- Выстрел! – скомандовал Степнов и сделал отмашку рукой.
Снаряды разорвались над взводным опорным пунктом, оставляя в небе быстро исчезающие облачка. Батарея 122-миллиметровых гаубиц 1937 года изготовления, только что прошедших капитальный ремонт на Кировском заводе, вела огонь снарядами с нейтронной боеголовкой. После артиллерийской обработки нейтронными зарядами на высотке, занятой условным противником, всё должно было остаться, как прежде, за исключением живой силы. Нейтронное излучение должно было безболезненно умертвить всё живое, но оставить в целости и сохранности технику, инженерные сооружения, аппаратуру. После обработки нейтронами местность не фонила радиоактивным излучением и её спокойно можно было занимать.
Метрах в ста позади батареи Степнова, на командном пункте, сложенном из свежих сосновых брёвен, за стрельбой батареи наблюдал генерал Шаров, командующий артиллерией и ракетными войсками военного округа, со своей свитой полковников, подполковников и майоров. Генерал был доволен стрельбой. В его душе поднималась гордость за величие и мощь Родины, способной наказать любого агрессора. Если так точно стреляют офицеры запаса, то, что говорить о кадровых молодцах!
Тут Шаров невольно скривил лицо, вспомнив вчерашние соревнования в стрельбе прямой наводкой из 76-миллиметровой пушки. Опытный артиллерист кадрированной части, капитан Семашко, поразил цель, пулемёт в кустах, со второго выстрела. Без предварительной пристрелки это был отличный результат. Кадровые офицеры окружили капитана, от которого слегка несло водочным перегаром, и поощрительно похлопывали его по плечу и жали руку, приговаривая: «Молодец, Васильич! Знай наших!» Их распирала радость удачи, прогоняющая сомнения по поводу личной боеспособности и боеспособности кадрированной части, заброшенной начальством в девственный сосновый лес среди песчаных холмов, озёр и болот артиллерийского полигона.
Радостное настроение кадровых военных испортил выстрел из пушки старшего лейтенанта запаса Войновича, сотрудника Института ядерной физики, положившего снаряд в цель с первого выстрела. Даже у генерала Шарова меткость лейтенанта с подозрительной диссидентской фамилией вызвала внутреннее чувство протеста: «Во всём должен быть порядок! Младший по званию не должен превосходить старшего, любитель – профессионала!» Поздравляя участников соревнования с отличными результатами, генерал полушутя, полусерьёзно произнёс громким командирским голосом: «Новичкам всегда везёт в карты! Благодарю капитана Семашко и лейтенанта Войновича за отличную стрельбу! Отдельно благодарю капитана Семашко за отличную подготовку к стрельбам офицеров запаса! Ученик превзошёл своего учителя!» И пусть капитан не имел никакого отношения к артиллерийской подготовке Войновича, всем стало легче от высказываний генерала, утверждающих случайность победы лейтенанта над капитаном.
Генерал посмотрел на часы - наступал обеденный час. В офицерской столовой уже накрывали гостевые столы. Шаров любил задушевные разговоры с подчинёнными после одной-другой рюмки хорошего коньяка. Подчинённые за столом становились разговорчивее. Кое-кто, развязав язык, начинал говорить то, что думает. Информация запоминалась адъютантами генерала, анализировалась и использовалась при решении кадровых вопросов. Не получив очередного положенного звания или обещанного назначения, подчинённые не могли понять, по какой такой причине, добродушный генерал, не брезгующий выпить даже с лейтенантом, внимательно слушающий собеседника и всегда поддакивающий ему, не подписал долгожданного приказа. На этот недоумённый вопрос можно ответить только одно: «Будьте бдительны, товарищи офицеры! Ваш язык – ваш враг!»
Не успела улечься пыль за машинами кортежа генерала, как к Степнову подбежал взволнованный командир второго огневого взвода младший лейтенант Морозов, на гражданке – агроном в совхозе.
- Старлей, мы потеряли снаряд, - растерянно доложил он.
Степнов опешил:
- Вы с ума сошли?
- Потеряли, потеряли! – тяжело дыша, подтвердил лейтенант. – Стали грузить снаряды в машину – одного не досчитались. Скорее всего, выронили, когда везли сюда. Прапор на складе пожалел ящики и выдал снаряды поштучно. Вот они и катались в кузове. Один как-то выпал.
- Что значит, катались? Вы их никак не закрепили?
- А что их закреплять? Ехать недалеко, дорога хорошая, взрыватели не установлены. Прижали ящиками – и все дела!
«Рас****яи! – выругался про себя Степнов. - Привыкли в совхозах всё делать тяп-ляп и здесь то же самое. Хорошо, что снаряды для имитационной стрельбы используются обычные. Им потерять атомную бомбу ничего не стоит!»
- Бери весь взвод, и ищите! Мать твою!
Здесь Степнов понял, почему в армии любят матерщину – потерять снаряд, да ещё, не дай бог, нейтронный, - это тебе не х…й собачий!
Искали потерю не долго. Снаряд лежал возле боевой позиции, по-видимому, выкатившись из открытого кузова машины при выгрузке боеприпасов. Его не заметили, так как тяжёлый снаряд зарылся в рыхлый песок.
Степнов оторопел от неожиданности, увидев, как третий номер расчёта, Фёдор Широков, шустрый малый из трактористов, с размаху лупит кувалдой по головке снаряда, пытаясь разбить предохранительную пробку.
- Прекратить! Ты что делаешь, мудак? – закричал перепуганный Степнов.
- Выбиваю предохранительную пробку, - с удивлением вытаращился на старлея рядовой.- Снаряды старые, пробки заклинило, никак не выкрутить, вот и разбиваю. Надо перед стрельбой вкрутить взрыватели.
- А если ёбнет?
- Авось не ёбнет! Мы всегда пробки так выбиваем, - спокойно доложил Широков. – Это нам посоветовал прапорщик на складе боеприпасов.
- Ещё раз увижу – вот этой кувалдой по башке получишь! Передай всем!
- Хорошо, старлей, передам.
Степнов доложил о методе выбивания пробок командиру дивизиона. Майор Ефимов выслушал старлея и предложил:
-Попробуй-ка сам выкрутить эту пробку, если получится, доложишь, как ты это сделал.
Старлею не удалось выкрутить пробку ни из одного снаряда, привезённого на учения из старых запасников.
В этот день Степнов припозднился к ужину по причине растянувшегося занятия с личным составом по материальной части артиллерии. В полевой столовой находилось всего два человека. В углу за столом мрачно и задумчиво черпал из миски кривой алюминиевой ложкой остывшую гречневую кашу с тушёнкой капитан Семашко. У входа сидел сержант из старослужащих, превративших учения резервистов в личный отдых на природе. Целыми днями старослужащие из хозвзвода били баклуши возле полевой кухни, гоняя молодых солдатиков туда-сюда. Сержант кого-то ждал, рассматривая кружки с компотом, расставленные на столе. Когда Степнов садился за свой стол, он понял, что стул из-под него выдернули. Он обернулся и увидел ухмыляющуюся мордатую физиономию сержанта, держащего стул в руке.
- Старлей, ты ошибся, стул – мой! Возьми себе другой!
Сержант, видимо, заскучал и решил развлечься. Он не боялся «офицеров–партизан». Кадровые офицеры смеялись над «партизанами», считая их вторым сортом командного состава. Тупой и наглый сержант, привыкший боятся только силу и непосредственное начальство, от которого зависела его казарменная жизнь, лишённый уважения к старшим по чину, утверждался, как личность. Ему уже было мало гонять и мордовать молодых солдатиков, ему захотелось большего – пугнуть офицера. А что тот ему сделает? Даст по морде? Пусть только попробует – подкараулим и изметелим! Да и капитан Семашко, с интересом прислушивающийся к их разговору, подтвердит, что старлей первым его ударил. Ещё и привлечём за избиение рядового! Пролетарская психология, замешанная на патологической ненависти к «белой кости», крепко сидела в генах сержанта, выходца из бедных рабочих кварталов.
Степнов, как ни хотел дать в морду наглому сержанту, но сдержался. Он понял его замысел и не был уверен в поддержке кадрового «красного» офицера. Семашко очень обиделся на лейтенанта Войновича за меткий выстрел из пушки, что было написано на его лице во время поздравления генералом резервиста. К тому же сержант выглядел здоровяком и «качком», если сдуру даст сдачи, мало не покажется. Степнов молча пошёл к соседнему столу за стулом. Сержант, разочарованный не состоявшимся приключением, вернулся на место.
После учебных сборов Степнова вызвали в военкомат и предложили капитанскую должность замполита пограничной заставы на советско-финской границе, квартиру в военном городке, приличную зарплату и перспективы учёбы в Академии Генерального штаба. Степнов отказался от соблазнительных предложений, предпочтя сытой военной жизни скромный гражданский паёк.