МОСКВА - ТОВАРНАЯ.
Протиснувшись сквозь узкие, забитые по обочинам автомобилями, улочки в районе, который в Москве зовется Сокольники, джип Царикова остановился перед шлагбаумом железнодорожного грузового двора. Водитель сунул охраннику денежную купюру, шлагбаум взвился ввысь и они, переехав несколько железнодорожных путей, оказались на пандусе грузовой платформы рядом с деревянным товарным вагоном.
Дверь его была отодвинута до упора. Между пандусом и дверью была небольшая щель, которая не являлась помехой для мощной машины и не помешала ей въехать в нутро вагона. Заездом руководили молчаливые люди, одетые в такую же, как и у Росса, форму. Они улыбались и показывали водителю жестами, куда ему ехать.
Машина заняла оставленное ей для парковки место. Водитель заглушил мотор и поставил ее на стояночный тормоз.
- Приехали, - Цариков первым покинул салон автомобиля. – Будем обживаться.
Росс вышел и огляделся: противоположная сторона вагона была заставлена ящиками почти под потолок. Сверху ящиков были видны полиуретановые коврики и рулоны спальных мешков. Видимо это место предназначалось под спальню.
- Да, там будем спать, - Александр проследил за взглядом Росса. – А теперь, организуем столовую! Соберем из ящиков стол!
Люди, находящиеся в вагоне, стали перетаскивать на свободное место одинаковые по размеру ящики. Скоро образовалось подобие стола. Вокруг него расставили ящики меньших размеров и разложили на них мешки с одеждой – получились мягкие табуреты.
Росс растерянно наблюдал за молчаливой работой, не зная, какую посильную помощь он может оказать, и присматривался к незнакомым ему людям. Помимо Александра и молчаливого водителя, который их привез, в вагоне находились еще четверо мужчин. Среди них выделялся невысокий, с широкими плечами и седой бородой крепкий старик – неторопливый и основательный. Легко переносил ящики молодой парень, сверкающий в улыбке золотым зубом. Крепкий мужчина с лицом, иссеченным шрамами, но в очень дорогих очках посмотрел пристально на Росса и больше не обращал на него внимания. Последний пассажир вагона выделялся офицерской выправкой и интеллигентным лицом, обрамленным аккуратной бородкой.
- Александр Владимирович! – раздался голос с грузового пандуса у двери вагона.
- Что, дорогой? – Цариков направился к подошедшему человеку в форме железнодорожного чиновника.
- Сейчас цепляем ваш вагон к маневровому тепловозу. Закрывайтесь!
- Уже отправляемся? – Александр посмотрел на часы. – Отлично!
- Как договаривались – дверь не открывайте на станциях, где останавливаться будете.
- Обещаю. Не волнуйтесь.
- Уж не подведите!
- Не сомневайтесь, Всеволод Александрович! Григорий! – позвал он водителя.
Григорий подошел, достал из кармана пухлый конверт и передал его железнодорожнику.
- Пересчитайте! – попросил Цариков.
- Что вы, Александр Владимирович! Не стоит! – чиновник спрятал конверт в карман кителя. – Не хочу вас обидеть недоверием! Вы человек честный!
- Спасибо, Всеволод Александрович, за помощь и за доброе слово. Увидимся. Прощайте!
Цариков с Григорием потянули дверь и она, сопротивляясь, завизжала своими железными роликами.
- Счастливого пути! – прокричал в сужающуюся щель Всеволод Александрович, снимая форменную фуражку и вытирая платком пот с плешивой головы. – Счастливо добраться!
- Доберемся! – пробурчал Григорий, делая последнее усилие и закрывая дверь. В вагоне стало темно.
- Ага! – закричал молодой парень. – Проиграл Гришка!
Все, кроме Маллинза, засмеялись.
Тихо заурчал движок генератора и в вагоне зажегся свет.
- Ну-ка! – молодой парень вытянул из-за голенища сапога нагайку. – Ложись, Григорий!
Григорий, хмыкнув, лег на ящики, и молодой человек хлестанул его по спине нагайкой.
- Ах ты, чертяка! – вскочил Григорий. – С силой саданул! Ничего, и моя очередь придет! Припомню!
- Пока припомнишь, я тебе еще с десяток горячих вкачу! – рассмеялся парень.
- Саша, за что его? – Росс подошел к Александру.
- Да это Григорий в «молчанку» проиграл, - рассмеялся Цариков.
- Что это – «в молчанку»?
- Игра такая. Спор. Договорились, что молчать будут до отправления поезда. А кто проиграет – получит удар нагайкой. Вот, Григорий и получил. Два дня все молчали. Один я за всех говорил.
- Они же взрослые. Почему играют в детские игры?
- Росс, это казаки! Они своей жизни радуются, как дети! Что в этом плохого?
- Все эти люди – казаки?
- Все!
Росс недоверчиво посмотрел на Александра:
- Не понимаю. Надо подумать.… И это слово, «молчанка», впервые слышу. Надо записать
- Ты много новых слов услышишь! Обещаю! Но не все записывай.
- Почему?
- Да так запомнишь.
- Все-таки не пойму, Саша – зачем бить плеткой? Могли бы спорить на деньги!
- На деньги? – Александр поморщился. – На деньги - скучно!
За суетой и разговорами они не услышали, как Всеволод Александрович накинул снаружи массивный крюк двери вагона на щеколду и зафиксировал его металлическим тросиком, лишив возможности находящихся в вагоне людей самостоятельно открыть дверь.
К вагону подкатил тепловоз, лязгнули железом буфера. Сцепщик подлез по вагон и соединил тормозные шланги. Через минуту тепловоз потащил по путям вагон к формирующемуся составу.
Всеволод Александрович улыбнулся, пощупал карман с конвертом и не торопясь, отправился в глубь грузовой станции.