Деду Грише было скучно Он сидел один во дворе на удобной скамейке и тихо, спокойно дышал. Чьи-то подросшие дети играли в мяч. Карапузы съезжали с горки. На небе сверкало солнце, от коварства которого его защищала кепка. У ног суетились лупоглазые воробьи.
Гриша достиг такого возраста, в котором уже нет никаких забот. Он получал приличную пенсию, за несколько лет унаследовал две квартиры и некоторое количество денег. Свои деньги лежали в надёжном месте. Дети разъехались и редко писали письма. Всё успокоилось, тревоги ушли. Наступила скука.
Телевизор он не любил, так как имея огромный опыт, в любом фильме находил не только ляпы, но полное несоответствие наблюдавшейся им действительности. Регулярно выходили написаные им когда-то книги. Он их читал иногда, удивляясь, что мог так интересно писать. По всей квартире были разбросаны разнообразные коллекции, собранные им за долгую жизнь.
Жил он в, охраняемом со всех сторон, красивом доме. Здесь не то, чтобы квартиры грабить, даже в подъездах не нападали. Идёт он с прогулки по лестнице, а на каждом этаже ему:" Здрастьте Григорий Алексеевич, всё ли у Вас в порядке? Не беспокоит ли кто?" Убиравшая в квартире Софья Алексеевна, жаловалась на здоровье. Григорий её не понимал. Сам он никогда не болел, ходил прямо, ел любую пищу, ни холестерина, ни калорий не считал.
Старики в их доме были занудами. По поводу и без повода надевали костюмы, цепляли на них ордена и медали и в два раза более, чем необходимо, горбились и хромали. Все они ходили с палочками а то и на костылях. Болячки и дети были предметами разговоров. Воспоминания их были стандартны, будто списаны с учебников. Молодёжь же говорила на непонятном ему языке: коротко, отрывисто, проглатывая слова.
Воробьёв ему было жалко. Они суетились, отнимали друг у друга крошки. Неумолчно орали. Крошить ему было лень. Он покупал целый батон, разламывал пополам и потчевал от души. Воробьи и голуби слетались со всех дворов. Хлеба хватало на полчаса. После этого он вставал и пешком обходил квартал. Особенно не спешил. На это уходило минут сорок. Ни с кем он не ссорился, старался не спорить, да и его никто не замечал. Женщин он теперь немного побаивался, из-за их привычки возражать по любому поводу. Сегодня, почему-то, ходить не хотелось.
Причиной этому стал вчерашний разговор с вахтёром, который был лет на десять младше него. Вернувшись вчера с прогулки, Гриша прошёл на охраняемую территорию и, открывая дверь подъезда, услышал сзади сочувствующий голос.
- Артрит мучает, Григорий Алексеевич?
Он обернулся.
- Нет, что Вы.
- Артроз, значит?
- Нет у меня артроза.
- Что ж тогда? – Вахтёр Володя, стоявший на воротах, нахмурил лоб.- Вены что ли?
- Ногу я натёр, а так здоров абсолютно.
Вахтёр замолчал, не зная о чём говорить с этим странным, одиноким стариком.
Гриша тоже почувствовал себя неуютно и быстро, прихрамывая, прошёл в подъезд. «Заболеть бы чем, что ли».
Он снова перевёл взгляд на воробьёв. В руке оставалось ещё полбатона. Он встал и аккуратно положил хлеб на землю. Клювы пернатых стали рвать его на куски. И в этот момент в стаю воробьёв упал мяч. Он никого не задел, а просто мирно плюхнулся рядом.
- Дедушка, подай мячик,- услышал он крики ребят.
- Как Вам не стыдно!- закричала на них мамаша,- дедушка старый, бегите сами.
Он поглядел на ребят. Они считали, что бессмысленно бежать, раз у мяча стоит взрослый человек. Григорий отошёл на два шага назад, вспомнил, каким местом стопы надо бить по мячу и, рванувшись, со всей силы вмазал!
В палате было тихо. У кровати сидела сестра. Вошедший доктор улыбался и разговаривал спокойно и учтиво.
- У Вас Григорий Алексеевич, сложный перелом стопы. Вы, по-видимому, споткнулись? Плохо ещё убирают наши дворы! Но Вы не волнуйтесь, оборудование и методы лечения у нас на высоте. Мы стараемся заботиться о ветеранах, особенно таких заслуженных, как Вы. Но, уважаемый Григорий Алексеевич, Вы должны нам помочь. Будет множество процедур, Вам придётся выполнять наши предписания. Месяц- другой будем бороться вместе.
- Бороться? - переспросил он.
- От Вас потребуется терпение и строгое соблюдение распорядка дня. И, пожалуйста, соблюдайте режим питания.
- Постойте, доктор, Я теперь больной?
- Да, конечно, но волноваться не стоит...
- Я такой же больной, как все?
- Через месяц-два забудете про перелом.
- Но немножко болеть будет?
- Нет! Разве что при чрезмерной нагрузке...
- А ныть будет в плохую погоду?- с надеждой спросил Григорий.
- Сейчас есть такие мази, дорогие правда...
- Не надо доктор...
С видимым напряжением, медленно ступая, он спускался по лестнице. Консьерж, Александр Степаныч, выбежал из кабинета.
Что такое, неужели лифт сломался? Вот тебе и "Orona" хвалёная.
- Лифт в порядке. Мне заходить и выходить трудно.
- Понимаю, ох как я Вас понимаю! Осторожно, я Вам помогу. Ведь нам, старикам так тяжело жить. Колени скрипят, в боку колит. У Вас голова кружится?
И хотя Григорию Алексеевичу жить было совсем не тяжело, он охотно со всем согласился и стал жаловаться на ломоту в руках и боль в пояснице. Они проболтали минут двадцать. Выйдя во двор, он картинно прохромал через детскую площадку и уселся на край скамейки рядом с двумя палконосителями. Проклятая нога уже совсем выздоровела и ему приходилось в разговорах вспоминать ощущения. Он был в центре внимания и на удивление жадно впитывал, ранее не нужную ему, информацию. Уже знал какую палку лучше купить для лета, а какую для зимы, в каком институте лучше лечат застарелые переломы и где в случае чего заказать протез. Ко всему прочему Григория Алексеевича научили правильно кормить воробьёв- не кидать целиком батон, а медленно, не спеша его раскрашивать.
Ему уже не было скучно. Он был свой в когорте стариков. И проболтав весь вечер на скамейке, усталый, с удовольствием, ложился спать, предвкушая завтряшний день. А в далёком Лос-Анжелесе по его книгам обучали студентов.
1 место "Осень 2010".