На фотграфии мои близкие родственники: Папа, дедушка, бабушка, мама,сестры, дяди с жёнами. Фотограф я и мне 11 лет. Снимал фотоаппаратом " Фотокор-1"
Не описать дом, внутреннее убранство дома и все что вокруг просто не могу. Прошло шестьдесят пять лет, а у меня все стоит перед глазами, как будто вчера уехал из этих Королевых.
Дом у деда был хотя и не большой, но крепкий и добротный. Много позднее, один из сыновей деда перевез его на окраину города Кирова, т.к. все домочадцы и дядьки и тётки, постепенно перебрались в город Киров, но всем пришлось строить своё собственное жилище, квартиры, как и сейчас, можно было ждать десятилетиями.
Брёвна были переложены лесным мхом, и он от времени сильно побурел и был тёмно - коричневого цвета. Шесть окон – четыре по фасу и с боков по одному. Перед окнами росли только рябины, позднее дед посадил и яблони, но они выросли уже, когда и я подрос и бывал у деда изредка. Внутри дом разделялся на два помещения. Первое, в которое входили из сеней, было настоящей русской избой – стёсанные брёвна со мхом и ничем не обитые. Стол и лавки вокруг стола, но только со стороны стен, над столом в левом углу иконы и керосиновая лампа над столом, дед так и не дождался электрификации своей деревни. При входе у левой стенки стояла самодельная деревянная кровать, которую мне и предоставили, она была довольно широкая и я блаженствовал. Где остальные спали для меня и сейчас не ясно,но было много всяких летних помещений – клети,повети и ещё какие – то не понятные для меня названия. Большое место занимала русская печь с настоящей лежанкой, на ней в основном бабка валялась. Да, и ещё были под потолком сделаны полати, но на них никто не спал, а рассыпали огородную продукцию для просушки. А вот второе помещение было уже оклеено не затейливыми обоями и называли эту комнату – горницей. В горнице на стенах висели фотографии в рамках, зеркало в рамке, шкафчик, сундук, ткацкий деревянный станок и металлическая кровать, кто спал на ней не помню. На столах стояли блюдечи с залитыми грибами - мухоморами, позднее в продаже появились такие квадратные листочки с нарисованной большой мухой, клали этот листочек в блюдечко, наливали водички и мухи дохли.
Все подсобные помещения – хлев, сеновал и даже колодец были под общей крышей с домом, так что в любой дождь можно было принести воду, не намочив ноги и голову, весь этот комплекс назывался одним словом – ограда, ворота для въезда в ограду были обязательны. В оградах молодёжь устраивала так называемые – вечёрки, т.е. по - нынешнему дискотеки и при керосиновых лампах, но об этом в другой главе и когда я буду постарше, тоже яркие впечатления, оставленные от моего детства. Не могу не сказать и про огород, который был у дедушки с бабушкой. Почему-то огород они часто называли-осыроком. Может быть, потому что в конце огород заканчивался такой низиной и там была болотинка? Не знаю. Но, огород был большой, парники в то время не делали, т.к. плёнку ещё не изобрели и не продавали, а стеклянные просто были не доступны населению. Но всё и так хорошо вырастало. В конце огорода сеяли злаковые - рожь, овёс или ячмень и мука была своя, смолотая на речных мельницах. Над грядками всегда возвышались маковые цветы и никто их не запрещал высаживать и ни о какой-то наркомании и речи не было, а когда мак созревал, то его использовали при выпечке всяких слоечек и прочих изделий. Баня топилась по чёрному и я её не очень-то любил, т.к. там стоял какой-то едкий с горечью запах и, видимо, мой детский организм не принимал его, но приходилось терпеть, мыться-то надо. После бани всегда ставили большой самовар, и все швыркали чай из блюдечек с небольшим кусочком сахара, дед самолично раздавал эти кусочки, наколотые им же. Он так ловко колол и не щипчиками, а обухом большого ножа, которым отрезали ломти от хлебного каравая, и дольки получались почти одинаковые.
Я крутился под ногами своего дедушки – кузнеца и от дому далеко не отлучался, мал ещё! Но, когда мне доверяли вожжи и я, управлял лошадью с телегой, и лошадка слушалась и поворачивала направо, если я тянул правую вожжину, и налево когда тянул левую – чувствовал уже свою мужскую значительность. Правда, кроме кузницы деда, мне ещё посчастливилось покататься на жнейке с дядей Капитоном. Жнейка это такой агрегат, которым специальными ножами срезается стебель злака, а веерные грабли подхватывают их и укладывают на плоский накопитель, потом дядя нажимал на педаль и всё это сбрасывалось на землю. Следом шли женщины вязали снопы, а снопы укладывали в такие маленькие стога которые назывались – суслоны, не знаю, как в других областях они назывались, а у нас именно так и это я хорошо помню. Кто много ездил на поездах по России в то время, и смотрел из окна вагона - должен хорошо помнить эти микроскирдочки на полях.
Не знаю, где я там умещался, на этой жнейке, там же одно седло и железное и с дырочками, но катался и факт!
А ещё с другим дядей Васей, я досыта накатался на гусеничном тракторе – вот! Однако, каникулы закончились и мне пора возвращаться за школьную парту, к папочке и мамочке. И у меня же появились новые дедушка и бабуся –именно так было выражено желание называть Дору Прокопьевну – маму моей новой мамы, ну мы её так и звали всю оставшуюся её жизнь, и это было совсем не трудно и мне лично нравилось и вспоминалась сразу детская песенка –“ жили у бабуси два весёлых гуся, один белый другой серый-два весёлых гуся!” Жили они в городе и я тоже иногда бывал у них, а они у нас - в гостях.
Городской дед – Павел Егорович был самым главным контролёром на кировском заводе “Физприбор”, всегда носил в нагрудном кармане костюма маленький штангель – маузер и никогда с ним не расставался, даже приезжая к кому – либо в гости. Причуда эта, меня позже удивляла, но дедушка вероятно этим гордился и вместо расчёски предпочитал носить штангель. Когда я спрашивал его, что это за железка в его кармане (нагрудном), он вынимал его раздвигал и измерял мой курносый нос. Однако дедушка Павел был образованным человеком и на его домашних книжных полках стояли полные собрания Ленина и Сталина, и был убеждённым коммунистом. К сожалению, страдал астмой и я его часто видел лежащим в домашней постели. Для моей новой мамы он тоже был вторым отцом, но взаимоотношения были уважительные между ними и я ничего другого не замечал, ко мне тоже относился хорошо и несколько снисходительно, в отличие от моего родного деревенского дедушки, ну с тем-то мы были просто друзья! (продолжение следует)http://www.proza.ru/2009/12/21/829