И дум спасительный родник...

Случаются на свете чудеса…
Они происходят тем чаще, чем более пытливо вглядывается в мир человек, чем внимательнее он ко всему окружающему, чем добрее его взгляд.
Часто профессия заставляет пристальнее всматриваться в мир. К примеру, музейщик всегда смотрит на всё с интересом, с ожиданием открытия. И не напрасно.

Незнакомый человек зашёл в музей и принёс тетрадь, объёмом, да и внешним видом напоминавшую старинную книгу, правда, без переплёта.
- Вот, нашёл на чердаке. Может, имеет какую-то историческую ценность?
С трепетом беру в руки находку.
На титульном листе, оформленном так, что с первого взгляда кажется, что это действительно книга, удивительно чёткими красивыми печатными буквами написано:
«Струны. Стихотворения Л.Макарова. Посвящается…»

Меня вдруг охватило какое-то радостное волнение. Так бывает, когда чувствуешь, что предстоит встреча с чем-то неизвестным, но прекрасным. Как гурман, не торопясь и со смаком приступает к вкушению любимого яства, так я с наслаждением раскрыла первую страницу загадочной рукописи.
В аккуратно вычерченной пером рамке, напоминавшей строгую багетную раму картины, безупречным печатным шрифтом было написано:

Бывают у души минутные мгновенья,
Когда парит она в чертог святой мечты,
Волшебно-светлая, на крыльях вдохновенья –
Из мира тайных мук, страстей и суеты…

И всё это – на фоне графического изображения какого-то невиданного мною дерева, напоминавшего пейзажи с японских гравюр.
А дальше – стихи, написанные великолепным каллиграфическим почерком коричневыми чернилами, а кое-где карандашом. Под стихами – даты и иногда место написания.
Вот что мы видим на второй странице:

Прощай!

Прощай, свобода золотая,
Прощайте, бывшие друзья,
Прощай, природа молодая,
Прощай, легенда бытия!
Прощай, промчавшаяся младость,
И ты, о дева дней былых,
Прощай и ты, о жизни радость,
Прощай во цвете дней моих.

Ноябрь 1902 года       Вологда

По всей вероятности, автора призвали в армию. Под стихами меняются названия мест: Ярославль, Горки, лагери под Тамбовом, Курск, д.Ласки, с.Горелое, Воронеж, Моршанск… Среди лирических строчек появляются военные мотивы.

Ну! Грянем, братцы, новую
Мы песенку в строю –
Про меткую, стрелковую
Винтовочку свою!..

Но чувствуется, что военные стихи – только дань обстоятельствам, и главная тема поэзии – лирика.

Посвящение

Здесь всё: и первые волненья,
И первый звук души больной;
Живые тени впечатленья
И сна утерянный покой;

Былой любви былые ласки,
Забытых снов живой язык;
От жизни отнятые сказки
И дум таинственный родник.

Здесь всё, что только говорило
Душе доверчивой моей,
Что пламя жизни заронило,
Влекло туманною звездой.

На память лет, рукой небрежной
Я заносил свои мечты –
В порыве бури безмятежной,
В самозабвеньи красоты…

Среди стихов обнаружилось вдруг насколько прозаических набросков и аккуратно перенесённая в тетрадь переписка с женой., где среди будничных строк вспыхивают ярким чувством поэтические откровения:

Всё случайное промчится,
Всё гнетущее пройдёт!
Нужно веру, чтоб молиться,
Нужно силу – жить вперед!

Но кроме волнующих лирических творений в этой удивительной тетради поражают и творения другого рода.
Каждый лист рукописи начинается с редкого по изяществу и тончайшего по технике исполнения рисунка пером.
…Вот крестьянин с длинной седой бородой, в лаптях и обмотках тяжело спускается с крыльца.
А вот – в ровно очерченном круге, словно под лупой, миниатюрный пейзаж со скалами, величественными елями и парящими над ними птицами.
…Уголок деревянного крыльца…
Величественный храм…
…Ветхая избушка…
Коровы у ручья…
…Селение у подножия гор…
Морской пейзаж с двумя парусниками…

И каждый новый лист – новое маленькое чудо!

Вот в круге, как в янтарной бусинке, словно живая, муха…
А здесь – сквозь кирпичную стену прорастает цветок.
…Ласточка вспорхнула в погоне за бабочкой…

И вдруг: «План Казанского собора в С.Петербурге. Чертил Л.Макаров.1906 год. Январь». И на целую страницу – план собора – вид сверху.

Кто этот человек – Леонид Макаров? Что ещё осталось от него на земле? Как эта тетрадь оказалась в старом доме, который нынешние его обитатели приобрели в 1946 году вместе с загадочным содержимым чердака в деревеньке Филяево, что под Кадниковом в Вологодской области?
Может быть, кому-то удастся продолжить поиск и ответить хотя бы на один вопрос?
А пока… Пусть звучат и находят отклик в душах ныне живущих строки, рождённые страдающей, чуткой душой целый век назад:

Порой, между чуждым рассказом,
В час вечера, грустной волной,
Звучал, порождённый экстазом,
Стих робкий, застенчивый мой.

В нём смутно надежды витали;
Вставили из хаоса грёз
Забытые сны и печали
С жемчужными блёстками слёз;

Былое порой вспоминалось:
Как зорьки, горели мечты,
И вся в них душа отражалась,
Как в зеркале вод лишь цветы.

И всё, что звучало мгновеньем,
И всё, что не пелось порой,
Всё пелось с каким-то сомненьем,
С какой-то упорной тоской –

Сюда не занёс я, - о, знаю! –
Ни счастья, ни света с собой:
Я слишком страдал и страдаю,
Я слишком отзывчив душой!