Анатолий Максимов. ТАК БЫЛО... 54. Книга вторая. Франция–СССР. Часть VIII.
Директор завода
Наконец нам объявили, что в следующий понедельник нас отвезут на строительную площадку. Действительно, рано утром приехал за нами автобус и повез по московскому кольцу до ветки на Каширу и свернул на Расторгуево, на коксогазовый завод.
Нас принял директор завода – Гаевский. В приветственном слове он сказал (так прозвучало со слов переводчика!), что нас, воспитанников капиталистического мира, здесь научат, как строить коммунизм!
– Анатолий, скажи директору, что мы приехали строить завод, а не коммунизм! – сказал Жорж.
В полголоса я объяснил Жоржу, что слова директора скорее относятся к ритуалу и не отражают действительных намерений. Кроме того, переводчик (оказавшийся моим тёзкой) не отразил нюанса приветственного слова. Жорж согласился со мной и ответил директору, что мы постараемся смонтировать установку в положенные сроки.
– Василий Иванович, – обратился директор к старшему инженеру стройки, – твой переводчик – он кивнул головой в мою сторону – говорит по-русски?
– Говорит.
– Ну, вези на площадку.
Завод – как заводы во всем мире: ничего особенного. Строительная площадка такая же, как и все остальные: валяются трубы, швеллеры, опрокинутые тачки…
Мы расположились в отведенных нам комнатах. Рядом с нашим «штабом» была комната переводчиц во главе с Риммой.
Анатолий (переводчик – мой тёзка) провел несколько лет в Африке (не помню, в какой стране) и вернулся на родину с правом получить машину. Французский язык он знал поверхностно, часто упускал нюансы. Однажды произошла комическая история, которая могла бы окончиться крупными неприятностями.
Cтрого секретно
Завод запаздывал с поставкой труб. Жорж попросил Василия Ивановича устроить встречу с монтажниками. Собрались все ответственные руководители.
– Господа, – обратился Жорж к присутствующим, – если опоздание с поставкой труб продолжится, то мы выйдем из установленного графика!
– Все будет выполнено в срок и никакого выхода из графика не будет!
– Я основываюсь на том, что вижу!
… и тут произошло что-то невероятное: Анатолий перевел слова Жоржа, что ему «наплевать на сроки»!
Все подскочили, набросились на Жоржа, что он срывает государственного значения проект…
– Подождите минутку, – сказал я, – произошло недоразумение из-за ошибочного перевода.
– Ты опять мне наврал с переводом! – накинулся на него Василий Иванович. – Пошел вон, мы справимся без тебя.
Потом Василий Иванович обратился ко мне:
– Скажи, что произошло?»
– Анатолий перепутал два схожих глагола.
Василий Иванович взял меня за плечи и повел в соседнюю комнату, в которой происходило совещание руководителей и которое должно было быть конфиденциальным по отношению к нам, французам!
Жоржу я ничего не сказал про «конфиденциальное» совещание. Зато руководители принимали решения с оглядкой на меня и никаких сюрпризов нам не преподносили.
История с противовесом
Наступила пора обкатывать первый компрессор. Через неделю после его запуска произошла серьезная авария: сорвался противовес и пробил раму в том месте, где механик любил отдыхать в обеденный перерыв.
А в этот день его там не было!
Спешно собралась комиссия, осмотрела место аварии и пришла к заключению, что противовес держался только на одном болте. Гнездо второго болта не было высверлено на нужную глубину, и, следовательно, этот болт срезан раскачивающимся противовесом.
Фирма моментально приступила к изготовлению новой рамы.
Арагви
Был очередной понедельник. Василий Иванович рассказал нам о том, как он хотел доставить удовольствие своей жене, пригласив ее в ресторан «Арагви», но что там не оказалось свободного столика.
– Следующий раз, когда вы пожелаете пообедать в «Арагви», предупредите меня и у вас буде столик, – сказал я Василию Ивановичу.
– В следующее воскресенье!
– Будет сделано!
До разговора о ресторане с Василием Ивановичем я обедал в ресторане «Арагви» благодаря моему иностранному паспорту. После обеда я зашел в кабинет директора ресторана, поблагодарил его за прекрасную кухню, дал ему несколько флакончиков с образцами французских духов и оставил визитную карточку. Директор мне дал свою визитную карточку с прямым телефоном и добавил: «Когда вы пожелаете, у вас всегда будет столик!».
Я воспользовался обещанием директора и попросил забронировать столик на воскресенье, к обеду.
– Василий Иванович, можете пригласить вашу жену в «Арагви» в следующее воскресенье!
– Я сорок лет живу в Москве и не могу пойти в ресторан, а он приехал несколько недель тому назад и уже вхож повсюду! – говорил Василий Иванович после удачного обеда в «Арагви».
Прием в «Южной»
Ясно, что надо «упростить» отношения с нашими коллегами. Подходило восьмое марта. Мы пригласили сотрудниц и сотрудников в гостиницу отметить этот день. Гости пришли в назначенный час. Начался банальный разговор о строительной площадке, о том, когда зальют бетоном основание для «высокой» колонны, когда установят решетчатый настил в машинном зале и т.д. Потом голоса стали более громкими – от французского коньяка? Появилась на столе водка и французское шампанское.
В нашей квартире «потеплело», как будто бы «лед тронулся». Гости начали танцевать и перебрасываться словами, не связанными с работой. Потом некоторые из них под разными предлогами, правдивыми или нет, начали уходить. Другие сели поближе к столу и начали расспрашивать о Париже, о Соборе Парижской Богоматери, о престижных универмагах, упоминаемых во французской литературе, и т.д. Но никто не поинтересовался узнать у меня «кто я такой». Предполагаю, что они «догадывались», по моему говору, что я русского происхождения и что я не советский. В общем, можно сказать, что первая общая встреча с коллегами по работе «прошла нормально».
В холле гостиницы часы показывали 10 вечера. Дежурная по этажу мне сказала, что уже 10 вечера и что надо сказать гостям, что им пора расходиться.
– Во Франции не принято выгонять гостей. Они уйдут тогда, когда пожелают, – сказал я.
– Нет! Они должны уйти сейчас. Я сяду у дверей и буду ждать, пока не уйдет последний гость. Так будет по правилам, – заключила дежурная.
– Мария Ивановна (так звали дежурную), заходите, можно перекусить и подождать в тепле, пока разойдутся гости.
– Я дежурная и не имею права заходить в чужую квартиру.
– Ну, как хотите, – сказал я и закрыл дверь.
На следующий день, возвращаясь со стройки, я вижу Марию Ивановну, сидящей на стуле перед нашей квартирой.
– Здравствуйте, Мария Ивановна, чем могу служить?
– Здравствуйте. Вот вы меня вчера не послушали, а сегодня вас вызывает директор гостиницы.
– С какой целью?
– Как с какой? Я ж вам говорила, что гости должны разойтись, как положено, в 10 вечера, а вы что мне сказали?
– Мария Ивановна, передайте, пожалуйста, директору гостиницы, что во Франции, гражданином которой я являюсь, клиент гостиницы может вызвать директора, а не наоборот.
Директор попытался еще несколько раз, через разных лиц, вызвать меня в кабинет на разговор. Прошла неполная неделя, директор мне позвонил и спросил, может ли зайти на пару минут. Я ответил положительно.
Прошли "пара минут", прошло полчаса, прошел час, а директора все нет да нет. Наконец, раздался телефонный звонок. Директор сказал, что он ждет срочного вызова и не может отлучиться. Не могу ли я пойти ему навстречу и зайти в кабинет. Я согласился, оценив его "ход конем". Во время беседы я ему подтвердил то, что сказал Марии Ивановне.
– Я вас понимаю. Я знаю, как это происходит у вас, на Западе. У нас это еще не усвоили. Например, если вы мной недовольны по какой-либо причине, то вы можете пойти в ваше посольство с жалобой на меня. Ваше посольство обратится в наш МИД, а оно свяжется с МВД. И вы думаете, что после этого ко мне придут с банкой меда?
Мы помирились. А Мария Ивановна, когда у нас бывали гости, уходила на нижний этаж, к подружке.
По вечерам, после работы, я ходил по улицам города «просто так», без определенной цели, рассматривал дома прошлой архитектуры – с отколовшейся штукатуркой, как будто покрытых лишаями, с давно некрашеными окнами, с сорванными водосточными трубами. Заборчиков между домами я не видел. Мне разъяснили: «Доскам нечего зря гнить, вот их и прибрали».
Наблюдая за повседневной жизнью на работе и вне работы, я убеждался в том, что существовал ров между тем, как понимали жизнь ( во всех ее проявлениях) мы – жители Запада и как ее понимали жители незнакомой мне страны. Расскажешь, бывало, на работе, что был в ресторане. Никто не спросит, в каком и что я ел, зато немедленно спросят: «С кем ты был»? Во мне закипало: а кому какое дело, « с кем я был»?!
Дайте Петрова!
Возвращаясь с работы, я не успел сбросить пальто, как раздался телефонный звонок: «Дайте Петрова»!
Ни «здравствуйте», ни «пожалуйста», ни «извините», ни… ни…
Звонки были частыми. Мне надоели эти «Дайте Петрова», и я выпалил, что Петрова в этой квартире нет, что они это великолепно знают, что в этой квартире проживаю я, что я только что приехал с работы, что я приведу себя в порядок и поеду ужинать в «Метрополь», к восьми…
И повесил трубку.
По дороге в ресторан я рассказал моим коллегам о телефонном разговоре и высказал мнение, что не исключена возможность «нечаянного столкновения». Как только мы вошли в зал ресторана, я заметил, что метрдотель поднял телефонную трубку и моментально опустил ее на рычаг. Мы сели напротив входа. Через минуту-две в дверях появилась фигура и начала осматривать зал, медленно поворачивая голову слева направо. Вдруг движение головы резко остановилось: мы очутились в его поле зрения!
Мы встали и пошли «помыть руки». За нами побрел и «он», но остановился у входа, в коридоре. Мы вышли, и я сказал «ему»: «Вы нас видели и мы вас видели, поэтому, если вы еще покажетесь, мы будем знать причину вашего появления». «Он» моментально исчез, и я его больше никогда не встречал.
Киноработник
В холле нашей гостиницы подошел ко мне некто, выдавший себя за киноработника, и попросил, если это не будет трудно, привезти ему баллончик с газом для электронной зажигалки. Его просьбу я выполнил. Прошло несколько дней, и он обратился ко мне с просьбой: «Можно ли мне зайти к вам побеседовать»? – «Конечно, можно. Когда хотите»? –«Хоть бы и сейчас…»
Этот человек подошел ко мне на виду у всех. Такой жест резко выделился на общем фоне взаимоотношений с окружающей средой. Или этот человек очень храбр, или же «ему можно»! У меня моментально «сработал» предупредительный сигнал!
Мы просидели в квартире около часа, во время которого он только и делал, что критиковал Советский Союз и советских руководителей! Я молча слушал, и на этом мы расстались.
Дня через два подбегает ко мне этот «киноработник» и с дрожью в голосе говорит, что в моей квартире есть микрофон, что наш разговор записан на ленту и что теперь «они» знают о моем отношении к Советскому Союзу! И добавил: «Посмотрите внимательно, может быть, вы его найдете». Я ответил, что поиски микрофона не в моей компетенции, поэтому я ничего искать не буду, а что касается моего отношения к Советскому Союзу, то на ленте, если таковая существует, записан только ваш голос: говорили вы, а я не проронил ни единого слова!
После этого эпизода мне сказали, что мой «киноработник» уехал в командировку и вряд ли скоро вернется.
Брюнетка
Среди гидов «Интуриста» были блондинка, брюнетка и другие. Я часто обращался к ним с просьбой достать билеты в театр, на гастроли Аркадия Райкина (!) или еще куда-нибудь. Блондинка, приятной наружности, доставала билеты и молча мне их отдавала: была скупа на разговоры. Брюнетка же была хохотушкой и разговорчивой. Задавала шутливые вопросы, за которыми всегда была какая-то загадка.
Однажды она пригласила меня к себе на дом, на ужин. Я пришел, как полагается, вовремя и с букетом цветов (это было, как сказал бы И.Тургенев, «в холодную, зимнюю пору…»). Мы сели за стол: брюнетка, ее пятилетняя дочурка и я. «А где же муж?» – подумал я.
Пока я пил кофе, брюнетка зашла за ширму и вышла в прозрачной ночной накидке!
– Допейте кофе, и я вас жду!
Я допил кофе, поблагодарил за приглашение и за ужин, пожелал спокойной ночи и вышел на улицу. Вижу такси. Сделал знак и попросил отвезти меня в гостиницу.
– А вы разве не здесь ночуете? – спросил таксист.
– Нет, мне не предложили!
Невольно приходишь к выводу, что в этой стране даже таксисты «в курсе» вашей личной жизни!
Только на третий день брюнетка заговорила со мной (без свидетелей), упрекая в том, что я повел себя неподобающим образом, что я оскорбил ее как женщину!
– Прошу меня извинить за прошлое – я поступил честно: у меня серьезная болезнь!
– Может быть, надо вызвать врача?
– Спасибо, я сам справлюсь!..