Сильфиада. Книга Преда.
Долго ли он лежал в странном оцепенении – он не знал; однако, пришло время – и он проснулся.
Было тихо и темно. Сильфида спала на лошади, и Зеда с Тавинатой не было.
В ласково шуршащей траве валялась сумка Зеда, кожаный добротный мешок, с медными кольцами, перевязанный крепкими ремнями. Какие-то блестящие заклепки блестели на кожаных коричневых боках.
- Что это, что это? – грязные руки Преда, словно отдельно от него самого, лихорадочно терзали, рвали ремни, скользящие по натертым до блеска кольцам. Как он оказался возле сумки – он не помнил; кажется, он кинулся, он полз, он бежал…
Полетели в разные стороны тряпки – одежда спящей Сильфиды, - ложка, чашка…
- Да вот же она вот! – трясущимися пальцами он впился в зеленый переплет, и ладонь оцарапалась об острый, окованный металлом уголок. Пред, не веря в свою удачу, захохотал, как сумасшедший. – Вот она, родная!
Сильфида то ли застонала, то ли вздохнула, когда его пальцы жадно отколупали застежку и в темноте забелели, развернувшись, страницы.
В темноте, при свете одного лишь тонкого молодого месяца и звезд, забравшись на плоский камень, словно спасаясь от изумрудных волн травы, захлестывающих, страстно обнимающих камень, он читал Сильфиаду, то и дело нацеливая и снова и снова убирая найденную в мешке Зеда простую шариковую ручку.
Невыносимо пахло розовым маслом – этот тяжелый густой запах абсолютно не выветривался и дурманил, - у Преда сумасшедше разгорелись глаза, почти каждую страницу он встречал диким хохотом.
- Ай да Зед! Вот так подарок! – орал он, уже не стесняясь Сильфиды. – Денежки не помешают; слышишь, ты?
Она молчала; он читал и читал…
Воздух стал прозрачен, трава словно поседела, покрываясь тонкой блестящей росой, а Пред так и сидел на камне с ручкой в руке, так и не придумав, что исправить.
Надо же что-то исправить!
Но ему все, все нравилось.
И их встреча – вот она, написана.
Они встретятся. Чем кончится – не известно. Но он-то постарается!
Так что исправить?
Пророк молчал, наблюдая.
Не зря же Пред её украл!!! Ну же!
Скоро, наверное, вернется Зед.
Что просить?
- А вот что, - хищно зашипел Пред, воткнув ручку в страницу. – Больше, всего больше! Много денег – как там Зед говорил? Мало мне будет? Не будет мало! Как раз по мне! И это, - он перелистнул несколько страниц и с яростью дернул треснувшую бумагу, - долой!
Клочья бумаги полетели по степи, и трава скрыла, спрятала их.
- Все, - тяжело дыша, пробормотал Пред, отходя от ярости; последние клочья мелко изодранных страниц летели, катились вдаль. Пророк вдали пожал разочарованно плечами и отвернулся. – Все будет по-моему!
Он вернулся к брошенной сумке опустошенный. Медленно собрал раскиданные вещи и сложил все обратно. Даже ложку отыскал в траве. Бережно завязал ремни и положил сумку у ног коня – тот подозрительно покосился на изможденного грязного человека в засаленных шкурах, кое-как стянутых ремнями…
Потом Пред брел куда-то по траве, подальше от камня. Где-то вдали уже маячило её лицо – не той, двадцатилетней, а нынешней, тридцатилетней, несовершенной, обыкновенной смертной женщины…
Зед вернулся так же неожиданно, как и исчез; он был бледен, его шатало, как пьяного. С лезвия меча, намертво зажатого в правой руке, на уклоняющуюся траву капала кровь. Он вынырнул из мягкого тумана, и, что-то бормоча себе под нос, побрел к своему коню.
- Сейчас, сейчас… мы уйдем сейчас, - бормотал он, цепляясь непослушной рукой за узду и утыкаясь мокрым лицом в рыжую гриву. Дыхание его было тяжелым и прерывистым, тело дрожало как от сильного холода.
Анита с трудом подняла голову; его побелевшие пальцы, стиснутые на рыжей шерсти, были выпачканы в крови.
- Что случилось? – произнесла она. Он отнял лицо от лошадиной шеи и с тревогой вгляделся в её затуманенные глаза. Странный был этот взгляд – тревожный, и словно бы что-то ищущий, словно ожидающий увидеть кого-то другого, другие черты, - и – разочаровывающийся горько…
- Все хорошо; все хорошо… она прощена, - ответил он, и голова его снова бессильно упала. – Сейчас уйдем… тебя тоже вымотало это место, да?
- Зед, он рвал Сильфиаду…
- Сейчас, сейчас…
- Он рвал Сильфиаду, он там что-то исправлял! – настойчиво бормотала она.
В его пьяных глазах промелькнул отблеск здравого смысла, он более внимательно глянул на Аниту:
- Кто? – спокойно спросил Зед.
- Пред… он рвал книгу и что-то писал там. Извини, Зед, я не могла его остановить.
- Ничего, - Зед потрепал её по руке и шагнул к сумке.
Минуту, наверное, всего минуту он изучал исправленную Сильфиаду, покачивая окровавленным мечом, словно бы взвешивая его на руке. Затем книгу опустил, и меч опустил. Расправив плечи, он выпрямился и вздохнул полной грудью.
- Ничего; он, глупый дурак, вычеркнул кое-что из её жизни, - Зед хохотнул, - все, что касается боли… хотел убрать страдания, что причинил.
- А писал – он что-то писал!
Зед еще раз усмехнулся:
- Так, ничего. Пожадничал. Дурак, дурак… даже демон понял, что надо просить, а он – нет… Как-то странно… оба просили… Я тоже попрошу. – Зед обернулся к ней, - но чуть позже. Я уже знаю. Я тоже понял.
- А Пред? Что с Предом?
- Забудь о нем. Ты его больше не увидишь. Зима кончилась… март на дворе…