- Дамочка, вы сходить будете, или думать? Поезд стоит одну минуту, - проводница не скрывая ехидства, смотрела на замешательство столичной фифы. «Ишь, разоделась. Обтягивающие белые джинсы, яркая майка на бретельках, длинные ухоженные коготки, красные губки бантиком, чистые волосы как в рекламе шампуня. Местные комары да мошка быстро спесь посбивают, жизнь коготки пообломает, белые штаны испачкает, волосики повыдергивает. И будет обычная бабенка с дорожной сумкой».
Нинель Поппель озадаченно смотрела на далекую землю: «а где перрон?» Вагон неожиданно высокий, ступеньки обрываются не достигнув земли, шпалы торчат из насыпи, которая круто уходит вниз, в залитую водой канаву. Идея спрыгнуть отпала сразу, дорогая аппаратура, да и ноги можно переломать.
Пришлось вежливо попросить эту жирную проводницу, «очень осторожно подать рюкзак», когда она спустится, решительно полезла вниз. Бог ты мой, какие же неудобные поручни, а ступеньки какой-то умник вообще поместил под вагоном, их не видно, нащупать не возможно. Нинель сползла на гравий насыпи, ободрав руки, пересчитав грудью ступени, на которые так и не попали ноги. Хотелось крикнуть в лицо тому, кто это придумал: «Ты сам этим пользовался?»
Поезд дернулся, девушка услышала: «Держи», и не столько увидела, сколько интуитивно подставив руки, поймала летящий в нее рюкзак. «Аппаратура», - выдохнула Нинель, и чтобы как можно нежнее принять свои фотоаппараты, отклонилась назад, потеряв равновесие, хлопнулась на попу.
Колеса поезда, как в насмешку весело, простучали прощальный марш. Запах мазута, разогретой гальки, еще чего-то неприятного, напоминающего туалет, заставил Нинель брезгливо поморщиться и соскочить с земли. Боясь, что кто-то видел ее конфуз, она быстро отряхнулась, поправила прическу, готовая дерзко ответить на любую насмешку, огляделась.
«Есть жизнь на Марсе? Нет жизни на Марсе? Науке это не известно», - Нинель неожиданно для себя выдала фразу из фильма. Зеленый смешанный лес, небольшая поляна на месте предполагаемого вокзала, телеграфный столб с остатками фонаря без проводов. Даже подобия вывески, что это станция называется «Стародубск» нет. Только уходящее за поворот старое железнодорожное полотно больно кольнуло догадкой об упущенной возможности проехать мимо.
«Интересно, как я попаду в Долбилово?» - растерялась девушка.
Она с таким трудом нашла этот пригородный поезд, единственный, раз в неделю делающий остановку на станции в трех километрах от деревни. «Мало того, что поезд стоит минуту, что перрона нет, станции тоже нет. А людей? Их тоже нет!» Легкое головокружение, но не от успеха, которого она так ждала, а от полного провала надежд, покачнуло девушку. Колени подогнулись, и готовая разреветься она стала оседать на землю: «Ну, и плевать, что грязно. Все равно уже вляпалась, как дура, по полной программе».
- Детка, а ты к кому приехала? – старушка с желтым флажком, внимательно разглядывала ее. – Что-то я тебя не вспомню.
- Я ни к кому, - Нинель смахнула слезинку, и как она раньше не заметила эту сухонькую, маленькую стрелочницу в телогрейке. Июль на дворе, а она в телогрейке: - Я по работе, мне в Долбилово надо, - хотела сказать это уверенно, но после расстройства голос сорвался, и получилось надменно, даже самой не понравилось. - Туда транспорт ходит?
- Только по большим праздникам, - ответила старушка и побрела куда-то. «Обиделась» - испугалась девушка, но старушка, похоже, не заметила высокомерности приезжей, потому что продолжала говорить, - Последний раз, года три назад. Старшая дочь стариков Карпушиных к себе в город забирала. Несколько машин пожитки их увозили. У тебя-то мешок тяжелый. Вот, и транспорта у них нет. А зачем им транспорт? Разъехались все.
- Но есть же там кто-то? - почти с мольбой спросила Нинель, семеня за старушкой.
- Есть, конечно. Молодежи вообще нет, а старики есть. Куда ж им деваться: три бабки да мужик какой-то прибился. – Смотрительница явно не относила себя к пожилым людям. – Говоришь, по работе. Какая там может быть работа? Там уже давно нет никакой работы, только разве в огороде. Мешок-то у тебя тяжелый. Вот пойдешь по этой дороге, придешь прямиком в Долбилово.
Нинель только сейчас поняла, что стоит на поросшей травой, когда-то накатанной грунтовой дороге. Еще виднелись два углубления от колеи, но лужи разбитые когда-то большими колесами лесовозов уже стали зарастать чем-то похожим на камыш. Обочины густо заросли высоким кустарником и молодыми лиственными деревьями, они создавали зеленый коридор, по которому ей придется идти.
- Ты, детка, поторопись, ночь скоро. А леса-то у нас не спокойные. Всякое тут бывает, - голос старушки еще звучал, сама же она давно скрылась за непроглядной листвой молодых берез.
Нинель ожидала многого, когда собиралась в эту поездку, в свои двадцать два она твердо знала, что легко заработать славу и деньги не удастся. Однако все ее мысли о трудностях достижения успеха уходили на второй план, а оставались розовые видения: о ее фото во всех журналах, о великосветских раутах и приемах. Где иначе чем: «Нинель Поппель, известнейший фотокорреспондент», ее никому представлять не будут. Естественно, а как по-другому может быть, ведь она привезет и опубликует для всего мира десятки фотографий НЛО. Подлинность этих снимков никому не придется доказывать, потому что их будет много, очень много…
А теперь она еле плетется по этой нескончаемой дороге, тащит на себе тяжеленный рюкзак, и уже устала отмахиваться от стаи комаров, облепивших ее. И зачем она взяла три фотоаппарата и столько пленки? Хватило бы половины. Лучше бы догадалась набить сумку средствами от этих вампиров. Да разве могла она подумать, что попадет в такую дикую глушь, где нет транспорта. Да ладно, транспорта. Нет ни одного мужчины, который очарованный ее красотой и умом, вызвался бы нести ее рюкзак.
Дорога уже не ограничивалась растущим по обочинам лесом, она просто перестала существовать, влившись в пространство долины. Узкая длинная низина между двумя сопками, как прямой проспект, задуманный архитектором, строго тянулся с юга на север.
Заросшая травой и молодым кустарником долина казалась полянкой около реки в сравнении с хмурой, непроходимой тайгой, окружавших ее сопок. Нинель недоуменно оглянулась, может, дорога свернул куда-то, а она не заметила. Ведь обещала же ей стрелочница, что дорога приведет в Долбилово, а здесь ничего нет, дороги дальше то же нет.
Солнце зацепилось за верхушки сосен и вот-вот собиралось спрятаться за них, его время истекало. Девушка с тоской подумала, что самое большее час и наступит ночь, а до деревни она не дошла. Дрожь пробежала по телу Нинель от одной мысли, что придется заночевать одной среди леса, без привычной постели и крыши над головой. Вернуться назад и переночевать у старушки она не успеет, остается идти вперед, в поисках хоть какого-нибудь жилья.
Осторожно обходя лужи, Нинель больше заботилась, как бы ей не замочить ноги. Окружавший пейзаж оставался без внимания, пока она случайно не наткнулась на торчащий из земли круглый столбик с большим изогнутым ржавым гвоздем. Обрадовавшись первому признаку цивилизации, девушка огляделась.
Книги, фильмы о мертвых городах, сопутствующие сюжету проклятия и призраки. Все это детские сказки в сравнении с ощущением, что собирался на веселую ярмарку, а оказался посреди кладбища.
То, что Нинель вначале приняла за холмы, были брошенные дома. Чем дольше дом стоял без хозяина, тем сильнее его стены разрушились, из них растет кустарник, на крыше бушует трава. А дом, как в трясину уходит в землю, и только труба могильным крестом отмечает, где он похоронен.
Холм, еще холм, ветхий покосившийся сараюшка, к которому подходить-то страшно, не то, что переночевать в нем. Так и кажется, что сейчас земля с чавканьем зажует это свидетельство деятельности человека.
Взгляд Нинель конвульсивно дергался с одного места на другое, в поисках жилья, но натыкался лишь на полуразрушенные, съеденные гнилью останки деревни.
Слабый ветерок игриво растрепал пепельные волосы Нинель, и мерзко противно заскрипел, застучал сорванной с петель калиткой, цепью на колодезном ведре.
Сумерки побежали по верхушкам сосен, спускаясь в долину. Хоть волком вой, но что изменится, если здесь никого нет. Сейчас бы Нинель обрадовалась и призраку, если бы не этот осадок в душе от осознания, что здесь не может быть легенд и сказок, потому что природа просто взяла и забрала назад то, что ей всегда принадлежало. Все, что люди строили на века, она за пару лет превратила в продолжение тайги. Вот и воюй с природой, ставь ей условия, в конце концов, сам станешь ее травинкой или деревцем.
Подавленная Нинель поплелась вглубь зарослей, ведь стрелочница упоминала каких-то старушек. Хотя уверенность, что здесь жизни нет, росла и крепла. А мысль, что решение приехать сюда, было не разумно с самого начала угнетала: «Купилась на розыгрыш! Нет никакой секретной информации о внезапном скоплении здесь НЛО». А она поверила, бросилась в путь, чтобы стать первой и единственной, кто воспользовался этой случайно появившейся в Интернете новостью. Теперь она уже поняла, что поверила журналисткой утке, что оказалась одной из тех самых наивных дур, над которыми сама не раз смеялась, уверенная, что с ней такого произойти не может.
- Что ж, теперь ваша очередь смеяться надо мной, - Нинель бросила рюкзак, выпрямилась, расправила плечи, что бы насмешник не промазал, и убил ее наповал, своим саркастическим смехом. Это было бы сейчас кстати.
- Мы знакомы?
Нинель уже в который раз за сегодняшний день почувствовала себя растерянным охотником, на которого нападает его же добыча. Высокий, плечистый, не бритый мужик в фуфайке, в упор разглядывал ее. Радость захлестнула девушку: «Человек! Дом! Ночлег!»
- Здравствуйте, я Нинель Поппель, фотокорреспондент, - выпалила она, и протянула руку, но местный житель не собирался с ней знакомиться, не шелохнувшись, продолжал ее разглядывать. Нинель осеклась, и уже не так бодро, продолжила говорить фразу, которую не раз репетировала перед зеркалом – Приехала сюда, по спецзаданию…
- Спецзадание? Это уже интереснее, - усмехнулся мужик.
- Да…, - у Нинель окончательно исчезло настроение и все мысли, кроме одной: «ночевать негде», а темнота уже стекала в притаившуюся у леса деревеньку. – Пустите меня переночевать. Я никого здесь не знаю.
- Так и я тебя не знаю, - равнодушно отказал мужик, и пошел от покосившегося забора к дому.
- Я вам заплачу! Только пустите, много заплачу, - взмолилась Нинель.
- Ты откуда такая взялась? – мужик остановился и попытался еще раз разглядеть девушку в уже сгустившихся сумерках.
- Из столицы, я первый раз в провинции, в деревне, - не соврала она.
- Это заметно, - нехотя согласился мужик, - калитка за углом.
Нинель не почувствовав тяжести рюкзака, перепрыгнула через забор, и мигом оказалась около «доброго» хозяина: «Какая я молодец! Умница! Быстро нашла общий язык с местным жителем».
Спотыкаясь о невидимые препятствия, проваливаясь в какие-то ямки, девушка бодро дошла до крыльца. Подымаясь по ступеням, она удивилась ощущению, как будто наоборот спустилась вниз, запах сырости нежилого помещения ударил в нос. Но Нинель это не смущало: «главное ночевать она будет не под открытым небом!»
Хозяин зажжен свечу, она нехотя осветила часть комнаты, вокруг стола. Он ткнул пальцем в угол: «Кровать, чистого лишнего белья нет, гостей не ждал. Я ночую на чердаке. Устраивайся, я пока чай разогрею».
Девушка привыкла к темноте, ее охватила радость, когда кроме матраса она обнаружила подушку и одеяло, на железной скрипучей кровати. «Почти царское ложе» - ликовала она, потому что еще недавно примерялась спать на голой земле, накрывшись цветастым шелковым платком.
Хозяин разжег примус, загасил свечу: «Не зачем зря тратить». Голубоватый свет озарил комнату, он был ярче и ровнее пламени свечи, стало уютнее и почему-то теплее. Нинель сидела за столом в ожидании обещанного чая и удивлялась, что еще пару дней назад ни за какие деньги не согласилась бы ночевать в таких условиях. А сейчас она в восторге от каждой мелочи, все для нее романтично и захватывающе интересно. Куда девалась ее брезгливость?
Закопченный чайник запыхтел, забулькал, звоном крышки сообщил, что закипел. В большую железную кружку хозяин залил кипяток и прикрыл ее блюдцем, но по комнате пополз такой душистый аромат, что у Нинель закружилась голова.
Чай как нектар богов, освежал, бодрил и согревал. Обжигаясь девушка прихлебывала его и недоуменно думала, как она умудрилась отправиться в дорогу без съестных запасов. Хотя бы конфет взяла, угощать местное население. Ну разве могло ей прийти в голову, что где-то нет элементарного киоска с привычным выбором продуктов.
Хозяин еще внимательнее оглядел ее, когда оказалось, что у нее нет с собой еды. Молча выложил на стол сухари, сахар и какую-то сушеную ягоду, но Нинель уже клонило в сон, и оценить его доброту, она была не в силах.
Ночь…, какая же необыкновенная тишина бывает ночью. Ни звука проезжающих машин, ни голосов прохожих, ни их шагов. Только темная-темная ночь, освещенная луной, мерцанием звезд и тишина…