Отпусти

Волны яростно терзали скалу. Чайки тщетно пытались перекричать яростный гул, но бессильно отступали,устало маша крыльями, не в силах преодолеть гнев бушующей стихии. По небу с безумной скоростью неслись рваные в клочья облака, сквозь которые проглядывало умирающее осеннее солнце. Все было слишком гневно, ярко и резко как на картинах футуристов. Все было в движении и все было движением. Казалось бы неостановимым и неконтролируемым. Но вдруг, во время очередного злобного порыва ветра, вся природа вокруг словно напряглась, все достигло своего апогея и …в один момент утихло. Стих ветер, волны покорно легли к подножию черных камней, стая чаек боязливо сжалась на утесе, а потом в одночасье взлетела ввысь и затерялась в облаках. Тучи остановились и окружили проглянувшее торжествующее Солнце. Наступила звенящая тишина. Как-то ниоткуда в длинном черном плаще к скале приблизился человек . На вершине он воздел руки к небу и гулким голосом закричал «Хочешь,забери все! Но верни мне мою дочь!»
С отвратительным треском небо прорезала молния, разбежавшиеся тучи, как послушное стадо, собрались вновь, стремительно чернея. Солнце последний раз мелькнуло ярким пятном на тускнеющем небе и скрылось, словно в недовольстве. Опять налетел ветер и вцепился сторожевой собакой в полы плаща человека. Упал капюшон и длинные черные волосы заполоскали на ветру. Но неподвижным и горестным оставалось его лицо, запрокинутое к небу. Но не было ответа вопрошавшему. И тогда он яростно махнул руками. Короткая молния вылетела из рукава и обратила в пепел камень. А человек не останавливаясь махал руками ,и крошился утес под ногами, уходил во вновь ставшее яростным море странный человек со своим горем. И вот только голова его осталась над водой и обернулся он, глядя на уходящую землю, посылая беззвучные проклятия, пока не исчез он в чудовищном водовороте, созданном его неукротимой волей.
«Ну и че за хрень,Макс?» - сказал, зевая,Илья. «Фиг знает чем занимался полдня, вместо того, чтобы сходить в тот же парк пропустить по пивку, если повезет , познакомиться с клевыми телками». Макс, улыбнувшись, глянул на приятеля. «Да задолбали меня твои тупые телки,у которых на уме только чужие бабки, шмот и прочая фигня. У меня, как и у тебя каникулы, и каждый может их проводить так, как интересно именно ему, а не кому-то другому». Илья скривился, но ничего не ответил. А Макс, похлопав друга по плечу, закрыл книгу, выпрошенную под честное слово и коробку конфет в библиотеке. «Я спать хочу, Илюх. Иди к себе баиньки. А завтра, так и быть, сходим прошвырнемся.» Илья с тяжелым вздохом пошел к себе в комнату. Ребята снимали квартиру, что позволяло насладиться хотя бы иллюзией свободы, но, все же накладывало определенные обязательства друг перед другом. Макс лег на плед и закрыл глаза. Сначала он долго не мог уснуть. Картина из прочитанной истории стояла у него перед глазами, как наяву. Он чувствовал неизбывное непонятное, но огромное горе человека, уходящего в глубины, он ощущал как тянет его водоворот, как свинцовая тяжесть наваливается сверху, и как бурлит внутри него чистая энергия, которой не суждено высвободиться. Он попытался стряхнуть наваждение, но вместо этого провалился еще глубже в некую призрачную полуявь.
Здесь он был другим. Человеком пришедшим с гор и приведшим с собой маленькую дочь. Вроде бы свой, вроде бы также натружены руки и знает толк в скотине, и поговорить может о чем угодно, и женщинам соседским улыбнется так, что целый день порхают как бабочки, и дочка с детьми быстро нашла общий язык. Да вот все равно видится что-то чужое в нем, в быстром взгляде, прожигающим с головы до пят, в ленивых, но выверенных движениях большого опасного зверя. Не наш одним словом. Ну пусть живет, раз пришел. У нас в деревне испокон веков к чужакам относятся хорошо.
Макс открыл глаза с бешенно бьющимся сердцем, которое разрывало грудь. Чужая, вроде бы спокойная и мирная сельская жизнь отчего то взволновала его. Он присел на кровати. Руки дрожали. «Надеюсь,я не кричал» - испуганно подумал он. Он посмотрел на часы. Было 6 часов утра. На улице отвратительно по-осеннему барабанил дождь, хотя вчера была жара и ослепительно ясное небо без единой тучи. И солнце село за чистый горизонт. «Странно, очень странно» - подумал он, наливая себе чай. Он сел за стол, бездумно глядя в мутное окно. Задумавшись, он дернул рукой и кипяток капнул ему на ногу. Боль прошила мышцы. Рефлекторно он вскочил и чашка полетела в угол. И вдруг время как остановилось. Чашка по короткой дуге медленно вернулась обратно в руку. И сразу ушла боль.
В институте Макс славился как человек, умеющий быстро принимать решения и адекватно реагировать на любые ситуации, но не в этот раз. Растерянно поставив чашку, как будто это был китайский фарфор, а не обычная дешевая распродажечная посуда, он отошел от стола. Неясный свет создавал фантастические узоры на потолке, сюрреалистическим фоном шумел дождь. Было о чем подумать.
2глава
Шли дни. Сон не повторялся. Равно как и мистические события. Макс почти уверил себя в том, что возвращающаяся наподобие бумеранга чашка ему просто почудилась. Он просто устал. Да, это было простое переутомление. Возможно, жара, возможно, какой-нибудь там метеозависимый припадок. Все, что угодно. В медицинских журналах и на сайтах, куда он, не утерпев, заглянул, такие случаи описывались достаточно часто и не всегда сопровождались едкими врачебными комментариями. Правда, чаще такие случаи встречались в разделе последствий нарко и алкоголезависимости. «Ну это мне не грозит» - успокаивал себя Макс, сидя возле окна с баночкой пива. «Вот Илюха это да, он иногда меры не знает. Может, и с ним что-нибудь подобное было, да он решил не рассказывать.» Вот только спрашивать у Илюхи он не стал. Человек с течением времени обычно может себя уговорить и убедить в чем угодно. Наступило горячее осеннее время и стало не до мистики и самокопаний. Приходя домой, Макс перекусывал на скорую руку и сразу же падал на кровать и засыпал. Снов не было. Вообще. Осень сменила зима. Приближался Новый Год. Как всегда, перед Новым Годом зима показывала себя полностью, метель сменялась морозами, классический снег хлопьями валил, заметая дороги, которые ленивые градоначальники предпочитали чистить раз в неделю. Сразу было ясно, что на сам Новый Год будет очередная ежегодняя подлянка в виде тепла, отвратительного насморочного дождя и омерзительной грязной каши под ногами. Ну а пока, любители зимы пытались наслаждаться редкими моментами настощей зимней погоды. Телевизор пестрел раздражающей разноцветной ересью колокольчиков и прочих атрибутов, веселые песенки, воспевающие зиму слышались со всех сторон, по радио диджеи искусственно бодрыми голосами вещали невразумительные вещи, что впрочем сводилось к единому убедительному рокоту, который призывал наслаждаться тем, что есть сейчас.
В одну из суббот группа Макса собралась кататься на мини Швейцарии – так назывался комплекс с горками, подъемниками, пунктами проката зимней атрибутики и неизменными шашлыками, кошачьей шаурмой и горячительными напитками в конце. Разумеется, на подъемник никто трезвым не садился. Все уже были разгорячены разной степенью градусов, все были бесшабашно веселы и скоро должен был настать тот хорошо известный момент, когда молодцы становились бы красными, а девицы добрыми. Поднимаясь на подъемнике, не замечая хлесткого ветра, Макс заорал песню про трех коней. Разгоряченная молодежь подпевала, не жалея глотки. И в тот момент, когда дело подходило к развязке третьего куплета, Макс замолчал на слове. И так и застыл, вглядываясь в неверные отблески воспаленного солнца среди снежной круговерти. Было от чего замолчать. На весь горизонт,закрывая облака и бешено крутящийся снег выплывало лицо. Даже не лицо, рожа. Дьявольски усмехаясь и подмигивая, рожа растянулась в широкой улыбке. Всем была бы хороша улыбка, если бы сквозь нечетко различимые кожные покровы не просвечивались кости. И казалась улыбка скелета значимым знамением, ведущему либо к уютной койке в окружении санитаров, либо к неисчислимым бедствиям рода человеческого. «Макс, ты чего?» - первой заметила ступор одногруппника Лена. Макс на минуту отвел бешеный взгляд от страшного видения и посмотрел на ребят. Не желая тратить слов, он ткнул пальцем прямо в центр огромной хари, не желавшей ни в коей мере напоминать улыбку Чеширского кота. Ребята синхронно посмотрели в направлении пальца, потом перевели недоумевающие взгляды на Макса. Он вскинул с вызовом голову, но хари уже не было. Обычный зимний день. Однако желание кататься, да и веселиться пропало. Чтоб не портить друзьям настроение, Макс сослался на неотложные дела, и дождавшись, когда подъемник поднимется наверх, пересел на другой и отправился домой.
По дороге домой мысли путались. Сердце стучало бешеными ударами и периодически падало куда-то вниз. Внутри разгоралась бешеная злоба на свое подсознание, творившее такие дела. На пути мелькнула вывеска – доктор психотерапевт. «Во, то что мне надо» - мрачно подумал Макс, и решительно шагнул в арку. Доктор С.Фадеев, как свидетельствовала золоченая вывеска, не бедствовал. На входе в лицо Макса пахнуло дорогим парфюмом, а сидевшая за столом девица с приклеенной улыбкой выглядела элитной шлюхой. Видимо, только непогода разогнала многочисленных посетителей С.Фадеева, потому что кресел было много и все они красноречиво говорили, что на них сидят и ждут, и иной раз достаточно долго. В улыбке девицы тоже промелькнул огонек искреннего интереса, учитывая, что Макс сейчас оказался единственным посетителем. «Вы к доктору? Я доложу сейчас. Присядьте, будьте любезны.» Девица рассчетливо наклонилась, демонстрируя следы солярия на силиконовой груди, проглядывающей из-за расстегнутой блузки и придвинула к себе селектор. Макс мрачно глянул на нее, но особого сексуального возбуждения она у него не вызвала. Всю сознательную жизнь его раздражали такие гламурные суки, для которых пределом мечтаний было опустошить чей-то кошелек, а затем похвастаться максимально большому количеству окружающих. «Доктор, к вам посетитель.» По селектору пробасило согласие, и Макс был сразу же препровожден к массивной дубовой двери с позолоченной ручкой. Доктор С.Фадеев, видимо в душе был из недостреленных большевиками помещиком, как обобщали данный тип классики. «Сейчас скажет, проходите, батенька» - с сарказмом подумал Макс. Разумеется, так и произошло. Радушно встав, С.Фадеев пригласил дорогого посетителя на диван, а сам величественно проследовал к своему дубовому столу и стулу с резной спинкой. Однако, сведения С.Фадеева об образе великосветских лекарей основывались не на очень богатом материале, равно как и сведения о поведении современного успешного психотерапевта, идущего в ногу со временем. И поэтому опять таки в дубовом шкафу наблюдалось разнокнижье, поражавшее своим ярмарочным подбором. Солидный Фрейд соседствовал с какими-то скороспелыми знатоками НЛП, академичные российские психиатры делили место с яркими глянцевыми журналами. На заднем фоне чудились несодранные ярлыки и журнал записей выдачи книг напрокат. В одежде и в облике С.Фадеева тоже сочеталось несочетаемой. Остромодный галстук от кутюр покоился под академической окладистой бородой. Роллекс полуприкрывал фрак, а на ногах были кроссовки. В общем, образ психотерапевта был полным. Скрестив полные ручонки на груди, хорошо поставленным поповским басом, С.Фадеев сказал: «Ну и что же нас привело»? «Счас достанет лорнет» - со сдавленным смехом подумал Макс. Однако все же до лорнета дело не дошло. Приглядевшись, Макс увидел в добрых, всепрощающих и всепонимающих глазах доктора, линзы. «Все, я счас не выдержу» - бессильно подумал Макс, содрогаясь от зреющего хохота. Чувство ярости и страха прошло, сменившись весельем. «А может это все придумано и срепетировано, как улыбка шлюшки на входе» - подумал Макс, с трудом держа себя в руках. «Вдруг это специально придумано для пациентов, чтоб поднимать им жизненный тонус. И если так, то уже за одно это можно заплатить.» Макс радостно улыбнулся доктору. Однако улыбка его тут же погасла, потому что на лицо доктора начало наплывать та харя, которая привиделась ему на фуникулере.
3 глава.
Ну, сознания он не потерял, конечно. Но не мог оторвать взгляд от расплывающегося лица доктора. Не к селу ни к городу вдруг вспомнился рассказ Кинга про Буку. Однако, такие неприятные метаморфозы с лицом доктора продолжались недолго. Доктор мигнул и вопросительно уставился на побледневшего Макса. «Что с вами, голубчик?» Макс глубоко вздохнул пару раз, а затем выложил милейшему доктору все без утайки. Выслушав все внимательно, С. Фадеев грустно улыбнулся и сообщил Максу, что, в принципе, конечно, ничего страшного, что от этого не умирают, что все будет зависеть от того, насколько Макс будет правильно оценивать свое состояние. Если он будет понимать, что это всего лишь причудливые игры сознания, то бишь галлюцинации, то прогноз, возможно, окажется благоприятным. А если же нет - и дальше последовала тирада в стиле – как-нам-будет-вас-не хватать-перспективный-молодой-человек. «Ну, я понял, понял» - заторопился Макс. «Сколько я вам должен за потраченное на меня время?» Доктор погладил свой выступающий живот и радостно озвучил сумму. Макс с трудом вновь начал дышать, но деньги выложил, прикидывая лихорадочно, что две недели придется довольствоваться скудным пищевым ассортиментом. Доктор весело принял деньги и широко улыбнулся. Царственным жестом он указал на дверь - типа, прием окончен. Более того, он даже лично проводил дорогого гостя до двери. А вот у самой двери вдруг лицо его перекосилось, и он шепнул обалдевшему парню: «Вот возьми телефон. Его зовут Олег. Он, вероятно, поможет тебе». И насильно всунул в карман какую-то бумагу. После чего вежливо выпроводил Макса на улицу.
После всех событий этого дня голова Макса раскалывалась. Он подумал: «Еще немного и я буду напоминать теток в вечной мигрени с перевязанным полотенцем головой». По ассоциации мысли съехали на то, что чем больше будет болеть голова, тем больше найдется причин, к примеру, отказа от нежелательного секса по примеру тех же дамочек. От этих мыслей настроение резко поднялось, и уже почти весело насвистывая, он пришел домой. Ему несказанно повезло – Ильи дома не было, а, значит, и не было тупых вопросов. Макс лег на диван, и в задумчивости, повертел бумажку с телефоном. «Олег, значит. Специалист, небось по нервным болезням юношеского возраста. Мде, могу себе представить, кого порекомендовал милейший доктор С.Фадеев и как выглядит этот специалист. Ну что ж, надо послушать, что он мне порекомендует. Хорошо, что по телефону можно, а то с деньгами уже напряг». Но факт отсутствия денег Макса не расстроил, а , наоборот, развеселил. И он набрал телефон, указанный в записке. Голос, который ему ответил, мог принадлежать человеку любого возраста. Однако, было что-то в этом голосе завораживающее и леденящее. Когда Макс заикнулся про оплату услуг, в бесцветном до того голосе послышались смешливые нотки. Голос насмешливо порекомендовал временно воздержаться от обсуждения. Договорившись о завтрашней встрече, Макс прикоснулся к подушке и сразу отключился.
На следующий день Макс ровно в указанное время нетерпеливо топтался в заснеженном парке, постепенно ощущая себя снеговиком. Знакомый голос окликнул его и Макс обернулся. «Ну, в принципе можно было ожидать и этого» - подумал Макс, решив ничему уже не удивляться. Приятель веселого доктора оказался юноша в длинном черном пальто и с широкополой бояровской шляпой. «Привет» - достаточно насмешливо сказал юноша и протянул руку и сразу стал похож на коммивояжеров с их вечной улыбкой как-я-рад-именно-Вас-сегодня- видеть. Однако в глубине иронически блещущих черных глаз таилось понимание и, пожалуй, что-то очень неприятное. Макс пожал руку и, не отходя от кассы, так сказать, приступил к делу, выложив все, что происходило с ним за это время. Олег слушал достаточно рассеянно, пару раз зевнув. На лице его все явнее проступало равнодушие к рассказу, рассказчику и общий эгоизм в целом. Поэтому Макс к концу рассказа впал в непонятную застенчивость и говорил все тише, пока не перешел на полный шепот. Когда он закончил, его слушатель устало вздохнул и сказал, обращаясь в пустоту: «Нет, ну как мне это все надоело. Каждый раз одно и то же!» И, подумав, добавил непечатное слово. «Пошли, герой хренов» - сказал он и стремительно направился к выходу из парка. Застенчивость Макса немедленно прошла, и он с куда более веселым настроением последовал за Олегом. «Значит так» - говорил Олег, слегка задыхаясь от быстрой ходьбы, - держи вот тебе телефон, позвонишь, представишься, вкратце (!) обрисуешь ситуацию и скажешь, что ты еще не готов. Ты все понял?» Макс с обалделым видом покивал, пряча в карман очередной листик с телефоном. «Нет. Ну прямо таки пирамида – передача объекта по очереди» - ухмыльнувшись про себя, подумал Макс. Не поворачиваясь, Олег сказал: «И близко не стояло к пирамиде. Не заморачивайся ненужными тебе вещами». И пока Макс хлопал глазами, пытаясь понять, сказал он свои мысли вслух или мистика продолжается, они незаметно подошли к дому Макса. Макс обернулся, но Олега, разумеется, по законам жанра, уже не было. «Так, и за что же все это мне?» - риторически подумал Макс, заходя в квартиру.
4 глава
Макс уже час сидел в кресле и тупо гипнотизировал телефон. Рядом на столе лежала бумажка с заветным номером. Обычный мобильный номер. Без трех шестерок или семерок, не содержащий тайного подтекста. А вот не мог он набрать его. Хоть убей. Каждый раз, когда рука тянулась к трубке, внутренний голос прямо таки захлебывался от испуга, и не давал совершиться действию. К исходу второго часа Макс внутренне собрался и взял в руки трубку. Она тут же ожила. Высветился номер Олега. Макс удивленно поднес трубку к уху. В уже знакомой иронической манере Олег спросил: «Ну что, так и не набрал? А зря! Время то уходит в песок. Не научившись бороться с собой, не научишься покорять себе обстоятельства извне!» «Слышь, философ! – завелся Макс, чувствуя, как краснеют от стыда щеки, - «Я, между прочим, не просил, чтоб мне мерещились демоны, я не гот, не фанат Кинга, не наркоман, в конце концов. Мне видения до задницы, я не собираюсь давать объявления в газету, что потомственный маг нах дает сеансы одновременного гипноза!» Высказавшись, Макс стал ожидать реакции с некоторым испугом. Олег помолчал чуток. Потом сказал: «Знаешь, кем я был еще год назад? Тем, что вы называете маньяком, тем что я называю исследователем человеческих душ и тел с глубоким проникновением». Макс опешил. Усмешки в голосе не было. По спине скользнул холодным ветерком страх, который был готов перейти в животный ужас. «Знаешь, что я делал? – продолжал Олег монотонным голосом – «я знакомился с одинокими людьми по интернету, запудривал им мозги, подчинял их своей воле, а потом при встрече убивал, глядя им в глаза, пока жертва не умирала. И я знал, что это правильно, потому что человек должен видеть другого человека глаза в глаза, почувствовать его прикосновение прежде чем ему довериться, раскрыться, а затем все потерять. Ты понимаешь меня?» Макс молчал, только чувствовал, как ходит ходуном трубка в дрожащих пальцах. «Ты меня хочешь спросить, что стало потом? Всего через год? Позвони по этому номеру и ты поймешь, что если ты ранее считал себя обманутым, то только теперь ты поймешь это чувство вполне». И Олег отключился.
Будучи под впечатлением страшной исповеди, Макс сидел, не шевелясь. Потом, наконец, взял себя в руки и набрал номер с замиранием сердца, чувствуя его гулкие удары в груди. Ответил заспанный женский голос. «ЦРБ слушает. Чем могу служить?» Макс уже хотел сбросить, но услышанное сегодня толкало вперед, и он буквально вывернулся наизнанку, сделал над собой усилие и рассказал требуемую информацию. Голос девушки не стал менее сонным. Она деликатно зевнула и сказала: «К утру исправим. Желаете сохранить место для своего суккуба?» «Чего?» - произнес потрясенный Макс. Память услужливо подсунула страничку из энциклопедии, где не в меру ретивый автор даже попытался изобразить данного субъекта со своей точки зрения. Девица коротко рассмеялась и сказала: «Завтра все уладим, к вечеру перезвоним. Извините за доставленные неудобства». И опять хихикнув, повесила трубку. Макс откинулся на диван и закрыл глаза. Голова шла кругом. Он не заметил, как заснул. Ночью ему снились грудастые секретарши, что-то судорожно набирающие на своих лаптопах, летающие юноши в черных плащах а-ля матрица, выставка-продажа чеширских котов, соответственно с конкурсом на лучшую улыбку и прочий нечестивый бред. Под утро его отпустили кошмары, но приснилось бескрайнее море, даже, скорее океан, и все это на фоне такой жутчайшей тоски, хотя и не было в морском пейзаже ничего грустного, что он проснулся и вскочил с бешено бьющимся сердцем и мокрый от пота.
5 глава.
Прошла зима, за ней весна, не принеся ничего нового. Никто более не тревожил Макса, видений больше не было. Загадочное ЦРБ никак себя не проявляло. Один раз Макс набрал Олега – механический равнодушный голос сказал, что телефон не обслуживается. Сны отражали только знакомую реальность. Никаких бородатых одноглазых монстров с табуретками наперевес, никакого эротико-силиконово-воинственного бреда более. Тишь да гладь. К концу весны Макс пересилил себя и заглянул к С.Фадееву. Однако, на месте развеселой конторы стоял заурядный кабак, а проходящие мимо аборигены испуганно смотрели и ни в какую не желали признаваться, что здесь что-то было ранее. Наконец, Макс плюнул на все, решив, что хитроумным вывертам психики пришел конец, списал на половое созревание и отдался немудрящим радостям студенческой жизни. Ну, конечно, не без того, чтобы периодически пофорсить перед барышнями последствиями высокого интеллекта, не подавляемого полностью, в отличие от многих других сокурсников, половым зовом. Наступило лето. Путем хитрых комбинаций, Максу удалось найти недорогую путевку в Крым. Заграница его никогда не прельщала. Рассказы папочки, объехавшего весь шарик, не очень то и вдохновляли, потому что обязательно повесть про очередной тур заканчивалась словами – а потом мы хорошенько нажрались, а в период, когда мамы не было рядом, добавлялось – а бабы там ничего, только трипака много. Что такое трипак Макс по малолетству не знал, пока не просветили добрые старшеклассники. В 9 классе уже вовсю хвастались своими реальными и вымышленными победами на сексуальной ниве, а особым шиком считалось посещения вендинспансера. В общем, с детства у Макса сложилось подсознательное неприятие к выездам за границу, и, посему, делать это во взрослом возрасте он не стремился.
Макс забросил рюкзак на багажную полку в поезде и растянулся на верхней полке. Красота! Месяц отпуска возле теплого моря, необременительные развлечения, отсутствие малейшего контроля. То, что надо. Под стук колес он не заметил, как уснул. На следующее утро он довольно таки быстро подыскал себе сносное жилье у пожилой женщины в смешной шляпке. Сразу оговорили условия – он платит заранее, добавляет еще за готовку и, самое главное, за то, что его никто не будет трогать. Бабуля согласно кивнула. А когда он еще пообещал, что и сам не будет создавать никаких помех в виде гостей и последующего шума, хозяйка глянула на него с интересом и уважением, пробормотав что-то невнятно про внучку, которая приедет через 3 дня, обладающую немалыми достоинствами. Макс вежливо улыбнулся, поцеловал руку хозяйке, чем поверг ее в еще большее изумление, и отправился к себе. Переодевшись в плавки, и захватив с собой полотенце, он направился к морю. Целый день он плескался, загорал, играл в волейбол, очаровывал юных и не очень барышень, которые гроздьями висли на одиноком привлекательном джентльмене, который щедро расточал обещания. А к вечеру вдруг охватила его непонятная тоска, которая ширилась, росла, и вот уже весь он внутренне корчится от давящей душевной боли, и застилает глаза слезной пеленой, и мутится взгляд. С трудом собрав себя в кучу, он вежливо распрощался с очередной искательницей приключений, и побрел наобум. Вечерело. Солнце огромным биллиардным шаром медленно катилось к горизонту, обещая не меньшую жару завтра. Вдруг сковывающие его невидимые путы распустились, и его стало буквально тянуть к виднеющемуся вдали осколку камня. Он побежал. Сердце тяжким молотом бухало где-то в груди. Он не чувствовал ног. И вот, в какой то момент, случилось невозможное. Как легкое шасси, оторвались ноги от песка и он взлетел! Как-то внезапно на плечах он почувствовал плащ, полы которого играли роль крыльев. Словно огромная летучая мышь, он парил в вечереющем небе. Но он четко знал, что не будет истерических криков внизу и блеска вспышек. Возможно, это была невидимость, возможно гипноз. Сила человеческого духа, хотя и испорченная плохими голливудскими фильмами, но, все же, была беспредельной. И вот, словно ворон, опустился он на стоящий одинокий утес. И тут слилось прошлое с настоящим. Он вспомнил, что здесь у него отняли дочь (Тогда, теперь? Не имело значения), и здесь он принял смерть, которая стала всего лишь перевалочным пунктом. Он поднял бешеные глаза на морскую гладь и море забурлило. Он поднял вверх руки и волны послушно последовали за ними. Гнев и отчаяние охватили его. И тут вдруг все закончилось. Утихли волны, успокоилось море. Исторический утес стал всего лишь замшелым камнем, на котором было неудобно стоять. Плащ исчез. Испуганный юноша оглянулся. Вокруг не было никого. Хаотичное нагромождение скал закрывало посещаемый пляж. Нудисты, как он выяснил при общении с местными, были в другой стороне. Ноги стали замерзать в холодеющей воде. Он аккуратно спустился с неприветливого камня и побрел к суше. Присел на остывающий песок и задумался.
6 глава
Ситуация, как ни крути, была не просто странная. Причудливость психики, гипнозы, телепортация и бла-бла-бла подходила скорее любителям порыться по очередным доморощенным шамбалам, но уж никак не ему – обычному парню. Да, неглупому, да индивидуалу, но не гребаному же шаману! Матрицу – в печку, шаманов- на бубен, видения – наркоманам в палату. Макс вымученно улыбнулся. Поежившись от налетевшего холодного ветра, он понял, что кроме него, никто не разберется в ситуации и попытался разложить все по полочкам. Давно почивший маг, шаман или кто-его-там-разберет не знает покоя. Даже если предположить, что переселение душ все же существует, значит его, не знающая покоя душа, вселилась в неподходящее Максово тело, а знания, который искомый маг имел ранее, стали проявляться у Макса. «Конечно, блин, все, заипись как логично» - озверело подумал Макс. «Гордый бывший маньяк Олег, сибарит доктор с силиконовой шлюхой, загадочная дама с голосом автомата, ЦРБ , которое ни в какие ворота не лезет. Аа, ЦРБ это по-моему аббревиатура центральной районной больницы. Ну конечно же!! Я болен, лежу в психушке. А моя избирательная память, напоенная голливудским бредом, а также кустарными совковыми старателями от киноискусства, выдает такие финты. Вот оно в чем дело. Пару колесиков, укол в попку и все пройдет, как с белых яблонь дым? И я даже доучусь в институте? И даже не испорчу себе карьеру. Тут поток обличительных мыслей прервало знакомое гудение, известное каждому человеку, хоть раз выходившему на улицу в летний вечер. С обреченностью камикадзе, взрывающего самолет, на Макса обрушились откормленные летние крымские комары. В тот же миг он был искусан. Отчаянно матерясь, и выдавая доселе неизвестные даже ему словесные комбинации, Макс помчался домой. Разумеется, его покусали, как грешника в аду. Разумеется, крем не помог. Но, по крайней мере, от тоскливых мыслей о предположительном пребывании в психушке, его это отвлекло. Однако, спал он как агнец. Утром пошел дождь. Но не тот суровый южный ливень с мощными спецэффектами в виде грома, молний и сотрясающим дома ветром, а меленький, серый, неказистый, нудный дождик, который прекрасно подходит под китайские виды пытки водой. Болело искусанное тело. Макс выпил кофе и решил сделать все, чтобы не дать навалиться вновь ужасающей всепоглощающей тоске, которой способствовало столь печальное утро. Однако кофе не помогло. Не помог душ. Не помог телевизор. И Макс четко знал, что секс тоже не поможет, иначе бы он выбрал из вороха оставленных ему вчера телефонов какой-либо наугад. Он вздохнул, одел спортивный костюм и отправился в горы. Дождь не прекращался. Он нудил и нудил, он сводил с ума, обещая то, что боль бесконечна, что любви нет, что счастье лишь пыль. Макс упорно поднимался все выше в горах, кроссовки скользили по мокрой траве. Еще минута, и он стал задыхаться от этой неравной схватки. Он поскользнулся и упал на колени. Брюки мгновенно промокли. Он яростно вскинул голову вверх, уткнув в этот проклятый дождь, собрав все отчаяние, весь свой страх, всю пережитую боль. Он закричал. Но крик, в котором отразилась вся человеческая беспомощность, поглотил дождь.
7 глава
Вдалеке, под мутными дождевыми струями, Макс увидел темные очертания какого-то необычного камня. Поросший зеленым мхом, он имел овальное отверстие в виде лаза. Где-то внутри тихий голос шепнул – тебе туда. Глаза на миг затуманились, его шатнуло. Он почувствовал себя таким старым, невозможно старым, даже древним. Ноги подкашивались, в голове гудело. Но Макс твердо решил покончить с этой чертовщиной и шагнул вперед, в темную манящую сладким ядом неизвестность. Войдя в грот, он почувствовал давящую на уши тишину. Исчез звук дождя. Тишина звенела. Ноги не держали и Макс сел на ближайший нащупанный камень. И тут тишина взорвалась! Был слышен плач, стон невинно убитой жертвы. Слышен смех ТОЛПЫ, выкрики. «Да, ей не жить! Только так мы доберемся до НЕГО!» Макс дрожал всем телом. И вот милосердное сознание покинуло его. Перед глазами пепелище. Черный дым курится над руинами. Слышны стоны, брань. Но кроме этого ничего. Стоит немыслимая тишина. Мертвая и безжизненная. Я (кто я?) сижу на стволе упавшего сгоревшего дерева, уронив голову на руки. Внутри меня пустота, как будто жизнь вытекла по капле. Я могу очень много, внутри меня нет преград. Но не в этот раз. Где были мои всевидящие глаза, когда варвары приблизились на своих косматых конях. Где были мои всемогущие руки, которые могут убивать и созидать, когда варвары грабили и убивали тех, кто стал моим пристанищем за столько лет, кто дал мне ощущение ДОМА? Где было мое не знающее покоя старое сердце, которое иногда приказывает и моему неспящему разуму, когда оставшихся людей стали закапывать в землю ЖИВЫМИ? Где?
Глаза уловили движение, но отказались поверить. Я быстро встал. Знакомая сила заклубилась вокруг. Но сразу замер я и замерло казалось бы все вокруг. Но не все. Теперь я смотрел прямо и отказывался верить своим глазам. Трое оставшихся в живых селянина, которые спаслись только потому, что были в гостях в соседней деревне, трое хорошо знакомых мне людей, которых я лечил, учил и воспитывал крепко держали мою дочь . За ними я не сразу разглядел огромную толпу, которая незаметно для меня подошла. На их лицах я не увидел злобы. Они вообще не выражали эмоций. Камень и тот был бы выразительнее. Я хотел крикнуть так, как я кричал в горах, когда снежная лавина была послушна мне, словно цирковая собачка. Но чувство вины, чувство, что тяжелее любого груза, запечатало мне рот. И я безропотно стоял и смотрел, как уводят единственного дорогого мне человека, разрывают единственную нитку, что связывала меня с людьми и снова и снова ощущал свою беспомощность.
8 глава
Видение чужой (моей? Его?) жизни исчезло. Но теперь Макс знал, что делать. Он рывком встал и уверенно направился вперед. Глаза застилали слезы, он знал, ЧТО может увидеть, но шел к цели. Второй поворот налево, теперь сюда. В глаза ударил яркий свет. За время пребывания в чужих воспоминаниях дождь закончился. Ослепительно яростное солнце палило, стремясь отыграться за полдня бездельничанья. Он вышел из пещеры и сразу увидел, как это было. Теперь воспоминания слились, и никто бы не отличил Макса и прошлого шамана. На утесе столпились угрюмые люди. Кто-то в разорванной одежде стоял покорно между ними, и в коленопреклоненной фигуре угадывалась скорбь и покорность. Как тогда на пляже, Макс буквально слетел к утесу и остановился рядом с людьми. Однако, его никто не видел. Все безмолвно стояли и смотрели вдаль. «Как в хорошо отрепетированной пьесе» - мелькнула мысль. И действительно, безвольными статистами выглядели собравшиеся здесь. Еще раз взглянув в их лица, Макс ужаснулся. Под чьим-то воздействием, из их лиц ушла мысль. Отпечатки прежнего гнева, злобы и пережитой боли еще были, но никто не двигался. Куклы. Злобные марионетки гигантского шоу ужасов. Кто угодно, но не живые люди. И только широко раскрытые глаза девушки – а жертвой была девушка, хранили в себе жизнь. Но выражение ее лица было таким, что было ясно – жизнь для нее это уже прошлое. Макс сбросил с себя оцепенение и подошел к ней. Отпихнув безвольных стражей, он поднял ее на руки, удивляясь пришедшей силе. Девушка смотрела на него и жизнь во взгляде таяла. «Отпусти меня» - попросила она, - «ведь я умерла уже, это-то ты понимаешь?»
- Возможно, я понимаю, но не поймет и не примет твой отец!
- Мой отец будет жить всегда, и стариться с Солнцем. А мне никогда уже не увидеть их свет. Отпусти меня! Пожалуйста. Я умоляю тебя.
Макс растерянно поставил ее на ноги. Но девушка грустно улыбнулась. « Тебе придется сделать больше, чтоб отпустить меня. Тебе придется меня…убить.»
«- Что?! – заорал Макс, - «Какого черта! Почему я! Почему твоему отцу вздумалось вселиться в меня? Тысячи тысяч наркоманов, бесполезных, тупых людей, которые хуже животных. Почему Я???
«Почему?» - спросила девушка. «Сначала потому что ты был первым, кого увидел мой отец в поиске подходящего реципиента. А потом он показал тебя мне. И я полюбила тебя. Я хочу умереть от руки любящего человека». Максу показалось, что горы качнулись. В голове зашумело. А девушка так же с мольбой протягивала к нему руки и все просила, просила… «Я уже мертва, так что это не страшно. Ты должен меня убить, теперь навсегда. ЦРБ оживило меня по просьбе отца, но мне лучше там. Я расплачиваюсь за грехи отца. Он никогда не любил людей. Но моя мать полюбила его и он не смог отказать ей. Родилась я, которая с детства была обречена на смерть. Я - ошибка, которую нельзя было допускать. ЦРБ оживило меня, чтоб наблюдать за мной, поставить новый интересный эксперимент. Но я не лабораторная крыса и не буду жить в клетке. Умоляю тебя, родной, убей меня. У нас очень мало времени. Прошу тебя…»
Макс почувствовал, что ему не хватает воздуха. Дрожащими губами он прошептал совсем не то, что хотел: «А что такое ЦРБ?» «Центр развлечений Бесконечности, конечно» - одними губами шепнула она. Тут она опустилась на колени и беззвучно заплакала. Макс сел с ней рядом и обнял. Она прижалась к нему и горько оплакивала себя, свою бестолковую судьбу, свою невозможную короткую любовь. Сердце Макса рвалось на части. Но все больше, болезненной пустотой, внутри ширилось осознание безнадежности. Смог бы он полюбить эту несчастную девчонку, которая уже была один раз мертва, которую оживили ради потехи, лабораторного эксперимента. Полюбить настолько, чтобы убить. И где-то там, на задворках сознания, в котором уже основательно погостил всесильный отец рыдающей девочки, он понимал, что выхода у него нет. И когда он это понял, отключились чувства, отмерло все живое внутри. И когда пространство наполнилось гулом, когда раскололось небо, когда земля стала уходить под ногами, он снова взял девушку на руки и шагнул к обрыву. Вокруг визжало, шипело и звенело на разные лады, тянулись руки, внутри тихий шепот вещал что-то неимоверно соблазнительное. Но все это было ТАМ, вдалеке, не с ним. С ним была его единственная и потерянная любовь. Его счастье и безбрежное горе, его находка и потеря, его оазис и бесплодная пустыня. Он посмотрел на ее черты, которых уже однажды касалась смерть, посмотрел, чтобы запомнить навеки, перед тем, как потерять. Затем, глубоко вздохнув, он с силой бросил драгоценную ношу вниз.
Эпилог
Сколько он просидел на берегу, он не считал. Время струилось сквозь пальцы тихим шорохом волн. Его привел в себя возглас какого-то ребенка «Мама, дедушке плохо?» Он автоматически оглянулся. По берегу гуляла молодая девушка с девчушкой лет 5. Огромные карие глаза, в которых Вселенная. Он спросил, еле шевеля губами: «Я так плохо выгляжу?» Девчушка засмеялась, девушка улыбнулась. Подбежала овчарка, с сомнением глянула на Макса, но потом, решив, что он безопасен, опять умчалась прочь. Мама с дочкой тоже ушли. Макс встал, сгорбившись и побрел домой. Дома он увидел себя в зеркале и понял, что поседел. «Что ж, подумал он. У каждого своя жизнь, своя судьба, своя смерть. Если суждено принять смерть, то пусть это будет любимая рука, если суждено жить, значит, есть и в этом смысл. Ну а у меня достаточно впечатлений для написания мемуаров потомкам».
От автора.
Современный человек эмоционально пуст, духовно слеп, чувственно недалек. Чистоту эмоций заменил суррогат, желания просты до предела, разнообразные маски успешно заменяют истинное лицо. Но пусть есть только один чистый источник высоко в недоступных горах, но он есть. И к нему можно добраться. Через тернии.