Мертвая тишина
(31 июля 1954-го.)
Открыв входную дверь, я сразу заметил, что что-то не так. Было очень тихо, не просто тихо, а вообще не было слышно живых звуков. Это меня насторожило. Помню, я еще подумал, что как назло отца вызвали сегодня на работу, хотя была суббота. Я гордился своим отцом, поскольку он занимал высокий пост начальника инженерного отдела на крупном предприятии. Я не бывал на его предприятии ни разу и не знал, как звучит название предприятия, но мне это было и не важно. Воскресными вечерами к нам частенько заходили коллеги отца по работе, и тогда моя мама миссис Эмма Моррис бежала в магазин за продуктами, чтобы не ударить лицом в грязь. И всегда коллеги по работе хвалили ее за кулинарный талант. Но сегодня была суббота, двадцать пять минут второго.
Единственным звуком, доносящимся на ранчо, было тиканье (были удары) маятника часов. Часы достались нам еще от нашего деда, прогресс шел вперед, предлагая нам легкие портативные варианты часов разных форм, цветов и оттенков, с разными звуками, но дед запрещал нам ворочать эту махину, а весила она, к слову сказать, немало. Он говорил, что эти часы дороги ему как память. Меня устраивали эти часы, за одним их недостатком. Они очень громко били.
На мой оклик никто не отозвался. Это еще больше меня насторожило. Обычно родители откликались. Взбежав по лестнице на второй этаж и пройдя в кабинет моего деда сэра Томаса Морриса, перед моими глазами предстала страшная картина. Дед и мать лежали на полу, удушенные полотенцем для душа.
Вероятно, я дико закричал, поскольку сразу же, через каких-нибудь минут пять наш дом наполнился медиками, полицией и соседями. Очнулся я уже только тогда, когда услышал голос брата, сдавленный и хриплый.
- Микки, ты цел? – я кивнул в ответ, поскольку обнаружил, что не могу говорить, видимо я онемел от шока.
- Ты видел, кто это сделал? – я отрицательно покачал головой с наворачивающимися на глаза слезами.
- Скверно Микки. Очень скверно – констатировал Фрэнки – все улики против тебя, Микки, в кабинете, где было совершено преступление, найдены твои следы, на паркете, но самое главное отпечатки пальцев на ручке двери, а так же на одежде задушенных.
От таких нелепых обвинений ко мне вернулась речь. Было немыслимо представить, что я один в одиночку хладнокровно задушил двух взрослых людей, причем родителей, в одной и той же комнате, а потом привлек к себе внимание криком.
- Но ты ведь не думаешь, Фрэнки, что это я… - я ужаснулся своему голосу, это был не мой голос, чей-то другой, совсем не похожий на мой, как будто я набрал в рот гелия из воздушного шарика или весь день находился на снежных вершинах горы Таллас и осип.
- Конечно же, нет, Микки – не дал мне договорить мой брат – Я знаю, что ты не причастен к этому делу, но понимаешь, есть такая наука как криминология и следователь очень тщательно придерживается ее. Он опирается на факты, на логику, а она, как ни парадоксально показывает пока только на тебя, Микки.
- Здравствуйте, я Эдвин Броммель, следователь. Если я правильно мыслю, вы Митчелл Моррис, младший сын мистера и миссис Моррис? – по первым же словам было видно, что эта личность не склонна к состраданию. Его речь была поставлена и отрепетирована за многие годы его профессиональной деятельности. Об этом свидетельствовала седина, которая еще не одержала верх над пигментами темных волос, но медленно, но верно отвоевывала все новые и новые участки головы. Лоб мистера Эдвина Броммеля был широким, на нем красовались морщины, а во время разговора на лбу проступала (появлялась) жилка. Без сомнения это обстоятельство свидетельствовало о том, что следователь очень много думает, а, значит, подходит к выполнению своих обязанностей основательно и непредвзято.
Поэтому не было смысла давить на его жалость по отношению ко мне. Надо было действовать так же, как и он, серьезно и основательно. Так я и решил поступить.
- Совершенно верно мистер Броммель, я младший сын мистера и миссис Моррис, а это мой старший брат Френсис Моррис.
- Ну, с мистером Френсисом Моррисом я уже имел честь пообщаться. Он уже ответил на все мои вопросы, и претензий к нему у меня пока что нет – следователь особо выделил (подчеркнул) голосом логическую связку «пока что». Это означало, что мой брат не выпадает из обоймы подозреваемых – а к вам молодой человек вопросов у меня предостаточно.
- Я готов ответить на все ваши вопросы мистер Броммель с максимальной полнотой, не укрывая никаких фактов, если буду знать на них ответы – Эдвин Броммель первый раз остановил на мне свой взгляд, потому что до этого его глаза бегали по всему ранчо, и я бы даже сказал, яростно моргали. Видимо такой ответ ему понравился. (его устроил)
- Перед тем как задавать вам вопросы я попрошу вас опознать тела – с этими словами он подозвал медицинский персонал, который готовил тела к отправке на более тщательное обследование и попросил показать лица – кто эти мужчина и женщина?
- Это мои дед Томас Моррис и мать Эмма Моррис – мне сделалось плохо, и я побежал в уборную. После этого расследование продолжилось.