39. Ахиллова пайдейя

Книга Кентавриды
    Хирон относился к этому ребёнку совершенно по-особенному. Такой нежной привязанности он не испытывал больше ни к кому, и никого больше так не баловал.
    В отличие от прочих воспитанников, Ахилл приходился ему прямым потомком. И этим отпрыском можно было гордиться. Он был и на диво хорошеньким, и сильным, и смелым, и весёлым, и забавным. И наделённым большими способностями.

     У греков уже к тому времени складывалось понятие пайдейи – надлежащего воспитания, включавшего в себя как набор необходимых знаний об окружающем мире, так и практических навыков, – но равным образом и моральных качеств, и телесных совершенств. Целостно и разносторонне образованный молодой человек считался существом «мусическим», то есть приобщённым к бессмертным Музам. И хотя музыка составляла лишь часть пайдейи, иногда не самую весомую, без неё никакое образование не мыслилось полным и даже достаточным.
В Новое время появилась масса изображений Ахилла, обучаемого Хироном всему на свете – и грамматике, и географии, и магии…

(Урок магии. Гравюра Гаэтано Герардо Цомпини по Джованни Бенедетто Кастильоне)

Иной раз показано, как Хирон даже лупит питомца розгами за нерадивость!


Вот уж не думаю, что Хирон прибегал к репрессивным методам в своей педагогике – ему, полагаю, достаточно было грозно поднять копыто или слегка возвысить голос, и шаловливое дитятко тотчас становилось прилежным.
Герои, да будет двуногим известно, не рождаются из-под палки.
То же самое касается гениев.
Впрочем, о гении тут речь не шла, иначе судьба Ахилла оказалась бы, возможно, тоже трагической, но совершенно иной.

Ещё будучи совсем маленьким, Ахилл практически без подсказок выучился играть и на свирели, которую преподнёс ему в подарок великий Пан. Музычка, надо сказать, поначалу выходила не слишком сладостная для слуха, – сам Пан затыкал уши, когда Ахилл упражнялся. Но Хирон терпел и лишь улыбался.

  (Франц фон Штук. Музыка)

Потом пришла очередь более трудного инструмента – авлоса, требовавшего сильных лёгких, властных губ и хорошей координации пальцев. Авлетика не считалась достойным занятием для благородных юношей, но она была полезна как упражнение, и Хирон её поощрял, хотя сам авлосом не увлекался.

 http://kentauris.livejournal.com/26976.html
(Елена Стадникова, Хирон и Ахилл, 2005)

Наконец, Ахилл дорос и до лиры, для овладения которой требовался не только тонкий слух, но и вдумчивое терпение.
В то время в круг интересов любого благородного человека уже вошло умение играть на лире (кифара была уделом скорее настоящих артистов, кифаредов). Грамоту в те эпические времена героям знать было необязательно, и Хирон, сам никогда ничего не читавший и не писавший, Ахилла ею не утруждал.

Сюжет про обучение Ахилла игре на лире был особенно любим художниками с древности до наших дней, хотя хороший музыкант из Ахилла так и не вышел: уж чего, а терпения ему точно не хватало. А может быть, не было и особого таланта, хотя наставления Харона он слушал внимательно и почтительно.

http://kentauris.livejournal.com/81230.html
(Ахилл и Хирон. Деталь саркофага из Терм)

Обычно на архаической лире было четыре струны, и некоторые художники даже более позднего времени прекрасно об этом помнили.

 http://kentauris.livejournal.com/81019.html
(Джеймс Берри. Воспитание Ахилла. 1772)

А вот на знаменитой на помпейской фреске, струн, кажется, все двенадцать. Да и сам инструмент сильно вытянутой формы; такие присутствуют в римских изображениях, но не в эллинских. Перед нами – сугубо риская модификация?..
Или это была особая Хироновская лира?..
Для кентавра такой размер был бы в самый раз.

http://kentauris.livejournal.com/214445.html#cutid1
 

Сколько струн на лире с картины Помпео Баттони, сосчитать трудно, но тоже, боюсь, больше четырех. Однако сама лира не столь велика, как на помпейской фреске.

http://www.humanitiesweb.org/human.php?s=g&p=c&a=p&ID=346
 

На заднем плане этой картины – борющиеся наяда и тритон, под которым косвенно могут подразумеваться Фетида и Пелей. Видимо, они олицетворяют то, о чём юноша в данный момент думает, а не то, что реально происходит вокруг учителя и ученика.

Нужно сказать, что родители не совсем бросили маленького Ахилла – они навещали его, но только порознь. Идиллия, изображённая на картине французского художника Леписье, где Пелей и Фетида, обнявшись, умилённое внимают игре Ахилла на лире – не более чем сентиментальная утопия. Однако правда заключена в том, что каждый из родителей гордился успехами сына.

http://fleche.org/lutece/mytho/img/achille2.jpg
(Никола Леписье. Хирон учит музыке Ахилла).

Одряхлевший и никогда не славившийся ни умом, ни учёностью Пелей мало что мог дать возмужавшему юноше. Фетида же, вернувшись к себе в морскую стихию, мечтала однажды завладеть Ахиллом и унести куда-нибудь подальше от людей, на какой-нибудь дальний тихий остров, надеясь, что, если он не станет ввязываться в кровавые распри двуногих, то останется таким, каким она его видела в своих мечтаниях – вечноюным, дивно прекрасным и… бессмертным.

 http://www.ainger.com.au/view_pic.php?id=3737

Но под влиянием других посетителей пещеры Хирона (Геракла, Тесея и Ясона с компанией) мальчик рано начал мечтать о славе и подвигах, под которым тогда понимали прежде всего убийство как можно большего числа себе подобных.
И даже мудрый Хирон ничего с этим поделать не мог.
Он мог лишь научить его защищаться.

Гераклит Эфесский красиво говорил о «гармонии лука и лиры» как о единстве противоположностей, любви и войны.
Так же проходило и обучение Ахилла, который выказывал мало тяги к созерцательным наукам, зато был неустрашим, боек, подвижен и временами дерзок.
Картин о том, как Хирон учит питомца стрелять из лука, едва ли не больше посвящённых урокам музыки – всё-таки из Ахилла растили царя и воина, а не музыканта.
Конечно, Хирон сделал для него лук, подобающий человеческому отроку; у кентавров луки побольше, а натяжение тетивы потуже, – примерно таков был лук Геракла, натянуть который не мог никто из людей, да и Геракл, миновав пору расцвета сил, однажды с ужасом обнаружил, что это стало не по силам и ему самому… Впрочем, мы – не о Геракле, будь он неладен, а об Ахилле.

   
http://bibliotekar.ru/Louvre-2/295.htm
(Джузеппе Мария Креспи, Кентавр Хирон учит Ахилла стрельбе из лука)


Вполне допускаю, что заканчиваться это обучение могло стрельбой по хищным птицам влёт на полном скаку.

 http://kentauris.livejournal.com/26787.html
(Эжен Делакруа, Кентавр Хирон учит Ахилла стрельбе из лука)

Обычно кентавры, как я уже пару раз говорила, не позволяют использовать себя как ездовых животных. И лишь если кентавр действительно любит какое-то человеческое существо, он иногда позволяет ему сесть себе на спину.
 В том, что Хирон обожал правнука, сомневаться не приходиться. И,  скорее всего, основам верховой езды он учил его непосредственно на самом себе, объясняя, как лучше держать равновесие и как управлять лошадью (ведь греки не знали ни седла, ни стремян, ни тем более шпор).

 http://kentauris.livejournal.com/73834.html
(Обучение Ахилла. Роспись плафона в Тюильри)

Наверное, они вместе носились по окрестностям Пелиона, проникая в самые труднодоступные места и перескакивая через трещины, ведущие прямо в Аид, – чего испугалась бы любая, самая храбрая, лошадь…
Правда, думаю, когда Ахилл превратился из мальчика в юношу, Хирон перестал позволять ему прежние вольности и пересадил его на обычного коня. Но этого художники уже не изображали – видимо, такой сюжет не представлялся им достаточно поэтичным.

Я вовсе не собираюсь рассказывать здесь дальнейшую биографию Ахилла, вдаваясь в грязные подробности Троянской войны, от которой юношу пытались уберечь как Фетида, так и втайне помогавший ей Хирон (без его ведома и согласия она вряд ли смогла бы уговорить мальчика надеть девичий хитон и укрыться на Скиросе, – но уловка, как мы знаем, оказалась тщетной)…
Хирон учил Ахилла добру.
Люди научили его творить зло.
Однако, когда он погиб, именно Хирон доставил его тело безутешной – бессмертной – матери…

(Помпео Баттони, Кентавр Хирон возвращает тело Ахилла его матери Фетиде)

И хотя Хирон превосходно знал, что Ахилл – смертен, эта утрата уязвила его в самое сердце. Ведь нужно помнить, что, волею судьбы, родных сыновей, кроме рано сгинувшего Кариста, у Хирона не было – только дочери. Он не выказывал никаких сожалений по этому поводу и не искал другой жены, кроме своей Харикло, но, получив в приёмные дети Ахилла, понял, как желал бы стать отцом мальчика, – пусть даже двуногого.
Больше он не принимал на воспитание никого из рождённых людьми или богами. Заменить Ахилла ему никто не мог, а учить, не любя – занятие совершенно напрасное.

Могу добавить только, что Фетида, не смирившаяся с утратой, всё-таки выпросила у Зевса разрешение сделать Ахилла морским божеством и отдала ему в распоряжение казавшийся тогда краем обитаемого мира Понт Эвскинский. Обителью Ахилла стал самый большой остров в этом море – Белый, или, по-гречески, Левка, или Змеиный. Там был поставлен храм, при котором никто и никогда не жил – служители наведывались туда лишь ради совершения церемоний и непременно покидали остров ближе к ночи. Говорят, ночевать там было немалым испытанием: к путникам являлся сам властелин острова, Ахилл, и либо посылал им добрые сны и благие советы, либо… делал так, что они никогда не возвращались домой. Что с ними случалось, никто не знает. Засыпали навсегда или превращались в птиц, которых там было великое множество, – или их уносили с собою морские кентавры, – слухи ходили разные…
Сейчас на острове живут люди.
Видимо, потому что его покинул Ахилл Понтарх.
И храма там давно уже нет.