Лайка и Рудик 2 ч. Горе Рудика

Рыбак Эмир Иванович
Часть 2.  Горе Рудика.

  Я зашёл к соседке родителей бабе Оле из вежливости, так как она всегда могла подставить свою нежную руку неопытному сорванцу и подсказать правильный выход из любой создавшейся ситуации.

  И вот что дальше изрекала соседка моих родителей бабушка Ольга со сладкой фамилией – Солодка, мне во время кратковременного отпуска у родителей.
- Неужто ты позабыл об Лайке и Рудике сынок? – спросила она.
   
    Пытливые и сожалеющие серые глаза старушки уставились на меня. Я сидел ошеломлённый и ничего сказать не мог ей в ответ. Напрягая память, пытался вспомнить те далёкие детские времена. Но память моя была чиста, как белый лист.
- Ужели на той войне в Афганистане, про Лайку и Рудика позабыл? – Вопрошала бабуля Оля. Но после ранения и контузии головы, моя память детства спала и не могла никак пробудиться. 
- Все это происходило у нас на глазах с твоей бабушкой Татьяной Кирилловной... – с каким – то замысловатым и далёким удерживанием памяти того счастливого времени моего детства, уповала о былых годах старушка.

   Её тихие слова рисовали далёкое моё прошлое детство… и она продолжила:
    «Родился Рудик от свободолюбивой собачки Лайки.  Воспитывался детьми без ошейника. Ему трудно было жить с ошейником и металлической цепью. Неделю Рудик не принимал пищу, даже воду.
    Он так хотел жить свободным, вольным, как ветер, и как мать его Лайка. Но хозяин и отец детей, всегда такой ласковый к Рудику, надел на его шею кожаный ремень - ярмо с металлическими кольцами. Вначале Рудик подумал, что это просто игра, но на этот раз всё было всерьёз. Металлические колечки, а их было очень много, были тяжёлые, а тоненькая шейка собачки не могла удержать их. Плотно пригнанный ошейник, как удавка сдавливал шею, трудно было дышать. Рудик и одной и двумя лапами пытался снять ненавистный хомут. Упирался всем телом, чтоб голова выскользнула из этой петли. Что только не делал Рудик, чтобы снять ремешок с длинной цепью, но все было бесполезно. Молодой щенок, около года от роду во все глаза смотрел с невыносимой болью на своих хозяев. Он с трепетом ожидал, какого – то чуда от них. Дети плакали, просили отца не сажать на цепь своего близкого, по весёлым играм и забавам, друга - побратима.
 
   Отец детей постоянно говорил, что это во избежание укусов детей и взрослых на улице. Амир с Еленой говорили, что Рудик просто защищал их и рычал на других детей, предупреждая не угрожать его хозяевам. Ссылаясь на жалобы родителей других детей, отец не изменил своего решения. Не дождавшись изменения своего положения в роли невольника, Рудик наглухо замкнулся в себе, в своём неизлечимом тёмном горе. Его перестало всё волновать: и еда и тёплое парное молоко, которое он очень любил, и те весёлые потехи с молодыми хозяевами, и своей матерью, которая навещала его. Но мать уже давно не приходила, а совета спросить не было у кого…   

  Мухи и блохи грызли собачку, словно голодный человек корочку хлеба, но этого Рудик не чувствовал. Он не чувствовал физической боли. В его голове поселилась боль, которую нельзя было прогнать. Чувство потери свободы затмило в его голове свет, словно в день затмения Луной Солнца, и все прелести жизни Рудика. А это - еда, игры с детьми, крыша над головой, когда идёт дождь или снег. Пёсик таял день ото дня, лёжа безучастно на одном и том – же месте, где его настигло ярмо раба.
    Так прошла неделя, такая горькая и тёмная, для Рудика. Но в одну из ночей молодые хозяева - дети пришли к нему и легли возле него и начали гладить, плача горько-солёными слезами, размазывая детские сопли от горя за своего младшего брата.
 
А утром, бабушка Татьяна, обеспокоенная отсутствием внуков, нашла счастливую троицу, спавшую в обнимку тёплой летней ночью во дворе, возле крестьянского дома.
Бабушка Таня вынесла им троим манную кашу на молоке и поровну разделила между ними. Какие радостные и счастливые глаза горели у щенка от этой честной картины разделения завтрака детей на их троих. С тех пор Рудика как бы подменили, он был счастлив от того, что его любят, и он так нужен детям. 
- Детям без меня жизнь будет кошмарным сном, - так вероятно думал повеселевший Рудик, с нетерпением ожидавший утра, когда он будет играть с ними…» - Так закончила свой рассказ соседка моих родителей бабуся Оля.
 
- А как же Лайка? Что с ней произошло? – Спросил я бабу Олю.
   Выждав паузу, словно знаменитый артист, на сцене, она ответила: - Сильно пьющие алкоголь люди в пьяном виде прикормили Лайку. Они накинули на неё одеяло и продали одному одинокому и угрюмому мужику за литр самогона, у которого она и умерла на цепи, не съев ни кусочка хлеба…

   У нас обоих с бабой Олей с глаз капля за каплей текли чистые, словно капли утренней росы под дуновением ветерка, неподдельные горячие слёзы.

   Помолчав и вытер платочком глаза, бабуля Оля напоследок молвила: - Рождённому существу на свободе, никакой «каравай» или «цепь златая» свободу не заменит...

Литва. 2009. 12. 19
Для незарегистрированных читателей желающих написать свои выскаывания на это произведение:
http://artofwar.ru/r/rybak_e_i/text_0540.shtml