Меч
Не помню, как мы познакомились. Помню, как мы стояли на площади перед тем самым домом. Был яркий солнечный день. Она сказала, что мне не стоит заходить вместе с ней.
- Я скоро выйду, - рассеянно сказала она, - не уходи пока, подожди меня здесь, ладно?
Я кивнул, хотя был обескуражен, мне казалось что мы нескоро попрощаемся, а в этой просьбе было что-то от прощания.
Но она улыбнулась и похлопала меня по плечу - она, конечно же, знала, что мы встретимся, но ведь я-то не знал.
Я помню телефонную будку, стеклянную, новенькую, и ощущение, что я уже бывал на этой площади, и тоскливое чувство бесконечного ожидания, и страх, что ожидание никогда не кончится.
Солнце устало клонилось к закату, а её всё не было и не было. Потом я внезапно понял, что её и не будет, если только я ничего не придумаю. А придумать можно было только одно: нарушить её запрет и войти в подъезд дома. Найти её там. Вдруг с нею приключилась беда?!
Я вошёл в подъезд. Он был таким тёмным после солнечной площади... Кто-то сидел там, будто бы швейцар, но уж больно он был жалким и замурзанным. Однако, так казалось только пока он не заговорил.
- Та-а-а-а-к... - пробормотал он фальцетом, - та-ак... - ещё один, а всё ведь зря, всё напрасно!
Он, казалось, радовался тому, что всё напрасно. Кто это был такой? Я не знал, но мне стало и тревожнее и страшнее от этого тоненького голоса. Я понял, что шагаю в пустоте.
- Иди-иди, - захихикал он, - и идут, и идут, и никого обратно не бывает... Вот она, дверь... Шагай. Без оружия, надо же, умник...
Я открыл грязную дверь и шагнул в пыльный мрак. Глаза медленно привыкали к темноте. Затем я увидел лестницу вниз. Сколько там было пыли, паутины!
Я спустился в омерзительный подвал, весь заполненный тесными полками, а на полках мутно мерцали автоматические устройства. Они показались живыми, а потом они кинулись на меня. Не знаю - откуда у меня в руке взялся меч. Мелькнуло воспоминание о том, что это она дала мне меч, но когда? Я этого не запомнил.
Меч был как меч, довольно-таки удобный. Клинок тускло отсвечивал в полутьме. "Бей плашмя... не бей лезвием..." - пронеслось то ли в голове, то ли где-то над ухом. Я стал бить плашмя, медленно продвигаясь по узкому проходу между стеллажами, набитыми вражескими механизмами. Я с трудом прокладывал себе дорогу. Стаи старой глупой техники штурмовали меня, шипя по-змеиному. Не знаю были ли они действительно так опасны, как мне тогда казалось. Помню отвращение, будто на меня лезут полчища странных бледно-неоновых мертвецов. Да, это было главное ощущение: электронная мертвечина. Ненависти, повторяю, не было - только отвращение.
Вдруг они все расступились. Я обнаружил себя перед обширной полкой, покрытой матовым полиэтиленом. Это было - самое главное. Здесь был центр. Головоломка. Решить головоломку - вот что от меня требовалось. Я это знал совершенно точно.
Это была смесь игрового автомата, компьютера и детской железной дороги, только вместо рельсов были цепочки подмигивающих разноцветных лампочек. "Реши и пройдёшь", - сказал кто-то, и тут же я понял - мне никогда не решить. Значит, не пройти. Значит и не спастись, а уж тогда - и не спасти. Кого? Ту девушку, ту самую. Романтично, не правда ли? Только мне-то было не до романтики. Я попытался сорвать полиэтилен, чтобы хоть условие задачи разглядеть.
Но я не мог даже ухватиться за край полиэтилена, это было не в моих силах.
"Пока я здесь стою, - думал я, - с ней может такое случиться..." Но всё-таки что-то же я должен был придумать.
Я взмахнул мечом - по привычке - плашмя, но меч вдруг стал как из картона. Лезвие сгибалось как полоска тонкой жести, точнее, его сгибало сопротивление воздуха, ставшее вдруг неоправданно громадным.
... Ничего другого мне не оставалось. Я напряг все силы и рубанул лезвием. Лезвием рубить было нетрудно. Вообще - по-другому.
Меч врезался в полиэтилен, в панель пульта, в электронные платы, микросхемы... Раздался тяжкий грохот, и я почти ослеп от вспышки. Потом рассеялся мрак. Не было полок. Не было узких проходов. Я стоял возле лестницы, но это была другая лестница, не та, по которой я спускался в подвал, а меч куда-то подевался. Не было меча. "И не надо," - понял я.
Лестница вела наверх.. Что ли я прошёл испытание?
Я увидел дверь. Из-за двери падали солнечные лучи. Странно: ведь по моим расчётам наступил уже вечер. Значит, нет?
Я взошёл по лестнице и с трудом приоткрыл дверь. Лучи сразу хлынули сплошным потоком. Я вошёл в пустой храм.
Круг, сказал голос. Незаконченный круг.
Затем на меня двинулся ветер из-под купола. Это мне сначала показалось, что ветер. Ветер ведь не может проходить тело насквозь, а это прошло от макушки до пяток..
Храм продолжал оставаться пустым, но что-то изменилось под куполом. Наяву я придумал бы дурацких гимнасток без лонж, но с сигаретами в зубах. Наяву я только тем и занимался, что беспрестанно придумывал вещи. Но здесь всё было придумано без меня. Впрочем, я всё-таки подозревал, что выдумываю вещи и просто не было времени думать - что выдумано, а что нет.
Но дело, видно, подходило к концу. Та волна, что шла сверху, изменила направление: меня словно подталкивали к выходу, не выталкивали, а просто напоминали: тебе, мол, пора, вспомни о делах! Храм начал наливаться нестерпимым белым светом. Я просто не мог больше здесь. Ветер сам открыл двери на залитую солнцем улицу. И я вышел.
... Она ждала меня там. Улыбалась ласково. Так мать может улыбнуться, глядя на ребёнка, впервые успешно перепрыгнувшего лужу у подъезда, не замочив штанишек...
- Вот и ты, - спокойно сказала она и дала мне руку.
Я взял её ладонь в свою, и стало ясно, что мы можем лететь. Мы поднялись одним толчком, и асфальт сразу стал уходить вниз.