От издателя.
Говорят, эти строки отыскал какой-то неуёмный литературовед в невесть каких запасниках музея имени первого живописателя земли глуповской. Впрочем, не исключено, что их туда подкинули некие злоумышленники-головотяпы, и сатирик наш бессмертный, царствие ему небесное, тут ни при чём.
Как бы то ни было, они перед Вами, читатель, и если Вы найдёте в них сходство с классикою, для неё это – ни холодно, ни жарко, а если с нынешнею жизнью – тем хуже для оной!
I. Как глуповцы политикой занимались.
Новые времена испокон веку перво-наперво в столицах настают, а уж потом, да в таком-то виде до захолустьев доходят, что деятель, все эти новшества затеявший, от дальнейших начинаний по гроб жизни зарекается.
Покудова в столице безбожники царствовали, атеизмам разным народ учили да втихаря на Рождество и Пасху фигою крестились, люд православный этим делам посмущался, а после – и вовсе привык. Да и им-то, анчихристам, надоело стрелять, кого ни попадя, особливо, как главные два Сатанюка волею Всевышнею почили. Далее – всё проще стало. При Сатанюках - попробуй и дома что не то скажи – вмиг узнаешь, чем Сибирь пахнет, если живой туда попадешь.
А после них правители пошли мелковатые, о мыслях народных не радевшие. Вроде, всё та же в газетах божба, а на деле главное – не зарываться. При народе – блюди себя точь-в-точь по абракадабре, ими заведённой, а дома – хоть тех же Сатанюков, хоть Господа с чьей угодно матерью поминай и вороти, чего левая нога пожелает – никому не интересно! Не сказать, чтобы уж не сажали никого. Сажали, понятно, и постреливали, но всё так-то мелко, что до Сатанюков ни в какое сравнение близко не годилось.
Народ, видя оное благолепие, огляделся и начал по возможности ловчить-воровать да от работы лытать, как исстари привык. Ну, и дожились, стало быть, до того, что либо пропадай, либо делай чего, дабы копытья не откинуть.
Правители совсем, было, в спячку погрузились: ни они про людей не ведают, ни те про них знать не хотят. Так и жили, пока царьки состарившиеся помирать по одному не начали, а им на смену – внучкИ бойкие приходить.
Глянули молодые сатанюковцы – аж крякнули. Куда ни кинь – всюду клин. Хоть ты на Иноземщину войною иди, да держава не та. Прежде, чем захватишь кого – народ перемрёт с голодухи, да и тебя-то самого уничтожат. Население – не как при Сатанюках было, что любого германца в бараний рог согнёт: разнежилось-обленилось, под пушки тыщами уж не полезет, пока вражина стрельнет разок – все по домам разбегутся, за редким исключением. Хоть никого не воюй – и так всё на корню сгнило, само шатается. Никто ничего не работает толком, лишь пить бы, гулять да груши околачивать. От мануфактур толку – с козла молока более бывает, деревня сдыхает медленно да верно, прилавки пустоваты, народ бурчит глухо.
А иноземцы тою порой объединяются-вооружаются, не дай Бог, на рать пойдут – не поживёшь тогда на полную, как папаши! А хочется, эвон власти тьма какая! Ну, и осталось одно: покаяться-полебезить перед Иноземщиной, заверить её, треклятую, что ни в жисть меча не подымем, сами отдадим всё – приходи, бери – не хочу! А Сатанюков анафеме да забвению публично предать и жить, как сильные мира скажут.
Начали такое дело под соусом ценностей общечеловеческих. Столицы-то моментально всё восприняли, потому давно знали, что почём в государстве, а вот глубинка долго взять в толк не могла.
Так и глуповцы. В газетах питерских да московских – вольнодумство сплошное, а в родных губернских и уездных – те же самые сатанюковские лозунги, что и детей малых не пробирают уже никак. Власти с бледностью в роже за кресла держатся, помалкивают многозначительно, а народ друг на друга глядит, кто-де первый и что недозволенное выкинет.
Тут отдельные личности ловкие почуяли пору лакомый кус от пирога государева оторвать. Собрались, сговорились. Возглавил их интеллигент залётный с Урала, во время оно из глуповской академии де сиянс взашей вытолканный, потому заниматься мешал. Отметилось сие варначье движение шествием наподобие крестного хода. Вышло их числом до двадцати, подняли хоругви с призывами полуграмотными, ни за, ни против, пошли от резиденции губернской к реке, оглядываясь боязливо, дабы кто из-за угла булыжником не залимонил. Но опасения попусту были, ибо процессию рота городовых охраняла, да зевак чуть более, но не густо собралось. А поскольку в краю глуповском велено было покамест «не пущать», самые верноподданные пожилые обыватели пробовали неуверенным позором и нехорошими словами шедших честить. Большинство, как оно в России-матушке водится, усмехалось про себя и помалкивало. Короче, никого не удивили.
Не успокоились варнаки. Решили народ исподволь, правильной осадой взять. Начали газету с немецким названием «Глуповер беобахтер» выпускать, дабы власти местные чем можно уедать. Но ввиду того, что о деяниях своих воротилы губернские не откровенничали ни с кем, пришлось варнакам слухи-сплетни публиковать, а порою и пули откровенные пускать, кто там и где выпивши замечен, яства заморские по блату приобрёл, али высказался не шибко грамотно. Сперва оно поглянулось, ибо начальство, которое к населению ближе, со времён гостомысловых было и есть хуже горькой редьки, и, стало быть, пакость любая про него – куда слаще, нежели анекдотец про государя-батюшку. Газетка расходиться бойко стала, варнаки – мошну набивать да в предвкушении искомого руки потирать. Пробовали владыки глуповские внимания не обращать, тем более что в столице смуты начались, и некоторым князькам пришлось спешно ноги уносить.
А когда великим рассветом августовским сатанюковцы в метрополии окончательно в богобоязненные христиане перекрестились, да от кормушки оторвали тех, кто их в нечестивости уличал, тут и местные власть предержащие в момент перековались, новоизбранным правителям присягнули, а капиталы, что от прежних устоев накопились, в коммерц-фортели пустили. Так что, никаких диспутов не получилось в Глупове, и утвердились порядки, новые да прежние, без помех.
В народе разброд пошёл: кто – за Вольфа, кто – за Митьку, кто – за Моню, кто – так и остался сатанюковцем истовым. А власть губернская всех оных прикармливала, дабы вольфов, моней и митек – хоть матюгом смертным крыли, хоть славословили, а их бы, любезных, не замали. Большинство же, плюнув на соловьёв столичных и местных, начало выживать кто чем: и разбоем, и негоцией, и горбом своим, и подаянием доброхотным. Из-за этого в Глупове полная неразбериха настала для тех, кто не в курсе да не в доле был.
Глянули варнаки – так и ахнули. Они-то, бедолаги, надеялись, что после рассвета августовского из столицы наместник приедет, сатанюковцев в реку перекидает, власть им, варнакам, загарбать поможет. Ан – нет, те же бывые сатанюковцы их вокруг пальца обвели-объегорили, все при правлении да у богатства остались, куда там варнакам с их жалкими доходами. Взяла тут сердешных досада великая. Повели они борьбу с ново-глуповцами (так правители именоваться стали) не на живот. Пробовали веча-сборища устраивать, дабы глас народный поднять, но мероприятия подобные об то время уж обрыдли порядком, и газетка примелькалась, покупать перестали. Так и выгорел варнакам от дохлой кобылы хвост.
Задумались они. Некоторые начали по лесам промышлять-озоровать, другие в бояре думные втёрлись, да тут и увязли, решая, куда какой кирпич из скудной казны градоправления определить. А варнацкая гоп-компания стала в газетке своей не только город и всю его историю хулить, но и чушь откровенную печатать, дабы ново-глуповцам в тон не попасть. Одна беобахтерша рьяная от любви к народу в Иноземщину сбежала после того, как ей неизвестные любители Бахуса в морду дали по вечернему делу. А главный варнак-интеллигент от той же самой любви аж с коня навернулся, башку раскроил и велел друзякам говорить, что это его ново-глуповцы уконтрапупить хотели.
Шуму из всех историй этих вышло не громче, нежели ветры пустить, посему пошла жизнь в городе, как ей положено, без рывков и поворотов крутых. Да и кто их делать будет, если ново-глуповцам – и так хорошо, а у варнаков – кишка тонка? На народ – наплевать и тем, и этим, а народу на них – подавно. Но об этом – дальше.
(Продолжение следует) http://www.proza.ru/2009/12/27/714