Да, люди, некоторые … иные. Как плохо о них не думай, они ещё гаже.
Не стоит думать о смерти. Достаточно того, что она размышляет о каждом из нас не переставая.
У Природы нет памяти, но одно событие входит в другое, как причина в следствие.
Живопись, как у Хлебникова:
«Так на холсте каких-то соответствий
Вне протяжения жило лицо».
«Творческая судьба Верхарна … руанский поезд 26 ноября 1916 года разорвал на части его тело полное соков жизни». Из послесловия Ив. Анисимова к тому верхарновских стихов.
Переводчикам, если не знать языка, с которого переводят, веришь на слово.
И Мицкевич скончался почему-то в Константинополе и тоже 26 ноября 1855 года.
Книги, подобно деревьям, не обрастают годовыми кольцами, иначе не знаю, как некоторые протискивались бы сквозь тысячелетия.
Мыслит машина или нет, будет машина мыслить или не будет, разница какая? Тебе-то в любом случае надо думать.
Церковь? Публичный дом (не)терпимости!
Смотреть в лицо и видеть череп? Признак чего?
Из «Заметок Вашего современника Ярослава Голованова.
«В книге «Архимед» профессора С.Я.Лурье, изданной в Ленинграде в 1945 году, приведена потрясающая цитата неизвестного философа конца V века: «Тирания, это ужасное и гнусное бедствие, обязана происхождению своему только тому, что люди перестали ощущать необходимость в общем и равном для всех законе и праве. Некоторые люди, неспособные судить здраво, думают, что причины появления тиранов – другие и что лишаются свободы безо всякой вины с их стороны только потому, что подвергались насилию со стороны выдвинувшегося тирана. Однако это ошибка. … Как только потребность в общем для всех праве и законе исчезает из сердца народа, на место закона и права становится отдельный человек. И действительно – в каком же другом случае неограниченная власть могла бы в попасть в руки отдельного человека? Такой человек, который захотел бы уничтожить право и устранить общий закон, должен был бы сделан из железа, человек который вознамерился бы отнять эти блага у народа – он, один, у них, многих! Если же он сделан из плоти и крови и устроен так же, как другие люди, то он, конечно, не в состоянии это сделать. Но если потребность в равном для всех законе и праве и без того исчезла, то такой человек может достичь неограниченной власти. Поэтому некоторые люди не замечают тирании даже тогда, когда она уже наступила». Том I, стр. 310 Как тут не вспомнить изречение некоего талмудиста, говорившего, что ни один человек не должен исключать себя из общих правил.
Язык? Пятая стихия!
Не знаешь, что ждать от людей, когда их знаешь и, когда их не знаешь.
Юдофобия, как любая фобия подобного рода, есть неопрятность пошлого ума.
«… каждый сполна прожитый час, а особенно отданный здоровым занятиям, мы отнимаем у оптовой грабительницы – смерти». Стивенсон.
Почитатели «Протоколов Сионских мудрецов» и читатели «Стенограмм Нюрнбергского процесса» говорят, читают и думают на разных языках.
ГОРЕСТНО ВИДЕТЬ
Пожилые люди одиноки так, что щебечут с кассиршами сбербанка, взимающие с них дань за жизнь. Существами, по определению, не способными что-то услышать.
Некоторые мысли не хочу додумывать и записывать! Но кто, кроме меня, это скажет.
Года не умудряет, нет! Становишься терпимей к нетерпимости.
Мой пёс не из ризеншнауцеров, как записано в его паспорте, нет, он более редкая скотина: собка-книгоед, вот, он кто!
Ветер времени срывает и гонит человеков туда, куда угодно ему. Точно так же, как тёзка его - вихрь осенний сгребает и погребает листочки в грудах им подобных.
Кто больше видел, тот больше … циник?
Вспоминаю свои размышления лет в девятнадцать и теперь-то знаю, что был дураком, но это было то, что присуще мне или было общим свойством размышляющих особей в девятнадцать лет?
Пошлость? Знак бездарности!
Каждого человека есть за что пожалеть, но не каждый человек заслуживает жалости.
Много чего на белом свете и выеденного яйца бы не стоило, если бы за это не убивали.
Идеалы, что революционные, что контрреволюционные недостижимы одинаково. Что совершенно недоступно пониманию, что революционеров, что контрреволюционеров.
Страшные времена: слабый пользуется правом сильного.
Сегодня, как и всегда самое трудное «Не убий».
Сморщенный от возраста и мороза листочек вцепился в ветку уже не кормящего его дерева, не поддаваясь порывам ноябрьского вихря. Чёрт! Так на старость похоже.
«Современность («моя современность») – объект ругани преимущественно. Современность, наше время всегда бранят, это стало ходячим речевым штампом. Достаточно ознакомится с отзывами современников величайших эпох ( по журналам, мемуарам, дневникам, письмам), чтобы убедиться, что тогда современность только бранили (во времена Пушкина современники жаловались на отсутствие литературы)». Бахтин из «Доп. и изм. к Рабле». «История села Горюхина …» - «Мысли о золотом веке сродни всем народам и доказывают только, что люди никогда не довольны настоящим и, по опыту имея мало надежды на будущее, украшают невозвратимое минувшие всеми цветами воображения».
Начало эры «Кооперации»… Как делить будем? По-справедливости, по-честному, поровну или по-братски?
Правды вдоволь никогда не бывает, но самая гнусная ложь это правда не вся, правда частичная.
Особую зверость всем революциям придают подонки берущие реванш за прошлое.
Незабвенный Иван Петрович Белкин, выбирая себе род литературного поприща «вознамерился писать отдельные мысли, без связи, безо всякого порядка, в том виде, как они мне стали представляться». «История села Горюхина».
«Историю села Горюхина» продолжает «История одного города», имеющие друг с другом не текстовые совпадения, что, кстати, гораздо менее важно, чем полагают компаративисты (а они м.б., вовсе так и не полагают?). Совпадения интонационные, внезапные оценочные переходы от деревенской избы к мировым тенденциям истории. И сарказм, разлитый по всему тексту. Т.е., оба историка стоят на одном уровне, площадке для обозрения. В поле зрения попадает всё и сразу.
Сталинщина всё-таки более укоренена в истории России, нежели в теории и истории социализма. Сталинисты опирались на «тёмной старины заветные преданья», нежели на мифы «научного коммунизма».
Я в разные времена был разным человеком. Боюсь, эти люди бы друг друга не совсем понимали.
О, эти творческие натуры! Талант, какой ни на есть, уравновешен отсутствием ума.
В душе ушедший друг занимает больше места, чем живой.