Страна усиленно готовится встретить очередную годовщину выстрела «Авроры» по «Зимнему». Полотна кумача плещутся косяками по всему городу. Недельная подготовка к «Великой» дате катится к логическому завершению. Рапортуют, захлёбываясь словами, буквально все, включая сторожей и дворников. Знамёна, транспаранты, портреты «Али-Бабы и сорока разбойников» достаются из пыльных кладовок и закрепляются за конкретными учениками, студентами, рабочими и служащими. Нам всем выпадает очередная, великая честь! А народ, разве, против?! Не было такого, чтобы наш народ был против «лишнего» повода! Тем более советские строители. Тем более, что план перевыполнен, а премия выдана. Шестое ноября – канун седьмого, всеобщего выходного. Разве не повод?! О-го-го! Да ещё какой! Тренировочный день. Перед узаконенной пьянкой в СССР.
Четвёртый «Растворный» гудит, что потревоженный улей. Больше двух десятков самосвалов порхают по городу с разнокалиберными марками растворов. До перевыполнения плана остаётся развезти каких-то пятьдесят кубов. Всё бы ничего, если бы не одно «но». Всё про всё – успеть до обеда, то бишь до одиннадцати часов. За час каменщики вырабатывают «грязь». После чего, под звон курантов, в строительных вагончиках вовсю празднуется канун «Великой Октябрьской». Кто ж со стаканом в руке пойдёт принимать раствор. Не будет такого – доказано временем. Неписанное правило. Так, что успевайте мужики! Василий Степанович, начальник «растворного», курит на крыльце, уже не так нервно. Можно сказать, что через пять машин, премия «треста» будет лежать в кармане. После чего можно расслабиться.
Нас шоферов, пятеро в диспетчерской. Ждём оставшуюся разнарядку – кому, куда. Пока есть время, Дмитрич - дядька лет пятидесяти, вдохновенно травит очередную историю.
- Три месяца назад. Ну, да! По осени дело было.
- В этом году, дядь Паш?
- В этим, в этим! На седьмой дом, в новую микражку раствор возили. Как обычно, справа, по бетонным плитам подъезжаю к «насосной». Смотрю – никого. Глушу движок, выхожу с машины. В вагончик – никого. Ети ё мать! Куда все подевались?! Мне высыпать побыстрее, да дальше за планом ехать. Вдруг, слышу, гогочут! Ну, я на голос, прямиком и пошёл. Вся бригада в доме, на первом этаже! Из окон, на другую сторону смотрят, где кусты у забора. Уссываются, аж пополам их корёжит! Дай, думаю, тоже посмотрю!
- Куда?
- Да, в окно! Куда, все уставились! Глядь, в кустах «Новенький» штаны спустил по колено с себя и что-то внутри изучает-нюхает!
- Чё, за новенький? Где внутри?
- Внутри, это в своих штанах, значит! А «Новенький», потому, что две недели, как в бригаде у каменщиков!
- Ну, а чё ржали-то?
- Да, вот чего! Аванс бригаде выдали. «Новенький» «проставлялся». Пообедали, выпили, как водится. «Новенького» после обеда, не вовремя, конечно, клапан поджал!
- Какой клапан?
- Черту должок отдать – по тяжёлому сходить, понял?!
- Ага, базарь дальше!
- Ну, вот! Отрывает газету, разминает и на выход! Кому непонятно-то, куда он лыжи навострил! Следом за ним и Васька-крановщик – шасть за дверь! Минут через пять, залетает назад, как удав довольный! Мужики, говорит, сейчас «Новенький» зайдёт, вы носы зажимайте! И говорите, что навозом прёт! Те – зачем, мол! Васька и рассказал! Говорит, «Новенький» не в уборную пошёл, а за плиты перекрытия, что штабелями лежат! В уголок укромный! А Вася, хохмач-то ещё тот! Хватает БСЛ и следом, только с другой стороны, с обратного угла! «Новенький» только расположился, кряхтит, песенку насвистывает! Васёк лопату потихонечку под задницу ему подпихнул с этой стороны! Смотрит – дело сделано! Лопату вытягивает и наблюдает, что дале будет! Ага! «Новенький» газетой то-сё, поднимается с присядки, песенку всё насвистывает! Ну, говорит, штаны одевает и оборачивается, чтобы на своё произведение посмотреть! А там – пусто! Сразу притих! Представляете?! Вася бегом в вагончик – предупредить, поизмываться! «Новенький» заходит! Народ давай на него коситься, носы зажимать! Что за херня, говорят, гавном завоняло! «Новенький бегом на улицу! А бригада следом за ним. Тут и я, как раз, подъехал!
За стеклом в диспетчерской появилась, раскрасневшаяся с улицы, запыхавшаяся Зоя – командир «разнарядки».
- Павел Дмитриевич, забирайте путёвочку! На выход!
- Да?! Ну, значит, я отстрелялся на сегодня! С наступающим, Зоечка! Не напивайся!
- А ты мне наливал?!
- Тю-тю-тю! Не шуми! Побёг я, побёг!
Вот и моя очередь. Последняя ходка и свобода! Короткий день!
- Мишенька, загоняй под бункер! Двадцать второй садик, давай с богом!
- С праздником, Зоя! Пока!
- И тебя! Удачи!
В «Газик» плюхается один двадцать пять куба. Свежий раствор парит. Ослепительный снег переливается под ярким солнцем. Праздничная погодка! По-коробке! Настроение на взлёте. Двигатель миролюбиво урчит. Спокойно, вразвалочку – успеваю по любому. Через сорок минут машина уже в «новостройке». Спрыгиваю с подножки. Кидаю взгляд на часы – без десяти одиннадцать. И жизнь хороша – а хорошо жить…! Дёргаю на себя дверь бытовки. Опачки…, в нос ударяет запах «Пшеничной». «Банкет» в разгаре – удача повернулась «пОпом». Здоровый, красномордый детина, со стаканом в руке, «толкает» речь.
- В общем, мужики! За вас! Мне, похер, за кого пить, зато вам приятно! С праздником! Ура, ура, ура!
- Уу-р-р-р-а-а-а!!!
Толпа глыкает свои дозы, закусывает луком и килькой в томатном соусе. Надо, что-то делать, а то и не вспомнят обо мне!
- Здорово, мужики! Раствор прибыл! Куда подъезжать?
Крайний «работяга» оборачивается.
- Ты, чё, сынок?! Во времени потерялся?!
Показываю стрелки часов ему под нос.
- Грамотный? Сколько время?
«Работяга» тупо фокусирует зрачки.
- Ооо…. «Бугор», «грязь» приехала! «Бугор»!!!
- Чево?!
Замечаю на другом конце стола «расписного» начальника этой бригады. Никакущий…. Зло подкатывает. Зашибись, успел! И куда мне, теперь?!
- Раствор привёз, куда сваливать?!
- Туда!
- Куда, туда?!
- Куда хош, пацан! Не шуми! У нас праздник!
- Ставь «чекухи»!
- Иди сюда.
Разворачиваю «путёвку», ложу перед «бугрёнком». Тот выдыхает на штамп. С размаху лупит по документу. Смотрю, как-то неясно получился оттиск.
- Дай сам поставлю – не разберёшь, что тут, толком.
Ставлю ещё два штампика. Под шумок! Халява – плиз!
- Расписывайся, да я погнал!
- А почему, три раза?!
- Раствор не приняли! Ну и в честь праздничка!
- Лады! Держи и гуляй!
- Бывайте, мужики!
Пролезло! Норму сделал, да ещё какую! Так, а куда вывалить-то? А может, ещё крутануть? Попробовать?! Точно, что терять-то! Довольный! Всё пучком! Жизнь катит! Разворачиваюсь на пятачке, на выход. Километрах в пяти строят школу – тоже наш объект. «Газик» покачивается, кузов скрипит. А почему раствор не плюхается?! По тормозам! Поднимаюсь на борт. Да…. Приплыли, называется…. Из кузова на меня смотрит поверхность схваченного раствора…. На горячей воде замешивали! Померла, так померла…. Решил, значит, решил. Заруливаю к школе.
И здесь народ веселится вовсю! У вагончика, опираясь одной рукой об угол, покачивается мужичок. Икает раз за разом, другой рукой направляя непослушную струю из области ширинки.
- Здорово! Бог в помоешь!
- Ик! Здорово! Ик!
- Раствор привёз вам, вот. Где «бугра» увидеть?
- Ик! «Путёвку»! Ик! Давай! Ик!
- Ты, значит, главный?
- Ик! Я! Ик!
Мужичок заканчивает.
- Ик! Пошли! Ик! Поставлю! Ик! Распишусь! Ик!
В вагончике идёт диспут. Про работу и про то, кому на Руси жить хорошо. Каждый, что-то старается объяснить, своё! Главное!
Нехитрым способом получаю, до кучи, ещё три штампика. Ну, теперь я «Рокфеллер»! Судьба благосклонна, вдруг, стала ко мне! Один – честно заработанный. Шесть – халява!
Осталось мелочёвка. Куда вывалить раствор с перевыполненного плана к годовщине Великой?
Нашёл поблизости ров. Поднимаю кузов. Что и требовалось доказать. Задний борт открыт – раствор остаётся на месте. Ему и там хорошо. «Штыковку» в руки – отрабатывать «шестиштампичное» удовольствие. Через, почти, три часа мой «Газик» успокаивается в гараже. Мужики с колонны кучкуются в дальнем углу.
- Мишка, чё так долго-то? Подходи!
- Дык! Короткий день!
Становлюсь в кружок, чокаюсь налитым стаканом.
- Будем, мужики! С праздником!
- Давай! И тебя!
Показываю путевой. Рассматривают штампики.
- Нихера, себе! От это понимаю! Поработал! У нас по две «чекухи», а у Мишки, аж семь! Наваристый канун праздника!