Ветки хлестали по изможденному лицу, но это никак не останавливало беглеца. Кровь маленькими каплями сочилась из всех ран убегающего к свободе зека. Он всем своим нутром чувствовал за собой погоню, да если её и не было все равно как можно скорее туда, где безопасней. А где теперь спасение он и сам не знал, лишь повинуясь своим инстинктам, бежал, что есть духу, вперед. Если вы бежали когда-либо по лесу не по тропинке, а напролом вы знаете каково это, а теперь представьте, что за вами еще гонятся, чтобы причинить вам боль и не только телесную, но и внутреннюю со всей неизбежностью и безна-дежностью вашего положения.
Вор рецидивист по кличке Гриня не выбирал время и не готовился бежать, но не использовать случай, как ему показалось, было грех. На его участке по лесозаготовке произошел несчастный случай, и когда все кинулись на помощь, в том числе и двое охранников из его сектора, промедление дорогого могло стоить. Пока создалась временная неразбериха, всего-то минуту, Гриня уже бежал по августовской тайге.
В тот момент он еще ничего не боялся, просто убегал от мира ужаса и кошмара. За все эти годы, в общем числе 15 лет, чуть меньше половины всей жизни, он так и не привык к зоне, хотя она и стала родным домом, но таким что из него хотелось рваться, все равно куда, лишь бы не быть здесь. Последнее время приходили мысли о том, как бездарно он провел отпущенную ему молодость. Это приводило Гриню в дрожь, и он гнал все подобные мысли от себя, но уже где-то в подсознании намечался разрыв с этой неудавшейся жизнью. Мечталось о но-вой, незапятнанной грязью тюрьмы, побег являлся чем-то недостижимым и трудным и о нем как таковом Гриня не думал, но при случае сбежал.
Вдруг до его слуха долетел лай собак, сначала далеко затем все ближе и ближе. Собака друг человека, это трудно оспорить, но не в данном случае. Для Грини это заклятый враг. И там, на зоне, и здесь, в тайге. Теперь он почувствовал, что за ним началась настоящая охота, и холодок прошиб худощавое тело беглеца. Страх гнал его еще быстрее, чем страсть к свободе. В голове одна мысль - куда теперь. Пот струился ручьями по холодной спине, глаза, раньше серые и унылые, горели бешеным блеском. В груди все клокотало, кололо в боку, но ничто не могло его теперь остановить. И пусть на пологом подъеме он быстрее шел, чем бежал, само движение придавало бодрость духа и веру, что все идет нормально. При каждом ударе стопы о землю боль отдавалась по всему телу и кровь била в голову. На мгновенье показалось, что все бесполезно и бессмысленно, можно уже не бежать и остаться на милость догонявших, но еще рывок, еще усилие и вот за виделся просвет меж деревьев.
Чуть отдышавшись, пока разувался и завязывал шнурки на плече, так что б не потерять тяжелые башмаки, со всего маху Гриня кинулся с обрыва в полно-водную реку. Доплыв до середины, он услышал, как с обрыва раздался лай со-бак и крики преследователей.
- Гринько, назад!!! Стреляем!!!
Послышались хлопки выстрелов и всплески вокруг удаляющегося пловца. Гриню это уже не могло остановить. Но что это? Левую руку пронзила огненная стрела, все превратилось в темную массу, почему-то перестало хватать воздуха, и закружилась голова.
- Попали, товарищ капитан. – Немного более радостно, чем положено по уставу, доложил сержант.
- Вижу, сержант, но доставать его все равно придется. – Напряженно вглядываясь в противоположный берег, спокойно произнес капитан.
- Как его крутит, а нет, посмотрите, мы его только ранили.
- Вертолет вызвали?
- Да, теперь он от нас не уйдет.
- Может гад.
- Стрелять?
Капитан посмотрел на сержанта сурово и холодно, это означало - да.
Гриня пришел в себя от первого шока, когда вокруг опять закипела вода от смертельного свинца. Оставалось до пологого берега совсем не много, вот-вот и даже с одной рукой он доберется до него. Новая боль в левой ноге потянула Гриню но дно реки, а правая рука готовая для нового взмаха, остановилась в воздухе и ушла вертикально вниз.
- Теперь все?
- Да, пожалуй. – Неуверенно сказал капитан. - Отправь ребят вниз по течению, там можно переправиться, и пусть притащат тело к стрекозе.
Четверо солдат с собакой метнулись вдоль обрыва вниз по течению. Капитан постоял задумчиво и направился к вертолету вслед за уходящими солдата-ми. Люди ушли, лай прекратился, и наступила мертвая тишина. Как будто и не было ничего, все так же река несла свои темные воды, а ветер колыхал верхи вековых деревьев. Все было кончено.
Гриня наблюдал за всем происходящим, выглядывая из-за зарослей асоки. Когда он тонул, то очень скоро ощутил дно, сначала под здоровой ногой, а по-том и вовсе рукой. Одному провидению известно как ему удалось выползти по дну в затон с камышом. Если б он встал во весь рост, то ощутил бы что воды там на пол колена. Жадно вдыхая воздух, он видел своих преследователей на другом берегу, видел, что часть из них отделилась и пошла вниз по течению, а другая скрылась в лесу. Это придало ему надежду на окончательное спасение. Он совершенно забыл, что у него простреляна рука и задета нога. Первая же попытка пошевелить ими привела к потери сознания, голова откинулась назад, но трава удержала её на поверхности.
Сколько прошло времени после этого Гриня не ощутил. Открыв глаза он с удивлением обнаружил, что лежит на подстилке из елового лапотника в комнатушке деревянного сруба. Вокруг никого не было. Он хотел пошевелиться, но не смог, ужасающая слабость навалилась на все его измученное тело.
Кособокая дверь отворилось, и вошел мужик, весь заросший и взъерошенный, в грязной одежде, бывшей когда-то солдатской робой, с топором в руках.
- Ишь ты, глаза открыл! Маня, Маня - позвал на удивление высоким скрипучим и потому ужасно противным голосом, - Мань, ты слышишь, он глаза от-крыл.
- Ну дык что ж, не есть теперь. - В комнату вошла баба, видно было только, что именно к ней обращался странный мужик.
Выглядела она намного лучше, аккуратнее сожителя. Черные лоснящиеся волосы были зачесаны назад, а большую фигуру подчеркивал чистый сарафанчик. Объемная, но достаточно подвижная, женщина быстро подплыла к ложу с раненым и начала довольно больно щупать его со всех сторон. Кажется от нее исходил непонятный, странный сладковатый запах, смешанный с ее потом.
Язык Грини присох к нёбу и пошевелить им оказалось делом безнадежным. Лишь мычание подтверждало, что человек жив еще. Слабость в теле оказалась сильнее воли, потому раненому оставалось только безучастно наблюдать за происходящим.
- Я так не могу, пускай он заснет. - Мужик как капризный ребенок смотрел на Маню.
- Хм, на тебя вечно нельзя положиться, и как только я с тобой еще столько времени живу? – взгляд ее так сверлил.
- Он же того, раненый вроде, может полежит пока.
- Ладно, лось пока есть, но если уйдет?...
- Ну, хватит, сколько поминать то можно.
- Хорош болтать, пошли.
И контрастные странные созданья в человечьем облике удалились. Все это время Грине не давал покоя странный запах. Несмотря на то, что женщина ушла, вонь осталась и исходила, оказывается, из угла. Достаточно большим усилием воли он сумел достать здоровой ногой до еловой ветки и откинуть её в сторону. Там была сложенная кучка крупных, по всей видимости, человеческих костей, разных по размеру и конфигурации и именно от них исходил этот противный запах, а точнее от остатков мяса на них. В ужасе Гриня откинулся назад и хотел отползти, но раны острой болью оборвали сознание, и он впал в забытье.
- Глянь-ка, а этот ничего. - Толкая в бок Маньку - говорил мужик. - Ты только посмотри, как Зверь черепушку разгрызает. Сегодня у него праздник, да и у нас тоже, правда, Мань?
- Правда, правда. Оставил бы мне сердце с пальчиками.
- Ладно, я себе легкие с ногой возьму. Только знаешь, все удивляюсь, скоко мы тут с тобой живем, они всё норовят мимо нас пройти. Просто загадка какая-то…