Прошло полтора месяца. Марина с трудом вживалась в новую работу и еще труднее - в коллектив, в котором чувствовала себя сильно инородным существом, как конфета в борще.
Единственный, кто её поддерживал, был начальник. Он просто и ненавязчиво руководил ею, а в коллективе сразу же поставил на уровень выше всех.
Но коллектив-то был женским. И, хоть стреляй, но заставить женщину уважать себе подобную – это очень трудная задача.
Пришла какая-то с улицы, вся такая из себя - образованная, стройная и даже симпатичная, одета хорошо. Да это - кость в горле для любой женщины. И признать ее превосходство для многих было просто невозможно. Тем более, когда было к чему придраться – жэковского профессионализма Марине явно не хватало.
Техники прятали усмешку, когда она путалась в спецтерминах. Экономистка Маша, с деловым видом заходя к ней в кабинет, с удовольствием заводила её в тупик своими технико-экономическими показателями. А бухгалтерия пыталась подсунуть на подпись то, что ей и подписывать было не положено. В общем, ловили её на всем.
Погодин быстро просёк эти «женские штучки» коллектива, собрал всех и устроил хороший «раздолбон»:
- Трам-тарарам-рам! – доходчиво ругнулся он. - Все подписи только через меня. Узнаю – уволю! - И заключил: - Главный инженер пока входит в курс дела, к ней не приставать!
Было уже лето, когда наступил «святой» день для коллектива - день рождения Начальника. Это событие отмечали с невероятным размахом.
Кстати, утренние «разминки» с портвешком прекратились, но, скорее всего, коллектив копил силы на более значительное мероприятие.
Отмечали на втором этаже Чикажки, в прорабской. Девчонки-техники накрыли стол, а на столе было столько всего, что стол казался царским...
Был брошен клич и каждый работник ЖЭКа внес свою лепту. Тут было все - икра черная и красная, осетрина горячего и холодного копчения, сервелат финский (бог знает, как достали), заливные, разносолы и домашние приготовления, и море спиртного (а в магазинах почти сухой закон). Короче, лучшие рестораны Москвы просто отдыхают.
Но что было самым удивительным, – все подношения были сделаны искренне, от доброй души. А причина была простой, – Погодин хлопотал перед РЖУ о предоставлении жилья работникам ЖЭКа, и за время его «правления» это жилье здесь получили многие. А это дорогого стоило в буквальном смысле слова.
Гулять начали с середины дня, так как вечером каждому надо было вернуться домой. За столом сидели конечно избранные - администрация и техники.
По традиции, с поздравлениями заехали и представители РЖУ, - главный инженер Митриев Лев Анатольевич и зам начальника по общим вопросам, который как раз занимался жильем для работников, Питейкин Петр Иванович – давние друзья нашего начальника (если не сказать собутыльники).
Важным гостям поднесли, дали закусить, и они уехали дальше совершать объезд по другим ЖЭКам, предупредив наших особенно не светиться и быть поаккуратнее.
Какой там - поаккуратнее. Коллектив быстро дошёл до кондиции, и началась такая веселуха, какой в «Чикаго» давненько не бывало.
Внизу, на первом этаже нашей «Чикажки» был магазин «Продукты», а перед магазином продавали квас из бочки.
На улице жарко, народ стоит в очереди за квасом, а из окон второго этажа отселенного дома гремит музыка, поют песняка, хохочут, - в общем, развлекаются жэковские. Но народ внизу улыбается, – они все в курсе дня рождения Самого Начальника, так как в очереди за квасом половина работников ЖЭКа или членов их семей.
А квас продает известная на весь район тётя Тося.
Тётя Тося женщина давно немолодая, прошла всю войну санитаркой, потом поселилась здесь в Чикажке, жизнь у неё как-то не сложилась и она осталась одна. Потому может, и была не всегда трезвая, но, не смотря ни на что, всегда весёлая. Её жалели, давали в магазине какую-нибудь работу, и лето она проводила возле квасной бочки.
- Тётя Тося, - кричат ей сверху из прорабской. – Нам бы кваску!
- Сейчас! Золотые мои, - кричит в ответ тётя Тося, наливает трехлитровую банку, просит очередь посторожить квас и поднимается к гуляющим наверх.
"А я к милому пришла
И квасочку принесла .
Ты отведай, голубок,
Мой ядрененький квасок!
У-у-х!!!" – и тётя Тося пустилась в пляс в обнимку с квасом, - еле угомонили и отправили назад торговать.
Аркадий Яковлевич пьянел и тяжелел на глазах. Вот он уже безо всякого этикета стал облизывать пальцы, которые почему-то попали в салат. А вот вдруг, совершенно трезвым и призывным взглядом посмотрел на Марину.
Она, пытаясь поучаствовать в гулянке, даже попела со всеми, но быстро поняла, что сидит тут в образе «белой вороны», и ждала подходящего момента, чтобы улетучиться. А тут этот недвусмысленный взгляд. Стало не по себе.
«Только этого мне еще не хватало!» - промелькнуло у неё в голове.
Но начальника неожиданно отвлекли. Экономистка Маша увлекла его в приватном танце. Они так близко танцевали, что было ощущение, что это откровенные объятья. Причем инициатива была Машина. Вся сомлев, она что-то шептала Аркаше на ухо, обнимая его за шею. Да и он внимал этому с удовольствием.
«Вот тебе - на! Да тут любовь, однако!» - Марина даже обрадовалась такому повороту событий.
А коллектив веселился вовсю, и казалось, не замечал амурных дел начальника.
Пользуясь случаем, Марина прошмыгнула на выход.
- Девонька, ты куда? – вдруг остановил её Погодин, схватив за руку.
- Да пора уже, дочка скоро придет. – пояснила Марина свой уход.
- Я с тобой! – категорически заявил он, и повернувшись к Маше сказал: - А ты, девонька, подожди, я скоро приду.
Брошенная Маша, с обидой и ненавистью смотря на соперницу, покорно согласилась:
- Да, Аркаша! Я буду ждать, - и добавила явно для других ушей: - на НАШЕМ месте.
Ни с кем не прощаясь, главный инженер с начальником покинули гуляющих, которые разошлись только к ночи – не пропадать же столу. Кстати, к ним потом присоединились и члены их семей, и просто работники ЖЭКа заходили на огонек перекусить. Праздник удался.
- Пойдем к тебе! – скомандовал Аркаша.
- Зачем?
- Мне с тобой серьёзно поговорить надо.
- Так давай тут, или в ЖЭКе.
- Нет! Там ушей много. Пошли, не бойся, не укушу. Заодно и посмотрю, как ты устроилась.
Пришлось вести, так как она чувствовала, что обязана ему уже многим.
Но в квартире у нее он повел себя очень неожиданно и странно.
- Хочешь, я жену брошу и женюсь на тебе? – сразу огорошил он и опасно приблизился для дальнейших действий. Говорил весело и как-то несерьезно, хотя глаза заволокло от откровенного желания.
- Не хочу! – также весело ответила Марина, приняв игру, и ловко сманеврировала, исключая сближение. – Не понятно только, зачем тебе это надо? Что тебе такого жена сделала?
- Да нет, у нас всё нормально. Она у меня баба хорошая. Но понимаешь какое дело, тебе, девонька, очень долго кувыркаться придется, пока на ножки встанешь. А я тебе помогу.
- Это как понимать, – в качестве гуманитарной помощи что ли, себя предлагаешь?
- Вообще-то нравишься ты мне. – признался, наконец, он.
- Неожиданно, и даже приятно, но жертвоприношений мне не надо. Детей твоих жалко.
- Понял, - не дурак! - Погодин тут же, нисколько не конфузясь, сменил тему: – Ну, тогда слушай главное, - я с завтрашнего дня увольняюсь, и ты остаешься здесь за Начальника!
- Это что, шутка такая? Когда смеяться? – Марина нервно засмеялась.
- Да нет, какие уж шутки! У меня сегодня был последний день! Но ты, девонька, не бойся! У тебя все получиться. С завтрашнего дня все вокруг здесь твоё. Ты, главное, чувствуй себя хозяйкой и все пойдет, как по маслу.
- Спасибо на добром слове! А я-то уже размечталась, что нашла настоящее мужское плечо...
- Ну, я пошел! Замуж захочешь, зови. – И Погодин пошел, скорее всего, к своей Машке.
«Да-а-а, всякое от мужчин терпеть приходилось, но чтоб так кидали... - это впервые!» -оставшись одна констатировала Марина.
(Продолжение следует)