Не прошло и года с тех пор, как Людмила Васильевна рассталась со своим мужем, с которым прожила в счастливом браке двадцать лет. Точнее, как оказалось, брак был счастливым только для нее, муж же последние лет пять находил счастье в другом месте, куда и отбыл на постоянное место жительства. Так вот не прошло и года с того момента, как за некогда любимым супругом закрылась дверь, как на Людмилу Васильевну свалилось новое горе. Ее старший сын Максим «подался в татары», то есть принял Ислам. Что дернуло девятнадцатилетнего симпатичного парня, круглого отличника у себя в институте, заводилы в любой компании уйти с головой в такую чуждую для русского человека религию, для матери было загадкой. Вариант секты отпадал, так как ислам насчитывал миллионы и миллионы последователей, что для секты было чересчур много. Может, высокие чувства к какой-нибудь девушке-татарке или черкешенке а-ля Печорин? Максим клялся и божился, что дело не в этом. А как он теперь божился?
-Клянусь Аллах1ом, мам, просто это – то, чего душа просит.
Волосы шевелились на голове Людмилы Васильевны от этих слов.
Максим всегда интересовался культурами разных народов Земли, но в семнадцать лет он осознанно крестился в православную веру, поставил у кровати пару иконок, и мать вздохнула спокойно: столько теперь развелось этих кришнаитов да всяких свидетелей, того и гляди доберутся до сына. Мало того, он и ее приучил периодически наведываться в церковь и читать перед сном «Отче наш».
Но спокойствие было недолгим. Людмила Васильевна заметила, что на полке в комнате Максима прибавилось книг вроде «Суфийской мудрости» и «Личности мусульманина». Потом куда-то исчезли иконы. Однажды Максим решительно отверг яичницу с ветчиной и с тех пор тщательно изучал состав покупаемых продуктов на предмет наличия в их составе свинины. Мотивировка – свинина чрезвычайно вредна для здоровья.
-В басурманы что ли записался? – шутливо спросила тогда мать.
-Ага, - тоже как бы в шутку ответил Максим.
Настоящие подозрения проснулись в душе Людмилы Васильевны, когда они проходили мимо церкви, и она решила зайти туда поставить свечку за упокой души своих родителей. Максим раньше любил ходить в церковь, а теперь не высказал особой радости по поводу идеи матери. Мрачнее тучи зашел он в церковь, ни разу не перекрестился перед образами, хмуро наблюдал, как мать покупает свечки и пишет священнику записку с именами близких, за здравие и за упокой кого нужно помолиться. Смотрел он на развешанные вокруг иконы не с благоговением и восхищением, как раньше, а как-то отчужденно, словно это его совсем не касалось.
Дома за ужином Людмила Васильевна как бы невзначай поинтересовалась:
-Что же ты, Максимка, сегодня в храме крестом себя ни разу не осенил?
Максим аккуратно положил вилку в тарелку и взглянул в глаза матери.
-Потому что я не христианин больше. Я принял ислам.
Людмила Васильевна замерла.
-Да ты что?! – взвизгнула Оксана, младшая сестра Максима. – Вот круто! Ты теперь в мечеть вместо церкви ходить будешь?
Оксана была на год младше своего брата. Они были настоящими друзьями, поддерживали друг друга во всем и никогда не ссорились. Вот и теперь Оксана всецело приняла сторону Максима и во все глаза восхищенно смотрела на него.
-Ты с печки упал?! Ты вообще понимаешь, что ты говоришь?! – заголосила мать. – Где это видано, чтобы русский мужик в мусульмане подался!
-Видано, - спокойно ответил Максим, - я не один такой.
-Иуды! Предатели – вот вы кто! Нет! Я запрещаю, слышишь?! Я не допущу, чтобы мой сын стал вероотступником!
-Ты не можешь мне запретить. Я верю, что Бог Един и Мухаммад был его пророком и посланником. Как я могу изменить то, в чем твердо убежден?
-А как Христу изменил?! Он за тебя на кресте страдал, а ты плюнул ему в лицо!
-Мама, я верю в Христа. Но как в одного из пророков, а не воплощение Бога. В исламе говорится…
-Замолчи, не желаю слушать твою ересь, - Людмила Васильевна зажала уши, - тебя бес попутал. Прости, Господи! Я помолюсь за тебя и с батюшкой посоветуюсь. Он подскажет, как из тебя эту дурь выбить! И ты со мной пойдешь, он какую-нибудь молитву над тобой прочтет, поговорит по душам.
Максим только пожал плечами. Знал он маминого батюшку Сергия и не боялся беседы с ним. Отец Сергий кроме основной работы в церкви, расположенной неподалеку от их дома, обучал Закону Божию учащихся младших классов частного колледжа и дальше необходимого для работы объема знаний не заходил.
Однако Максим не ожидал от матери, что она исполнит обещанное на следующий же день. Придя с работы, она наспех выпила чаю и велела ему одеваться. Оксана увязалась за ними. Мать разрешила ей присутствовать на прочистке души брата, чтобы впредь и ей было неповадно веру менять. Батюшка ждал их у себя дома, в скромной однокомнатной квартирке, сплошь заставленной образами. Его серые глаза источали внеземную доброту и участие. Он рассадил гостей по углам комнаты, а сам навис над Максимом, полагая, что встреча будет недолгой.
-Что ж ты, товарищ Максим, - с места в карьер начал отец Сергий, - слышал я о твоей беде, Людмила Васильевна позвонила. Говорит, ты вере истинной православной изменил и мусульманином назвался?
Максима передернуло, ему никогда не нравилась манера священнослужителей стараться говорить по-старославянски, необычно для современного человека расставляя подлежащие и сказуемые, употребляя отжившие слова и выражения. Зачем это нужно? Неужели нельзя с простым человеком говорить нормально, не строя из себя мудреца эпохи князя Владимира.
-Так и есть, - просто ответил Максим.
-Но вера это же не перчатки, нельзя вот так разбрасываться тем, что тебе Богом самим дано от рождения.
-Я от рождения мусульманин, это общество вбило мне в голову идею, что если я русский, то должен непременно быть православным. А я так не считаю.
-А что ты считаешь?
-Что каждый сам вправе выбирать то, что ему по душе, к чему сердце тянет. Иначе это лицемерие какое-то.
-Максим, но тогда все будут прыгать из одной веры в другую. В один день побыл иудеем – не понравилось. Потом христианином – тоже не то. Это что же тогда на земле твориться-то будет?
-Ну и пусть себе прыгают, - пожал плечами Максим, - в конечном счете же они до чего-нибудь допрыгаются. Вы сами-то почему христианство исповедуете? Вы не интересовались учением Кришны? Там много любопытного…
-Христианство есть истина, а остальное ложь и происки Диавола, - прервал его отец Сергий.
-Да кто вам это сказал? Вы же не искали истину в другом месте, а так слепо утверждаете! А я искал и нашел, что истина – в исламе, остальное – заблуждение. Да что с вами говорить, отец Сергий, вы и Коран-то не читали, - махнул рукой Максим, - а если бы почитали…
-Это бесовская книга, зачем мне ее читать?
Максим вздохнул и не стал отвечать. Они с отцом Сергием уставились друг на друга, поодаль нервно теребила в руках платочек Людмила Васильевна. Оксана исподтишка показала Максиму большой палец, мол, «давай, брат, добей его».
-Ну хорошо, - снова заговорил отец Сергий. – Вот скажи мне, дорогой Максим, как был рожден наш Господь Бог?
-Как ваш – не знаю, - рассмеялся парень, - а Всевышний и Всеобщий Аллах1 не был рожден, Он был, есть и будет всегда.
-Не цепляйся за слова! – одернула его мать. – Ты прекрасно понимаешь, о ком тебя спрашивают!
-А если вы имеете в виду Иисуса, то он был рожден девой Марией, Марьям.
-И кто был его отец? – вопросил отец Сергий, потирая руки.
-Никто. Непорочное зачатие.
-Ага! – торжественно воскликнул отец Сергий. – Ну а теперь скажи мне, кто мог родиться без отца?
Максим непонимающе уставился на священника.
-Иисус.
-Это понятно. Но кто он такой, если был рожден не от простого мужчины, а от Слова Господнего?
-Кто же?
-Максим, Он – сын Божий. Вот у кота и кошки рождаются кто? Котята. Потому что отец – кот. А у людей рождаются люди, потому что наши отцы люди. Так кто мог родиться от Бога?
По лицу отца Сергия можно было видеть, что он уже празднует победу над очередным беднягой, впавшим в сомнения. Но Максим секунду подумал и отвечал:
-А Адам и без матери родился. Так он тоже как Иисус, получается? Даже круче? Для Аллах1а нет ничего невозможного. Он только скажет «Будь» и это происходит. В Его силах сделать так, чтобы вообще все женщины мира рожали без мужей. Но это не значит, что все их дети будут сынами и дочерьми Бога. Или, по-вашему, значит?
-И почему, по-твоему, женщины не рожают без мужей?
-Откуда мне знать? Сие великая тайна есть, - Максим снова усмехнулся. – А Аллах1 творит, что пожелает, не нам Ему указывать.
-Твой Магомед просто взял и переписал Евангелие, никакой он не пророк!
-Помилуйте, Мухаммед был необразован, читать-писать не умел, где ему было переписать Евангелие? Но Всевышний сделал его пророком, и он продолжил дело других пророков, донес до нас последнее Писание – Коран.
Отец Сергий занервничал и от досады закусил губу, это не могло ускользнуть от Максима.
-А что ты скажешь о чудесах, свидетельствующих об истинности христианства? Ты знаешь о благодатном огне, который каждый год спускается с неба в Израиле? А мощи святых, приносящие исцеление больным и калекам? Ты слышал о том, что иконы кровоточат и мироточат?
-Отец Сергий, чудо не является доказательством истинности религии. В любой религии есть чудеса. Буддисты месяцами не принимают пищу и не умирают, а еще умеют перемещаться в пространстве. Мусульмане, павшие на поле боя, источают запах мускуса и неподвластны тлению в течение долгого времени. А также периодически ловят животных с явной надписью «Аллах1» на их коже или шерсти. Ну а уж исцелять, снимать венец безбрачия и возвращать неверных мужей у нас в России каждая вторая бабка умеет, к которым церковь относится сами знаете как.
-Хорошо, - снова сказал отец Сергий, помолчав, снял со стены икону с изображением Иисуса и поднес к лицу Максима. – Посмотри ему в глаза, Максим. Посмотри внимательно.
Юноша покорно уставился на икону.
-Он страдал за тебя на кресте, проливал свою драгоценную кровь ради того, чтобы ты мог попасть в рай, смыл своей кровью с тебя первородный грех твоего предка Адама! А ты предаешь его! Смотри же и стыдись, что мог подумать о том, чтобы отречься от него! – Отец Сергий затряс иконой, видимо, решив взять Максима штурмом. – Посмотри на боль в его глазах, он сейчас мучается от того, что ты сделал. Раскайся же, приложись к его святому лику и он простит тебя. Вот твой Господь!
С этими словами он ткнул икону в лицо Максиму, чтобы тот «приложился». Но Максим оттолкнул образ и встал:
-Это простая деревяшка. И ничего мне не даст ее целование! Мой Господь непостигаем, как может изобразить его рука человека?! У моего Господа нет тела и чужды Ему наши земные страдания, Он превыше всего этого, потому что Он – наш Творец, Он не такой, как мы, его жалкие рабы. А то, что вы мне тычете – изображение одного из его пророков. Он был такой же смертный человек, как все мы, и он не вправе прощать или наказывать меня. Аллах1 – Един, не родил и не был рожден и ничто, понимаете, ничто не может сравниться с Ним! Не старайтесь, отец Сергий, я вам не второклашка, которым вы пудрите мозги. Вы не сможете меня переубедить, я буду верить в истинность ислама до смерти и после нее.
-Мусульмане убивают неверных, в этом смысл их жизни! А женщины у них – рабыни, ходят в паранджах! – отец Сергий был близок к обмороку. - Разве можно принять религию насилия?! Ты подумай здраво! Христианство лучше чисто по-человечески, по жизни…
-Если уж на то пошло, лучше горькая правда чем сладкая ложь, - Максим направился к двери. – Я не хочу больше с вами спорить, ваши аргументы для меня неубедительны. Оксан, ты идешь?
Оксана вскочила со своего места и последовала за братом. Мать Максим звать не стал, им наверняка надо было поговорить с отцом Сергием.
Брат и сестра вышли на улицу. Оксана по-мальчишечьи обняла Максима за плечо:
-Ну, ты молодец! Не ожидала, что ты так просто с ним разделаешься. Видел его физиономию, когда ты не стал целовать икону?
-Да уж. Сам не ожидал, что он ничегошеньки дельного не сможет сказать, - кивнул Максим. – Мать тоже хороша, нашла, к кому меня вести. Вот отец Серафим – другое дело, с ним можно поспорить.
-А ты всерьез, навсегда ислам принял? – поинтересовалась Оксана.
-Разумеется. И тебе того же советую, кстати.
-Нет уж, я не хочу в парандже ходить! – замотала головой девушка.
-Женщине необязательно закрывать все лицо. Главное – закрывать все тело, кроме лица и кистей рук, чтоб мужики не заглядывались. Да и это не главное. Самое важное – поверить, что Бог Един и Мухаммед был его пророком. Ты в это веришь?
-Я не хочу об этом говорить, мне еще рано над этим задумываться, - замахала руками Оксана. – Расскажи лучше, как к этому твои друзья отнеслись?
Друзья Максима отнеслись к его новой ипостаси неоднозначно. Кто-то покрутил пальцем у виска и забыл о том, что он теперь мусульманин. Знакомые представители мусульманских народов стали больше с ним общаться, для них он стал Имраном. Были и такие, кто просто стал держаться от него подальше.
Максим подошел к принятию ислама постепенно и обязанности мусульманина тоже стал соблюдать не сразу. Сначала перестал пить, курить, есть свинину, а потом и все нехаляльное мясо вообще. Потом продержал уразу, отделался от нецензурных слов в лексиконе и более-менее – от всяческих греховных помыслов. И, наконец, начал совершать намаз. Не обращая внимания на мандраж матери, он молился в своей комнате, в институте, в гостях, словом, везде, где заставало его время очередной молитвы, а по пятницам ходил с друзьями в мечеть. Узнав, что среди них есть чеченцы, мать считала своим долгом предупредить Максима:
-Это они тебя охмурили, зомбировали. Увезут в свою Чечню, будешь у них рабом, помяни мое слово!
-Конечно, - кивал головой Максим. С того времени, как он принял ислам, с матерью он старался не спорить.
Людмила Васильевна еще пару раз приводила сначала отца Сергия, потом еще какого-то священника, но старания их были напрасны, им не удалось переубедить Максима.
-Гореть тебе в аду, дурак! – во время последней беседы не сдержался отец Сергий.
-А вы почему не примете ислам, ведь вы не можете мне ничего возразить? – спросил Максим.
Больше отец Сергий у них не появлялся, а Максим еще долго думал, почему же люди, объективно понимающие, что ошибаются, не хотят признать свою ошибку.
Максим с того самого момента, как принял ислам, поставил себе целью привести в него и Оксану. Но не знал, как лучше подойти к этому вопросу. В сестре он души не чаял, она была ему ближе всех его друзей. Они настолько хорошо знали друг друга, что, казалось, видели душу другого насквозь. Тем труднее стояла перед Максимом задача. Он прекрасно понимал, как Оксана любит жизнь, ее радости и горести, она никогда не позволяла себе думать о смерти и о том, что будет после нее. В ее душе присутствовала некая абстрактная вера в Бога, но дальше этого дело не шло. Христианкой Оксана называлась номинально, и это удручало Максима. Теперь он понимал, что, наверное, верующего христианина легче обратить в ислам, чем такого, как его сестра. Несколько раз он пытался заговаривать с ней о вере вообще, но она только отмахивалась и уходила от разговора. Следуя формуле «Нет принуждения в религии», Максим никогда не давил на нее.
Однажды у них состоялся разговор, который, как показалось Максиму, давал шанс на то, что сестра вскоре переменит свои взгляды. У Оксаны была тогда черная полоса в жизни: учеба не шла, она рассталась со своим молодым человеком и в добавок два раза подряд ее обсчитали в магазине. Она зашла в комнату Максима мрачнее тучи и плюхнулась на его кровать. Максим в это время писал очередной доклад для семинара и не очень был настроен разговаривать. Но они никогда не бросали друг друга в трудную минуту, и он, вздохнув, прикрыл учебник и приготовился выслушать Оксану.
-Макс, ты сильно веришь в Аллаха? – неожиданно спросила она.
-Ну да, - ответил озадаченный Максим.
-А что тебе дает эта вера?
Максим почесал в затылке.
-Наверное, уверенность в завтрашнем дне и в жизни. Уверенность в том, что все будет хорошо так или иначе. И от этого спокойно на душе.
-Но ведь все не может быть хорошо.
-Для мусульманина все всегда хорошо. Если у тебя какая-то радость – это хорошо само по себе. А если какие-то проблемы – это хорошо, потому что Господь испытывает тебя и дает награду за твое терпение.
-Выходит, терпение мусульман безгранично? Ты готов терпеть любые беды, зная, что тебе за это что-то обломится?
-Грубовато. Но в общем ты права.
-У тебя просто в жизни никогда не было настоящих проблем, вот ты так и говоришь, - покачала головой Оксана. – Посмотрела бы я на тебя, если бы у тебя какая-нибудь трагедия произошла.
-Смею тебя уверить, я бы потерпел. И не ныл бы, если бы получил пару, как ты, а сел заниматься.
-Ну да, если бы ты получил пару и потерпел, тебе бы в раю мороженое дали, да? Зачем ты тогда вообще зубришь?
-Не богохульствуй. И вообще ты не так понимаешь. Нельзя нарочно себе создавать проблемы и терпеть их, за это никакой награды не будет, это самоистязание какое-то. Аллах, если захочет, пошлет испытание, и то, что у меня все в порядке – это тоже испытание, между прочим. Потому что в горе все мы становимся набожными и молимся Богу сутки напролет, а когда проблем нет, мы забываем о Том, кому обязаны этим благополучием и радуемся себе, забывая благодарить Его.
Оксана задумалась.
-А в христианстве этого нет что ли?
-Есть. Но там другие различия, это отдельная тема для разговора.
-Хорошо, когда есть такая вера, как у тебя, - помолчав, сказала Оксана. – Может, мне стоит почитать Библию или твой Коран, тогда я тоже проще буду на жизнь смотреть?
-Почитай, - осторожно произнес Максим, не понимая, шутит сестра или говорит серьезно.
Оксана встала и, не сказав больше ни слова, вышла из комнаты, а Максим в который раз мысленно обратился к Всевышнему, чтобы Он помог ему достучаться до сестры. Несколько дней после этого краткого разговора Оксана ходила в задумчивости, но потом она нашла себе новую пассию, поправила плохие отметки, повеселела и, казалось, забыла об их разговоре. Максим опустил было руки, но в один из дней Оксана, проходя мимо, сообщила:
-Ты не думай, я помню, кому обязана тем, что у меня все наладилось. И благодарю Его за это.
Максим воспрянул духом и стал разрабатывать стратегию по обращению сестры в свою веру. Он старался нарочно не заговаривать с ней об Исламе, но стал чаще сводить все к провиденью Всевышнего, Его осведомленности обо всем и обо всех, произносить такбир, тасбих и другие формулы зикра. Зикр не остался незамеченным, Оксана поинтересовалась, что значат все эти выражения. Максим объяснил. Больше всего сестре понравились «ИншАллах1» и «Аллах1у Акбар», и она внедрила их в свою повседневную речь, не стесняясь перед друзьями и матерью. Максим понимал, что ей это по приколу, но надеялся, что все-таки это как-то поспособствует принятию Оксаной Ислама.
Он попросил совета у знакомых мусульман. Первым же делом было предложено свести Оксану с каким-нибудь кавказцем или турком для ускорения процесса. Но хотя Максим и хотел для своей сестры в мужья мусульманина, такой метод ему не понравился. Во-первых, тогда Оксана приняла бы Ислам неискренне, а точнее прикинулась бы мусульманкой... Да и вообще она навряд ли пошла бы на это просто за ради любви.
Каждый вечер Максим лазал по исламским сайтам в поисках универсального средства по обращению христианина в мусульманина. Но практически все истории новообращенных мусульман, с которыми он переписывался, были разные и в то же время сводились к одному: у людей самих возникал интерес к Исламу, причем не просто как к одной из мировых религий, а как к возможному пути для себя. Максим и сам понимал, что пока Оксана не заинтересуется и не примет хотя бы на миг для себя возможность жить в Исламе, вероятности принять его нет никакой.
Но пока он ломал над этой проблемой голову, случилось непредвиденное. Однажды вечером, когда Максим валялся у себя в комнате и слушал нашиды, зазвонил его мобильник. Ничего особенного, просто звонок, но у парня почему-то мурашки побежали по коже и замерло сердце, предчувствуя беду. Он схватил телефон. Звонила Оксана…
-Алл..
-Макс, ты только не волнуйся… нас захватили в заложники…
Максим застыл с трубкой у уха. Сестра продолжала что-то говорить про людей с автоматами, про их требования – он ничего не слышал. Где она? Какие заложники? В голове воцарился хаос, он на автомате советовал ей не волноваться, не провоцировать, не высовываться, обещал, что обязательно достанет ее оттуда, хотя сам никак не мог поверить, что это не розыгрыш. В конце концов он так и спросил:
-Оксан, ты не шутишь? Если это прикол, я не знаю, что я с тобой сделаю!
-Включи телек, через 5 минут про эту шутку на всю страну расскажут. Все, не хочу батарейку сажать, денег положи мне на счет, мало ли когда нас отпустят. И не звони сюда, сама позвоню, если дадут... Не волнуйся, окей? Отбой!
Связь завершилась. Все внутри Максима похолодело, он бросился к телевизору. Там по всем каналам уже шли спец выпуски новостей: захвачен театральный центр на Дубровке.
Матери дома не было, сотового телефона она с собой не носила. Максим написал ей записку о случившемся, потом спешно собрался и поехал на Дубровку. Он совершенно не представлял себе, что там будет делать, но мысли были об одном – быть как можно ближе к Оксане.
Было уже десять вечера, когда Максим добрался до улицы Мельникова. Здание Дворца культуры уже было оцеплено, кругом сновали люди в форме. У ограждения толпилось несколько не вполне трезвых людей. И все стекались и стекались люди, чьи родственники по роковому стечению обстоятельств оказались захваченными в заложники.
Для Максима все было как в кошмарном сне. Позвонила мать, кричала в трубку, что это он накликал на семью такую беду и что жизнь Оксаны зависит теперь от того, раскается ли он, а если дочь погибнет, она все жизнь будет винить в этом Максима. Парню показалось удивительным, что в такой страшный момент мать первым делом связала происходящее с его приходом в Ислам и стала обвинять его. Он ничего не ответил и скинул звонок, ему было не до пустых препирательств. Своей вины в происходившем он не видел. Только мелькнула мысль, что если Оксана выберется оттуда живой, навряд ли она теперь захочет принять Ислам. Как говорили в толпе, здание захватили чеченцы, то бишь мусульмане, его, Максима, братья по вере…
Оксана позвонила еще раз, кратко рассказала обстановку внутри. Максим поразился ее спокойному голосу:
-Ты только не бойся, Ксан! – на всякий случай сказал он.
-Все под контролем. Они нас не трогают, твои братишки и сестренки.
…Максим простоял на улице в ожидании известий до 6 утра. Периодически звонила мать, так что заряд батарейки его мобильника подошел к нулю, и Максим скрепя сердце, поехал домой, чтобы зарядить его и не пропустить возможный звонок от сестры.
Людмила Васильевна в обнимку с иконой сидела у телевизора, жадно глотая любые новости из захваченного здания. Рядом на столе валялись какие-то таблетки, видимо, успокоительное. Она просверлила ненавидящим взглядом вошедшего Максима:
-Вот, басурман, это Господь тебя наказывает! Показывает, какой твой Ислам на самом деле!
Максим только отмахнулся, он понимал, что матери нужно на кого-то свалить вину за случившееся. Чеченцы и Российское руководство были недосягаемы, а Максим, вот он, под рукой. Парень пошел в свою комнату, поставил телефон на зарядку, помолился и открыл Коран, пытаясь привести мысли и чувства в порядок. С момента принятия Ислама он не боялся смерти как таковой и морально готов был к ней в любую минуту. Эта готовность не тяготила его, а наоборот, позволяла с небывалой остротой ощущать и ценить даже самые маленькие радости этой жизни. Но он боялся смерти матери и сестры, потому что они не были мусульманками, и он боялся за их участь на том свете. И сейчас он переживал за Оксану не столько потому, что над ней нависла такая угроза, сколько по причине ее насмешливого отношения к Исламу и к религии вообще.
Звонок мобильника оторвал его от Священного Писания. Она! Он бросился к телефону, на пороге тут же возникла Людмила Васильевна.
-Да?
-Макс, все нормально. Батарейка почти села…
-Как… как ты? Тебя не трогают, не обижают?
-Нет. Тут одну девушку убили. Она вошла в зал непонятно откуда. Сказали, что она «засланная» и расстреляли… Как так можно, Макс?
Максим молчал. Ему не было дела до той девушки, лишь только голос его сестры, живой и невредимой имел значение. Внезапно он услышал в трубке знакомые звуки: строгий мужской голос нараспев читал азан.
-Что это? – удивленно спросил он Оксану.
-Не знаю, тебе виднее. Они теперь стали это петь и еще всякие кассеты включают слушать, про Аллах1а, про рай, про джихад. Твои темы, короче. И молятся прямо на сцене. Тебе бы тут понравилось, - с горькой усмешкой закончила она.
Людмила Васильевна отчаянно жестикулировала, показывая, чтобы Максим передал трубку и ей. Но он не успел, связь оборвалась, значит, телефон у Оксаны разрядился окончательно. Он поел, переоделся в более теплую одежду и снова поехал к Дворцу культуры…
Максим запретил матери ездить на Дубровку, велев отслеживать новости по телевизору. Он практически не спал, боясь пропустить момент, когда освободят заложников, не веря, что этот кошмар может продолжаться долго. На третьи сутки все закончилось.
Оксана осталась жива. И хотя Максим потерял всякую надежду привести ее после произошедшего в Ислам, он все равно был счастлив.
Спустя некоторое время, когда Оксана была уже дома и жизнь вроде бы потекла обычным чередом, Максим все больше стал задумываться над тем, почему же так произошло. Словно Господь оттолкнул Оксану от Ислама, в то время как помог узнать истину ему, Максиму? Он заметил, что сестра в отличие от матери ни разу не связала свою беду со сменой веры братом, не сказала ни слова против мусульман, и сделал вывод, что она просто больше не хочет касаться этой темы и вступать с Максимом в конфликт. Он был ей за это благодарен и в ответ постарался скрыть всю свою религиозную сторону жизни от ее взора, чтобы лишний раз не травмировать ее напоминанием о пережитом. Но почему же Аллах1у было угодно, чтобы она отвернулась от Ислама? Этого Максим никак не мог понять.
Но вот однажды Максим встал на очередную молитву и стал в полголоса проговаривать слова азана. Дверь за его спиной тихо скрипнула, и кто-то осторожно вошел в комнату. Мать на работе, стало быть, это была Оксана. Но обычно она никогда не заходила к нему, когда он молился. Максим на автомате дочитал азан, гадая, зачем она к нему зашла и нужно ли обращать на нее внимание. В конце концов он решил все же доделать намаз, пробормотал слова молитвы, стараясь сосредоточиться, и с первым такбиром поднял руки и положил на пояс. Он читал Фатиху и спиной чувствовал, что Оксана стоит за ним и смотрит, как он молится. Но цель ее оставалась ему непонятна. После Фатихи он прочел еще одну короткую суру и с такбиром совершил поясной поклон. И тут краем глаза он заметил, что сестра в полуметре от него повторяет за ним движения намаза...