, и то я потом три дня не мог ехать верхом. А вы просто оттолкнули демона и даже не заметили этого.
Он покачал головой. Улыбка снова тронула его губы:
- А купец даже не подозревает, что вы спасли его. Он ведь принял вас в обоз только из-за твоего меча?
- Да, он ожидал нападения, поэтому согласился, чтобы мы шли с обозом, при условии, что будем помогать охране, - ответил я.
- Помогать? – шаман рассмеялся. – Не удивлюсь, если вы делали за них всю работу.
Старик был прирожденным психологом – вот так, ненавязчиво, с улыбкой выуживать информацию… Я тоже улыбнулся и сказал:
- Вы мудрый человек и видите даже прошлое…
- Не надо мне льстить, - прервал меня шаман, - я вижу только то, что и так понятно внимательному человеку. Ты можешь ничего мне не рассказывать, я просто хочу понять, почему на нас напали.
- Почему – не знаю, но я расскажу вам о том, что насторожило меня, а выводы делайте сами, - я сделал паузу, собираясь с мыслями. – Из Срединного мы вышли после полудня – необычное время пускаться в путь. На дороге была засада, которую мы разогнали, и Мефодий подозревал о ней, точнее, он был уверен в том, что на обоз могут напасть. Мы свернули с тракта на дорогу в степь, хотя обоз направлялся в Ганпорт, по крайней мере так мне сказал Мефодий. Целью людей, напавших этой ночью, несомненно, был обоз, они просто не ожидали встретить такое сопротивление они, скорее всего, рассчитывали захватить то, что им нужно, и сразу уйти обратно. Во время боя Мефодий где-то прятался, хотя наверняка владеет оружием и трусом не выглядит, поэтому то, за чем идет охота, находится у него, а не в обозе.
- А ты не просто воин, - удивленно сказал старик.
- Вы не первый говорите это, - вдруг встрял Антоний.
Его улыбка сразу погасла под моим укоризненным взглядом, но шаман среагировал мгновенно:
- А кто был первым? – спросил он, обращаясь к Антонию.
- Дракон, - сказал плотогон упавшим голосом.
- Я знаю о двух драконах. Один живет в Скалистом кряже, другой – в Черных горах. Который из них? – старик впился в Антония глазами.
- Тот, что в Скалистом кряже, - голос Антония стал еще тише.
Он понял, что его неосторожно сказанное слово потянуло целую цепочку вопросов, на которые придется отвечать. Но от дальнейших расспросов нас спас вошедший в юрту Искандер. Он уже успел переодеться, а на новеньком поясе, украшенном серебряными бляшками, висел кинжал Мефодия. В руках Искандер держал большую чашу из зеленого фарфора. Я улыбнулся про себя – изделие Горшечника нельзя было не узнать. Благодушно настроенный вождь подал чашу шаману.
- Вот, подарок тебе от купца. А мне, в знак уважения, он отдал свой старинный кинжал. Он клянется, что не знает, кто напал на нас, и в обозе у него ничего особенного, правда много золотых украшений и диковинная посуда, вроде этой чаши. Шелл, хочешь оценить кинжал? Настоящая старинная работа!
Он вынул кинжал из ножен и протянул мне, кристалл у меня на груди нагрелся, и я, не зная, как рассказать то, что мы узнали о кинжале, сказал:
- Я уже успел оценить его, лучше покажи эту игрушку шаману.
Искандер пожал плечами и подал оружие старику. Тот протянул и вдруг отдернул руку, даже не коснувшись рукояти. Он с трудом оторвал взгляд от кинжала и посмотрел на меня.
- Ты что, старик! Совсем из ума выжил? – изумился Искандер.
- Это не я из ума выжил, - старик говорил на языке кочевников, - это ты никак ума не наберешься!
Я думал, Искандер взорвется или просто метнет кинжал в шамана, но он сдержался. Медленно, сквозь зубы выдохнул и ответил тоже на своем языке:
- Если бы то, что ты сказал, понимали все присутствующие, я убил бы тебя на месте, но здесь наш язык понимают только трое, поэтому я просто прошу тебя объяснить мне, неразумному, в чем дело.
Шаман снова перевел взгляд на меня и снова улыбнулся:
- А я и не подумал, что наделенный такой силой может говорить на любом языке, который услышит, не удивлюсь, если он знает язык и гномов, и лесовиков.
- Подожди, - Искандер, потряс головой, - я ничего не понимаю, кроме того, что вы уже спелись.
- Послушай, что я узнал, если я где-то ошибусь, шелл меня поправит.
Старик сделал паузу, а потом вкратце, но очень точно пересказал наш разговор. По мере повествования, с лица вождя сползало благодушие, он щурился и все быстрее вертел в руках кинжал.
- Так, значит купец все-таки что-то скрывает, об этом я и сам подумал, а теперь просто уверен, - голос Искандера звучал нарочито ровно. - А причем здесь кинжал?
- Он заколдован, - ответил шаман, - в этом я уверен, а подробности расскажет шелл. Ты ведь что-то знаешь?
- Мне удалось кое-что выжать из Мефодия, - ответил я, - и это я посоветовал ему избавиться от кинжала.
- Что!? – взревел Искандер.
Я рассказал ему все, что нам удалось выяснить об истории кинжала, а Олер подтвердил мои слова.
- Я убью этого мерзавца прямо сейчас! – вождь начал подниматься с ковра.
- Не стоит этого делать, - возразил я. – Пойдет слух, что вы убили мирного купца, и последствия могут быть самые неприятные. Кроме того, если бы ночное нападение удалось, и он бы погиб здесь, подозрение опять пало бы на вас. То есть тот, кто направил сюда разбойников, рассчитывал как раз на это. Вы ведь не хотите, ему помогать? Поэтому, я думаю, что сейчас нужно сделать вид, что все в порядке, а потом спрятать кинжал где-нибудь подальше от людей. Лично я утопил бы его в реке, чтобы никто не смог им воспользоваться.
- Вот, мудрый совет, - улыбнулся шаман. – Искандер, пусть обоз уйдет, а тогда мы еще раз все обдумаем и избавимся от предательского подарка.
- Ладно, - вождь вложил кинжал в ножны, - только один вопрос: почему я должен верить тебе, шелл?
- Этот же вопрос мне задавал Мефодий, - сказал я, усмехнувшись, - однако от кинжала избавился. И ты тоже должен сам решить, верить или нет.
- Ладно, я подумаю об этом, - Искандер вдруг улыбнулся. – Пошли, я приготовил для тебя подарок.
- Подарок? – удивился я. – За какие такие заслуги?
- Вчера ночью ты спас жизнь моему сыну, он, как настоящий мужчина, вышел сражаться, но, если бы не ты, наверняка бы погиб. Да и мне ты здорово помог.
Вождь поднялся и вышел из юрты, мы вышли следом. На площади было полно народу, шла бойкая торговля, как будто и не было ночного боя, о нем напоминали только бурые пятна на земле да попадавшиеся навстречу раненые.
У шатра вождя стоял Санджар и держал под уздцы невероятно красивого вороного коня. Увидев нас, он расплылся в улыбке и пошел навстречу.
- Да пребудет с тобой сила, доблестный воин!
- Да пребудет с тобой сила, Санджар, - ответил я на приветствие.
- Вчера я скрестил с тобой мечи и готов был убить, а сегодня я обязан тебе жизнью, - он сделал паузу. – Я признаю себя побежденным и дарю тебе этого коня, лучшего в моем табуне.
Он говорил громко и четко, вокруг нас уже собралась небольшая толпа. А я даже представить себе не мог, что кочевники умеют так изъясняться и, вообще, растерялся. Искандер смотрел на меня с интересом, Санджар ждал моего ответа, а я не знал, как реагировать – отказ мог быть воспринят как оскорбление. Наконец, я собрался с духом и заговорил:
- Уважаемый Санджар, ты слишком добр ко мне, и я искренне благодарю тебя за такой дорогой подарок. Но дело в том, что мне предстоит путешествие по морю. Куда же мне деть коня? Я не смогу взять его на корабль. И я не могу продать подарок, а в Ганпорте нет человека, которому я мог бы доверить это сокровище. Поэтому могу ли я попросить тебя оставить пока коня в своем табуне и ухаживать за ним как за своим собственным? А я, когда буду возвращаться, обязательно разыщу вас.
- Конечно! – Санджар не раздумывал ни секунды. – Когда ты вернешься за ним, он станет еще лучше.
- Спасибо! Я всегда буду помнить о вас, - я поклонился.
- Санджар, ты, как всегда, первый, - сказал Искандер с улыбкой. – Боюсь, мой подарок теперь не понравится доблестному шеллу.
- Прости, Искандер, - Санджар смутился, - но я не знал, что ты тоже приготовил ему подарок.
- Тебе не нужно извиняться – я просто пошутил, - Искандер едва сдерживался, чтобы не расхохотаться.
Зато расхохотались, стоявшие вокруг кочевники. Санджар окончательно смутился и покраснел, мужественный воин и отличный боец был человеком стеснительным и наивным. Я похлопал его по плечу и, чтобы отвлечь, сказал:
- К сожалению, у меня нет ничего, что я мог бы подарить тебе в залог нашей дружбы.
- Зато у меня есть! - вмешался Олер. – Друг моего друга – мой друг.
Он порылся в своей котомке и вытащил из нее широкий браслет, стальные полоски были украшены замысловатым узором из золотых и серебряных нитей. Гном вытер его рукавом, отчего полированная сталь еще ярче заблестела на солнце.
- Я делал его тайком, - сказал Олер, подавая браслет Санджару. – Этот узор призывает силу земных недр, так украшали оружие гномы Стального клана. Носи его на левой руке и можешь им защищаться, но помни, на свете все-таки есть два-три клинка, которые смогут его разрубить.
По толпе пробежал удивленный шепоток. Санджар надел браслет, который оказался как раз по руке, он повертел кистью, несколько раз махнул рукой – браслет не мешал движениям и не натирал руку. На лице воина вспыхнула счастливая улыбка, он низко поклонился сначала гному, потом мне.
- Спасибо, – почти прошептал он. – Ты прав, гном: друг моего друга – мой друг. В степи вы всегда сможете найти приют и помощь в моей юрте, все четверо.
- Опять ты меня опередил! – воскликнул Искандер.
На этот раз засмеялись все, включая и Санджара. Искандер свистнул, подавая кому-то сигнал – «раздача праздничных слонов еще не закончилась».
Из шатра выскочил сын Искандера, подбежал и встал рядом с отцом. За ним из шатра вышла женщина, которая забрала его после боя, видимо, его мать, рядом с ней шла очень красивая девушка. Я обратил внимание, что одета она была по обычаю кочевников в платье до колен и шаровары, но одежда была совсем простая – не расшитая бисером, как у матери мальчика, и не ней не было никаких украшений, хотя все женщины, которых я видел здесь, носили массу браслетов, бус и колец. Зато у нее на поясе висел внушительных размеров нож. Кроме того, внешне девушка разительно отличалась от кочевников: у нее была белая, чуть тронутая загаром, а не красновато-медная кожа, ее длинные волосы, заплетенные в косы, были цвета красного золота. Она шла, высоко подняв голову, так ходит гордый, уверенный в себе человек. Они подошли и тоже встали рядом с Искандером.
- Вот, - сказал вождь, указывая на девушку, - моя сестра, Зара. Она будет твоей спутницей в походе. По нашему обычаю девушка сопровождает воина в походе, если за время похода между ними возникает любовь, они женятся, если – нет, девушка возвращается в свой улус.
Я уже открыл рот, чтобы сказать, что я не собираюсь жениться, и мне не нужна ни невеста, ни спутница. Но Искандер продолжил:
- Тебе не стоит тревожиться, шелл, она сильная, выносливая и умеет постоять за себя.
По толпе прокатился подтверждающий это гул, а девушка слегка улыбнулась, при этом на ее щеках появились ямочки и лицо стало по-детски озорным. Я оказался в трудном положении – судя по всему, отказаться я не мог, но и получить в свою свиту своенравную, как мне показалось, красавицу тоже не хотел. Поэтому я привел довод, дававший мне последнюю надежду:
- Если она свободный человек, она сама должна сделать свой выбор.
- Свободный, свободный, - усмехнулся Искандер. – Зара, скажи, желаешь ли ты стать спутницей этого воина в его походе?
Девушка удивленно уставилась на меня огромными зелеными глазами и твердо сказала:
- Да, я хочу стать спутницей этого воина! - и добавила мягким, бархатным голосом, - я всегда мечтала отправиться в настоящий поход.
Вот, опять человек делает свой выбор, и я вроде бы ни причем, но свой выбор я уже сделать не могу. Свобода воли или судьба? Или люди делятся на тех, кто имеет свободу выбора, и тех, кому на роду написано? Что бы сказал по этому поводу дракон? Но поразмышлять над этим придется в другой раз – а сейчас все глаза обращены на меня, и я должен дать ответ.
- Ну, что ж, это твой выбор, Зара. Мы уходим вместе с обозом.
Девушка широко улыбнулась, блеснув белоснежными зубами, и убежала в шатер. Искандер тоже улыбался, только грустно. Шаман, наоборот, хмурился. Народ начал медленно расходиться, обсуждая увиденное и услышанное. Я подошел к шаману и спросил, что его беспокоит. Он взглянул на вождя, тот просто пожал плечами и отвернулся. Шаман помолчал, потом тихо заговорил:
- Двадцать лет назад в Каменном Саду отец Искандера, Малик, нашел младенца, ребенок уже обессилел от голода и даже не плакал – тихо умирал. Малик отдал ребенка своей жене, которая как раз в это время кормила грудью младшего брата Искандера. И о чудо! Ребенок ожил! Это была девочка, за цвет ее волос ей дали имя Зара. Девочка росла крепкой и здоровой, всюду следовала за братьями и училась всему, чему учили их. Конечно, она научилась и женским ремеслам, но только потому, что ее заставляли этому учиться. А вот воинские умения она приобретала сама, глядя на братьев. Наверное, когда-нибудь она станет хорошей хозяйкой очага, а пока, она воительница. Многие заглядывались на нее, но, увидев, как она умеет владеть своим ножом, отказывались пригласить ее в спутницы. Ей нужен настоящий воин, такой как ты. Сила тянется к силе. Но если ты вернешь ее, мы не будем в обиде – таков обычай, и мне кажется, она приносит удачу. Береги ее, шелл, она не видела ничего кроме степи, а там, куда вы идете, совсем другие люди. Да пребудет с вами сила.
Старик тяжело вздохнул, повернулся ко мне спиной и ушел, сгорбившись и волоча ноги. Искандер стоял, насупившись, глядя куда-то в сторону, ему было не по себе. Наверное, так чувствует себя человек, подаривший другому бесценный бриллиант – и немного жалко, и подарить надо было, и неведомо, что эта драгоценность принесет новому владельцу – радость или горе.
- Да пребудет с вами сила, - сказал Искандер необычно тихо.
Обоз уже был готов к выходу, Дамиан обходил повозки, проверяя, все ли в порядке. Мы подошли и заняли свои места. Из шатра вышла Зара, ее голова была повязана ярким платком, концы которого спадали на спину, через плечо висел полный стрел колчан, в руках она держала короткий лук и небольшую котомку. Она подбежала к Искандеру, сказала ему что-то и поклонилась, он поклонился ей в ответ. Зара быстрым шагом подошла ко мне и встала рядом. Проводить ее из шатра вышла жена Искандера, на ее плечо опирался молодой парень с перевязанной ногой, с другой стороны его поддерживал сын вождя. «Видимо это и есть ее второй брат», - подумал я. Обоз тронулся, и моя спутница помахала своим родственникам, они тоже подняли руки в прощальном жесте.
Соленое озеро
Мы уходили от стойбища на юго-запад, и скоро вокруг снова была унылая выгоревшая степь. Тяжелые синеватые облака низко нависали над землей, предвещая дождь. Мефодий снова торопил, он хотел добраться до какого-то урочища еще до наступления вечера. Зара пружинисто шагала рядом со мной, зорко поглядывая по сторонам, хотя, что она могла там увидеть, оставалось для меня загадкой – пейзаж совершенно не менялся, менялись только цвет и очертания облаков. Небо надвинулось еще ниже, и пошел дождь, мелкий и бесконечный, как сама степь. Я вытащил из мешка плащ и подал Заре, она отрицательно мотнула головой, но я не отвел руку, и ей пришлось взять его и накинуть на плечи.
Погонщики ворчали, что сезон дождей в этом году начался слишком рано, и погоняли лошадей, а нудный дождь подгонял людей. Наверное, поэтому Соленое урочище темной полосой показалось за пеленой дождя еще до наступления темноты. Урочище представляло собой широкую, но неглубокую котловину, поросшую невысоким кустарником. В центре котловины лежало небольшое соленое озеро, вдоль берега тянулась широкая полоса белесых соляных отложений. Картина, открывшаяся с края котловины, была удивительной, даже сейчас, когда дождь приглушил все цвета – в центре лежало свинцово-серое озеро, его окаймляла белая полоса соли, затем полоса багряного в это время года солероса, затем начинались желто-зеленые заросли кустарника. Наверное, в ясную погоду вид был бы еще более впечатляющим.
Обоз остановился у границы зарослей, где были вырыты колодцы и устроены корыта из обожженной глины, чтобы поить лошадей. Дамиан распорядился поставить повозки вокруг одного из колодцев и наломать веток для костра, чтобы приготовить ужин. Наступили сумерки, а дождь все продолжал сеять, все, кроме часовых, потянулись поближе к огню. Мы тоже кое-как устроились на мокрой земле, но тепло костра едва ощущалось в промозглом, насыщенном влагой воздухе.
Зара сидела, закутавшись в мой плащ, и молчала. Мне хотелось порасспросить ее, но я молчал, глядя на дымное пламя и слушая, как, сопротивляясь огню, злобно шипят ветки. Было в этом шипении что-то угрожающее. Или это непрекращающийся дождь навевал мрачные мысли? Мои друзья тоже молчали. Олер сидел, нахохлившись, и неотрывно смотрел в огонь. Антоний что-то обдумывал, шевеля губами. Гендрик беспокойно оглядывался, прислушиваясь к чему-то. Чтобы отвлечься от своих мыслей, я обратился к лесовику:
- Гендрик, что тебя беспокоит?
- Не знаю, - откликнулся он, - в кустах кто-то затаился, но я не могу понять, зверь это или человек.
- Один или несколько? – насторожился я.
- Не могу сказать – как-то все смутно. То он есть, то его нет, то их несколько, то очень много. Не могу понять. Место здесь какое-то зыбкое.
Лесовик снова покрутил головой. Я прислушался, но не услышал ничего, кроме шелеста дождя, шипения костра и невнятного бормотания людей, сидевших вокруг него. Зара сдвинула капюшон, открывая лицо, и сказала:
- В озере живут духи, поэтому мы никогда не останавливаемся здесь на ночлег. Поим коней и уходим ночевать в степь.
- Духи? Чьи духи? – встрепенулся Антоний. – Расскажи.
- Давным-давно, когда наши предки только пришли в эту степь, это озеро было пресным и большим, вода доходила вот до этого места, где мы сидим. Все, улусы пригоняли сюда свои табуны, и поили и купали коней, и всем хватало места, и никто не ссорился из-за воды. И называлось оно Дар-Озеро, потому что было даром богов. Шли годы, поколения сменяли поколения, шаманы приносили жертвы и благодарили богов, за этот щедрый подарок. Но случился очень засушливый год, многие колодцы пересохли. И люди потянулись к озеру. Оно тоже страдало от жара солнца и стало меньше, не таким маленьким, как сейчас, просто немного меньше. Воды еще было в достатке, но некоторые вожди испугались, что их улусам не хватит, и стали делить озеро. А Варадат, вождь одного из племен, объявил себя властелином воды, он расставил своих воинов вокруг озера и приказал убивать всех, кто, не признав его власти, подойдет к воде. И пролилась кровь, и восстали люди против Варадата и его племени, и была страшная битва, и стала вода в озере красной от крови. И тогда рассердились боги на глупых людей и объявили, что будет теперь вода в этом озере такой же соленой, а солерос багряным как пролитая здесь кровь, чтобы не забывали люди о том, как потеряли дар богов. А племя Варадата будет вечно охранять эту воду и никогда не сможет уйти в небесную степь, где всегда в достатке воды и зеленой травы для бесчисленных табунов. С тех пор каждую ночь духи тех, кто ради своей власти забыл заветы богов, выходят из воды и ходят вокруг озера.
Зара вздохнула и отвернулась. Некоторое время все молчали, потом Антоний спросил:
- А соль? Вы берете здесь соль?
- Берем. Днем. После того, как шаман поговорит с богами и произнесет заклинания. А потом нужно ждать еще тринадцать дней и только тогда этой солью можно будет пользоваться. Здесь и колодцы вырыли потому, что улусы приходят за солью.
- А духи нападают на людей? – не унимался Антоний.
- Говорят, да. Но кто может поручиться? Никто не ходит ночью к озеру. А те безумцы, что отваживались на это, никогда больше не возвращались.
- Духи, - задумчиво повторил Гендрик, - нет, там есть еще кто-то, живой. Я чувствую это, но не могу определить, кто.
- А если подойти поближе? – спросил Антоний.
- Когда имеешь дело с чем-то непонятным, лучше сначала понаблюдать со стороны, - назидательно заметил Олер, - а не совать свой нос туда, где его могут прищемить.
- Ну, я же не говорю, что надо лезть в кусты, - тон Антония был извиняющимся, - просто выйти за повозки и послушать.
- Я не слышу. Я чувствую, - устало повторил лесовик.
- Я тоже чувствую, - вдруг сказала Зара, - но я чувствую только приближающуюся опасность. Я не могу описать или объяснить это.
- Кажется, предстоит еще одна бессонная ночь, - подвел я итог. – Пойду, вытащу игруна из повозки, у него тоже нюх на неприятности. Посмотрим, что говорит его чутье.
Я заглянул в повозку, где Иг прятался от дождя. К моему удивлению он не спал и сразу перебрался ко мне на руки, даже не обратив внимания на то, что я был мокрым насквозь. Я вернулся на свое место и сунул игруна под плащ, которым укрывалась Зара. Она ахнула, когда игрун бесцеремонно вскарабкался по ней и уставился своими круглыми глазами прямо в лицо. Видимо результаты осмотра удовлетворили его, потому что он снова скрылся под плащом и завозился, устраиваясь у девушки на коленях. Зара тихо засмеялась и сказала:
- А говорят к игруну нельзя прикасаться под страхом смерти.
- Так ведь не ты к нему прикоснулась, а он к тебе, - улыбнулся я, - значит, все в порядке. Иг не идет на руки к тем, кому не доверяет. Кстати, ему тоже не нравится здесь – он не спал и тоже прислушивался.
- Надо предупредить Мефодия, - озабоченно сказал Антоний.
- Не надо, - возразил Олер. – Он наверняка знает эту легенду и все равно остановил обоз рядом с озером. Значит, духов не боится, а наши ощущения для него не резон. Наша смена перед рассветом, но и до этого времени мы не должны спать все, кто-то обязательно должен бодрствовать.
- Согласен, - кивнул я, - как говорится: ladies first – Зара, ты дежуришь первой. Когда будут сменяться часовые, разбудишь меня. Следующим будет Гендрик, потом Олер, затем Антоний.
- Получается, что я буду бодрствовать в то же время, когда мне и так стоять на посту, - возмутился Антоний.
- Пока ты самый неопытный из нас, - примирительно сказал гном, - поэтому за тобой надо присматривать. Не переживай, если будут неприятности, на твою долю хватит.
- Он прав, - добавил я, - мы что-то чувствуем, поэтому и дежурим первыми.
- Ладно, - Антоний махнул рукой, - я буду спать.
Он завалился на бок и свернулся калачиком.
- Залез бы под телегу, там хоть не капает, - вздохнул Олер.
- Я – плотогон, и воды не боюсь, - пробурчал Антоний, подсовывая ладонь под щеку.
Говорить больше было не о чем, и мы последовали его примеру, только Зара осталась сидеть. Несмотря на дождь, я буквально провалился в сон. Мне снились какие-то неясные фигуры, выплывающие из черной воды и тянущие ко мне руки. И было непонятно: то ли они хотели схватить меня, то ли просили о помощи. Досмотреть сон я не успел – Зара коснулась моего плеча. Я мгновенно сел и открыл глаза. Дождь кончился. Костер почти погас. Зара приложила палец к губам и указала в направлении озера. Я ничего не увидел, но вдруг услышал слабое потрескивание, как будто кто-то медленно и осторожно пробирается через заросли. Потом я услышал другой звук, от которого по телу побежали мурашки – это был едва слышный многоголосый стон. Треск сразу прекратился, и наступила звенящая тишина. Я наклонился к уху Зары и спросил:
- Давно это началось?
- Нет, - ответила она, едва шевеля губами, - сначала я услышала треск, а потом завыли духи.
Я разбудил Гендрика, мне даже не пришлось ничего объяснять, он сразу повернул голову в сторону озера и замер, как изваяние.
- Там люди, - прошептал он, - много людей… и еще что-то. И это что-то напугало их. Я пойду, посмотрю.
Я не успел остановить его. Лесовик ужом скользнул в сторону и исчез в темноте. Часовые, вместо того, чтобы ходить, сидели около угасающего костра и клевали носами. Я подобрал котелок, в котором нам подавали на ужин недоваренную кашу, и запустил им в ближайшего охранника. Котелок врезался ему в лоб, и с невообразимым в тишине ночи звоном покатился по земле. Часовой подскочил и заорал во все горло:
- Караул! Нападение!
В лагере поднялась суматоха, и в тот же момент в нас полетели стрелы. Люди бросились обратно под телеги. Мы тоже переползли под ненадежную защиту. А стрелы со свистом прилетали из темноты и с громким стуком вонзались в борта повозок. При этом нападавшие молчали, зато духи завывали с удвоенной силой. И вдруг в ночи раздался крик ужаса, перешедший в предсмертный хрип. Это был крик человека, и на него откликнулись еще несколько голосов, явно человеческих. Духи тоже отозвались радостным воплем. Обстрел ослабел. Из темноты возник Гендрик и скользнул между нами.
- Духи пляшут вокруг озера, - сказал он, переведя дух. – А люди засели в кустах. Я убил одного, остальные всполошились.
- Нам не продержаться долго, если они начнут стрелять пониже, - сказала Зара. – Надо что-то делать.
- Нужна вылазка, - тихо сказал лесовик. - Они растянулись цепью вдоль кустов, если подползти и успокаивать их одного за другим, можно заставить остальных пойти в рукопашную, тогда у нас есть шансы.
- Пожалуй ты прав, - согласился я. – Антоний ползи к Дамиану и скажи, что мы с лесовиком организуем вылазку, пусть он приготовится встретить этих лучников мечами. Сам возвращайся сюда. На рожон не лезьте. Мы скоро вернемся.
Гендрик пополз вперед, я за ним. Глаза уже привыкли к темноте, и я хорошо различал темную полоску кустов. Мы подползли и двинулись в противоположные стороны вдоль нее. Вот над кустами показалась фигура человека с луком, он стрелял с колена. Как только стрела сорвалась с тетивы, я прыгнул – лучник даже не успел вскрикнуть, а духи отозвались новым воплем. Потом был еще один стрелок и еще один вопль с озера. Со стороны, куда уполз Гендрик, раздался треск ломаемых кустов, за которым последовал новый стон духов. Судя по реакции хозяев озера, мы с Гендриком успели убить еще двоих, когда раздался звук рога. Затаившиеся враги встали во весь рост и, обнажая мечи, двинулись к обозу. Я тоже встал и оглянулся на озеро – над ним клубился светящийся бледным, синеватым светом туман.
В лагере кто-то додумался подбросить веток в костер, огонь разгорался, и на этом светлом фоне четко выделялась цепь фигур, подступавших к обозу воинов. Они шли молча – ни воинственных криков, ни угроз, ни переклички – неумолимая волна смерти. Из темноты хорошо видно людей, которые бестолково мечутся между повозками. Сейчас эта волна нахлынет и оставит за собой только трупы. Я передернул плечами, чтобы отогнать мрачное видение, и крикнул:
- Зара, стреляй!
И через мгновение одна из фигур всплеснула руками и рухнула навзничь, затем еще одна и еще. В лагере перестали метаться, и раздалась команда Дамиана к бою. Я выхватил меч и ринулся догонять молчаливых воинов. И снова звон оружия, тяжелое дыхание, стоны раненых, хрип умирающих, но на этот раз еще и вопли озерных духов. Бой кончился как-то неожиданно – нападавшие вдруг отступили и растворились в темноте, духи разочаровано вздохнули и замолкли. С того места, где я стоял, был виден краешек озера, и я увидел, как оседает и медленно гаснет туман, втягиваясь в черную воду. Я вдруг почувствовал страшную усталость, руки и ноги стали ватными, хотелось лечь и заснуть, но нужно было разыскать своих, и я поплелся к костру.
Все, кроме Гендрика, были в сборе – сидели около той же самой повозки. Зара чесала игруну за ушами, Антоний, привалившись к колесу, разглядывал свой любимый посох, почти перерубленный пополам, Олер задумчиво вертел в руках какой-то кинжал.
- Где Гендрик? – спросил я, подходя к ним.
- Здесь я, - отозвался лесовик у меня из-за спины.
Он шел, еле передвигая ноги и низко опустив голову. Одежда на нем была в нескольких местах разорвана.
- Ты не ранен? – забеспокоился я.
- Нет, но из меня высосали все силы, - он почти рухнул на землю рядом с гномом.
- А вы как? – обратился я ко всем сразу.
- Тоже без сил, - ответил Олер, - как будто неделю не отходил от наковальни.
- Похоже, здесь не обошлось без магии, - устало проворчал Антоний. – Целый день бревна ворочать и то легче было, чем этих бить.
- Это духи отняли наши силы, - Зара подняла на меня усталые глаза.
- Не думаю, судя по их воплям, они сегодня и без нас хорошо поживились.
- Поспать бы, - мечтательно вздохнул Антоний.
- Нельзя, - Гендрик потер глаза, - у меня такое чувство, что за нами следят. И опять не могу определить, кто.
- Значит, пора применить допинг, - пробормотал я и полез в свой мешок за оленьим грибом.
- Что такое допинг? – насторожился Антоний.
- Кнут для твоего организма, чтобы не спал, - усмехнулся я, - надеюсь, хуже не будет. Жуйте.
Я раздал всем по пластинке сушеного гриба. Олер понимающе хмыкнул и принялся энергично жевать. Зара просто положила ее в рот. Гендрик понюхал, откусил маленький кусочек и объяснил Антонию:
- Олений гриб, сушеный, заставляет кровь быстрей бежать по жилам, проясняет разум, обостряет зрение. И все наоборот, если съесть слишком много.
- Что-то я про такие грибы и не слышал, хотя лес знаю, - проворчал Антоний, но жевать не перестал.
- Это вам, людям кажется, что вы лес знаете, - ответил Гендрик. – Даже я, лесовик, не осмелюсь сказать, что знаю его.
- Ну, это ты скромничаешь, - Антоний почувствовал, что появилась возможность если не поспорить, то хотя бы поговорить.
- Лес, он – живой, и меняется каждую минуту, как облака. Ты же не можешь сказать, что знаешь облака? – в голосе Гендрика слышалась грусть.
- Облака! Сравнил тоже! Вот они есть, и вот их нет. А лес как стоял сто лет назад, так и стоит, только деревья стали толще, ну, некоторые упали, новые выросли, но это все равно то же самый лес, – Антоний победно вскинул голову.
- Нет, - возразил лесовик, - это совсем другой лес. Я не могу тебе это объяснить здесь, а в лесу я бы тебе просто показал, что и как меняется. Это как река – вроде бы та же самая река, а вода в ней совсем другая.
- Опять ты сравниваешь несравнимое. Река бежит, а лес стоит! – для убедительности Антоний даже воткнул кусок своего посоха в землю.
- А кто тебе сказал, что лес стоит? – ехидно поинтересовался Гендрик.
Антоний даже растерялся, услышав такое. И я поспешил воспользоваться возникшей паузой:
- Очень интересная тема, но давайте отложим ее на более спокойное время. А сейчас мне бы хотелось узнать, что вы заметили во время боя – необычное, странное.
- Озерные духи приветствовали каждую смерть, - твердо сказал лесовик.
- Они нападали молча, а, умирая, кричали, - тихо сказала Зара.
- А я вот заметил, что все были вооружены мечом и кинжалом, - Антоний кивнул на гнома, - вон, Олер подобрал один.
- Грубая работа, - Олер протянул мне кинжал, - но очень похоже на то, что я делал в замке.
Я взял кинжал и внимательно осмотрел. Простой клинок, но у самого основания выбиты какие-то знаки. Зрительная память никогда меня не подводила, и я вспомнил, что уже видел эти знаки на кинжалах из замка, только там они были замаскированы узором. Олер был прав.
- Гендрик, ты лучше всех видишь в темноте, не мог бы ты найти еще парочку? – попросил я лесовика. – Антоний, сходи с ним.
Они исчезли в темноте. Я оглядел лагерь. Люди сидели там, где их настигла усталость, только Дамиан бродил среди них и пытался им что-то внушить. Его никто не слушал, Мефодий и Гурий копошились около одной из повозок. Наконец они извлекли из нее бурдюк и поплелись обходить людей, наливая им в чаши вино. В это время вернулись Гендрик и Антоний, они принесли еще пять кинжалов – все они были как близнецы. У меня отпали всякие сомнения, тем более, что кристалл у меня на груди ощутимо нагрелся, а я только сейчас обратил на это внимание. Принцип действия заколдованных кинжалов стал понятен, но чтобы уточнить, я спросил:
- А вот если у воина выбивали кинжал из рук, что происходило?
- Они отступали, а кто успевал, убегали, - ответил Антоний.
- Точно, - подтвердил Олер, - я одному руку с кинжалом перебил, так он меч бросил и бежать.
- Я тоже это заметила, - кивнула Зара. - Если бы они продолжали сражаться, нам бы не выстоять – их было слишком много.
- Значит, выронив кинжал, человек выходит из-под власти заклинания, - подвел я итог. – Это надо запомнить. Хотя заклинания могут быть разными…
К нам подошли Мефодий и Гурий и налили вина. Лицо Мефодия выглядело белой гипсовой маской, руки дрожали, он еле передвигал ноги, однако голос оставался твердым:
- Выпейте вина, оно поможет восстановить силы. Второй ночной бой – это очень тяжело.
- Присядь и выпей с нами. Думаю, теперь Гурий и сам справится, - сказал я и улыбнулся тому.
Мефодий мгновение поколебался, потом налил еще одну чашу и передал бурдюк своему помощнику. Купец медленно опустился на землю и сделал несколько глотков. Гурий потоптался около нас и потащился к охраннику, который окликнул его. Без всяких предисловий я выложил перед Мефодием трофейные кинжалы. Он уставился на них и судорожно сглотнул.
- У каждого из нападавших был такой, - мой голос звучал безразлично, - стоило воину выронить кинжал, и он спешил отступить, убежать. Забавно, правда?
- Что ты хочешь этим сказать? – Мефодий настороженно смотрел на меня.
- Я просто анализирую факты и делаю свои выводы, - я пожал плечами. – Вот еще один факт – это третье нападение на обоз. И нападающие знали, где пройдет обоз и где он остановится. Странно. Или нет? А зачем подбросили ветки в костер, когда ожидалось нападение из темноты? Мефодий, у вас очень могущественный враг. И вы ему чем-то сильно насолили – столько усилий, чтобы остановить вас. И не надо мне рассказывать про исключительно ценный груз. Посуда от Безумного Горшечника, конечно, изысканная, но она не стоит таких усилий. Вас хотят убить. Почему?
Мефодий смотрел на меня широко открытыми глазами и молчал, чаша в его руке дрожала.
- Нет, вы можете не отвечать на мои вопросы, - продолжил я, - но и на нашу помощь тоже можете не рассчитывать. Утром мы уйдем. На этот раз решение я буду принимать сам.
Купец опустил глаза и заговорил, делая длинные паузы:
- Ты проницательный человек, Никл. Тебе многое открыто, и я благодарен судьбе, которая свела нас…, я благодарен вам всем за помощь…, без нее меня, наверное, уже не было бы в живых…, но это не моя тайна…, я не могу ее открыть. Все, что я могу сказать, что это очень-очень важно, и это касается короля. Конечно, вы можете уйти, вы мне ничего не должны…, но я просил бы вас продолжить путь с нами, а когда мы прибудем в Ганпорт, я заплачу вам золотом, вы все станете богатыми. Хоть ты и говорил, что для тебя честь превыше всего, деньги никогда не бывают лишними. И потом в этом мире расположение короля тоже дорого стоит. Подумай, шелл. Нам ведь все равно по пути.
«По пути на тот свет?» - хотелось спросить мне, но вместо этого я сказал:
- Денежный вопрос можно обсудить позднее, это не самое важное. Для меня гораздо важнее знать, куда вы пойдете дальше. И если я все правильно понимаю, следующая засада будет ждать, как только обоз покинет степь. А значит, нужно найти возможность обмануть врага, потому что вы не сможете отбить атаку с теми людьми, что у вас остались.
- Я уже думал об этом, - Мефодий сокрушенно покачал головой, - я полагал, что враги потеряют меня на тракте, а пока сообразят, куда я свернул, я успею пройти по степи и снова выйти на тракт в другом месте. Я ошибся… Теперь возвращаться нет смысла. А на той дороге, по которой мы идем, нас будут ждать. Но для обоза другого пути нет – с запада степь упирается в невысокие, но крутые горы, а с юга – в джунгли. Одна надежда – прорваться через засаду, а там уже и тракт рядом, и деревни, и королевская стража ездит дозором.
- Даже зная место засады, вам не прорваться, - в моем голосе не было и доли сомнения, – нужно искать другой вариант. Если вы хотите добраться до Ганпорта, идти нужно без обоза, тогда дорога не нужна.
- А куда же обоз? Если я отправлю их по дороге, их всех убьют, - Мефодий отрицательно покачал головой.
- Полагаю, в степи есть и другие стойбища, где с удовольствием купят ваши товары. Правда, Зара? – я улыбнулся девушке.
- Конечно, - Зара встрепенулась, отвлекаясь от своих мыслей, - в дне пути на восток отсюда начинаются земли восточного племени. На праздник Прихода Дождей они собираются у Большого Камня, это еще день-два пути. Они всегда завидовали, что к нам на праздник приходит обоз с красивыми товарами, поэтому будут рады увидеть обоз у себя.
- Вот, видите? – я обратился к Мефодию, - обоз пойдет в глубь степи, а вы с нами в Ганпорт. Это ваш единственный шанс добраться до места. Но какой бы вариант вы не выбрали, мы не останемся с обозом - я больше не хочу рисковать жизнями моих друзей.
- Я могу подумать? – спросил купец. – Мне надо посоветоваться с Дамианом.
- Конечно, - кивнул я, - до восхода солнца.
Он тяжело поднялся и медленно пошел к Дамиану, который уже давно бросал на нас косые взгляды, но подойти не захотел. Я же обратился к Заре, которая опять погрузилась в странную задумчивость:
- Зара, что с тобой?
- Не знаю. Со мной никогда такого раньше не было. Я, как шаман, беседовала с духами озера. Варадат сказал, что давно им не было так весело, и что сила, которая привела этих людей сюда, не ушла, она все еще здесь, и это ему не нравится.
- Он не сказал, где прячется эта сила? – спросил Гендрик.
- Нет, но он показал мне охотничий рог, украшенный золотом, - ответила Зара.
- Утром нужно будет осмотреть всех убитых, собрать все кинжалы и найти этот рог – пусть заклятие останется здесь. Надеюсь, духи не будут возражать, если мы утопим все это в озере? – задал я риторический вопрос.
Но Зара ответила:
- Не будут, Варадат сказал, что они забрали бы эту силу себе, если бы могли выйти на берег.
- Вот и прекрасно. Можно расслабиться и подумать, как лучше выйти на тракт, - я вытащил карту. – Зара, ты не бывала в тех краях?
- Нет, но я знаю, как подойти к Ограждающим горам. Если ехать верхом, это день пути.
- Н-да, на этой карте нет никаких подробностей, только проезжая дорога, по которой нам путь заказан. Полагаю, нужно подойти к горам и двигаться вдоль них, пока не найдем места, где мы смогли бы подняться. А что вы думаете?
- Согласен, - кивнул Гендрик.
- Даже в неприступных горах есть проходы, - сказал Олер, - а там не горы, а скорее холмы. Мы найдем проход.
- Ну, раз по дороге нельзя, пойдем напрямик, - это оптимист Антоний.
- Я никогда не была в горах. Это должно быть интересно, - воскликнула Зара.
- Тогда так: Зара ведет нас к пограничным горам, Гендрик с Олером высматривают проход, а мы с Антонием просто топаем и глазеем по сторонам.
Даже эта простенькая шутка разрядила напряжение, и все заулыбались. Я глянул на Мефодия с Дамианом, они продолжали разговаривать и, судя по жестикуляции, разговор был бурным. Честно говоря, меня не особенно волновало, что они там обсуждают и до чего договорятся – свой выбор я уже сделал.
Серый рассвет наступил как-то незаметно, вдруг хмурое небо из черного превратилось в серое, появился затуманенный дымкой горизонт. Обозники вповалку спали вокруг погасшего костра. Действие оленьего гриба еще продолжалось – мы чувствовали себя бодрыми и полными сил, поэтому легко поднялись и пошли разыскивать заколдованный охотничий рог и собирать оставшиеся кинжалы.
К счастью, рог нашелся быстро, он был зажат в руке воина, пораженного стрелой Зары, мы быстро собрали кинжалы, валявшиеся тут и там, сложили их вместе с рогом на плащ одного из убитых воинов, и с этим узлом я спустился к озеру. В этот ранний час оно было похоже на старинное, уже потемневшее зеркало в белой овальной раме. Я размахнулся и забросил магические трофеи подальше от берега. Громкий всплеск, и узел мгновенно утонул, как будто провалился в никуда, по неподвижной воде пошли медленные круги, и снова полная тишина. Я повернулся и быстро пошел к своим друзьям, ожидавшим меня на краю котловины.
Мы вернулись к повозкам, по пути Гендрик подобрал себе небольшой лук и набил колчан стрелами, Зара тоже пополнила свой запас стрел. В лагере все еще спали, но нам пора было уходить, и я разбудил Мефодия. Он вскинулся, озираясь по сторонам осоловевшими глазами, когда его взгляд сфокусировался на мне, я сказал:
- Мы уходим. Что вы решили?
Несколько секунд он непонимающе смотрел на меня и, наконец, сообразил, о чем я его спрашиваю, но ответить не успел – проснулся лежавший рядом Дамиан. Начальник охраны сразу сел и уставился на меня – он был зол то ли от того, что его разбудили, то ли потому, что мы уходим, то ли по какой-то другой причине. Он уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но я предупредил его:
- Не шумите. Пусть люди поспят, ночь была тяжелая. Мы сейчас уйдем.
Он с шумом выпустил воздух, который успел набрать в грудь, чтобы по своему обыкновению громко рявкнуть, и тихо сказал:
- Я понял. Мне не нравится эта затея, но Мефодий настаивает. Говорю откровенно: я все еще не доверяю вам, но похоже, у меня нет выбора. Я приготовил провиант, и наберите побольше воды – дальше никаких колодцев не будет.
Он поднялся и вытащил из повозки мешок с продуктами и бурдюк с вином. Мефодий уже тоже стоял на ногах и пристегивал к поясу меч. Я махнул Антонию, чтобы он взял мешок, бурдюк я передал Олеру.
- Ну, все, пора идти, - я кивнул Дамиану и махнул Заре, чтобы шла первой.
Мефодий с Дамианом обнялись, и мы покинули лагерь. Впереди снова простиралась бурая степь.
Поющие Скалы
Однообразие пейзажа угнетало – мы проходили километр за километром, но ничего не менялось, как будто под ногами не земля, а лента тренажера, ноги уже гудят от напряжения, но вокруг все то же самое – желто-бурый ковер внизу и серый купол вверху. Когда Мефодий, непривычный к таким переходам, начал спотыкаться, я объявил привал. Мы перекусили, выпили по чашке кисловатого вина и снова двинулись на запад. По крайней мере, так сказала Зара, лично я не мог определить здесь стороны света. Следующую остановку мы сделали, когда стало темнеть. Все валились с ног, действие оленьего гриба давно закончилось, и мы уже не шли, а плелись. Усталость была такой, что не хотелось даже разговаривать, мы просто перекинулись несколькими односложными фразами, пока ели, я распределил время дежурства, и сам мгновенно уснул.
Меня разбудила Зара. Ветер сменился, и небо чистилось от туч. Звезд было так много, и они были такими яркими, что освещали степь мягким призрачным светом. Я задрал голову, ища сходство со знакомыми созвездиями, тщетно – это было другое небо. Как всегда при взгляде на звезды меня охватило волнение. Никогда не мог понять, что значит «бесконечная вселенная» и при этом «расширяющаяся», но вот в такие моменты верил ученым на слово.
- Я тоже люблю смотреть на звезды, - тихо сказала Зара. – Говорят, это горят костры улусов в небесной степи.
Запрокинув голову, она смотрела вверх и мечтательно улыбалась, в ее огромных глазах, как в темных омутах, отражались звезды. Никогда раньше я не видел такого красивого, одухотворенного и в то же время простого лица. Ямочки на щеках, наивная улыбка – все это производило впечатление детскости, и хотелось закрыть, защитить ее от любых невзгод, от всего, что могло бы даже просто огорчить. Почувствовав мой взгляд, она повернула лицо ко мне и спросила:
- А что твой народ говорит про звезды?
- Что каждая из них – это солнце, вокруг которого вращаются планеты, как наша планета вращается вокруг нашего солнца.
- И на каждой живут люди?
- Нет, не на каждой. Большинство планет пустынны, там нет даже растений. Населенных планет очень мало, по крайней мере, так считают наши ученые.
- Жаль, - вздохнула Зара.
Мы сидели рядом и молча смотрели на звезды. Я думал о том, как причудливо устроен человек – вот воспитанная кочевниками амазонка – это одновременно и любознательная, мечтательная девушка. А я, художник по призванию и образованию, снова стал воином. Как играет человеком судьба – от военных будней к искусству и обратно – от искусства в кровавые битвы. Что ждет нас впереди?
- Я никогда не видела моря, - вдруг сказала Зара - Ты действительно собираешься путешествовать по морю?
- Я пока не знаю. Надеюсь, не придется.
- Ты не знаешь, куда идешь? – в голосе девушки слышалось неподдельное изумление.
- Я знаю, куда иду, вот только путей туда много, и не всегда я могу выбирать этот путь сам. Так уж устроена жизнь – ты выбираешь цель, а она дороги, по которым ты идешь к этой цели.
- Понимаю, - кивнула Зара, - даже по степи иногда невозможно проехать прямо.
- Вот-вот, только жизнь больше похожа не на степь, а на дремучий лес.
- Я была однажды в лесу. Там трудно ходить, а на лошади вообще не проедешь. Но мне понравилось – красиво и деревья такие большие. А Гендрик сказал, что лес не стоит на месте. Значит, деревья умеют ходить?
- Нет, насколько я знаю, не умеют. А Гендрик говорил в философском смысле, что лес, даже оставаясь на месте, постоянно меняется, он все время разный. Хотя, - я сделал паузу, - Гендрик мог иметь в виду и что-то конкретное, он – лесовик и знает о лесе больше любого человека. Не удивлюсь, если он умеет разговаривать с деревьями.
- А я вот уверена, что умеет. Он – настоящий шаман, - Зара понизила голос и оглянулась на спящих.
- С чего ты взяла? – удивился я.
- Прошлой ночью он почуял не только людей, но и духов, и заколдованный рог, и вообще, его лошади боятся.
- Никогда не замечал, - мое удивление нарастало.
- Это потому, что ты не понимаешь лошадей, - тихо засмеялась Зара, - игруна они тоже почему-то побаиваются.
- Его и собаки побаиваются, а кошки – нет, - сказал я задумчиво.
- Кошек я не видела, - сообщила Зара с сожалением.
- Еще увидишь, - усмехнулся я, - это такие маленькие зверьки.
- А почему ты смеешься? Что я ничего не видела? – обиделась Зара.
- Нет. Я не хотел тебя обидеть, - мне пришлось объясняться. - Просто домашние кошки, такие забавные, такие ласковые, а на самом деле – это самый свирепый хищник, который охотится на всех, кто меньше его ростом.
- Что даже на змей? – обида исчезла так же мгновенно, как и появилась.
- Бывали случаи, - я снова улыбнулся.
- И они их потом съедают? – Зара была заинтригована.
- Нет, чаще всего они охотятся для удовольствия, а не для того чтобы прокормиться.
- Какой странный зверь!
- Да уж! В далекой-далекой стране был король, дворец которого охраняли специальные кошки. И не было охранников преданней и опасней. Если кошка невзлюбит человека, она обязательно найдет способ отомстить.
- Ты же говорил, что они маленькие! – возмутилась Зара. Как маленький зверек может отомстить большому человеку?
- У этого маленького зверька очень острые когти, кроме того отомстить – не значит убить.
- Ага, если заставить врага страдать, такая месть может быть страшнее смерти, - в голосе Зары промелькнули стальные нотки.
- Это точно, - вздохнул я.
Мне не хотелось, чтобы разговор перешел на такую неприятную тему, но Зара просто замолчала, погрузившись в свои мысли, и я с облегчением огляделся по сторонам. Небо на востоке посветлело, звезды почти погасли – ночь кончилась и, какое счастье, ничего не случилось. Утро быстро вступало в свои права – вот появилась тонкая розовая полоска, вот уже весь горизонт на востоке окрасился в малиновый цвет, и небо стало на глазах голубеть, вот показался краешек солнца, и степь из бурой превратилась в золотисто-красную.
Зара встала и потянулась всем телом, как большая рыжая кошка. Я улыбнулся – еще одна причуда судьбы. Пора было будить остальных, чем раньше выйдем, тем лучше – день обещал быть жарким. Я похлопал по плечу Гендрика. Он мгновенно открыл глаза, все понял и толкнул локтем Олера. Гном что-то проворчал, сел и огляделся, потом сморщился и громко заявил:
- Солнце уже взошло, а люди все спят.
Антоний подскочил, как подброшенный пружиной, споткнулся о ноги Мефодия и чуть не упал. Олер разразился рокочущим хохотом, Зара прыснула в ладошку, а я и Гендрик просто улыбнулись. Антоний выпрямился и хотел что-то сказать гному, но только махнул рукой и отошел в сторону. Мефодий непонимающе смотрел на нас. А я про себя отметил, что у нас уже сложилась команда, члены которой позволяют себе подшучивать друг над другом, и в то же время опекают друг друга.
Мы быстро позавтракали и тронулись в путь. Часа через два на горизонте показалась темная полоска, которая по мере нашего приближения становилась все шире и шире. Наконец мы подошли к подножью Ограждающих гор. Название было дано точно – отвесная каменная стена ограждала степь от всего остального мира. Чем больше я смотрел на эту стену, тем крепче становилась моя уверенность, что мы находимся на дне громадного кратера. Впрочем, это было неважно. Куда важнее было найти проход в этой стене, чтобы выбраться.
Мы сделали привал и обсудили возможность найти проход, ни Мефодий, ни Зара никогда не слышали о существовании других путей на запад, кроме тех двух дорог, по которым передвигались обозы. Зато Олер утверждал, что в любой скале рано или поздно появляются трещины, главное – найти трещину, которая позволила бы нам выбраться наверх. Поэтому, когда мы двинулись дальше вдоль стены, гном с лесовиком пошли первыми. Пару раз мы останавливались, и Олер осматривал замеченные расщелины, но качал головой, и мы шли дальше. Когда мы остановились в третий раз, я вообще не увидел никакой расселины, просто выступ скалы. Гном перебрался через груды упавших сверху камней, подошел к скале и вдруг исчез. Гендрик первым рванулся туда, где только что стоял Олер. Он буквально взлетел на груду валунов и замер там, в этот момент мы снова увидели гнома, он призывно махал нам рукой.
Перебравшись через нагромождение камней, мы увидели, что выступ скалы как козырьком прикрывал расселину, постепенно сужавшуюся кверху и примерно на высоте двух метров превращавшуюся в трещину не шире ладони, которая змеилась вверх по скале. Расселина была похожа на дверной проем в стене готического собора, казалось, запрокинь посильнее голову и увидишь устремленный в небо шпиль. Мы собрались перед этим входом в неизвестность, а Олер уверенно сказал:
- Чует моя печенка, что там будет выход на другую сторону.
- В чувствительности твоей печенки мы уже убедились, - усмехнулся я, - но, может быть, есть какое-то более достоверное объяснение твоей уверенности?
- Никл, как-нибудь на досуге напомни мне, чтобы я рассказал о том, как и почему в скалах образуются трещины, и каких типов бывают расселины, - ехидство плескалось не только в голосе, а даже во взгляде. – Я же не спрашиваю тебя, как ты умудряешься отражать нападение сразу шестерых мечников. Или ты забыл, что я гном?
- Ладно, ладно, - замахал я руками, - извини. Пошли, что ли?
- Пошли, - гном повернулся и первым шагнул в готическую дверь.
Мы шли по извилистому проходу, было сумрачно и, казалось, что мы углубляемся в пещеру, но темнее не становилось – откуда-то сверху проникал свет. На стенах прохода были хорошо заметны следы, оставленные стекавшей сверху водой. Постепенно расселина начала расширяться, превращаясь в узкий каньон – стены отодвинулись в стороны, а вверху появилась узкая полоска синего неба. Дно каньона напоминало русло горной речушки – валуны, обкатанная галька, кое-где песок. Воды в этом русле не было, но идти было трудно – приходилось прыгать с камня на камень, перелезать нагромождения валунов. Здесь было гораздо прохладнее, чем в степи, где припекало солнышко, но мы изрядно взмокли, несмотря на ветерок, тянувший вдоль каньона.
Еще одна баррикада из валунов и стволов, упавших сверху деревьев, еще один поворот, и мы оказываемся на арене амфитеатра, в центре которого блестит маленькое озерцо, а стены уступами поднимаются к темно-синему небу. Оглядывая это удивительное место, я сразу вспомнил Колизей – ярусы, пилястры, колонны, арки – настоящее чудо. Все-таки ветер и вода – непревзойденные архитекторы.
Олер зачерпнул воды из озерца, попробовал и удовлетворенно крякнул:
- Хороша! Не то, что в том колодце. Предлагаю заночевать здесь – хорошая вода, хвороста в достатке – прекрасное место.
- Пожалуй, ты прав, - согласился я, - скоро стемнеет, а лазить по горам лучше, когда светло.
- Тогда пойдемте вон туда, - гном указал рукой на небольшой грот, - на случай дождя будет, где укрыться.
Все с радостью занялись обустройством места для ночевки. Пока Олер складывал из камней очаг, Зара с Мефодием занялись ревизией имеющегося у нас провианта, остальные отправились за дровами. Мы быстро натаскали целую груду хвороста и разожгли огонь. Зара вызвалась приготовить ужин, дала игруну кусок лепешки, чтобы не вертелся под ногами, и нам сказала, чтобы не мешали. Мефодий сел в сторонке и блаженно вытянул ноги – для него, привыкшего ездить верхом, сегодняшний переход стал настоящим испытанием. Олер с Гендриком пошли разведать продолжение каньона, а я решил посмотреть, можно ли взобраться на следующий ярус этого природного амфитеатра, любознательный Антоний тоже пошел со мной.
Удобное для подъема место нашлось всего в нескольких шагах от грота. Я взобрался на широкий уступ и сразу увидел рисунки – скала представляла собой настоящую картинную галерею. Некоторые рисунки были схематичными, другие – наоборот, очень подробными. Неизвестные художники запечатлели разных животных, сцены охоты, какие-то ритуалы и даже войну. Видимо, они вкладывали в свои творения какой-то тайный смысл или стремились сохранить значимые события своей истории. Мне пришла в голову мысль, что желание современных людей оставить надпись типа: «Здесь был Коля» - это проявление генетической памяти, а не только плохое воспитание. И мне вдруг тоже захотелось поозорничать – оставить в этой картинной галерее свой рисунок. В конце концов, не даром же судьба привела нас в это заповедное место. Красок у меня не было, и я решил, что смогу воспользоваться ножом. Конечно, нож не слишком удобный инструмент для подобной работы, но он оставлял на зеленоватом песчанике глубокие белые царапины, так что рисунок был хорошо виден. К моему удивлению Антоний молчал – ни комментариев, ни вопросов. Я увлеченно работал, и вскоре на каменной плите появился портрет улыбающейся Зары, такой, какой я видел ее этой ночью. Конечно, камень – это не бумага, а нож – не карандаш, но кажется, мне удалось передать ее настроение мечтательной задумчивости. Антоний за моей спиной ахнул. Снизу раздался голос Олера, оказывается, они с Гендриком уже вернулись из разведки и наблюдали за мной снизу:
- Ну-ка, посторонись, я гляну.
Я сделал шаг в сторону. Некоторое время стояла напряженная тишина, затем Гендрик сказал:
- Зара, иди, посмотри. Теперь тебя будут почитать как богиню.
Зара, а за ней и Мефодий подошли к лесовику. На ее лице промелькнули, сменяя друг друга, изумление, страх, возмущение.
- Никл! – ее голос дрожал. – Только богов можно изображать на камне. А я – не богиня!
Я растерялся. Обычаи, будь они неладны! Откуда, спрашивается, я мог знать о таком ограничении? На помощь мне пришел Гендрик:
- Не горячись, Зара! Может быть, ты еще не осознала, кто ты на самом деле, и это знак тебе. Когда ведун вырезает изображение, его рукой двигают боги.
- Гендрик прав, - сказал, как отрезал Олер, - тебе еще рано судить, что правильно, а что - нет. Ты только прикоснулась к силе, а Никл владеет ей. Кстати, Никл, ты случайно не собирался изобразить и нас?
- Я не думал об этом, но если хотите, могу, - ответил я растерянно.
- Ну, так займись делом, пока светло, - Олер был абсолютно серьезен. – А я посмотрю, есть ли здесь что-нибудь, чтобы сделать краску. Пошли, не надо заглядывать художнику через плечо.
Они отошли к очагу, Антоний тоже ушел вниз и присоединился к гному, который бродил вокруг озерца, собирая какие-то камешки. Я снова повернулся к скале и, что удивительно, вдохновение не ушло, я легко и быстро выцарапал портреты Олера, Гендрика и Антония, а ниже изобразил игруна и ночного охотника. Уже начало смеркаться, когда я убрал нож и позвал всех оценить мою работу. Первым высказался Антоний:
- Неужели, я действительно такой смешной?
- Это он еще пощадил твое самолюбие, - съязвил Олер, - я бы сделал тебе глаза, как у игруна, более любопытного человека я в жизни не встречал.
- Зато я не встречал более ехидного, - парировал Антоний, - вон, посмотри, улыбаешься, как дракон, тоже ехидина порядочная.
- Это улыбка мудреца, - вдруг сказал Мефодий. – А вот причем здесь ночной охотник?
- Никл встречался с ним в лесу, - быстро ответил Гендрик, - и, видимо, получил неизгладимые впечатления.
- Да уж, - подтвердил я, - впечатление было сильным.
- А ты и сам на него похож, - вмешался Антоний, - как будто вы родные братья.
- Не самая плохая родня, - спокойно ответил Гендрик. – Никл, без тебя картина неполная, ты должен оставить какой-нибудь знак вместо своего лика.
- Точно! – Антоний даже притопнул. – Меч и два сердца!
- Почему два? – изумился Мефодий.
- Потому что… - Антоний замялся, - потому что он – великий воин и великий художник, а для этого одного сердца мало.
- Точно подмечено! Надо же, оказывается, твое любопытство приносит достойные плоды, - Олер приподнял брови.
Антоний не нашелся, что ответить, а Гендрик поторопил меня:
- Скоро совсем стемнеет, Никл, ты должен успеть изобразить меч и два сердца.
Мне ничего не оставалось, как вернуться к работе. Когда я начинал, я не думал о композиции, поэтому свободного места на этой каменной плите почти не осталось, только неширокая полоска слева. Я закончил, когда было почти темно, и поспешил спуститься вниз, но оттуда моего творения уже не было видно.
Мы устроились около очага и с удовольствием поели ароматной каши с мясом. Все были в хорошем расположении духа. Олер сказал, что дальше каньон резко сужается и поднимается вверх, так что завтра мы попытаемся по нему подняться в горы. Антоний принялся расспрашивать всех о наскальных рисунках, но смог выяснить только, что их делают, обращаясь к богам, ведуны и шаманы, а подробностей никто не знал, я тоже не был специалистом по петроглифам, поэтому помалкивал. Тем временем гном, как он выразился, «чтобы работал не только язык», привлек Антония к растиранию в порошок камешков, которые они собрали.
Разговор как-то незаметно перешел с наскальных рисунков на другие способы заручиться поддержкой богов.
Вечер вообще был бы приятным, если бы не усилившийся ветер. Он несся по каньону, заставляя пламя в очаге метаться. Воздушный поток басовито гудел и пронзительно свистел. И вдруг эта какофония превратилась в гармоничную мелодию, как будто там, на верхнем ярусе амфитеатра запели флейты, которым вторила свирель, и время от времени подавала голос труба. Мы оцепенели, по спине побежали мурашки, а мелодия летела над каньоном, отражаясь от стен и множась. Это была музыка природы, музыка стихий, она заставляла сердце биться быстрее, дышать глубже, но не пугала, а скорее наоборот, наполняла душу и тело своей силой.
- Смотрите! – выдохнул Антоний.
Рисунки на стене начали медленно разгораться и оживать – вот пронеслось стадо антилоп, вот сшиблись два тура, вот заскользил вокруг костра хоровод людей, картины сменяли друг друга, повинуясь волшебной мелодии. Я ощущал себя как в кинотеатре, не хватало только попкорна. А вот ярко вспыхнуло мое творение: лицо Зары ожило, брови нахмурились, но тут же приподнялись в удивлении, и она мягко улыбнулась; Олер прищурился и кивнул, Гендрик склонил голову, как будто в поклоне, ночной охотник под ним выгнул спину и обнажил мощные клыки; игрун наоборот насупился и даже слегка отвернулся; Антоний распахнул глаза еще шире и озабоченно огляделся; Голубой Гром рассыпал вокруг себя бирюзовые искры, сердца по обе стороны от него мерно пульсировали, окруженные алым сиянием. А мелодия, как будто подхватила нас и понесла куда-то.
Не знаю, как долго это продолжалось, я очнулся от наступившей вдруг тишины, даже костер перестал потрескивать, в первое мгновение мне показалось, что я оглох. Ветра как не бывало, наэлектризованный воздух висел неподвижно. Мефодий шумно выдохнул, Олер осторожно подтянул к себе молот, Антоний так и сидел с открытым ртом, уставившись на погасшую уже стену, Зара изумленно смотрела на меня, пытаясь что-то сказать, только Гендрик сидел неподвижно, как изваяние.
- Поющие Скалы, - наконец выговорила Зара.
- Никогда не верил в эту легенду, - сказал Мефодий, качая головой.
- Легенды всегда говорят правду, только люди не всегда видят ее, - голос Гендрика звучал глухо.
- А я не слышал эту легенду, - удивленно и как-то обиженно сказал Антоний. - Кто-нибудь расскажет?
- Давайте я расскажу, - вызвался Мефодий, - как эту легенду рассказывают в Ганпорте, так сказать, официальную версию. Давным-давно жил на свете пастух, по имени Калам. Был он молод и красив собой, и хоть заглядывались на него девушки, ни одной из них не отдал он своего сердца, только смеялся и говорил, что женится на той, которая сможет лучше него сыграть на свирели. А когда девушкам на свирели играть? У них дел по хозяйству много, они и песни то поют только, когда прядут да вышивают, ну и по праздникам, конечно. Так и жил Калам один в хижине на краю леса, каждое утро выгонял стадо на луга, сам садился в тенек да играл на своей свирели. Надо сказать, играл он удивительно хорошо, так хорошо, что даже птицы замолкали, когда пела его свирель, а люди плакали и смеялись, слушая его музыку. Вот однажды сидел он, как обычно, на опушке, играл на свирели и мечтал, когда вышел к нему старец, присел рядом и стал слушать. Долго играл Калам, а старец не прерывал его – все слушал, как тоскует душа пастуха, как рвется она к облакам, как летит в дальние дали. А как закончил Калам играть, спросил его старец: «И чего ты сидишь здесь? Чего ждешь? Думаешь, боги услышат твою музыку да исполнят твои мечты?» Ничего не ответил Калам, только голову склонил. Вот старец и говорит: «Мечта да удача – птицы привередливые, за ними гоняться надо, а сиднем сидючи разве что муху поймаешь. Пойдем со мной, мир посмотришь, будешь людей своей музыкой радовать, глядишь, и улыбнется тебе удача, и мечту свою встретишь». Задумался пастух: как покинет он родные края, как оставит пусть не очень сытую, но спокойную жизнь? А мечта зовет, и мир посмотреть хочется, и страшно. А старик не торопит, достал из своего мешка гусли малые и заиграл, и зарокотали струны морским прибоем, зазвенели горными ручьями, загремели дальними грозами. Поплыли над лугом напевы неслыханные, дивные, волнующие, зовущие, и не было в них ни тоски, ни устали, ни сожаления. И когда затихла вдали последняя мелодия, спросил Калам старца: «А ты, старик, нашел свою мечту или так и бродишь всю жизнь без приюта, без любви?» Улыбнулся старец: «Нашел. И был счастлив. И была у меня любовь. И был у меня дом. Но Единый Бог распорядился так, что остался я один, и тогда я тронулся в путь за новой мечтой. Ведь жизнь без мечты, как еда без соли – вроде бы и вкусно, а что-то не то». Снова задумался пастух: ну найдет она свою мечту, свою любовь, а потом вдруг да потеряет, может, лучше и не находить совсем? Стоит ли счастье боли от его утраты? Долго думал Калам, а старик не торопил, снова заиграл на своих гуслях, и полетел над лугом смех переливчатый, а потом прорвался плач безудержный, но и он затих, и запели струны о любви вечной, что осталась в сердце любящем. Понял Калам, что не сможет больше просто сидеть и ждать, попрощался со своими односельчанами и ушел со старцем искать свою мечту, свою любовь. Много дорог исходили они, много людей радовалось и грустило, слушая их музыку, много вельмож предлагали им остаться и беззаботно жить в их замках, но они нигде не задерживались, а шли дальше, и слава летела впереди них, но не она была их мечтой. Однажды, когда они ночевали в горах, старик сказал Каламу, что умирает, и попросил похоронить его здесь же, под высокой скалой, чтобы его музыка перешла в нерушимый камень, а не улетела вместе с его душой, которая теперь снова встретит свою любимую и будет счастлива вечно. Калам так и сделал, и когда он играл прощальную песню на могиле старика, к нему подошла девушка необычайной красоты и поплакала с ним и привела его в свой дом, и остался он там, и был счастлив. К сожалению, Единый Бог не даровал нам вечного счастья на земле, Калам овдовел и ушел из своего дома, взяв с собой только свою свирель. И никто не знает, где закончил он свой путь, но все знают, что там, где он похоронен, скалы поют для тех путешественников, что идут за своей мечтой.
Мефодий замолчал, вздохнул и тихо добавил:
- Мне повезло, что я пошел с вами.
- Хорошая легенда, - похвалили Антоний. – Зара, а ваша легенда отличается?
- Почти нет, только жил он в степи и похоронен в Ограждающих горах. Наш шаман даже говорил, что знает место, и что скалы поют не для всех.
- А я знаю скалу, где похоронен старик, - вдруг сказал Гендрик, там и музыка другая, и услышать ее может каждый, кто знает, как попросить.
- Олер, а ты, что скажешь? - не унимался Антоний.
- У нас другая легенда, про поющие пещеры, но суть та же самая: кто стремится к своей мечте, тот ее достигает рано или поздно, - гном вздохнул. - Я бывал в поющих пещерах, давно это было.
- А рисунки? – Антоний оглянулся на стену.
- Рисунки – это уже другая магия, - ответил Гендрик, - это тебе с шаманами поговорить надо.
Антоний хотел еще что-то спросить, но я сказал, что время позднее, распределил время дежурства и отправил всех спать. Ночь прошла спокойно. Я проснулся, когда в каньоне было еще почти темно, и хотел позволить себе немного полежать, но, увидев, что у очага кроме дежурившего последним гнома возится еще и Антоний, поднялся.
- Три лучше, - шепотом ворчал гном, - должна получиться однородная масса. Учись, пока тебя учат – любое ремесло когда-нибудь пригодится.
- Да тру я, тру, - отмахнулся Антоний. - И чего ты именно меня взялся учить?
- Потому что пока ты только вопросы задавать умеешь, кроме того ты здоровый, сил у тебя много и дотянуться сможешь везде. Ладно, хватит, пошли.
Они взяли камень, над которым трудился Антоний и ушли к стене с рисунками. Я осторожно, чтобы никого не разбудить, выбрался из грота. Олер показывал Антонию, как нужно наносить изготовленную ими краску на рисунок, который я вчера процарапал в твердом песчанике. Я не стал им мешать, а занялся упражнениями, которые не делал уже несколько дней. Вскоре проснулись и остальные, Зара с Мефодием с интересом наблюдали за мной – для них это было в диковинку, Гендрик полез помогать гному с Антонием. Они быстро закончили свою работу, я завершил тренировку, мы быстро позавтракали, и Олер повел нас по разведанному пути. Выходя из амфитеатра, я оглянулся: теперь, когда рисунок был обведен охрой, он ярко выделялся на стене, и был хорошо виден даже отсюда. Интересно, что подумают люди, которые придут сюда после нас, впрочем, это неважно, по крайней мере для меня.
Копи
Дно каньона пошло круто вверх, и вскоре он снова превратился в узкую расселину, местами нам приходилось протискиваться между неровными стенами. Наконец, расселина сузилась так, что двигаться по ней стало невозможно. Олер, взяв у меня веревку, с удивительной ловкостью взобрался наверх и сбросил нам ее конец. Выбравшись на поверхность, мы оказались в густых зарослях колючего кустарника, который, как пологом, накрывал расселину. Гендрик, поднявшийся вслед за гномом, уже разведал окрестности и вывел нас на небольшую полянку на крутом склоне. Здесь мы немного передохнули, и лесовик повел наш маленький отряд на юго-запад.
Горы здесь были невысокие, но крутые, мы спускались вниз и снова карабкались вверх. Было душно, погода снова начала портиться, сквозь редкие просветы в кронах деревьев было видно, как небо затягивают темные тучи. Где-то, совсем рядом громыхнуло, эхо многократно повторило раскаты грома – гроза стремительно приближалась. Теперь мы шли по хребту, так двигаться было легче, но было бы лучше найти укрытие и переждать непогоду. Найти убежище мы не успели, снова грянул гром, и с неба обрушились потоки воды. Идти стало почти невозможно, но и стоять на месте не имело смысла, поэтому мы продолжали шагать. Лес неожиданно кончился, и ветер хлестнул нас дождевыми струями, как плеткой. Впереди, чуть ниже по склону, сквозь пелену дождя едва просматривалась сложенная из камней изгородь. Гендрик свернул к ней и, подойдя ближе, мы увидели какие-то строения из таких же камней. Никаких ворот поблизости не было, поэтому мы просто перелезли через изгородь и подошли к приземистому дому. Обогнув его, мы увидели, что в единственном маленьком окошке теплится свет. Я подошел к двери и постучал. Ответа долго не было, потом грубый надтреснутый голос спросил:
- Чо надо?
- Мы путники, пустите, пожалуйста, переждать грозу, - попросил я.
- Отправляйтесь туда, откуда пришли, бродяги! А то я спущу собак!
За дверью действительно послышалось рычание. Я оглянулся на своих друзей.
- Настоящее горское гостеприимство, - просипел Олер, снимая с плеча свой молот, - давай я вышибу эту дверь на радость всем демонам этого забытого богами места и посмотрю, что там за собачки.
- Вышибай, - сказал Гендрик, - а с собачками я разберусь.
Олер стоял, глядя на меня, и я опять оказался перед выбором – ворваться в чужой дом или обречь своих друзей на ночевку в горах под проливным дождем. К моему счастью, за дверью внимательно слушали наш разговор. Дверь неожиданно приоткрылась, и в щель сразу высунулась большая, похожая на волчью голова, но стоило собаке принюхаться, как она заскулила и скрылась, на этот раз появилась кудлатая голова хозяина, взгляд его маленьких глаз из-под кустистых бровей был злобным, но он вдруг раскрыл дверь пошире и пробурчал:
- Заходите.
Внутри было сумрачно и дымно, пахло псиной и еще чем-то кислым. Низкий, закопченный потолок буквально давил, на пыльном, заплеванном полу валялись обглоданные кости. Из мебели в комнате был только кособокий стол, две лавки да у печки широкие нары, на которых валялось какое-то тряпье. Вообще это помещение казалось нежилым. Из-под нар раздавалось жалобное поскуливание. Хозяин, кряжистый мужик, заросший по самые глаза бородой, нечесаный, но одетый в добротную куртку и штаны, обутый в крепкие сапоги, напустил на себя несчастный вид:
- Дров у меня мало, а еды совсем не осталось.
- Ничего страшного, - успокоил я его, - как только дождь стихнет, мы уйдем.
Он быстро закивал, глядя куда-то в сторону. Тем временем Антоний перетащил лавки поближе к печке, а гном подбросил дров, огонь разгорелся жарче, и от нашей одежды пошел пар.
- Я, пожалуй, уведу собачек в сарай, чего им зря беспокоиться, - проявил явно несвойственную ему заботу хозяин.
- Уводи, уводи, - ухмыльнулся Гендрик, - надоел их скулеж.
Мужик злобно зыркнул на него, но ничего не сказал, а приоткрыл дверь и свистнул собак. Из-под нар вылезли три громадных пса и, поджав хвосты, бросились вон из дома, хозяин вышел вслед за ними, аккуратно прикрыв за собой дверь.
- Не нравится мне это место, - сказал Антоний.
- И хозяин какой-то малохольный, - откликнулась Зара.
- А чего испугались собаки? – спросил Мефодий.
- Может, игруна? – я не был в этом уверен. – Они его почему-то опасаются.
- Что-то хозяина долго нет, - проворчал Гендрик, - пойду, посмотрю.
Он подошел к двери и толкнул, она не открылась, тогда Гендрик подналег плечом, дверь не поддалась.
- Он нас запер! – лесовик был вне себя от злости.
- Зачем? – удивился Антоний.
- Чтобы не сбежали! – резонно ответил Олер. – Ему нужно, чтобы мы оставались здесь, пока он бегает за подмогой. Надо выбивать дверь и уходить, иначе мы из этой дыры никогда не выберемся.
- Давай, Олер, - распорядился я, - Гендрик иди к окну, у тебя зрение самое острое.
Олер примерился и первым же ударом проломил доску, но дверь устояла. После третьего удара в двери образовалась внушительная пробоина, гном сунул туда руку, напрягся и отбросил бревно, которым она была подперта. Мы быстро вышли наружу. Дождь немного утих, но видимость не улучшилась, а порывистый ветер с неистовой радостью накинулся на нас.
- Надо идти обратно на хребет и уходить по нему, - сказал Гендрик, озираясь по сторонам.
- Пошли, - кивнул я, - времени у нас мало.
Мы едва успели перелезть через ограду, когда послышался лай собак, и было их отнюдь не три. Скользя по мокрой траве, мы торопливо взбирались по крутому склону. Разочарованные крики людей и злобный вой собак возвестили о том, что преследователи обнаружили наше отсутствие. Отрыв был совсем небольшим, поэтому, добравшись до хребта, мы ускорили шаг. Все понимали, что уйти от пущенных по следу собак не удастся, но хотелось убраться подальше от проклятого дома. Вдруг прямо перед нами возникла скала, обойти ее можно было только по склону, а лай стремительно приближался. На мокром, крутом склоне нам не удастся держаться рядом, а здесь, на площадке перед утесом, можно попытаться отбиться, тем более что скала будет прикрывать нам спину. Я вытащил из ножен меч, Зара проверила тетиву лука и наложила на нее стрелу, Антоний поудобнее перехватил половинки своего посоха, с которыми так и не расстался, Мефодий тоже вытащил меч. Гендрик вдруг бросился назад, навстречу собакам и мгновенно исчез из вида, я не успел его остановить, а кричать не имело смысла. Олер, наоборот, подошел к скале и стал ее пристально осматривать. Мы были готовы сражаться. А что задумал Гендрик? Сейчас его лук был бы очень кстати. Я напряженно всматривался в серое марево дождя. Неожиданно раздался пронзительный визг собаки, на который истошным лаем отозвалась вся стая, но лай вдруг перешел в жалобный скулеж. Кто-то закричал:
- Ночной охотник! Ночной охотник! Стреляй! Стреляй!
Переполох в стане преследователей еще продолжался, когда справа по склону к нам выбрался Гендрик, он тяжело дышал, а его глаза ярко горели зеленым, нечеловеческим светом.
- Пусть погоняются за тенью, - ухмыльнулся он. – Олер, ну что там?
- Уступ очень узкий, но можно попробовать, - ответил гном.
Я оглянулся, Олер уже почти скрылся за выступом скалы. Через минуту он высунулся и позвал нас:
- Там есть вход. Идти нужно очень осторожно, и прижимайтесь к скале как к родной матушке.
Распластавшись по мокрому камню, мы один за другим перебрались в пещеру. Как только Гендрик, шедший последним, присоединился к нам, Олер взял свой молот, примерился и ударил по уступу – единственному пути к входу в пещеру. С громким треском большой кусок скалы рухнул вниз.
- Теперь, пока придумают, как сюда добраться, пока сходят за веревками, мы будем уже далеко, - прокомментировал свои действия гном.
- А мы-то как будем выбираться из этой пещеры? – всполошился Мефодий.
- Это не пещера, а рудник. Я здесь не бывал, но вспомнил, как называется это место – «Сломанный Зуб». Когда-то мои собратья добывали здесь самородное серебро. И это был запасной выход, а если есть выход – значит, есть и вход, и не один.
- «Сломанный Зуб»… - задумчиво повторил Мефодий, - есть такие серебряные копи. Слухи о них ходят страшные. Думаю, за нами погнались охранники с этих копей, но тогда они знают все входы и выходы. Мы сами залезли в западню!
- Это не мы залезли в западню, это они ходят здесь и не знают, что однажды западня может захлопнуться, - зло возразил Олер. – Мы пройдем по выработкам, посмотрим, что да как, если наткнемся на рабов – освободим, какая-никакая тоже помощь нам. Охранники эти - смелые, пока с оружием, а противник в цепях, а лиши их хотя бы одного из этих преимуществ, тут такое начнется… А выход мы найдем! Гном я или не гном в конце концов?
Пока Олер излагал свой план, Гендрик выглянул наружу и, обернувшись, сообщил:
- Лезут.
- Дай-ка я посмотрю, - Зара выдернула из колчана стрелу.
Разведчик вскрикнул и с шумом полетел вниз, а преследователи разразились злобными ругательствами.
- Пусть думают, что мы здесь засели, - криво усмехнулась Зара, - остерегутся лезть.
- Точно, пусть репу почешут, - оскалился гном. – Ладно, пошли, надо найти местечко, чтобы передохнуть и перекусить, а то здесь дует.
Прекрасный аппетит и неистребимая язвительность никогда не покидали гнома, он снова ухмыльнулся, довольный собой, и решительно шагнул под низкие своды туннеля. Мы последовали за ним, полностью полагаясь на его природное чутье подземного жителя. Туннель плавно поворачивал, и вскоре серое пятно входа исчезло из виду. Гном остановился и деловито сказал:
- Никл, доставай веревку. Будете держаться за нее, а то недолго и потеряться.
Идти в полной темноте было ужасно трудно, мы то и дело спотыкались или стукались головой о низкие своды. Труднее всех приходилось Антонию, как самому высокому из нас, он ворчал, поминая недобрым словом гномов с их маленьким ростом, богов, которые занесли его в эту трубу, еще кого-то, имевшего отношение к подземельям. Остальные переносили трудности молча. Я уже потерял счет времени и поворотам, когда впереди забрезжил призрачный свет. Мы вышли в небольшой зал с высоким потолком, на котором бледно светились зеленоватые пятна.
- Зеленая плесень, - пояснил Олер, - все привал.
- А почему ее нет в других местах? - тут же поинтересовался Антоний.
- Потому что ей нужны особые условия, да и подкармливать ее надо, - ответил гном. – А за этими туннелями уже много лет никто не ухаживал. Вообще удивительно, что она здесь сохранилась.
- Интересно, - воодушевился Антоний. – А чем ее надо кормить?
- Не в меру любопытными переростками, - огрызнулся Олер. – Давайте сначала сами поедим.
В полумраке не было видно, обиделся Антоний или нет, но вопросы задавать перестал. Мы сидели и молча жевали сушеное мясо. Тело налилось свинцовой усталостью, требуя полноценного отдыха – день выдался длинный и тяжелый, но спать в мокрой одежде на холодных камнях было чревато…
- Олер, как бы нам высушить одежду и отдохнуть? - спросил я гнома.
- Это самый верхний ярус, здесь вряд ли что-то сохранилось. Посидите здесь, я спущусь ниже, потом приду за вами, - гном поднялся и нырнул в один из туннелей. Холод начал пробирать до костей, и мы принялись бродить по залу, чтобы хоть как-то согреться. Наконец появился Олер, без всяких предисловий и объяснений он сказал, чтобы мы брали веревку и шли за ним. Снова пологие спуски, повороты, ступени, и вот гном остановился и попросил подождать минутку. С кресала на трут брызнул сноп искр, потом появился маленький огонек, который быстро превратился в яркое пламя. Сухие доски горели жарко, мы уселись вокруг костра и огляделись. Это было небольшое помещение, куда Олер притащил целую груду обломков мебели или дверей.
- Долго спать нельзя, - сказал гном задумчиво, - нас будут искать, наверняка они оставили не заваленным хотя бы один вход на верхние ярусы. Поэтому нам нужно будет спуститься как можно глубже, а потом подниматься вверх по современным выработкам, там нас ждать не будут, да и рабы помогут.
- Сюда отправляют самых отпетых преступников, - пробормотал Мефодий.
- Думаю, что таких здесь меньшинство, - ответил Олер. - Да и какое это имеет значение? Каторга уравнивает всех, если, конечно, ты не стремишься стать надсмотрщиком.
- Все, давайте спать, - прервал я обсуждение. – Кто дежурит первым?
- Я и дежурю, - отозвался гном.
Конечно, мы не выспались, но дольше оставаться на месте было нельзя, и Олер снова повел нас в глубь горы. Несколько раз мы натыкались на завалы и вынуждены были возвращаться. Не знаю, как долго мы бродили по этому лабиринту, наконец, когда в очередной раз оказались в тупике, я объявил привал. Все просто повалились на пол, прямо там, где остановились, наступила звенящая тишина. И вдруг в этой тишине отчетливо прозвучали удары по металлу – за стеной, перегораживавшей проход, кто-то работал молотом. Олер вскочил на ноги, обозвал себя старым остолопом и принялся шарить руками по стене, бормоча что-то себе под нос.
- Нашел, - хрипло прошептал он, - надеюсь, механизм еще работает. Приготовьтесь, сейчас войдем.
Мы поднялись на ноги и приготовились к броску. Гном нажал какой-то спрятанный в стене рычаг, раздался натужный скрип, стена подалась вперед и медленно откатилась в сторону. Пред нами открылось ярко освещенное факелами помещение. Не раздумывая, мы ринулись вперед. Два надсмотрщика, стоявшие у противоположной стены рухнули, пронзенные пущенными Зарой стрелами, третий получил удар молотом от раба, которого только что хлестал плетью. Пока Олер освобождал рабов от цепей, мы осмотрели комнату. К моему удивлению, здесь чеканили монеты, и я обратился к Мефодию за разъяснениями:
- У короля, что нет собственного монетного двора?
- Как это нет, - возмутился верноподданный Мефодий, - есть! В крепости Тибор.
- Забавно, - я взял горсть новеньких монет и показал купцу. – А для кого тогда чеканят эти монеты?
- Не знаю, - растерянно пробормотал он.
- Ну, так возьмите и покажите их при случае королю, - усмехнулся я, - ему будет интересно.
Тем временем все, включая освобожденных рабов, которые уже подобрали оружие убитых надсмотрщиков, собрались у выхода из мастерской фальшивомонетчиков. Дверь была заперта снаружи, и один из рабов постучал в нее кулаком, из-за двери раздалось недовольное ворчание и низкий голос спросил:
- Ну, что еще?
- Катран сломал руку, - ответил раб жалобно.
Ключ заскрежетал в замке, и дверь отворилась. Охранник не успел даже охнуть – удар, который нанес ему гном, сделал бы честь любому профессиональному боксеру – ноги здоровенного парня оторвались от земли, и он навзничь рухнул в коридор. В распахнувшуюся дверь первым выскользнул Гендрик, когда мы гурьбой вывалились вслед за ним, со вторым охранником уже было покончено. Теперь вперед и вверх! По пути мы освобождали рабов и бежали дальше, а те, в свою очередь, освобождали своих товарищей и устремлялись по лестницам и переходам к выходу из рудника. Так рушится, казалось бы, прочная плотина – сперва появляется тоненькая струйка воды, которая с каждой секундой становится больше, и вот уже несется сметающий все на своем пути бурный поток. На верхних ярусах рабов уже не было, только надсмотрщики и охранники, наше появление оказалось для них полной неожиданностью. Вот уже из распахнутых ворот виден дневной свет, кто-то пытается их закрыть, Зара и Гендрик на мгновение приостановились, и двое охранников упали замертво, кто-то надрывно кричал, пытаясь организовать сопротивление, но мы уже были около ворот, лавина людей выплеснулась на пологий склон, подминая под себя ошеломленную охрану. Прямо передо мной появилась знакомая кудлатая голова – наш давешний хозяин, он что-то крикнул, слов не разобрать, я просто отмахнулся от него мечом и побежал дальше. За оградой рудника я остановился и оглянулся, по обширному двору бродят ослепленные ярким закатным солнцем и свободой теперь уже бывшие рабы.
- Никто не ранен? – я оглядел своих друзей.
- Слава Богу-Кузнецу, никто, - ответил за всех Олер. – Ух, отличная получилась заварушка!
- Это точно! - ухмыльнулся Антоний. – А я себе новый посох раздобыл!
Он демонстративно повертел в руке почти двухметровую, окованную железом дубину. Зара застенчиво улыбнулась:
- Вот это настоящий поход!
- Еще бы! – улыбнулся гном. – Это вам не на лошадях скакать, здесь ты глаза врага видишь.
- Ладно, - прервал я обмен впечатлениями, - пора в путь. Чем скорее мы уберемся отсюда, тем лучше.
- Пошли, - кивнул Гендрик. Вон на том повороте свернем с дороги в лес – так будет и безопасней, и быстрее.
Тракт
На ночлег мы остановились на берегу небольшой быстрой речушки. По пути лесовик умудрился подстрелить пару фазанов, так что, как следует вымывшись в реке, мы устроились пировать у костра, вспоминая нелегкие, но кажущиеся теперь забавными перипетии нашего подземного путешествия.
Утро было солнечным, по небу плыли редкие облачка, прохладный воздух приятно холодил кожу. Горы уступили место пологим холмам, лес не был густым и часто перемежался обширными полянами. Мы снова шли напрямик и к полудню вышли на тракт. Дорога была пустынной, но Мефодий сказал, что движение здесь довольно интенсивное и селенья расположены не дальше одного пешего перехода друг от друга, и что в первой же деревне можно нанять повозку, чтобы облегчить путешествие. Мы так и поступили, перекусив в придорожной харчевне в небольшой деревеньке, наняли повозку, и возница обещал к вечеру доставить нас в следующую по тракту деревню.
Кажется впервые за все время моего путешествия, я просто глазел по сторонам, не думая об опасностях и месте ночлега. Мефодий оказался прав относительно интенсивности движения – нашу повозку обогнали несколько верховых, и две-три телеги проехали навстречу. Еще до заката мы въехали в довольно большое поселение со странным названием Серая Хмарь, как пояснил наш возница, во время сезона дождей здесь часто бывают туманы, причем именно серые, проезжающие удивляются, а местные привыкли и не обращают внимания. Он остановил повозку около постоялого двора, получил с Мефодия плату и отправился ночевать к какому-то родственнику.
Этот постоялый двор практически ничем не отличался от тех, что я уже видел – внизу кухня, стойка и зал со столами, наверху номера. Хозяин узнал Мефодия и приветствовал его, едва скрывая удивление, увидев, в какой компании он прибыл. Купец не стал дожидаться вопросов и рассказал почти правдивую историю о том, что ему срочно понадобилось вернуться в Ганпорт, поэтому он отправил Гурия под присмотром Дамиана торговать со степняками, а сам отправился домой, но по дороге лошадь захромала, и он присоединился к нам, потому что так дешевле и безопасней. Хозяин постоялого двора покивал, мол, на тракте действительно неспокойно, особенно под вечер, и предложил нам три лучших, как он сказал, номера.
Мы плотно поужинали и уже допивали пиво, когда в зал вбежал мальчишка и крикнул:
- Пожар! Дом Устины горит!
Все посетители бросились вон – смотреть, как гибнет чье-то имущество. Мы тоже, чтобы не выделяться, отправились посмотреть на пожар. Загоревшийся дом находился недалеко, и кроваво-красное зарево было видно уже с порога постоялого двора. Когда мы подошли, небольшой деревянный домик уже весь был охвачен пламенем. Грязно-желтые языки пламени вырывались из окон и жадно лизали наружные стены дома, вслед за ними к небу поднимались черные клубы дыма, казалось, что пожар натужно дышит во все ускоряющемся ритме. Перед домом, удерживаемая соседями, билась женщина, она вырывалась с криком, что там остались дети. Какой-то мужчина, накинув на голову куртку, подбежал к двери дома и дернул ручку – вырвавшаяся струя дыма почти физически отбросила его назад. Притихшая было женщина, пронзительно закричала.
Я передал игруна Заре и шагнул вперед, плечом раздвигая столпившихся перед домом людей. По толпе пробежал шепоток, а пожар отозвался басовитым гудением, выпустив очередное облако дыма из темного дверного проема. Я несколько раз глубоко вдохнул, затаил дыхание и вошел. Вторая дверь не открывалась, видимо, от жара ее перекосило, пришлось вышибить хлипкую преграду ударом ноги. Меня встретило жаркое пламя, оно радостно метнулось ко мне, но не обожгло, а как бы скользнуло, не задев. Огонь играл со мной, едва касаясь длинными желто-красными щупальцами, как котенок, не выпуская когтей, трогает лапкой игрушку. Вообще у меня было ощущение, что вокруг моего тела появилась невидимая оболочка, которая защищает меня от огня, и сейчас я могу войти в любое пламя, не опасаясь его. Я сделал пару шагов по комнате и увидел двоих детей, они сидели, прижавшись к противоположной, еще не охваченной огнем стене, и, закрыв глаза, тихо скулили. Я подхватил их на руки, прижал к груди, загораживая своими руками от огненных щупалец, и пошел назад. Гудение пламени перешло в надрывный стон, как будто у него отняли то, что оно уже считало своим по праву. У меня за спиной что-то громко затрещало, огонь охватил меня со всех сторон, но вреда не причинил, и я уверенно вышел за порог горящего дома.
Толпа ахнула, то ли удивленно, то ли разочарованно. Передав детей рыдающей матери, я оглянулся – крыши не было, на ее месте, как в огромном костре, плясали желто-красно-черные языки пламени, и мне почудилось, что среди них промелькнуло золотистое чешуйчатое тело, замерло на мгновение, глянуло на меня алмазными глазками и растворилось в огне. Саламандра… и только сейчас я почувствовал, каким холодом жжет мою грудь кристалл. Люди почтительно расступались, когда я шел через толпу. Стоило мне подойти к своим друзьям, как игрун прыгнул ко мне руки и, как ни в чем не бывало, вскарабкался на плечо.
- Пошли, - сказал я устало, - тушить они его не собираются, так что нам здесь делать нечего.
- Когда провалилась крыша, я подумала, что ты погиб, - прошептала Зара, когда мы отошли.
- Она рухнула, когда я уже выходил.
- Как бы не так, - возразил Антоний, - крыша провалилась, как только ты вошел.
- Говорю тебе, крыша рухнула у меня за спиной, - я старался не показать своего раздражения.
- Значит, время у нас идет по-разному, - заключил Антоний. – А скажи, как тебе удается управлять огнем?
- Я не умею управлять огнем, - скрывать раздражение становилось все труднее.
- Ха, шеллы покланяются стихиям, ты сам говорил, а огонь – это одна из стихий, значит, вы умеете с ним ладить, - голос Антония звучал победно.
- Насчет, ладить или управляться со стихиями, я ничего не говорил, - прервал я доморощенного аналитика.
- Не говорил, - согласился Антоний, - но это же и так понятно.
- И что тебе понятно? – я попытался прикрыть свое раздражение иронией.
- Что ты в очень хороших отношениях с огнем, - Антоний не заметил иронии и начал загибать пальцы, - во-первых, ты вошел в горящий дом и вышел из него совершенно невредимым.
- Просто повезло, - успел вставить я.
- Ага, даже волосы не опалил! Во-вторых, - Антоний загнул второй палец, - от тебя даже не пахнет дымом.
- Сколько ночей мы провели у костра? – ехидно спросил я. – Ты просто притерпелся к этому запаху, поэтому и не чувствуешь его.
- Почему-то я чувствую его от всех остальных, - парировал Антоний, - кстати, в-третьих, если костер разжигаешь ты, то огонь вспыхивает мгновенно, и неважно сухие дрова или мокрые, идет дождь или дует ветер.
- Какой ты наблюдательный, - мое раздражение уступило место восхищению, - и что еще интересного ты заметил?
- Когда ты выходил из дома, пламя трепетало у тебя за плечами, как крылья! - воскликнул Антоний.
- Ну, это тебе показалось, - я улыбнулся, - просто оно вырвалось из дверного проема, когда я выскочил на улицу.
- Выскочил он! – теперь Антоний не скрывал иронии. – Да ты вышел из пожарища, как из храма! Олер, подтверди.
- Это правда, - кивнул гном, - кстати, и входил ты, не спеша, как к себе домой.
- Ну, я не знаю, что вам сказать, пожалуй, у вас слишком богатое воображение, - я попытался перевести все в шутку.
- Ладно, ладно, - обиделся Антоний, - я обязательно доберусь до ваших островов и узнаю, в чем тут дело.
- Правильно, - согласился я, - сходишь в храм, поговоришь со жрецами, вот они все знают, а я – просто воин.
- И схожу, и поговорю! – раззадорился наблюдательный плотогон. – Только не надо прибедняться – «просто воин», я-то помню, как ты с драконом в гляделки играл, вот он тебя сразу раскусил.
- Ну, все, - рассердился я, - оставь дракона в покое, тебя он тоже очень внимательно рассмотрел.
Не знаю, куда бы нас завел этот разговор, но, к счастью, мы уже пришли на постоялый двор, и Мефодий предложил выпить по кружечке пива на сон грядущий, чтобы, как он выразился, «промыть горло от дыма и копоти». Когда мы поднялись наверх, Зара сказала:
- А, ведь, Антоний прав – от тебя действительно не пахнет дымом.
- Это плохо? – спросил я, тяжело вздохнув.
- Нет, конечно! - засмеялась Зара. – Просто я никогда не обращала на это внимания. А вы что, правда, встречались с драконом?
- Правда. Я тебе когда-нибудь расскажу, а сейчас давай спать, - мне не хотелось говорить на эту тему.
Утро было серым. Деревня полностью оправдывала свое название – за окном висела какая-то серая пелена: то ли туман, то ли плотная дымка, то ли дождевая туча опустилась с неба и прилегла отдохнуть. Мы спустились вниз, Мефодий уже был там и договаривался с хозяином постоялого двора насчет повозки до следующей деревни. В это время вошла вчерашняя погорелица, дети шли за ней, держась за ее широкую юбку. Увидев меня, она бросилась на колени:
- Благородный господин, спасибо, что спасли моих неразумных деток! – ее голос срывался, а из припухших глаз по бледным щекам текли слезы. – Скажите ваше имя, чтобы мы могли поминать его в наших молитвах.
В первый момент я растерялся, а потом бросился поднимать ее и детей с колен. Женщина едва держалась на ногах, и я усадил ее на лавку, а Зара подала кружку с водой. Когда женщина немного успокоилась, я сказал:
- Меня зовут Никл. И вам не нужно меня благодарить, я сделал, что мог. У вас есть, где жить?
- Да, - кивнула она, - у меня есть родня, мы поживем у них, пока не построим новый дом. Спасибо, Никл. Мы никогда не забудем твоего имени.
Она встала, низко поклонилась и вышла. Я с облегчением вздохнул – долг вежливости отдан, теперь можно заниматься своими делами, то есть отправляться в путь.
Когда, позавтракав, мы вышли во двор, повозка уже ждала нас. Хмурый возница тронул лошадей, как только мы устроились в его телеге. Густой серый воздух был абсолютно неподвижен, казалось, лошади с усилием раздвигают эту субстанцию, которая медленно смыкается позади телеги, недовольная тем, что ее потревожили. Свинцовая пелена странным образом искажала цвета, звуки, предметы – весь окружающий мир, мы словно оказались окруженными со всех сторон кривыми зеркалами. Но все происходящее совсем не было похоже на посещение комнаты смеха – смеяться не хотелось, наоборот, лица у всех были сосредоточенно-напряженные, черты как-то расплывались, как будто глазам что-то мешало сфокусироваться, взгляд все время соскальзывал куда-то в сторону. Эта немыслимая серость давила на психику, не давала сосредоточиться, толкала к краю чего-то опасного и страшного. Когда это состояние стало почти невыносимым, возница, не оборачиваясь, глухим, бесцветным голосом сказал:
- Не слушайте их... врут они все…
И в то же мгновение послышались голоса: тихие, монотонные, жалобные, обиженные, настойчивые, умоляющие, требующие – казалось, в этом хоре смешались все оттенки интонаций и чувств. На лбу выступил холодный пот, вдоль позвоночника помчались мурашки, тело стало тяжелым, неповоротливым, а разум заметался, на грани паники. Мне пришлось напрячь всю свою волю и применить все свои навыки отключать сознание, чтобы расслабить ставшие вдруг чугунными мышцы, отгородиться от этих голосов и наблюдать за происходящим со стороны.
Мефодий сидел, вцепившись в борт телеги, и быстро-быстро шевелил губами, похоже, шептал молитвы. Зара беззвучно плакала, слезы скатывались по щекам и крупными серыми каплями падали на поджатые к подбородку колени. Олер сжимал и разжимал кулаки, в его глазах горела ненависть, а лицо превратилось в оскаленную маску. Гендрик сидел неподвижно и плотоядно улыбался, он был похож на змею, которой осталось сделать один смертоносный бросок, чтобы схватить добычу. Антоний весь обмяк и тяжело дышал, как человек на грани обморока, его глаза закатились, челюсть отвисла, а из уголка рта капала слюна. Нужно было что-то делать, я просто физически почувствовал присутствие смерти, она была совсем рядом – бесстрастная старуха в сером балахоне уже протянула руки. С огромным трудом мне удалось приподняться и отвесить Антонию хлесткую пощечину. Серая старуха медленно убрала руки, посмотрела на меня черными провалами глаз, пожала плечами и исчезла. Голоса вновь прорвались к моему сознанию, прошептали что-то укоризненное и пропали.
Антоний дернулся, схватился за щеку и завертел головой в поисках причины возникшей вдруг боли. Странное оцепенение прошло, все зашевелились, Зара отвернулась, вытирая глаза, Мефодий облегченно вздохнул, Олер громко хмыкнул и подтянул поближе свой молот, Гендрик разочарованно огляделся и вдруг улыбнулся, на этот раз широко и весело. Мир вокруг снова стал цветным и наполнился звуками – неведомая серая пелена исчезла, растворилась в воздухе, словно и не было ее. Возница оглянулся.
- Все живы? – спросил он весело. – А то бывали случаи… особливо с теми, кто впервой в серую хмарь попадает. Ну и слава Единому Богу, оборонил. Теперь дорога веселей пойдет.
Он щелкнул кнутом и зычно прикрикнул на лошадей, хотя те, сбросив серую тяжесть, бежали довольно резво.
- Что это было? – растерянно спросил Антоний.
- Я же сказал – серая хмарь, - возница через плечо покосился на Антония.
- Я про голоса спрашиваю, - голос Антония дрогнул.
- А, кто ж его знает? – возница пожал плечами. – Тут как-то один маг приезжал, все выспрашивал про «вход в информационное пространство и энергетические сущности». Во! Не знаю, какое там пространство и какие сущности, но он как вошел к этим сущностям, так чуть не окочурился – насилу откачали. Два дня лежал, как колода, мы уж его похоронить собрались, да проезжий купец посоветовал сначала водой ледяной облить. Ну, маг-то и очухался, а вместо «спасибо», обозвал нас безмозглыми идиотами и укатил. Мы в деревне называем их «хмарами» и не слушаем, а то, если их слушать, так и с ума сбрендить можно. Бывали случаи…
Антоний хотел еще что-то спросить у разговорчивого возницы, но потер ушибленную щеку и задумался.
- А мага как звали? – поинтересовался я на всякий случай.
- То ли Карабан, то ли Катарпан, - отозвался возница.
- Может, Картабан?
- Во! Точно! Он еще говорил, что он самый великий из магов. А вы, что знакомы с ним? – оглянулся на меня возница.
- Нет, просто слыхали, что есть такой злобный старик, - соврал я.
- Во, во! В саму точку! Злобный – это про него! – радостно откликнулся возница. – Всех ненавидит, даже этих своих сущностей.
Гном с лесовиком понимающе переглянулись, а Мефодий поежился. Антоний все еще пребывал в задумчивости и вряд ли даже слышал нас. Зара так и сидела, насупившись и глядя в сторону. Я решил размяться и спрыгнул с телеги. Дорога петляла с холма на холм, между ничем не примечательными перелесками. Кое-где в отдалении виднелись хутора, пасся скот, работали люди – мирная пастораль… и никаких «энергетических сущностей». Я шагал рядом с повозкой, раздумывая над тем, как успокоить Зару и вернуть ей нормальное расположение духа. И вдруг она заговорила:
- Там, где дорога проходит между двумя холмами, сидят разбойники. Они нападут на обоз, который идет навстречу нам. Если мы поторопимся, то успеем им помешать.
- Откуда ты это узнала? – встрепенулся Антоний.
- Я это вижу, - голос Зары был совершенно спокоен.
- Погоняй! – приказал я вознице и запрыгнул в телегу.
- Как скажете, - возница щелкнул кнутом. - Но! Пошли, любезные!
Лошадки потрусили тряской рысцой. Не то, чтобы мне хотелось ввязываться в драку, просто нужно было встряхнуть своих спутников, освободить их от остатков серой мути. Мы подоспели как раз в тот момент, когда разбойники, размахивая мечами, выскочили из кустов и ринулись к обозу, втянувшемуся в распадок между холмами. Они не ожидали нашего появления и растерялись, сами оказавшись объектом нападения. Было бы слишком громко – назвать эту стычку схваткой, бандиты даже не пытались оказать сопротивление, они бросили оружие и пустились наутек, как только главарь получил от Зары стрелу между глаз. Встречный купец рассыпался перед Мефодием в благодарностях, на что тот посоветовал ему не жадничать, а нанимать приличную охрану, а не мужиков с палками. После чего мы продолжили путь, слушая описание восхищенного возницы, как здорово мы разгромили «целую банду головорезов». Все тихо посмеивались, но спорить не стали. Так с шутками-прибаутками мы и добрались до постоялого двора в следующей деревне.
Здесь Мефодия тоже знали, и мы быстро устроились на ночлег и спустились поужинать. Еще только начало темнеть, но погода опять испортилась, накрапывал мелкий дождик, и в зале было сумрачно, хотя хозяин уже зажег масляные фонари. Мы пили пиво в ожидании своего заказа, когда Олер тронул меня за руку и глазами указал на лестницу, ведущую на второй этаж, по ней, не спеша, спускался Кролл. Он был прилично одет и держался, как зажиточный, знающий себе цену купец.
- Интересно, - Олер изобразил улыбку, - за свое предательство он получил вольную или просто повышение?
- А давай его и спросим, - предложил Гендрик, - за одно и денежки, что он украл, вернем.
Я даже не успел ничего сказать, как они поднялись и быстро подошли к подручному мага.
- Кролл, дружище! – пророкотал на весь зал гном, усаживаясь рядом и обнимая его за плечи. – Какими судьбами?
Тот попытался отстраниться, но с другой стороны уже сидел Гендрик.
- Никл! – обернулся лесовик. – Кролл хочет тебе что-то рассказать.
Я подошел и сел напротив. Он дрожал, глазки бегали, лицо сморщилось, казалось, он вот-вот расплачется.
- Улыбайся, - Гендрик ткнул его локтем в бок, - и рассказывай.
- Что рассказывать? – сипло спросил Кролл.
- Все, - оскалился гном, - ты ведь не хочешь умереть здесь от несварения желудка?
- Я ничего не знаю, - пролепетал тот, - граф послал меня в Ганпорт, передать письмо Картабану.
- Покажи, - Олер похлопал Крола по плечу.
- Его здесь нет, - потупился Крол, - я оставил его в комнате.
- Опять врешь, - вздохнул Гендрик. – Давайте выведем его и прирежем, на трупе искать легче.
Кролл воспринял угрозу вполне серьезно, он дрожащими руками полез за пазуху и вытащил сложенный кусок пергамента, скрепленный печатью.
- Если вы сломаете печать, меня убьют, - зло сказал он.
- Даже если сломаем, не убьют – ты ведь все красиво расскажешь, - ухмыльнулся Гендрик, - но мы ломать не будем.
Он вытащил свой нож и аккуратно, даже не повредив пергамент, срезал печать. Развернув послание, лесовик начал вполголоса читать:
- «Милостивый государь! На днях от предсказанной вами болезни скончался мой престарелый дядюшка. Мы все скорбим об этой утрате. Не соблаговолите ли вы найти его старинного друга как можно скорее, чтобы он смог проститься с умершим? Я прибуду в город в назначенное время. С нетерпением жду известий от вас. Ваш преданный друг». Замечательное письмо, - прокомментировал лесовик, - ни одного имени, ни одного названия, ни даты, ни подписи. Придется тебе объяснить нам, кто умер, от чего, и кого надо найти.
- Я не знаю, - уперся Кролл.
- Гендрик, не торопись, у нас полно времени. Вопросы надо задавать по одному. Правильно я говорю? – Олер встряхнул Кролла. – Кто умер?
- Герцог Аргентан, дядя короля.
- От чего?
- Не знаю, съел чего-то.
- Кто его старинный друг, которого нужно найти?
- Не знаю. Знаю только, что герцог встречался с ним незадолго до смерти.
- Когда и куда собирается прибыть граф?
- В Ганпорт, на праздник Восхождения на Престол.
- Зачем герцог приезжал к графу?
- Не знаю.
- Что-то ты ничего не знаешь, разучился подслушивать?
- Меня не пускали в покои графа, - обиделся Кролл.
- Понятно, - Гендрик покачал головой, - какие нехорошие люди. Последний вопрос: ты собираешься вернуть нам деньги, которые украл?
- Заберите мой кошелек, здесь гораздо больше! Только оставьте меня в покое!
- Насчет гораздо больше я сомневаюсь, ну, да ладно, - лесовик взвесил кошелек на ладони. – Вот твое письмо. Я думаю, не мне тебя учить, как приладить печать на место. Пока.
Мы встали и ушли за свой стол, а Кролл вскочил и метнулся наверх, надо полагать, в свою комнату.
- Неужели он едет один? – подумал я вслух.
- Это вряд ли, - задумчиво ответил Олер, - он – трус. Надо бы как-то посмотреть на его компанию.
- С кем это вы так мило беседовали? – спросил Мефодий. – Кажется, вы его напугали.
- Да он всю жизнь перепуганный, - пренебрежительно махнул рукой гном, - что не мешает ему делать подлости. Кто такой герцог Аргентан?
- А что? – Мефодий вздрогнул.
- Умер недавно, - Олер вздохнул.
- Не может быть! – вырвалось у Мефодия. – Он – очень сильный старик! Я…
Купец вдруг осекся и замолчал. Мы переглянулись. Гендрик пересказал содержание письма и добавил:
- Полагаю, его отравили, поэтому будет лучше, если вы нам объясните, чем он не угодил графу, и не вы ли тот старинный друг, которого нужно незамедлительно найти?
- Я… мне…, в общем, он дал мне письмо, которое я должен передать королю, - Мефодий говорил очень тихо, - как сказал герцог, это очень важно, королю угрожает опасность. Я не знаю, в чем там дело, но он был не на шутку обеспокоен, когда я видел его в последний раз.
- Зачем он приезжал к графу? – спросил я.
- Он приезжал не к графу, он инспектировал владения короля и посещал всех дворян в тех краях, - Мефодий горестно покачал головой. – Говорил я ему, что не стоит задерживаться в Усть-Кане. А он только смеялся – кто посмеет покуситься на дядю короля? Посмели…
- Теперь понятно, почему за вами охотились, - я побарабанил пальцами по столу, - и охота продолжается. Надеюсь, Кролл не знает вас в лицо, хотя это не имеет особого значения – у графа тоже есть к нам претензии, мы невольно помешали ему в каком-то темном деле.
- Да, охота продолжается, но мы сбили их со следа, - Мефодий уже взял себя в руки, и его голос звучал твердо. – Надо спешить, пока ищейки Картабана, а я уверен, что это его рук дело, граф – человек амбициозный, но недалекий, не нашли нас.
- Вот это да! – воскликнул Гендрик. – Смотрите!
Он высыпал на стол содержимое кошелька Крола. Все монеты были блестящие, новенькие. Сомнений не было – точно такие же мы видели на руднике.
- Вот еще одно обстоятельство, почему граф захочет нас найти и убить. Вы правы: нам нужно двигаться быстрее, - поддержал я Мефодия.
- Предлагаю, поужинать и в путь, - гном указал на остывающие тарелки.
- Лучше уйти ночью, пока все спят, - возразил Гендрик, - пусть Кролл думает, что мы будем здесь до утра.
- Пешком мы далеко не уйдем, - Мефодий потер нос, - нужны лошади.
- Я не умею верхом, - воспротивился лесовик.
- Я тоже, - поморщился гном.
- Сядете сзади, - отрезал Мефодий, - значит, нам нужно четыре лошади. Ешьте, а я пойду, договорюсь.
Он встал из-за стола и направился к стойке. Несмотря на все неприятности, аппетит не пропал ни у кого. Вернувшись, Мефодий сообщил:
- Оседланные лошади будут ждать через два часа. Я договорился, мы выйдем через кухню прямо в конюшню, ворота будут открыты. Постараемся уйти тихо. В Широком Ручье, это следующая деревня, сменим лошадей, а там видно будет.
- Решено. Олер, поедешь с Зарой. Гендрик, ты – с Антонием, - распорядился я. – Мефодий, копыта лошадям нужно обмотать тряпками, чтобы не стучали, пока будем выезжать.
- Хорошая мысль, - улыбнулся купец, - сделаем.
Мы быстро доели и поднялись в свои комнаты. Спать не имело смысла, и я спросил Зару про голоса и, почему она плакала. Девушка покраснела и отвернулась. Я не стал настаивать, но после нескольких минут молчания она заговорила сама:
- Мне стыдно, что я плакала, но я видела свою мать, не Дамиру, да пребудет с ней Сила еще долгие годы, а ту женщину, которая меня родила. Она сказала, что была богатой и знатной дамой, я не очень поняла, что значит быть знатной дамой, но это неважно. Когда я родилась, все были счастливы и души во мне не чаяли. А потом меня похитили, кормилица вынесла меня из родного дома, а через какое-то время ее нашли мертвой. Меня долго искали, даже пригласили знаменитого мага, но безуспешно. Через год моя мать умерла с горя, а отец ушел к монахам Единого Бога. Еще она сказала, что всегда верила, что я жива и что я унаследовала от моей бабушки способность разговаривать с духами, поэтому я могу предвидеть некоторые события – это духи показывают мне картинку того, что может произойти, если ничего не делать, но эту картинку можно изменить, если стремиться избежать этого события. Так произошло с обозом, который хотели ограбить разбойники, мы изменили то, что я увидела.
Рассказывая, Зара едва сдерживала слезы, поэтому говорила медленно и без всякой интонации. Она сидела, сжав кулаки и глядя в окно, в которое бились мелкие капли дождя. Сейчас она выглядела растерянной и совершенно беззащитной, ее душа страдала. И я не знал, как помочь. Помедлив, я сел рядом, обнял ее за плечи и попытался утешить:
- Не надо стыдиться слез, ведь это слезы сострадания, они помогают душе справиться с потрясением, которое она получила. Ты сильная девочка, и эти слезы только подтверждают твою силу. Только сильные люди способны плакать из сострадания к другим, а не из жалости к себе.
- Ты, правда, так считаешь? – Зара подняла на меня полные страдания глаза.
- Да, - я попытался улыбнуться, - правда.
Она вдруг уткнулась мне в грудь и разрыдалась, не стыдясь и не скрывая слез. Я гладил ее по голове как ребенка и говорил что-то ласковое и, наверное, бессмысленное. Постепенно она начала успокаиваться, рыдания перешли в тихие всхлипывания, потом в почти неслышное сопение, наконец, она затихла, даже не шевелилась. Я тоже не шевелился, боясь ее потревожить. Не знаю, как долго мы так просидели. Медленно, как бы нехотя, Зара высвободилась из моих объятий, вытерла глаза, тяжело вздохнула и сказала неожиданно твердым, уверенным голосом:
- Я узнаю правду и отомщу. Ты поможешь мне?
- Конечно, - ответил я искренне.
Она обрадовано улыбнулась и гордо вздернула голову – передо мной опять была гордая, решительная амазонка. Я даже не удивился такой перемене, все-таки воспитали ее не в богатом городском доме, а на суровых степных просторах. В дверь тихо стукнули, пора было уходить. В коридоре нас ждал Гендрик, он приложил палец к губам и махнул рукой, приглашая следовать за ним. Мы спустились вниз по лестнице в другом конце коридора. Там нас уже ждали остальные. По пути в конюшню Гендрик сообщил:
- Комната Кролла – вторая от лестницы, ведущей в таверну. Он видел, как мы поднимались к себе после ужина – я заметил, как он выглядывал, следя за нами. И он все еще там. Я проверил. Так что наше исчезновение будет для него сюрпризом, надеюсь неприятным.
- А ты вроде бы и не рад такому обороту, - гном саркастически улыбался.
- Не рад. Я был бы рад, если бы мог просто прирезать его как зажиревшую свинью, - лесовик сплюнул.
- Ладно, пошли, - сказал Мефодий, открывая ворота, - время не ждет.
Дождь продолжал моросить, и его неустанный шелест заглушал все звуки. В деревне не было видно ни одного огонька, здесь безраздельно царствовала темнота, но Мефодий уверенно вывел нас на дорогу, и мы пустили лошадей рысью. Я не был хорошим наездником. В детстве, как все наши деревенские мальчишки, я катался на безропотной соседской лошадке, в студенческие годы пару раз отправлялся с друзьями в конные походы – вот и весь мой опыт верховой езды. К счастью, лошадь мне досталась спокойная, и я довольно уверенно держался в седле. Дождь кончился, в просветах между облаками появились звезды, стало немного светлее, по крайней мере, уже можно было видеть дорогу. Лошади продолжали бежать рысцой, и на рассвете мы подъехали к Широкому Ручью. Деревню действительно делил пополам ручей, правда, почему его назвали «широким» для меня осталось загадкой.
Когда мы спешились на постоялом дворе, все тело с непривычки было как деревянное, Гендрик вообще еле держался на ногах, Олер тихо ругался на своем языке, зато Зара была полна энергии. Сочувственно улыбаясь, они с Антонием увели лошадей в конюшню, а Мефодий, пока мы разминали затекшие мышцы, зашел внутрь. Вскоре он выглянул и позвал нас завтракать.
- У них нет верховых лошадей, придется ехать на этих же, они хоть и устали, все равно будет быстрее, чем пешком или на повозке, - сообщил Мефодий, когда мы уселись.
- Ничего, сейчас лошади поедят, и можно потихоньку ехать дальше, - Зара улыбнулась, - еще один переход они легко выдержат.
- Они-то выдержат, - вздохнул гном, - а мы?
- А куда вам деваться? – Антоний не упустил возможности поддеть Олера.
На этот раз гном не нашелся, что съязвить, и с остервенением вгрызся в толстый бутерброд, который он себе соорудил. Деваться, действительно, было некуда, и все сосредоточились на еде. Мы уже заканчивали завтракать, когда в зал вошли четверо – по виду хозяин и трое его слуг или охранников, или дружинников.
- Пива и лошадей! – громко пробасил похожий на гориллу воин, хлопнув широченной ладонью по стойке.
- У нас нет лошадей, - извиняющимся тоном сообщил хозяин постоялого двора.
- Как это нет? А в конюшне, что крысы овес жрут? – сразу рассвирепел верзила.
- Это лошади вон тех господ, - испуганно пролепетал хозяин.
- А мне наплевать! – верзила даже не оглянулся. – Господину маркизу нужно ехать дальше, так что я забираю лошадей.
- Скажите это им сами.
- Что? Ты мне еще указывать будешь? – верзила схватил хозяина за грудки и приподнял.
Мужчина, названный маркизом, безучастно стоял в сторонке и разглядывал ногти. Я поднялся из-за стола и медленно подошел к стойке.
- Отпусти его, - я похлопал верзилу по плечу, - лошади мои, и сколько бы ты его не тряс, останутся моими.
Здоровяк разжал пальцы, и полузадушенный хозяин кулем свалился за стойку. А грубиян, разворачиваясь, попытался ударить меня локтем. Затевать драку не хотелось, и я просто сделал шаг в сторону, локоть верзилы как таран пронесся мимо, а он сам оказался лицом к лицу со мной. Видимо все свои аргументы он уже высказал, поэтому снова попытался меня ударить, на этот раз я помог ему проследовать за его кулаком, и верзила с грохотом обрушился на пол. Взревев, как разъяренный медведь здоровяк вскочил и схватился за меч.
- Вынешь оружие – убью, - равнодушно сказал я.
И, встретившись со мной глазами, верзила поверил. Он замер в нерешительности, глядя поверх моей головы на маркиза. А тот, наконец-то, отвлекся от созерцания своих ногтей и прикрикнул на двоих воинов, топтавшихся за его спиной:
- Что рот разинули, балбесы? Убейте его!
Они выхватили мечи и ринулись ко мне. Того, что оказался ближе, я ударил ногой в живот, и он, согнувшись пополам, отлетел назад, чуть не сбив маркиза с ног. Второй вояка уже замахнулся мечом, я поймал его запястье и, слегка развернувшись, помог ему с разбега встретиться со стойкой, он громко охнул и сполз по ней на пол. Я повернулся лицом к маркизу, его холеное лицо было бледным и перекошенным от злобы.
- Именем короля! Ты арестован! – срывающимся голосом закричал он.
- Это кто же вам дал право распоряжаться именем короля? – ехидно поинтересовался я.
- Я – маркиз имею это право по рождению! – он озирался по сторонам, ища поддержки у немногочисленных зрителей этой стычки.
- Маркиз Карабас? А это, наверное, кот в сапогах? – я мотнул головой в сторону верзилы.
Я – маркиз де Сольтерен! – он картинно выставил вперед ногу и протянул руку. – Сдай оружие!
- Так это не мое оружие, - я наивно приподнял брови и указал на его стонущих на полу слуг. – Я оружия не вынимал.
- А ты что стоишь, как столб? – маркиз зыркнул на потупившегося верзилу.
- Отдай меч, воин, - промямлил тот.
- Послушай, солдат, ты же знаешь, что этого не будет. Так зачем же ты унижаешься? – я в упор смотрел на здоровяка. – Хочешь взять мой меч? Подойди и возьми, но я тебя уже предупредил и повторять не буду.
Верзила оказался в трудном положении: с одной стороны его хозяин требует, чтобы он действовал, а с другой – он прекрасно понимал, что ему со мной не справиться. Наконец, он решился и шагнул вперед, разведя руки в стороны, видимо, в глубине души он надеялся, что я останусь стоять на месте и позволю ему схватить себя. Я покачал головой, сделал шаг навстречу и нанес удар в нужную точку. Ноги верзилы подогнулись, и он рухнул, придавив своим массивным телом его приподнявшегося было товарища.
- Берегись! – крикнули сразу несколько голосов.
Но я уже и сам почувствовал опасность и плавно скользнул в сторону. Маркиз нанес удар кинжалом в пустоту. Я перехватил его руку и резко вывернул, маркиз взвыл от боли, а зажатый в его руке кинжал уперся ему же под лопатку. Я наклонился к уху обливающегося потом аристократа и шепотом спросил:
- Теперь ты прочувствовал, что такое удар в спину? Но не бойся, я не убью тебя, по одной простой причине – чтобы не огорчать короля.
Я забрал из онемевшей руки маркиза кинжал и резко бросил его вверх, и клинок со звоном глубоко вонзился в потолочную балку. Чтобы маркиз не мешался, я слегка оглушил его.
- Они скоро очухаются, так что будьте поосторожней, - сказал я, обращаясь к хозяину постоялого двора. – А нам пора.
Мы двинулись к выходу, и по пути Антоний спросил:
- А кто такой маркиз Карабас и почему у него кот в сапогах?
- Расскажу как-нибудь на досуге, - усмехнулся я, - сейчас времени нет.
Мы выехали за ворота и сразу пустили лошадей рысью. Погода наладилась, солнце чувствительно пригревало, воздух был чист и хрустально-прозрачен, как бывает только осенью. Хотя деревья были еще зелеными, в листве уже появились желтоватые оттенки, и только вечнозеленые растения ярко выделялись своей темной зеленью на этом мягком пастельном фоне. Я люблю это переходное время на стыке лета и осени, весны и лета, когда природа меняется почти ежечасно, когда правят не цвета, а оттенки, когда воздух напоен разнообразными тонкими ароматами. В такое время всегда немного грустно, но это светлая грусть, а не осенняя темная тоска или зимнее черно-белое ожидание, или летняя изнуряющая истома.
Мы миновали развилку дорог, и Мефодий, махнув рукой, крикнул:
- Эта – в степь!
Где-то там на этой дороге ждала засада, которую мы благополучно обошли. До Ганпорта оставалось два-три дня пути, если все пойдет гладко, в чем я очень сомневался. Уставшие лошади шли шагом, и мы их не понукали, хотя солнце, красным раскаленным шаром уже висело над горизонтом.
- До деревни уже недалеко, - сказал Мефодий, придержав коня, - но я предлагаю заночевать на хуторе у моего родственника.
- Пожалуй, так будет лучше, - согласился я.
Мы свернули с тракта на едва приметную тропку, огибавшую рощу высоких, раскидистых, очень похожих на платаны деревьев. Хутор, несколько добротных строений, был огорожен высоким частоколом. Почуяв наше приближение, во дворе залаяли собаки, на крыльцо вышел высокий полноватый мужчина. Лучи заходящего солнца светили ему прямо в лицо, и он из-под руки наблюдал, как мы подъезжаем к воротам, но не двинулся с места, пока Мефодий не окликнул его по имени:
- Трофим, гостей примешь?
- Тебя, Мефодий, всегда приму, - он степенно сошел с крыльца и направился к воротам, - сейчас открою.
Хозяин открыл одну створку, мы въехали во двор и спешились. Три огромных пса залились истошным лаем, но близко к нам не подходили. Трофим удивленно посмотрел на них, потом оглядел нас и спросил:
- Чем это вы моих собак напугали?
- Просто они игруна чуют, - сказал я, пожимая плечами.
- Вот эту маленькую зверушку? – он покачал головой. – Что-то я сомневаюсь.
На шум во двор вышли все домочадцы, и Трофим тут же приказал сыновьям заняться лошадьми, женщинам готовить большой ужин, а сам повел нас в дом.
- Конечно, гостей надо сначала накормить-напоить, а уж потом говорить о делах, но, Мефодий, у нас тут творятся странные вещи, - Трофим вдруг замолчал и покосился на нас.
- Говори смело, - подбодрил его Мефодий, - эти люди уже не раз спасали мне жизнь, так что я им полностью доверяю.
- Видать, и у тебя дела не мед, - покачал головой хозяин, - коль торговля стала таким опасным занятием. Потом расскажешь, а пока послушай. Ну, во-первых, несколько дней назад у нас пропала корова. Пошли мы ее искать и не нашли, зато увидели следы людей за Кривым Ручьем, сыновья хотели по тем следам пройти, да я им запретил, ты же знаешь, там начинаются охотничьи угодья короля, мы туда даже по грибы не ходим.
- Ну, так, может быть, это следы лесничих, - предположил Мефодий.
- Нет, много следов, человек десять-двенадцать прошли, и лесники ходят осторожно, после них след только следопыт увидит, а эти напролом шли. Во-вторых, следит за нами кто-то. Скажешь, старый стал, мерещится мне. Ан, нет, все в доме чувствуют недобрый глаз. У меня почему собаки не на привязи, а по двору шастают? Боюсь я. Стадо теперь поблизости пасем, благо дожди пошли и травка молодая появилась. На ночь запираемся на все засовы, а все равно боязно, как будто висит над нами что-то и вот-вот сорвется. Ты знаешь, я не трус, и в битвах побывал, а страх так и гложет.
- Ну, я пока ничего такого в твоем доме не чувствую, может, показалось вам? – в голосе Мефодия слышались озабоченность и сочувствие.
- Не показалось! Хутор с тракта не виден, так у нас всегда тихо было, раньше редко какой бродяга раз в год забредет, а сейчас…, прямо не знаю, что и думать.
Мефодий почесал нос и посмотрел на меня:
- Никл, что скажешь?
- А когда у вас начинается сезон охоты?
- Так уже начался, - Трофим удивился, что я не знаю таких элементарных вещей, – на кабана.
- И король приедет охотиться?
- Ну да, он каждый год приезжает, перед праздником.
- И на охоте может случиться все, что угодно…
- Что ты имеешь в виду? – насторожился Мефодий.
- Я не знаю, как проходит охота, и не знаком с королем, но охота на кабана – занятие весьма опасное само по себе, а если еще применяются арбалеты или луки, то тем более. Что если некто задумал убить короля? Это самое подходящее место и время для случайной смерти. А если задуман мятеж, то можно уничтожить всех, кому король доверяет. Короче говоря, информации слишком мало, поэтому возможных вариантов множество.
Трофим оторопел от таких рассуждений и потерял дар речь, а Мефодий нахмурился и понимающе кивнул:
- Ты прав, Никл. Слишком мало мы знаем. Надо бы сходить к Кривому Ручью, да и вокруг хутора посмотреть повнимательнее.
- Вы с ума сошли! Как можно? – Трофим был искренне возмущен.
- Успокойся, брат Трофим, - Мефодий изобразил улыбку, - мы просто рассуждаем. Давай лучше покорми гостей, а там видно будет, что делать.
- Прости, брат Мефодий, - хозяин махнул рукой, - что-то я совсем растерялся. Пойдемте, наверное, стол уже накрыли.
Мы перешли в соседнюю комнату, оказавшуюся большой кухней, здесь вкусно пахло домашним хлебом, жареным мясом и пряностями. Длинный стол действительно был накрыт. Ужин проходил весело – Мефодий рассказал пару забавных историй, Антоний тоже порадовал хозяев рассказом из жизни лесорубов, а потом напомнил мне об обещании объяснить, кто такой маркиз Карабас, и мне пришлось рассказать им сказку «Кот в сапогах». Мой рассказ имел большой успех у слушателей и вызвал бурные дебаты о том, где и когда это могло происходить, в конце концов пришли к выводу, что было это давно, потому что нынешние маги, к счастью, не умеют превращаться в кого захотят, а то бы от них совсем житья не было. В застольной беседе наступила пауза, и все отчетливо услышали уханье совы.
- Опять эта сова, - вздохнул Трофим, - и откуда она только взялась?
- Это не сова, - возразил Гендрик, - это человек, неумелый человек. А точнее два человека, один умеет подражать крику совы хорошо, а другой плохо.
- И давно эта «сова» здесь объявилась? – спросил Мефодий.
- Дня три назад, аккурат после того, как пропала корова, - растерянно ответил Трофим.
- Посмотреть бы надо, - как-то буднично заметил Гендрик. – Никл, может, сходим?
- Я с вами! - подхватился Антоний.
- Прости, друг Антоний, но ты по лесу тихо ходить не умеешь, - лесовик улыбнулся, - а нам нужно незаметно подойти и незаметно уйти.
- Вот именно, незаметно вернуться, - в голосе Зары звучали нотки беспокойства.
- Гендрик прав, - поддержал я лесовика, - мы пойдем вдвоем. Трофим, есть тут у вас местечко, откуда можно видеть окрестности, не залезая на частокол?
- С сеновала! – воскликнул младший из сыновей хозяина.
- Значит, Антоний, Олер, Зара и кто-нибудь из вас, кто хорошо видит в темноте, отправляются на сеновал и наблюдают за прилегающими полями. Нам с Гендриком нужно где-то перебраться через ограду, так чтобы мы смогли вернуться этим же путем, не открывая ворота.
- Есть такое место, - кивнул Трофим, - давно собирался там изгородь подправить, да все руки не доходили.
- Отлично, пусть там тоже кто-нибудь остается. Остальные могут ложиться спать, - я улыбнулся, понимая, что никто спать не будет, пока мы не вернемся.
Мы вышли во двор. Ночь была ясной, небо переливалось мириадами ярких звезд, и, хотя луна еще не взошла, темнота не была полной. Я передал игруна Заре, она была единственным человеком, которому он позволял брать себя на руки, и Трофим отправил двоих младших сыновей показать моим друзьям сеновал и сказал им, чтобы оставались там и тоже наблюдали. Сам же со старшим сыном и Мефодием проводил Гендрика и меня к тому месту в частоколе, где колья расшатались, и мы смогли проделать небольшой лаз. Гендрик змеей скользнул за ограду, я протиснулся вслед за ним. «Сова» снова подала голос, но лесовик повел меня не в сторону темневшего невдалеке леска, откуда и доносился звук, а параллельно опушке. Мы, пригнувшись, перебежали через поле и оказались в неглубокой ложбине, здесь Гендрик повернул к лесу. Когда мы вошли под деревья, лесовик прислушался и уверенно пошел вперед. Почти невидимые в темноте, мы двигались между деревьями быстро и бесшумно. Лес признал нас своими – не затаился, не хватал за одежду, не подставлял подножки. Или это лесовик хорошо выбирал дорогу? Гендрик поднял руку и знаками показал, что впереди двое. Они сидели под кустом у самой опушки и наблюдали за хутором.
- И чего мы сидим здесь? – недовольным голосом проворчал один из соглядатаев. – Они там, на хуторе уже спать легли – вон огни погасли.
- Сказано следить, вот и сидим, - безразлично ответил второй, - Наргул, небось, знает, что делает.
- Знает он! Как же! – первый был возмущен. – Пришли же в хорошее место – и потаенное, и поохотиться можно. Так нет же! Лесничий, видите ли, ему сказал, что нужно уйти, и он погнал нас обратно. Вот уже который день эту мослатую корову грызем.
- Какой еще лесничий? – удивился второй.
- Такой! Весь надутый, как индюк. Я по нужде отошел, а Наргул там с этим лесничим болтает, ну я, конечно, высовываться не стал и кое-что услышал. Мол, надо уйти в другое место и сидеть там тихо, чтобы никто не видел, ждать сигнала. А кто, кроме зверья, может увидеть нас в лесу? И вообще, почему мы должны сидеть в лесу? Вон хутор, тихонько бы подошли собак из арбалета, мужиков на ножичек, и жди в свое удовольствие – и жратвы, и пива вдоволь и поразвлечься можно.
- А говорят, на хутор сегодня кто-то приехал, вот бы и застали нас там, - голос второго оставался безразличным.
- Ой, напужал! – первый разбойник демонстративно всплеснул руками. - И пикнуть бы не успели. А теперь сиди здесь и смотри издали, кто приехал, да кто куда пошел. Тьфу!
- И чего тебе неймется? – устало вздохнул второй. – За такие деньги, что нам обещали, посидеть недельку в лесу, при этом ничего не делая – благодать. Не то, что на ладье, все время работать приходится.
- Это тебе лишь бы лежать брюхом кверху. А мне кураж нужен! – разбойник стукнул себя кулаком в грудь. – Я потому и пиратом стал, что если не оплошал в бою, то потом можешь покуражиться как хочешь, и никто тебе слова не скажет!
Снова послышалось уханье совы. Пират по призванию ответил таким же сигналом и с досадой в голосе сказал:
- Все проверяет. Как будто здесь можно спать.
- Можно, - тут же откликнулся лентяй, - раз ты все равно не спишь, то я вздремну.
Он лег на бок, свернулся калачиком и в ту же секунду засопел. Его напарник удрученно хмыкнул и принялся подбрасывать и ловить нож, который все время вертел в руках.
Гендрик тронул меня за плечо, и мы снова углубились в лес, лесовик вел меня по следу, оставленному разбойниками, к их лагерю. Они расположились на полянке рядом с небольшим ручьем, человек двенадцать спали, а двое сидели у небольшого костерка и лениво играли в кости. Лесовик вдруг насторожился и двинулся в обход лагеря разбойников. Вскоре мы увидели голубоватое свечение, а, подойдя ближе, разглядели человека. Он сидел, привалившись спиной к толстому дереву, и держал в руках перед собой хрустальный шар, из которого поднимался узкий конус голубого света, и внутри этого конуса виднелась темная фигура в широком плаще с накинутым капюшоном. Фигура то блекла, то становилась ярче, но ее монотонный, глухой голос звучал ровно:
- … вы дождались своего часа. Мои предчувствия не обманули меня – человек, которого я ищу, прибыл на хутор. Идите туда и убейте всех, но не забудьте принести мне его голову. Смотри и запоминай.
Фигура исчезла, свечение стало ярче, и в нем медленно, как в проявителе, появилось изображение всадника. Я сразу узнал его – Мефодий покачивался в седле, поглядывая по сторонам. Световой конус вдруг превратился в луч и втянулся внутрь хрустального шара. Человек как будто очнулся от сна и потер, широкий красный шрам, змеившийся по его лицу со лба над левым глазом через нос к правой щеке, резко встал, сунул шар в кошель на поясе и решительным шагом направился к лагерю. Мы с Гендриком переглянулись и повернули обратно к хутору, лесовик безошибочно вышел к то же самой ложбине, по которой мы уходили. Подойдя к лазу, я тихо позвал Мефодия, он сразу откликнулся, и мы перебрались за частокол.
- Ну, что? – выплеснул свое нетерпение Трофим.
- Ничего хорошего, - я криво усмехнулся. – Их человек пятнадцать. Идут сюда, чтобы убить всех на хуторе.
- Чего это вдруг? Три дня сидели тихо, а тут поднялись! – удивился Трофим.
- Хозяин приказал, - ответил я серьезно и подробно описал наш с Гендриком рейд.
- Мефодий! И кому же ты наступил на мозоль? – хозяин хутора был озадачен. – Вроде со всеми ладил, даже во дворец к королю хаживал.
- Еще не наступил, - огрызнулся купец, - только собираюсь, а меня уже несколько раз пытались убить. Эх, не было печали… Что делать-то будем?
- Отобьемся, - спокойно ответил я, - у нас есть преимущество: они рассчитывают на внезапность, а мы готовы их встретить. Гендрик, бери лук и поднимайся на сеновал – вы с Зарой начнете стрелять, когда замыкающий окажется на расстоянии полета стрелы, остальных мы встретим здесь.
Лесовик кивнул и исчез в темноте. В этот момент снова послышалось уханье «совы», на этот раз сигнал был другой, видимо, главарь звал своих наблюдателей присоединиться к атаке. Через пару минут появились Олер с Антонием, и гном, поигрывая своим молотом, сообщил, что разбойники показались из леса и двигаются прямо к хутору. Мы распределились вдоль частокола и стали ждать. Я нашел какой-то чурбак и встал на него, чтобы видеть, что происходит по ту сторону изгороди. Нападавших я увидел, когда они уже были довольно близко – вот двое рухнули, даже не вскрикнув, затем еще двое, и только тогда остальные переполошились и побежали вперед, но добежали не все – Зара и Гендрик были отменными лучниками. Трое с разбегу перемахнули частокол, но не успели даже выхватить мечи – одного заколол Трофим, второй познакомился с молотом Олера, а третий был сражен Мефодием. На другой стороне двора вдруг залаяли собаки, и я бросился туда, но мне не пришлось применять оружие – один из наблюдателей, тот, что любил покуражиться, уже лежал на земле с разорванным горлом, а его напарника нигде не было видно. Я побежал обратно, но бой уже кончился - те из разбойников, что успели перебраться через частокол, были убиты, остальные, по-видимому, ретировались, что и подтвердили Зара с Гендриком, спустившись с сеновала. Мы с лесовиком снова выбрались за ограду и обошли вокруг хутора и не встретили ни одной живой души, а когда вернулись, Олер вертел в руках кинжал и с кислой миной сунул его мне под нос:
- Вот, Никл, взгляни. У него, что, целая артель чеканщиков? Сколько таких мы уже видели?
Знакомые извивы линий были хорошо видны при свете факела. Я пожал плечами:
- Судя по тому, что узор один и тот же, артель ни к чему – достаточно одного кузнеца и хорошего клейма. Массовое производство…
- Что значит массовое производство? – гном в упор смотрел на меня.
- Ну, - я помялся, не зная, как доходчиво объяснить, - это когда с помощью какого-нибудь приспособления делают совершенно одинаковые вещи, примерно так, как чеканят монеты.
- Я понял, - Олер покачал головой, - а заклятье делается потом для всех сразу.
- Именно, - кивнул я и добавил, обращаясь к Трофиму, - проследи, чтобы все кинжалы были похоронены вместе с убитыми.
Он перевел удивленный взгляд на Мефодия, и тот, криво усмехнувшись, сказал:
- Когда заклятье произнесено, владелец кинжала становится его рабом. Сегодня нам повезло – заклятье не было сказано, и это были простые разбойники, а не безумные убийцы, с которыми мы сражались в степи, у тех тоже были кинжалы с таким же знаком.
- Магия…, - Трофим почесал в затылке, - только этого нам не хватало. Хотя, я, кажется, знаю место, откуда эти покойники с кинжалами никогда не выйдут, вот туда мы их и отвезем. Ладно, отдыхайте, дальше мы сами управимся.
Заповедник
Назвать отдыхом тревожный сон, в который я провалился, как только голова коснулась подушки, назвать было трудно. Мне что-то снилось, но образы ускользали, расплывались, превращаясь в белесые клочья тумана, и только сердце учащенно билось, и в такт ему пульсировал кристалл. Я встал, чувствуя себя еще более уставшим, чем ночью, за окном занимался хмурый рассвет, и настроение у нас было подстать. Мы молча позавтракали, оседлали лошадей и, попрощавшись с Трофимом, которому едва удавалось скрывать свое облегчение, двинулись в путь.
Свинцовое небо опустилось к самым верхушкам деревьев, влажный воздух сгустился и стал почти осязаемым, липкая духота сжимала грудь, не давая свободно дышать. Все краски померкли, перспектива расплывалась в каком-то мареве, казалось, мы попали внутрь миража и скоро сами станем его частью. Нас окружила почти полная тишина, ее нарушали только едва слышный стук копыт, да глухое позвякивание упряжи. Лошади, несмотря на все понукания, шли шагом, не желая переходить на рысь, даже когда мы выбрались на тракт.
Ехавшая рядом со мной Зара задумчиво сказала:
- У меня плохие предчувствия. Что-то мешало духам разговаривать со мной, но я смогла увидеть стены, толстые каменные стены, и никого из вас рядом, и я одна, и выхода нет. Нам нельзя ехать дальше сегодня. Нужно остановиться и переждать, тогда опасность пройдет мимо.
- Мы не можем остановиться, - вздохнул я, - Мефодий торопится, и нам нельзя отпустить его одного. Постараемся быть поосторожнее, может быть, пронесет.
- Не пронесет, - уверенно заявил Олер из-за спины Зары, - печенкой чую, у нас будут большие проблемы. Надо уйти с дороги и где-нибудь тихо посидеть.
- Ну, не могу же я сказать купцу, что у нас предчувствия, поэтому мы дальше не поедем, - пожал я плечами.
- А почему, нет? – удивился гном. – Он тоже верит в духов, значит, понимает, что к чему. Вон, лошади, и те понимают, потому и плетутся еле-еле.
- Ладно, попробуем. Мефодий! – окликнул я купца, безуспешно понукавшего свого коня.
- А? – Мефодий оглянулся. – Проклятая кляча спит на ходу!
- Нам нужно остановиться и переждать немного – у нас плохие предчувствия.
- Да какие там предчувствия! – купец дернулся в седле. – Просто ночь была неспокойной, все устали. А нам наоборот нужно поторопиться, и мы будем в Ганпорте еще до заката.
- Устали мы не больше обычного, - возразил я, - и, по-моему, лучше приехать в город утром, чем ночью.
- Вот это точно, - поддержал меня Антоний, - Ганпорт – не самое безопасное место для прогулок по ночам.
- Вы что, боитесь городских воришек? – деланно рассмеялся Мефодий.
- А вот это уже оскорбление, - проскрипел гном.
- Нам бояться некого, - гордо заявил Антоний, - но, если случиться драка, будут проблемы. Я встречался с городской стражей – они сначала тащат всех в кутузку, а уже потом разбираются, кто прав, кто виноват, да и сами не гнушаются урвать что-нибудь при случае.
- Меня стражники знают, - ухмыльнулся Мефодий, - проблем не будет.
- И, тем не менее, лучше не рисковать. Мы останавливаемся, - решительно заявил я, - а ты, если хочешь, можешь ехать дальше, мы приведем лошадей к твоему дому. Гендрик, осмотрись, где лучше свернуть.
Лесовик мгновенно соскользнул с лошади и исчез в придорожных кустах. Мефодий хотел что-то сказать, но передумал, поджал губы и отвернулся. В этот момент из-за поворота дороги показалась целая кавалькада вооруженных всадников. Один из воинов пришпорил своего коня и вырвался вперед, подскакав к нам, он крикнул:
- Дорогу королю! Всем спешиться!
Съехав на обочину, мы выполнили его распоряжение и стали смотреть на приближающийся отряд.
- Слава Единому Богу, - выдохнул Мефодий.
- Опоздали, - прошептала Зара.
Краем глаза я заметил, как Олер скользнул в кусты: «Ну, хоть ему с Гендриком удастся избежать неприятностей», - подумалось мне. Тем временем всадники приблизились. Впереди на белом коне ехал король, это был высокий худощавый человек лет сорока с бледным надменным лицом, которое обрамляли длинные рыжеватые волосы. Когда король поравнялся с ним, Мефодий слегка подался вперед и дрожащим голосом выкрикнул:
- Ваше Величество!
Король повернул голову и, видимо, узнав купца, придержал коня.
- Мефодий! Мастер гильдии торговцев! – голос у монарха был глубокий с какими-то бархатистыми нотками. – Ты ли это? А говорили, что ты где-то в степях сгинул.
- Да, Ваше Величество, это я. Те, кто так говорил, ошибались, мне удалось вырваться, потому что я торопился к вам с посланием от герцога Аргентана.
- Герцог умер несколько дней назад, - голос короля оставался ровным, ни один мускул не дрогнул на его лице, кажется, это была простая констатация факта.
- Когда я виделся с ним, он был здоров и полон сил, - Мефодий тяжело вздохнул.
- И что же в этом послании? – губы короля тронула едва заметная улыбка.
- Я не знаю. Герцог только сказал, что вам угрожает опасность, и я должен как можно скорее доставить его письмо вам.
- Опасность? Мне? – король расхохотался. – Впрочем, будет интересно получить весточку из царства мертвых. Поедешь с нами в охотничий домик, там и побеседуем. А это кто с тобой? – король окинул нас цепким взглядом.
- Это мои попутчики, они помогали мне в этом трудном путешествии.
- Попутчики… они тоже поедут с нами. Гервен, укажи им место.
И отвернувшись, король пустил своего коня рысью. Мы снова сели верхом, и тут Антоний начал озираться по сторонам в поисках лесовика и гнома, он уже открыл рот, видимо, намереваясь позвать их, но, поймав мой взгляд, прикусил язык. Гервен приказал нам пристроиться в конце колонны, а сам снова ускакал вперед. Я вдруг заметил, что странное марево, как бы державшее нас, исчезло – нет, тучи висели все так же низко, было так же сумрачно и душно, и лошади послушно шли рысью, но мое настроение не улучшилось, наоборот, я был уверен, что предчувствия Зары оправдаются. Поговорка: «предупрежден – значит, вооружен», совсем не внушала мне оптимизма. И снова я удалялся от цели моего путешествия.
Сначала мы двигались по тракту, потом свернули на поросшую травой дорогу и поскакали через поля, пересели небольшую речушку и въехали в лес. А потом я увидел «охотничий домик», который оказался небольшой деревянной крепостью, расположенной в излучине небольшой речки. Отряд въехал в ворота, которые тут же закрылись у нас за спиной.
Снова появился Гервен. Он провел нас в небольшую комнату без окон, которую освещала единственная лампада, сказал, чтобы мы ждали, и вышел. И только тут Мефодий спохватился:
- А где гном и лесовик?
- Остались на тракте, - ответил я, опускаясь на лавку.
- То есть как, остались? – у купца даже перехватило дыхание от возмущения.
- А ты хотел, чтобы я сказал королю: «Ваше Величество, подождите, у нас тут двое парней подыскивают место для привала»? – я старался говорить безразлично, чтобы в голосе было как можно меньше иронии.
- Ну, я не знаю, - Мефодий развел руками и беспокойно забегал по комнате.
- Да, не волнуйся ты, - подал голос Антоний, - что с ними сделается? Будут ждать на том же месте, где мы расстались. Чай, с голоду не помрут и под дождем не размокнут.
- Да, да, конечно, - купец плюхнулся на лавку и задумался.
- Эх, сейчас бы пивка холодненького, - мечтательно протянул Антоний, - душно сегодня, наверное, опять гроза будет.
- Было бы неплохо, - подержал я разговор, - да и пожевать тоже пора, время-то обеденное.
Мефодий, погруженный в свои мысли, никак не отреагировал, а Зара покачала головой, изобразив презрение. Дверь открылась, снова появился хмурый Гервен и позвал Мефодия с собой. Хотя мы остались одни, у меня было ощущение, что за нами наблюдают, поэтому поймал взгляд Антония и, ухмыляясь, сказал:
- Ну вот, купец и добрался, живой и здоровый. Теперь с ним можно и о деньгах поговорить. Посмотрим, такой ли он щедрый, каким хотел казаться.
- Я бы на большое вознаграждение не рассчитывал, - включился в игру Антоний, - я купцов знаю! Ну, ничего, поторгуемся!
- Торгуйся, - усмехнулся я, - мне главное, чтобы хватило на корабль сесть.
- Странные вы, шеллы, - хихикнул Антоний, - не умеете денежку копить. Хотя нет, ваши купцы умеют, а вот монахи да воины вроде тебя, прямо блаженные – нет у вас почтения к деньгам. Интересно, почему?
- Деньги – зло, - изрек я серьезно, - а большие деньги – большое зло, но отсутствие денег – тоже зло. Вот и приходится находить баланс между этими крайностями.
- И ты знаешь, сколько человеку нужно, чтобы быть счастливым? – Антоний всерьез заинтересовался этой темой.
- Не знаю, - вздохнул я, - для каждого человека по-разному.
- Хитришь, Никл, - засмеялся Антоний. - Ладно, а сколько нужно тебе?
Ответить я не успел – дверь снова отворилась, на пороге стоял королевский посыльный, Гервен:
- Пошли, - бросил он сквозь зубы.
Мы прошли по нескольким узким коридорам, потом поднялись на второй этаж и оказались перед массивной дверью, которую охраняли два угрюмых воина. Наш провожатый постучал и, получив разрешение, открыл дверь и жестом пригласил нас войти. В довольно большой комнате, стены которой были увешаны шкурами, прямо напротив двери стояло деревянное кресло с высокой спинкой, на котором восседал король. Мефодий стоял в сторонке у стены и смотрел на нас как бы свысока. В комнате находился еще один человек, он неподвижно сидел на лавке спиной к окну и даже не повернул головы, когда мы вошли. Мы остановились у двери, Гервен поклонился и сразу вышел.
- Подойдите ближе. Я хотел бы услышать ваши имена, - голос короля звучал устало.
Мы подошли и встали в трех шагах от короля. Хотя он сидел в расслабленной позе, его серые, глубоко посаженные глаза смотрели внимательно, даже с некоторой подозрительностью. Антоний, впервые увидевший короля так близко, замер, изумленно приоткрыв рот, а Зара вся подобралась, но старалась выглядеть безразличной. Меня же продолжали терзать неприятные предчувствия, тем более, что кристалл у меня на груди вдруг нагрелся, предупреждая о наличии в комнате магии. Я почувствовал чей-то пристальный взгляд и боковым зрением увидел, что сидевший на лавке человек смотрит на меня, а его пальцы быстро шевелятся. «Видимо королевский маг прощупывает нас», - подумал я и обратился к королю:
- Ваше Величество, меня зовут Никл, я воин, возвращаюсь домой. Это – Зара, моя спутница, а это – Антоний, лесоруб и плотогон, наш друг.
- А зверь у тебя на плече – игрун, из чего я делаю вывод, что ты – шелл, которого посылали выполнить очень важное поручение, - король слегка улыбнулся, гордясь своей осведомленностью. – Какое поручение ты выполнял, ты мне, конечно, не скажешь?
- Это не моя тайна, Ваше Величество, - ответил я извиняющимся тоном.
- Ну да, ну да, - он покивал, - чужие тайны следует хранить свято. Насколько я знаю обычаи степняков, спутница воина после похода становится его женой, то есть эта девушка твоя невеста.
- Поход еще не окончен, - возразила Зара, хотя даже загар не мог скрыть румянец, внезапно вспыхнувший на ее щеках.
- Ну да, ну да, еще нужно вернуться в родной улус, - снова закивал король, пристально глядя на девушку. – Прости, я плохо знаю ваши обычаи.
Зара уже взяла себя в руки и величественно кивнула монарху. Его губы снова тронула едва заметная улыбка. Он перевел взгляд на Антония и спросил:
- А почему плотогон оказался так далеко от реки?
- Мы уже перегнали плоты, - Антоний был на удивление немногословен.
- Да, да, слыхал, - король прищурился, - люди говорят, что вас выгнал дракон. Это правда?
- Нет. Дракон предупредил нас, что сезон дождей начнется раньше и будет сильный паводок, поэтому нам лучше оставить деревню, которую скоро затопит. И он оказался прав – вон, опять дождь пошел, - Антоний мотнул головой в сторону окна.
- Действительно, в этом году дожди начались раньше обычного, - согласился король, глядя в окно. – Даже не знаю, удастся ли поохотиться на кабана. Никл, а ты считаешь, что кто-то уже охотится на меня?
Поза монарха оставалась расслабленной, но настороженный взгляд серых глаз выдавал нешуточное напряжение, которое он пытался скрыть за безразличным тоном.
- Это всего лишь мое предположение, - ответил я, пожимая плечами.
- И на чем оно основывается?
- Насколько я понимаю, охота подразумевает перемещение небольшими группами, значит, серьезной охраны рядом не будет, а азартный охотник вообще может оторваться от группы. Если знать хотя бы примерное направление движения групп или дичи, можно устроить засаду, и не одну. Кроме того, охота – занятие довольно опасное – поскользнулся, упал и сломал шею. Кто потом разберется, сам сломал или помогли? Кстати, такие случаи бывали. Или кто-то из охотников просто по глупости или неопытности пустил стрелу в другую сторону и попал не в кабана, а в другого охотника. Такое тоже бывало. И странный факт – небольшой отряд хорошо вооруженных людей коротает время на самой границе королевских угодий. Зачем? Судя по их разговорам, это были пираты. Что им здесь делать? По словам Мефодия, вам угрожает некая опасность, поэтому вывод напрашивается сам собой.
- Ну да, ну да, - король задумчиво прищурился, - очень правдоподобно. Но вы ведь уничтожили эту банду разбойников, не так ли?
- Человека четыре ушли обратно в лес. Кроме того, кто может поручиться, что где-то неподалеку не прячется еще один, или не один, отряд?
- Никто, - вздохнул король, - никто… и что же, по-твоему, следует сделать?
- Для начала усилить охрану, и часовые должны докладывать обо всем, что привлекло их внимание. Завтра же вернуться в город и разобраться, насколько реальна угроза, а уж потом решать, как противостоять этой угрозе.
- Разумный совет, я бы даже сказал, слишком разумный для простого воина. Ты – маг, Никл?
Задавая этот вопрос, король метнул взгляд на своего советника, и тот едва заметно пожал плечами, видимо так и не смог однозначно определиться. А я, хотя и ожидал такого вопроса, снова корил себя за излишнюю разговорчивость, поэтому ответил кратко:
- Нет, Ваше Величество.
- Ну, нет – так нет, - весь вид короля излучал благодушие. – А чем вы насолили барону де Клингеру?
Я покосился на Мефодия, он поджал губы и даже не опустил глаз. Впрочем, мне не в чем было его винить. Кто мы ему? Всего лишь «попутчики», как он выразился. И что ему чужие тайны – нам он никаких обещаний не давал, значит, имел полное право рассказать все, что знает. Я вздохнул и безразлично ответил:
- Не знаю. Разве что, он обиделся, что я ушел не попрощавшись.
- Ушел из его замка? – уточнил король.
- Да, Ваше Величество.
- Невероятно! Его замок – это самая неприступная крепость во всем королевстве! Даже мой дворец в Ганпорте менее защищен. Выйти из этой цитадели без ведома барона или его воеводы просто невозможно. Как тебе это удалось?
- Мне посчастливилось найти лазейку. В любой крепости есть потайные ходы, вот по такому ходу я и вышел.
- Или тебя вывели, - усмехнулся король, - например гном, который был рабом мага, служившего у барона. Кстати, а где же этот гном?
- Остался на тракте. Он как раз подыскивал место для привала в стороне от дороги, но нам пришлось уехать, когда вы приказали сопровождать вас.
- Хм, звучит правдоподобно, - король снова покосился на своего мага, который слегка наклонил голову, как бы подтверждая сказанное. – И что же теперь с ним будет?
- А что с ним может случиться? – мой риторический вопрос прозвучал почти наивно. – Дождется где-нибудь поблизости от тракта, когда я буду возвращаться, или пойдет дальше сам, в конце концов у каждого свой путь.
- Ну да, ну да, - король покивал, - с ним ведь лесовик, не так ли?
- Да, они давние друзья, не пропадут, - сказал я, позволив себе слегка улыбнуться.
- А как же заклятие? - вдруг подал голос королевский маг.
- Какое заклятие? – я сделал вид, что не понял вопроса.
- Гном становится рабом первого человека, которого встретит, конечно, если его предыдущий хозяин находится далеко или умер, - почти продекламировал маг. - Все знают об этом, и никто не упустит своего шанса заполучить раба.
- Ах, это, - протянул я, - так лесовик вполне сойдет за человека, так уже было, когда они уходили от барона. Гном ведь никогда и не был моим рабом.
Мое заявление озадачило и короля, и его советника, который даже приоткрыл рот от удивления, и заговорил после некоторой паузы:
- Ты хочешь сказать, что лесовики тоже могут использовать заклятие и становиться полноправными хозяевами гномов?
- Я – не маг, и мне трудно судить, как действует заклятие. Да, гном часто пререкался с лесовиком, но потом всегда подчинялся ему. Я не задумывался об их отношениях. Для меня они были просто друзьями, - я демонстративно пожал плечами.
- Очень интересно, - пробормотал маг. – И куда они могут направиться?
- Не знаю, - ответил я, снова пожимая плечами, - лесовик хотел найти какой-то священный источник, но никогда не рассказывал, где он находится.
- Священный источник, - задумчиво повторил придворный маг, - я слыхал о целой дюжине таких источников.
Он замолчал, погрузившись в свои мысли. Король тоже о чем-то задумался, потом, вспомнив о нас, махнул рукой. Мы поклонились и вышли. Гервен ждал за дверью и молча проводил нас обратно в ту же комнату, где мы сидели перед аудиенцией или скорее допросом. Мефодию тоже пришлось пойти с нами, и теперь он с обиженным видом уселся на лавку и уставился в угол. Мы тоже сели, а игрун отправился бродить по комнате, что-то вынюхивая. Антоний поерзал, устраиваясь поудобнее, и проворчал:
- А еще говорили, что это я – самый болтливый.
- Антоний, ты говоришь не больше других, - я улыбнулся, - просто от избытка чувств это иногда происходит в неподходящий момент. А купцу нужно было прогнуться пониже, чтобы показать свою преданность, это естественно для людей, которые всегда ищут выгоду. Поэтому не стоит на него обижаться. Давайте лучше узнаем, как он собирается расплачиваться с нами за доставку. Мефодий, что скажешь?
- Уговор был – до Ганпорта, - неохотно отозвался купец, - вот, когда доберемся до города, тогда и получите расчет. Я – не жадный, заплачу сполна.
- И то верно, - притворно вздохнул я, - до Ганпорта мы еще не добрались. Вот, Антоний, учись, как дела вести нужно.
- Да уж, - плотогон передернул плечами, - правильно люди говорят: купец в накладе никогда не останется.
- Уговор дороже денег, - проворчал Мефодий из своего угла.
- Да, мы и не спорим, - сказал я примирительно.
Мне не хотелось продолжать эту тему, и очень вовремя мое внимание привлек игрун. Он сосредоточенно царапал пол около стены, противоположной двери, и я решил посмотреть, что же он там нашел. Подойдя, я заметил на стене пятно – явно этого места часто касались не очень чистыми руками, и на досках остался след. Присмотревшись, я понял, что здесь находится потайная дверь, но разбираться, как она открывается и куда ведет, не стал. Я присел на корточки рядом с игруном, он пытался подцепить когтем что-то блестящее, застрявшее в щели между половыми досками. С помощью ножа я легко извлек из щели новенькую серебряную монету.
- Антоний, взгляни, - я протянул находку плотогону, который с любопытством наблюдал за моими манипуляциями.
- Как будто только что из рудника, - хмыкнул он, возвращая мне монету.
- Вот и мне так показалось, - вздохнул я. – Интересно, с кем здесь расплачивались этим серебром?
- Может, с тем лесничим, про которого рассказывал пират?
- Может быть, может быть, - я задумчиво повертел монетку. – Не нравится мне это.
- А мне вообще не нравится это место, - вдруг сказала Зара, - этот дом скоро сгорит.
- С чего ты взяла? – удивился Антоний.
- Я вижу, как огонь бежит по стенам, - ответила девушка и поежилась, как будто говорила не о горячем пламени, а о жгучей стуже.
- Может, это другие стены? – с надеждой в голосе спросил плотогон.
- Эти, Антоний, эти… - Зара грустно усмехнулась. – Уходить надо – здесь собираются темные тени, они как стервятники чувствуют приближающуюся смерть. Никл, ждать нельзя, на этот раз все гораздо страшнее, чем было утром.
Выражение лица у нее было такое, что ни я, ни даже Антоний не решились расспрашивать ее дальше – она действительно видела то, о чем говорила. Антоний бросился к дверям и начал колотить в нее кулаком, никакого ответа не последовало – нас просто заперли и даже не удосужились оставить часового. Глупость или умысел? Я не стал ломать над этим голову, а занялся потайной дверкой. На засаленном месте виднелся довольно большой сучек, на который, я и надавил, за стеной что-то скрипнуло, и между досками появилась небольшая щель, я толкнул обозначившуюся дверь – впереди был узкий темный проход.
- Пошли, - сказал я, обернувшись к своим друзьям. – Мефодий, ты с нами?
- Король приказал нам ждать здесь, - ответил купец придушенным голосом.
- Ну, как знаешь, - я пожал плечами, - хотя я такого приказа не слышал.
Узкий проход кое-где пересекали полоски пробивавшегося через щели тусклого желтого света, поэтому темнота не была полной, но мы все равно двигались осторожно – во-первых, чтобы не создавать шума, во-вторых, я просто опасался ловушек. Очень скоро ход закончился тупиком, но я был уверен, что здесь тоже есть дверь. Я только собрался ощупать стены, чтобы найти замок, как дверь распахнулась сама, и в проход шагнул человек. Увидев меня, он вскрикнул и бросился назад, а нам ничего не оставалось, как последовать за ним. Мы оказались в маленькой темной комнатке, из которой уже обычная дверь вела в другое, освещенное помещение. Я распахнул неплотно прикрытую дверь и вошел. Это была трапезная, за длинным столом сидели сопровождавшие короля воины, сам король восседал во главе стола, а рядом с ним стоял бледный, перепуганный маг. Все лица были обращены в нашу сторону, и на них читалось изумление, недоумение, растерянность. Король первым пришел в себя и, криво усмехнувшись, спросил:
- Бежать решили?
- Нет, Ваше Величество, - спокойно возразил я, - хотели показать вам кое-что.
- Неужели? – король саркастически приподнял левую бровь. – А постучать в дверь и попросить об аудиенции было трудно?
- Мы стучали. Но ваши часовые либо крепко спят, либо сидят здесь, - я демонстративно оглядел всех присутствующих, - если их вообще назначали, поэтому мне пришлось искать другой путь.
- Как ты смеешь так разговаривать с королем?! На колени, мерзавец! - закричал вдруг Гервен и бросился ко мне, пытаясь на ходу вытащить меч из ножен.
Сделать этого ему так и не удалось – я шагнул ему навстречу и ткнул в нужную точку, правая рука королевского посыльного повисла плетью. Гервен беспомощно уставился на нее и тонко захныкал. Я похлопал его по плечу и сказал тоном, каким успокаивают детей:
- Не переживайте, сударь, скоро она снова будет вам повиноваться.
Этот инцидент произвел впечатление – за столом воцарилось гробовое молчание, король смотрел на меня с любопытством, а маг делал какие-то пассы, но я не обратил особого внимания на его манипуляции, хотя кристалл у меня на груди слегка нагрелся. Я успел сделать пару шагов в сторону короля, когда почувствовал сзади опасность и обернулся. Гервен уже прыгнул на меня, держа в левой руке кинжал, но мне не пришлось даже уклоняться от предательского удара – реакция Антония оказалась на удивление быстрой. Окованный железом посох плотогона со свистом рассек воздух, и в тишине громко прозвучал треск сломанных костей и звон упавшего на пол кинжала. Гервен взвыл от боли и рухнул к моим ногам.
- Почему все благородные господа, с которыми мне довелось встречаться, норовят ударить в спину? – спросил я, обращаясь к королю. – Впрочем, неважно, Я хотел вам кое-что показать.
Я подошел к столу, сидевший рядом с королем воин неохотно подвинулся, освобождая мне место. Сдвинув его тарелку в сторону, я положил на стол монетку, которую нашел игрун.
- Ваше Величество, взгляните. Эта монета закатилась в щель между досками как раз перед входом в потайной ход. Эти, - рядом легли еще три таких же блестящие монеты, - я взял на серебряном руднике, когда мы проходили через зал, где их чеканили. А вот этими с нами рассчитался задолжавший нам слуга небезызвестного вам Картабана, - я вытряхнул на стол горсть такого же серебра из кошелька Крола. – Если внимательно посмотреть, то можно заметить, что на всех монетах есть один и тот же маленький, почти незаметный дефект, а это значит, что их все отчеканили в копях, которые называются «Сломанный Зуб».
Король, не отрываясь, смотрел на серебро, его губы шевелились, как будто он молился или шептал проклятья. Вдруг он вскинул голову и рявкнул:
- Все вон! И заберите этого ноющего недоумка!
Воины вскочили, бросая на меня злобные взгляды, двое подхватили стонущего Гервена и поспешили из комнаты. Только маг и мои друзья не двинулись с места. Тем временем, король подвинул к себе свечу и внимательно рассматривал монеты. Наконец он откинулся на спинку кресла, сосредоточенное выражение лица сменилось почти любезной улыбкой:
- Присаживайтесь, Никл. Выпейте вина. Вы ведь не спроста показали мне эти монеты, не так ли?
- Могут ли мои друзья тоже присесть? Они еще не ели сегодня.
- Ну да, ну да, вас еще не кормили. Конечно, пусть садятся, - король снова изобразил улыбку.
Я подал знак Антонию и Заре, они сели за стол немного в отдалении и принялись за еду. Я тоже сел, дал игруну кусок мяса и налил себе немного вина. Отхлебнув из кружки, я ответил на вопрос короля:
- Я просто хотел обратить ваше внимание на тот факт, что кто-то чеканит монету без вашего ведома, а это, как вы понимаете, угроза государству. Кроме того, здесь есть некто, с кем расплачиваются этими деньгами, значит этот некто ваш враг.
- А может быть все эти монеты взяты из одного кошелька. А вы придумали эту историю, чтобы отвести подозрения от себя, - голос мага был бесцветным, но прищур глаз не оставлял сомнений – он меня обвинял.
- Такое предположение могло бы иметь смысл в отношении кого-нибудь другого, но не меня. Впрочем, мне безразлично – верите вы мне или нет. Я собираюсь покинуть это место и советую вам сделать то же самое.
- Что? Ты нам угрожаешь? – взвился маг.
- Корнелиус, успокойся, - приказал король, не повышая голоса. – Никл, объясните, почему мы должны уехать?
- Здесь будет пожар, по крайней мере, таково предсказание.
- И чье же это пророчество? – язвительно поинтересовался Корнелиус.
- Так говорят духи, - уклончиво ответил я, почему-то мне не хотелось указывать на Зару.
- Духи! Что ты знаешь о духах, шелл? – маг презрительно усмехнулся.
- Вполне достаточно, чтобы чувствовать опасность. Ваше Величество, я должен был вас предупредить. Вы позволите нам уйти?
Ответить король не успел – дверь распахнулась, и в зал буквально влетел воин:
- Ваше Величество! Потоп! Река разлилась, снесла тын и затапливает двор.
- А духи сказали: «Пожар»? – маг разразился дребезжащим хохотом.
Я сделал вид, что не заметил его сарказма. Король же слегка улыбнулся, то ли замечанию своего советника, то ли подвернувшейся возможности не отвечать на мой вопрос. Он встал и направился к выходу. Мы двинулись вслед за ним.
Во дворе уже собрались, наверное, все обитатели охотничьего замка. Ветер, как плетью, хлестал людей толстыми струями дождя. Мечущееся, коптящее пламя факелов почти не давало света, и только частые вспышки молний позволяли увидеть, что примерно половина частокола, окружавшего деревянную крепость, исчезла, а вода уже залила часть двора. Темный поток вздымался волнами, закручивался водоворотами, легко, словно бумажные, нес вывороченные с корнем деревья и утробно ревел, требуя новых жертв, и заглушая испуганный ропот людей и тревожное ржание лошадей. А гроза все усиливалась – молнии сверкали чаще, громовые раскаты становились все яростнее.
- Сколько лет здесь живу, а такого никогда не видел. Кузню смыло начисто, вместе с кузнецом, он и выскочить не успел, - стоявший рядом со мной мужик сокрушенно покачал головой.
Я тоже не видел ничего подобного раньше, внутри что-то заныло, это не был страх, посещающий человека в минуты опасности, это было предчувствие, предчувствие катастрофы. Я вдруг по-настоящему понял выражение «почуять нутром», и это нутро буквально кричало, что если не убраться отсюда, как можно скорее, меня ждет не просто смерть, меня ждет полное уничтожение. Я подавил зарождавшуюся в душе панику и, наклонившись к Заре, тихо сказал:
- Зара, возьми Антония, найдите наших лошадей и седлайте. Нам нужно уходить. Я сбегаю, открою Мефодию, может быть, он поедет с нами.
Девушка молча кивнула, дернула Антония за рукав, и они исчезли в темноте. А я побежал освобождать купца. Когда я открыл дверь, он так и сидел на своем месте и поднял голову, только услышав мой голос:
- Мефодий, выходи. Началось наводнение. Здесь оставаться опасно. Мы уезжаем. Если хочешь, пошли, если нет, оставайся.
- Но ведь Зара обещала пожар! – вдруг заявил он.
- Как говорят в наших краях: «Еще не вечер»! Будет тебе и пожар! – я даже позволил себе усмехнуться. – Если ты с нами, пошли!
И не дожидаясь ответа, я повернулся и поспешил к выходу. По тяжелому топоту сзади я понял, что купец бежит следом. Мы протолкались через толпу на крыльце и направились к конюшне. Я оглянулся, чтобы еще раз взглянуть на разбушевавшуюся реку, и в этот момент ослепительная белая молния ударила в крышу охотничьего замка. От грохота заложило уши, волосы на голове встали дыбом, перед глазами поплыли радужные круги. Я плотно зажмурился и несколько раз сглотнул. И первое, что я услышал – это истошные крики людей:
- Пожар! Пожар! Горим!
Я открыл глаза – языки пламени уже вырывались из окон второго этажа, плотные клубы дыма и пара окутали крышу. Люди бестолково метались перед домом. Я тронул Мефодия за плечо:
- Пошли. Здесь ничем не поможешь. Я их предупредил, пусть разбираются сами.
Зара с Антонием уже выводили оседланных лошадей из конюшни. Перепуганные животные нетерпеливо перебирали ногами и тихо ржали, как будто поторапливали нас поскорее покинуть это обреченное место. Частокол у ворот низко наклонился, и створки широко разошлись. Выехав на дорогу, мы дали лошадям волю, и они сразу пошли галопом. Не знаю, сколько продолжалась эта бешеная скачка, в голове у меня билась одна единственная мысль: «Только бы не свалиться». Наконец лошади немного успокоились и перешли на рысь. Было почти абсолютно темно, и я едва мог различить силуэт скакавшей впереди Зары. Гроза прекратилась, но дождь продолжал лить с прежней силой, казалось, что мы едем внутри нескончаемого водопада. Зара придержала своего коня, и когда я поравнялся с ней, сказала:
- Мы потеряли дорогу.
- Как ты это определила? – удивился я.
- Лошади идут по траве. Разве ты не чувствуешь?
- Нет. Я же не степняк.
- Я совсем забыла об этом, - в ее голосе мне послышались нотки удивления. – Ладно, теперь лошади сами выбирают дорогу, когда остановятся, посмотрим, куда они нас привезли.
- Ничего другого нам и не остается. Все равно ничего не видно.
Дальше мы ехали молча. Я думал о том, что я опять ушел по-английски, а если быть точным, это опять было бегство. И что это не останется незамеченным, и у меня появится еще один могущественный недруг. Потом я вспомнил гнома с лесовиком. Где они сейчас? Что делают? И я увидел их! Они стояли плечом к плечу, гном скалился и перебрасывал свой молот из руки в руку, лесовик наоборот плотно сжал губы, кинжал в его руке поблескивал, отражая отсветы небольшого костерка, за спиной у них была каменная стена, а перед ними враг, которому они готовились дать отпор. Видение было настолько ярким, что мне показалось, будто я вижу их воочию.
- Где же вы!? – воскликнул я вслух.
Зара удивленно оглянулась на меня. Но я не стал ничего объяснять, потому что вдруг увидел вдали крошечную искорку и сразу понял – они там, и им нужна моя помощь.
- За мной! На огонь! – крикнул я и пришпорил своего коня.
И снова безудержная скачка, но теперь у меня в голове билась совсем другая мысль: «Только бы успеть!» Мимо проносились какие-то темные тени, огонек то исчезал из виду, то появлялся вновь, но главное – он приближался. Мы с разгону влетели в воду, к счастью, место было ровным, и водный поток оказался широким и не очень глубоким, лошади громко фыркали, борясь с течением, потом мы начали подниматься на холм и, наконец, вынуждены были остановиться – впереди темнел крутой склон, почти обрыв, а огонек был где-то за этой кручей. Здесь мне пришлось объяснить причину этого внезапного рывка.
- Я полезу напрямик, - сказал я, передавая Заре свой мешок.
- Я пойду с тобой, - заявила девушка.
- Нет, ты останешься с лошадями и поищешь объезд, - возразил я.
- Правильно, - поддержал меня Антоний, - никто кроме тебя не управится с лошадями лучше, а нам с Никлом надо торопиться. Ну, что, полезли?
Я только мотнул головой и двинулся вперед. Дождь даже не думал прекращаться, и каменистый склон, кое-где поросший кустарником и жесткой травой, был скользким от воды и грязи. В другое время я бы, наверное, не решился на такой подъем, но теперь мы с Антонием упорно карабкались, прижимаясь к холодным камням, цепляясь за малейшие выступы и тонкие стволики кустов. Просто чудо, что мы не сорвались, а благополучно выбрались наверх.
В каких-то тридцати шагах от обрыва горел костер, и его слабого света хватало, чтобы понять, что там идет бой. Я выхватил меч и бросился вперед, только оказавшись в трех шагах от костра, я разобрал, с кем сражаются мои друзья. Страшные фигуры в полуистлевшей одежде, вооруженные ржавыми мечами, безмолвно наступали, падали и теряли куски плоти под ударами молота и кинжала, но молча вставали и снова упрямо шли вперед. Вдруг они все разом повернулись, но Голубой Гром уже запел этим неупокоенным мертвецам свою погребальную песню – я опустил занесенный над головой меч, и две почерневшие головы разом слетели, как шляпки с гнилых грибов, поддетые ногой раздосадованного грибника. Я крошил эту нечисть на мелкие куски со смешанным чувством брезгливости и удовлетворения. Теперь, когда нас стало четверо, нам понадобилось не более пяти минут, чтобы превратить дюжину зомби в груду дурно пахнущих останков.
- Я рад, что ты услышал меня, - устало сказал Гендрик, - иначе эти упыри забрали бы нас.
- Да я скорее перерезал бы себе горло, чем пошел с ними, - взвился Олер.
- Почему вы решили, что они хотели увести вас с собой? – спросил я.
- Потому что они отражали наши удары, но сами не нападали, а только теснили нас к стенке, - ответил лесовик, а гном кивнул, подтверждая его слова.
- Ну, и что теперь? – поинтересовался Антоний.
- Их надо сжечь, - твердо сказал Гендрик.
- Здесь же дров не хватит, чтобы все это спалить! – воскликнул Антоний.
- Сколько есть. По крайней мере, огонь освободит их от власти некроманта, который прислал их сюда, - заявил лесовик.
- И кто же этот некромант? – задал я глупый вопрос.
- Не знаю, - пожал плечами Гендрик, - но мертвецы сами по себе не ходят – у них силы нет, а вот, если им эту силу дать…
- Понятно, - протянул я. – А как тебе удалось показать мне, что с вами происходит?
- Ну…, - лесовик замялся, - меня кое-чему научил наш шаман, но я не думал, что у меня получится. Просто это был единственный шанс, и я приложил все силы. Давайте, весь хворост сюда, пора закончить это дело.
Сырые дрова дымили, но постепенно пламя стало разгораться, и я, наконец, рассмотрел, где мы находимся. Это было сооружение из огромных каменных плит, очень похожее на дольмен, но гораздо больших размеров. Плиты были ровными, явно обработанные каменотесами, хотя время тоже потрудилось над ними.
- Ну, что? Пошли отсюда? – спросил Антоний, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.
- Куда это? – удивился гном. – Лично я предпочитаю греться у погребального костра хотя бы полночи, чем всю ночь мерзнуть и мокнуть под дождем. Кстати, а где Зара?
- Поехала с Мефодием в объезд. А мы пошли напрямик – иначе не успели бы, - вздохнул я.
- Так вы взобрались на этот обрыв!? То-то мне показалось, что вы появились из ниоткуда, - Олер восхищенно покачал головой.
- Ага, «из ниоткуда», - ухмыльнулся Антоний, - я теперь точно знаю, что такое лезть на стену. Хорошо еще, что было темно, и я ничего не видел.
- Ничего, утречком посмотришь, - гном издевательски хихикнул.
- Олер, а почему ты скрылся, когда подъехал король? – спросил я.
- С ним был такой серенький человек, Корнелиус, - гном передернул могучими плечами. – Это он когда-то купил меня у торговцев рабами и привез в Ганпорт, а там отдал Картабану в обмен на какую-то древнюю книгу. Они с Картабаном были друзьями, если между магами вообще возможна дружба, по крайней мере, они были очень близки, а потом что-то не поделили, и Картабану пришлось покинуть столицу, так он попал на службу к барону. Этот Корнелиус, еще та бестия, поэтому я решил, что лучше мне не попадаться ему на глаза. Опять же не хотелось Гендрика оставлять одного.
- Понятно, - кивнул я, - а как вы сюда попали?
Я уже вернулся, когда подъехал король, - Гендрик усмехнулся, - и видел, как Олер нырнул в кусты, а по твоему виду, Никл, понял, что лучше не высовываться. Потом мы решили двинуть за вами, но по пути чуть не столкнулись с королевскими дружинниками, мне показалось, что они ездили нас искать.
- Эт точно, - кивнул Антоний, - Мефодий им все про нас выболтал. Так что теперь при нем лучше лишнего не говорить.
- Антоний! Наконец-то ты становишься мудрым, - гном широко улыбнулся, - это путешествие тебе явно на пользу.
- Да, - лесовик слегка улыбнулся, - юноша постепенно становится мужчиной.
Плотогон фыркнул, но ничего не сказал. А Гендрик продолжил свой рассказ:
- Дождь все усиливался, и мы решили поискать укрытие, ну, и пришли сюда, собрали дров, пока еще было что-то видно, и устроились обсушиться и отдохнуть.
- Далековато забрались, - покачал я головой.
- Да, - Гендрик посмотрел мне прямо в глаза, - но мне как будто кто-то указывал дорогу. А когда появились эти, - он кивнул на костер, - я решил, что это ловушка, и мы в нее попались.
- Весьма странное совпадение, но наши лошади сами свернули с дороги и двигались в этом направлении, а когда мы поспешили на твой призыв, ими даже не нужно было править - они привезли нас прямо к этой скале.
- Никл, а что было с вами? – прервал мои рассуждения Олер.
Я подробно рассказал и о наших злоключениях в охотничьем замке короля, и о нашем бегстве. Антоний кое-где вставлял свои замечания, но всегда по делу, так что ни гном, ни лесовик не имели ничего против этих уточнений.
- Значит, вы познакомились с Корнелиусом, - подвел итог Олер, - Никл, а у тебя талант приобретать могущественных недругов.
- Спасибо, знаю, - усмехнулся я.
- А, может быть, это он прислал сюда этих мертвецов? – предположил Антоний.
- Очень может быть, - отозвался гном. - Нам теперь нужно быть во сто крат осторожнее.
- Кажется, лошади, - вдруг сказал Гендрик, поднимаясь.
Я вскочил на ноги и вышел на площадку перед нашим укрытием. Через пару минут из темноты выехала Зара, а за ней появился и Мефодий. Я быстро подошел и взял у нее повод своего коня. Мне хотелось крепко обнять ее, честно говоря, я очень волновался, отправив ее одну с ненадежным человеком через темный незнакомый лес, но сдержался и только пожал ей руку, забирая повод. Казалось, она тоже готова броситься мне на шею, но не сделала этого, то ли стесняясь, то ли следуя обычаям воспитавшего ее народа скрывать свои чувства.
- Почему вы так долго? – спросил я, чтобы скрыть возникшую вдруг неловкость.
- Склон очень крутой, и тропа извивается по нему, как змея, которой наступили на хвост, - ответила девушка, улыбнувшись, - лошадям было очень трудно.
- Ладно, заходите, погрейтесь, пока костер еще горит, - пригласил вновь прибывших гном.
- А чем это пахнет? - сморщил нос Мефодий.
- Мертвецами, - как ни в чем не бывало, сообщил Антоний.
- Вы шутите? – купец переводил взгляд с одного на другого.
- Какие там шутки, - Гендрик покачал головой, - отправляем в страну духов дюжину неупокоенных, которые приходили нас навестить.
- И вы сидите у этого костра!? - Мефодия аж передернуло.
- А что, лучше мокнуть? – ехидно спросил Олер. – Еще бы поесть чего-нибудь, так и поспать можно будет.
- О! Я же совсем забыл! – Антоний полез в свою сумку. – Там окорок на столе оставался, так я его в сумку положил, на всякий случай.
- Нет, во истину, ты стал мудрецом! – воскликнул гном, хлопнув плотогона огромной ладонью по плечу.
- Я тоже кое-что взяла со стола, - улыбнулась Зара, и вытащила почти целый каравай хлеба. - Мы-то с Антонием поели, а Никлу пришлось с королем разговаривать.
- Вот, что значит, настоящие друзья! – провозгласил Олер, принимая от Зары хлеб. – Антоний, а пива там не было?
- Не было, - усмехнулся Антоний, - но фляжку вина я прихватил.
- Ну, тогда пируем! Подсаживайтесь поближе к огню, - гном сделал широкий приглашающий жест.
Рядом с Олером сразу же оказался игрун, которого до этого даже видно не было, и, получив горбушку, стал с аппетитом жевать. Гном быстро нарезал хлеб и мясо и раздал всем по большому бутерброду. Только сейчас я почувствовал, как голоден, но старался есть не спеша, чтобы растянуть удовольствие – неизвестно, когда нам удастся снова разжиться едой. Антоний пустил фляжку по кругу, глоток крепкого вина заставил кровь быстрее бежать по жилам и, кажется, даже прогнал накатившую было усталость. Дождь продолжал шуршать в темноте, костер громко потрескивал, в дальнем углу этого каменного зала цокали копытами и фыркали лошади.
- Что это за строение? – спросил я, глядя, как дым медленно поднимается к высокому потолку.
- Я здесь раньше не бывал, но слышал, что это место называется «Дом Кармина», - с готовностью ответил Антоний.
Он немного помолчал то ли собираясь с мыслями, то ли давая возможность высказаться другим, а затем продолжил:
- Кто и когда построил все это, - Антоний повел рукой, как гид, собирающийся поведать экскурсантам об очередной достопримечательности, - никто не знает…, впрочем, не важно. Люди говорят, что Кармин этот был охотником, знатным охотником. Не было такого зверя, которого бы он не одолел, силой ли, хитростью ли. Но с людьми он ладил плохо, поэтому и переселился сюда, построил прямо здесь, под этой каменной крышей, шалаш и жил, а к людям выходил только для того, чтобы обменять свои трофеи на соль, муку и кое-какие вещи, которые не мог изготовить сам. Так он и жил без жены, без детей, а если и была у него какая родня, про то никто не ведал.
В те далекие времена людей было гораздо меньше, и драконы часто залетали в эти края. Вот однажды спустился на это место дракон, увидел Кармина и очень удивился, почему это человек живет в таком странном месте. А драконы, как известно, любят поговорить, ну, они и разговорились, и стал дракон прилетать к Кармину поболтать о том о сем. Наверное, это можно было назвать дружбой.
Неспешно и незаметно проходили годы, и ничего не менялось в жизни Кармина, но однажды, возвращаясь с охоты, на лесной тропинке он встретил мальчишку. Грязный, оборванный, голодный, перепуганный мальчуган был к тому же болен, оставить его одного означало обречь на неминуемую смерть, и Кармин привел его в свой дом. Наевшись и согревшись, мальчик успокоился и рассказал, что родители его умерли, и теперь он идет в город – где-то там живет его тетка, которая, может быть, примет его. Охотник пообещал мальцу, что как только тот поправится, он отведет его в Ганпорт и поможет отыскать родственников. Кармин сдержал свое слово – он долго бродил с найденышем по городу, но им так и не удалось найти родню, о которой говорил мальчик, в конце концов, они вернулись в лес, и парнишка остался жить в доме охотника.
Годы шли своей чередой, и смышленый мальчуган превратился в сильного красивого юношу. Он стал умелым охотником и следопытом. Юноша называл Кармина отцом, а тот его – сыном, и души в нем не чаял. Все эти годы дракон продолжал навещать своего друга и относился к воспитаннику охотника покровительственно, даже обучил его грамоте. Кармин постарел, и теперь его названный сын сам ходил в город торговать охотничьими трофеями, и городская жизнь казалась ему куда как лучше жизни в лесу, хоть и под каменной крышей. Там он познакомился с магом, и маг пообещал ему большие деньги, если он поможет убить дракона, ведь всему свету ведомо, что для магов кровь, зубы и когти дракона дороже золота и любых драгоценных камней. Вот они и сговорились, что в тот день, когда прилетает дракон, маг со своими подручными устроит засаду, а чтобы Кармин не помешал их плану, вероломный юнец опоит его сонным зельем. Так они и сделали, когда дракона никто не встретил, он вошел в этот зал и оказался в ловушке – воины мага убили его, напав сзади. И каждый получил свое: юноша – богатство, маг – кровь дракона, а Кармин – неизбывное горе от потери друга и предательства самого близкого ему человека.
Антоний тяжело вздохнул и замолчал, молчали и все остальные. Первой нарушила молчание Зара:
- А что стало с сыном охотника?
- Не знаю, - пожал плечами Антоний, - одни говорят, что он прокутил свое золото и был убит в пьяной драке, другие – что благодаря богатству, женился на девушке из знатной семьи, но вскоре он заболел и умер в муках, а третьи утверждают, что он прожил долгую, очень долгую жизнь и видел, как умирают его дети, внуки и правнуки. Много чего говорят, но все сходятся в одном – кровавое золото не принесло ему счастья, а его род проклят на веки вечные, даже имя его не сохранилось в людской памяти.
- Предательство – страшный грех, - задумчиво произнесла Зара. – А Кармин? Что стало с ним?
- Говорят, он бросился вниз вот с этого обрыва, а его душа все еще бродит где-то поблизости и пугает непрошенных гостей вроде нас, - Антоний опасливо покосился в мокрую темноту.
- Ну, назвать нас непрошенными гостями трудновато, - возразил Гендрик, - кто-то же указывал нам дорогу.
- Прошенные, непрошенные – какая разница? – гном пожал могучими плечами. – Если это хозяин привел нас сюда, значит – скоро объявится, а если тот некромант, будь он неладен, то ему сейчас не до нас – небось, новых подручных ищет. А вот почему наш костерок до сих пор не прогорел – это вопрос.
Все, как по команде повернулись к огню. Действительно костер продолжал ярко гореть, как будто его только что разожгли, хворост, которым мы завалили останки зомби, почти не сгорел, и под оранжево-желтыми языками ровного пламени по малиновым головешкам бегали веселые голубые огоньки. Мы завороженно смотрели на удивительные переливы этих цветов, когда глубокий и какой-то удаленный голос произнес:
- Это неугасимое пламя. Теперь этот огонь будет гореть, пока возмездие не настигнет убийцу.
У меня по спине побежали мурашки – на черном фоне глубокой ночи выделялась белесая фигура, она почти не касалась земли и как бы парила в густом, влажном воздухе. Несмотря на четкие очертания самой фигуры, мне не удалось рассмотреть черты лица духа, осталось только впечатление безграничной скорби и сдерживаемого гнева.
- Убийцы? Так ведь прошло столько лет! – Антоний опомнился первым. – Эту историю мне рассказывал мой дед, и уже он говорил, что случилось это давным-давно.
- Маги живут долго, дольше простых людей - голос духа звучал глухо – а у этого есть еще кровь дракона. Он все еще ходит по земле и творит зло.
- Кто же это? – Антоний, кажется, обрадовался возможности задавать вопросы.
- Я не знаю ни его имени, ни того, как он выглядит, - ответил дух, - но вы сможете его узнать.
- Эй! Погоди! – Олер даже взмахнул рукой. – Мы не наемники и не подряжались прикончить какого-то паршивого мага.
- Он очень сильный маг, - равнодушно возразил дух. – А вы сами пришли на мой зов и сами разожгли этот костер. Кроме того, у вас есть настоящая сила, и пока вы вместе, вас не сможет победить ни один маг.
- Какое счастье! Всю жизнь мечтал пойти туда, не знаю куда, найти того, не знаю кого, а потом еще и кокнуть его, - Олер издевательски засмеялся.
- А вам и не надо его искать, - впервые в голосе духа послышались какие-то эмоции, что-то вроде иронии, - он уже нашел вас. Или ты, мудрый гном, думаешь, что те, кто горит в этом костре пришли сюда по своей воле?
- А может, это ты их прислал, - не сдавался Олер.
- У меня нет над ними власти, впрочем, над вами тоже, - дух склонил голову, - вы можете уйти и забыть наш разговор. За долгие, долгие годы много всякого народу сюда забредало, и по одиночке, и целыми ватагами, приходили и уходили. А вам все равно придется столкнуться с этим магом, и будет лучше, если вы сразу поймете, с кем имеете дело.
- Звучит разумно, - вступил в разговор Гендрик, - тем более, что врагов у нас и так хватает. Что скажешь, Никл?
- А что я могу сказать? Знать, откуда может грозить опасность – хорошо, но брать на себя обязательства отомстить – я бы не решился.
- Ты очень осторожен и не хочешь давать обещаний, великий воин, - мне показалось, что дух усмехнулся, - но тебе все равно придется убить его, если он встанет на твоем пути. А он встанет, можешь не сомневаться.
- Если ты способен заглянуть в будущее, почему бы тебе не поделиться этим знанием с нами? - я говорил спокойно, хотя очень не люблю, когда меня исподволь подводят к решению, которое мне не нравится.
- Я, конечно, могу заглянуть в будущее, но то, что я там увижу, будет только зыбким отражением событий, и я утверждаю, что вы скоро встретитесь, потому что он уже почувствовал вашу силу и объявил своими врагами, - дух говорил размеренно, как усталый учитель, в десятый раз объясняющий что-то неразумным ученикам. – Кроме того, я не буду брать с вас слово отомстить, вы сами сделаете свой выбор, когда наступит время. Вам же удалось разжечь неугасимый огонь, а это что-нибудь да значит.
- Да уж, удалось, - проворчал гном, - вот только меня это не радует. Впрочем, если мы не обязаны давать клятву, то почему бы и не воспользоваться подсказкой?
- Вы не обязаны давать клятву, - повторил дух, - вот здесь, где я стою, находится вещь, которая укажет вам на подлого мага.
Призрачная фигура несколько раз качнулась и растаяла в воздухе. Олер, кряхтя, поднялся и подошел к тому месту, где только что находился наш собеседник. Гном нагнулся и поднял что-то с земли.
- Вроде как было затоптано в землю, а теперь дождем вымыло на поверхность, - прокомментировал он, возвращаясь к костру.
Олер протянул мне свою находку. На широкой, как лопата, ладони лежала овальная, блестящая словно антрацит, пластина, и в этом черном зеркале плясали багровые языки пламени. Я взял пластину в руки – на ощупь это не был ни металл, ни камень, скорее кость, с одного края пластина была острой как нож. Я только начал соображать, где я уже видел это, когда сидевший рядом Антоний воскликнул:
- Чешуя дракона!
Он нетерпеливо протянул руку, и я отдал ему удивительный артефакт, а сам задумался о том, какие невероятные кружева плетут богини судьбы в этом мире, куда там греческим Паркам с их нитями. Тем временем чешуйка прошла по рукам и снова вернулась ко мне, я уже собирался сунуть ее в карман, когда поймал умоляющий взгляд Антония, и все понял:
- Возьми, пусть она хранится у тебя, ты человек наблюдательный, сразу заметишь, если она подаст знак.
- Не сомневайся, - широко улыбаясь, он спрятал драгоценную пластинку у себя на груди, - я не подведу.
- Вот, - хихикнул гном, - теперь в нашей компании появился хоть и не вполне полноценный, но дракон.
- Олер, уймись! – одернул его Гендрик. – Парень повзрослел, а значит, на него можно полагаться.
- А я что? Я ничего. Просто пошутил, - неожиданно смутился гном.
- Да, все в порядке, - Антоний продолжал улыбаться, - я все понимаю…
- Ладно, давайте спать, - прервал я его, - Антоний, сторожишь первым, за тобой – Олер, потом Гендрик, я буду последним.
- А я? – обиженно спросила Зара.
- Тебе утром с лошадьми хлопот хватит, так что отдохни как следует.
Она вздохнула, но спорить не стала. Мефодий никакой инициативы не проявил, чему я был только рад.
Переправа
Я открыл глаза, как только Гендрик коснулся моего плеча.
- Все спокойно, - прошептал он и пошел досыпать.
Я осторожно, чтобы не потревожить спавшую рядом Зару, поднялся и вышел на площадку перед мегалитом. Дождь уже прекратился, и поднявшийся ветер спешил разорвать тучи – в редких пока просветах уже проглядывали звезды. Холодный воздух мгновенно прогнал сонливость, и я решил размяться, чтобы разогнать кровь и привести в норму затекшее тело. Удивительно, но раньше мне требовались огромные усилия и полная сосредоточенность, чтобы достичь этого состояния невесомости, когда тело, кажется, парит над землей, а меч оживает в руке. Теперь же все это произошло само собой, стоило мне извлечь меч из ножен, я порхал по площадке, не ощущая ни малейшего напряжения, и при этом видел окружающее меня пространство в мельчайших подробностях. Я даже не понял, почувствовал ли я взгляд Зары или увидел, как она приподнялась на локте и посмотрела на меня. Я завершил начатый комплекс, убрал меч в ножны и подошел к ней.
- Извини, что разбудил тебя, - сказал я, присаживаясь рядом с ней.
- Это не ты, это – игрун, - улыбнулась девушка, - а ты двигался совершенно беззвучно, мне даже показалось, что ты летал.
- Ну, это спросонья, - усмехнулся я.
- Не знаю, не знаю, - задумчиво проговорила она, - очень похоже на танец. Мужчины нашего народа тоже исполняют боевой танец, но он не такой красивый, как твой.
- Просто они привыкли сражаться верхом, а я пеший воин и могу полагаться только на себя, поэтому все движения должны быть точными и как бы перетекать одно в другое. Примерно так же происходит и в танце…
Я продолжал говорить о технике движений, ударах и блоках, снова помянул народные танцы… А сам думал о том, что мы знакомы всего несколько дней, что у нас почти не было времени поговорить и что я совсем не знаю эту девушку, но само ее присутствие греет мне душу, и даже мысль о том, что мы можем расстаться, отдается болью в сердце. Конечно, у меня были увлеченья и даже любовь, по крайней мере, так я оценивал свое состояние в то время. Но сейчас все было по-другому: не было обессиливающего томления, не было желания обладать, не было ревности, не было ничего такого, что было в прошлом. А была переполняющая все мое существо нежность, было неутолимое желание защитить, закрыть собой от любых опасностей и невзгод, как бы глупо это не звучало в нашем положении. Эти новые ощущения так поразили меня, что я замолк на полуслове, глядя, как розовеют рваные облака и светлеет небо, как рассвет возвращает цвета окружающему миру.
- Никл, - Зара коснулась моей руки, - что случилось?
- Ничего, - я непроизвольно накрыл ее маленькую, но крепкую руку своей ладонью, - ничего. Я просто задумался. Прости.
Ее щеки слегка порозовели, как бегущие над нами облака, она застенчиво улыбнулась, потом осторожно высвободила свою руку и порывисто встала.
- Надо вывести лошадей, пусть пощиплют травки, пока мы соберемся в путь, - деловито сказала она и удалилась.
А я остался сидеть, коря себя за такое проявление чувств, тем более, что я так и не понял, как восприняла их Зара. Лошади процокали к выходу, разбудив остальных. Мы позавтракали тем, что Олер благоразумно приберег вчера, и двинулись в путь. Уходя, я бросил последний взгляд на костер – он продолжал гореть все так же ярко и ровно, но мне показалось, что языки пламени вдруг затрепетали, как бы прощаясь с нами.
По извилистой, почти незаметной тропе мы спустились с холма, на котором высился мегалит, и сели верхом. Гендрик указал, в каком направлении находится тракт, но предложил не возвращаться на него, а срезать, поехав напрямик, с чем все и согласились. Ветер почти разогнал тучи, и солнышко чувствительно припекало, под его лучами земля парила, спеша отдать влагу, вылившуюся на нее ночью. Лошади шли легкой рысью, перелески сменялись лугами, холмы – ложбинами, несколько раз вдали показывались крыши хуторов, но на нашем пути не встретилось ни одного человека, что нас вполне устраивало и даже радовало.
По моим прикидкам мы уже приближались к тракту, оставалось только перевалить пологий холм, когда услышали звук рога. Это был боевой сигнал, похоже, за холмом столкнулись дружины, враждующих аристократов. Не останавливаясь, мы поднялись на поросшую кустарником вершину, и перед нами открылся вид на луг, протянувшийся узкой полоской между берегом реки и холмом, на котором мы находились. Справа от нас тракт упирался в реку, от деревянного моста, некогда соединявшего берега небольшой речки, осталось только несколько едва выступающих над поверхностью водой столбов, которые еще сопротивлялись яростному напору мутной, вздувшейся реки.
Примерно посередине луга расположился небольшой обоз, повозки были поставлены в круг, в центре которого находился цветастый шатер. Отряд из двух-трех десятков конных воинов спешно выстраивался около обоза в боевой порядок, видимо, эти люди ночевали на лугу, не успев вечером переправиться на другой берег. Неподалеку находилась другая группа всадников, человек пятнадцать, эти просто ждали, пока предводители обоих отрядов о чем-то разговаривали немного в стороне от своих воинов.
- Приятная встреча, ничего не скажешь, - проворчал Гендрик, - это обоз барона.
- А беседует он, кажется, с королем, - добавил Антоний.
- Предлагаю отойти назад, пока нас не заметили, - подал голос Олер, - и поискать другой путь, здесь все равно не переправиться.
- А это еще кто? – вдруг спросил Мефодий.
С тракта на луг выезжали вооруженные всадники, сразу разворачиваясь лавой, это была недвусмысленная атака, и оба собеседника метнулись к своим отрядам. Барон протрубил в рог, и его люди изготовились отразить нападение. А человек из эскорта короля поскакал навстречу нападавшим, что-то крича им, но пущенная кем-то стрела выбила его из седла, и над полем пронесся рев, возвестивший о первой пролитой крови. Дружина барона пришпорила своих лошадей, всадники сшиблись, и бой начался. С того места, где мы стояли, было хорошо видно, что нападавшим не удалось добиться успеха своим наскоком, хорошо обученные и организованные воины барона даже начали теснить противника. Я уже решил, что нам не придется участвовать в этом сражении, когда Гендрик воскликнул:
- Ну, теперь барону придется туго!
Я проследил за его взглядом – из леса, ограничивавшего луг слева, выскакивали пешие воины и, пригнувшись, бежали к оставшемуся без прикрытия обозу. Если они оттуда ударят в спину дружине, можно считать, что бой проигран. Я не питал добрых чувств ни к барону, ни к королю, но и безучастно смотреть на то, как их убивают, тоже не мог.
- Зара, Гендрик в свалку не лезьте. От ваших луков будет больше пользы. Мы прорываемся к обозу и держим там оборону. Вперед! – скомандовал я.
И мы пустили лошадей с места в карьер. Зара начала стрелять еще на скаку и ни разу не промахнулась. Мы оказались около повозок раньше пехотинцев и успели спешиться, теперь уже и стрелы Гендрика разили набегающих врагов. Я обнажил меч и не спеша двинулся им навстречу, Антоний, раскручивая над головой свой посох, шел справа от меня, слева, перебрасывая с руки на руку молот, шагал Олер, замыкал наш левый фланг Мефодий.
Разношерстная толпа неслась на нас, размахивая оружием и рыча что-то угрожающее, так с нарастающим рокотом катится по мелководью морская волна, вздымаясь все выше, но налетает на берег и разбивается, откатываясь назад. Это же произошло и с незадачливыми разбойниками, рассчитывавшими смять нас своей массой, толпа отхлынула, и на земле остались лежать те, кто бежал в первых рядах. Разразившись проклятьями, нападавшие снова двинулись на нас, теперь они подходили осторожно и действовали более слаженно, стараясь окружить каждого из нас по отдельности. Их было много, но они не были хорошими бойцами, и мой меч легко забирал их жизни. Вот рухнул еще один, другие трое, оказавшиеся передо мной, попятились, и вдруг:
- Никл, берегись! – крик Антония перекрыл вопли, стоны и лязг металла.
Я обернулся и, как в замедленной съемке, увидел, что в меня летит стрела, я сделал шаг, чтобы уклониться, и в этот момент прямо передо мной встал Антоний, тяжелый арбалетный болт ударил его в грудь, и он опрокинулся навзничь. Стрелок попытался быстро перезарядить арбалет, но две стрелы одновременно вонзились ему в горло, он свалился на землю, а оставшиеся в живых разбойники развернулись и во все лопатки помчались обратно к лесу. Я кинулся к Антонию, он лежал на спине, широко раскинув руки. Подбежали Зара и Гендрик. Размашисто шагая, подошел Олер, наклонился и поднял с земли каленую стрелу:
- С такого расстояния этот болт должен был прошить его насквозь, - гном покачал головой.
И только теперь я осознал, что Антоний не убит, а только без сознания. Присев на корточки, я похлопал его по щекам и почти крикнул:
- Ну, поднимайся! Отдохнул и будет!
Плотогон открыл глаза, удивленно посмотрел на меня и почему-то шепотом спросил:
- Значит, я не успел, и ты тоже на другом берегу?
- На другой берег нам еще предстоит перебраться, - сказал я почти нежно.
- Давай, давай! Хватит валяться! – рыкнул гном.
Антоний медленно сел, озираясь по сторонам, потряс головой, и его взгляд остановился на Олере:
- Ага, гном! Говорят, у гномов свой загробный мир, значит, я жив!
- Смотри, какой сообразительный, - проворчал Олер, пряча улыбку. – Ты нам лучше скажи, почему от тебя стрелы отскакивают?
- Так, вот! – Антоний вытащил из-за пазухи чешую дракона, на черной блестящей поверхности была четко видна царапина.
- Везунчик! - облегченно выдыхаю я. - А теперь спрячь это, незачем благородным господам видеть твои игрушки.
Антоний убрал свое сокровище и осторожно, опираясь на свой посох, поднялся на ноги, кажется, он еще не верил, что остался жив. Теперь, когда стало ясно, что мы никого не потеряли и напряжение боя спало, все разом заулыбались, даже Мефодий попытался скрыть за улыбкой гримасу боли, зажимая левой рукой рану на боку. Пепельно-серое лицо и расширенные зрачки купца ясно указывали, что держится он из последних сил.
- Ну-ка, покажи. Антоний, поддержи его, чтобы не упал.
Я осторожно стянул куртку с левой руки Мефодия и разорвал, пропитавшуюся кровью рубаху. К счастью, рана оказалась неглубокой, но сильно кровоточила. Я обернулся к Заре:
- Нужен кусок чистой ткани, чтобы перевязать рану.
Она бросилась к повозкам, послышались невнятные голоса, потом кто-то вскрикнул, и вскоре появилась Зара с большим отрезом полотна:
- Глупый погонщик решил, что я пришла ограбить его высокородную госпожу, - Зара презрительно фыркнула, - пришлось объяснять ему на пальцах.
Я живо представил себе, как ее крепкий кулачок врезается глупцу под ребра, и горько усмехнулся, подумав, что ведь они видели, как Зара защищала их, но на помощь не пришли, а теперь, когда опасность миновала, пожалели ей куска ткани, одно слово – холопы. Оторвав полоску материи, я смочил ее и аккуратно вытер кровь вокруг раны, затем смазал мазью, которой меня снабдили гномы. С помощью Зары я перебинтовал купца, который держался на ногах только благодаря тому, что Антоний его поддерживал.
- Ну, вот. Теперь заживет быстро, - улыбнулся я Мефодию. – Давайте отойдем к повозкам, там хоть присесть можно.
Но присесть мы не успели – к нам подъехал барон. Он соскочил с лошади и, широко улыбаясь, протянул мне руку:
- Никл! Благодарю вас за помощь! Если бы не вы, не знаю, чем бы это все кончилось.
- Да, ситуация была неприятная, - ответил я, пожимая ему руку.
- Неприятная!? – барон захохотал. – Катастрофическая! Уж вы-то прекрасно понимали это, иначе не стали бы ввязываться, учитывая нашу прошлую встречу. Хотя теперь это неважно. Я в долгу перед вами, и вы всегда можете рассчитывать на мою помощь.
- Благодарю вас, господин барон, - я улыбнулся, - буду иметь это в виду. А кто и почему на вас напал?
- Наемники. А почему – понятия не имею, но очень хотел бы узнать, - глаза барона вспыхнули. - И узнаю. Рано или поздно.
Барон хотел что-то добавить, но к нам подъехал король в сопровождении своего мага, вид у обоих был весьма озабоченный.
- Ваше Величество, позвольте вам представить – Никл…, - начал барон.
- Я уже знаком с ним, - прервал его король и надменно обратился ко мне – Никл, почему вы сбежали, когда начался пожар?
- Ваше Величество, - я расправил плечи, но ответил без всякого раздражения, - мы не сбежали, а спокойно уехали, потому что все, что мы знали и могли вам сообщить, мы сообщили. А глазеть на пожар, который невозможно потушить, было бессмысленно.
- Ага, «спокойно», - криво усмехнулся маг, так спокойно, что мы так и не смогли вас догнать.
- Просто мы встретили друзей и свернули с дороги, чтобы переночевать в лесу - нагло соврал я.
- Ну да, ну да, вот они – и гном, и лесовик, - король склонил голову на бок, разглядывая Олера и Гендрика. – Ладно, может быть, так даже лучше. Как человек справедливый, я должен признать, потрудились вы славно – вшестером уложить столько народу. Впечатляет. Жаль, что я пропустил это зрелище. Впрочем, сейчас есть дела поважнее. Господин барон, нам надо кое-что обсудить.
- Ваше Величество, пройдемте в шатер, там будет удобнее, - барон сделал приглашающий жест.
Король с магом тронули своих лошадей с места, а барон, извинившись, поспешил за ними. Я понимающе кивнул ему в ответ и с интересом понаблюдал, как жена и дочь барона приветствуют короля. Я вспомнил, что аристократия съезжается на праздник семьями, и понял, почему барон был так взволнован, когда благодарил нас за помощь.
- Зара, останься с Мефодием, а мы сходим к реке, посмотрим, можно ли переправиться.
Антоний осторожно усадил Мефодия около колеса повозки, и мы двинулись в обход лагеря к реке. Когда мы отошли достаточно далеко от повозок, Антоний возбужденным полушепотом заявил:
- Это – он! Клянусь Единым Богом и всеми остальными богами, это – он!
- Кто – «он»? – спросил я, удивленно глянув на него.
- Маг, который убил дракона!
- Это ты о ком? – насторожился Олер.
- Да, о Корнелиусе, маге короля! Это он убил того дракона! – Антоний был раздосадован нашей непонятливостью.
- И как ты это определил? – живо поинтересовался Гендрик.
- Чешуя! Она мне чуть грудь не прожгла! До сих пор еще теплая, - Антоний вытащил артефакт и дал его лесовику.
- И правда, - кивнул Гендрик, - от тела так не нагреется.
- Так вот оно в чем дело…, - протянул гном, - то-то я смотрю – сколько лет прошло, а он совсем не изменился. Я вон из черного стал белым, а он как был пегим, так пегим и остался, ни единого седого волоска.
- Выходит Корнелиус этот покруче вашего Картабана будет, - подытожил Антоний.
- Не знаю, кто из них круче, - раздраженно ответил Олер, - но этот похитрее будет, хотя лично я с удовольствием бы утопил обоих в одном мешке, чтоб напоследок порадовались друг за друга.
- А почему утопил, а не сжег? – тут же заинтересовался Антоний, - огонь очищает.
- Если душа от рождения черная, ее никакой огонь не очистит, - наставительно произнес Олер. – Да и умеют они огонь подчинять, зажечь там, потушить не прикасаясь. Так что вода надежнее – она не такая послушная, как кажется, и сил в ней побольше, если она что взяла, назад нипочем не отдаст. Правильно я говорю, Никл?
- Я бы не стал сравнивать силу стихий, - ответил я неохотно, мне совсем не хотелось втягиваться в это философский спор, - кроме того, если очень постараться, то можно и из воды достать, то, что она взяла, и из мешка выбраться.
- Что-то я про такое не слыхал, - набычился гном.
- А я слыхал. Как-нибудь на досуге расскажу. Только нам сейчас нужно думать не об этом, а о том, как вот с этой водой справиться, - я кивнул на реку.
Мутный поток, закручиваясь водоворотами, стремительно нес всякий мелкий лесной мусор. Вода жадно урчала, хватаясь за ветви прибрежных кустов, стремясь вырвать их и унести с собой. Противоположный берег был совсем рядом – в каких-то десяти метрах, но добраться туда не представлялось возможным.
- Течение слишком сильное – не переплыть, - уверенно заявил Антоний.
- А если сделать плот? – спросил Олер. – Ты же плотогон, знаешь, как это делается.
- Вот именно, знаю, - Антоний посмотрел на гнома с сожалением и начал загибать пальцы, - нужен топор, хотя бы один – это раз, веревки – это два, спокойная вода, если делать на берегу, спустить на воду будет трудно, а удержать на месте еще труднее – это три, не всякое дерево подойдет – это четыре…
- Хватит, хватит! Я все понял, - гном замахал руками, - предложение было глупым. Признаю.
- Надо пройти вверх по течению, - задумчиво проговорил Гендрик, - видите, плывет всякая мелочь, а такая вода должна была подмыть и большие деревья, значит, они где-то застряли, и по ним, наверное, можно будет перебраться.
- Неплохая идея, - согласился я.
- А лошади? – ехидно поинтересовался Антоний. – Они пока по деревьям лазить не научились.
- А зачем нам лошади? – парировал Олер. – Только лишние хлопоты с ними.
- А Мефодия на себе потащишь? – не унимался Антоний.
- Не такая уж у него страшная рана, чтобы он идти не мог, - взвился гном, - это кровушка из него немножко вытекла, вот он и скис, а поест, пивка выпьет, так и бегать сможет.
- И где это ты пиво увидел? – хихикнул Антоний.
- А у барона в обозе, - осадил его Олер, - чай, отольет от щедрот да за подмогу.
- Ну…, - Антоний развел руками.
- Хватит спорить, - прервал я их пререканья. – Всем идти нельзя, за нами наверняка приглядывать будут, да и я за магом присмотреть хочу. Поэтому, Гендрик, пойдешь с Антонием. Вы люди лесные – вам и разбираться. Олер, мы возвращаемся к обозу, будем решать, что делать с лошадьми и, чем помочь Мефодию.
- Никл, возьми чешую, - Антоний полез за пазуху, - мне она службу сослужила, пусть теперь тебе послужит.
- Давай. И будьте осторожны – не нарвитесь на сбежавших наемников.
- Не нарвемся, - усмехнулся Гендрик.
Они повернулись к нам спиной и зашагали к лесу, а мы с Олером двинулись обратно к обозу. Я вспоминал карту – до города остался один дневной переход пешком, верхом, конечно, было бы быстрее, но я уже был уверен, с лошадьми нам не переправиться. А ждать, пока спадет вода, или когда проблему с мостом решит король, я не хотел. Вообще, у меня было желание поскорее убраться отсюда, я буквально кожей ощущал, что за мной наблюдают. Неприятное ощущение, но приходилось с этим мириться.
Когда мы подошли, Мефодий лежал с закрытыми глазами, а Зара сидела рядом, держа игруна на коленях. Мы с Олером опустились на траву рядом с ними.
- Ну, как он? – спросил я, кивнув на лежащего купца.
- Вполне сносно, - Зара слегка пожала плечами, - не стонал, не ныл. Лежит, набирается сил. Я ему предложила крови лошадиной выпить, так отказался, сказал, что это «варварство». Не знаю, что означает это слово, но средство проверенное – и сил прибавляет, и свою кровь восстанавливает.
- Согласен, но я бы, наверное, тоже отказался – у наших народов это не принято, - я улыбнулся, представив реакцию Мефодия на предложение степнячки.
- Поэтому я и не стала настаивать, а дала ему простой воды. Ему поесть надо, но я к этим, - Зара махнула рукой в сторону костра в лагере барона, - идти не хочу.
- Нам тоже поесть не мешало бы, - вздохнул Олер, - после такой грязной работы есть хочется вдвойне.
- Ничего, барон появится, я его попрошу, чтобы нас накормили, - ответил я. – Меня сейчас больше волнует, сможет ли Мефодий идти, потому что верхом нам на тот берег не переправиться.
- Смогу, - вдруг подал голос купец, - сейчас боли почти нет, а до города, самое большое, день пути, я потерплю. Вообще, у меня такое чувство, что, хотя смерти я избежал, она сидит здесь, рядом и караулит меня, а если я пойду – ей меня не догнать.
- Я тоже чувствую что-то скользкое, как змея, и как змея оно ждет подходящего момента, чтобы сделать смертельный бросок, - тихо сказала Зара.
- Не знаю, как охотятся там змеи, но когда вот-вот обвалиться порода, внутри начинает звенеть струна, и эта струна сейчас звенит, - гном вздохнул, - давно у меня не было этого чувства.
- Значит, мои ощущения меня не обманули – вы тоже чувствуете опасность, - подвел я итог. – Ну что ж, если Гендрик с Антонием найдут переправу, уходим пешком, если нет, все равно уходим или уезжаем вверх по течению. Здесь оставаться нельзя.
Итак, решение принято, оставалось только ждать. Тем временем из шатра вышел барон, дал какие-то распоряжения своим людям и направился в нашу сторону. При его приближении я поднялся. Подойдя, барон взял меня под руку и отвел в сторону.
- Никл, король посылает своих людей собрать местных жителей, чтобы восстановить мост, думаю, дня через два можно будет переправиться, - барон сделал паузу. – Не знаю, имеет ли это значение, но он живо интересовался вами, я, конечно, дал о вас самые лестные отзывы, хотя, мне кажется, что его это не впечатлило. Кстати, я не рассказал ему о том, как вы ушли из моего замка, просто сказал, что вы не попрощались.
- Благодарю вас, господин барон, я ему сказал то же самое, правда, упомянул, что нашел потайной ход, - я усмехнулся.
- Отлично, - барон даже не улыбнулся, - ход, конечно, остался, а вот выхода больше нет, об этом я позаботился. Ладно, это дело прошлое, а сейчас король напуган, поверьте мне, я знаю его очень хорошо. Чем вы его напугали?
- На него готовилось покушение, и я думаю, что сегодняшнее нападение, это результат того, что план его устранения сорвался из-за наводнения и пожара. Полагаю, этим дело не кончится, и он это понимает, поэтому и нервничает.
- Сведения верные? – барон прищурился.
- Думаю, да. Купец доставил ему письмо с предупреждением от его дядюшки. Само послание, я, конечно, не читал, но косвенных признаков, что это так, слишком много.
- Вы имеете в виду герцога Аргентана?
- Да.
- Теперь понятно, почему он скоропостижно скончался, - барон понимающе покивал, - значит, крамола снова созрела. Вы долго пробудете в Ганпоре?
- Надеюсь, что нет. Во всяком случае, постараюсь не задерживаться.
- Я так и думал, - барон надолго замолчал.
Пауза затянулась – барону было о чем подумать, и я не торопил его. Наконец он пришел к какому-то решению и задал очередной вопрос:
- Эта девушка с вами, кто она?
- Моя спутница, коротко ответил я.
- Что вы о ней знаете?
- Степняки нашли ее на краю Пустынных Земель и воспитали. А что?
- Двадцать лет назад у моей двоюродной сестры похитили ребенка. Я приложил все силы, чтобы найти девочку, даже поссорился с королем, но все было тщетно. Моя сестра умерла с горя, ее муж, по-моему, тронулся умом, а я вынужден был покинуть столицу. Так вот, - барон сделал театральную паузу, - ваша спутница как две капли воды похожа на леди Агнесс.
- Вы хотите сказать, что она и есть та похищенная девочка?
- Я уверен в этом, - выдохнул барон. – Сейчас не время разбираться с этим, но я хочу вас предупредить: во-первых, и король, и Корнелиус узнали ее, а во-вторых, в то время Корнелиус еще не служил у короля и часто бывал в доме моей сестры, как вы говорите, очень существенный косвенный признак. Я не могу обвинить его в причастности к похищению, но то, что он знал больше, чем говорил мне – это точно. Вам следует быть очень осторожными – с этой девочкой связана какая-то тайна.
- Спасибо, господин барон, - я наклонил голову, - я это учту. Со своей стороны, хочу вас предупредить, с заговором против короля связан известный вам граф, которому теперь служит Картабан, и это достоверная информация.
- Подлый чародей! – барон сжал кулаки.
- У меня будет к вам просьба, - сказал я, чтобы погасить его праведный гнев.
- Все, что угодно, - он вскинул голову.
- Мне нужно покормить своих друзей…, - начал я.
- О чем разговор! Я сейчас же распоряжусь, чтобы вам принесли еду, - барон широко улыбнулся.
- И еще, мы собираемся уйти. Вы возьмете наших лошадей?
- Разумеется! И вы сможете их забрать в любое время на моем подворье в Ганпорте. Но куда вы пойдете? Сейчас через эту реку не переправиться, - барон был искренне удивлен.
- И я, и мои друзья чувствуем грозящую нам опасность, и ваши слова только подтверждают эти предчувствия, поэтому мы поищем переправу в другом месте, - я посмотрел барону прямо в глаза.
- Пожалуй, вы правы. И не забудьте – если понадобится моя помощь, вы легко сможете отыскать меня в городе, - барон протянул мне руку.
- Благодарю вас, - я пожал его крепкую ладонь. – Да, еще один момент: опасайтесь людей, у которых будут новенькие серебряные монеты – такие чеканят на руднике без ведома короля, на мой взгляд, это еще один косвенный признак заговора.
- Скорее прямой, - барон усмехнулся, - значит, вы и на руднике уже побывали. Хотел бы я послушать ваш рассказ, надеюсь, в другой раз у нас будет на это время. Пойдемте, я прикажу дать вам провиант. Да и мне нельзя долго отсутствовать – я уступил королю свой шатер, но лучше находиться поблизости.
Мы пожелали друг другу удачи, барон ушел к шатру, а я вернулся к друзьям.
- Почему он так посмотрел на меня? – спросила Зара.
- Ты – красивая девушка, и многие мужчины заглядываются на тебя, - попытался я отшутиться.
Зара фыркнула, но больше вопросов не задавала. Зато Олер задал вопрос, который в данный момент интересовал его больше всего:
- Болтали вы долго, а насчет харчей хоть договорились?
- Договорились, - кивнул я, - и о лошадях договорились, их потом можно будет забрать на его подворье в городе.
- Это хорошо, - обрадовался Мефодий.
Вскоре двое парней из свиты барона принесли нам мясо хлеб, овощи, бочонок пива и даже кружки. Гном радостно потер руки, вышиб пробку, наполнил кружки и тут же залпом осушил свою и наполнил снова.
- Ну вот, теперь можно и перекусить, - проговорил он, вытирая усы.
Не успели мы приступить к еде, как появились Гендрик с Антонием. Причем пришли они не оттуда, откуда я их ожидал, а со стороны холма, с которого мы бросились в бой.
- О! Роскошно жить не запретишь, - провозгласил Антоний, увидев наш импровизированный стол.
- Но помешать можно, - парировал гном, подавая им кружки, - ладно уж, садитесь.
- Переправа есть, - сообщил Гендрик, утолив жажду. – Там упало дерево. Мы перешли на тот берег и обратно, но нужно торопиться – на него уже нацеплялось столько, что корни скоро не выдержат, и его просто смоет.
- Но поесть-то мы можем? – взмолился Олер.
- Можем-можем, - лесовик засмеялся, - я попросил его подождать, пока мы не пройдем.
- Попросил дерево? – Антоний даже перестал жевать. – Когда это ты успел?
- Когда ты лазил на тот берег, - коротко ответил Гендрик и подмигнул гному.
- Ты лучше жуй, а то не ровен час подавишься. Что тогда мы будем делать? – гном изобразил озабоченность.
- И тебе приятного аппетита, - ответил Антоний ехидно.
Олер расхохотался и долил пива в кружку Антония.
- Почему вы пришли с холма? – спросил я Гендрика.
- Я подумал, что будет лучше, если мы не пойдем через поле на виду у всех этих людей. Здесь за нами следят, - сказал он уверенно.
- Ты прав, - согласился я, - мне тоже так кажется. Поэтому пойдем двумя группами: сначала Антоний поведет Мефодия и Олера, а потом, через некоторое время двинемся мы. Пойдете так быстро, как сможет Мефодий, мы вас догоним.
- Хорошее решение, - кивнул лесовик.
Поев, мы упаковали оставшиеся продукты. Гном с сожалением посмотрел на бочонок, в котором еще оставалось пиво, но махнул рукой и поднялся. Я огляделся, вроде бы никто за нами специально не наблюдал.
- Все идите, - я хлопнул Антония по плечу.
Они, не спеша, подошли к кустам и исчезли из виду. Чтобы скоротать время, я вкратце пересказал свой разговор с бароном и предупредил Зару, чтобы она была как можно осторожнее с незнакомыми людьми. Девушка отнеслась к моему рассказу чрезвычайно серьезно и заверила меня, что будет всегда начеку. По-прежнему все было спокойно, и я решил, что нам тоже пора уходить. К подножию холма мы двигались прогулочным шагом, и только оказавшись под прикрытием кустов, пошли быстрее. Мы догнали наших друзей уже в лесу. Раненый Мефодий мог идти довольно быстро, поэтому путь по уже известному маршруту не занял много времени.
Здесь река делала поворот, и вода год за годом била в берег, подмывая корни росших на берегу деревьев. Мощное, развесистое дерево постепенно склонялось, как будто умоляя воду о пощаде. Но какое дело реке до тех, кто стоит на берегу? Вчерашнее наводнение размыло берег сильнее обычного, и дерево не выдержало – рухнуло в воду, но еще продолжало из последних сил держаться корнями за глинистую почву. А равнодушная к этой борьбе за жизнь река несла свою добычу – другие вырванные с корнем деревья, пни, коряги и все они цеплялись за упавшее дерево, задерживая течение реки, и теперь она уже не была так равнодушна, она рычала, стремясь разрушить возникшую на ее пути преграду. Вода стремительным потоком переливалась через запруду, а дерево стонало от напряжения, но никак не хотело отпускать землю, на которой выросло.
Глядя на эту картину, я вдруг поверил, что лесовик попросил дерево продержаться до нашего прихода и, наверное, даже пообещал ему что-то. Антоний, не останавливаясь, двинулся по стволу на противоположный берег. Река жадно схватила его за ноги, стараясь не упустить новую добычу, но ветви дерева, как торчащие из воды вехи, указывали путь, а ствол давал надежную опору. Через пару минут он махнул рукой, и мы по одному пересекли бурлящий поток.
- Давайте попробуем помочь ему выжить, - обратился к нам Гендрик, едва ступив на берег.
Мы встали вдоль ствола упавшего дерева, приподняли его и навалились грудью. Дерево скрипнуло и медленно подалось, мы сделали шаг, другой, и тут река, как будто почувствовав, что преграда на ее пути сдвинулась, сильно толкнула ствол. И дерево, вздрогнув, как живое существо, рванулось у нас из рук, а получивший свободу поток развернул его вдоль противоположного берега, и радостно унес все то, что всего минуту назад затрудняло его бег.
- Ну вот, - удовлетворенно выдохнул Гендрик, - оно помогло нам – мы помогли ему. Теперь оно удержится на оставшихся корнях, а когда спадет вода, пустит новые, и будет еще жить долго.
- Сколько с тобой знаком, - недоуменно произнес Антоний, - никогда не мог понять, если дело касается леса или деревьев, говоришь ты прямо или аллегорически.
- Как-как он говорит? «Аллергически»? – тут же откликнулся Олер, даже не заметив, что сам употребил замысловатое словечко.
- Ал-ле-го-ри-чес-ки! – повторил Антоний по слогам. – Значит, в переносном смысле.
- Что-то слишком много мудреных слов ты знаешь, плотогон, - не унимался гном.
- Книжки надо читать, - наставительно заявил Антоний, - глядишь, и поумнел бы.
- Я бы, может, и читал, если бы у меня эти книжки были, - обиделся Олер, - только от этого ума не прибавится: ум – он либо есть, либо его нет. Потому есть люди умные, а есть глупые. И сколько бы глупый не прочитал книг, умней он не станет, только научится прятать свою глупость за умными словами. Вот, принес мне как-то Картабан книгу, было это еще в Ганпорте, называлась она, как сейчас помню, «Металлургия гномов», а написал ее какой-то маг, я даже его имя не запомнил. Ну, Картабан мне и говорит, почитай, мол, для «повышения квалификации». Что такое эта «квалификация» я не знаю, но прочитал от корки до корки. Так там такая глупость была наворочена, будто бы гномы глубоко под землей берут уже расплавленный металл, вот потому-то у них сталь лучше, чем у людей получается. И еще много всякой ерунды, так что я свою квалификацию высоко поднял. А когда Картабан спросил меня, что я по этому поводу думаю, так я ему прямо и сказал, что это бред сивой кобылы, хотя лично я с этой кобылой не встречался, и что она там говорила, не знаю. Вы думаете, он эту книжку выбросил? Ничуть не бывало! Посмеялся, забрал ее с собой и сказал, что передаст мое мнение автору. Больше мне книг в руки не попадало. А ты говоришь, читать надо.
- Ну, ладно, извини. Это я так, в сердцах, - примирительно сказал Антоний. – Никл, а ты что думаешь? Разве нельзя поумнеть, читая книги?
- Я, пожалуй, соглашусь с Олером. Читая книги, можно стать…, - я чуть было не сказал «эрудированным», но вовремя спохватился, - можно набраться знаний, что само по себе тоже очень важно, но не поумнеть. Хорошие книги оттачивают ум, а если его нет – то и точить нечего. Умный читатель получает знания, осмысливает их и применяет, а глупый – не знает, как применить то, что он получил, поэтому складывает в сундук про запас, где эти знания тускнеют и обесцениваются. Но все это не оправдывает тех, кто, имея возможность читать, не читает, уповая на свой природный ум, который со временем затупится, как меч, которого не касался оселок.
- Вот! Тебе вместо точильного камня достался простой булыжник, - торжественно заявил Антоний.
- Да понял я, понял, - проворчал гном, - чтобы не отупеть, нужно читать книги. Буду, когда будет время.
- Так все говорят, - усмехнулся Антоний, - а времени почему-то так и не находится.
- Я – не все! Мое слово – крепко как голубая сталь! Сказал, буду – значит, буду, - гном даже притопнул.
- Хватит вам спорить, - вмешался Гендрик, - пора в путь. А говорю я всегда прямо – деревья, они тоже живые и все понимают, если знать, как с ними разговаривать.
И снова ноги отмеряли километр за километром, лес сменился перелесками, потом полями, потом мы вышли на пустынный тракт и продолжали шагать, преодолевая пологие подъемы и спуски. И вот очередной подъем вывел нас на вершину холма, с которого открывался прекрасный вид на море и город.
Золотистое под лучами заходящего солнца море простиралось до затянутого тяжелыми темными тучами горизонта. Очертания города и скалистого мыса, прикрывающего залив с моря, напоминали распахнутую клешню огромного краба. Слева в самой глубине залива видны причалы с пришвартованными кораблями. А справа мутные воды впадающей в море реки отделены от голубой глади залива цепочкой мелких островов, и кажется, что река продолжает свой бег, не замечая, что у нее уже нет одного берега. На стрелке между рекой и заливом громоздится королевский дворец, со всех сторон его окружала высокая стена, отгораживая и от моря, и от реки, и от самого города. Город, раскинувшийся вокруг залива, был довольно большим, и даже с такого расстояния было видно, что он делится на районы: чем ближе к дворцу, тем шире улицы, тем больше и богаче дома.
- До заката не успеем, - вздохнул Мефодий, - как только солнце сядет за гору, ворота закроют и до рассвета ни за что не впустят. Придется ночевать под стеной.
- Зачем нам эта стена? – удивился Гендрик. – Вон хорошее дерево, под ним и заночуем, а утречком спокойно войдем в город.
- Я тоже думаю, что здесь будет удобнее, - согласился я с лесовиком, и костер можно разжечь…
- И со стены на тебя ничего не свалится, - продолжил Антоний, - у меня стражник знакомый есть, так он рассказывал, как они в ночную смену развлекаются: бросают со стены всякую гадость на тех, кто не успел до закрытия ворот, и смотрят, как человек спросонья подскакивает, не понимая, что с ним произошло. Говорит, бывает очень весело.
- Ничего себе веселье! - возмутился гном. - И что никто не жаловался?
- Жаловались, - отозвался Антоний, - а только попробуй, найди того стражника и докажи, что это он дохлую крысу бросил, а не сама крыса упала со стены и со страху померла.
- Да, интересная у вас в городе жизнь, - лесовик покачал головой, - ладно, пошли устраиваться на ночлег, еще хвороста собрать нужно.
Гендрик поторапливал нас, поглядывая на приближающуюся с моря тяжелую гряду облаков, ночью опять может быть дождь, и нужно запастись дровами, чтобы потом не зябнуть. К счастью, хвороста поблизости оказалось много, и не успело солнце полностью исчезнуть за горой, а у нас уже теплился костерок, теперь можно было сесть и вытянуть натруженные ноги. Я привалился спиной к толстому, почти в два обхвата стволу приютившего нас дерева и задумался о том, что еще один, насыщенный событиями день кончился, а завтра нас встретит большой город, и моим друзьям, разве что за исключением Антония, будет очень трудно. Да и сам я не чувствовал себя уверенно – у всякого города свой ритм жизни, своя атмосфера, наконец, свои обычаи, которых ни они, ни я не знаем – я очень надеялся, что нам удастся покинуть городские пределы в тот же день. Чтобы сдержать слово, мне нужно было только довести Мефодия до его дома, и мы освобождались от этой обузы. А там – в порт, наймем какую-нибудь лодку, чтобы пересечь залив, и я почти у цели.
Тем временем Зара с Олером занялись приготовлением ужина, игрун зачем-то полез на дерево, остальные, как и я, сидели молча, глядя, как неохотно разгораются сырые дрова. Вокруг было темно и неуютно, ветер стих, и наэлектризованный воздух замер в ожидании грозы. Игрун завозился где-то в кроне дерева, и вниз посыпался мелкий древесный сор.
- И чего он там шебуршит? – недовольно проворчал Олер, стряхивая кусочки коры с ломтя хлеба, который он только что отрезал.
Антоний хотел что-то сказать в ответ, но сразу не нашелся, и пока он думал, игрун уже слез с дерева и как ни в чем ни бывало уселся рядом со мной, а вслед за ним на землю спрыгнул здоровенный кот. Зара ошеломленно спросила:
- Ой, кто это?
- Это – кот, - удивленно сообщил Антоний и попытался подозвать гостя, - кис-кис-кис, иди сюда, киска.
- Это тебе не городская кошка, - усмехнулся Олер, - это дикий кот, он твое «кис-кис» не понимает.
- Я диких котов видел, - Антоний повернулся к гному, - они серые с черными полосками, а этот – весь черный. Небось, сбежал из города и прижился здесь, вишь, как раздобрел на вольных хлебах.
- Ага, а как мясо почуял, тут как тут, - гном презрительно выпятил губу. – Если домашний, тогда тем более держи ухо востро – сиганет, схватит лучший кусок и был таков. Давайте-ка, разбирайте угощение с баронского стола. Эх, зря я бочонок не прихватил!
Он раздал нам ломти хлеба с ветчиной, подозрительно поглядывая на кота, а тот демонстративно сел к нему спиной и уставился на Зару. Казалось, его круглые желтые глаза излучали янтарный свет. Кот сидел совершенно неподвижно, только ветерок слегка шевелил черную, с какой-то едва заметной проседью шерсть, которая ярко блестела, отливая старинным серебром.
- Какой он красивый! – воскликнула девушка. – А почему он так смотрит на меня?
- Ждет, когда ты с ним поделишься, - отозвался Антоний, откусывая очередной кусок от своего бутерброда. – А вообще, по-моему, только кошки умеют так смотреть, не мигая, и как будто видят тебя насквозь и все про тебя знают.
- Пожалуй, ты прав, - я слегка улыбнулся, - кстати, один мудрый человек сказал, что собаки смотрят на человека снизу вверх, а кошки – сверху вниз.
- Точно подмечено! – гном тряхнул головой. – Я потому кошек и недолюбливаю, хотя они мне ничего плохого не сделали, даже наоборот – крыс да мышей ловили в тех подвалах, где я прозябал. Но всегда вели себя так, словно они там хозяева, а я просто помеха в их важных делах.
- Вполне возможно, что так они и думали, - сказал я серьезно, - кошки – охотники по духу и, наверное, самые жестокие хищники на свете, которые зачастую охотятся не ради пропитания, а ради самого процесса охоты.
- А я однажды видел, как кот задушил змею, - Антоний даже перестал жевать, - и на кузнечиков они охотятся, и на бабочек, я уже не говорю про птиц.
Зара подала коту кусок ветчины, кот обстоятельно обнюхал его и, как бы нехотя, взял, всем своим видом показывая, что он делает ей одолжение.
- Не похоже, чтобы он был голодным, - заметил Антоний.
- А ты попробуй, забери у него этот кусок, - ехидно предложил Олер, - и посмотрим, как он тебя располосует.
- Я, в отличие от тебя, кошек люблю, - плотогон усмехнулся, - есть в них что-то такое, чего нет у других зверей. Гендрик, а ты, что молчишь?
- Я человек лесной, повадки домашних животных мне неведомы, - лесовик загадочно улыбнулся.
- Ой, не прибедняйся! – гном укоризненно покачал головой. – Все тебе ведомо. Если ты с деревьями разговариваешь, то уж с котом общий язык найдешь.
- А ты сам с ним поговори, - Гендрик прищурился, - может, и у тебя получится.
- И что я должен ему сказать? – Олер хихикнул. – Приятного аппетита? Не желаете ли еще кусочек?
- Спасибо. Желаю, - вдруг внятно произнес кот.
Гном как-то странно хрюкнул и зашелся кашлем, Антоний принялся колотить его по спине. Все остальные изумленно уставились на кота, а тот, слегка склонив голову набок, наблюдал, как Олер утирает выступившие слезы. Наконец гном окончательно пришел в себя, посмотрел на кота, вздохнул и снял со своей краюхи последний кусок ветчины.
- Ну-ну, - покровительственно проурчал кот, - я пошутил. Спасибо. Я действительно не голоден, просто захотелось полакомиться ветчиной – давненько я ее не ел. Опять же раз пригласили, не гоже отказываться от угощения.
- А кто пригласил-то? – растеряно спросил Олер.
- Так достопочтенный оруженосец Иг, - кот указал лапой на игруна.
Теперь все взоры обратились на моего «оруженосца», но он, как всегда, сделал вид, что ничего не понимает и вообще его это не касается. Первым опомнился Антоний и, хлопая глазами, спросил:
- Простите, а вас как зовут?
- А вы меня не узнали? – удивился кот. – А еще образованные люди, магией балуетесь, с духами беседуете. Кстати, как там дракон поживает? Не скучно ему в Скалистом кряже?
- Откуда… как… я… не… понимаю, - начал заикаться Антоний.
- Значит, не узнали, - резюмировал кот. – А давайте поиграем – кто угадает, тому приз.
Он вальяжно развалился рядом с костром, прищурился и, помахивая хвостом, спросил:
- Ну, кто будет первым угадывать? Лесовик, ты не в счет – тебе подсказать могут.
- Да я и не спрашивал, - обиделся Гендрик.
- Но собирался, - мурлыкнул кот, - уж я-то знаю.
Гендрик пожал плечами, но возражать не стал. Воцарилось молчание, кот лениво умывался, Зара, глядя на него, широко улыбалась, Антоний, наморщив лоб, сосредоточенно думал, Олер меланхолично жевал, Гендрик отвернулся и безразлично смотрел в темноту, Мефодий, напротив, лихорадочно покусывал губы, не решаясь выступить первым. Наконец он не выдержал и осипшим вдруг голосом выпалил:
- Кот-баюн!
- Смотри-ка, купец оказался самым сообразительным! – кот одним движением сел и повернулся к нему. – Как догадался?
- Купцы, что торгуют съестными припасами, сказывали, что неподалеку от города на них вдруг нападала дремота, а когда просыпались, то половины товара как не бывало, - Мефодий облизнул пересохшие губы.
- Врали, - внушительно заявил кот, - я если и брал, то чуть-чуть себе на пропитание. Мне тут окорока да рыбку копченую хранить негде, сами видите. Ну, народ! Сами подворовывают, а норовят на меня свалить, еще и слухи распускают. Ладно, пусть их.
Кот очень натурально сморщился и махнул лапой. Все это выглядело очень комично, но никто кроме Зары не улыбался, мне тоже это приключение казалось забавным, и никакой опасности я не чувствовал и не понимал обеспокоенности своих спутников. И все же Гендрик сидел в расслабленной позе с безразличным выражением лица, но за этой расслабленностью и безразличием ощущалась готовность к мгновенному действию. Антоний насупился и положил руку на свой посох. Мефодий был бледен, как мел, и ему было явно не по себе. Только гном, наблюдая за ужимками кота, скептически ухмылялся.
- Кто-то обещал приз угадавшему, - Олер растянул губы в ехидной улыбке, - или мне показалось?
- Будет приз, будет – кот повернул голову и, прищурившись, взглянул на гнома, - мое слово крепко, крепче голубой стали.
- Крепче голубой стали – только алмаз, да и то не всякий, - заявил гном, гордо вскинув голову.
- Ну, это как сказать, - промурлыкал кот, - я говорю буквально, если кто не понял. Слово может и сталь отразить, и алмаз затмить. Спорим? Победитель получает приз.
- Ты сначала с одним призом разберись, а уж потом будешь об заклад биться, - гном передернул могучими плечами, - а то обещать все горазды, а выполнять обещанное никто не спешит.
- Ладно, ладно, - кот демонстративно потянулся и снова сел, - вот вам приз. Притча.
- Это что же за приз такой? – возмутился Олер. – Щас наговоришь с три короба, а на что нам твои разговоры?
- Во-первых, - кот поднял переднюю лапу, посмотрел на нее, выпустил огромные блестящие когти и снова спрятал их, - во-первых, приз не вам, а купцу. Во-вторых, может, ему такой приз и нужен. Чего ты за него распоряжаешься? В-третьих, я могу и пять коробов наговорить, вот только будет ли от этого прок, зависит не от меня. Ну, что купец, нужен тебе такой приз или тебе монетку дать?
- Притча – это хороший приз, я согласен, - Мефодий нервно сглотнул.
- Вот видишь, Олер Черный, умные люди понимают толк в призах, не то, что некоторые любители пива, - кот явно издевался над гномом.
- Что ты понимаешь в пиве, любитель молока? – разозлился гном.
- Олер! Угомонись, - Гендрик дернул гнома за рукав, - о вкусах не спорят.
Гном проворчал что-то невразумительное, но больше ничего не сказал и отвернулся. Кот, с любопытством наблюдавший за ним, разочарованно пошевелил усами:
- Самый благоразумный из лесовиков, ты далеко пойдешь. А теперь я выразился фигурально, если кто не понял. Ну, да ладно. Притча:
Жил-был сапожник. Ремесло свое он унаследовал от отца и, наверное, так же как его отец, просидел бы в маленькой мастерской в бедном квартале, тачая башмаки своим соседям, если бы не был человеком сообразительным и даже рисковым. Он захотел стать лучшим в своем деле, а потому не только неустанно трудился, повышая свое мастерство, но и придумывал что-то новое, чтобы сделать обувь и удобнее, и красивее. Вскоре слава о нем и его товаре распространилась по всему городу, к нему стали приходить и купцы, и другие состоятельные люди. Сапожник накопил денег, построил новый дом и мастерскую, нанял себе помощников и обзавелся подмастерьями. Теперь он уже не шил обувь для бедняков, его клиентами были только богачи и аристократы, готовые платить и за дорогую кожу, и за драгоценные пряжки. Так бедный, безвестный сапожник стал богатым и знаменитым. Однажды его вызвали во дворец, чтобы он снял мерку и сшил сапоги для самого короля. Наконец-то он по праву мог считаться лучшим сапожником королевства: он достиг своей цели, его знали и уважали, у него было все, что нужно человеку для счастливой жизни. Он был доволен, он был горд, но счастлив… - нет. Посещая дома вельмож, сапожник многое слышал и замечал, а будучи человеком неглупым, понял, чего ему не хватает: власти, но не той, которая была у него над его работниками и домочадцами, а настоящей власти, власти вершить судьбы людей. И он устремился к этой новой цели и вскоре втянулся в водоворот придворных интриг. Вот только придворный сапожник не учел, что науку, которую он взялся постигать в зрелом возрасте, аристократы впитывают с молоком матери, кроме того он был низкого происхождения, поэтому сразу оказался орудием в чужих руках. Ему многое обещали, и он уже видел себя важным сановником, когда крамола вскрылась. Вельможи в конце концов договорились между собой, а сапожнику, чтобы сохранить голову на плечах, пришлось бежать, и с тех пор о нем никто ничего не слышал.
Кот замолчал, повертел головой, оглядывая нас и, кажется, улыбнулся. Чему он улыбался, я не понял, но сразу вспомнил его Чеширского собрата и совсем не удивился бы, если б он тоже растворился в воздухе. Моим товарищам притча тоже не показалась забавной.
- А мораль? – воскликнул Антоний. – У каждой притчи должна быть мораль!
- Мораль? – кот прищурился. – А сам придумать не можешь? Тогда вот тебе на выбор: от добра добра не ищут, не в свои сани не садись или, скажем, жадность фраера сгубила.
- Так нечестно! – обиделся Антоний.
- Нечестно? – зрачки у кота расширились, и глаза вдруг стали бездонно черными. – А, по-моему, наоборот – честнее не бывает. Ты же не будешь спорить, что любую сказку человек примеряет на себя, а потому и понимает по-разному. Проверим? На спор!?
- Нет, не хочу – Антоний выставил руки ладонями вперед, как бы отгораживаясь от кота.
- Ну, тогда я спать пойду, - кот широко зевнул, показав огромную пасть и внушительные клыки. – Может, вам колыбельную спеть?
- Нет, уж, спасибо! Мы как-нибудь сами, - Гендрик покачал головой.
- Ну, как хотите, была бы честь предложена, - кот сморщился.
Он подобрался и вдруг взвился вверх, нижняя ветка вздрогнула под его тяжестью, мелькнул черный пушистый хвост, и кот исчез в кроне приютившего нас дерева. Некоторое время мы сидели молча, переваривая увиденное и услышанное. Первым нарушил молчание Олер:
- Нет, все-таки, коты – не из этого мира.
- А мне он понравился, - улыбнулась Зара, - он такой мягкий, пушистый и к тому же умный и добрый – даже колыбельную нам спеть предлагал.
- Что умный – то умный, этого у него не отнимешь - Антоний ухмыльнулся. - А вот мягкий и добрый… ты его когти видела? Страшное оружие между прочим. Насчет колыбельной могу только сказать, что после его песен, неизвестно где и когда проснешься, по крайней мере так гласит молва. Мефодий, а ты, что такой квелый?
Вопрос плотогона застал купца врасплох, он вздрогнул и начал озираться, как будто очнулся от забытья, не понимая, что с ним случилось.
- Что? А… просто устал, - пробормотал Мефодий, пряча глаза.
- Все устали, - сказал я быстро, чтобы пресечь дальнейшие вопросы, - пора спать. Гендрик, дежурить будем?
- Ни к чему, - улыбнулся лесовик, - мы в гостях у такого хозяина, что можно не сомневаться – наш сон никто не потревожит.
Все стали укладываться. Я заснул мгновенно, кажется, даже не коснувшись щекой своего походного мешка.
Город
Было еще темно, только на востоке слегка порозовели тучи, когда я проснулся. Все тело затекло, кажется я проспал всю ночь на одном боку. На месте костра едва тлели угли, я положил на них несколько сучков и осторожно отошел в сторону, чтобы размяться. Сначала зарядка, затем комплекс упражнений без оружия, вдруг мне в спину уперся чужой взгляд, я сразу развернулся, готовый к отражению атаки – под кустом сидел кот, его глаза горели как два прожектора.
- Смотри, какой чувствительный! – произнес он тихо. – Ты давай продолжай, интересно. Может, и я что-нибудь перейму.
- Тебе-то зачем? – удивился я. – У тебя свое оружие есть.
- Ох, - вздохнул кот, - если бы ты только знал, сколько на свете неразумных людей, готовых на всякие глупости.
Я продолжил свои занятия, заставив себя не обращать внимания на пристальный взгляд кота. Светало, из низин поднимались клочья тумана, они цеплялись за кусты, и образовывали фантастические фигуры, которые медленно тянулись друг к другу, сливаясь, и поглощая давшие им опору кусты. Я завершил зарядку и подошел к почти скрывшемуся в тумане коту.
- Спасибо за науку, воин, мне понравилось, - кот наполовину прикрыл глаза. - Но помни: опасность не всегда там, откуда на тебя смотрят.
Туман качнулся вперед, и накрыл кота. Я постоял несколько секунд, но кот исчез окончательно, и я вернулся к костру. Зара и Гендрик уже проснулись и обсуждали причуды погоды.
- Это надолго, - Гендрик кивнул в сторону подползавшего к нам тумана, - идти придется медленно, даже по тракту, туман будет становиться только гуще.
- Значит, надо выходить прямо сейчас. Антоний, Олер, Мефодий! Подъем! – я повысил голос.
- Ну зачем так громко? Я давно уже не сплю, - заявил Антоний, протирая глаза.
- А мне такой сон снился! – Олер широко зевнул. – А вы все испортили. Орете с утра пораньше. Еще солнце не встало.
- Давно уже встало, - возразил лесовик, - так что нечего ворчать.
Мефодий поднялся молча, огляделся по сторонам и вопросительно посмотрел на меня.
- Быстро собираемся и уходим, пока еще хоть что-то видно. Гендрик выведет нас на тракт, а вам, Мефодий придется со стражей у ворот разговаривать. Надеюсь, ворота открывают в любую погоду.
- Открывают, если нет особого приказа, - сообщил купец, застегивая ремень.
Мы потушили костер и нырнули в белесую волну, уже вплотную подошедшую к дереву, на котором обитал кот-баюн. И снова вокруг ни одной четкой линии, только расплывчатые силуэты, влага крупными каплями оседает на листьях, ветках, одежде и даже ресницах, через пару минут мы промокли до нитки. Но вот под ногами зачавкала грязь проезжей дороги. Мы двигаемся молча, плотной группой, чтобы не потерять друг друга из вида. Туман почему-то становится темнее, и вдруг прямо перед нами возникает фигура человека.
- Стой! Кто идет? – голос звучит глухо, как будто говорящего с головой накрыли толстым одеялом.
- Мефодий Счастливчик с охраной, - откликается купец. – Лавр, ты, что ли?
- Я, - стражник подается вперед, чтобы получше рассмотреть нас, - достопочтенный Мефодий! Что это ты без обоза? Случилось что?
- Дела у меня срочные в городе, пришлось обоз оставить на Дамиана да еще на Тихой речке мост снесло, еле переправились.
- То-то я смотрю, дорога совсем опустела. А охранники у тебя какие-то новые, - то ли спросил, то ли констатировал Лавр.
- Пришлось нанять: обоз без стражи не бросишь, и путешествовать в одиночку стало слишком опасно, - объяснил Мефодий.
- Это точно, - согласился стражник, - наемники совсем распоясались, дня не проходит, чтоб они даже в городе драку не учинили. И откуда только они все повылезали? Видать кровь почуяли. Ох, обереги нас Единый Бог.
- Твоя правда, Лавр, - купец звякнул кошельком, - вот пошлина за всех, и спокойного тебе дежурства.
- Благодарю, и тебе удачи в делах, достопочтенный Мефодий. Проходите.
Грязь под ногами сменилась каменными плитами, потом брусчаткой. Как только мы прошли под аркой городских ворот, влажное безмолвие сменилось какофонией приглушенных туманом звуков и запахов. Скрип колес, позвякивание упряжи, цокот копыт, шарканье ног и голоса людей обрушились на нас, вовлекая в водоворот городской жизни. Пахло дымом, водорослями, рыбой, гниющими отбросами и пряностями. Тянущий с моря ветерок был слишком слаб, чтобы бороться с туманом, ему удалось только слегка истончить накрывшее город белое покрывало, и сквозь него уже можно было рассмотреть противоположную сторону довольно широкой улицы, по которой мы шли. Правда, рассматривать особо было нечего – только высоченные заборы да глухие стены, где каменные, где деревянные. Мой дом – моя крепость, этот английский принцип был здесь выполнен буквально, даже окна на вторых этажах были узкими, похожими на бойницы. Первое впечатление от города у меня было неприятным, что уж говорить о Гендрике и Заре. Они как-то сжались и напряглись, их движения стали резкими, порывистыми. Мы миновали несколько перекрестков, затем свернули направо в более узкую, но тоже мощеную улочку и вскоре остановились перед массивными, окованными железом воротами.
- Вот, я и дома, - Мефодий облегченно вздохнул и постучал кулаком в ворота.
- Кого там еще нелегкая принесла? – грубо спросили из-за ворот.
- Изот, бездельник, открывай! – рявкнул Мефодий и снова стукнул в ворота.
В калитке открылось маленькое окошко, и показалось заросшее до глаз бородой лицо. Привратник злобно оглядел нас, наконец, он разглядел купца и заорал:
- Хозяин! Вернулись! Слава Единому Богу! Сейчас открою.
Окошко захлопнулось, загремели засовы, и калитка открылась. Изот оказался огромным мужиком, его фигура не хуже калитки полностью перекрывала проем, в руках он держал внушительного вида дубину.
- Все в порядке, Изот, - криво усмехнулся Мефодий, - эти люди согласились проводить меня, когда пришлось оставить обоз. В дом не приглашаю, вы ведь, насколько я понял, торопитесь. Здесь достаточно серебра, чтобы для вас всех купить места на корабле до Островов Шеллов и даже дальше. Вот, возьми.
Он снял с пояса кошель и подал мне. Я взял деньги, подкинул кошелек на ладони и, улыбнувшись, сказал:
- Не благодарю – мы свою работу сделали как надо. Прощай.
Я повернулся к нему спиной и пошел прочь, не оглядываясь. Когда мы отошли на некоторое расстояние, Антоний сплюнул и проворчал:
- Вот жлоб!
- Он – не жлоб, - возразил Олер, - он просто очень боится. Правда, я не знаю, кого: нас, наших врагов или своих друзей.
- Он боится не кого-то, он боится за себя, - уточнил Гендрик, - а это самый ужасный страх на свете. Такой страх делает из благородного человека подлеца, из храбреца – труса, а из труса – убийцу.
- Наверное, ты прав, - согласился я, - это уже не тот человек, которого мы встретили на тракте. Ну да бог с ним. Антоний, ты сможешь нас привести в порт?
- Конечно, - с готовностью ответил плотогон, - сейчас вернемся на улицу, идущую от ворот, по ней дойдем до площади, а потом вдоль берега выйдем к порту.
- Эх, - вздохнул Олер, - сейчас бы кружечку, другую пива да как следует набить брюхо.
- А на площади есть несколько хороших таверн, пожалуй, нам стоит поесть там, а то в порту такая забегаловка…, - Антоний хотел было продолжить, но решил, что и так все понятно, и замолчал.
- Вот и договорились, - подвел я итог, - веди.
Главная улица полого спускалась к морю, по сторонам был все тот же серый камень и почерневшее от влаги дерево, но все чаще стали попадаться вывески различных лавок и мастерских. Несмотря на то что туман все еще оставался довольно густым, чем ближе мы подходили к центру города, тем больше народу становилось на улицах. Сначала я волновался, что мы будем привлекать внимание, но мои опасения оказались напрасными, видимо, жители портового города уже привыкли ко всему и обращали на нас не больше внимания, чем на других прохожих. И все же, время от времени у меня возникало ощущение, что я чувствую чей-то пристальный взгляд, но слежки я не заметил и списал свои ощущения на нервное напряжение последних дней.
Площадь оказалась огромным рынком, запруженным людьми, лотками, повозками и палатками. Шум здесь стоял невообразимый, многоголосая толпа кричала, стонала, радовалась, жаловалась, смеялась, восхваляла и проклинала. Антоний врезался в этот людской водоворот как ледокол, крикнув, чтобы мы держались к нему поближе. Мы протолкались через толпу и свернули в одну из выходивших на площадь узких улочек.
- Здесь есть таверна, в которой готовят не хуже, чем на площади, но цены пониже, да и народу бывает меньше, - объяснил Антоний, - вот и пришли.
Мы остановились перед распахнутой дверью, над которой красовалась вывеска с изображением большой рыбы, обложенной то ли овощами, то ли фруктами. Народу внутри было действительно немного, мы выбрали стол подальше от входа и, удобно расположившись, заказали пиво, тушеное мясо и, по совету принимавшей заказ девушки, жареную рыбу. Все здорово проголодались, и поданные нам блюда были действительно вкусными, поэтому нам было не до разговоров. Только когда голод был утолен, я решил, что теперь можно обсудить наши дальнейшие действия.
- Друзья, наконец-то мы добрались до Ганпорта, и цель нашего похода уже совсем близко.
- Это не так уж близко, - возразил Антоний, - до Островов Шеллов корабль идет пять дней даже при попутном ветре.
- Дело в том, что я направляюсь в другое место, - сказал я с улыбкой, - нам нужно всего лишь переправиться через залив, а там уже рукой подать.
- Ну, это – просто, - уверенно заявил Антоний, - договоримся с контрабандистами и все дела.
- Антоний, - гном пожевал губами, - вот, скажи, почему я начинаю сомневаться, когда ты говоришь таким тоном?
- Откуда же мне знать, что там тебе слышится, - обиделся Антоний. – Я вырос в этом городе. Я все про него знаю!
- Да я не сомневаюсь, что ты знаешь кое-что об этом городе, - медленно сказал Олер, - но вот ответь: когда ты последний раз разговаривал с контрабандистами?
- Ну… - Антоний замялся, - давно. Но я знаю людей, которые ведут с ними дела.
- Вот это уже ближе к делу, - ухмыльнулся гном, - значит, чтобы найти нужного человека, потребуется время и наверняка деньги.
- Ну, деньги – сейчас не проблема. А не лучше ли договориться с рыбаками? – спросил я.
- Так это одно и то же! - воскликнул Антоний.
- Не понял, - удивленно произнес я.
- А что непонятного? – Антоний пожал плечами. – Когда приходит корабль, капитан платит в королевскую казну пошлину за товар и платит за право пришвартоваться к причалу. Но некоторые предпочитают оставаться на рейде и нанимают рыбаков для перевозки груза на берег, получается дешевле, кроме того портовые надзиратели не могут уследить, весь ли груз доставлен в порт или его часть миновала таможню беспошлинно. А бывает, что корабль заходит только для того, чтобы пополнить запасы воды и провианта. Для этого тоже нанимают лодки рыбаков, и, что попадает с корабля на берег в этом случае, посторонним неведомо. А еще есть пираты, которые разгружаются на одном из островов, а потом контрабандисты перевозят награбленное в город. Но происходит все это не каждый день, поэтому основным занятием остается рыбалка, а контрабанда – это, так сказать, дополнительный доход.
- Вот теперь понятно, - кивнул я, - все равно над рыбаками есть кто-то, кто организует их для этой побочной работы и кто им платит за нее. Сомневаюсь, чтобы они получали деньги напрямую от капитанов или пиратов.
- Есть, - Антоний вздохнул, - но этого человека никто из них никогда не видел. Обычно к десятнику рыбацкой артели приходит посредник и от его имени предлагает работу, они договариваются о времени и оплате. Рыбаки-контрабандисты не любят распространяться об этом – бывали случаи, когда слишком разговорчивые из них не возвращались с рыбалки или погибали в кабацкой драке.
- В таком случае договориться с кем-то частным порядком будет очень трудно, - сделал я неутешительный вывод.
- Я поговорю со своими знакомыми, и они отведут меня к десятнику, а там вопрос будет только в стоимости, - голос Антония звучал уже не столь уверенно, - в конце концов дело-то не опасное.
- А я все-таки не понял, почему такие трудности? – озадаченно спросил Гендрик. – Мы уже однажды нанимали лодку на реке.
- Там была деревня, - я попытался объяснить ситуацию, - а в деревне люди живут общиной и сообща решают вопросы, касающиеся всех, в остальном каждый принимает решения сам. А здесь – город, здесь есть официальная власть, то есть люди, которые получают деньги только за то, что управляют кем-то или надзирают за чем-то, а где деньги соединяются с властью, там и начинаются всякие хитрости и трудности. Называют это по-разному, но суть от названия не меняется. Таков неписанный закон жизни в любом государстве, потому что всегда найдутся те, кто придумает, как использовать свою власть на благо себе любимому.
- А я думал, такой порядок только в Ганпорте, - искренне удивился Антоний, - а оно оказывается везде так.
- Все равно я не понимаю, почему нельзя договориться с одним человеком, - покачал головой Гендрик.
- Наверное, можно, - кивнул я, - но такого человека еще найти надо. Что ж будем искать оба выхода. Но заниматься этими поисками всем вместе неразумно. Антоний, когда ты бываешь в городе, где останавливаешься?
- У старшего брата. Вообще-то, когда наши родители умерли, - Антоний грустно вздохнул, - полдома должны были отойти мне, но у брата уже была семья, и я решил уйти с лесорубами и оставить весь дом ему, но Марсий, так зовут моего брата, сказал, что это и мой дом. Так что у меня есть собственная комната, в которую никто не входит, когда меня нет в городе.
- Не будет ли это нарушением каких-нибудь обычаев, если на мы на некоторое время остановимся в доме твоего брата, в твоей комнате? – спросил я.
- Нет, - улыбнулся Антоний, - и я, и брат будем рады гостям.
- Надеюсь, мы не будем гостить слишком долго, - я посмотрел Антонию в глаза, - но мне не хотелось бы останавливаться в каком-нибудь постоялом дворе – там слишком много посторонних глаз и ушей, а нам нужно быть осторожными.
- Да, я все понимаю, - Антоний усмехнулся, - слишком у нас приметная компания.
- Не нравится мне ваша затея, - проворчал Олер, - но ничего лучше я предложить не могу, придется согласиться.
- Вот и ладно, - я слегка хлопнул ладонью по столу, - доедайте и пойдем.
Но есть уже не хотелось, мы молча допили пиво и подозвали девушку, чтобы расплатиться. Я достал несколько монет из кошелька, который нам отдал Мефодий, оказалось, что большая часть из них с рудника. Купец и здесь схитрил – и с нами расплатился, и от нелегального серебра избавился, мне оставалось только покачать головой. Антоний повел нас прочь от площади, и чем дальше мы отходили от центра города, тем беднее становились дома, здесь двухэтажные дома уже были редкостью, иногда за глухими деревянными заборами домов не было видно совсем. Плотогон объяснил, что живут здесь в основном ремесленники, например, его брат имеет столярную мастерскую, где делает мебель на заказ.
- Эх! – Антоний хлопнул себя по лбу. – Гостинцы его детям забыл. Я всегда им что-нибудь привожу, когда возвращаюсь, а тут совсем из головы вылетело.
- Ну так купи здесь, - посоветовал Олер, - вон, чем-то печеным пахнет.
- Точно! Здесь за углом пекарь живет, пряники печет – пальчики оближешь! – обрадовался Антоний. – Только…
- Возьми, - я протянул ему кошелек, - купи для всех, и нас не забудь, а детям выбери что-нибудь особенное.
- Подождите здесь, я сейчас, - Антоний метнулся за угол.
Через пару минут она появился, прижимая к груди корзинку полную аппетитно пахнущих пряников.
- Во! Даже корзинку дали, - широко улыбнулся плотогон. - Вот эти, большие, в виде зверушек – детям, а эти, кругленькие нам.
Игрун, почуяв лакомство, моментально оказывается на плече Антония, но, получив пряник, прыгает обратно ко мне.
- И куда только в него влезает? – смеется Олер. – По-моему, он ест больше меня.
- Так он и голодать может дольше тебя, - отвечаю я со смехом.
Тем временем мы подошли к добротному дому, и Антоний легонько стукнул в ворота. Через минуту калитку открыл белобрысый мальчуган лет десяти.
- Дядя Антоний! – радостно взвизгнул он.
Мальчик хотел броситься Антонию на шею, но тут заметил нас и замер, круглыми глазами уставившись на игруна, который самозабвенно грыз пряник у меня на плече.
- Юлик, кто там? – раздался басовитый мужской голос из глубины двора.
- Марсий, это я, - вместо мальчика ответил Антоний и, улыбаясь, продолжил: Юлий, что же ты не приглашаешь гостей в дом?
- Ой, простите, достопочтенные господа, входите, пожалуйста, мы всегда рады гостям, - затараторил малец, выйдя из ступора.
- Ну так-то лучше, - улыбнулся Антоний, - вот, возьми гостинцы.
- Спасибо! – мальчишка принял корзинку двумя руками и глубоко вдохнул пряный аромат.
Мы вошли во двор, большую часть которого занимал навес, где были аккуратно штабелями уложены бруски и доски. Навстречу нам вышел высокий, могучий мужчина, с первого взгляда было видно, что они с Антонием братья. Наверное, лет через десять Антоний тоже станет таким же степенным, заматеревшим и бородатым. Марсий удивленно оглядел нас и поздоровался:
- День добрый, достопочтенные господа.
- Марсий, познакомься, - Антония просто распирало от гордости, - это мои друзья: Никл, я тебе рассказывал о нем, Олер – очень мудрый гном, правда немного ехидный, Гендрик – загадочный лесовик, и Зара – степнячка, спутница Никла. Да, это Иг – игрун с Островов Шеллов, оруженосец.
- Ха, по-моему, это его носят вместе с оружием, - тут же прокомментировал Юлик, но под взглядом отца сразу зажал рот ладошкой.
- Очень приятно, - сказал Марсий, хотя было видно, что он не разделяет восторгов младшего брата.
- Мы остановимся у вас на пару дней, если не возражаете, - сказал я, протягивая ему руку.
- Конечно, - улыбнулся хозяин, - друзья моего брата – мои друзья. Проходите в дом.
Мы поднялись по ступенькам и вошли в просторные сени. Антоний распахнул одну из дверей.
- Вот здесь я живу, когда бываю в городе, - сказал он, улыбаясь.
- Куда же ты гостей ведешь? – возмущенно спросил Марсий. – Здесь же тесно!
- Ничего, вечером разберемся, - махнул рукой Антоний, - у нас с Никлом еще дела в порту.
- Ну как знаете, - Марсий озадаченно покачал головой.
Я огляделся: комната была довольно большая, у окна стоял стол, рядом пара стульев, слева от двери – широкая кровать, застеленная лоскутным одеялом, в углу – большой сундук, над ним на стене полка с книгами. Я положил свой вещевой мешок на сундук, отстегнул меч и прислонил к мешку. Игрун недовольно пискнул, но спрыгнул с моего плеча и устроился рядом с моими вещами.
- Ты что собираешься оставить меч здесь? – удивился Антоний.
- Конечно, - ответил я твердо, - Иг за ним присмотрит. Да и тебе лучше оставить твою дубинку дома – незачем с оружием по городу ходить.
- Как скажешь, - Антоний пожал плечами и поставил посох в угол за дверью.
- Марсий, - обратился я к хозяину, - наши друзья останутся здесь, пожалуйста, найдите им какое-нибудь занятие, чтобы не скучали. А мы с Антонием сходим в порт, кое-что разузнаем.
- Занятие? – растерялся брат нашего друга.
- Ну да, - усмехнулся я, - пусть займутся чем-нибудь полезным после прогулки. Олер – великолепный чеканщик и кузнец, Гендрик знает все о деревьях, а Зара может помочь хозяйке и чему-нибудь у нее научиться.
- Нет, вы слышали?! – гном аж задохнулся. – «После прогулки»! Да я врагу не пожелаю таких прогулок.
- А тебе разве не хочется достать инструменты и повозиться с металлом? – усмехнулся я.
- Хочется, - подтвердил Олер, - но…
- Вот и воспользуйся моментом, - перебил его лесовик, - прогулка-то наша не закончена.
- Ладно-ладно, - гном сморщился, - ты, как всегда, прав. Хозяин, веди в мастерскую, посмотрим, чем там можно развлечься.
- Ну вы здесь разбирайтесь, а мы пошли, - Антоний двинулся к выходу.
- И да пребудет с вами Сила, - напутствовала нас Зара.
Я посмотрел в озабоченные глаза девушки, улыбнулся ей и вышел вслед за Антонием. Мы быстрым шагом пересекли двор и вышли на улицу. Хотя туман немного рассеялся, небо оставалось равнодушносерым, от этого улицы города казались бессмысленным лабиринтом из мрачной компьютерной игры. В этой части города прохожих было мало, да и те торопливо шагали по своим делам. Я старался как можно лучше запомнить дорогу, а Антоний пытался рассказывать мне о достопримечательностях местного значения.
- Далеко еще? – спросил я на очередном перекрестке.
- Нет, вон за тем поворотом уже берег, - радостно сообщил Антоний.
- Хорошо. Значит, здесь мы разойдемся. Ты пойдешь искать своих приятелей и выяснишь у них, можно ли нанять лодку, чтобы выйти в море – потом с лодочником договоримся, где нас высадить. Я тоже попробую договориться с кем-нибудь, - поймав удивленный взгляд Антония, я объяснил: – Видишь ли, мне показалось, что за нами следили до самой таверны, поэтому лучше нам сделать вид, что мы не знакомы. Что бы ни случилось – ты меня не знаешь! Встретимся на этом месте через три часа. Если я не приду, возвращайся домой и там ждите меня два дня. Если я не появлюсь через два дня, постарайся незаметно вывести наших друзей из города – здесь они пропадут, а там у них будет шанс уйти. Не предпринимайте никаких других действий! Я чувствую опасность и не хочу, чтобы вы пострадали. И не смотри на меня так! Надеюсь, все будет нормально. Антоний хотел что-то возразить, но я не стал его слушать, повернулся спиной и зашагал прочь.
Улочка, по которой я шел, если ее вообще можно было назвать улицей, петляла между какими-то полуразвалившимися хибарами, покосившимися заборами, то тут, то там зиявшими дырами, потом среди этой разрухи стали появляться добротные лабазы, и, наконец, я вышел к причалам. Здесь кипела работа: два корабля разгружались, на третий голые по пояс грузчики таскали большие тюки, у причала покачивались на волнах несколько баркасов, около вытащенных на берег лодок рыбаки чинили сети, тут же вертелись мальчишки, бродили нищие, какие-то вооруженные люди топтались около таверны. В ритмичный шум прибоя вплетались крики надсмотрщиков, скрип снастей и пьяная песня, доносившаяся из распахнутых дверей портового кабака.
Оглядевшись, я неспешной, уверенной походкой направился к причалам с баркасами. Я уже подходил к баркасу, на котором возился кудлатый мужик, когда услышал сзади топот, и оглянулся. По причалу бежали четверо воинов, наверное, из тех, что стояли около таверны, и на груди у них красовался знакомый герб – люди графа.
- А ну, стой! – закричал один из них.
Я повернулся к ним лицом и, медленно отступая оглядел берег, еще с десяток их товарищей быстрым шагом выходили на причал, за ними следовал одетый в легкие доспехи командир, а рядом с ним семенил невысокий человечек, который что-то быстро говорил, указывая на меня пальцем. Я продолжал пятится – драться не имело смысла. Кристалл у меня на груди слегка нагрелся, напоминая о себе, и о том, что он не должен попасть в чужие руки.
- Стой! Кому говорю?! – снова заорал один из моих преследователей.
Я зацепился ногой за бухту каната и упал в воду, она оказалась холодной и мутной. Поднырнув под причал, я осмотрелся, набрал полную грудь воздуха и снова нырнул. Третья свая от края причала, в среднем ряду, я опускался все глубже, ничего не видно, приходилось действовать на ощупь, вот и дно, плоские, поросшие водорослями камни. Я приподнял один из них рядом со сваей, снял с шеи мешочек с заветным кристаллом и засунул под камень. Вода со страшной силой давила на уши, кровь бешено пульсировала в голове, легкие горели, требуя воздуха, но я терпел, снял пояс и застегнул его на свае, чтобы не унесло. Теперь можно было медленно всплыть, но подальше от моего тайника. Я бесшумно вынырнул и сделал несколько глубоких вдохов. По причалу топают сапоги, слышатся голоса:
- Может, он утоп?
- Ага, шелл утоп! Не смеши людей! Говорят, они плаваю как рыбы.
- С чего ты взял, что он шелл? Даже драться не стал, пятился, пятился, пока за канаты не зацепился. Неуклюжий.
Дальше я слушать не стал, поплыл вдоль борта пришвартованного корабля, поднырнул под его носом и вынырнул далеко в стороне, так что с причала меня уже не было видно. На берегу уже собралась толпа, грузчики бросили работу и тоже глазели на происходящее. Кажется, никто не смотрел в мою сторону, и я выбрался на берег, но уйти не успел – кто-то истошно заорал:
- Вот он! Уже на берегу!
Толпа медленно, с криками и руганью начала разворачиваться. Я бросился к ближайшим сараям, но оттуда, навстречу мне вышли четверо дюжих парней. Они шли, подталкивая друг дружку локтями и улыбаясь, как будто в предвкушении веселой забавы. Я даже не замедлил своего бега, с разгона прыжок получился еще лучше, и двое из них так и рухнули с глупыми улыбками на лицах. Толпа у меня за спиной дружно ахнула. Я приземлился позади оставшихся двух, развернулся и нанес два точных удара – солдаты графа еще далеко, а эти преследователи очнутся нескоро. Я снова бросился вперед, но у меня на пути выросли еще двое молодцов, причем один из них приготовился метнуть нож, а второй прицелился в меня из арбалета.
- Даже не думай, - стрелок приподнимает арбалет, - не успеешь – один из нас обязательно попадет. Ловко ты моих парней уложил! Но от меня не уйдешь!
Арбалетчик был опытным воином – держался от меня на расстоянии, которое одним прыжком не одолеть, да и его напарник не спускал с меня глаз. Гудящая толпа добралась, наконец, до лежащих парней и остановилась. Послышался лязг оружия, и надтреснутый голос произнес:
- Аркан, я его забираю.
- Ха, - арбалетчик нагло ухмыльнулся, - с чего бы это? Я его взял, мне он и достанется.
- Это вор, он ограбил графа Наргиса, и должен ответить за это, - раздраженно заявил командир графских солдат.
- Эй, что ты взял у графа? – обратился ко мне Аркан.
- Ничего. Я его даже никогда не видел, - ответил я, пожав плечами.
- А почему тогда убегал? – продолжил допрос арбалетчик.
- А что я должен был делать, когда на меня двинулась целая толпа солдат? – ответил я вопросом на вопрос.
- Драться! – Аркан усмехнулся. – Ты ведь умеешь драться. Бахур, обыщи его! Посмотрим, что такого ценного он взял у графа.
Напарник арбалетчика сунул нож за голенище сапога и подошел ко мне. Ловкие быстрые пальцы пробежали по моей груди, ощупали безрукавку. Бахур выгреб все, что было у меня в карманах.
- А у парня даже золотишко есть, - радостно сообщил он.
- Как же так, достопочтенный Гермоген, – Аркан изобразил улыбку, - у графа кончились деньги, и он посылает целый отряд потрясти одинокого вора? Ладно-ладно, не мое это дело. Мое дело торговать. Значит, он пока посидит у меня. Бахур свяжи ему руки, уж больно ловок. А вы вернетесь к графу и доложите, что я продаю его за десять золотых.
- Аркан, ты с ума сошел! – у Гермогена даже сорвался голос, - слушай мою…
- Нет, я как раз в здравом уме, - перебил его арбалетчик, - побереги своих воинов, у меня тут людей много. Так что – деньги на бочку.
Тем временем Бахур туго связал мне руки за спиной и подтолкнул к своему атаману. Я сделал пару шагов и оглянулся, солдаты графа стояли в центре плотной толпы, настроенной отнюдь не дружелюбно. Среди настороженных лиц я увидел и лицо Антония, он умоляюще смотрел на меня. Я улыбнулся одними уголками губ и едва заметно покачал головой, потом указал глазами, чтобы он уходил. Вдруг люди в толпе качнулись назад, и рокочущий бас спросил:
- Что это здесь происходит?
Я быстро обернулся, к нам подъезжал небольшой отряд всадников. Впереди на белом коне ехал могучий воин, его широкие плечи обтягивала поблескивавшая вороненой сталью кольчуга, на голове красовался шлем с белым плюмажем. Серые глаза сурово смотрели из-под густых бровей, морской ветерок трепал рыжую с проседью бороду. Вообще вся его фигура излучала силу и власть.
- Сам Кнут пожаловал! – ахнул Бахур и мгновенно скользнул в сторону. Только теперь я заметил, что, кроме обычного оружия у седла каждого из всадников висел скрученный в кольцо длинный бич. Аркан обронил арбалет и тоже хотел уйти, но предводитель отряда ткнул в него пальцем и рявкнул:
- Стой, где стоишь!
- Слава Единому Богу! – воскликнул Гермоген. – Достопочтенный начальник стражи, мы поймали вора, но Аркан не желает отдать его нам.
- И что украл этот вор? – пробасил главный стражник.
- Что-то ценное, - промямлил Гермоген, - я не знаю, его сиятельство граф Наргис приказал мне найти его и доставить во дворец.
- Ну как всегда у вас, - проворчал начальник стражи, - «что украл – не знаю, но он – точно вор, поэтому я хочу его наказать». Впрочем, я не вправе не доверять его сиятельству, поэтому злоумышленник посидит пока у меня, а граф может в любой момент приехать и допросить его, а там видно будет.
- Но…, - начал было графский посланец.
- Никаких «но», - повысил голос стражник, - отправляйся к графу и доложи, что виконт Болеслав будет рад видеть его в любое время. Аркана я тоже забираю.
- За что?! – взвился портовый атаман.
- За то, - Болеслав усмехнулся, - что схватил человека и требовал за него выкуп, за арбалет, которым угрожал страже, и за много другое, что я не намерен обсуждать с тобой здесь. Связать!
Двое стражников скрутили Аркану руки за спиной и накинули на шею веревку. Еще двое осмотрели мои связанные руки. Удовлетворенно хмыкнули и тоже взяли на веревку. Начальник стражи внимательно проследил за этими манипуляциями, потом оглядел толпу и вдруг взревел:
- Марш работать, ротозеи!
Толпа бросилась врассыпную, а довольный произведенным эффектом стражник повернул коня и медленно поехал прочь. Его свита молча последовала за ним.
Две башни
Мы с Арканом шли между всадниками, которые держали концы накинутых на наши шеи веревок. Через несколько минут нас вывели к городской стене и, к моему удивлению, повели в противоположную от центра города сторону. Мне показалось, что стена здесь ниже, чем у ворот, через которые мы входили в город, было видно, что она давно не ремонтировалась, и к ней лепились какие-то постройки, причем некоторые из них явно были обитаемыми. Впереди высились черные скалы, и я не сразу заметил, что вплотную к ним стоит такая же черная башня. Она была похожа на шахматную туру, мне даже подумалось, что на другом конце стены должна стоять такая же башня, только белая. Вход в башню охраняли два вооруженных боевыми топорами воина. Отряд остановился, и начальник стражи, кивнув на нас с Арканом, безразлично сказал:
- Этих пока в приемную. А там видно будет.
Нас ввели внутрь. Небольшое помещение, еще два охранника и три двери. Конвоиры провели нас через левую дверь в узкий коридор, который шел вдоль наружной стены башни. Мы миновали еще одну дверь и оказались в небольшой комнатке, наподобие той, что была при входе в башню, здесь тоже сидели стражники.
- Пополнение? – радостно поинтересовался один из них.
- Пока не к вам, - ухмыльнулся шедший первым конвоир, - Кнут приказал посадить в приемную.
- А нам не к спеху, - тюремщик нарочито громко захохотал.
Мы снова вышли в коридор и вскоре подошли к двери во внутренней стене. Стражник широко распахнул ее и, мотнув головой, проскрипел:
- Заходите.
- Руки-то развяжите, - попросил Аркан.
- И так перетопчешься, - огрызнулся конвоир, захлопывая дверь.
- Сволочи! – с чувством выдохнул Аркан.
В небольшой камере было темно, коптивший у дверей факел давал мало света, поэтому я подождал, пока привыкнут глаза, а затем отправился в обход треугольного помещения. В дальнем углу куча полуистлевшей соломы, в стены вмурованы два кольца, к которым прикреплены длинные цепи с кандалами, окованная железом дверь – больше ничего примечательного. Аркан продолжал стоять посредине камеры и ругаться, поминая каких-то богов и демонов. Я опустился на каменные плиты пола и проделал известный фокус с выводом связанных рук из-за спины. Мой сокамерник даже замолчал, наблюдая за моими действиями. Руки уже опухли и болели, поэтому следовало как можно скорее избавиться от веревки. Я осмотрел ржавые кандалы – шершавое, плохо обработанное железо, веревку перетереть можно. Чем я тут же и занялся.
- Ну, ты и умелец! - восхитился Аркан. – Не первый раз, что ли в острог попадаешь?
- Дал бы мне потихоньку уйти – так и не попал бы, да и ты не сидел бы здесь, - я не сдержался от укоризненного замечания.
- Ага, «потихоньку», - передразнил меня он, - да ты весь порт перебаламутил.
- Это не я, а графские посыльные, - спокойно возразил я, - впрочем, теперь это неважно.
- А что важно? – почти выкрикнул Аркан.
Веревка наконец-то лопнула, и я не стал отвечать на его вопрос, а начал осторожно массировать руки, чтобы побыстрее восстановить кровообращение. Он и сам, видимо, задумался над ответом, потому что надолго умолк. Когда кистям вернулась чувствительность и способность нормально действовать, я сказал:
- Давай, развяжу тебе руки.
Аркан встрепенулся, повернулся ко мне спиной, подставляя руки.
- Меня кличут Арканом, - сообщил он, - а тебя как зовут?
- Никл.
- Какое-то гномье имя, - хмыкнул он.
- Спасибо, - съязвил я, - твое имя тоже больше смахивает на кличку.
- А чем кличка хуже имени? – просипел он, растирая освобожденные руки.
- Ничем. Иногда даже лучше, - спокойно ответил я.
- Вот и мне так кажется. Говорят, на севере живут люди, которые вообще никому не говорят своих имен.
- Живут, - подтвердил я.
- Ты, видать, много путешествовал, а я и за городские стены нечасто выхожу - Аркан с сожалением вздохнул и сменил тему, - слушай, чем же все-таки ты насолил графу?
- Ты действительно хочешь это узнать? – мой вопрос прозвучал угрожающе.
- Учитывая, что он прислал за тобой целый отряд, а потом в порту объявился Кнут, что само по себе уже событие почти невероятное, пожалуй – нет, - покачал головой Аркан. – Меньше знаешь – крепче спишь. Хотя любопытно.
- Любопытство сгубило кошку, - усмехнулся я, - лучше расскажи про это место.
- Про Черную Башню? Ну, построили ее очень давно, еще до того, как начали строить королевский дворец. Говорят, это была сторожевая башня – с ее вершины можно видеть не только залив, но и море до самого горизонта и болота, а в хорошую погоду даже джунгли за болотами. Потом, когда построили городскую стену, в башне прорубили дверь, так что по стене можно дойти до самого дворца.
- Извини, что перебиваю, а на другом конце стены случайно нет такой же башни? – спросил я, вспомнив свои ассоциации.
- Есть, - кивнул Аркан, - Белая Башня. У нас так и говорят: «от Белой до Черной», то есть весь город – стена начинается от Белой Башни и заканчивается у Черной. Так вот, говорят, что здесь очень глубокие подземелья, которые используются как тюрьма, и еще ни один узник, попавший в Черную Башню, не выходил на свободу. Люди говорят, что служат здесь самые свирепые и самые преданные Кнуту стражники, а начальник стражи беззаветно предан королю, так что – это «карающая длань короля», как говорит сам главный стражник. Мне было любопытно, и я пару раз подкатывался к стражникам, но они даже без памяти пьяные ничего не рассказывают про свою службу. Так что я бросил это опасное дело, но, видать, Кнут что-то пронюхал.
Аркан тяжело вздохнул и снова погрузился в раздумья. Я тоже задумался: случайно ли преданный королевский страж оказался в порту, и что может меня ожидать в ближайшем будущем. Ответов я, конечно, не нашел, но пришел к выводу, что надо бежать или, по крайней мере, попытаться бежать.
- Что ты знаешь о самой башне, - спросил я, надеясь получить хоть какую-нибудь дополнительную информацию.
- Да, в общем-то ничего, - растерянно ответил Аркан, - единственное, что мне удалось выяснить, так это то, что с нее уже не ведут наблюдения ни за морем, ни за болотами. А кого бояться? Король силен как никогда.
- Насчет «силен», я не был бы так уверен, - пробормотал я, - впрочем, нас это не касается. Отсюда надо выбираться, и как можно скорее.
- Интересно, как ты себе это представляешь? – хихикнул мой сокамерник. – Пройдешь сквозь стену?
- Это был бы самый удобный вариант, - усмехнулся я, - но если нельзя пройти сквозь стену, то можно пройти по стене.
- Если мы до нее вообще дойдем, - недоверчиво покачал головой Аркан.
- А у нас нет другого пути на свободу или, точнее, я не вижу другого пути. Может, ты знаешь?
- Я даже из этой камеры не вижу выхода, - в голосе Аркана сквозили ирония.
- Вот и договорились, - улыбнулся я, - теперь можно расслабиться и отдохнуть.
Я откинулся на солому и закрыл глаза. Аркан проворчал что-то насчет сумасшедшего шелла, но последовал моему примеру. Но стоило мне отвлечься от насущных проблем, как голова наполнилась мыслями о моих друзьях, я был уверен, что они беспокоятся обо мне, и боялся, как бы они не наделали глупостей. Перед моим мысленным взором возникло озабоченное лицо Зары, я улыбнулся и пообещал, что все будет в порядке, кажется, она поверила мне и хотела что-то сказать, но в этот момент лязгнул засов. Мой сон, если это был сон, мгновенно исчез, я быстро сел, заведя руки за спину, и шепнул Аркану, чтобы он тоже спрятал руки. Дверь распахнулась, в проеме показалась массивная фигура стражника.
- Эй, шелл, на выход! Его сиятельство граф прибыл и желает тебя видеть, - посыльный хохотнул, - аж изошелся весь.
Я, держа руки за спиной, демонстративно неуклюже поднялся и, волоча ноги, подошел к нему. Мой молниеносный удар погасил сознание стражника, и он кулем свалился мне на руки, я осторожно опустил его на пол и выглянул в коридор – пусто. Кинжал и ключи незадачливого тюремщика перекочевали ко мне, Аркан забрал его меч, и мы покинули камеру, заперев за собой дверь.
- Идти быстро и бесшумно, - шепнул я Аркану, и двинулся в сторону, противоположную той, откуда нас привели.
Мы миновали две перегораживавшие коридор двери, к счастью, никого не встретив. За второй дверью обнаружилась ведущая вверх лестница, мы буквально взлетели по ней и, оказавшись на втором этаже, закрыли люк и заперли его на засов. На третьем этаже обнаружилась дверь в наружной стене башни, она была заперта на замок. Дверью давно не пользовались, и я выбрал ключ, на котором не было свежих царапин. Сначала мне показалось, что я ошибся – ключ не хотел поворачиваться в замочной скважине, но потом механизм замка заскрипел и громко щелкнул, я с усилием распахнул дверь. Перед нами была городская стена, она как широкая мощеная дорога уходила вдаль, огибая укутавшийся в сумерки город. Аркан шумно выдохнул у меня за спиной. Мы вышли на стену, заперли за собой дверь и побежали.
- Все! Больше не могу, - задыхаясь, просипел Аркан.
Я молча перешел на шаг и стал присматривать место, где мы смогли бы спуститься со стены. Внизу лепились разного рода хлипкие хибарки, наконец, я присмотрел крепкую на вид крышу:
- Как думаешь, выдержит? – спросил я Аркана.
- Думаю, да, - ответил он, заглянув вниз, - доски вроде крепкие.
- Тогда, я – первый, ты за мной, если не провалюсь, - я усмехнулся.
Хоть приземление и было мягким, крыша громко крякнула под моим весом, я сделал два коротких шага и спрыгнул на землю. Аркан прыгнул, но ему не удалось удержаться на ногах, и он покатился по крыше вниз, я, как мог, подстраховал его падение на землю.
- Ну и руки у тебя, - сказал он, поднимаясь с земли, и потирая ушибленный бок, - наверное, падать прямо на землю было бы не так больно.
- И тебе спасибо, - усмехнулся я, - пошли отсюда скорее. Нас, небось, уже хватились.
- Это точно. За мной!
Аркан, прихрамывая, потрусил вперед. Мы пролезли через дырку в заборе, потом перемахнули еще две ограды, потом пробежали по улице и снова нырнули в какую-то дыру. Уже почти стемнело, когда мой проводник остановился около высокого покосившегося, но еще крепкого забора, раздвинул доски и придержал, пока я протиснулся внутрь. Аркан пролез вслед за мной и аккуратно вернул доски на место. Мы находились на заднем дворе какого-то небольшого дома, в сгустившихся сумерках я смог рассмотреть плодовые деревья, ряды кустов и грядки. Аркан уверенно прошел между ними к дому и постучал в дверь.
- Кто там? – послышался сварливый голос.
- Матушка Тереза, это я – Аркан.
- Не ври! Аркана сегодня забрали в Черную Башню, - за дверью всхлипнули.
- Матушка, ты же сама говорила, что я даже с того света вернусь, чтобы лишить тебя покоя, - сказал Аркан, качая головой, - а Черная Башня – гораздо ближе.
Загремели засовы, и дверь распахнулась, на пороге стояла, в общем-то не старая еще женщина. Она приподняла масляную лампу, чтобы получше рассмотреть наши лица.
- Заходите, - наконец, смилостивилась хозяйка и посторонилась, пропуская нас в дом.
Через полутемные сени мы прошли в большую комнату, и Аркан буквально рухнул на лавку у стола. Когда матушка Тереза, заперев дверь на все запоры, вошла, на ее лице играла улыбка, делавшая ее гораздо моложе. Аркан тоже заулыбался и попросил:
- Матушка, нацеди нам пива, пока мы не померли от жажды. И собери поесть – что-то я проголодался.
- Вот так всегда, - проворчала хозяйка, - «налей да накорми», нет, чтобы просто придти поболтать со старухой.
- Вот накормишь, тогда и расскажу все, как было, а не как тебе портовые балаболы донесли, - отозвался Аркан. – Мы с утра не евши, не пивши.
- С какого утра? Тебя в обед замели, - возразила хозяйка, выходя из комнаты.
- Ты не думай, - обратился ко мне Аркан, - это она так, для порядка, ворчит. А на самом деле, я не знаю человека добрее.
- Верю, - улыбнулся я, вспомнив свою бабушку.
Матушка Тереза принесла и поставила на стол кружки и большой кувшин. Аркан сразу наполнил кружки пивом, залпом осушил свою и наполнил ее снова. Я тоже отпил немного крепкого ароматного напитка. Тем временем на столе появились свежие овощи, хлеб, копченое мясо и рыба. Поставив перед нами тарелки, хозяйка тоже села за стол и спросила:
- Кто это с тобой, Аркан?
- Мой брат, - ответил он, не задумываясь.
- У тебя отродясь брата не было, - матушка Тереза подозрительно покосилась на меня.
- Не было, а теперь есть, - Аркан снова хлебнул из кружки. - Никл не возражаешь, быть моим братом?
- Не возражаю, - усмехнулся я, - только пользы от такого родства немного.
- Это как посмотреть, - рассмеялся он. – Матушка, вот этот человек вывел меня из Черной Башни.
- А я слышала, что именно из-за него ты в нее угодил, - сварливо заметила хозяйка.
- Угодил я в нее из-за своей глупости, - возразил Аркан, - захотелось графских холопов подразнить.
- А может, это представление было специально разыграно, чтобы Кнут смог добраться до тебя? – спросила матушка Тереза, подозрительно глядя на меня.
- Это вряд ли, - усмехнулся Аркан, - вот я тебе сейчас все расскажу, а ты решишь, действительно ли я идиот, или просто иногда совершаю глупости. Никл, ты угощайся, матушка очень вкусно готовит.
Пока мы ели, Аркан описывал события сегодняшнего дня, как их видел он, перемежая свой рассказ комментариями и характеристиками действующих лиц. Хозяйка внимательно его слушала, одобрительно кивая, или, наоборот, возражая и поглядывая на меня со все большим интересом. Я в повествование не вмешивался, потому что факты Аркан излагал точно, а некоторые его замечания были интересны и мне самому. Когда рассказ завершился, матушка Тереза спросила:
- Никл, почему граф охотится за тобой?
- У меня случайно оказался предмет, который он очень хотел получить. Истинной ценности этого предмета я не знаю и, наверное, отдал бы его графу, если бы он просто пришел и попросил, но он выбрал путь силы, а мне это не нравится.
- Не нравится ему! – воскликнул Аркан. – А чего ты ожидал? Я вот видел, на что ты способен с голыми руками, а уж с оружием…, мне даже трудно представить. А граф, насколько мне известно, человек простой, философиям вашим не обучался, зато наверняка разузнал о тебе все, что только мог, вот и послал целый отряд.
- Возможно, ты и прав, - сказал я с сомнением, - но тогда, почему вмешалась королевская стража?
- Да, прав я прав! А почему Кнут в порт заявился, не знаю.
- А у тебя, милок, случайно не оказался предмет, который очень нужен королю? – ехидно поинтересовалась у меня матушка Тереза.
- Нет, но с королем я встречался, - сообщил я безразличным тоном.
- Час от часу не легче! – всплеснул руками Аркан. – Он еще и королю дорогу перебежал! А мы удивляемся, чего это Кнут так обрадовался: двух зайцев одним ударом – это ж как повезло!
- Уймись! – хозяйка строго посмотрела на Аркана. – Никл, ты разговаривал с королем?
- Да.
- О чем? – Тереза смотрела на меня как строгая учительница на провинившегося школьника.
- Ну, это долгая история, - сморщился я.
- А у нас времени навалом, - усмехнулся Аркан, - давай рассказывай, можешь не сомневаться, это останется между нами и дальше этих стен не уйдет.
Мне пришлось вкратце рассказать о серебряном руднике, монетах, встрече с королем и сражении у реки. Они слушали молча, только Аркан иногда восхищенно качал головой, а хозяйка не сводила с меня внимательных глаз. Когда я завершил свой рассказ, Аркан хлопнул ладонью по столу:
- Все ясно!
- И что же тебе ясно, касатик? – спросила матушка Тереза с улыбкой.
- Король прибыл в город и приказал Кнуту последить за графом, и когда тот отправил целый отряд в порт, Кнут решил сам посмотреть, в чем там дело.
- Почему ты решил, что король прибыл в город? – удивленно спросил я.
- В полдень над дворцом подняли его флаг, это значит король дома, - пожал плечами Аркан.
- Что-то очень уж быстро отреагировала стража, - сказал я с сомнением.
- А может, за графом уже присматривали, - предположил Аркан, - говорят, они с королем не ладят, вот и следят друг за другом. А тут еще эти монеты.
- Может быть, может быть, - я призадумался.
- Эх, мальчики, - матушка Тереза укоризненно покачала головой, - это ваше мужское ощущение собственной значимости порой мешает вам думать. Вы забыли, что есть еще королевский маг? Никл, ты все говоришь: «мои друзья, мои друзья». А кто они, твои друзья? Может быть, дело не в монетах, а в твоих друзьях? Может быть, королевская стража ищет их, а не тебя?
- И как я об этом не подумал?! – меня прошиб холодный пот, я вскочил, чуть не опрокинул скамью. – Мне надо к ним, а я здесь лясы точу!
- Сядь! – прошипел сквозь зубы Аркан. – В Черной Башне спал, как у себя дома, а тут подхватился. Никуда ты не пойдешь. Тебя ищут, и города ты не знаешь. Как говорится, добропорядочному горожанину нечего делать на улице после захода солнца. Сейчас там только забулдыги, бандиты и стражники. Если с бандитами ты еще совладаешь, то с двумя-тремя стражниками, вооруженными длинными бичами, вряд ли. Сейчас Кнут выгнал на наши поиски всю свою гвардию. Так что ты и друзьям своим не поможешь, и сам в острог угодишь. Завтра днем потихоньку выведем твоих друзей в укромное место, посадим вас в лодку и на корабль.
- Сядь, Никл, - тихо, но очень твердо сказала матушка Тереза, - он правильно говорит. Расскажи о своих друзьях, а мы подумаем, как им помочь.
- Простите, - я медленно опустился обратно на лавку, - мои друзья – это гном, лесовик, здоровенный, но еще слишком молодой плотогон, девушка-степнячка с огненно-рыжими волосами и мой оруженосец игрун.
- Ничего себе компания! – Аркан ошеломленно покрутил головой. – И как вы только по городу шли? Хотя туман был…. В Ганпорте конечно есть гномы, но они сидят в хозяйских мастерских под замком. Лесовика я вообще никогда в жизни не видел. А рыжая степнячка – это чудо, на которое полгорода сбежится смотреть. Игруна я как-то видел – забавная зверушка. А что касается плотогона. Так они все здоровые да молодые, кроме их десятника, его-то я знаю.
- Да, прямо скажем, необычные у тебя друзья. Хлебни-ка, - хозяйка дома наполнила мою кружку, - а то бледный стал как полотно. Ну девушку можно укутать – никто и не поймет: молодая, али старая. Лесовика тоже можно приодеть – за пацана сойдет. Вот гнома не спрячешь – он что вдоль, что поперек, разве на цепь посадить как раба, небось, потерпит немножко – больше терпел. С плотогоном проще – мало ли в городе здоровых парней? Ты лучше подумай, как себя прятать будешь, тебя ведь много людей видело – признают сразу.
- Не знаю, - я задумчиво потер подбородок. – Надо побриться! Без бороды не узнают! Накину какой-нибудь плащ и прикинусь хромым.
- Неплохо, - похвалила меня матушка, - но не поможет – пол-лица будет незагорелым, сразу заметят. А вот серый плащ с капюшоном – то, что надо: станешь монахом Единого Бога. Монахов здесь уважают.
- И где они тебя ждут? – поинтересовался Аркан.
- В доме Марсия, брата плотогона. Название улицы я не знаю, но дорогу от порта найду, - уверенно заявил я.
- Про порт пока забудь, - Аркан усмехнулся, - там нас в первую очередь искать будут. Чем занимается этот Марсий?
- Он – столяр, у него своя мастерская.
- Понятно. Найдем. Не хочешь рассказать, как у вас такая интересная компашка образовалась? – Аркан хитро посмотрел на меня.
- Опять любопытство? – спросил я полушутя.
- Он всегда любопытным был, - сообщила матушка Тереза, - за что не раз бывал бит.
- Если б не мое любопытство, был бы я сейчас простым рыбаком, а не самым ловким контрабандистом в Ганпорте, - Аркан гордо выпятил грудь.
- Ой, хвастун, в опасные игры играешь, - матушка покачала головой, - жениться тебе надо.
- У меня еще недостаточно влияния, чтобы заводить семью, - вздохнул Аркан, - вот прижму пиратских прихвостней, тогда и сам Кнут до меня не доберется. Ладно, это пока подождет, а сейчас надо из этой истории выпутаться. Ну так расскажешь о своих похождения?
И я рассказал, конечно, опустив некоторые детали. Рассказ произвел на моих слушателей большое впечатление и, кажется, внушил им еще больше уважения ко мне и моим друзьям. Когда я закончил, Аркан некоторое время молчал, что-то обдумывая, потом сказал:
- Я понимаю, что о кое-каких подробностях ты предпочел умолчать, оно и правильно – нельзя открывать все карты сразу. Но и рассказанного с лихвой хватает, чтобы уразуметь – вы оказались втянутыми в такие дела, о которых простые люди, наверное, никогда не узнают. Вот, матушка, действительно опасные игры, здесь на кону такая власть, какая нам, простым смертным, и не снилась.
- Если я не ошибаюсь, ты тоже ввязался в эту игру, - грустно сказала хозяйка, - ну что ж, будем стремиться к выигрышу, ведь это твоя жизнь. Поэтому сейчас спать, а утром сделаем свой ход.
- Верно, матушка! – заулыбался Аркан. – Ты всегда меня понимала и помогала. Пошли спать, денек выдался еще тот!
Заснул я сразу, но спал плохо, мне снилось, что меня кто-то ищет, зовет, а я затаился на дне и наблюдаю из-под воды, как по берегу бродят разноцветные тени и зовут, зовут…. Проснулся я от того, что кто-то тряс меня за плечо.
- Никл, проснись, наконец! – лицо Аркана выглядело встревоженным.
- Что случилось? – я резко сел на постели.
- Пока ничего, - облегченно вздохнул контрабандист, - мне показалось, что ты перестал дышать.
- Я был под водой, - автоматически ответил я и только тогда сообразил, что это сон.
- Если бы я тебя не разбудил, ты там бы и остался, а у нас еще дела, - совершенно серьезно заявил он. – Матушка ушла на рынок, разузнать новости и добыть для нас плащи монахов. А нам велела позавтракать и не высовываться, пока она не вернется. Пошли, покажу, где можно умыться.
Холодная вода взбодрила и прогнала тревогу, я был сосредоточен и готов к действию. Мы плотно позавтракали, но приходилось ждать возвращения хозяйки. Чтобы скоротать время, Аркан стал расспрашивать меня, как мне удалось одним ударом уложить стражника, пришлось показать ему болевую точку и потренировать. Солнце поднялось уже довольно высоко, когда матушка Тереза, наконец, пришла с рынка.
- Ну, молодцы, вы стали знамениты, - заявила она, усаживаясь на лавку, - на базаре только и разговоров, что о ваших похождениях, да о ночной облаве, хватали всех подряд, кто оказался ночью на улице.
- А про нас что врут? – заинтересованно спросил Аркан.
- Что из воды вдруг вынырнул человек-дельфин, и целый отряд наемников пытался его поймать, но ты, Аркан, их опередил. И тут появился Кнут и забрал вас обоих в Черную Башню, а там вы сговорились, перебили охрану и скрылись.
- Вот чем мне нравятся базарные пересуды, - расхохотался Аркан, - так это правдивостью, чего бы там ни наврали, а от сути чуточка да останется. Чтобы верили. И даже очевидец не сможет сказать, что этого не было. Это великое искусство, и я уверен: в будущем люди научатся им пользоваться, как сейчас пользуются кистью.
- Да ты еще и пророк, - сказал я без тени улыбки, зная наверняка, что так и будет. – А кто этот человек-дельфин?
- Давным-давно, когда Ганпорт был еще маленькой рыбацкой деревушкой, - матушка Тереза мечтательно улыбнулась, - жили здесь два друга, и звали их Артемий и Гордей. Все они делали вместе: вязали сети, ходили в море на промысел, солили и коптили рыбу, веселились на праздниках и пели песни. Были они сильны, красивы и удачливы. И случилось так, что влюбились они в одну и ту же девушку, первую деревенскую красавицу, на которую заглядывались все, и даже женщины признавали ее красоту. Только девушка никак не могла выбрать, кого из двух друзей она любит больше, и кому готова отдать свое сердце. Шло время, но не угасала любовь, и не рушилась дружба. И вот однажды оправились друзья в море за радужной рыбой, клев был очень хорошим, они и не заметили, как далеко от берега унесло их течение. Посмеялись они над своей рассеянностью, поставили парус и поспешили домой с небывалым уловом. Вдруг налетел страшный вихрь, вздыбились огромные волны и понесли лодку прямо на скалы. Долго боролись друзья со штормом, но море швыряло их суденышко, как весенний ручей швыряет ореховую скорлупку, и поняли они, что пришел их последний час. Тогда Артемий обратился к Морскому Владыке и сказал, что будет служить ему вечно, если он отпустит его друга домой к любимой девушке. Услышал его Владыка и громогласным голосом обещал спасти друга, если рыбак сам прыгнет в воду. Гордей умолял не делать этого, что еще есть надежда спастись, а если нет, то лучше погибнуть вместе. Но Артемий не стал его слушать, обнял на прощание и прыгнул за борт. И в то же мгновение поднялась волна невиданной высоты, подхватила лодку и перенесла ее через Черные Скалы прямо в залив. А прыгнувший в море Артемий превратился в дельфина и стал служить Морскому Владыке, и за хорошую службу тот разрешает ему раз в год выходить на берег, чтобы посмотреть, как живет его друг Гордей. С тех пор много воды вынесла в море Красная река, и человек-дельфин теперь далеко не каждый год выходит на берег. Но когда выходит – это к большим переменам в жизни людей, одни говорят, что к плохим, другие – к хорошим. Кто знает?
- Интересная легенда, - похвалил я.
- Это не легенда, это быль, - возразила матушка Тереза, - я сама видела человека-дельфина, правда, было это очень давно.
- Пусть так, спорить не буду, - я пожал плечами, - но нам пора заняться своими делами. Я очень волнуюсь о своих друзьях, хоть и сказал им ждать меня два дня, но у меня какое-то нехорошее предчувствие.
- Не переживай, какими бы ни были твои предчувствия, я точно знаю, что все будет в порядке, - матушка ободряюще улыбнулась. – Я выяснила, Марсий живет на улице Резчиков. Вот вам два монашеских плаща, одевайтесь, а в этой котомке одежда для девушки и лесовика.
Мы надели серые до пят плащи и подпоясались кусками веревки. Аркан показал мне, как обычно ходят монахи, и потребовал, чтобы я прошелся по комнате. Моя походка его удовлетворила, и мы, простившись с хозяйкой, вышли из дома. Аркан провел меня той же дорогой через тайный лаз в заборе. Было пасмурно, темные тучи роняли редкие капли дождя, так что наши надвинутые капюшоны были как раз к месту. Я едва сдерживал нетерпение, но приходилось играть свою роль, и мы медленно брели по улицам, низко кланяясь прохожим, которые здоровались с нами. Наконец, стали появляться приметы, которые я запомнил, когда шел с Антонием в порт. Я уже видел дом Марсия, когда Аркан прошептал:
- Не останавливайся. За домом следят. Попробуем зайти с другой стороны.
Я оглядел улицу и почти напротив нужного нам дома увидел человека, который изображал уличного торговца, ждущего, когда ему откроют ворота. Наверное, если бы не Аркан, я бы его даже не заметил. Мы понуро прошли мимо него и свернули за угол, обойдя вокруг, нашли двор Марсия и перемахнули через забор. Когда мы подошли к задней двери мастерской, она вдруг распахнулась – на пороге, сжимая в руке топор, стоял Марсий, а из-за его спины выглядывал Юлик.
- Спокойно, Марсий, - я откинул капюшон на плечи.
- Никл! – ошеломленно воскликнул столяр. – А мне сказали, что тебя заключили в Черную Башню.
- Кто сказал? – живо поинтересовался Аркан, открывая лицо.
- А ты, стало быть, Аркан, - озадаченно произнес Марсий. – Стражники сказали, когда пришли утром. Заходите внутрь: не за чем на виду стоять, соседи у меня, конечно, хорошие, но береженого бог бережет.
- Это точно, - усмехнулся Аркан, - кстати, за воротами следит какой-то малый, поэтому мы и пришли через забор.
- Это торговец что ли? – хозяин сплюнул. – Видел я его, даже шугануть хотел, но передумал.
- Где все? – нетерпеливо спросил я.
- Стражники увели, - Марсий сморщился, как собирающийся заплакать ребенок, - всех увели: и Антония, и Зару, и Олера, и Гендрика.
- Только Иг убежал, - радостно сообщил Юлик, схватил ваш меч и убежал. Я его потом звал, звал, но он так и не вернулся.
- Игрун утащил боевой меч? – изумился Аркан.
- Ага, - Юлик широко улыбнулся, - схватил ремень зубами, закинул меч на спину и прыгнул в окно. Я не знал, что игруны такие сильные, и как муравьи умеют таскать большие вещи.
- Я тоже не знал, - пробормотал Аркан.
- Я этого не видел, - смущенно сказал Марсий, - не до того было. Но остальные ваши вещички я припрятал.
- Это хорошо, - вздохнул я, - пусть пока полежат.
- А у меня остался кинжал Гендрика, - гордо заявил Юлик, - он дал мне его посмотреть, а когда пришли эти противные стражники, я спрятался.
- Где он? – обрадовался я.
Юлик, нехотя, отошел к верстаку, запустил руку в кучу стружек и вытащил оттуда нож лесовика. Мальчик с явным сожалением отдал мне старинное оружие. Зеленые камешки в глазах ночного охотника на рукояти безжизненно блестели, живший в них огонь куда-то исчез. Я сжал рукоять и провел пальцами по клинку, подумалось, что он поможет мне отыскать своего истинного хозяина.
- Куда их увели? – спросил я, впрочем, не надеясь на ответ.
- Не знаю, - вздохнул Марсий.
- В Белую Башню, - уверенно заявил Юлик.
- Ты-то откуда знаешь? – прикрикнул на него отец.
- Я когда под лавкой сидел, слышал, как один стражник сказал, что маг приказал доставить их к нему. А второй стражник ответил, что Белая Башня будет пострашнее ихней, и он бы к ней вообще не подходил.
- Теперь понятно, почему они пришли сюда. Корнелиус ведь присутствовал, когда мы представлялись королю, - объяснил я. – Не волнуйтесь, мы выручим их. Вот, возьмите, пусть эти вещи тоже пока полежат у вас. А нам пора.
Мы попрощались с Марсием и его сыном и ушли тем же путем, которым пришли. И снова мы медленно тащились по городу, хотя мне хотелось немедленно броситься на выручку своих друзей. Дождь усилился, и улицы были пустынны, какое-то время за нами плелась бездомная собака, но потом и она отстала. Следовало обсудить план действий, и мы вернулись в дом матушки Терезы. Она обрадовалась нашему возвращению, но не стала задавать вопросов – все и так было ясно. Мы молча сели обедать, и только после еды Аркан спросил:
- Ну и как ты собираешься в Белую Башню попасть?
- По стене, - коротко ответил я.
- Там на пути будут городские ворота, которые охраняются днем и ночью, - заметил Аркан.
- Даже если на стене будет стража, в сумерках я смогу подобраться к ним, по крайней мере на расстояние броска ножа, - я криво усмехнулся.
- А мы попросим Повелителя Дождей, чтобы он еще тучек пригнал, - матушка Тереза улыбнулась, - тогда стражники будут сидеть внизу, под крышей.
- Хорошая идея, - согласился Аркан, - если сам Кнут над ними не встанет, они мокнуть не будут.
- Надеюсь, что так и будет. Мне главное до башни добраться, - задумчиво сказал я.
- Нам, - с ударением произнес Аркан.
- Зачем тебе рисковать своей жизнью? – спросил я с сомнением.
- А ты хочешь, чтобы я всю оставшуюся жизнь прятался? – Аркан гордо вздернул голову. – Нет, это мой город, и я буду ходить по его улицам с высоко поднятой головой или погибну, но погибну так, что меня никогда не забудут. Кроме того, мне любопытно, что там, в этой башне. А то всякие небылицы рассказывают. Вот я сам и посмотрю.
- В таком случае, давай подумаем, как и где нам лучше всего забраться на стену.
- Нет ничего проще, дорожка давно протоптана, - засмеялся Аркан, - есть у меня хибарка под стеной, где и веревки с кошками припрятаны, и оружие имеется. Контрабанда – дело тонкое, предусмотрительности требует.
- Тогда давай договоримся: ты выводишь меня на стену, а потом держишься за мной и делаешь все, что я скажу.
- Лады, - с готовностью согласился контрабандист. – Надевай свой плащ и пошли, пока монахами доплетемся, как раз темнеть начнет.
- А я побеседую с Повелителем Дождей, - совершенно серьезно сказала матушка Тереза. – Пусть сопутствует вам удача, и возвращайтесь с уловом.
Промозглая погода загнала людей под крышу, и кривые улочки окраины, по которым мы петляли, были пустынны. Аркан вывел меня к покосившемуся домику, который прилепился к городской стене в ряду таких же неухоженных сараев. Внутри было темно и пахло рыбой, контрабандист плотно закрыл дверь и зажег свечу. К моему удивлению, в небольшой комнате царил идеальный порядок – на стенах были аккуратно развешаны снасти и низки вяленой рыбы. Аркан удовлетворенно ухмыльнулся:
- Приют одинокого рыбака. Так, сейчас вооружимся и можно двигать.
Он подвинул стол, поднял одну половицу и вытащил из незамысловатого тайника продолговатый сверток. Когда Аркан развернул ткань, я увидел пару мечей и несколько ножей и кинжалов. Я выбрал два ножа, которые больше всего подходили для метания.
- Хороший выбор. А какой меч ты возьмешь? – деловито спросил Аркан.
- Мечи мы брать не будем, - ответил я, сбрасывая плащ, - они будут нам только мешать.
- Пожалуй, ты прав, - согласился мой напарник. – Слышишь? Дождь усиливается.
- Вот и хорошо, нам это на руку. Кстати, плащи нам тоже не понадобятся.
- Я уже понял, - усмехнулся Аркан, - моряк воды не боится.
- Тогда вперед!
Аркан снял со стены моток веревки с кошкой на конце и задул свечу. Уже почти совсем стемнело, и дождь действительно усилился, поэтому верхняя часть стены терялась где-то в серой мгле. Мы легко взобрались на плоскую крышу сарайчика. Аркан раскрутил веревку и бросил вверх, кошка, тихо звякнула о камни стены. Подергав веревку, чтобы убедиться, крепко ли она зацепилась, контрабандист быстро полез вверх, а через пару минут он тихо позвал меня. Когда я выбрался на стену, Аркан спросил:
- Веревку с собой брать будем?
- Хорошая идея, - кивнул я, - может пригодиться. Бери.
Аркан быстро смотал веревку и повесил ее через плечо. Глядя, как ловко он управляется, я подумал, что свое прозвище Аркан получил не зря. Мы двигались широким размеренным шагом, справа была непроглядная тьма, укутавшая леса и болота, равнины и горы, а слева – сквозь пелену дождя проглядывали угловатые очертания домов и мерцали редкие огоньки. Мне показалось, что эта городская стена была той гранью, которая разделяла два мира: мир дикой, не тронутой еще природы и мир людей, над которым природа уже почти не властна. Я отбросил все посторонние мысли и освободил сознание, чтобы чувства и реакции обострились – мне предстоял бой с неведомым, но наверняка очень опасным противником, и я должен победить. Вскоре меня охватило то непередаваемое состояние, когда мысль и тело сливаются в единую силу, когда время течет по другим законам, когда можно видеть все вокруг даже с закрытыми глазами.
- Мы приближаемся к городским воротам, надо бы сбавить ход – вдруг там кто-нибудь есть, - прошептал Аркан.
- Там никого нет, - ответил я бесцветным голосом, - все стражники сидят внизу и пьют глинтвейн.
- Откуда ты знаешь? – удивился он.
- Я вижу, - ответил я коротко.
Видимо Аркан почувствовал что-то в моем голосе, потому что больше никаких вопросов не задавал. Мы пролетели над городскими воротами как бестелесные тени. Пройдена половина пути до Белой Башни, и я уже смутно видел ее странно светящийся абрис и чувствовал, что мой враг там. Башня стремительно приближалась, а вот и дверь. Я вытащил из кармана ключи, похищенные нами в Черной Башне.
- Надеюсь, у них не хватило ума врезать разные замки, - пробормотал я, наклоняясь к замочной скважине.
- Уф, наконец-то, - просипел запыхавшийся Аркан, - никогда раньше я так не бегал.
- Мы шли, - возразил я, пытаясь повернуть ключ.
- Это ты шел, а я бежал, - уточнил мой напарник, - расскажи кто – в жизни бы не поверил, что такое возможно.
Замок жалобно заскрипел и неохотно щелкнул, я дернул дверь на себя, по глазам ударил свет, показавшийся в первое мгновение невероятно ярким, на самом деле это был обыкновенный факел, освещавший закругляющийся коридор. Кажется, здесь внутреннее устройство было таким же, как и в Черной Башне. Мы вошли, и я аккуратно прикрыл дверь, в башне царила настороженная тишина. Мы осторожно двинулись по коридору, потом по лестнице вверх на следующий этаж, вдруг чешуя дракона в моем кармане сделалась теплой – значит, мы на правильном пути, и Корнелиус уже где-то близко. Коридор снова перегородила дверь, и мое обостренное восприятие подсказало – за дверью люди…, двое…, скучают…. Я рывком открыл дверь и, почти не глядя, метнул ножи, охранники даже не успели встать с лавки, так и остались сидеть с навеки застывшим в глазах удивлением. Сзади едва слышно ахнул Аркан, я забрал свои ножи и оглядел помещение, которое охраняли незадачливые стражники. Это был небольшая комната, своего рода прихожая, в глубине которой виднелась еще одна дверь. Чешуя уже чувствительно припекала ногу, и я пошел вперед, легко и расслаблено, как будто у себя дома, распахнул дверь и прыгнул через порог. Удар лиловой молнии пришелся прямо в грудь шедшего за мной Аркана, он вскрикнул и замер, охваченный холодным лиловым пламенем. Я качнулся в сторону и почти уклонился от второй молнии, но она, едва коснувшись моего плеча, вцепилась в него и закрутилась спиралью вокруг меня. Тело наполнилось невероятной тяжестью, ножи выпали из рук, и я остался стоять там, где меня настигло это магическое оружие. Корнелиус находился всего в десятке шагов от меня, из его обращенных ладонями к нам рук изливались лиловые жгуты, оплетая наши тела как веревками. Наконец он опустил руки и усмехнулся:
- Никл, ты как раз вовремя, посмотришь, как я возьму драгоценную кровь, которую когда-то потерял, а теперь она вернулась ко мне сама. Игра судьбы! Забавно, не правда ли? Столько усилий потрачено напрасно, и вот я практически даром получаю то, что сделает меня всесильным. Насладись со мной этим радостным мигом.
Маг говорил еще что-то о величии его гения, о грядущем всемирном владычестве, но я его не слушал. Я смотрел на стол, рядом с которым он стоял, там лежала Зара. Она была бледна, ее грудь едва вздымалась, кажется, она спала, но я бы не назвал ее сон безмятежным.
- Ну-с, приступим, - Корнелиус потер руки.
Он взял со стола изогнутый нож и большую серебряную миску. А я, преодолевая неимоверную тяжесть, медленно опустил руку в карман, в котором чешуя дракона, казалось, раскалилась до красна, и это нестерпимое жжение как будто придавало мне сил. Медленно, очень медленно я вытащил черную пластину из кармана. А маг уже занес нож над Зарой, и я метнул единственное, имевшееся у меня оружие, не размахиваясь, от бедра. Лиловый кокон с треском лопнул, маг обернулся на звук, и в этот момент дракон отомстил своему убийце – черный блестящий диск срубил голову Корнелиуса, как остро отточенный топор палача. Его обезглавленное тело постоялое еще несколько мгновений и рухнуло, заливая цветастый ковер темной кровью. С громким треском лопнул лиловый кокон, державший Аркана, и он со стоном сел на пол. А я бросился к Заре.
Она лежала неподвижно, но ее глаза уже были открыты, а по щекам катились слезы. Я склонился над ней и позвал:
- Зара, ты слышишь меня?
- Никл! – она обхватила мою шею руками, прижалась ко мне и в голос зарыдала.
Я гладил ее по спине и просил не плакать. Наверное, только в этот момент я осознал, насколько дорога мне эта девушка. Наконец она немного успокоилась и, всхлипывая, зашептала:
- Я знала, что ты придешь за мной. Но этот мерзкий маг усыпил меня, и я увидела страшный сон: как будто я лежу на большом камне и ко мне приближается ужасное чудовище, моя мама пытается закрыть меня собой, но чудовище отбрасывает ее в сторону, и в этот момент появляется дракон, он отрывает чудовищу голову. Здесь я проснулась. Никл, где мы?
- В Белой Башне, логове мага Корнелиуса.
- Он – враг, он хочет всех нас убить, - Зара вздрогнула.
- Не бойся, он уже никогда и никого не убьет – он умер, - успокоил я ее.
- Умер или ты убил его? – спросила Зара, отстраняясь, чтобы заглянуть мне в глаза.
- Его убил дракон, а я просто помог. Где наши друзья?
- Не знаю. Когда мы вошли, их оставили внизу, а меня повели наверх, где меня встретил королевский маг, что было дальше, я не помню, - Зара снова всхлипнула.
- Ну, ну, это уже позади, надо найти их, - я подхватил Зару на руки и пошел к двери.
- Никл, я в состоянии идти сама, - девушка впервые за это время улыбнулась.
Я с сожалением поставил ее на ноги и огляделся в поисках Аркана. Он слонялся по комнате, с интересом разглядывая расставленные на полках предметы и книги. Поймав мой взгляд, контрабандист сказал:
- Богато, конечно, но ничего особенного. Пошли, что ли?
- Зара, познакомься: Аркан – лучший в этом городе контрабандист, - представил я его девушке.
- Это тот, из-за которого тебя схватила стража? – в голосе моей спутницы послышались угрожающие нотки.
- Тот самый! – Аркан ухмыльнулся. – Но после побега из Черной башни Никл согласился называться моим братом.
- Твое счастье, что у меня нет ножа, а то я бы тебя прирезала, даже если бы ты был его единокровным братом, - сообщила Зара совершенно серьезно.
- Вот, возьми, - Аркан протянул ей мои ножи, которые подобрал с пола.
- Ладно, раз ты пришел сюда вместе с Никлом, я тебя прощаю, - Зара взяла оружие, выбрала один нож себе по руке, а второй отдала мне. – Пошли! Я выпущу кишки всем стражникам в этой поганой башне.
Она гордо прошествовала мимо оторопевшего Аркана, едва не задев его плечом. Я покачал головой: и куда девалась та испуганная, беззащитная девушка, которую я только что обнимал? Мы с Арканом переглянулись и поспешили за ней. В коридоре я догнал Зару и сказал, чтобы держалась позади меня. По пути вниз мы не встретили ни одной живой души, а я восстановил свою сосредоточенность и обостренное восприятие, поэтому без труда нашел помещение, из которого можно было попасть в подземелья башни. У двери я приостановился, кажется, их там всего четверо, я обернулся и знаками показал, что беру на себя двоих, а Зара и Аркан должны разобраться с двумя остальными. Распахнув дверь, я прыгнул вперед и сразу метнул нож в стражника, который был дальше от меня, а ближнего схватил за горло. Зара и Аркан тоже не промахнулись, все произошло быстро и бесшумно. Я слегка ослабил хватку на горле единственно оставшегося в живых охранника и сказал:
- Если жить хочешь, показывай, где сидит гном и остальные.
Стражник шумно вдохнул и быстро закивал.
- Тогда бери ключи и пошли, - приказал я, - а вы, на всякий случай, останьтесь здесь.
Аркан хотел что-то возразить, но Зара так на него глянула, что он только кивнул и проводил меня взглядом. Пленный стражник дрожащими руками отпер дверь и стал медленно спускаться вниз. Я вытащил из-за голенища кинжал Гендрика, зеленые глаза ночного охотника ярко горели даже в сумраке подземелья, как будто клинок чувствовал близость хозяина. Мой провожатый привел меня в большой, слабо освещенный факелами зал. По периметру виднелось множество дверей, как я понял: тюремные камеры. А центр зала занимала огромная, но поделенная на секции металлическая клетка. Стражник подошел к одной из дверей, отпер ее и открыл.
- Выходи, - просипел он, жалобно глядя на меня.
- Ну, наконец-то, - недовольно проворчал Олер, появляясь на пороге, - а то я уже думал, что у тебя нашлись дела поважнее.
- Извини, что припозднился, - усмехнулся я, - но днем сюда было не добраться.
- Ладно, - гном великодушно махнул рукой, - ну где там остальные?
Стражник бросился отпирать следующую дверь. Гендрик вышел из камеры, потягиваясь, мягко улыбнулся и сообщил:
- Я и выспаться по-настоящему не успел – быстро ты обернулся.
- На вас не угодишь, - засмеялся я, - одному – слишком долго, другому – слишком быстро. Возьми, вот твое сокровище.
- Спасибо, - лесовик несказанно обрадовался, увидев свой кинжал.
- Ну, чо рот раззявил? Отрывай следующую! – рявкнул гном на стражника.
Тот вздрогнул и метнулся исполнять приказание. Едва замок щелкнул, дверь распахнулась, и незадачливый охранник повис в воздухе, дрыгая ногами. Плотогон держал его на вытянутой руке, собираясь нанести удар своим пудовым кулаком.
- Антоний, я обещал ему жизнь, - быстро сказал я, пока кулак не достиг цели.
Антоний повернул голову и, кажется, только сейчас заметил нас, рука дрогнула, и его жертве удалось уклониться от удара.
- Обещал? Ну тогда пусть живет, - сжалился плотогон.
Он швырнул стражника в камеру, в которой только что сидел сам, захлопнул дверь и повернул ключ. Потом повернулся ко мне и сжал в медвежьих объятиях.
- Мальчишка еще, - усмехаясь, прокомментировал Олер.
- А ты, старый ворчун, небось, даже спасибо не сказал, - огрызнулся Антоний, широко улыбаясь.
- За что? – искренне удивился гном. – Мы одна семья, и это наш долг – выручать друг друга.
- Но благодарить за помощь принято даже в семье, - резонно заметил Гендрик.
- Опять все против меня, - сморщился Олер, - ну, хорошо: спасибо, Никл.
- На здоровье. Пошли отсюда. Нам еще из башни выбраться надо, так что кончайте балагурить, дело еще не сделано, - твердо сказал я, чтобы вернуть их к действительности.
Зара встретила нас у выхода из подземелья и сообщила, что все тихо. Заметив Аркана, Антоний перестал улыбаться и сжал кулаки. Времени выяснять отношения не было, поэтому я приказал:
- Все уходим. По-моему в башне есть еще люди, поэтому не шуметь. Аркан иди первым.
Мы быстро, почти бегом поднялись к выходу на городскую стену. Покинув башню, я запер дверь снаружи. Теперь у нас был хороший шанс уйти незамеченными, тем более что дождь лил по-прежнему, укрывая нас своим мокрым пологом. Я представил Аркана своим друзьям, объяснил дальнейший план действий, и мы широким шагом двинулись в обратный путь, а я на ходу рассказывал, что произошло со мной за эти сутки.
Все складывалось удачно, но я понимал, что это лишь иллюзия победы, что опасность еще не миновала и может обрушиться на нас в любой момент. И когда по улице со стороны башни галопом промчались несколько всадников с факелами, стало ясно – там подняли тревогу. Теперь все зависело от того, насколько быстро стражники сообразят, что мы могли уйти по стене и перекроют нам путь у городских ворот. К моему сожалению, сообразили они довольно быстро – впереди стали появляться тусклые огоньки факелов, значит, стражники поднялись на стену. Они еще далеко и не видят нас, но, судя по количеству факелов, их много, и нам будет невероятно трудно пробиться без потерь. Я остановил наш небольшой отряд и задал мучивший меня вопрос:
- Что будем делать?
- Вперед, - уверенно заявил гном, - мы посбиваем их со стены, как стаю ворон.
- Их больше и они хорошо вооружены, - размышлял в слух Гендрик, - надо спускаться со стены, пока нас не заметили.
- Каким Макаром? – язвительно поинтересовался Олер. – у нас даже веревки подходящей нет.
- Веревка есть, - возразил Аркан, - правда она коротковата, примерно до середины стены будет, но там уже не так высоко, можно прыгнуть. Правда кошка останется на стене и укажет место, где мы спустились.
- Вот именно! – Олер повел могучими плечами. – Надо драться.
- Даже если мы спустимся, не сможем попасть обратно в город, минуя ворота, - Антоний начал загибать пальцы, - это раз, за нами будет погоня – это два….
- А мы спустимся в город, - перебил его Гендрик, - я посмотрел, вон там растет плющ, он уже взобрался гораздо выше середины стены. Нам нужно только добраться до него, а дальше спустимся как по лестнице и укроемся в саду, там большие деревья и кусты – есть, где спрятаться.
- Ага, и долго ты там просидишь? – задал очередной вопрос гном. – Они же увидят, где мы слезли со стены, и тогда уж точно – нам не выбраться.
- Если у меня в руке останется хотя бы конец веревки, я смогу сдернуть кошку, - уверенно заявил Аркан.
- А плющ сможет выдержать Олера и Антония? – спросил я лесовика.
- Да, - заверил меня Гендрик, - я полезу первым и укажу, где будет лучше спускаться вам.
- Аркан, а снова забросить веревку с плюща ты сможешь? – поинтересовался я.
- Думаю, да, - контрабандист усмехнулся, - недаром же меня так прозвали.
- Тогда спускаемся, - подвел я итог нашему военному совету, - Гендрик посмотри, где крепить веревку.
Через минуту лесовик уже перебрался на плющ и дернул веревку, давая знак, что можно спускаться следующему. Сначала я отправил вниз Зару, за ней Антония, потом Олера. Аркан сказал, что пойдет последним, чтобы снять веревку. Гендрик оказался прав – спускаться по толстым плетям плюща было гораздо легче, чем по веревке. Мы снизу наблюдали, как приближается свет факелов, но волнение сразу улеглось, когда вниз упала веревка и вслед за ней появились Аркан и Гендрик.
- Лучше уйти под деревья, - предложил лесовик и двинулся вперед.
Парк был старым и запущенным – тонкие ветви давно не стриженных кустов почти скрыли посыпанные гравием дорожки, под деревьями валялись сломанные ветром сучья. В парке пахло мокрой травой, прелыми листьями и какими-то осенними цветами, казалось, их ароматом пропитались даже капли дождя, этот незнакомый мне аромат будил смутные воспоминания и тревожил душу. Это было грустное место, место, где незримо присутствует прошлое, где оно переплетается с настоящим и где будущее робко пробирается через разросшиеся кусты, не видя перспективы, и не зная, куда повернуть.
- Странное место, - пробормотал Антоний, - я даже не подозревал, что в городе есть такие места.
- Да, остатки былого роскошества. А ты видел, какой там дом? – Аркан махнул рукой. – Настоящий замок. Наверное, у хозяина не хватает денег, чтобы содержать еще и садовника.
- Просто я уже стар, а хозяин теперь редко бывает здесь, - тихий, надтреснутый голос прозвучал для нас как раскат грома в предутренней тишине.
От соседнего дерева отделилась невысокая фигура человека в плаще и направилась в нашу сторону. Это было настолько неожиданно, что мы все застыли на месте, потеряв дар речи. Человек сделал несколько шагов и вдруг резко остановился, он медленно опустился на колени и, протянув к нам руки, прошептал:
- Галахард.
- Что с вами, почтенный? – бросилась к нему Зара. – Вам плохо?
- Леди Агнесс, - удивленно произнес старик, - и вы здесь?
- Вы ошиблись, почтенный, - мягко сказала девушка, - меня зовут Зара.
- Да, да, конечно, извините меня, леди Констанция, я просто растерялся, - старик медленно поднялся с колен. – Галахард, могу я прикоснуться к нему?
- Сумасшедший старик, - прошептал Антоний.
- Я не сумасшедший и не глухой и в темноте вижу гораздо лучше тебя, юноша, - произнес незнакомец обиженным тоном.
- Конечно, вековик, - Гендрик шагнул вперед, вынимая из ножен свой кинжал.
- Ты куда? - окликнул я его.
Но он не ответил, подошел к старику и подал ему свое оружие. Вековик, как назвал его Гендрик, принял кинжал обеими руками, долго разглядывал его, поднеся близко к глазам, гладил пальцами и время от времени кивал. Затем он с низким поклоном вернул клинок Гендрику.
- Ты зря волновался, воин, - в голосе старца слышалась укоризна, - не знаю, как сейчас, но в былые времена, причинить вред своему собрату для лесовика считалось несмываемым позором.
- Так вы тоже лесовик! – воскликнул я удивленно.
- Я был им когда-то, - грустно ответил он, - теперь я просто никому не нужный садовник.
- Почему ты оказался здесь ночью, вековик? – спросил Гендрик заботливо.
- Мое имя Витольд. Этот уголок парка напоминает мне родные места, и я теперь часто прихожу сюда, особенно, когда в доме становится шумно, там и сейчас многолюдно – бал все-таки. А почему ты здесь, вождь?
- Мое имя Гендрик, и я не вождь, - смущенно ответил лесовик, - сначала я должен пройти до конца этот путь, и только тогда я смогу вернуться в Лес и начать новый.
- Ты мудр не по годам, Гендрик, и ты будешь великим вождем, - уверенно заявил Витольд и повернулся к Заре. – Я так рад, что вы вернулись, леди Констанция.
- Но меня зовут Зара, - возразила девушка.
- Конечно, вы же были совсем маленькой, когда вас похитили, и не могли знать, что ваша матушка, леди Агнесс, нарекла вас Констанцией, - Витольд поднял указательный палец, - но я сразу узнал вас – вы похожи на свою мать как две капли воды. Барон так горевал, когда ваша матушка умерла, ведь он любил ее, хоть она и вышла замуж за другого.
- А чей это дом? – спросил я, уже подозревая, каким будет ответ.
- Барона Арнольда де Клингера, - ответил садовник, - а леди Агнесс была его кузиной, поэтому часто бывала здесь. Она любила поговорить со мной о цветах….
- О-па, мы опять угодили в гости к барону, - перебил его гном, - впрочем, в последний раз он, кажется, был не против, если мы его навестим в городе. Кроме того, он тоже недолюбливал Корнелиуса.
- Королевского мага? – уточнил Витольд. – Это очень хитрый и опасный человек.
- Был, - ухмыльнулся Олер, - пока не умер.
- Умер? – в голосе садовника слышалось неподдельное удивление. – Но я видел его сегодня утром, он был в полном здравии и прекрасном расположении духа. Вы уверены, что он умер?
- Еще бы! – воскликнул гном. – Лично я еще не встречал человека, который остался бы в живых после того, как ему оторвали голову. Никл, ты ведь отрубил ему голову полностью?
- Когда мы уходили, его голова лежала довольно далеко от тела, а его заклинание потеряло силу.
- Точно помер, - уверенно заявил Аркан, - я подходил проверить.
- Усекновение головы – это самый верный способ покончить с магом, особенно, если сделать это магическим оружием, - задумчиво сказал Витольд и вдруг тихо рассмеялся, - сбылось мое предсказание! А он не поверил мне. Много лет назад, они с бароном прогуливались по этому парку и разговаривали о том, как найти пропавшую девочку. Я случайно услышал их и сказал барону, что леди Констанция вернется и приведет с собой смерть своему похитителю. Корнелиус тогда долго смеялся, а вот теперь смеюсь я.
- Действительно, как причудливо переплетаются нити человеческих судеб, - философски заметил Антоний.
- Вы правы, юноша, - кивнул старый садовник. – Мне надо пойти и сообщить барону эти замечательные новости. Пойдемте со мной, раз вы знакомы с бароном, он будет рад вас видеть.
- Нет, лучше нам остаться здесь, - я твердо отказался от приглашения.
- Ну что ж, вам видней. Я только сообщу барону и вернусь, - старик повернулся, чтобы уйти.
- Витольд, - окликнул его Олер, - не забудь принести чего-нибудь поесть и выпить, а то мы с утра ни крошки во рту не было.
- Не забуду, - кивнул садовник и растворился в темноте.
- Гендрик, так ты оказывается вождь! – Антоний больше не мог сдерживать свой восторг.
- Я не вождь, - устало возразил лесовик.
- Но старик же называл тебя вождем, а сначала вообще каким-то Галахардом, - не унимался любознательный плотогон.
- Витольд назвал меня так потому, что я сейчас владею кинжалом, который принадлежал Галахарду, последнему великому вождю моего народа, - объяснил Гендрик.
- Вот, значит, ты все-таки вождь, - стоял на своем Антоний.
- Чтобы быть вождем, нужно обладать особенной силой, - снова возразил Гендрик.
- Ну. А помнишь, шаман говорил, что у тебя есть сила, - привел следующий аргумент Антоний.
- Это не моя сила, это сила кинжала, - снова возразил лесовик.
- Не морочь ему голову, - возмутился Олер, - кинжал тебя признал, этого ты оспорить не можешь. А чтобы такое произошло, нужно обладать силой, по крайней мере равной силе зачарованного оружия. Уж я-то знаю об этом больше вас всех вместе взятых, сколько оружия через мои руки прошло…, и с твоим ножом я тоже работал, поэтому нечего строить из себя бедного родственника. Всем, у кого есть глаза и мозги, видно, что ты вождь.
- Олер, ты ошибаешься, - вздохнул Гендрик.
- Я ошибаюсь?! – взорвался гном. – Может быть, ты еще не осознал этого, но всем остальным видно, что тот забитый, закрывшийся в своей скорлупе лесовик исчез навсегда. Скорлупа давно лопнула, и росток уже увидел солнце. И хотя он пока скрыт тенью большого дерева, его уже не вырвать – слишком глубоко он пустил корни. Надеюсь, я доходчиво тебе объяснил?
- Доходчиво, - кивнул лесовик, - в тебе умер поэт…. Идут, двое….
Я прислушался, действительно, в отдалении хрустнул гравий, зашуршали кусты, и вскоре из темноты появился Витольд, за которым по пятам следовал барон. Подойдя, барон церемонно поклонился:
- Леди Констанция, достопочтенные господа. Никл, я рад, что вы нашли возможность посетить меня. Не угодно ли будет пройти в дом?
- Господин барон, честно говоря, мы попали сюда случайно, и нам не хотелось бы смущать ваших гостей, у вас ведь сегодня праздник, - попытался я отказаться.
- О, да, сегодня я даю бал, который по традиции почтил своим присутствием король. Тем не менее, Витольд сообщил мне очень интересную новость, которую я хотел бы обсудить, но в более комфортных условиях, тем более что и вам отдых не помешает. Кроме того я слышал кое-какие городские слухи и думаю, что вы сможете рассказать нечто более вразумительное, чем историю о человеке-дельфине. Надеюсь, что я тоже смогу сообщить вам кое-что интересное.
- А как же этикет? – спросил я, - вы же хозяин.
- Ха, что такое этикет? Свод устаревших и зачастую глупых правил. Кроме того, согласно этикету, если король переступает порог дома, он становится хозяином. Вам, конечно, такие тонкости неизвестны, - усмехнулся барон, - но это позволяет мне отсутствовать довольно продолжительное время. Никл, лучше сидеть за столом, чем торчать здесь, дожидаясь, пока Болеслав со своими молодцами успокоится.
- Пожалуй, вы правы, - согласился я с доводами барона.
- В таком случае, пойдемте, - барон явно обрадовался, - я приказал накрыть стол в малой гостиной, туда можно войти прямо из парка, так что лишних глаз можно не опасаться.
Мы прошли через парк, поднялись по ступенькам и оказались в большой комнате, украшенной гобеленами и коврами. Середину комнаты занимал круглый стол, вокруг которого стояли стулья с высокими резными спинками. Стол уже был накрыт, и Олер удовлетворенно хмыкнул, оценив количество тарелок с едой и кувшинов с напитками.
- Присаживайтесь, леди Констанция, Никл, прошу вас сюда, - барон указал на стулья рядом с собой. – Я вижу, в вашей компании появился новый человек. Никл, не представите нас?
- Конечно, барон Арнольд де Клингер, - я слегка поклонился в его сторону, - а это Аркан, рыбак.
- Приятно познакомиться, господин барон, - поклонился Аркан.
- Мне тоже, - барон понимающе улыбнулся, - наслышан о ваших подвигах, говорят, контрабанда прибыльнее, чем рыбалка. Впрочем, вы знаете это лучше меня. Никл, вы умеете находить себе союзников. Кстати, хотел вас поблагодарить за дельный совет. Сегодня прискакал гонец и сообщил, что была совершена попытка захвата моего замка, впрочем, безуспешная. Арбалеты, которые мы установили на стенах по вашему совету, сослужили очень хорошую службу.
- Кажется, ваш замок кому-то очень понравился, - заметил я без тени улыбки.
- Я даже подозреваю кому, - барон невесело усмехнулся. – Вы ешьте, ешьте, а я пока сообщу вам кое-какие факты и слухи. Итак, сегодня король, как всегда хмурый, прибыл сюда на бал. Потом примчался мрачный начальник городской стражи, они уединились в моем кабинете, а когда вышли, Болеслав выглядел совершенно растерянным, зато король повеселел и объявил, что намерен задержаться на балу и повеселиться на славу. Полагаю, что главный стражник сообщил королю новость, которую мне принес Витольд. Дело в том, что при дворе давно поговаривают, будто Корнелиус забирает все больше власти, и король ничего не может с этим поделать, хотя и сопротивляется. Поэтому исчезновение мага королю на руку, но не думаю, что это облегчит жизнь вам. Конечно, король может некоторое время скрывать смерть своего мага, а может, наоборот, объявить об этом во всеуслышанье. В любом случае он захочет узнать, кто это сделал, и вы первые на подозрении. Значит, ходить по городу воткрытую вам весьма опасно. Теперь что касается нашего общего «друга», графа. Кстати, он тоже здесь, как всегда галантен до приторности. Он прибыл в город раньше нас и с большой дружиной. Кроме того мне доложили, что его люди встречались с наемниками, которых сейчас в городе необычно много. Не знаю, что он замышляет, но происходящее мне не нравится, хотя это вряд ли связано с вами. Боюсь, назревают какие-то события. Может быть, ваш рассказ прольет свет на то, что происходит.
- Вряд ли, - я покачал головой, - все, что касается графа, я рассказал вам там, у реки. Скорее всего, готовится некий заговор, и граф принимает в нем участие, но мне об этом ничего не известно. Я расскажу вам о том, что случилось с нами после прибытия в Ганпорт, а выводы делайте сами.
И я поведал барону о наших злоключениях в городе, конечно, без излишних подробностей. Он внимательно, не перебивая, выслушал меня и несколько минут сидел молча, наблюдая за игрой света в бокале с вином, потом поставил бокал и сказал:
- Мне кажется, вы невольно подтолкнули события, и они теперь будут развиваться гораздо быстрее. Мне нужно показаться гостям. Вы пока посидите здесь, отдохните, а я скоро вернусь, и мы обсудим, как я могу вам помочь, - с этими словами барон встал и вышел из комнаты.
- Повара у барона конечно хорошие, - Олер удовлетворенно погладил себя по животу, - но вот сидеть здесь и ждать неизвестно чего, мне совсем не хочется.
- Согласен, - кивнул Аркан, - барон наверняка знает больше, чем говорит, и у него явно есть свой интерес в этом деле, и мы для него как туз в рукаве.
- Не спорю, - вздохнул я, - но может быть, его предложение стоит выслушать, а потом решать, соглашаться или нет.
- Мы не в том положении, чтобы торговаться, - криво усмехнулся Аркан, - поэтому я думаю, что нам придется либо согласиться, либо он сдаст нас страже.
- С него станется, - гном пристально посмотрел на меня, - вспомни, как было в его замке.
- Помню, - я потер лоб, - а что вы предлагаете?
- Уходить надо прямо сейчас, - уверенно заявил Олер, - стражники, небось, уже притомились под дождем бегать.
- Я тоже так думаю, - согласно кивнул Аркан.
- Гендрик, а ты что думаешь? – спросил я лесовика.
- Пожалуй, они правы, мы оказались между молотом и наковальней.
- Антоний? – обратился я к плотогону.
- Согласен, - твердо заявил он, - мы здесь – на чужом поле, к тому же не знаем правил игры, если они вообще есть.
- Меня можешь не спрашивать, - улыбнулась Зара, - я пойду с тобой.
- Ну, что ж, - я встал из-за стола, - тогда в путь. Гендрик, ты не заметил, куда делся Витольд, когда мы вошли в дом?
- Остался в парке, - уверенно ответил лесовик, - а что?
- Так, на всякий случай интересуюсь, - я пожал плечами и толкнул дверь. – Заперто! Да, барон верен себе. Олер, посмотри, что можно сделать.
- Мои инструменты остались в комнате у Антония, - проворчал гном, осматривая замочную скважину. - Ладно, сейчас попробуем.
Гном взял со стола большую двузубую вилку и, кажется, без каких-либо усилий отогнул один зуб, а второй загнул крючком, и принялся шуровать им в замке. Через минуту замок щелкнул. У меня вырвался вздох облегчения – я вдруг ощутил надвигающуюся опасность, благодушное настроение мгновенно испарилось.
- Гендрик, выгляни потихоньку, не ждет ли там кто-нибудь, - попросил я лесовика.
Он все понял, оттеснил плечом гнома и чуть-чуть приоткрыл дверь, прислушался, потом осторожно выглянул.
- В парке все спокойно, поблизости никого нет, а вот с другой стороны дома слышится какой-то шум, - сообщил Гендрик, обернувшись ко мне.
- Пошли, - кивнул я, - и побыстрее.
- Я дверь снова запру, - злорадно ухмыльнулся гном, - пусть за ключом побегает.
Мы буквально скатились со ступенек и побежали вслед за Гендриком. Добежав до стены, лесовик кивнул Аркану, и они начали взбираться вверх по плющу. Для меня так и осталось загадкой, как Аркану с первого раза удалось забросить кошку и закрепить веревку, как только он взобрался наверх, Гендрик махнул нам. Когда все выбрались на стену, я бросил прощальный взгляд на парк, там происходило какое-то движение, но нас это уже не касалось. Мы быстро уходили в сторону городских ворот, и я подумал, что снова покинул дом барона без его ведома, история странным образом повторилась, только в прошлый раз мы уходили вниз, а теперь вверх. Забавно.
На стене у ворот никого не было, зато на площади перед ними толпилось человек двадцать, слышались недовольные голоса, видимо, стражники дожидались распоряжений уже довольно давно и роптали на свою незавидную участь – дождь и начальство. Пробегая над воротами, нам пришлось низко нагнуться, чтобы снизу нас не заметили. Дальше все улицы были пустынны – город крепко спал под мерный шелест дождя. Мы благополучно добрались до «приюта одинокого рыбака», откуда Аркан повел нас в свое тайное убежище у матушки Терезы.
Мятеж
Матушка откликнулась, едва Аркан легонько стукнул в дверь, видимо, она не спала, ждала. Вода стекала с нас ручьями, и хозяйка подбросила в печь дров и велела нам снять верхнюю одежду, а Зару увела переодеваться в другую комнату. Когда они вернулись, я поразился красоте девушки: с распущенными, мокрыми волосами в легком цветастом платье она выглядела удивительно трогательно, а смущенная улыбка и легкий румянец делали ее похожей на застенчивую деревенскую девушку. Матушка Тереза разлила по кружкам какой-то пряный горячий напиток и подала нам, сказав, что это лучшее средство от простуды. Напиток оказался глинтвейном, настоянным не незнакомых мне травах, с приятным сладковатым вкусом и ароматом.
- Пейте, пейте. Это полезно, - потчевала матушка. – Потом буду вас кормить.
- Нас уже барон покормил, - усмехаясь, сообщил Олер, - а вот от кружечки пива я бы не отказался, у него там только вино было.
- Будет вам и пиво, и рыбка, - хозяйка впервые после нашего прихода улыбнулась и вышла из комнаты.
Вернулась она почти сразу и выглядела обеспокоенной:
- Там кто-то в дверь скребется, и пищит. На кошку не похоже, на собаку – тем более.
- Пойдемте, глянем, - поднялся с лавки Гендрик.
Мы притихли, прислушиваясь к тому, что происходило в прихожей. Вот скрипнули засовы, что-то загремело, испуганно охнула хозяйка, и тихо засмеялся Гендрик. В следующее мгновение в приоткрытую дверь ворвался игрун, волоча за собой меч и обиженно поскуливая. Я бросился к нему, подхватил на руки и прижал к груди мокрое, маленькое тельце.
- Как же ты нашел меня, Иг? – спросил я дрогнувшим голосом.
- Это кто? – удивленно спросила матушка Тереза, остановившись на пороге.
- Мой друг, игрун, - ответил я, улыбаясь, - и вот он не ужинал у барона, и будет есть все, что вы сможете ему дать.
- Вот чудеса, - покачала головой хозяйка, - как же он такой меч таскал?
- Судя по всему, он его не только таскал, он с ним и по крышам, и через заборы лазил, - сказал Аркан, наклоняясь, чтобы поднять оружие.
- Не трогай, - лениво предупредил его гном, - а то познакомишься с ним очень близко. Меча может касаться только Никл.
Игрун тем временем перебрался на свое любимое место у меня на плече и внимательно наблюдал за Арканом. Я поднял меч, вынул из ножен и осмотрел лезвие. Голубая сталь таинственно блеснула, мне даже показалось, что в комнате на мгновение стало светлее.
- Вот это да! – изумленно ахнул Аркан. – Никогда не видел ничего подобного.
- Хорошая работа, - кивнул Олер и спрятал нос в кружке.
Я убрал оружие в ножны и положил рядом с собой. Игрун успокоился и перебрался на колени к Заре, которая принялась гладить его и шептать что-то на ухо. Хозяйка принесла хлеб, рыбу и пиво к вящей радости игруна и Олера. Напряжение последних часов медленно спадало, я лениво прихлебывал ароматный напиток и наблюдал, как изголодавшийся игрун уплетает рыбу. Аркан рассказывал матушке о наших похождениях, Антоний тоже внимательно слушал его рассказ и время от времени вставлял свои дополнения и комментарии. Олер молча, но с видимым удовольствием, пил пиво. Зара, тихо улыбалась, продолжая расчесывать пальцами шерсть игруна. Идиллия, в которую, мне не давал полностью погрузиться зов кристалла: я снова чувствовал его настойчивый призыв.
- Тяжелый у вас денек выдался, - подытожила матушка Тереза, - давайте спать, а утром я разузнаю, что творится в городе.
Мне снова приснился тот же самый сон, только на этот раз теней было больше, зов громче, а сердце болезненно сжималось, и я проснулся от этой боли. В доме было темно, все еще спали. Я осторожно поднялся и на цыпочках вышел в горницу. Тяжело сев на лавку, приподнял ткань, закрывавшую окно. По глазам ударил яркий свет – наконец-то вырвавшись из-за туч, солнечные лучи, казалось, стремились поскорее проникнуть повсюду, чтобы изгнать даже сам намек на темноту. Боль в груди исчезла, но осталось какое-то щемящее чувство, как будто мне чего-то не хватает, как будто я потерял часть своей души. Я сидел на лавке, пытаясь разобраться в своих ощущениях, когда входная дверь слегка стукнула и в комнату вошла матушка Тереза.
- Буди своих друзей, Никл, - сказала она озабоченным голосом, - у меня плохие новости.
Через минуту все уже были на ногах, и, пока мы одевались, хозяйка сообщила:
- В городе мятеж. На рынке почти никого нет, большинство сидит по домам – боятся выходить. Как мне рассказал знакомый ночной сторож, ночью разъезд стражников, которых послали на ваши поиски, столкнулся с целой ватагой наемников, причем поблизости от королевского замка. Что там произошло, не знаю, но они сцепились, был настоящий бой, из замка примчалась подмога, и наемников схватили, но к утру замок оказался буквально в осаде. Как я поняла, там не только наемники, но и дружины некоторых аристократов. Говорят, король заперся в своей крепости, и теперь Кнут командует обороной. Бандиты еще не расползлись по всему городу, но уже появились пожары, значит, начались грабежи. И еще я видела, как от островов в залив входили пиратские ладьи.
- Проклятье! – Аркан стукнул кулаком по столу. – Они идут в порт! Я должен быть там!
- У тебя там большое хозяйство? – поинтересовался Олер.
- Пока нет, - огрызнулся контрабандист, - но надеюсь, что будет. И я не хочу, чтобы эти бездельники уничтожили порт, а они сожгут все, что не смогут утащить. Уж я-то знаю!
- И что ты, один сможешь сделать? – пожал плечами гном.
- Не один! – возразил Аркан. – У меня есть надежные люди в порту, кроме того большинство рыбаков не любит пиратов. Так что мы сможем дать отпор.
- Значит, идем в порт, - я закинул меч за спину, - поищи, чем вооружиться остальным.
- Сейчас, - Аркан выскользнул из комнаты.
- Вам бы подкрепиться, - вздохнула матушка Тереза.
- Времени нет, - бросил Аркан, втаскивая в комнату большой сверток.
- На ходу поедим, - тут же нашелся Олер, - матушка, выделите нам по куску хлеба и еще чего-нибудь.
- Конечно, конечно, - засуетилась хозяйка.
Тем временем Аркан развернул свой сверток, здесь был целый арсенал: мечи, кинжалы и даже булава, которую гном тут же взял, взвесил на руке и поморщился:
- Не боевой молот, конечно, но сойдет.
Остальные тоже выбрали себе оружие. Правда, на мой взгляд, мы были готовы к рукопашному бою, а как с этим оружием помешать пиратам высадиться, я не представлял.
- Все, - выдохнул Аркан, - надо спешить, пока они не пришвартовались, у нас есть шанс.
- Да хранит вас Морской Владыка, - напутствовала нас матушка Тереза.
Был яркий осенний день. Омытый долгими дождями воздух звенел как хрусталь, по ярко-синему небу плыли редкие белые облака, как напоминание о том, что дожди не ушли насовсем, а только взяли короткий таймаут. Свежий, прохладный ветерок торопливо разметал по углам опавшую листву и спешил высушить почерневшие от влаги крыши.
Аркан опять вел нас закоулками, время от времени он останавливался и оглашал округу пронзительным свистом. Несколько раз на его условный сигнал отвечали таким же свистом. Когда мы прибежали в порт, там толпилось довольно много народу. Все с интересом наблюдали за тем, как отчаливший недавно корабль маневрирует, пытаясь уйти от двух пиратских ладей, но на слабом ветру паруса трепетали, как крылья подбитой чайки, и судно никак не могло набрать скорость. Капитан другого корабля, наоборот, решил спасаться на берегу и покрикивал на матросов, тащивших по причалу объемистые сундуки.
- Аркан! Разрази меня гром, это Аркан! – закричал кто-то в толпе зевак.
Люди начали оборачиваться, кто-то приветливо махал рукой, кто-то удивленно вскрикивал, несколько человек даже попятилось. Контрабандист снова призывно свистнул, и ему дружно отозвались из толпы и откуда-то из-за портовых строений.
- Что стоите!? – закричал он на столпившихся рыбаков. – Вас сейчас убивать будут, а вы рты раскрыли и глазеете по сторонам. Вооружайтесь, кто, чем может. Нельзя, чтобы пираты высадились на берег.
Аркан, видимо, пользовался здесь авторитетом, потому что люди зашевелились, бросились к своим лодкам, в руках у них появились перши, весла и даже дубинки. Тем временем вокруг нас собирались люди Аркана, вооруженные мечами и арбалетами. Они удивленно поглядывали на нас, но вопросов не задавали. Аркан продолжал распоряжаться, организуя оборону порта, к моему удивлению, его командам подчинялись даже портовые стражники. Между тем пираты уже пошли на абордаж ушедшего от причала корабля, а три другие ладьи быстро приближались к берегу, охватывая порт широкой дугой, весла мерно опускались и поднимались, роняя в мутную воду россыпи сверкавших на солнце брызг. Кажется, на ладьях поняли, что им готовятся оказать сопротивление, и выставили к бортам стрелков с луками и арбалетами.
- Аркан, прикажи людям укрыться, - посоветовал я нашему командиру, - они сейчас будут стрелять.
- Вижу, - кивнул он и дал команду спрятаться за лодками.
Град стрел со свистом обрушился на защитников порта, к счастью, стрелы никому не причинили вреда, и берег огласился улюлюканьем. В свою очередь залп наших арбалетчиков оказался удачнее, несколько стрел угодили в цель – пираты разразились проклятьями и выстрелили снова. И опять без особого успеха – небольшие волны, раскачивали ладьи, не позволяя им как следует прицелиться. А наши стрелки наоборот били почти без промаха. С одного из драккаров раздалась команда, и пираты, навалившись за весла, отвели свои суда на безопасное расстояние. Наступило короткое затишье, которое некоторые рыбаки приняли за победу и принялись радостно кричать.
- Каспер Меченый, будь он не ладен! – воскликнул Аркан. – Сейчас он дождется тех, что грабят корабль, и нападет всеми силами сразу, а у нас слишком мало стрелков.
- Каспер – это атаман пиратов? – спросил я, наблюдая за самым большим драккаром.
- Да, - Аркан сплюнул, - без него пираты не больше, чем сборище жадных шакалов, готовых за добычу рвать горло даже друг другу. Эх, из арбалета его уже не достанешь.
- Тогда надо попытаться устранить его другим способом, - предложил я.
- Каким?! – вспылил Аркан. – На наших лодках к ним не подойдешь, да и шансов завалить его слишком мало.
- Ну, тогда мне придется искупаться, - решительно заявил я, снимая меч, - Как он выглядит? Зара, Иг, присмотрите за моим мечом.
- У него шрам через все лицо, - Аркан вдруг опомнился и отрицательно покачал головой, - Никл! Тебя заметят, да и вода слишком холодная.
- Вот и остыну немного, - усмехнулся я, уже решив для себя, что другого удобного случая забрать кристалл у меня не будет.
Я положил меч у ног Зары, сбросил сапоги и жилетку, сунул в карман метательный нож и соскользнул под причал. Вода сжала тело в холодных, крепких объятиях, но я, не торопясь, подплыл к третьей свае, набрал в легкие воздуха и нырнул. Видимость была нулевой, хотя это не имело значения – я помнил даже форму камня, под которым спрятал заветный рубин. Драгоценный мешочек был на месте. Я надел его на шею, затем снял со сваи свой пояс и стал медленно всплывать. Сначала мне показалось, что в груди не осталось воздуха – так колотилось мое сердце. Но, вынырнув, я вздохнул совершенно свободно и вдруг ощутил необыкновенный прилив сил, вода уже не казалась такой холодной, мой широкий пояс, который я сразу надел на себя, совершенно не казался тяжелым, кровь мчалась по жилам, наполняя тело веселой удалью.
У края причала я нырнул и поплыл под водой, вынырнул, чтобы набрать воздуха и оглядеться, и снова нырнул. Не знаю, видно ли было меня с берега, но пираты не заметили. Я вынырнул всего в паре метров от борта атаманского драккара и сразу увидел человека со шрамом, он стоял, опираясь на меч, и наблюдал за тем, что происходило на захваченном корабле. Наверное, он почувствовал мой взгляд, потому что вдруг опустил глаза и, увидев меня, удивленно подался вперед. Я рывком выбросил тело из воды и метнул нож, острый как бритва клинок вошел в его горло по самую рукоять. Никто из пиратов так и не понял, почему их атаман рухнул за борт. А я поднырнул под драккаром и вынырнул далеко в стороне. На моем пути к берегу плясала на волнах еще одна ладья, и я решил внести дополнительную сумятицу в ряды разбойников. Они пытались рассмотреть, что происходит на судне их атамана, и мне удалось взобраться на борт раньше, чем они меня заметили. Я пронесся из конца в конец лодки, нанося удары налево и направо, и с разгона снова нырнул, потом долго плыл под водой. Вынырнув, я оглянулся назад: пираты что-то возмущенно кричали и пытались втащить на борт тех, кто упал в воду, а с берега доносились ликующие крики. До причала я доплыл быстро и без помех.
Аркан с Олером буквально выдернули меня из воды, едва я коснулся досок настила. Антоний накинул мне на плечи чей-то плащ, а Зара вручила глиняную кружку с горячим глинтвейном. Я отхлебнул согревающего напитка, хотя холода, кажется, даже не чувствовал, и благодарно улыбнулся: они были уверенны, что я вернусь, и подготовились.
- Ну? – взволнованно спросил Аркан. – Как тебе удалось сбросить Каспера за борт? А то отсюда было плохо видно.
- Знаешь, - я постарался, чтобы мой голос звучал серьезно, - он порезался, и решил прополоскать горло, вот и свалился за борт. Так что у крабов сегодня будет пир.
- Я же тебе говорил, - Антоний хлопнул Аркана по плечу, - если Никл взялся за дело, он его обязательно выполнит.
- Да, я и не сомневался, - пожал плечами тот, - а ремешок-то где успел подобрать?
- Это мой. На хранение здесь оставлял, - отшутился я.
- Решили атаковать, - сообщил Гендрик, наблюдавший за маневрами пиратов.
Действительно, три ладьи снова двинулись к берегу, пираты не стали дожидаться, пока к ним присоединяться те, кто грабил корабль, и на этот раз, чтобы укрыться от стрел, они закрепили на бортах щиты. Оставшиеся две ладьи были еще довольно далеко, что увеличивало наши шансы на победу. Я быстро обулся, подхватил меч и поспешил к столпившимся на берегу рыбакам. Ладьи с разгона ткнулись в галечный пляж, и пираты бросились в атаку. Схватка получилась короткой и кровавой: не ожидавшие такого ожесточенного сопротивления, пираты растерялись и были беспощадно убиты. Разнесшийся над портом победный клич был услышан и на двух последних драккарах, уже подошедших на расстояние полета стрелы, там трезво оценили обстановку и предпочли ретироваться: разбойничьи ладьи стали быстро удаляться от берега.
В порту царило ликование, рыбаки громко смеялись и делились впечатлениями, даже немногочисленные раненые со смехом объясняли, как их угораздило получить ранение. Вместе с Зарой, которая во время боя все время была рядом со мной, я отошел в сторону и огляделся в поисках остальных. Откуда-то примчался игрун и сразу взгромоздился мне на плечо, потом появился Гендрик, он задумчиво вертел в руках небольшую, странного вида дубинку. Гнома и плотогона нигде не было видно, и это меня очень беспокоило.
- Ты не видел Олера и Антония, - спросил я лесовика, когда он подошел.
- Сейчас придут, - усмехнулся Гендрик, - у гнома в горле пересохло, и Антоний повел его на поиски пива.
Я оглянулся на портовую таверну, они как раз выходили из ее дверей с дюжиной кружек в руках. Олер шествовал с торжественным видом, зато Антоний широко улыбался и почти приплясывал на ходу. Не доходя до нас, Олер остановился около перевернутой лодки, водрузил на нее кружки и махнул нам рукой:
- Подходите! Возблагодарим богов, что даровали нам победу.
- Олер, почему стоит тебе заикнуться о пиве, как его тут же наливают? – спросил я, взяв в руки кружку.
- Потому что у людей с древних времен существует поверье: если зашедший в дом гном уходит недовольным, он уводит с собой домового, охраняющего хозяйские сбережения. А чем, как не пивом, можно умилостивить гнома? – ухмыльнулся Олер.
- Вы бы видели лицо кабатчика, когда Олер вошел в таверну и недовольно заявил, что ему здесь не нравится, потому что он не чует запаха свежего пива, а значит, и делать ему в этом заведении нечего. Хозяин чуть ли не за рукав его держал, пока открывали новый бочонок, - Антоний восхищенно покачал головой. – Но самое удивительное в том, что кабатчик не взял с него ни гроша!
- Предрассудки живут долго, если не вечно, - философски заметил гном, - давайте лучше выпьем за удачу, которая сопутствует нам сейчас и не отвернется в будущем.
- Уже празднуете? – спросил подошедший Аркан.
- Присоединяйся, - кивнул на кружки Олер, - на тебя тоже взяли.
- Благодарю, - контрабандист поднял кружку, - за победу!
- Мы пьем за удачу, - поправил его гном, - тем более, это еще не победа, а только первое выигранное сражение.
- С удовольствием выпью за удачу, - Аркан сделал большой глоток. – Вы думаете, они вернутся?
- Насчет пиратов – не знаю, - я посмотрел вслед быстро удалявшимся ладьям, - а вот другие придут обязательно. Если я все правильно понимаю, в городе мятеж, а у мятежников что-то пошло не по плану, и они вынуждены были выступить раньше, чем задумывали и не успели захватить королевский замок. Теперь все зависит от того, как долго будет продолжаться осада. Но в любом случае мятежники придут в порт, слишком многое в городе связано с ним. Поэтому тебе следует подготовиться: выставить дозоры, организовать людей в группы и назначить командиров, построить заграждения на улицах, по которым могут пройти всадники, определить, кто и что будет делать в случае нападения.
- Ничего себе! – удивленно воскликнул Аркан. – Это же надо быть воеводой, иметь власть.
- А у тебя сейчас есть реальная власть, ты – герой, и люди готовы тебе подчиняться, - я сделал паузу, - но скоро напряжение боя и радость победы спадут, и тогда большинство из этих людей не станут тебя слушать, надеясь на авось или на всегдашнюю человеческую уверенность, что с ними ничего такого произойти не может. Поэтому выбирай, какую цель ты перед собой ставишь: просто выжить и остаться удалым контрабандистом или ты хочешь стать кем-то другим. Но помни, выбрав второе, ты примешь на себя ответственность за жизнь людей, которые пойдут за тобой, и эту ответственность уже никто не снимет с тебя до самой смерти.
- Да, выбор невелик, - протянул Аркан.
- Ну, почему же? – ухмыльнулся Олер. – Еще можно спрятаться в городе или за городом и переждать, или самому стать наемником, или…
- Вот язва! – перебил его Аркан. – Никогда не думал, что гномы такие ехидные.
- Мы не ехидные, - насупился Олер, - мы – прямодушные.
- Может, другие и прямодушные, а ты – ехидный. И не спорь, уж я-то тебя знаю, - Гендрик погрозил гному дубинкой, которую держал в руке.
- Что ты размахался своей деревяшкой? – завелся гном. – Я говорю то, что думаю, в отличие от некоторых.
- Олер успокойся, - я строго посмотрел на гнома, - никто не сомневается в твоей искренности. Кстати, Гендрик, что это у тебя?
- Не знаю, - пожал плечами лесовик, - похоже на дубинку, но слишком красивая, и дерево какое-то странное – тяжелое и твердое как камень, я таких деревьев не знаю.
Он подал мне свою находку. Дубинка, или скорее жезл, был действительно похож на короткий, слегка изогнутый сучок, отполированный и весь покрытый тонкой резьбой, которая представляла собой растительный орнамент, сплетавшийся в неведомые мне знаки. Я вдруг почувствовал, что кристалл у меня на груди стал теплым – жезл обладал магической силой.
- Такими дубинками пользуются дикари, живущие в джунглях, которые начинаются за болотами на востоке, - сообщил Аркан, мельком глянув на жезл, - это черное дерево, очень крепкое и дорогое.
- Гендрик, а где ты его взял? – спросил я, передавая ему жезл.
- Да, какой-то пират запустил в меня этой дубинкой, но она не долетела, упала прямо к ногам, я и подобрал. Не смог не подобрать, - уточнил лесовик, пробежав пальцами по замысловатой резьбе.
- Интересно, - я внимательно посмотрел на Гендрика, - я бы назвал это не дубинкой, а жезлом, причем магическим жезлом. Я думаю, ты тоже чувствуешь его силу.
- А я думал, мне показалось, - оживился лесовик.
- Ну вот, это оказывается волшебная палочка, а ты размахиваешь ей как мальчишка хворостиной, - возмутился Олер.
- Извини, это как-то само собой получилось, - Гендрик спрятал жезл за спину, как будто боялся, что гном его отберет.
- Ладно, - великодушно махнул рукой Олер, - только ты уж будь поосторожнее с этой штукой: кто его знает, что она может натворить в твоих руках.
- Я буду очень осторожен, - улыбнулся лесовик.
- Никл, а ты поможешь мне организовать оборону порта? – спросил Аркан, видимо приняв решение.
- Помогу на первых порах, - кивнул я, - но я не смогу быть рядом все время – сколько продлится эта смута неизвестно, а у меня есть срочное дело, которое я должен выполнить в срок.
- Спасибо! – обрадовался новоиспеченный комендант порта. – Я быстро учусь, тебе не придется нянчиться со мной.
- Спасибо в карман не положишь! – заявил Олер.
- О чем разговор! – засмеялся Аркан.- Сделаю все, что в моих силах.
- То-то же! – гном поднял кружку, - за наш союз!
Выпив, Аркан побежал собирать людей, чтобы объяснить им необходимость обороны порта. А я с грустью подумал, что опять ввязываюсь в не свое дело. Гендрик отошел в сторону сел на камни, положив волшебный жезл на колени, и замер, как будто впал в транс. Антоний с Олером отправились слушать речь Аркана. А я устало присел на лодку рядом с Зарой и стал смотреть на море. Мелкие зеленовато-белесые волны накатывались на берег, смывая следы недавнего боя. А вдали вода была темно-синей и ярко блестела в лучах полуденного солнца, то тут, то там на поверхности появлялись снежно-белые барашки и быстро исчезали, так и не добежав до берега. В прозрачном, насыщенном запахом водорослей воздухе парили чайки.
Мне вдруг неудержимо захотелось взять кисть и перенести на холст острые пики Черных Скал, вздымавшихся из белой полосы прибоя, переливающуюся всеми оттенками синего лазурь залива, зеленую полоску островов в устье реки и, конечно, беспечных чаек, которым не было никакого дела до столпившихся на берегу людей. Но у меня не было ни кисти, ни красок, и я не был художником – я был воином, заброшенным в этот удивительно красивый мир неведомой мне силой. Я вспомнил, как когда-то, давным-давно вот так же после скоротечного боя сидел и смотрел на горы, но тогда у меня под рукой оказался огрызок карандаша и несколько мятых листов бумаги, и я из солдата превратился в художника. А что будет теперь? Качнется ли маятник моей судьбы обратно или замрет в этом немыслимом положении? Что, впрочем, вполне возможно в этом пропитанном магией мире.
- О чем ты думаешь? – тихо спросила Зара.
Почему женщины всегда задают этот вопрос, стоит мужчине задуматься? И как отвечать на этот вопрос? Сказать правду или соврать? Или отшутиться? Я посмотрел на девушку. Ее лицо было озабоченным и немного растерянным: пожалуй, ей было еще труднее, чем мне. И я ободряюще улыбнулся:
- О своей прошлой жизни.
- У тебя была трудная жизнь?
- Я бы не сказал…, она просто была другой.
- Ты тоскуешь по той жизни? – в голосе Зары слышалось неподдельное сочувствие.
- Пожалуй, нет, но я тоскую по своему ремеслу.
- Разве война не твое ремесло? – удивилась девушка.
- Нет. Я не воин…, - я запнулся, - точнее, я когда-то был воином, и вынужден был снова им стать, но я не люблю войну.
- Я тоже не люблю воевать, - Зара застенчиво улыбнулась, как будто сознаваясь в чем-то, что могло повредить ее репутации.
- А что тебе нравится делать?
- Петь. Я знаю много песен, - гордо сказала девушка, - но они все про степь и жизнь в степи.
- Спой что-нибудь, - попросил я.
- Я не знаю ни одной песни про море, - растерялась она.
- А ты спой про степь, ведь она очень похожа на море, - подбодрил я Зару.
Она на минутку задумалась и запела. Глубокий, бархатный голос сначала звучал тихо, потом постепенно набрал силу, и печальная, волнующая мелодия поплыла над пляжем, переплетаясь с шумом прибоя и уносясь по волнам куда-то в даль, за синий горизонт. Зара пела на языке степняков, и это была песня о том, что степь широка и прекрасна, а ее красота подобна красоте юной девушки, которая ждет своего возлюбленного из похода. Последняя нота растворилась в воздухе, и наступила тишина – не было слышно ни гомона людей, ни криков чаек, кажется, утих даже прибой. Я ошеломленно смотрел на Зару, ее черты лица смягчились, она разрумянилась и стала еще красивее. Я не мог вымолвить ни слова, зато чайки, до этого кружившие над морем, с криками заметались над нашими головами, и это не были крики голодных обжор, нет, они ничего не просили, скорее это было похоже на выражение одобрения и радости. Где-то позади нас дружно вздохнула толпа, а потом кто-то крикнул:
- Смотрите, смотрите! Дельфины!
Дельфины весело резвились совсем недалеко от берега, они высоко выпрыгивали из воды и с шумом плюхались обратно, поднимая целые тучи брызг. Я был совершенно уверен, что это своеобразные аплодисменты – они тоже слышали песню и теперь выражали свой восторг.
- Кто это? – удивленно спросила Зара.
- Дельфины. Очень умные морские животные.
- Как лошади?
- Пожалуй, еще умнее, - я постарался не обидеть чувства степнячки, - они даже умеют разговаривать между собой.
- Лошади тоже умеют разговаривать, - уверенно заявила девушка, - только не все люди их понимают.
- Но ты же понимаешь, - меня вдруг осенило, что Зара не просто говорила что-то игруну, она с ним общалась.
- Конечно, а как же иначе? Я выросла рядом с ними.
- Поговори с дельфинами, - предложил я.
- Я не знаю их языка, - совершенно серьезно ответила Зара.
- Но они же поняли твою песню, поговори на своем языке, - мне очень хотелось увидеть, что из этого получится.
Зара встала и неуверенно подошла к воде. Я не слышал, что она сказала, но дельфины перестали резвиться, подплыли еще ближе и выставили из воды головы. Зара снова заговорила, и дельфины ответили ей разноголосым писком и стрекотом. Толпа за моей спиной восторженно загомонила. А потом девушка запела задорную песню о том, как весело скакать весной по степи, и столько радости было в этой песне, столько веселья, что я невольно рассмеялся. Когда песня кончилась, дельфины устроили перед Зарой настоящее представление с Высокими прыжками, кульбитами и кувырканьем. Потом они сделали прощальный круг и уплыли, а Зара еще какое-то время стояла и махала им вслед рукой.
- Они, и правда, очень умные, - сообщила она, подходя ко мне и счастливо улыбаясь, - и очень веселые. Они хотели, чтобы я спела еще что-нибудь веселое, но я сказала, что сейчас у меня важные дела и я спою им в другой раз. Они все поняли и обещали вернуться, когда я их позову.
Зеленые глаза девушки радостно блестели, как у ребенка, которому подарили новую игрушку. Я впервые видел Зару такой веселой и беззаботной, и ее приподнятое настроение передалось мне, отодвинув в сторону грусть и заботы. Я тоже улыбался, позабыв обо всем на свете. Вдруг рядом возник Гендрик и низко поклонился Заре:
- Спасибо!
- За что? – удивилась она.
- За песню, - лесовик был совершенно серьезен, - ты помогла мне понять и принять силу жезла, и он тоже пел вместе с тобой, только свою песню. Песню южного леса, жаркого и жестокого, но щедрого к тем, кто его понимает и любит. Я видел этот лес и видел шамана, которому раньше принадлежал жезл, и он признал мое право владеть заключенной в нем силой.
- Но я просто пела любимую песню, - ошеломленно сказала Зара.
- По-моему, дело даже не в песне, вернее не в том, о чем в ней поется, - попытался объяснить лесовик, - а в твоем голосе, в твоих чувствах, которые ты вкладываешь в мелодию.
- Это было великолепно! – от избытка чувств Антоний начал восхищаться, еще не подойдя к нам. – Зара! Это было настоящее чудо! Твое пение достойно богов!
- Не кричи, - одернул его Олер. – Судя по высказываниям твоих соплеменников, она сама богиня.
- Не богиня, а фея, - горячо возразил Антоний.
- Не велика разница, - махнул рукой гном.
- Какая фея? Вы о чем? – нахмурилась Зара.
- Сейчас объясню, - Антоний сиял как новый пятак. – В общем, Аркан говорил здорово и мне кажется убедил многих, но не всех. Эти люди знают пиратов, и готовы сражаться с ними, но они не видят угрозы со стороны наемников и не считают необходимым защищать порт от них. Я уже думал, что у Аркана ничего не получится, хотя он и сказал, что его друзья, то есть мы, поможем организовать оборону. И тут ты запела. Народ просто онемел, потом слетелись чайки, и люди начали шептаться, а когда приплыли дельфины, и ты стала с ними разговаривать, уже никто не сомневался, что ты настоящая фея Бирута.
- Я не фея, ты же знаешь! – воскликнула Зара.
- Я-то знаю, - Антоний замялся, - но теперь сомневаюсь, а действительно ли я знаю, кто ты. Я видел, как ты разговариваешь с игруном, но это совсем другое дело, с домашними любимцами говорят все, хотя никто не ждет ответа от кошки или собаки, кстати, я вспомнил, что ты разговаривала и с лошадьми, и они отвечали тебе. Вот и получается, что ты фея Бирута, только она знает язык птиц и зверей.
- Не знаю, что там у тебя получается, - рассердилась Зара, - но ты и на человеческом языке ничего не можешь объяснить толком.
- Но ты же меня все время перебиваешь, - возмутился Антоний, - а я пытаюсь рассказать все по порядку. Вот слушай:
Однажды в давние, давние времена Морской Владыка и Матушка Земля заспорили, где кончается море и начинается суша. Владыка говорил, что море простирается, докуда дотягиваются волны, а Матушка возражала: мол, суша начинается с того места, куда волны откатываются. Долго спорили они, и никто не хотел уступить, но каждый хотел доказать свою правоту. Морской Владыка вздымал огромные волны и посылал их на сушу, заливая поля и леса. В ответ Матушка Земля поднимала из глубин нерушимые скалы, отгораживая море от суши. Так и появились вон те Черные Скалы и Великие Болота, что простираются на многие мили на восток. Наступили страшные времена: наводнение сменялось землетрясением, а землетрясение наводнением. Но тут вмешались другие боги, утихомирили спорщиков и собрались на прибрежном утесе на совет, чтобы решить этот спор раз и навсегда. Долго думали боги, но придумать ничего не могли. А как провести границу там, где встречаются две живые стихии? Вот уже и вода, посланная на сушу, где смогла, вернулась в море, и нерушимые скалы стали потихоньку осыпаться, а ответа все не было. И вдруг услыхали боги тихую песню, и пелось в ней о том, как прекрасно море и как красива земля, когда царит над ними мир и покой. Посмотрели боги, кто же это поет, и увидели юную девушку, которая шла по пляжу, собирая в корзинку раковины. А звали ту девушку Бирута. Тогда бог Солнца предложил спросить совета у девушки. Посмеялись боги, но согласились – очень уж надоело самим ломать голову. Вот предстали они перед Бирутой и задали свой вопрос. Удивилась она и сказала:
«Вот я собрала ракушки, принесу их домой и сделаю украшения, купцы увезут эти украшения в далекие страны, и люди, никогда не видевшие моря, будут восхищаться их красотой и представлять себе море и слушать шум волн, что живет в больших раковинах. Или вот краб, который выбрался из воды по своим делам, хоть и живет в воде, но выходит на берег. А морские птицы, что выводят своих птенцов на прибрежных скалах, как им жить без суши? И черепахи, что откладывают яйца в песок на берегу? А вот эти камешки под ногами? Они откололись от скал, и море их обкатало и выстелило ими берег. А дожди, что приходят с моря и поят утомленную землю? По-моему, морю нужна суша, а суше нужно море».
Удивились боги мудрости девушки и спросили, что же делать, если нельзя их разделить. Пожала Бирута плечами и сказала, что надо выбрать кого-нибудь, кто будет присматривать за берегом и прибрежными водами. Снова заспорили боги, кому же достанется эта хлопотная обязанность. А бог Солнца спросил, не хотела бы Бирута сама присмотреть за морским побережьем. Засмеялась она и ответила, что и рада бы, да нет у нее на то настоящей силы. И тогда бог Солнца предложил остальным богам дать ей толику своей силы, чтобы стала она Феей Прибрежных Вод. Посовещались боги и согласились. Так и стала Бирута феей. А так как своей силой с ней поделились все боги, то умеет она разговаривать и со зверями, и с птицами, и с рыбами, и с деревьями, и даже с камнями. И превратиться она может хоть в птицу, хоть в рыбу, хоть в зверя, хоть в человека. Рыбаки чтут фею Бируту наравне с Морским Владыкой, ибо она добра и справедлива и может помочь нуждающемуся или примерно наказать провинившегося.
- А я тут причем? – спросила Зара, приподняв брови. – Я море впервые в жизни увидела, даже плавать не умею.
- Зато умеешь так петь, что дух захватывает, - ответил Антоний без тени улыбки, - я уже не говорю о слетевшихся к тебе чайках и о твоей беседе с дельфинами. Кстати, что они тебе сказали?
- Что любят песни, - коротко ответила Зара.
- Спасибо, фея Бирута, - подошедший Аркан поклонился Заре в пояс, - без твоей помощи я бы не смог по-настоящему убедить людей.
Зара беспомощно развела руками, я тоже немного растерялся, а на лице Антония ясно читалось: «А что я вам говорил!», Олер прятал в усах ироническую усмешку, только Гендрик оставался совершенно невозмутимым. Аркан повернулся ко мне:
- Никл, пойдем, покажешь, что нам нужно сделать.
И мы отправились осматривать наш плацдарм. На просторную портовую площадь можно было попасть по неширокому галечному пляжу, который я посоветовал перегородить пиратскими ладьями, конечно, это не остановило бы нападавших, но значительно замедлило бы их продвижение. Аркан тут же отдал распоряжение, и рыбаки с энтузиазмом занялись его исполнением. Еще один путь – это широкая улица, по которой и доставлялись грузы из порта и в порт. Здесь мы решили построить баррикаду из прохудившихся лодок, старых бочек и всего, что нашлось под рукой. С другой стороны площади был узкий проулок, по которому нас с Арканом недавно вели к Черной Башне, здесь тоже было решено построить баррикаду. Как объяснил Аркан, существовало еще множество ведущих в порт ходов и лазеек, но незнакомый с этим лабиринтом человек сразу бы в нем заблудился.
Строительство импровизированных укреплений завершилось довольно быстро, и я с удивлением обнаружил, что людей на площади стало гораздо больше, кажется, здесь собралось все население прилегающего района, даже дети. Я то и дело ловил обращенные на нас, удивленные, восхищенные, а иногда настороженные взгляды. Когда мы присели отдохнуть, Зара со вздохом сказала, что она устала от такого пристального внимания, что слухи здесь распространяются еще быстрее, чем в ее родном улусе.
- Это точно, - согласился Антоний, думая о чем-то своем.
- Что тебя беспокоит? – спросил я обычно жизнерадостного плотогона.
- Надо бы сходить домой, успокоить Марсия, а то он наверняка волнуется, - вздохнул Антоний.
- Конечно надо, - поддержал его Олер, - заодно заберем свои вещички. Насколько я понимаю, теперь у нас один путь – через море.
- Правильно понимаешь, - кивнул я, - сейчас предупрежу Аркана, и двинем.
Аркан выслушал меня и подозвал одного из своих людей, чтобы провел нас коротким путем на прилегающую к порту улицу и дождался нашего возвращения. Солнце уже было низко, но я рассчитывал вернуться в порт еще до заката. Несмотря на хорошую погоду, улицы были пустынны, город как будто замер в напряженном ожидании. Мы быстро добрались до дома Марсия и постучали в ворота. Довольно долго нам никто не отвечал, потом калитка резко распахнулась.
- Антоний! Слава Единому Богу! Ты жив, - Марсий схватил брата в объятия, - а мы тут такого про вас наслушались…
- Мы в порядке, - Антоний снова широко улыбался, - а как вы?
- Все хорошо. Проходите, - Марсий посторонился. – Говорят, в городе мятеж, кое-кто из знати восстал против короля и призвал наемников, они сейчас замок осадили. Нам-то все равно, кто на троне сидит, лишь бы жить не мешал. Но наемникам веры нет – они грабежом промышлять не брезгуют. Мы, конечно, не та голытьба, что ютится у городской стены, но брать у нас особенно нечего, и все-таки мы в своем околотке договорились помогать друг другу, если на кого-нибудь нападут. Хотя я думаю, что сюда они не доберутся – им и купеческих домов хватит, если начнут грабить. А вы проходите в дом, расскажете про свои злоключения.
- Извини, брат, - Антоний виновато улыбнулся, - мы зашли, только чтобы сказать, что мы живы, здоровы. Нам нужно в порт вернуться.
- В порт? – Марсий покачал головой. – Там, говорят, фея Бирута объявилась. Не видели ее?
- Еще бы не видеть, - Антоний указал на Зару, - вот она.
- Как это? – Марсий уставился на девушку.
- Не слушайте вы его, - Зара бросила на Антония уничтожающий взгляд, - привиделось им что-то. Людям вообще зачастую видится не то, что есть на самом деле.
- Это правда, - согласился хозяин, - но и просто так ничего не бывает.
- Ты бы слышал, как она поет, - Антоний закатил глаза, - а как перед ней плясали дельфины! Тут и призадумаешься, и поверишь в то, что люди говорят.
- Понятно…, - протянул Марсий. - Тогда, кто из вас человек-дельфин?
- Никл, конечно, - ухмыльнулся Антоний.
- Точно! Вы же с Арканом приходили ко мне после Черной Башни, – Марсий повернулся ко мне, - ой, игрун тоже с вами! Как вы его нашли?
- Это он нас нашел, - я погладил, сидящего на моем плече зверька, - а как – не знаю.
- Чудеса! – Марсий почесал в затылке. – Ладно, сейчас принесу ваши вещи. А может, все-таки останетесь?
- Мы обещали вернуться в порт, - твердо сказал я.
- Ну раз обещали, тогда, конечно, - вздохнул хозяин и пошел в мастерскую.
Через пять минут, распрощавшись с хозяином, мы уже шли по затаившемуся в вечерних сумерках городу, и только звук наших шагов нарушал настороженную тишину безлюдных улиц. В тяжелом, влажном воздухе повисло предчувствие грозы, но на светлом еще небе не было видно ни облачка, лишь редкие звезды неохотно вспыхивали на востоке. И вдруг тишина раскололась дробным цокотом копыт, стуком колес по мостовой, гортанными выкриками и пронзительным свистом. Мы, не сговариваясь, перешли на бег, порт был уже недалеко, и обоз в сопровождении всадников явно направлялись туда. Мы выскочили из-за угла как раз в тот момент, когда отряд остановился перед баррикадой. В темноте наступившей ночи я смог рассмотреть груженые повозки, верховых и пеших воинов.
- Эй, там! Освободите проход! – крикнул один из всадников властным голосом. – Нас ждет корабль.
- Простите, достопочтенный господин, но порт закрыт, - прозвучал ответ Аркана.
- Ты, кажется, не понял, - в голосе говорившего появились угрожающие нотки, - повторяю: освободите проход, и мы не станем вас убивать.
- Ладно, ладно, - откликнулся Аркан, - сложите оружие, и мы пропустим вас на судно и даже позволим отплыть.
- Ну что ж, ты сам выбрал свою участь, - глухо прозвучал голос главаря, - Вальдар, разнеси эту кучу хлама, а потом мы побеседуем с засевшими там наглецами.
Один из всадников взмахнул рукой, и в баррикаду ударил огненный шар, он взорвался с сухим треском, во все стороны полетели щепки, образовав внушительную дыру в заграждении. После второго удара огненным шаром баррикада заскрипела и накренилась. Надо было что-то делать, и Гендрик шагнул вперед. Он поднял свой жезл, и в тот же момент баррикада осветилась призрачным зеленоватым светом. Старые, просоленные деревяшки как-то разом вздрогнули и пустили ростки. Тонкие побеги, извиваясь как змеи, устремились вверх, сплетаясь в тугие узлы, и на глазах становясь все толще и толще, через пару минут баррикада превратилась в сплошную зеленую стену. Мне подумалось, что такую живую изгородь без хорошей бензопилы не преодолеть, а если она еще и колючая…
- Гендрик, хватит, - Олер положил руку на плечо друга, - тебе еще понадобятся силы.
- Ты, как всегда, прав, - лесовик опустил жезл и тяжело вздохнул.
Зеленое свечение начало медленно угасать, и тогда боевой маг снова метнул свой огненный шар. Но на этот раз взрыва не последовало – стена проглотила магический снаряд, полыхнув в месте попадания изумрудной вспышкой. И в свете этой вспышки мне показалось, что стена потянулась к магу своими побегами. После второго удара маг, видимо, сообразил, что зеленая стена с удовольствием поглощает его энергию и становится еще мощнее.
- Это – засада! Нас окружили! – раздался истошный крик.
Нас заметили – всадники и пешие воины начали поворачиваться к нам лицом – на фоне все еще светящейся живой изгороди, это выглядело как театр теней. Теперь боя было не избежать, и я медленно обнажил меч.
- Идиоты! – прогремел голос командира. – Их всего пятеро! Лучники, вперед!
Но его команда так и не была выполнена: Зара вдруг выкрикнула что-то высоким звенящим голосом, и все лошади взвились на дыбы, сбрасывая своих седоков. Началось настоящее столпотворение: ржание, крики боли и ужаса, лязг металла и треск ломающихся повозок. Кони рванулись в нашу сторону, топча не успевших увернуться солдат.
- К стене! – крикнула Зара. – Их теперь не остановить.
Мы едва успели прижаться к черным бревнам, когда мимо нас пронеслись обезумевшие лошади. К моему удивлению, один из всадников ухитрился удержаться в седле, он приник к шее коня, почти слился с ним, и только его плащ бился за спиной как крылья огромной неведомой птицы.
- Вальдар! Куда!? Будь ты проклят, трусливый маг! Вперед, псы войны! Убивайте всех, кто встанет на вашем пути! – рев командира отряда заглушил даже грохот копыт.
Бой начался, и нам пришлось бы туго, но защитники порта уже опомнились от пережитого потрясенья и пришли нам на помощь. Вскоре все было кончено, наемники бежали, и никто их не преследовал, впрочем, спастись удалось далеко не всем.
- Никто не ранен? – я оглядел своих друзей.
- Все в порядке, Никл, - откликнулся гном, - только пить хочется.
- Сейчас все будет! – хлопнул его по плечу подошедший Аркан. – Пошли, я проведу вас.
На портовой площади горели костры, оказывается, рыбаки не разошлись по домам и теперь у огня живо обсуждали невероятные события, свидетелями которых они стали. Аркан привел нас в таверну, и не успели мы устроиться, как на столе появились кружки, жареная рыба и хлеб.
- Думаю, самое время поужинать, - Аркан взял кружку. - За удачу!
- Смотри-ка ты! И правда быстро учится, - Олер сделал большой глоток, - нам здорово повезло, что у Гендрика есть его волшебная палочка.
- Это было настоящее чудо! – Аркан закатил глаза. – Чтобы просмоленные доски дали ростки и зацвели…. Гендрик, это так и останется?
- Утром посмотрим, - пожал плечами лесовик, - если успели пустить корни, то останутся, если – нет, то засохнут.
- Не хотелось бы – красиво получилось, - грустно улыбнулся Аркан. – Зара, а что ты сказала лошадям? Мы даже здесь слышали твой крик.
- Что идет пожар, - на ее щеках проступил румянец, - я их обманула. Это нехорошо, но пешему устоять против всадника очень трудно.
- Девочка, ты все правильно сделала, - гном погладил Зару по плечу, - в таком бою лошадям бы тоже досталось, а так они просто вернулись домой.
- Наверное, ты прав, - Зара благодарно улыбнулась.
- И все-таки, это победа, - Аркан хлебнул из кружки, - наша победа.
- На твоем месте я бы не обольщался, - я невесело усмехнулся.
- А что? Мы отбили атаку отряда, в котором был даже боевой маг, - Аркан вздернул голову, - конечно с вашей помощью, но отбили!
- С магом или без мага – не имеет значения. Пойми, - я посмотрел ему в глаза, - это были самые предусмотрительные, те, кто пришел сюда обогатиться и подготовил путь к отходу, тот корабль, что остался у причала. Они просто не стали дожидаться развязки – взяли «свое» и ходу. Но мятежники, если я правильно понимаю ситуацию, все еще осаждают королевский замок.
- Так и есть, - Аркан криво усмехнулся, - осаждают и не могут взять. Я посылал кое-кого посмотреть, что там творится.
- Молодец, - похвалил я, - но для нас это скорее плохо, чем хорошо.
- Почему? – удивился он.
- Потому что скоро, может быть, завтра, король нанесет им ответный удар, и тогда они побегут. Те, у кого хватит ума, уйдут через городские ворота, если успеют, а остальные кинутся в порт – их единственный путь к спасенью. И на этом пути окажемся мы, а за спиной у мятежников будут королевские воины. Здесь будет жарко, очень жарко.
- Почему ты думаешь, что им не взять замок? – прищурился Аркан. – Они ведь готовили мятеж.
- Готовить-то готовили, но почему-то начали раньше срока, - сказал я задумчиво, - мне кажется, все у них пошло не по плану и они уже проиграли, но еще будут сопротивляться, а точнее, бороться за свою жизнь.
- Я думал об этом, - Аркан постучал пальцами по столу, - все началось с того, что стража искала нас, а наткнулась на отряд наемников. Это мы оказались тем маленьким камешком, который вызвал обвал, и теперь мы катимся вместе с валунами, грозящими нас раздавить.
- Очень образно, хотя по сути, правильно, - кивнул я, - конечно, лучше всего было бы отойти в сторону, но мы обещали тебе помочь, поэтому еще задержимся.
- Спасибо, я очень рассчитываю на вас, - Аркан с улыбкой глянул на гнома, - но переправлю вас отсюда, как только вы скажете, что вам пора уходить.
- Вот и ладно. А теперь пора и вздремнуть часок, другой, - Олер поднялся из-за стола.
- Да, конечно, - Аркан тоже встал, - пойдемте, я устрою вас на ночлег.
Шторм
Утро было хмурым. Тяжелые темные тучи нависли над городом, зацепившись за острые шпили башен, а у слабого южного бриза не хватало сил, ни рассеять их, ни гнать дальше на север. Свинцовые волны лениво накатывались на берег, с тихим плеском перебирая гальку и вылизывая песок. Чайки молча бродили по берегу, выискивая что-то в кучах водорослей, и неодобрительно поглядывая на людей, суетившихся на портовой площади. Аркан уже был на ногах и раздавал распоряжения своему ополчению. Зара подошла и встала рядом со мной:
- Море такое изменчивое: еще вчера оно было такое синее и так призывно искрилось, а сегодня – такое неприветливое, даже опасное.
- Море всегда опасное, даже когда приветливое, - Аркан широко улыбнулся, подходя к нам, - и тот, кто об этом забывает, платит за свою забывчивость жизнью. Как-нибудь на досуге я расскажу вам пару историй о каверзах Морского Владыки. Впрочем, сегодня он на нашей стороне: приближается шторм, а значит, пройти по берегу будет невозможно. Ладно, давайте посмотрим, как мы подготовились к встрече «дорогих» гостей.
Мы прошли мимо причала к пиратским ладьям, перегораживавшим узкую полоску галечного пляжа, со стороны города рыбаки выставили колья и развесили на них сети, соорудив дополнительную преграду тем, кто попытается пройти в порт этой дорогой.
- Еще вчера сделали, - гордо сообщил Аркан.
- А не жалко сетей? – спросил я, разглядывая эту своеобразную паутину.
- А, старье, - махнул рукой Аркан, - чинить их бесполезно, а выбросить было жалко, так и валялись – вот теперь и сгодились. Я сюда самых сильных рыбаков поставил, и кто лучше всех умеет острогу метать.
- Хорошее решение, - согласился я, - только скажи им, чтобы взяли щиты и прикрывались при броске – с той стороны могут оказаться лучники, не за чем зря подставляться.
Аркан тут же подозвал одного из рыбаков, сидевших неподалеку, и передал мой совет. Затем мы отправились к большой баррикаде, которую Гендрик вчера превратил в живую изгородь. Он с Олером и Антонием уже были там и что-то обсуждали. Люди Аркана соорудили перед стеной подобие лесов, по которым с гордым видом прохаживался парень с арбалетом наперевес.
- Надеюсь, он там не один будет? – спросил я Аркана.
- Нет, конечно! И на крышах тоже стрелки сидят. Вчера они растерялись, но сегодня промашки не будет, - уверенно заявил Аркан.
- Хорошо, - кивнул я, разглядывая творение лесовика.
Это была сплошная зеленая стена, на фоне которой то тут, то там ярко выделялись большие бело-розовые цветы. Подойдя ближе, я увидел, что изгородь совсем не безобидна – из-под слегка трепещущей листвы выглядывали устрашающего вида шипы.
- Ну, Гендрик, что скажешь? – напомнил Аркан о своем вчерашнем вопросе.
- Корни есть, теперь будет расти, - сообщил лесовик, довольно улыбаясь.
- Только подстригать надо будет два раза в год, а то разрастется – не подступишься, - произнес знакомый надтреснутый голос.
- Витольд! Ты что здесь делаешь? – спросил я, обернувшись на голос.
- Пришел вас навестить, - ответил старик без тени улыбки, - новостями поделиться. Может, отойдем в сторонку?
Мы отошли к самой воде, подальше от любопытных ушей и глаз. Витольд огляделся по сторонам и заговорил:
- Меня послал господин барон. Сегодня все, кто остался верен королю, включая господина барона, нанесут мятежникам решительный удар. Думаю, что сражение уже началось, пока я добирался сюда. Вижу, что вы тоже готовы сражаться, но помните – здесь есть люди, которые служат мятежникам, смотрите, чтобы вам не нанесли удар в спину.
- Кто они? – нахмурился Аркан.
- Не знаю, - садовник барона покачал головой, - но в старом городе известно все, что у вас здесь происходит. Хотя не это главное. Король хочет схватить всех, кто восстал против него, поэтому вам придется биться до последнего, чтобы вас потом не обвинили в пособничестве врагам короны, как сказал господин барон. И самое главное: Никл, королю вы тоже зачем-то нужны, вы все, даже леди Констанция. Поэтому господин барон советует вам покинуть город как можно скорее. К сожалению, ему не удалось выяснить намерения короля, но даже тот факт, что место Корнелиуса занял Картабан уже является угрожающим.
- Что!? – громко прошипел Олер. – Как такое возможно?
- Успокойся, - я положил руку на плечо гнома, - это уже политика. Теперь король знает все планы мятежников, и место в Белой Башне – не такая уж высокая цена за сохранение короны.
- Именно так и сказал господин барон, - Витольд с интересом посмотрел на меня, - вы бывали при дворе?
- Нет, - буркнул я, - и не горю желанием туда попасть.
- Значит, вы бывали при другом дворе, впрочем, это не мое дело, - старик лукаво улыбнулся, - господин барон просил передать, что его дом всегда открыт для вас.
- Благодарю, - я строго посмотрел на гнома, который уже открыл рот, чтобы высказаться по этому поводу, - передайте барону нашу признательность за его помощь и гостеприимство. Мы покинем город, как только решится исход боя за порт. Стоп, а как же вы пойдете? Ведь там, наверное, уже идет бой.
- Не волнуйтесь за меня, - усмехнулся Витольд, - я умею быть незаметным.
- Аркан, все-таки мне будет спокойнее, если кто-нибудь из твоих людей незаметно выведет старика из порта.
- Сделаем в лучшем виде, - кивнул Аркан, - пошли.
- Да пребудет с вами сила леса, - старый лесовик низко поклонился нам и пошел вслед за Арканом.
- Зачем мы понадобились королю? – наивно спросил Антоний.
- Хочет наградить тебя обширными землями, отнятыми у какого-нибудь мятежного маркиза, - заявил Олер, пряча в усах ехидную улыбку.
- Я серьезно спрашиваю, - обиделся Антоний.
- А серьезно тебе никто не ответит, - резонно заметил Гендрик, - и гадать тоже не имеет смысла. Нам сейчас нужно выбрать место, где мы будем сражаться, и подготовиться к бою.
- Верно. И поесть не мешало бы, - шмыгнул носом гном, - вон, Аркан возвращается, сейчас его и озадачим.
Сначала мы осмотрели малую баррикаду и пришли к выводу, что это самое слабое место в обороне порта, поэтому наше место здесь. Затем Аркан предложил перекусить из его запасов, потому что в таверне сейчас слишком многолюдно. Мы вернулись в пакгауз, в котором ночевали, где нашлись сухари, вяленая рыба и даже неплохое вино. Аркан извинился, что не догадался припасти бочонок пива, и Олер его великодушно простил, сказав, что разнообразие иногда полезно. За едой мы еще раз обсудили диспозицию и переданные Витольдом сведения. Ситуация складывалась весьма сложная, но отступать было уже поздно, поэтому я вытащил из мешка свою кольчугу:
- Аркан, мы с тобой почти одного роста, думаю, эта кольчуга тебе подойдет.
- Зачем? – искренне удивился он.
- Эх, хороша работа! - Олер бережно расправил кольчугу. - Сейчас таких делать не умеют. Сказано тебе надевай! Забыл, что Витольд говорил? Мы все вместе будем, прикроем друг другу спину, а тебе, как воеводе, придется туда-сюда бегать. Надевай.
- Но у моих парней нет никаких доспехов, - заупрямился наш командующий, - как же я….
- Плащ наденешь, - усмехнулся Гендрик, - вон и дождь уже пошел. Никл дело говорит – тебе поберечься надо: убьют, тогда и всем твоим друзьям несдобровать.
- Никл, ты хотя бы представляешь себе, сколько стоит такая кольчуга? - спросил Аркан, взяв в руки стальное кружево.
- Думаю, не дороже твоей жизни. Надевай уже, - поторопил я его.
- Давай, помогу, - предложил гном, - сбереги эту кольчугу, парень, она гораздо дороже, чем ты думаешь.
Аркан со вздохом надел кольчугу и удивленно повел плечами:
- Совсем не стесняет движений!
- То-то же, - гном звучно хлопнул его по спине, - жаль, шлема нет, но будем надеяться, что тебя не будут бить по голове, а кольчугу эту даже арбалетный болт не пробьет, синяк, конечно, останется, но от синяков не умирают.
- Я постараюсь беречь голову, - усмехнулся Аркан, - ну что? Пошли?
Погода совсем испортилась: слабый утренний бриз превратился в резкий порывистый ветер, злобно рвавший низкие тучи, заставляя их проливаться крупным холодным дождем. Высокие волны с ревом обрушивались на берег, стремясь дотянуться до жавшихся к строениям людей. В белой пене прибоя пиратские ладьи казались большими рыбами, выброшенными на мелководье и уже не способными вернуться обратно в глубину, а волны продолжали безжалостно играть ими, подбрасывая и с силой ударяя о береговой откос. Мне подумалось, что Аркан прав, и Морской Владыка на нашей стороне – выходить в море в такую погоду было бы полнейшим безумием, и мятежники не пойдут в порт, а просто рассеются по городу, растворившись в его узких улочках. Но я ошибался – наверное, ими двигала какая-то иная логика, потому что пронзительный свист дозорных известил нас о приближении противника.
Мятежники, наткнувшись на созданную Гендриком стену, откатились назад, а потом бросились на штурм второй баррикады с отчаяньем обреченных и быстро прорвались на портовую площадь, началась рукопашная схватка. Это была страшная по своей ожесточенности и бессмысленности битва. Свист и звон стали, стоны и крики людей, угрожающий рокот волн и яростный вой ветра – все слилось в ужасную, безумную симфонию смерти. И вдруг шум боя перекрыл вопль, полный отчаянья и обиды:
- Он уходит!!!
Противник, с которым я сражался, вдруг уронил меч и упал на колени, закрыв лицо руками. Я недоуменно оглянулся – стоявший у причала корабль медленно удалялся от берега, некая неведомая сила уводила его против ветра все дальше и дальше, и вскоре он совсем исчез за пеленой дождя. По рядам мятежников прокатился сдавленный стон, и они начали бросать оружие, сдаваясь на милость победителя. У меня создалось впечатление, что корабль унес в бушующее море того, кто, напитав яростью, привел этих людей сюда на смерть ради неведомой им цели. Только теперь я почувствовал, как сильно нагрелся кристалл у меня на груди – опять людьми двигала магия, вопреки здравому смыслу и инстинкту самосохранения….
Я огляделся, ища глазами своих друзей. Они были неподалеку: Антоний стоял, опираясь на плечи Олера и Гендрика, а Зара осматривала его ногу, и поспешил к ним, отбросив свои досужие размышления.
- Ранен? – спросил я, глянув в затуманенные глаза плотогона.
- Ерунда, - попытался улыбнуться Антоний, - кто-то метнул нож, я даже не заметил кто.
- Кость не задета, - сообщила Зара, берясь за рукоять.
- Подожди, - я придержал ее руку, - давайте уйдем под крышу.
Я отстранил Гендрика, подставляя свое плечо. Антоний стиснул зубы, чтобы не застонать, мы с Олером подхватили его на руки и бегом отнесли в пакгауз. Усадив раненого на лавку, я перетянул его ногу жгутом, выдернул нож и смазал рану целительной мазью. Зара перебинтовала Антонию ногу, а Олер поднес большую кружку вина, впрочем, не забыв, налить и нам.
- Так, - я опустился на лавку рядом с Антонием, - тебя нужно доставить к брату.
- Нет! Я пойду с вами, - Антоний попытался встать, - рана почти не болит, и у меня есть мой посох. Я не буду помехой.
- Сиди уж, недотепа, - Олер положил широкую ладонь на плечо Антония, - Никл, нельзя ему к брату. Если нас будут искать, это первое место, куда примчатся королевские ищейки.
- Тоже верно, - согласился я, - и переправиться через залив в такой шторм мы не можем.
- Пусть об этом болит голова у Аркана, - гном со стуком поставил кружку на стол, - пора ему уже выполнить свое обещание.
- Сейчас я его кликну, - Гендрик направился к двери.
Вернулся он очень скоро в сопровождении широко улыбающегося Аркана и хмурого Бахура. Мокрый плащ новоявленного воеводы был пробит в нескольких местах, но сам он, судя по всему, остался невредим и лучился счастьем.
- Победа! Мы победили! Это надо отпраздновать, - Аркан потянулся за кувшином с вином.
- Еще не время праздновать, - охладил его пыл гном, - сначала нам нужно уйти, а тебе пережить встречу с королем.
- Переживем! – Аркан небрежно махнул рукой. – Значит так: Бахур, отведешь их в грот, там дождетесь, пока утихнет шторм, и переправишь до Жемчужной бухты.
- Ты что, совсем рехнулся? – набычился Бахур.
- Нет, конечно, - благодушно улыбнулся Аркан, - я бы и сам это сделал, но мне нужно быть здесь, поэтому тебе придется доставить наших друзей на ту сторону залива. Я дал слово и сдержу его!
- Но…, - попытался возразить Бахур.
- Хватит спорить! – Аркан перестал улыбаться. – Только ты знаешь о гроте, и у нас нет другого выхода. Никл, от Жемчужной можно по берегу добраться до Подковы или подняться в горы. В гроте есть все, чтобы спокойно переждать шторм. Ну прощайте, и пусть удача сопутствует вам.
Мы пожали Аркану руку и вышли вслед за Бахуром через заднюю дверь. Неприветливый контрабандист привел нас к небольшому, но добротному сараю, построенному вплотную к скале, и казавшемуся спичечным коробком, оброненным рядом черным монолитом, острые пики которого упирались в низкое небо. Войдя внутрь, Бахур зажег масляный фонарь и отодвинул доски на задней стене сарая, там оказался ведущий вглубь скалы темный проход.
- Не забудьте вернуть доски на место, - проворчал наш провожатый и двинулся вперед.
Мы ощупью пробирались по узкому, извилистому проходу, следуя за слабым огоньком фонаря. Пещеру наполнял глухой ритмичный гул, как будто там, в глубине скалы, кто-то бил в огромный барабан, и от этих ударов вздрагивали стены и даже воздух. Постепенно проход стал расширяться, и я скорее почувствовал, чем увидел, что мы вышли в большой зал. Бахур поднял фонарь и зажег укрепленный на стене факел, затем еще один. Около стены, на которой горели факелы, были аккуратно сложены какие-то ящики и тюки. В трепещущем свете факелов я смог разглядеть, что из зала ведут по крайней мере два выхода.
- Все. Располагайтесь. Ждать будем здесь, - устало сказал Бахур и задул фонарь.
- Что это за место? – спросил Антоний, со вздохом опускаясь на один из ящиков.
- Пещера, - помедлив, ответил наш проводник, - Аркан нашел ее, когда мы были еще детьми. Потом мы построили здесь сарай и расширили проход. Это была наша с ним тайна… до сегодняшнего дня.
- Она так и останется вашей, мы никому не собираемся рассказывать об этой пещере, - добродушно сказал Антоний.
- Все равно это уже не будет тайной, - проворчал Бахур. – Вы думаете, почему Аркан считается самым ловким контрабандистом? Да потому, что эта пещера проходит под Черными Скалами насквозь прямо в море, и там в нее можно войти на лодке. Мы брали товар еще до того, как корабль входил в залив, привозили сюда, а потом потихоньку перетаскивали в город. Вот так.
- Лихо, - восхитился Антоний, - значит это шумит прибой, а то я даже не знал, что и думать.
- Шторм, - Бахур обреченно покачал головой, - еще неизвестно, когда он кончится, и как долго нам придется здесь сидеть.
- Ну если здесь есть, что пожевать, то это не так уж и важно, - Олер выжидающе уставился на Бахура.
- Есть, - ответил тот, неохотно поднимаясь.
Бахур откинул крышку небольшого сундука, в нем оказался все тот же набор: вяленая рыба и сухари, а в одном из ящиков нашлось и вино.
- Удивительно, как быстро разнообразие превращается в однообразие, - проворчал Олер, откупоривая бутылку.
- Это очень хорошее вино, дорогое, - отозвался контрабандист.
- А я не разбираюсь в винах, - гордо заявил гном и сделал большой глоток.
Разговор прервался, все сосредоточенно жевали, запивая соленую рыбу сладковатым, ароматным вином. Я думал о том, что время все-таки поджимает, что мне нужно торопиться, а я вынужден сидеть и в буквальном смысле ждать у моря погоды. Однако вино оказалось довольно крепким, и легкая, беззаботная веселость оттеснила грустные мысли на задворки сознания. Я привалился спиной к тюкам и решил, что как только все поедят, надо будет устроить лежанку и, наконец, выспаться.
- А за что Аркан получил свое прозвище? – спросил вдруг Антоний.
- За то, что ловко с веревкой управляется, - ответ Бахура прозвучал чересчур резко, - я вот лучше всех в порту метаю ножи, но этого никто не замечает…. Так всегда было: он – герой, а я – тень героя. Это я придумал брать товар в открытом море, а самый ловкий контрабандист – он. И сейчас он разговаривает с королем, а я сижу здесь с вами. Надоело! Ненавижу!
- Кого? – не понял Антоний.
- Всех! – Бахур вскочил. – Всех вас, «героев»! Всех вас, умничающих и поучающих!
Бахур бросился в сторону прохода, по которому мы пришли, и исчез в темноте. Некоторое время мы ошеломленно смотрели ему вслед, не зная, как реагировать на эту вспышку.
- Его нужно вернуть, - Гендрик поднялся на ноги.
- Ничего, - Олер махнул рукой, - сейчас остынет и сам вернется.
- Ты не понял, - лесовик забрал у гнома бутылку, - он уже встал на путь предательства и побежал, чтобы выдать нас и Аркана.
- Да я его размажу по этой скале, - взревел Олер, вскакивая.
- Зара, присмотри за Антонием, - сказал я, снимая со стены факел, - мы скоро вернемся.
Я догнал гнома и лесовика уже там, где проход начал сужаться. Гном быстро шел вперед, ворча что-то себе под нос, и вдруг остановился. Гендрик с разгона натолкнулся на его спину и прошипел:
- Ты, что заснул?
- Это не тот проход, - медленно произнес Олер и присел на корточки, - а ну посвети.
Я протянул факел вперед над головой гнома, освещая проход перед ним.
- Смотри, - Олер ткнул пальцем в след на песке.
- Это пробежал он, - сказал лесовик, заглядывая через плечо гнома, - и здесь нет никаких других следов.
- Вот именно! – гном резко выпрямился. – Мы здесь не проходили. А ну, быстро назад!
Я побежал и перешел на шаг только, когда увидел Зару и Антония. За моей спиной Олер на своем языке просил кого-то не гневаться и принять извинения. Когда мы подошли, Зара озабоченно спросила:
- Что случилось?
- Хозяйка пещеры закрыла дверь, - помедлив, ответил гном.
- Какую дверь? – Антоний повертел головой. – Здесь не было никаких дверей.
- Ты их просто не видел, - гном говорил совершенно серьезно, - ни гному, ни тем более человеку не дано видеть подземные двери. Но они существуют, и Хозяйка пещеры может их закрыть или открыть, если захочет. Когда гномы находят пещеру, они всегда оставляют дары Хозяйке и просят у нее разрешения пользоваться ее владениями. Если этого не сделать, Хозяйка может рассердиться и закрыть двери совсем или превратить пещеру в бесконечный лабиринт, из которого нет выхода.
- А что мы можем подарить Хозяйке? – растеряно спросила Зара. – У нас ничего нет кроме оружия.
- Я думаю, Аркан не обидится, если мы возьмем что-нибудь из его добра, - Гендрик указал на тюки, - тем более, что пещеру нашел он.
- Дельная мысль, - согласился Олер, - давайте посмотрим, что там.
Гендрик тут же вспорол один из тюков и вытащил на свет большой, расшитый золотом и серебром платок, даже в свете факелов причудливые узоры ярко переливались всеми цветами радуги.
- Лангестанская шаль! – изумленно воскликнул Антоний. – У нас такие шали дарят невестам на свадьбу, и потом женщины хранят их всю жизнь, надевая только по большим праздникам, и даже передают по наследству. Правда, очень богатые женщины могут позволить себе иметь несколько таких платков.
- Годится, - Олер взял шаль, - пока я буду просить Хозяйку принять наш дар, сидите тихо и не болтайте.
Гном повернулся к нам спиной и ушел куда-то в глубь пещеры, а мы молча проводили его глазами. Гулкие удары волн, не торопясь, отмеряли время, подталкивая сознание в темную яму сна. Я напряженно вглядывался в темноту, с трудом удерживая отяжелевшие веки, и все-таки пропустил момент, когда гном вернулся.
- Надеюсь, наш дар понравится Хозяйке, - Олер погладил седую бороду.
- А где Бахур? – спросила Зара.
- Он ушел в открытую дверь, - гном покосился в темноту, - если быстро не опомнится, мы его не скоро увидим, если увидим вообще.
- А как же мы поплывем без него? – забеспокоилась Зара.
- Надо бы лодку посмотреть, - Антоний потер раненую ногу, - я хоть и плотогон, но с веслами и парусом умею управляться не хуже рыбаков, все-таки я вырос в этом городе. Так что обойдемся.
- Пошли, посмотрим, пока светло, - Олер протянул Антонию руку, чтобы помочь подняться.
- Я сам, - Антоний встал, опираясь на свой посох, - нога почти не болит. Никл, и где ты такое лекарство раздобыл?
- Подарили, - коротко ответил я, снимая со стены факел.
Мы все последовали за Олером. Гном шел так, как будто в пещере действительно было светло и он знал, куда надо идти. За выступом скалы обнаружился короткий коридор, который привел нас в небольшой овальный зал, а точнее подземный залив. Узкая полоска света, пробивавшаяся между поверхностью воды и нависающей стеной, указывала выход из пещеры. Рокот волн, плеск воды и шум ветра были здесь слышны уже совершенно отчетливо. По-видимому, со стороны моря пещеру прикрывала скала, потому что волны сюда не докатывались, и только мелкая рябь морщила поверхность воды. На узкую полоску песка, прямо напротив прохода была вытащена большая лодка, в которой лежали весла и снятая мачта.
- Но лодка не пройдет в эту щель! - растерянно воскликнула Зара.
- Сейчас прилив, поэтому вода почти закрыла выход, а когда будет отлив, лодка свободно выйдет отсюда, только мачту придется ставить в море, - наставительным тоном объяснил Антоний.
- Ты у нас единственный мореход, - Олер ухмыльнулся, - а посему командуй, что здесь нужно проверить.
- Проверьте там, на корме, есть ли анкерок с водой, и вообще, что там лежит, - Антоний с готовностью принял командование, - Никл, посвети, я осмотрю борта и весла.
После тщательного осмотра, Антоний остался доволен, доставшимся нам судном – на лодке было все необходимое для довольно длительного плаванья, и сама лодка была в прекрасном состоянии.
- Все в порядке, - подвел итог наш капитан, - надо будет еще воды взять, сухари и посмотреть, что у Аркана припасено – может пригодиться, хотя я надеюсь, что за день мы до Жемчужной бухты доберемся.
- Правильно мыслишь, - похвалил Олер, - давайте сейчас перенесем сюда, все что нужно, чтобы у нас все было готово к отплытью.
Мы вернулись в большой зал и занялись делом: Олер взял пустые бутылки и принес откуда-то из глубины пещеры воды, Гендрик уложил в мешок половину сухарей и рыбы, а я с Зарой под руководством Антония осмотрел тюки и ящики. Во всех ящиках оказались бутылки с вином, а в тюках ткани и все те же лангестанские шали. Мне вдруг непреодолимо захотелось сделать подарок Заре, в конце концов Аркан беднее не станет, а девушка порадуется. Я порылся в тюке, из которого мы уже взяли шаль для Хозяйки пещеры, и выбрал зеленую.
- Зара, пусть эта шаль будет напоминать тебе о нашем походе, - я, немного стесняясь, подал ей выбранную мной шаль.
- Спасибо, - она счастливо улыбнулась, а глаза загадочно блеснули.
- Эй, поосторожней, - усмехнулся Антоний, - такие подарки ко многому обязывают.
- Она моя спутница, - парировал я, - ты забыл?
- Забыл, - смутился Антоний.
Зара тем временем развернула шаль, любуясь золотым орнаментом, потом решительно сдернула с головы свой выгоревший платок и повязала вместо него мой подарок.
- Красота, - восхитился Олер, улыбаясь, - но давайте отнесем все в лодку, и можно будет поспать.
Перетащив в лодку припасы, мы разложили тюки, соорудив из них широкую лежанку, и устроились отдыхать. По моим ощущениям уже наступил вечер, но теперь спать уже не хотелось, и мы лениво перебрасывались фразами, делясь впечатлениями последних нескольких часов.
- А все-таки, жаль Бахура, - Зара вздохнула, - и чего он вспылил?
- Зависть, - уверенно констатировал Гендрик, - зависть – съедает человека изнутри, как червяк яблоко.
- Точно подмечено, - Олер закинул руки за голову, - он всегда завидовал Аркану, видимо, еще с детства, но держал это в себе, а сегодня сорвался.
- Может, и не с самого детства, - мягко возразил Гендрик, - иначе он бы давно Аркана предал. Конечно, этот червячок жил в нем давно, постепенно рос и, наконец, вырос настолько, что пробудил ненависть.
- Пожалуй, ты прав, - согласился гном, - от зависти до ненависти – один шаг или даже меньше. Видали мы таких.
- А мне рассказывали историю двух братьев, - Антоний завозился, устраиваясь поудобнее, - вот послушайте: Жили в нашем городе два брата, отец у них был из купцов и сызмальства приучал их к делу – брал с собой помогать в лавке и даже в поездки за товаром. Учителей нанимал, чтобы сыновья и читать, и писать, и считать, и с оружием обращаться умели. Все, как подобает уважаемому купцу. Росли сыновья добрыми да послушными, отцу и друг другу помогали. Радовались родители, что таких хороших помощников воспитали. Повзрослели братья и стали за товаром сами ездить, пока отец в лавке управлялся. Все у них шло хорошо, но однажды, когда они были в отъезде, случился в их доме пожар – сгорело все дотла, а мать с отцом задохнулись в дыму. Вернулись братья на пепелище: ни дома, ни лавки, ни родителей. И осталось у них только то, что с обозом привезли. Стали братья решать, как им дальше быть. Старший брат предлагал продолжить дело отца, а младший хотел свою лавку открыть. Поспорили они немного и решили разделить пополам все, что осталось, и идти каждый своим путем. Так и разъехались братья. Младший открыл новое дело и быстро разбогател, а у старшего дела шли не так хорошо, он, конечно, не бедствовал, но и в роскоши не купался. Так прошел год, другой, третий, братья женились, погуляли друг у друга на свадьбе и снова разошлись. Вот только показалось младшему брату, что у старшего и свадьба была веселее, и жена красивее, и дом больше, и вообще дела идут лучше. И так ему стало обидно, что не он, а его брат преуспел больше. И поселилась в его душе зависть. Быстро добившись успеха, он был уверен, что умнее брата. Да что там брата! Умнее многих в этом пропахшем рыбой городе! А к нему судьба несправедлива: вокруг столько бездарей, которым просто повезло, и они богаче него, и живут лучше, и уважают их больше. Раньше он презирал их, считал недостойными его внимания, а теперь возненавидел и больше всех возненавидел своего старшего брата, и отрекся от него. А тот, не подозревая, какая перемена произошла с его любимым братом, поначалу пытался поддерживать с ним отношения, но потом махнул рукой: пусть живет, как знает. Прошло еще какое-то время и младший брат из веселого, приветливого мужчины в самом расцвете лет превратился в злобного, скаредного старца, от которого отвернулись друзья и даже сбежала жена, прихватив с собой детей, но он был только рад этому. Дело его захирело, правда, осталась лавка, в которой он втридорога торгует старинными вещами. Говорят, он иногда приходит к морю пожаловаться на свою судьбу и людей, которые его якобы предали. Вот, что с человеком делает зависть.
- Грустная история, - вздохнула Зара, - но почему он не попытался действительно стать лучшим в своем деле?
- Потому, что для этого надо было забыть про зависть, признать, что другие люди не глупее его, и трудиться не покладая рук, - ответил Олер, - а это под силу только по-настоящему сильным натурам.
- А что стало со старшим братом? – спросила Зара.
- Не знаю, - растерялся Антоний, - я не спрашивал.
- А тут и спрашивать не надо, - горько усмехнулся Гендрик, - живет как прежде, только с раной в сердце – никто не может нас ранить больнее, чем наши близкие.
- Ладно, хватит об этом. У нас на ночь принято рассказывать добрые сказки, - попытался сменить тему Олер.
- Вот и расскажи, - моментально откликнулся Гендрик.
- Ну… я уже не помню, - замялся гном.
- Все ты помнишь, - не отставал лесовик, - рассказывай, раз вызвался.
- Не вызывался я, - вяло отбивался Олер, - и рассказчик из меня никакой.
- Не юли, - строго сказал Гендрик, - все равно не отстану.
- Ну хорошо, - сдался Олер, - попробую рассказать: Жил-был гном по имени Карл, странное, конечно, имя, но такое дали ему родители, да и сам он был немного странный. Посудите сами: маленький и щуплый вроде тебя, Гендрик, и не способный ни к какому ремеслу – в кузне обязательно обожжется, в оружейной порежется, в пивоварне все разольет – куда бы его ни посылали, везде с ним происходили неприятности, про такого говорят – тридцать три несчастья. Единственный инструмент, с которым он мог обращаться, не подвергая опасности других и самого себя, были лопата да кайло. Копать он мог часами, правда, копал он тоже как-то странно: как будто не он управлял лопатой, а она вела его за собой, поэтому ходы, которые он прорывал, оказывались кривыми и даже извилистыми. Вот и прилипло к нему обидное прозвище – Червяк, и поставили его в самый дальний штрек, руду рубить – копай себе по жиле и все дела. Так он и работал: уйдет на три дня и копает, на четвертый день возвращается, отдыхает, пока нарубленную им руду вывезут, потом снова уходит на три дня. А закончится жила, его в другой штрек переводят. Однажды Карл не вернулся в обычное время, но все уже привыкли, что его не видно, и спохватились только, когда прошло еще три дня. Отправились рудокопы в тот штрек, где он работал, но Червяка там не оказалось – руда нарублена, инструменты лежат, а его нет. Тут уж поднялся весь клан: стали искать его по всем ходам и выработкам, но даже следов не нашли – Карл как сквозь землю провалился. Собственно это с ним и произошло: когда он закончил работу и уже собирался возвращаться, пол у него под ногами разошелся, и он упал в глубокий колодец. Карл уже попрощался с жизнью, но даже не ушибся, а оказался стоящим посредине большой пещеры, стены и потолок которой ярко светились. Он, конечно, слыхал о таких пещерах, но сам никогда в них не бывал и теперь с любопытством озирался, даже не задумываясь о том, что же с ним приключилось. Посередине пещеры протекал небольшой ручеек, и Карл пошел вниз по течению, любуясь разноцветными переливами призрачного света. И вот ручеек привел его к озеру, на берегу которого сидело странное существо: длинные седые волосы спадали до пола, скрывая все тело, как будто у воды лежал большой клубок белой шерсти. Когда Карл подошел, существо оглянулось, и он с удивлением увидел, что это очень старый гном, и спросил: «Кто ты, уважаемый?». «Я – хранитель света», - ответил гном. «А что ты здесь делаешь?» - снова спросил Карл. «Я слежу, чтобы свет не гас, - ответил гном, указав рукой на стены, - но я уже стар, поэтому попросил хозяйку пещеры привести мне помощника. Вот ты и пришел». Удивился Карл, но сразу предупредил, что он умеет только копать и к другим ремеслам не способен. Засмеялся старик и говорит: «Ничего, научишься. Времени у нас много». Но старик ошибался: у Карла, как всегда, все валилось из рук, все он делал не так, как надо. Старый гном и объяснял, и ругался, и кричал – все без толку, наконец, он взмолился, чтобы хозяйка пещеры вернула этого бестолкового гнома в его клан, потому что вреда от него больше, чем пользы. И Карл снова оказался в том штреке, из которого когда-то попал в пещеру. Здесь он заметил, что его одежда светится так же, как стены пещеры, и порадовался – он уже привык к постоянному свету, а ходить по темным переходам не очень-то приятно. Пошел Карл как ни в чем не бывало знакомой дорогой домой и до смерти перепугал всех гномов, которых встретил по пути. Как он ни звал их, они в ужасе убегали, но перед входом в жилой ярус его уже встречал воевода с целой дюжиной самых сильных воинов. Тут уж испугался Карл и попросил доставить его к старейшинам клана, а в такой просьбе, как известно, нельзя отказать даже заклятому врагу. В общем, рассказал он совету свою историю и сказал, что может попробовать поселить свет на стенах шахт и коридоров. Посовещались старейшины и решили, что это было бы очень удобно. Так Карл получил новое прозвище – Светляк, а в наших домах появились светящиеся коридоры.
- А в ваших домах действительно светятся все стены? – живо заинтересовался Антоний.
- К сожалению, нет, - вздохнул Олер, - почему-то этот свет не везде приживается. Говорят, ему нужны особые условия как какому-нибудь диковинному зверю. Не знаю…, вон, игрун тоже диковинка в этих краях, а ничего ему не делается – ест и спит как у себя дома.
- Да и нам, пожалуй, стоит поспать – день выдался нелегкий, - я решил пресечь дальнейшие расспросы любознательного Антония.
Подкова
Меня разбудила тишина – не было слышно ни глухих ударов волн, ни даже плеска воды, царила абсолютная тишина. Нет, какой-то звук все-таки не давал этому безмолвию превратиться в абсолют. Я прислушивался, не открывая глаз, кажется, это стучит мое сердце. Или не мое? Быстрые и в то же время мощные удары, грудь горит, как будто на нее выплеснули расплавленный металл. Я медленно открыл глаза – кругом серая бесформенная и бесконечная пустота. Усилием воли я заставил себя посмотреть под ноги – бесплодная, каменистая земля – только щебень и песок, и ни малейшего намека на растительность. Пустыня…, но горизонта не видно – серая мгла смыкается в нескольких десятках шагов, ограничивая видимость. Мысли медленно ворочались в голове, выталкивая друг друга: «В пустыне я еще не был. А как я сюда попал? А где все остальные? Жарко. А почему знобит? Надо что-то делать. А что делать? Идти. Куда идти? Куда-нибудь. А вот кто-то сам сюда идет. Сюда? Кто?!»
Хруст щебня отдавался в тяжелой, словно чугунной голове как тревожный набат. Приближался некто большой и грузный, шел, не торопясь, как у себя в огороде. Сначала сквозь туман проступили контуры огромной, напоминавшей человеческую фигуры, затем я смог рассмотреть этого великана во всей красе. Он был почти вдвое выше меня, и я мгновенно прочувствовал, как должно быть ощущает себя Олер рядом со мной. Широкое лицо, если это вообще можно было назвать лицом, зеленовато-серого цвета с мощными надбровными дугами, под которыми тускло поблескивали маленькие глазки, нос картошкой и толстые губы. Длинные пегие лохмы на его голове свисали слипшимися сосульками. Одет великан был в грязные, драные штаны и такую же безрукавку, в руке он держал массивную, сучковатую дубину. Тролль – всплыло в мозгу название этого чудища.
Увидев меня, тролль несказанно удивился и замер на месте, из приоткрывшегося рта, по длинному желтому клыку скатилась струйка слюны. Он промычал что-то нечленораздельное и двинулся прямо ко мне, медленно поднимая свою дубину. Никаких иллюзий относительно его намерений у меня не было, но я не торопился обнажать меч – все еще находился в каком-то заторможенном состоянии, как будто сознание тоже было окутано этой серой мглой. Рефлексы сработали автоматически, и я отпрыгнул в сторону, когда дубина уже опускалась на мою голову. Удар был такой силы, что земля задрожала, камни брызнули в разные стороны, больно ударив по ногам. Кажется, эта боль и привела меня в чувство – я выхватил меч и одним ударом отсек троллю руку, в которой он держал дубину. Окрестности огласились громогласным ревом, в котором смешались недоумение, боль и ярость. Тролль наклонился, чтобы поднять дубину другой рукой, в этот момент я нанес ему удар в сердце и едва успел отскочить, чтобы не оказаться придавленным грузным телом. Снова наступила удушающая тишина, я стоял над телом поверженного великана, не чувствуя ни радости победы, ни удовлетворения, только сожаление, что все так обернулось.
Отдаленный топот ног смял ватную тишину. Мое сознание уже полностью освободилось от неведомых пут, и я легко определил: бегут трое собратьев убитого мной тролля. В голове заметались мысли: «Бежать! Куда? Одному не выстоять! Эх, где вы, мои верные боевые друзья? Зара, Гендрик, Олер, Антоний! Мне нужна ваша помощь!». И в то же мгновение буквально из ниоткуда появилась Зара, не говоря ни слова, она выдернула из колчана стрелу и наложила ее на тетиву своего мощного лука, изготовившись к стрельбе. Чуть в стороне от нас туман вдруг уплотнился, и серое облако превратилось в Гендрика. Лесовик быстрым взглядом окинул это странное место и вытащил из-за пояса волшебный жезл. Еще через секунду стала медленно проявляться фигура Олера, туман как будто не хотел его выпускать, и гном прорывался сквозь него с видимым усилием, наконец, вырвавшись из липких объятий, Олер шумно выдохнул и поудобнее перехватил свой молот.
Завидев нас, тролли разразились радостными криками, не обратив никакого внимания на своего погибшего соплеменника. Наверное, мы казались им такими маленькими и слабыми, что они даже не задумывались о возможной опасности. Зазвенела тетива, и стрела вонзилась в правый глаз бежавшего первым тролля, он удивленно закричал, но не остановился. Вторая стрела ослепила его окончательно, тем не менее, он продолжал бежать, завывая как пожарная сирена, и пронесся мимо нас, обдав запахом давно немытого тела, дыма и чего-то кислого.
Гендрик стоял, широко расставив ноги и направив свой жезл на приближавшегося к нему великана. Кажется, ничего не происходило, и я шагнул в сторону лесовика, чтобы успеть защитить его. Но в этот момент дубина тролля ожила, другого слова я подобрать так и не смог, зеленые побеги вырвались из многочисленных сучков бывшего дерева и как щупальца спрута потянулись к голове великана, одновременно оплетая его руку. Тролль неожиданно тонко взвизгнул, остановился и попытался выбросить ожившую дубину. Он вертелся на месте и размахивал руками, отдирал хватающиеся за него побеги и пронзительно визжал.
Тем временем Олер бросился навстречу третьему троллю, который приближался к гному со скоростью курьерского поезда. Олер нанес удар по колену самонадеянного великана и, не останавливаясь, пробежал вперед, а тролль с разбитой коленной чашечкой шумно грохнулся наземь, подняв тучу пыли. Он не успел даже приподняться, когда Олер с разбегу в невероятном прыжке опустил свой молот на его голову, кажется, гном вложил в этот удар не только всю свою недюжинную силу, но и немалый вес. Наверное, от такого удара раскололась бы даже башня танка, не то что голова, пусть и великана.
Последнему троллю наконец-то удалось оторвать от себя дубину и отбросить ее в сторону. Завывая и размазывая по щекам кровь и слезы, он бросился наутек и вскоре скрылся в серой мгле. Поигрывая молотом, подошел улыбающийся Олер:
- Славная вышла битва!
- Впечатлениями потом будем делиться, - строго сказала Зара, - сейчас пора возвращаться. Давайте обнимемся.
Мы встали в круг и положили руки на плечи друг другу.
- Нам нужно туда, где нас ждут Антоний с игруном. Думайте о них, - приказала моя спутница.
Серый туман начал сгущаться вокруг нас, и мне показалось, что я растворяюсь в нем. Я перестал что-либо ощущать… или вообще существовать? Но в следующее мгновение чувства вернулись: запах моря заставил ноздри затрепетать, влажный воздух приятно охладил лицо, а по ушам ударил обиженный крик:
- Где вы были!? Я здесь чуть с ума не сошел!
Я ощутил привычную тяжесть на плече, крепкие, горячие лапки обхватили мою шею – Иг занял свою привычную позицию. Я погладил зверька и повернулся к Антонию. Даже в свете догорающих факелов было видно как он бледен, в расширенных глазах читается растерянность и обида.
- Тебе туда нельзя было идти, - уверенно заявил Гендрик, - у тебя еще недостаточно истинной силы.
- Гендрик прав, - гном повел плечами, - я и то еле прорвался.
- Куда прорвался? – не понял Антоний. – Меня Иг все время за руку держал и чего-то лепетал.
- Умница, - Зара погладила игруна, и он тут же перебрался к ней на руки, - он тебе говорил, что ты должен оставаться на месте, иначе мы не смогли бы вернуться.
- Да, объясните же в конце концов, где вы были! – рассердился Антоний.
- Это место называется Проклятое Плато, - равнодушно сообщил Олер. – Эх, пивка бы сейчас!
- Издеваешься, да? – Антоний сунул ему в руку бутылку. – Пей. Кто-нибудь, объясните толком.
- Это трудно, - Гендрик потер подбородок, - если я правильно понял, какой-то маг перенес туда Никла, а он уже позвал нас.
- Правильно, - кивнула Зара, - я тоже так думаю.
- А меня почему не позвал? – плотогон обиженно уставился на меня.
- Я позвал, но тебе же объяснили, почему ты остался здесь. Как говорится, кто-то же должен быть на связи, - усмехнулся я.
- Кажется, я начинаю понимать, - Антоний почесал в затылке, - а что там с вами произошло?
- О, мы здорово повеселились! За неимением пива, винца хлебни, - гном протянул мне бутылку. - Завалили пару троллей и еще двоих ранили.
- Троллей!? А разве они еще существуют? – ошеломленно воскликнул Антоний.
- Еще как существуют! – Олер громко рассмеялся, - похоже, их время от времени еще и подкармливают.
- Кто подкармливает? – в глазах Антония разгорелось любопытство.
- Маги всякие, - гном поморщился, - недостаточно умелые и самонадеянные сами попадают на Проклятое Плато и становятся добычей троллей, а те, что поумней да поосторожней посылают туда других, как это произошло с Никлом. Хотел бы я знать, чьих это рук дело.
- Насколько я понимаю, - рассудительно заметил Гендрик, - выбор здесь небольшой: либо это Картабан, либо тот маг, что увел корабль в шторм, если, конечно, ты не успел насолить еще какому-нибудь чародею.
- Я и Картабана-то видел один раз, да и то мельком, - возразил я, - а кто был в порту, вообще не знаю.
- А я думаю, что это Картабан, - Гендрик прищурился, - его карта все еще у тебя, я думаю, что ему она не нужна, но теперь он не хочет, чтобы она оставалась в чужих руках, поэтому и решил тебя уничтожить. Об этой карте уже знает граф, да и другие люди.
- А зачем он тогда рассказал о ней графу? – удивленно спросил Олер.
- Не знаю, - вздохнул Гендрик, - знаю только, что Картабан постоянно плел какие-то интриги.
- И когда же ты успел это узнать? - ехидно поинтересовался гном.
- Если помнишь, - Гендрик в упор посмотрел на Олера, - на мне была вся грязная работа, в том числе и мытье полов в его кабинете, а я не глухой, и не слепой, и читать умею.
- Ладно, ладно, - Олер махнул рукой, - все я помню. Я только забываю, что ты сильно изменился за последнее время.
- Можно подумать, ты остался прежним, - ухмыльнулся лесовик, - лучше расскажи, что ты знаешь об этом Проклятом Плато, может, тогда мы сможем понять, кто отправил туда Никла.
- Это вряд ли, - Олер погладил бороду, - эту историю рассказал мне один гном, клан которого жил в горах далеко на восток отсюда. А там, если кто не знает, горы гораздо круче и выше здешних. Они такие высокие, что упираются прямо в небо, поэтому на их вершинах никогда не тает снег. Так вот, самые высокие и неприступные горы окружают Проклятое Плато, и попасть туда можно только с помощью магии. В давние-давние времена это плато было самым благодатным местом на земле, там собирались боги, чтобы отдохнуть от трудов и поболтать за кружкой небесного меда. А потом была война великанов с богами, и великаны, чтобы сберечь своих детей, переправили их на это плато. Как известно, в этой войне победили боги, но детей они трогать не стали, а просто взметнули, окружающие плато горы, еще выше, чтобы даже великаны не могли с него спуститься вниз. Что такое дети без присмотра, я вам объяснять не буду, небось, сами знаете. Но детки росли, и кое-кому из них удавалось время от времени перебираться через те высокие горы, и тогда они начинали разбойничать в горах. Правда, это были уже не те великаны древних времен, а бледное их подобие, поэтому их и называют троллями. Тот гном говорил, что на плато все еще действует древняя магия, поэтому попасть туда довольно легко, а вот уйти очень трудно. Так что, Антоний, гордись, что помог нам выбраться оттуда.
- Уже горжусь, - криво усмехнулся тот, - а что это за карта, о которой вы говорили?
- Любопытство не порок…, - хихикнул гном и продолжил совершенно серьезно, - тебе лучше не знать об этом – целее будешь. Если дело действительно в ней, Картабан не успокоится, пока не получит ее назад или не уничтожит вместе со всеми, кто ее видел. А если дело не в карте, тебе все равно лучше оставаться в неведении. Как говорится: меньше знаешь – крепче спишь.
- Ну не хотите говорить, и не надо, - обиделся Антоний.
- Олер прав, - я попытался разрядить ситуацию, - мы и сами не знаем, в чем ценность этой карты, и она нам не нужна, но и просто выбросить ее я не могу. Это чужая тайна, а тайны нужно хранить, особенно чужие.
- Да, я все понимаю, - смутился Антоний, - просто интересно.
- А мне вот интересно: почему не слышно волн? – Гендрик мотнул головой в сторону выхода из пещеры.
- Точно! – Антоний даже приподнялся со своего места. – Шторм кончился.
- Значит, пора в путь. Как твоя нога? – я посмотрел Антонию в глаза.
- Нормально, - усмехнулся плотогон, - у тебя волшебное лекарство – рана уже затянулась, так что я в порядке. Пошли, посмотрим на отлив.
Уровень воды действительно упал настолько, что, сидя в лодке, можно было не пригибаться, чтобы вывести ее из пещеры. Мы столкнули лодку в воду, Зара с Гендриком устроились на носу, Антоний сел к рулю, а я с Олером – на весла. Со стороны моря вход в пещеру действительно прикрывал утес, и когда мы обогнули его, перед нами открылся необъятный морской простор. Солнце уже взошло, и море сверкало и переливалось в его лучах. Редкие облака неспешно ползли в вышине, море было спокойным и равнодушно катило навстречу нам пологие волны. В это тихое утро ничто не напоминало о недавнем шторме, как будто и не было его вовсе. Мы установили небольшую мачту, подняли парус, и лодка неспешно заскользила вперед. По правому борту тянулась черная изъеденная ветрами и волнами стена скал, а слева до самого горизонта было только пустынное море. Тихое журчание воды и легкое покачивание лодки убаюкивало, хотелось закрыть глаза и заснуть, забыв обо всем на свете.
- Эй, эй! – прикрикнул Антоний. – Не спать! Скоро будет выход из залива, а там очень сильное течение, и надо быть начеку.
- А кто спит? – хрипло спросил Олер. – С трудом, разлепив веки. Солнце глаза слепит.
- А ты смотри вперед, - посоветовал наш капитан, - или возьми удочку и лови пока рыбу.
- Я на рыбу уже смотреть не могу, - проворчал гном, - который день только рыбу и едим.
- А что ты ел у барона в гостях? – ехидно поинтересовался Антоний.
- Так это когда было? – вздохнул Олер. – С тех пор только и делали, что рыбу ели да дрались. Вот почему запоминаются только крайности: самое неприятное и самое приятное, а все остальное вылетает из памяти, как будто его и не было?
- Не знаю, - пожал плечами Антоний.
- Потому что и то и другое задевает душу, - ответил Гендрик, оторвавшись от созерцания моря.
- Наверное, ты прав, - гном погладил седую бороду и ухмыльнулся, - ты не по годам мудр, Гендрик. Порой мне кажется, что ты совсем не тот лесовик, которого я знал, так сильно ты изменился за эти последние дни.
- Ты тоже совсем не тот угрюмый тип, с которым когда-то свела меня судьба, - улыбнулся Гендрик, - этот поход изменил нас всех. А может быть, мы просто нашли самих себя.
- Мы сделали свой выбор и увидели новые пути! – воскликнул Антоний. – И поэтому мир вокруг стал другим. Или мы стали видеть его по-другому.
- Во как! – Олер мотнул головой в сторону Антония. – Оказывается, мудростью можно заразиться даже в столь юном возрасте. Никл, а ты, что скажешь?
- А что я могу сказать? Антоний прав. Мы все увидели окружающий нас мир по-другому и изменились сами. И наша жизнь уже никогда не будет такой, какой была раньше, - я обвел своих друзей взглядом, - я никогда не задумывался над этим, но, мне кажется, мы все стали мудрее.
- Зара, а ты как думаешь? - заинтересованно спросил Антоний.
- Мне трудно судить: для меня весь этот мир – новый. Что я видела раньше? Только степь. Прекрасную, неповторимую степь. Но в этом походе я уже побывала в лесу, под землей, теперь вот я в море. Я даже представить себе не могла, что на свете может быть столько воды. За это короткое время я узнала так много нового и странного для меня, узнала кое-что о себе, и я, конечно, изменилась, хотя не умею это объяснить, - Зара посмотрела мне в глаза и улыбнулась. – И я безмерно благодарна судьбе, которая привела вас в мой улус. Но поход не окончен, пока воины не вернулись к своим очагам и нас еще ждут испытания, но я их не боюсь, потому что чувствую истинную силу в каждом из нас.
- Я же говорил, что мудрость заразительна! - Олер хлопнул ладонью по колену. - Умница! Ты сказала то, что чувствую и я. Впервые за многие годы я дышу полной грудью и не боюсь получить удар в спину. Вообще ничего не боюсь! И не потому, что все вы обладаете истинной силой, а потому, что вы мои друзья. Но рыбу я все равно ловить не буду!
- Да теперь уже не до рыбы, - усмехнулся Антоний, - мы вошли в течение реки, будьте готовы подгребать, чтобы нас не унесло слишком далеко в море.
Действительно, берег довольно быстро удалялся, а вода за бортом из голубовато-зеленой превратилась в бурую. Лодку потряхивало, потому что ровные ряды волн, встречаясь с напором речной воды, превращались в беспорядочную зыбь. Было заметно, что Антоний прилагает значительные усилия, чтобы удерживать курс под углом к течению. Берег уже превратился в узкую полоску на горизонте, когда Антоний сменил галс. Движение резко замедлилось, и мне даже показалось, что лодка не двигается совсем, а просто стоит на месте. Но, вот, берег стал медленно приближаться – мы миновали стремнину, и теперь течение становилось все слабее, а лодка двигалась все быстрее навстречу белесой стене берегового обрыва. Черные скалы и выход из залива остались далеко позади, и теперь перед нами высился увенчанный зеленой полоской леса клиф. Местами он плавно понижался, потом также плавно поднимался, с моря это было похоже на бесконечный ряд грязно-белых арок на фоне пологих зеленых гор.
Антоний направил лодку вдоль этой аркады, сказав, что Жемчужная бухта должна быть уже где-то недалеко. Солнышко припекало, и мы снова расслабились. И вдруг из воды, всего в паре метров от лодки поднялась огромная голова на длинной шее. Морда чудовища была усеяна острыми шипами, а саму голову венчал гребень, похожий на плавник ерша-великана. Казалось, что громадные рыбьи глаза смотрят на нас без всякого интереса, и монстр снова уйдет в пучину, удовлетворив свое праздное любопытство.
- Морской змей, - одними губами прошептал Антоний, - не шевелитесь.
Нужды в этом предупреждении не было никакой – мы и так все словно окаменели. Но змей оказался то ли слишком любопытным, то ли слишком голодным: он распахнул широченную, полную акульих зубов пасть и наклонился к лодке. Антоний рывком отпустил веревку, удерживавшую парус, и полотно, громко хлопнув, ударило чудовище по морде и зацепилось за многочисленные шипы и гребень.
- Мачту! Выдергивайте мачту! – заорал Антоний, резко перекладывая румпель.
Мы с Олером едва успели выдернуть мачту из гнезда, когда змей мотнул головой, и она буквально вырвалась у нас из рук. Теперь парус облепил всю морду монстра, полностью закрыв ему глаза.
- Гребите! Быстрее! – скомандовал Антоний.
Мы налегли на весла, и лодка рванула прямиком к берегу. Змей продолжал мотать головой, пытаясь освободиться от повисшей на нем ткани, вода вокруг него забурлила, открыв на мгновение, несколько колец толстого серо-зеленого тела. Наконец он сообразил, что так от этого коварного «врага» не избавиться, и нырнул.
- Не останавливайтесь! Гребите быстрее! – голос Антония звенел от волнения. – Он нам этого не простит.
Мы с Олером и не думали останавливаться, если бы это был чемпионат по гребле, мы бы уже были чемпионами. Пот заливал глаза, все мышцы гудели, как натянутые канаты, но мы продолжали грести в том же темпе. Мне не было видно, далеко ли еще до берега, зато я сразу увидел вынырнувшего змея. Он повернул голову, заметил нас и пустился в погоню. И тут прямо перед мордой чудовища из воды выпрыгнул дельфин, за ним второй, потом третий. Мне показалось, что я даже услышал, как клацнули зубы монстра. Но дельфины благополучно скрылись под водой, не знаю, что там происходило, но змей вдруг завертелся на месте и снова нырнул. Его голова снова показалась над водой всего в нескольких метрах от лодки. Морское чудище изготовилось к броску и широко разинуло пасть, и в этот момент в его розовый зев вонзилось сразу две стрелы, пущенные Зарой и Гендриком. Раздался высокий, на грани слышимости визг, челюсти с треском захлопнулись, и шипастая голова понеслась к нам со скоростью выпущенного из пушки ядра. Антоний резко повернул румпель, и змей промахнулся, обдав нас тучей брызг, а лодка с такой силой ткнулась в берег, что я чуть не слетел с лавки.
- Быстрей, быстрей! Хватайте манатки и бежим! – скороговоркой командовал Антоний. – Насколько я знаю, на берег он не выползает.
Нам повезло – мы высадились там, где две горы немного расступились, пропуская к морю небольшой ручей, и в клифе образовался довольно широкий разрыв. Мы успели добежать до первых кустов, которыми густо заросли крутые берега ручья, когда монстр яростно вонзил зубы в борт брошенной нами лодки и рывком подбросил ее в воздух. Лодка упала в воду и тут же была разбита в щепки одним ударом мощного хвоста. Из кустов мы наблюдали, как сворачивается кольцами и резко, подобно пружине разворачивается на мелководье длинное тело разъяренного чудища. Прошло несколько томительных минут, но змей не торопился возвращаться на глубину, он елозил у самого берега, не спуская глаз с кустов, в которых мы затаились. Наконец, чудовище подалось назад и скрылось под водой. Но мы все-таки не спешили выходить из спасительных зарослей.
- Я слышал про морского змея, но никогда его раньше не видел, - прошептал Антоний, - ох и страшная зверюга.
- Неужто страшней дракона? – ехидно поинтересовался Олер.
- С драконом поговорить можно, - Антоний назидательно поднял палец, - а значит, можно договориться. А это – бессловесная тварь, к тому же кидается на все, что движется. Один моряк рассказывал, что им удалось уйти от такого чудища, бросая ему бочонки с пивом. Змей хватал их и раскусывал как орехи, а потом подул попутный ветер, и они смогли от него ускользнуть.
- С пивом, говоришь? – гном облизнул пересохшие губы. – Уважаю. Но я бы ему пиво не отдал. Кстати, давайте промочим горло хоть тем, что есть, а то я никак отдышаться не могу.
- Вон ручей, в двух шагах от тебя, - мотнул головой Антоний.
- Я же не больной пить воду, когда есть вино, - обиделся Олер.
- Да я не возражаю, - виновато улыбнулся Антоний, - я бы сейчас тоже стаканчик вина впил.
- То-то же, - Олер мгновенно откупорил бутылку, сделал большой глоток и пустил ее по кругу.
- Судя по всему умом это чудовище не блещет, - задумчиво произнес Гендрик, - значит, ждать нас в засаде не будет, и мы сможем дальше идти по берегу. По-моему, это будет быстрее, чем через горы.
- Конечно, быстрее, - согласился Антоний, - дойдем до Жемчужной бухты, а там и до Подковы недалеко.
- Что ты называешь Подковой, - спросила Зара.
- Это тоже бухта, - пояснил Антоний, - и рыбацкая деревня там есть, можно будет у кого-нибудь переночевать.
- Тогда пошли, - скомандовал я, - солнце уже за полдень перевалило.
Мы осторожно вышли из кустов и сразу увидели дельфинов, они весело плескались недалеко от берега. Зара звонко крикнула что-то, и дельфины отозвались ей возбужденным стрекотом.
- Они говорят, что змей уплыл, - сообщила нам Зара, - если он снова появится, они нас предупредят.
- Эх, хорошо путешествовать по берегу вместе с феей прибрежных вод, - весело заключил Олер.
Зара строго посмотрела на него, но ничего не сказала, и мы бодро двинулись по узкому галечному пляжу. Дельфины сопровождали нас – их спины то и дело показывались из воды на некотором расстоянии от берега. Глядя на них, я вспомнил легенду и подумал, что в ней есть доля правды, ведь мы шли между двумя стихиями, морем и сушей: с одной стороны – только пустынные морские просторы, а с другой – упирающийся в небо обрыв, и вот эта узкая полоска «ничейной территории».
- Зара, спой что-нибудь, - тихо попросил Олер, - порадуй нас и наших провожатых.
И она запела бодрую походную песню удалых степных воинов. Зара пела, легко перескакивая с камня на камень, и ее голос звенел и переливался как весенний ручей, и мелодия уносилась по волнам в безбрежную синюю даль. Песня закончилась, и Олер со вздохом сказал:
- Ничего не понял, но красиво. А можешь спеть что-нибудь на местном языке?
- Я не знаю местных песен, - извиняющимся тоном ответила девушка, - но я попробую спеть, как поют наши сказители.
Зара немного помолчала, собираясь с мыслями, а потом начала рассказ, именно напевный рассказ о том, что она видела вокруг. О могучих скалах, грудью встречающих морские ветра, о великом море, что синеет ярче драгоценной бирюзы, об умных и благородных дельфинах, которые живут в этом море, о птицах, легко парящих в поднебесье, и о том, как весело шагать с друзьями под ласковыми лучами доброго солнца. Этот ритмичный речитатив с рефреном, подтверждающим сказанное, был больше похож на рэп, чем на песни акынов.
- Ух! Вот это песня! – Олер шумно вдохнул, как будто не дышал все то время, пока Зара пела. – Ты лучшая сказительница из тех, что я слышал. А я слышал многих, поверь мне.
- Да, хорошая песня, - сдержанно похвалил Гендрик, - а исполнение – просто великолепное.
- Зара, у тебя настоящий талант, - восхищенно сказал я, - ты не только умеешь замечательно петь, ты умеешь слагать песни.
- Ну что вы, - девушка смущенно покраснела, - у нас многие умеют слагать такие песни.
- Не надо скромничать, - широко улыбаясь, заявил Антоний, - это песня, настоящей феи прибрежных вод.
- Опять? – Зара нахмурилась.
- А что? Если ты сложишь такую песню про лес, я скажу, что ты лесная фея. Вообще, так петь может только фея. И не надо спорить. А вот и Жемчужная бухта, - радостно сообщил Антоний.
Собственно, это не была полноценная бухта, просто здесь к морю выходила неширокая долина, и берег изгибался крутой дугой. Вытекающая из долины речушка упиралась в созданную прибоем галечную насыпь и широко разлилась, скатываясь в море множеством мелких ручейков. На опушке леса виднелось несколько ветхих навесов, рядом с которыми лежали перевернутые лодки.
- Летом сюда собираются ловцы жемчуга, - пояснил Антоний, - живут прямо под теми навесами и каждый день выходят в море на промысел.
- И много находят? – поинтересовался Олер.
- По-разному, - Антоний пожал плечами, - я здесь был всего один раз, еще мальчишкой, поэтому толком не знаю. Мы тогда ныряли…
- Зара, кажется, тебе несут подарок, - прервал его воспоминания Гендрик.
Действительно к берегу, высунув головы из воды, плыли дельфины, и один из них как собака держал в зубах большую плоскую раковину. Зара спустилась с насыпи к воде, погладила дельфина по голове и взяла раковину. Дельфины что-то возбужденно трещали, и Зара беспомощно оглянулась к нам:
- Они говорят, что ее нужно открыть, а я не знаю, как.
- Сейчас откроем, - заверил ее Антоний.
Вслед за ним мы тоже спустились к воде. Антоний вынул нож, ловко открыл раковину и громко ахнул:
- Вот это да! Посмотрите!
Внутри лежала большая, размером с крупный лесной орех розовая жемчужина. Антоний аккуратно вынул ее из раковины и передал Заре. В лучах солнца жемчужина как будто осветилась изнутри живым теплым светом.
- Какая красота! – вздохнула Зара и повернулась к дельфинам, – Спасибо, мои хорошие.
Уяснив, что угодили с подарком, они разразились радостным стрекотом и отправились обратно на глубину. А мы по очереди разглядывали необычную жемчужину. Я тоже взял в руки и подержал на ладони идеально ровный шарик насыщенного розового цвета.
- Насколько я понимаю, это настоящее сокровище, - сказал Гендрик, возвращая жемчужину Заре.
- Да, исключительно редкая жемчужина, - заявил Антоний со знанием дела, - розовый жемчуг встречается здесь крайне редко, а уж такого размера….
- Великолепный экземпляр, - Олер пожевал губами, - для такого нужна соответствующая оправа. Эх, был бы у меня хотя бы маленький горн и пяток серебряных монет….
- Ну, скажем, монеты у меня есть, - усмехнулся Антоний, - а в деревне есть кузня, и я думаю, что с кузнецом можно договориться, поработать в ней.
- Тогда пошли быстрее, - Олер подхватил свой молот, - чего мы здесь стоим?
И снова мы шагали по узкой полоске пляжа между клифом и морем, а дельфины сопровождали нас, как преданная, но ненавязчивая охрана. Солнце уже коснулось вершины горы, когда мы обогнули мыс и увидели небольшую бухту, по форме она действительно напоминала подкову. По золоченой поверхности бухты быстро скользили лодки под разноцветными парусами. Вдали, там, где берег понижался, виднелись домики большой деревни.
Видимо нас заметили еще с воды и наблюдали за нашим приближением, поэтому, когда мы подошли, нас уже ждали. Наверное, на берегу собралась вся деревня, загорелые мускулистые мужчины плотной группой стояли впереди, а за ними теснились женщины и дети, и все настороженно смотрели на нас. Мы остановились в нескольких шагах от рыбаков, но я не успел даже рта раскрыть, как невысокий плотный мужик, видимо староста, грубо спросил:
- Кто такие?
- Путешественники, - ответил я с слегка улыбкой, - к несчастью, мы лишились лодки, поэтому пришлось идти пешком. Мы хотели бы переночевать в вашей деревне, если это возможно.
- У нас нет места работорговцам, - последовал категоричный ответ, поддержанный дружным ропотом толпы.
- Кому? – удивленно переспросил я.
- Работорговцам! Или ты хочешь сказать, что гном рядом с тобой не раб? – криво усмехнулся староста.
- Что!? – взревел Олер и шагнул вперед, задев меня плечом. – Это меня ты посмел назвать рабом? Меня, Олера Черного?
- А что, заклятие уже не действует? – опешил рыбак.
- Пока действует, - Олер сплюнул под ноги, - но не везде и не на всех. А ты, даже не поздоровавшись, оскорбил меня и моих друзей! Где хваленое гостеприимство былой Подковы? Я тебя спрашиваю! Или в вашей деревне не осталось тех, кто помнит и чтит традиции?
- Мы чтим традиции! – возразил староста. – Но мы помним о и заклятии тоже.
- На нас не действуют никакие заклятия! – рявкнул гном.
- Значит вы маги? – ошеломленно спросил предводитель рыбаков.
- О, великий Бог-Кузнец, помоги мне! – взмолился Олер. – Мы не маги! Мы друзья, и в этом наша сила.
- Кондратий, сынок, - вперед протиснулся весь седой, но еще крепкий старик, - разве ты не видишь, они все воины, даже эта хрупкая девушка. А игрун на плече этого человека свидетельствует о том, что он – шелл. А у шеллов священное число – пять! Вспомни, что говорила твоя бабушка!
- Я помню, отец, - Кондратий тяжело вздохнул, - она говорила: «Когда пятеро сойдутся вместе в единый кулак, земля вздрогнет, и мир изменится. И это будет великое благо!» Ну и что?
- Ох, - вздохнул старик, - и почему вы, молодые, видите только то, что у вас перед глазами и не хотите посмотреть по сторонам? Послушайте все, что я, старый, вам скажу, и подумайте. Их – пятеро, и они все разные, но они друзья, а значит, едины. Они пришли сюда по берегу, а кто сопровождал их?
- Дельфины! – раздался звонкий детский голос. – Они и сейчас кружат у берега.
- Верно! – старик указал на море. – Часто ли вы видите, чтобы дельфины подплывали так близко к нашим причалам?
- В первый раз! – откликнулось сразу несколько голосов.
- Разве это не хороший знак? – снова спросил старик. – Если вам этого мало, пусть сюда выйдет Марфа и скажет свое слово.
- Отец, она еще ребенок, - возразил Кондратий.
- Она унаследовала дар твоей бабки, - старик нахмурился, - и видит больше вас всех вместе взятых. Марфа! Иди сюда!
Рыбаки расступились, пропуская вперед худенькую черноволосую девочку лет десяти. Она остановилась рядом с дедом, взяла его за руку и уставилась на нас огромными черными глазами. Прошло несколько томительных минут, и девочка медленно заговорила:
- Я никогда не видела столько истинной силы. Вот у этого, с игрунком на плече, сердце пылает, как жаркий костер в темную ночь, гнома окружает золотой свет, как пробившийся в щелку солнечный луч, тот, маленький, светится зеленым огнем, как освещенная весенним солнцем листва, девушка переливается бирюзой, как летнее море, а тот, большой, взял от них всех понемногу.
Марфа замолчала, посмотрела на деда, озорно улыбнулась и добавила:
- А игрун хочет есть. А гном злится, потому что у него важное дело в деревне, а его не пускают. А дельфины разговаривают с девушкой.
- Как разговаривают? – удивленно спросил Кондратий.
- Ну они что-то неслышно пищат, а она им отвечает, - простодушно сообщила Марфа, - а можно, я поглажу игруна?
- Ты что! – шикнул на нее отец.
- Можно, - устало сказал я, - если он тебе позволит.
Девочка мгновенно оказалась рядом со мной, но не смогла дотянуться до моего плеча. Я потянул игруна за лапку, чтобы он спустился пониже. Толпа замерла в ожидании, Кондратий смотрел на дочь с ужасом, готовый броситься на ее защиту, старик улыбался в усы. Игрун перебрался ко мне на руку и благосклонно позволил себя погладить. Девочка была в восторге, а толпа облегченно вздохнула.
- Так вы позволите нам переночевать у кого-нибудь, или мы пойдем дальше? – спросил я, поймав взгляд старосты.
- Да, конечно, - Кондратий смущенно улыбнулся, - вон мой дом. Марфа вас проводит. Олер Черный, можно спросить?
- Ну? – набычился гном.
- Какое у вас важное дело в деревне? – выпалил Кондратий.
- Мне нужно кое-что выковать, - Олер погладил бороду, - если, конечно, ваш кузнец разрешит мне подойти к его горну.
- Разрешу, - раскатисто пробасил здоровяк, почти на две головы возвышавшийся над стоявшими впереди него рыбаками, - гном в кузне – это тоже хороший знак.
- Благодарю, - Олер церемонно поклонился, - я приду, как только мы разместимся.
- А как же ужин? – воскликнул старик. – Мы чтим обычаи – сначала гостя надо накормить, а все дела – потом.
- Значит, после ужина, - сразу согласился Олер, - не в моих привычках отказываться от угощения.
По толпе прокатился смешок. Люди успокоились и стали медленно расходиться по своим делам, обсуждая увиденное и услышанное. Зара помахала дельфинам, и они скрылись в сгущавшихся сумерках. На тех, кто еще не ушел, это простое действие произвело такое же впечатление, как если бы Зара сама превратилась в дельфина – люди замерли на полушаге, полуслове.
- Фея Бирута, что ты сказала дельфинам? – наивно спросила Марфа.
- Меня зовут Зара, - твердо сказала моя спутница, - я поблагодарила их за помощь и попрощалась.
- А чем они помогли тебе? – не унималась девочка.
- Они помогли нам уйти от морского змея, - терпеливо ответил Зара.
- Вы смогли на лодке уйти от морского змея? – недоверчиво переспросил Кондратий.
- Мы были не очень далеко от берега, - объяснил Антоний, - дельфины отвлекли его на некоторое время, и мы успели высадиться. Он разбил нашу лодку, когда мы были уже на берегу.
- Где это произошло? – продолжал допытываться староста.
- примерно посередине между рекой и Жемчужной бухтой, - не раздумывая, ответил Антоний, - там скалы немного расходятся и вытекает ручей, так что мы спрятались в кустах.
- Значит у Зеленого Клина, - сделал вывод Кондратий, - вы быстро ходите.
- Может, вы побеседуете об этой пиявке-переростке после ужина? – раздраженно поинтересовался Олер. – У меня, между прочим, есть работа. Да и поспать бы не мешало, ты же в лодке никому не дал подремать.
- Ох, - всплеснул руками Кондратий, - извините. Отец, Марфа, ведите гостей в дом, я сейчас с сетями закончу и приду.
- Пойдем, Бирута, - Марфа протянула руку Заре.
- Я не Бирута, - устало сказала Зара.
- Хорошо, если ты так хочешь, я буду называть тебя Зарой, - притворно вздохнула девочка, - фею надо слушаться.
Теперь тяжело вздохнула Зара, Антоний тихо хихикнул, а Олер буркнул что-то насчет младенца и истины, только Гендрик остался невозмутим и серьезен. Дом Кондратия находился буквально в двух шагах от берега. Это было большое добротное строение из почерневших от влаги бревен. Внутри пахло свежеиспеченным хлебом, пряностями и жареной рыбой. Хозяйка, такая же черноволосая и черноглазая, как Марфа, хлопотала у стола, по-видимому, она тоже была на берегу, потому что наше появление не вызвало у нее удивления. Марфа взялась помогать матери, а старик пригласил нас к столу.
- Вы нас простите за такой прием, - извиняющимся тоном начал старик, - раньше гномы часто бывали в нашей деревне, и мы с ними дружили. Всем было хорошо, и деревня процветала. А потом было заклятье, и гномов приводили сюда в цепях, грузили на корабли как скот и увозили в рабство. Это было страшно. Но что мы могли поделать? И деревня пришла в упадок, сейчас половина домов пустует. Вы видите, у нас большой дом, но нас здесь только четверо. Мой старший сын, Андрей, живет в Ганпорте и навещает нас раз в год, когда начинается лов жемчуга. А младший, Марьян, нанялся матросом на какой-то корабль и сгинул без следа. Вы много путешествуете, может быть, встретите его где-нибудь, так скажите, что мы его ждем, - старик горестно вздохнул и замолчал, глядя куда-то в угол.
- Раз вы его ждете, он обязательно вернется, - ласково сказала Зара, - а мы, если встретим, напомним ему о доме.
- Спасибо, дочка. Ну где Кондратий?
- Да здесь я, здесь, - откликнулся тот, входя в комнату, - люди расспрашивали про змея, про дельфинов…, не мог же я просто уйти.
- Завтра бы обсудили, - проворчал старик, - нельзя заставлять гостей ждать, да еще за накрытым столом.
- Простите великодушно, - Кондратий смущенно улыбнулся, - тут сосед бочонок пива передал – у него самое лучшее пиво в нашей деревне.
- Пиво – это очень хорошо, - оживился гном, - наливай! А ты, Антоний, выставь на стол пару бутылок того вина, хозяевам побаловаться.
За ужином хозяева рассказывали о жизни в деревне, о том, что у них особый, древний рецепт засолки рыбы и что ее покупает торговец из Ганпорта, но прибыли с этого почти никакой, что другие корабли в бухту заходят редко, только чтобы спрятаться от шторма. Кондратий объяснил, что у каждого рыбака свой цвет паруса, чтобы с берега было видно, кто возвращается, и что они устраивают гонки, просто чтобы как-то скрасить каждодневную рутину. Антоний в свою очередь рассказал новости из Ганпорта и очень красочно описал оборону порта, благоразумно опустив подробности нашего участия в этом сражении. Когда с ужином было покончено, Олер первым поднялся из-за стола:
- Пойду, поработаю, пока не очень поздно.
- Я с тобой! – воскликнул Антоний.
- Ну пошли, - снисходительно согласился гном, - будет кому меха качать.
- Пожалуй, и я с вами, - вдруг решил Гендрик.
- А тебе-то, что там делать? – удивился Олер.
- Мне дело всегда найдется, - усмехнулся лесовик, - например, за вами, неразумными, присматривать.
- Ой, тоже мне разумник нашелся! – благодушно огрызнулся гном. – Да, ладно, пошли, я тебе тоже работу найду.
- Я вас провожу, - вызвался Кондратий.
- Не надо, - махнул рукой Олер, - я знаю, где находится кузница – бывал я в вашей деревне в старые добрые времена. Антоний, там, в мешке, еще вино должно было остаться, возьми в подарок кузнецу.
Они поблагодарили хозяев за вкусный ужин и вышли. Хозяйка позвала Зару посмотреть комнату, в которой нам предстояло ночевать, а я вышел на улицу: хотелось побыть одному. Выйдя за ворота, я присел на вкопанную у забора лавочку и стал смотреть на море. Была тихая осенняя ночь, только ветерок слегка шелестел листвой, да волны, набегая на берег, перебирали камешки. Лунная дорожка серебристым лучом убегала к темному горизонту. Все дышало безмятежностью и покоем. Вот только на душе у меня покоя не было. До окончания моей миссии, если верить карте, оставался один дневной переход, но меня это не радовало: как будто моя жизнь на этом заканчивалась. Нечто подобное я уже испытывал когда-то, очень давно, в другой жизни: моя первая, по-настоящему зрелая картина, горный пейзаж, который я писал по памяти и в который вложил ощущения и переживания впервые оказавшегося в горах человека, была продана сразу же, как только оказалась на выставке. Сначала я радовался – полученная мной сумма была просто огромной с точки зрения студента-третьекурсника – но потом пришло опустошение, как будто я перевернул страницу книги, а там ничего, ни строчки, ни буквы… только белая шероховатая бумага. И сейчас я чувствовал, что, как только будет положен последний мазок, картина обретет свою собственную жизнь, в которой для меня нет места. Сердце сжималось от осознания того, что совсем скоро я потеряю друзей, потеряю Зару, девушку, которую люблю всей душой. Я даже не заметил, когда влюбился, ведь не было ни любовного томления, ни обмена многозначительными взглядами, ни «случайных» прикосновений, ни глупых переживаний – ничего такого, что я уже испытывал раньше. Я просто понял, что люблю, бесконечно, беззаветно, по-настоящему, до конца.
Тихо подошла Зара и села рядом. Мысли беспомощно заметались и умчались по лунной дорожке куда-то в ночь, остались только грусть неизбежного расставания и рвущаяся наружу нежность. Зара неподвижно сидела, выпрямив спину и положив руки на колени, в лунном свете ее профиль казался вырезанной из слоновой кости камеей, только выбившийся из-под платка локон едва трепетал на ветру, поблескивая червонным золотом. Она была невероятно красива, какой и должна быть настоящая фея.
- Никл, наш поход заканчивается? – спросила Зара.
- Да, думаю, что завтра к вечеру мы будем на месте, - я постарался, чтобы мой голос звучал ровно.
- А потом… что будет потом? – Зара посмотрела мне в глаза.
- Не знаю, - ответил я, не отводя взгляда, хотя был почти уверен в обратном.
- И у меня тревожно на душе, - вздохнула она, чутко уловив мое настроение.
Я обнял девушку за плечи, и она прильнула ко мне, как будто искала защиты от надвигающейся неизбежности. Я наклонился к ней, и наши губы встретились, поцелуй был крепким и долгим. Я приник к ней, как измученный жаждой путник приникает к долгожданному роднику, и не мог оторваться, даже чтобы перевести дыхание. Когда наши губы все-таки разомкнулись, Зара спрятала лицо у меня на груди и прошептала:
- Как давно я этого ждала….
- Зара… - произнес я внезапно севшим голосом, - Зара, я люблю тебя.
- И я люблю тебя, - тихо откликнулась она, еще крепче прижимаясь ко мне.
Я обнимал ее сильное гибкое тело и целовал, целовал… глаза, щеки, губы, руки… как будто наверстывал упущенное или спешил передать ей всю ту ласку, которая накопилась во мне, и которую я не смогу отдать ей, если нам придется расстаться. И она радостно отзывалась на каждое мое прикосновение, и целовала, и гладила меня по волосам, и шептала что-то нежное, сокровенное, проникающее глубоко в душу. Время исчезло, исчез весь мир, остались только мы вдвоем, и больше никого и ничего….
- Ну вот и пришли, - долетел откуда-то извне голос Гендрика.
- Ты, чё орешь? – шикнул на него Олер. – Люди спят.
- Я не ору, - не понижая голоса, возразил лесовик, - и спать никто не лег – смысла нет. Ты ведь не будешь терпеть до утра, чтобы предъявить свою работу?
- Да, это было бы для меня пыткой, - согласился гном, - но мог бы говорить и потише, не глухие.
- Как скажешь, - смиренно ответил Гендрик.
Мы с Зарой наконец-то смогли разомкнуть объятия. А я в очередной раз поразился остроте слуха и тактичности лесовика – если бы не его предупреждение, мы бы оказались в неловком положении. Наши друзья показались из-за угла изгороди.
- Точно, не спят, - обрадовался Олер.
- Конечно, ждем, - откликнулся я.
- Тогда пошли в дом, к свету, - гном открыл калитку, - а то вы здесь ничего толком не увидите.
Мы тихо, чтобы не потревожить хозяев, которые уже легли, прошли в приготовленную нам комнату. Стоявший на столе масляный фонарь освещал комнату мягким, желтым светом. Олер подошел к столу и положил рядом с фонарем кулон, сделанный в форме большого листа клевера. Обновленное в горниле серебро ярко блестело, но трилистник казался живым, так мастерски точно были изображены на нем все жилки. Зара осторожно взяла кулон в руки.
- Как настоящий, - восхищенно прошептала она.
- А будет еще лучше, - не скрывая гордости, пообещал Олер, - давай сюда твой подарок.
Он взял жемчужину, аккуратно уложил ее в центр трилистника, плотно прижал приготовленные для крепления усики и протянул готовое украшение Заре. Теперь это был лист клевера, на котором лежала большая росинка, впитавшая в себя свет восходящего солнца.
- Никогда не видела ничего подобного, - ошеломленно воскликнула девушка, не отрывая взгляда от этого великолепного произведения ювелирного искусства.
- Олер, - я положил руку на плечо гнома, - ты не просто мастер, ты великий мастер.
- Ну, - он, кажется, даже немного смутился, - это не только моя заслуга – Антоний подсказал идею, а рисунок мне сделал Гендрик. Кстати, а где шнурок? Эту штуку нужно носить на груди, а времени, сделать хорошую цепочку не было.
- Вот, - Гендрик протянул ему тонкий шнур зеленоватого цвета.
- Ну-ка, Никл, проверь на прочность, - лукаво улыбнулся гном.
- Нормально, - сказал я, подергав шнурок.
- Да сильнее, - не унимался Олер.
Я пожал плечами и дернул так, что шнур врезался мне в руки, но не порвался. Антоний с Олером тихо засмеялись, а Гендрик снисходительно улыбнулся.
- Это Гендрик сплел, - сообщил мне Олер, забирая шнурок, - как, говоришь, называется эта трава?
- Мы называем ее горным шелком, - ответил лесовик, - когда высохнет, станет еще прочнее.
Гном взял у Зары кулон, продел шнур в ушко, сделанное в виде черенка листа и скомандовал:
- Ну-ка, присядь – надо примерить длину.
Зара послушно села на лавку. Олер передал кулон Гендрику и сделал пару шагов назад, чтобы лучше видеть.
- Вот так, пожалуй, будет хорошо, - кивнул гном, - завязывай.
Гендрик завязал узел и обрезал лишние концы шнура. Зара встала и несколько раз повернулась на месте, чтобы мы могли рассмотреть кулон у нее на груди.
- Спасибо! Сегодня самый счастливый день в моей жизни! – Зара вдруг низко поклонилась нам.
- Ну что ты, девочка! – смутился Олер. – Мы же друзья!
- У тебя еще будет много счастливых дней, - понимающе улыбнулся Гендрик.
- Давайте спать, - предложил я, чтобы скрыть нахлынувшие на меня чувства.
Последний рывок
Утро выдалось пасмурным, тяжелые, переполненные влагой облака наползали с моря, грозя в любую минуту пролиться холодным дождем. Ветер безжалостно срывал с волн белые шапки и швырял их в рыбаков, торопливо оттаскивавших свои лодки подальше от линии прибоя. И настроение у меня было подстать погоде. Я уже жалел, что признался Заре в любви – мне казалось, что ей было бы легче забыть меня, если со мной что-то случится. Но сделанного не воротишь, и я заставил себя не думать об этом и даже прилепил улыбку, возвращаясь в дом.
Когда я вошел в комнату, мои друзья как раз усаживались за стол, не было только Зары, зато игрун уже кокетливо грыз морковку, сидя на лавке рядом с Марфой, которая умилялась его ужимкам. Хозяйка хлопотала у плиты, с улыбкой поглядывая на моего наглого оруженосца. Зара вошла вслед за мной, и комната буквально озарилась нежным розовым сиянием, исходившим от висевшего на ее груди кулона. Марфа ахнула и забыла про игруна. Антоний восхищенно прищелкнул языком. Олер самодовольно улыбался, перемигиваясь с Гендриком. А я любовался не столько украшением, сколько лицом Зары, которое, излучая счастье, светилось подобно ее жемчужине.
- Какая красота! – громко прошептала Марфа. – А можно я потрогаю?
- Конечно, - лучезарно улыбнулась Зара.
Мать неодобрительно глянула на девочку, но ничего не сказала, а Марфа вихрем подлетела к Заре и осторожно провела пальцем по жемчужине, а потом по блестящему трилистнику.
- Листики прямо настоящие. Это ты превратила их в серебро? – вдруг спросила она.
- Нет, конечно, - рассмеялась Зара, - это Олер выковал их вчера ночью.
- Ты тоже волшебник? – Марфа уставилась огромными черными глазами на гнома.
- Я – не маг, я – мастер, - гордо ответил тот, - ты же сама видишь.
- Я еще не очень хорошо разбираюсь в том, что вижу, - серьезно ответила Марфа.
- Ну это дело поправимое, - усмехнулся Олер, - пройдет немного времени, поднаберешься опыта, и будешь все понимать, как надо. Кстати, у тебя тоже, наверное, есть жемчужина?
- Есть, - важно кивнула девочка, - мне ее отец подарил этим летом, когда мне исполнилось десять лет.
- А можно мне ее посмотреть? – спросил Олер, протягивая ладонь.
- Можно, - обрадовалась возможности похвастаться Марфа.
Она сняла с шеи кожаный мешочек и осторожно вытряхнула из него маленькую, меньше горошины жемчужину на широкую как лопата ладонь гнома. Олер взял жемчужину и посмотрел на свет.
- Хорошая, ровная, - похвалил он, - но жемчуг любит свет, в темноте он тускнеет.
- Я боюсь ее потерять, поэтому ношу в мешочке, - извиняющимся тоном объяснила Марфа.
- Понятно, - Олер лукаво улыбнулся, - а если мы сделаем вот так?
Его рука с жемчужиной исчезла под столом, глаза девочки расширились от ужаса, а гном, продолжая улыбаться, заявил:
- Не надо бояться потерять – надо уметь хранить. Ну вот, так будет лучше, - и протянул девочке свои пудовые кулаки, - угадай, в какой руке?
- В этой, - Марфа без колебаний шлепнула по левому кулаку гнома.
- А говоришь, не все видишь, - рассмеялся Олер, разжимая кулак.
На его ладони лежал небольшой серебряный цветок с жемчужиной в середине. Девочка удивленно ойкнула и прикрыла рот ладошкой, а ее мать уронила ложку, которой помешивала что-то в котле.
- Ну возьми, оцени работу, - усмехнулся гном.
- Как же это у тебя получилось? – пролепетала девочка, разглядывая цветок.
- А у нас осталось немного серебра, и мы решили, что тебе тоже нужен кулон для твоей жемчужины, - серьезно объяснил гном.
- А откуда вы узнали, что у меня есть жемчужина? – подозрительно спросила Марфа, зажав свое сокровище в кулачке.
- Антоний сказал, что есть здесь такой обычай, дарить хорошим девочкам жемчужину, - засмеялся Олер. – Гендрик, давай свой горный шелк, не будет же она носить кулон в мешке.
Через пару минут на груди Марфы уже висело замечательное украшение, и она гордо продемонстрировала его сначала матери, а потом каждому из нас. В это время открылась дверь, и Кондратий со стариком вошли в комнату.
- Смотрите, какая красота! – подбежала к ним Марфа.
Кондратий уставился на кулон и растеряно потер лоб, а, подняв глаза, увидел жемчужину на груди у Зары и беспомощно произнес:
- Значит, все-таки фея.
- Я вам говорила, - засмеялась Марфа, - а вы мне не верили. Это гном выковал нам кулоны, а лесовик сплел шнурки, чтобы носить на груди.
- Это очень дорогой подарок, - смущенно сказал Кондратий, переводя взгляд с Зары на Олера и обратно.
- Дарить подарки приятно, - наставительно произнес гном, - а эта безделушка нам ничего не стоила. И вообще, я уже умираю с голоду.
- Ой, простите, - засуетилась хозяйка, - сейчас все подам. Марфа, помоги.
За завтраком мы поговорили о погоде, о том, что скоро пойдет дождь, что сезон дождей начался раньше обычного, и шторма стали яростнее. Вообще разговор был вялым, ощущалась какая-то неловкость, хозяева как будто стеснялись нас и явно что-то недоговаривали. И только когда мы собрались вставать из-за стола, старик сказал:
- Там больше нет дороги, только мертвый лес. Может быть, задержитесь, погода наладится, и мы переправим вас на лодке до следующей деревни?
- Что значит мертвый лес? – нахмурившись, спросил Гендрик.
- Много лет назад там, где была дорога, прошли страшные смерчи, с тех пор лес так и не вырос – сплошной бурелом, оплетенный колючими вьюнами. Напрямую там человеку не пройти, и как далеко идти в обход, мы не знаем.
- Ну вот мы и посмотрим, - криво усмехнулся Олер.
- Тогда возьмите в дорогу поесть, - хозяйка протянула ему сверток, - тут рыба, лепешки и вот еще пиво.
- Благодарствую, - церемонно поклонился гном.
Мы попрощались и покинули гостеприимный дом. Порывистый ветер толкал нас в спину, заставляя идти быстрее. Когда деревня осталась позади, и нас окружили деревья, Олер остановился и сказал:
- Дальше вас поведу я.
- Ты, что знаешь, куда мы идем? – удивился Антоний.
- Знаю, - твердо заявил гном, - мы идем к святилищу Бога-Кузнеца. Верно, Никл?
- Верно, - кивнул я, - когда ты догадался?
- Ну, - Олер погладил бороду, - задумываться я начал давно, еще с первой нашей встречи. Ты знаешь язык гномов, в нынешние времена – это явление почти невероятное. А твое оружие? На свете нет гнома из Стального клана, который бы не узнал Голубой Гром. Такой меч в абы какие руки не попадет. Есть еще кое-какие мелочи, заметные только гному. И когда я услышал, что нам нужно в сторону Подковы, все сомнения пропали.
- Да, в проницательности тебе не откажешь, - признал я.
- Жизнь научила меня быть наблюдательным, - криво усмехнулся Олер, - А здесь я бывал много раз и сердцем чую, куда нужно идти.
- И все-таки, давай я помогу отыскивать старую тропу, - предложил Гендрик, - а то ты поведешь нас напрямик, а это будет гораздо труднее и дольше.
- Согласен, - кивнул Олер, - пошли, посмотрим, что там за бурелом такой.
Сначала тропинка, по которой мы шли, была утоптанной – видимо, деревенские жители часто ходили по ней в лес, но постепенно тропа становилась все менее и менее заметной, и вскоре нам пришлось полагаться только на природное чутье Гендрика. Здесь, в лесу, ветер почти не ощущался, да и погода стала налаживаться – в просветах между кронами уже проглядывало голубое небо. Мы перевалили невысокий хребет и стали спускаться в долину, когда лес неожиданно кончился. Открывшаяся перед нами картина была ужасна: от места, где мы остановились, и до скал на противоположном хребте простиралось кладбище деревьев. Стихия вырвала с корнем и поломала вековые деревья, а потом швырнула их вниз, превратив долину в непроходимую преграду, которую к тому же оплели какие-то колючие лианы. Расщепленные стволы и сучья торчали из зеленого покрывала, как покосившиеся кресты на давно заброшенном погосте.
- Да… - сокрушенно покачал головой Антоний, - без топора здесь не пройти.
- Тут и с топором не один день прорубаться будешь, - вздохнул Олер.
- Даже не знаю, что бы я сделал с магом, который все это сотворил, - Гендрик сжал кулаки.
- Думаешь, без магии тут не обошлось? – спросил я и сразу почувствовал, что кристалл у меня на груди стал теплым.
- Не сомневаюсь, - не оборачиваясь, ответил лесовик.
- И что же делать? Или пойдем в обход? – Антоний с тоской посмотрел на ядовито-зеленый полог, накрывший долину.
- Прямо пойдем, - твердо ответил Гендрик, вытаскивая из-за пояса свой жезл. – Идите вслед за мной и очень осторожно, колючки эти ядовитые. Помереть, конечно, не помрете, но болеть царапины будут очень долго. И помогайте мне своей силой, как тогда в порту.
Его глаза сузились, лицо стало отрешенным, и лесовик поднял жезл. По листве, опутавших поверженные деревья лиан как будто пробежал ветерок. Плети зашевелились и стали медленно отползать в стороны, освобождая узкий, не шире метра, проход. Мы двинулись по этому зеленому коридору, пробираясь между толстыми, уже тронутые гниением стволами. Идти было неимоверно трудно, по сравнению с тем, что нам приходилось преодолевать, любая, самая замысловатая полоса препятствий, показалась бы детской площадкой. Когда мы, наконец-то, выбрались их этого хаоса на каменистый склон, Гендрик был бледен как полотно, да и мы все выглядели не лучше и буквально повалились на землю.
- По-моему, эта гадость высосала из меня все силы, - проворчал Олер.
- Угу, ощущение такое, как будто целый день бревна ворочал, - простонал Антоний, вытягивая ноги.
- Смотрите, они закрывают наш проход, - воскликнула Зара.
Действительно, зеленое полотно торопливо смыкалось, затягивая прореху, проделанную жезлом лесовика.
- Магия продолжает действовать, - Гендрик прикрыл глаза.
- Ты как? – спросил я его.
- Нормально, идти могу, - слабо улыбнулся Гендрик.
- Тогда пошли, - Олер поднялся на ноги, - уже недалеко осталось, отдохнем на месте.
И мы пошли вверх по склону к видневшимся вдали скалам. Сначала каждый шаг давался с трудом, словно преграда, которую мы только что преодолели, не желала смириться со своим поражением и тянула нас назад в свое душное, отравленное нутро. Постепенно идти становилось легче, хотя каменистый, поросший жесткой травой склон оставался таким же крутым. Магическая ловушка отпустила нас, как только мы добрались до первых скал, зато здесь пришлось перебираться через обломки скал и каменные осыпи. Наконец, и это препятствие осталось позади.
- Вот и пришли, - Олер остановился, озираясь по сторонам.
Граненые скалы недаром получили свое название – базальтовые шестигранники торчали как черные карандаши из стаканчика на столе писаря, вот только «писарь» был безалаберным – половина из «карандашей» была поломана, и обломки валялись вокруг, загромождая проходы между скалами. Я взглянул на Олера. Его лицо превратилось в скорбную маску, от былой уверенности не осталось и следа.
- И где вход в святилище? – спросил я.
- Раньше здесь был проход, который вел к пещере в большой скале, - сказал гном, оглядывая нагромождение валунов. – Я думаю, что смогу провести вас к этой скале, но если вход завален…
- Давай сначала доберемся до входа, а там посмотрим, - прервал я его размышления вслух.
Олер тряхнул головой и полез через каменное крошево, мы двинулись за ним. Камни шатались под ногами, некоторые срывались и со стуком катились вниз. Мы медленно пробирались вперед, следуя за гномом, который шел через каменные завалы, не оглядываясь и не глядя по сторонам. Наконец он остановился перед неровной, покрытой трещинами стеной, провел по ней рукой и тихо сказал:
- Вход завален. Я даже не знаю, сохранилось ли святилище.
Я огляделся – отвесная стена уходила в обе стороны – дальше пути не было. О том, чтобы откопать вход, не было и речи.
- И что, в святилище не было предусмотрено запасного выхода? – спросил я гнома.
- Был, - ответил он – под землю. Правда, в куполе было отверстие, чтобы солнце могло освещать статую Бога-Кузнеца. Но нам не подняться на эту стену.
- А вам и не нужно туда подниматься, - мягко сказал я. – Вы подождете здесь. Вот, если я не вернусь, вам придется решать, как выбираться отсюда, лесами через Зеленые горы на север, пока не будет возможности переправиться через Красную реку, или назад через Подкову и Ганпорт – выбор за вами.
Они сначала опешили, а потом заговорили одновременно, мол, это невозможно, и они дождутся моего возвращения. Я только пожал плечами и вытащил из мешка веревки и крючья, которыми снабдили меня гномы, когда провожали в путь. Олер сразу сообразил, что я собираюсь делать, вынул из своей котомки увесистый молоток и стал прилаживать к нему петлю, чтобы я смог повесить его на руку. Я не был скалолазом, но в армии меня обучили азам альпинизма и скалолазания, и я надеялся, что навыки еще сохранились, впрочем, выбора у меня все равно не было.
Конечно, я собирался сделать все, что нужно и вернуться к своим друзьям, но мое сердце почему-то щемило, а Сердце Саламандры нагрелось и пульсировало, как живое, в такт моему. Я просто ощущал, что уже не принадлежу себе, но оттягивал момент расставания – намеренно медленно сматывая веревку и засовывая крючья за пояс. Когда это путешествие только начиналось, я думал, что, вот доберусь до места и вздохну с облегчением, а получилось совсем наоборот – на душе было тяжело: мне предстояло навсегда проститься с теми, кто стал моими самыми близкими друзьями, с моей любимой, а с другой стороны, я должен выполнить возложенную на меня миссию. Интересно, что бы сказал по этому поводу дракон? Небось, развел бы целую теорию об осознанной необходимости и свободе выбора.
Я взглянул на небо, солнце уже клонилось к закату, а мне еще нужно взобраться на скалу и проникнуть в святилище, пока не стемнело, чтобы на рассвете исполнить пророчество.
- Простите, если что не так,- мой голос дрогнул, и я кашлянул, чтобы избавиться от вставшего в горле кома.
- Все в порядке, тебе не за что просить прощения, - Олер хлопнул меня по плечу, - мы дождемся тебя здесь.
- Мы будем поддерживать тебя нашей силой, - лицо Гендрика оставалось невозмутимым, только во взгляде его ярко-зеленых глаз читалось сочувствие.
- Не задерживайся там, - попытался улыбнуться Антоний.
- Зара… - я повернулся к девушке и утонул в ее огромных глазах.
- Ничего не говори, я знаю, что ты вернешься, и я буду ждать тебя, сколько потребуется. Здесь или в моем улусе - она протянула ко мне руки.
Я обнял ее и поцеловал. Потом отстранился, снял с плеча игруна, передал Заре и повернулся к ним спиной.
Я подхватил веревку, молоток и, не оглядываясь, шагнул к стене. Сначала я карабкался довольно легко – скала была неровной, со множеством трещин и выступов. Но чем выше я поднимался, тем ровнее становилась поверхность, и вот в дело пошли крюки и веревка. Раза три я чуть не сорвался, в последний момент пальцы нащупывали трещину или едва ощутимый выступ, и буквально впивались в камень. Не знаю, сколько времени продолжался подъем, я просто полз и полз вверх по отвесной стене, наконец, рука нащупала край, я подтянулся и оказался на вершине скалы, представлявшей собой почти ровную площадку.
Поднявшись на ноги, огляделся вокруг. Слева, почти сливаясь с горизонтом, простиралось море, два белых паруса скользили вдали, как отражение облаков, плывших в синем небе. Весь берег как на ладони – вот подковообразная бухточка с рыбацкой деревней, в которой мы ночевали. Правее, начинаясь прямо от берега, пологими волнами вздымаются Зеленые горы, где-то там, немного севернее, в давние времена жили гномы. И дальше насколько хватает глаз переменчивая зелень лесов, отсюда, с высоты, кажется, что встретились два океана – зеленый и синий.
Я отдышался, руки перестали дрожать, оба сердца успокоились и ровно бились в унисон, пора было заняться делом. Времени осталось совсем мало – солнце уже коснулось вершины самой высокой горы на западе, значит, скоро стемнеет. Но сначала я подошел к краю скалы и глянул вниз. Мои друзья так и стояли, задрав головы. Увидев меня, они замахали руками и что-то крикнули, но ветер, гулявший между скал, унес их голоса, и я ничего не расслышал. Я помахал им в ответ и решительно отвернулся.
Отверстие, о котором говорил Олер, я нашел сразу – оно находилось примерно посредине площадки. Это оказалась овальная труба диаметром около метра, она была прорублена в скале под углом, и в ней даже сохранилось некое подобие ступенек, оставленных неведомыми строителями. Как далеко она тянется, и чем заканчивается, я не знал, но мешкать не стал, а потихоньку полез вниз. Уклон был небольшой, градусов тридцать, поэтому спускаться было нетрудно. Я нащупывал ногой ступеньки и медленно погружался в недра черной скалы. В какой-то момент под ногой оказалась пустота, я вернулся на пару ступеней назад и развернулся. К счастью, темнота не была кромешной, и я смог разглядеть контуры проема – труба кончилась. Я порылся в карманах, нашел там чудом завалявшуюся монетку, подобрался к самому краю, бросил ее вниз и стал считать. Серебро громко звякнуло о камни, у меня получилось, что до дна метров двенадцать-пятнадцать, значит, имеющейся у меня веревки не хватит, чтобы спуститься на самое дно пещеры, придется прыгать. Я осторожно ощупал стены и последние ступеньки, нашел трещину и вбил последний крюк, закрепил веревку и стал осторожно спускаться. Добравшись до конца веревки, отпустил руки и полетел вниз. Мне повезло – высота оказалась не очень большой, а на полу не было больших камней, только щебень.
Вот я и на месте…. Здесь царил такой же серый полумрак, как в лабиринте под водопадом, но был он гораздо слабее, потому что стены светились только кое-где. Невдалеке от места своего приземления я заметил темный силуэт и, подойдя ближе, смог рассмотреть статую Бога-Кузнеца. Скульптор изобразил типичного гнома – приземистого, широкоплечего, длиннобородого, он стоял, широко расставив ноги и опираясь на свой молот, как на посох, его правая рука была протянута вперед, как будто он держал что-то на ладони и отдавал это тем, кто стоял перед ним. Постамент был невысоким, поэтому я легко мог дотянуться до этой ладони.
В святилище царила абсолютная тишина, но мне казалось, что я слышу какие-то отдаленные голоса, одни подбадривали меня, другие предостерегали, третьи угрожали, слов я не мог разобрать, но интонации были исключительно красноречивыми. По спине побежали мурашки, ладони вспотели, сердце вдруг затрепетало, только кристалл у меня на груди пульсировал ровно, как отлаженный часовой механизм. Я вдруг испугался, что, если не положу рубин в руку статуи сейчас же, потом уже не смогу этого сделать. Дрожащими руками я расстегнул ворот рубахи и снял с шеи мешочек с волшебным рубином. Голоса стали громче, я уже мог слышать отдельные слова, но не стал прислушиваться, а поспешил освободить Сердце Саламандры от скрывавшей его замши. Алое пламя пульсировало в моих ладонях, а голоса разделились: теперь часть из них пела какой-то гимн, а другая часть перешла на визг где-то на грани ультразвука. Я почувствовал, что силы оставляют меня, и поспешил вложить кристалл в ладонь Бога-Кузнеца. Ноги подкосились, я медленно опустился на пол перед статуей, и заснул или забылся, или потерял сознание – не знаю, я просто перестал ощущать окружающее меня пространство. Я продолжал слышать голоса, теперь часть из них звучала торжествующе, а другая – злобно шипела. Перед моим внутренним взором (внутренним ли?) проносились странные образы и видения, но меня это уже не волновало – я сдержал данное слово, и уже неважно, что со мной будет дальше.
Очнулся я от тишины, звенящей тишины – не было никаких голосов, вообще не было никаких звуков. Я сидел у подножия статуи, в протянутой руке которой мягко пульсировал огромный рубин, мне показалось, что наклон головы статуи немного изменился, и теперь Бог-Кузнец смотрит на кристалл у него в руке и улыбается. Я тряхнул головой, отгоняя наваждение, и в этот момент тонкий луч света проник через трубу, по которой я пробрался в святилище, и упал на голову статуи. Постепенно луч становился шире, вот он осветил мужественное, благородное лицо, вот опустился на широкую грудь, вот пополз по руке и коснулся рубина – на мгновение я потерял способность видеть. Когда зрение вернулось ко мне, все святилище переполнял красный свет, алые всполохи бились о стены в такт пульсирующему кристаллу. Теперь солнечный луч освещал всю статую целиком, и мне казалось, что каменный бог держит в руке огненное сердце, которое бьется все быстрее и быстрее. Алый свет, наполнявший святилище, пульсировал, сгущаясь, цвет становился все более насыщенным. Вдруг снова стало темно, только узкий пурпурный луч метнулся из рубина через отверстие к осветившему его солнцу, раздался едва слышный свист, и в то же мгновение земля содрогнулась, неизвестно откуда возникший вихрь подхватил и неистово завертел меня.
Послесловие
Я стоял на тропинке перед аркой, образованной ветвями упавшей на дуб березы. Где-то прогремел гром – надо спешить, чтобы успеть домой, пока не начался дождь. Я шагнул под причудливую арку и быстро пошел по тропинке через лес. Первые крупные капли дождя упали, когда я открывал калитку, и стоило мне переступить порог, как хлынул ливень. Радости родителей не было предела, меня сразу усадили за стол, и начались расспросы что да как. Счастлив тот, кто может придти в родной дом и рассказать близким, как он живет вдали от них, и нет на свете более благодарных слушателей, чем отец и мать. Спать я лег поздно и сразу уснул.
Мне снились странные сны и, проснувшись, я долго не мог сообразить, где я, потом до меня дошло, что я дома, в своей комнате. За окном ярко светило солнце, громко чирикали воробьи, с кухни доносился аромат свежих блинов. Я снова дома, после месяцев напряженной работы над дипломом и изнурительных экзаменов могу позволить себе поваляться в постели, пожить, не заботясь о хлебе насущном. Хорошо! Я встал, потянулся всем телом и пошел умываться. Глядя на себя в зеркало, улыбнулся отражению: забавно я выгляжу с бородой. Действительно, зачем я ее отпускал? Лень было бриться что ли? Пора привести себя в порядок! Борода сопротивлялась изо всех сил, но я победил и отправился одеваться, предвкушая вкусный мамин завтрак. Я надел джинсы и машинально сунул руку в карман. Что это? На ладони лежал небольшой красный камешек, по форме напоминающий сердце. Я обессилено опустился на кровать – воспоминания нахлынули, как цунами, сметая поставленные кем-то барьеры и доводы моего собственного рассудка – я вспомнил все, что происходило со мной. Рубин жизнерадостно сверкал в лучах солнца, а мне хотелось выть от обиды и бессилия. «Свобода воли! Вы сделали свой выбор!» - как говорил дракон. Где она свобода выбора? Сначала меня выдернули из этого мира, не спрашивая моего согласия, и погрузили в другой, а затем вернули назад. Это не был мой выбор! А теперь я не могу вернуться в тот мир, где остались самые преданные друзья и моя настоящая любовь. А если бы мог, то, как бросить здесь моих родителей, которые души во мне не чают, и которым может понадобиться моя помощь и поддержка? Судьба? Случай? Свобода воли? Кто может ответить на эти вопросы? Только не я!
Николай внимательно смотрит на меня.
- Вот такая история, - говорит он, улыбаясь. – Верите?
- Не знаю, - отвечаю я серьезно, - очень похоже на фантастический роман. Если бы я видел ваши картины….
- В моих картинах нет ничего фантастического, - прерывает мои рассуждения Николай, - просто я переношу на полотно то, что другие люди не замечают, а я с некоторых пор вижу. Впрочем, это неважно. Простите, что отнял у вас столько времени – хотелось выговориться.
Он подзывает официантку и расплачивается, не обращая внимания на мои возражения.
- Прощайте, - говорит он мне и уходит не оглядываясь.
А я остаюсь сидеть, пытаясь сообразить, что это было – разыгравшееся воображение творческого человека или рассказ о действительных событиях, которые довелось ему пережить. «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам», - так, кажется у Шекспира. Я поднимаюсь и медленно иду домой, прокручивая в голове только что услышанный рассказ.
Прошло несколько дней, но эта история продолжала тревожить и волновать меня, и я решился выплеснуть ее на бумагу. Надеюсь, Николай не стал бы возражать: я постарался записать все точно, не упустив ни одной детали. И еще надеюсь, что он найдет способ вернуться в тот мир, где ему, наверное, комфортнее, чем здесь. ЖИЗНЬ – СТРАННАЯ ШТУКА…
Геленджик 2007