На охоту я впервые пошел в двадцать пять лет в начале 70-х. Мы с женой Ниной и трехлетней дочкой Ирой уже жили в благоустроенном поселке Урупский, расположенном на верху катавал по над Урупом, тихой, но непредсказуемой горной речкой в Отрадненском районе.
Охотиться на зайцев мы собирались человек семь на завтра в субботу рано утром до свету. Старенькое одноствольное ружье 20 калибра мне уступил по дешевке Николай Кривопустов, широкий в кости, добродушный и очень сильный физически человек. Его родственник, егерь Резниченко Владимир помог с оформлением ружья и охотничьего билета, без чего нельзя было приобрести порох, гильзы и дробь в магазине.
Наутро, собравшись за поселком, отважная семерка вышла на совхозное поле, вспаханное еще осенью и уже замерзшее, так как дело было в декабре. Снега не было вообще, идти по огромным комкам мерзлой жирной земли было нелегко. Цепью, метрах в пятидесяти друг от друга, как немцы в кино, мы шли по открывавшемуся из тумана участку пахоты, пройдя так несколько полей. Поля со всех сторон ограждены от постоянных ветров лесополосами шириной от двадцати до пятидесяти метров. В результате получались клетки полей размером от полукилометра до одного. Пахота менялась на изумруд озимых, кое-где стояли скирды соломы, опаханные со всех сторон из-за пожарной опасности полей. Мы прошли безрезультатно уже несколько полей, туман стал уходить под напором кубанского солнца, открывая на взгорьях соседние поля. За ними в неповторимом великолепии грядой по горизонту блестел Кавказский хребет с верблюжьей двугорбой вершиной самого Эльбруса. Глядя на эту красоту, мы даже остановились. Идти дальше не хотелось. Кое-кто открыли бинокли, на солнце отчетливо были видны все штрихи гор, их снежных покрытий.
Напротив, в двух километрах вдоль дальней лесополосы, как будто что-то ожило. Приглядевшись, можно было увидеть клубок дыма от ружья одного из трех охотников с двумя собаками, по-видимому, кого-то преследовавших: либо зайца, либо лису. Самого выстрела не было слышно, далеко. Постояв и позавидовав охотникам, у которых были собаки, мы уселись тут же, у края двойной лесополосы, которая продолжилась своей половинной шириной, в затишке, прямо подминая под себя некошеную траву, сухую и теплую. Сели амфитеатром к только что развернувшемуся зрелищу: хоть и далеко, но видно отчетливо. Снова вспыхнул выстрел дыма, и снова как в немом кино звука не было.
Наши развязали заплечные мешочки, стали доставать сало, лук, чеснок, вареные яйца, хлеб, термосы с чаем или кофе. У меня с собой была фляжка со спиртом. Налив 60-граммовый стаканчик, я протянул самому старшему – Лягушину дяде Володе. Человеку с очень туманной биографией, весьма уважаемому, больше молчащему, говорившему свое мнение под конец и, как всегда, не имеющему возражений. Говорили, что он сидел, взяв на себя чужую вину, отсидел положенное от звонка до звонка, выйдя на свободу, жил одиноким, но положение имел: работал завгаром. Дядя Володя сказал, что он в очередной завязке, пить отказался, но глянул на меня по-доброму и даже поблагодарил. Тогда я предложил стакан Кривопустову. Николай взял содержимое и, узнав, что это спирт, стал просить воды, чтобы запить. Воды ему никто не наливал, подзадоривая, чтоб пил так…
Заяц выскочил неожиданно из-за конца половины посадки, круто завернул на нас и на всех четырех протормозил чуть ли мне не в ноги. Ружье мое, в отличие от остальных, развесивших их на сучья деревьев, лежало на коленях, в направлении выскочившего зайца. Сделав крутую дугу, заяц понесся от нас, но в нужном ему направлении. Я успел нажать на курок метров с семи, попал в заднюю левую ляжку. Заяц кувыркнулся и распростерся на траве. Подойдя к нему, я испытывал смешанное чувство гордости, что успел, и досады, что убил. Заяц был очень крупный, лет пяти и дико верещал. Вдруг он вскочил и кинулся на меня, глядя мне прямо в глаза. Он вцепился мне в подошву кирзового сапога, продолжая яростно орать. Такого я никак не ожидал! Заяц существовал для меня сказочным существом, трусливым, жалким, мелким… Я отскочил назад, явно не зная, что делать дальше.
Николай Выблов, небольшого роста, умный и интеллигентный, на сколько можно быть интеллигентом в поселке, необыкновенно чистый и опрятный, водитель «Волги» для бухгалтерии, выхватил из рук Кривопустова спирт и разом глотнул огненную жидкость. Все вокруг засмеялись одобрительно: «Чего не пьешь, время тянешь?»
Николай Кривопустов подошел к зайцу, на ходу доставая нож…
После инцидента охота не продолжилась. Все отпивали от фляжки, закусывали салом с луком и хлебом, соглашаясь: «Да, новичкам всегда везет. Ну, с крещением Вас, Дмитрич!» Все пошли домой, только Кривопустов остался охотиться. В тот день он, как всегда, убил двух зайцев.
Я на охоту на зайцев больше ни ходил не разу. Не хотелось почему-то.