Был девятый час вечера, и обычная куча дел никуда не девалась. Я лишь старалась отложить их в такой дальний угол, где бы они благополучно забылись. Самонадеянно. Мои выяснения отношений с прозаическим жанром подходили к грустной развязке, мы практически махали друг другу руками, проза – равнодушно (знала, что найдет другого писателя и получше), я – язвительно (чтобы скрыть отчаяние и расстройство). Акт прощания.
Все началось с того, что я взялась за карандаш и смело написала первое предложение. Сильное и громкое, пронзительно-вопросительное, первостепенно важное. Достойное того, чтобы быть первым. Первым озвученным, первым написанным, первым по сути вещей. Абсолютным началом всех других слов и вопросов. Оно спрашивало «Кто я?» и как бы сразу предупреждало, что дальше все будет очень серьезно, глубоко и экзистенциально, оно намекало на возможность ответа, на шанс разгадки, оно задавало высокую планку и требовало столь же высоких слов. Но на этом слова закончились. И я не знала, о чем еще, черт возьми, можно написать, и главное, зачем… и какими словами. Ведь и так уже все понятно. Банально, если не пошло. Заранее ясно. Что речь пойдет о трудности самоидентификации в очередной переходный период, о вновь уплывшей из-под ног почве, рухнувших ориентирах, тяжелых поисках правды… Значит опять придется говорить о лжи и мнимости, об ошибках, духовной слепоте; значит придется описать то время, в которое угораздило родиться (значит опять чернуха), сначала обрести, а после потерять своё строптивое сознающее «я». О неминуемых страданиях, связанных по началу с его наличием, а потом - с его отсутствием, ведь успела привыкнуть, принять за благо, проникнуться, полюбить, а потом вдруг – Бах!
Стоп, где?
Где же?
Ну, где же, ну? Было же!
Нет, не может быть.… Ведь есть! Ну, не может не быть! Есть. Просто. Просто помалкивает. Ведь молчит просто, но обязательно где-то есть! Да?
Нет, но куда?
Но как, но за что?
Стоп, а что было? Да, да, да – надо вспомнить, что было! Внимательно вспомнить, проанализировать и обязательно вспомнить, где ж это оно было в последний раз то.
И начнется тут же про годы позади, про всякие метания, бегства, лихорадочные поиски, лица людей, всяческое мельтешение, пьянки всякие, ночные бдения, тщеславные мечты, болезненные разочарования, в итоге – про приспособленчество, быт-быт-быт, усердные кивки, что, мол, все правильно, что так и надо…
Ну а где же Я?
Кто же я?
Многообещающее начало для экзистенциальной, надрывной повести о бесцельности дней, с типичным всеотрицающим героем, который старается выжить, а еще урвать себе кусочек пресловутого счастья и вернуть ту легкость, которая с годами, как сквозь сито.
Такая вот была бы проза, но отношения с прозой на тот момент вконец разладились, и я ушла с головою в быт и в редкие рефлексивные стихи. Потому что стихам плевать было на эпичность, взрослые оценочные суждения, да и на время в котором, я существовала. Стихи эхом вопрошали «Кто я?» - «то я» - «ой» - «ой»… и иногда отвечали.