История одной любви или сказка про синицу по имени «Синиц»
Каждое предзимье, лишь только застуживает холодком, к моему окну подскакивает кавалер. Он меня находит всегда, куда бы я не переезжала, со своим житейским скарбом.
Может это вовсе и не один и тот же кавалер, но что «одного поля ягоды» – точно!
В детстве в школе нас учили, что синицы никогда не садятся на неподвижные поверхности, только на качающиеся веточки. Хорошо помню, что кормушки для синичек делались подвесными.
Меняются времена, меняются людские нравы и синичьи меняются тоже.
Всем хочется жить! Ломаем привычные инстинкты, страхи, ради хлеба насущного.
Синицы, когда и как, не знаю, просекли, что именно за моим окном обитает Нечто, или Некто, которое совсем не страшно, и которого можно легко развести на изысканный завтрак, обед и ужин, а, может, и полдник, и второй утренний ланч.
Так вот, как только повеет холодом, «человек десять» синиц выстраиваются шеренгой на скосе окна и дружно затевают барабанную дробь по стеклу.
Этот концерт ударных продолжается до тех пор, пока не почувствуют, что я подошла к занавеске. Условия игры каждый год одинаковые: мы, конечно, прилетели, но ты не должна пересекать наши границы!
То есть, я не должна отдёргивать занавеску и делать резких движений. А ещё лучше, если я потушу свет, чтобы не раздражать их своими тенями.
Так случилось и на этот год.
Шеренга желтопузиков требовательно выводила дроби по стеклу.
Мой маленький ухажёр, набравшись отчаянной наглости, вспорхнул на открытую форточку и стал выделывать кренделя - туды-сюды, туды-сюды:
- Смотрите, какой я храбрец! Да я тут «свой в доску»! Я тут всегда желанный гость! Я даже по форточке гуляю «проминатом»! – Вопил весь его щегольской вид!
- Ах, ты нахалёнок пузатенький! А , ну, кыш! Допрыгаешься! Свалишься в комнату! Что тогда делать будешь? - подзуживала я нахалёнка, изумляясь и радуясь его бесстыдству и игривости!
А этот маленький синица, по имени «Синиц» ещё больше заводился «на гоголя». Распушал свои крылышки, будто канатоходец, удерживающий равновесие, делал ласточку, оттопырив лапку назад, забавно наклонял голову, и, весьма недвусмысленно, подмигивал мне между своих лапок.
В какое-то мгновение Синиц так вошёл в раж, опьянённый собственной смелостью и безнаказанностью, что голова его явно закружилась! Чувство собственной неотразимости феерверком разлетелоь в разные стороны, и он рухнул внутрь комнаты.
Какое-то мгновенье наш страстный лавелас валялся без чувств между стеклом и занавеской, не понимая, где он и, что это с ним…
На него с улицы, с восхищённым страхом, и в то же время любопытством с нотками злорадства, глазела вся дружная семейка.
Опомнившись, Синиц подхватил хвост, и, с воплями, рванул на стекло!
Ужас и раскаяние в своей глупости нарастало у него с каждым мгновеньем! Синиц бился лбом, пузиком, хвостом, клювом в непроходимое пространство.
- Ах, ты ж, дурашка самонадеянный! Давай уж, помогу! – смеясь, вздохнула я, и аккуратненько сгребла горе-кавалера в пригоршню.
- Лети уже, вертихвост, на волю! Следующий раз посажу в клетку! Уже ты у меня узнаешь, как дразниться и завлекать таких больших и мудрых птиц, как я!
Надо отдать должное, что синица по имени «Синиц» не долго прибывал в шоке.
Упасть так низко и позорно в глазах соплеменников , было не в его характере.
Он снова, уже смелее и наглее вскарабкался на край форточки!
- Вот захочу, и влечу, когда захочу прямо в комнату к своей зазнобе! – Вопил его горделивый хвост.
- Ох, и получишь ты у меня сейчас! А ну, кыш! Негоже синицам влетать в комнату! Летай, где летаешь! И не выпендривайся! Летун-кавалер мне тут нашёлся, ухажёр в пЁрьях! - захлопнула форточку, бесцеремонно столкнув наглеца на улицу.
Племя понятливо расселось чуть поодаль, ожидая продолжения Марлезонского балета.
Я послушно соорудила из пятилитровой пластиковой бутылки кормушку, и подвесила со стороны балкона так, чтобы видеть этот разгул чревоугодья моих старых знакомых.
Может и не старых – не знаю. Сколько там живут синицы?
Если и недолго, то, вероятно, перед кончиной кто-то мудрый шепнул на ушко потомкам, что есть такое окно, где им подают изысканные блюда по первому же требованию.
Сначала, так же, как и у людей, началась давка! Каждый пытался прорваться первым сквозь прозрачный пластик к заветной кормушке. Синицы гроздьями висели на «крылечке», создавая толкучку и хаос. Крикам и руганке не было конца.
Синица по имени «Синиц» гордо оглядел соплеменников и показал класс сообразительности! Он съехал с верхушки бутылки, как с ледяной горки на хвосте и приземлился прямо в проёме входа в кормушку.
- О, ЩЩЩЩААААААСТЬЕ!!!! О ПРАЗНИК ДУШИ И ТЕЛА!!!
Пол кормушки был усыпан янтариками пшена, пушистыми крошками хлеба! Посередине этой роскоши, стояла огромная белоснежная кровать из куска несолёного сала с бордовыми прожилками мяса…
Наевшись вдоволь, Синиц блаженно развалился на «кровати», выставляя своё сытое жёлтое пузико на всеобщее обозрение.
Мороз крепчал с каждой минутой. Племя синиц, пристроилось полукругом в очередь и терпеливо ожидало, когда же их первопроходец и добытчик насладится блаженством сытости.
Они понимали, что по всем законам стайки, право «первой ночи» за ним!
А Синиц, всё лежал и лежал кверху пузиком.
Я забеспокоилась – не замёрз ли?
- А ну, кыш, дурашка! Околеешь совсем! Еда – это ещё не жизнь! Надо летать! Миленький, ну, хватит валяться! Давай уж, полетай хоть чуточку! – стучала я в окно изо всех сил.
Синиц, как бы очнувшись от транса, медленно вышел из нирваны, клюнул несколько раз про запас бордовый кусочек и нехотя выпорхнул из кормушки…
Семейка тут же , соответственно договорённому порядку, начала пиршество! Пока одна синичка сидела в кормушке, другая караулила очередь под крылечком. По неведомым часам, когда истекал срок, ожидающая синица дёргала за хвостик обжорку и выгоняла из кормушки. Обжорка садилась на дерево в конец живой очереди. Новая синичка, которая сидела в начале очереди, пристраивалась под крылечком, чтобы контролировать строго отведённое для пира время своей предыдущей товарке.
Я с улыбкой наблюдала этот разумный хоровод, согласие и выдержку!
Вот бы и людям так!
Сколько продолжался этот праздник, не заметила. Только с грустью подумала, что синица по имени «Синиц» куда-то исчез и неизвестно, прилетит ли ещё…
- Я тебя ни с кем не спутаю, дурашка, шепнула я ласково, прилетай…
Робко дрынькнул звонок…
Повернула ключ в замке и распахнула дверь…
На пороге стояло дрожащее существо. Под его распахнувшимся сероватым полушубком виднелось кругленькое пузико, обтянутое жёлтой рубашкой.
Я з-з-за-м-м-мёрз-з з, сказал Синиц…
Рось Москва 17.12.09 г.