- Ваша остановка, барышня!
Речь ее попутчика такая же старомодная, как и он сам.
Его благообразный вид, присущий более жителю тихого центра, здесm, на окраине, отдает опереттой.
Валентина выходит из автобуса, встреченная жестким порывом холодного ветра,со смесью дождя и снега, который не оставляет никакого шанса ее одежде на приличный вид, превращая ее в клеклые мокрые полотнища, больно бьющие по телу.
Она двигается по маршруту, машинально соотнося описание, данное ей попутчиком из автобуса, с окружающей местностью, проклиная московскую погоду- то ли весну, то ли зиму, серый морок дневного неба, да и всю неустроенность собственной жизни в придачу.
Вот он,дом. Обычный, панельный, серый, безликий, со множеством одинаковых окон, этажей, подъездов. Она идет наугад к среднему подъезду. Надо же! Нужная ей квартира находится именно здесь. Повезло, можно и так сказать. Она разглядывает внимательно устройство домофона и нажимает все кнопки по очереди. На дисплее домофона, быстро сменяя друг друга, мечутся не то буквы- слова, не то- цифры, затем в нем что-то хрюкает и раздаются гудки. Длинные и долгие гудки. Опять повезло. Можно слушать их, делая вид, что ждешь ответа.
Ответа она не ждет, а просто тянет время до того момента, когда какой-нибудь житель этого дома будет входить или выходить, то есть того момента, когда дверь подъезда попросту откроется.
Это происходит даже быстрее, чем она предполагает. Из двери подъезда осторожно и медленно выходит старушка.
-Здравствуйте,- кидает Валентина ей зачем-то, проскальзывая мимо нее вовнутрь подъезда, за спиной слыша:"...туйте..." и хлопок двери.
Лифт ее не интересует, она не знает какой этаж и сворачивает на лестницу. Поднимается на второй этаж, смотрит на таблички с номерами, и прикидывает, что ей скорее всего на четвертый.
На четвертом, она сразу видит нужную ей дверь и устремляется к ней, на ходу протягивая руку к звонку, не давая себе ни малейшей возможности колебания.
Звонок отзывается противным зуммером, а ей почему-то казалось, что в Москве звонки должны быть мелодичные, как в кино.
- Кто бы это мог..,- открывшая дверь стройная блондинка не успевает договорить, и последнее слово виснет барьером в проеме двери.
Валентина впервые видит Вику так близко.
Красивая! Что ж! Ей можно дать лет восемнадцать - девятнадцать, хотя Валентина знает, что они,- ровесницы.
Она вообще много чего о ней знает. Полное досье. Это Ирка, подружка, ее снабдила. Она же пригласила Валентину на вчерашний прогон экзамена, где Валентина и увидела Вику впервые, но ,правда, издалека, из зала.Да и не только на экзамен. Ирка вытащила ее из Днепропетровска. Звонила. Сначала все намекала, шутливо говоря, что " их гений" не поддается контролю, потом расплакалась в телефон и ,рассказала,... много чего рассказала, а о многом и умолчала,- Валентина это знала.
Валентина с Иркой считались подругами. Смотря кто и как считает. Валентина была в курсе отношений ее мужа с Иркой до их свадьбы, да и после, как она подозревала,- и не без оснований.А уж как долго выманивала Ирка его в Москву. Конечно, ему необходимо было вырваться в Москву,- только там он сможет пробиться, показаться нужным людям. Там...Теперь уже- здесь.
Она не сразу решила ехать. Сначала подумала- может этот раз уже будет последним, и пора наконец-то решиться на разрыв. Но, потом,наверное по-привычке, собралась и поехала. Ничего экстраординарного. Эмоций не больше, чем при вызове к учителю, в школу, за плохое поведение ребенка, их дочери, такой любимой и так похожей на своего отца.
А Вика красивая! Совсем не похожая на блеклых и каких-то стертых девиц, которых она встречала за эти дни в метро, на улицах.
Они смотрят друг на друга и ничего не происходит, только глаза Вики из зеленых медленно превращаются в черные- так сильно расширяются ее зрачки. Это придает ее лицу выражение обиженного ребенка.
За Викой, в прихожей, возникает мужская фигура.
- А!- просто говорит Вика, обхватывает себя руками, поворачивается, обходит мужчину и исчезает где-то в глубине квартиры.
- Тина! Что ты здесь..., мужчина замирает на несколько секунд, потом делает приглашающий жест .
Валентина входит в прихожую. Он захлопывает дверь, и ее сразу же окутывает приятное тепло квартиры с еле различимым запахом апельсинов. Она прячет усмешку, наклоняя голову- ее муж не изменяет своим привычкам: где- нибудь- в комнате или на кухне она увидит источник этого запаха- апельсины, кожура, снятая с них, которую он не уберет до тех пор пока они источают этот запах. А затем непременно появятся новые. Все время будут появляться новые...Он всегда успевает их поменять.
- Вот здесь, значит, ты... живешь?
- Ты промокла. Снимешь?
- Да, пожалуйста...,- Валентина позволяет ему помочь снять ей промокшее пальто, с воротником из лисы, сейчас , естественно , больше похожей на драную кошку, что он и делает так... привычно.
-Ну, заходи,- он поворачивается, пропуская Валентину в комнату и видит Вику.
Она стоит в кухне, лицом к окну, и невесть откуда взявшиеся закатные лучи солнца окружают ее точеную фигурку.
Вся неприглядность ситуации разом сваливается на него:
-Зачем ты приехала, и... когда?- пытаясь быть невозмутимым и безразличным, слишком будничным голосом спрашивает он Валентину.
Валентина молчит. Со стороны кажется, что она растеряна. На самом же деле, в её голове происходит полная передислокация всех вооружений и всех ее войск, как на войне. На ее войне.
Она не ожидала, прямо сказать, такого странного и более чем сдержанного приема. Скандал, ругань, обвинения,- вот к чему она была готова и на что рассчитывала. Нет, не все , далеко не все, и не так совсем все обстоит, как рассказала ей Ирка.Обманулась значит, ну ничего!
- Я...- она смотрит на нарочито отстраненное лицо своего мужа, но почти физически ощущает его страх оттого, что она, вполне возможно, сейчас заплачет. Нет. Она не будет бить в больное место. Не сейчас, во всяком случае. А там... по ходу пьесы будет ясно.
-Я только хотела посмотреть...убедиться, что ты- в порядке. Можно?
Валентина входит в комнату и осматривается. Удивительно уютно для съемной квартиры, на мебели ни пылинки.На столе, в комнате, вазочка, именно такую она и представляла, в ней- апельсины.
А где же любовный беспорядок, следы утоленной страсти? Она скрывает свое удивление за извиняющейся улыбкой.
А он?Он удивлен не меньше ее, только совсем другим- ее необычной кротостью, странной такой кошачьей кротостью. Он не обманывается- буря будет, только что послужит началом... Зачем он впустил ее? Он и сам этого не понимает.Или понимает. Он хотел ее впустить. Он не мог не в впустить ее, потому, что однажды он впустил ее в свою жизнь и она стала ее частью. И вот сейчас эта недостающая часть была рядом с ним, и он ощущал себя целым, а не половинчатым, каким был еще несколько минут назад. Он понял это сейчас, с какой-то безжалостной ясностью.
Валентина входит в кухню.
-Виктория! Я только хотела сказать, Вы не поймите неправильно...
Он смотрит на Тину, на Вику и понимает, что неизбежное надвигается на него.И это неизбежное имеет название,это- выбор.
Какая странная интонация в голосе у Валентины. Она извиняется. Этого просто не может быть, но она действительно извинятся." Когда я шла... Но теперь, когда я увидела... Я желаю вам.."
Он поражен,нет,он- парализован! Это же ложь! Этого не может быть! Она не может говорить такие слова. Она должна выкрикивать самые грязные ругательства, подбоченившись, словно базарная торговка, и дергая шеей с вздувшимися на ней жилами, защищая свою собственность,- его. Как будто он может быть ее собственностью. Отвратительно. Самкой- заявляющей- права- на- него она должна быть, а не...Нет, это не может быть правдой, все, что она говорит. Это конечно, игра. Сейчас она сорвется. Вот, сейчас.
Он смотрит на Вику- она замерла неподвижно у окна, только ее взгляд переползает с него на Валентину и обратно. Какая она беззащитная! Вика вновь поднимает глаза на него, справедливо ожидая от него, что бы он остановил всю эту сцену, и он не выдерживает.
-Всё? Ты высказалась?- резко и грубовато обращается он к Валентине.
-Да. Еще раз прошу прощения... Прощайте и... желаю счастья!
Тотчас происходящее какое -то единое движение мимо него, быстрое, как промелькнувшая тень, и сзади него раздавшийся звук захлопнувшейся двери,оставляет ощущения недоумения от такого неожиданного финала.Оно осязаемо повисает в воздухе.
Вика подходит к нему. Она дрожит. Наверное он должен обнять ее, успокоить, может быть согреть. Он не делает этого. Такой вязкий теплый мир, который еще пол-часа назад существовал в этой уютной съемной квартире, вдруг растворяется, расползается по швам. Он ничего не может с этим поделать. Вначале он злится и почти явственно ощущает запах разлитого Валентиной яда. Яда, который она налила между ним и Викой.
Вика говорит, что она понимает, что ему надо прийти в себя, что "она понимает"...
А он не понимает. И он не знает, когда он придет в себя, да и придет ли вообще. Жестоко? Он знает, что это жестоко, но ему плохо и кто-то должен разделить с ним эту боль.Почему он должен принимать решение? Почему сейчас. Почему они всегда ждут каких-то решений?
Звонок в дверь прерывает его благородное негодование. Он резко распахивает дверь. В конце концов, может быть , действительно уже принять его, это самое решение. Вероятно от этого должно стать всем легче:
- Кого еще?
На пороге стоит Валентина, ее лицо в слезах:
-Я... Я варежки забыла...
Он берет холодные руки Валентины в свои и молчит...
Очарование момента не портит даже звук застегивающейся молнии на сапогах Вики...
Какое-то время спустя, Валентина выходит из двери с мусорным ведром и направляясь к мусоропроводу, на ходу пытается зажечь сигарету. Она хочет выкурить ее в одиночестве, да и нельзя оставлять в доме( пусть даже и временном) следы пребывания другой женщины, уж кто-кто , а она это точно знает. Она затягивается и выпускает дым куда-то вверх, то ли к потолку, то ли выше. Она мечтала об этом мгновении с той самой минуты, как, стоя у закрытой двери, растирала косметику по лицу мокрым воротником пальто, чуть не заходясь от хохота и выжидала время, что бы нанести повторный визит.
Она опрокидывает ведро в мусоропровод. Пахнет апельсинами.