- Пиши объяснительную! Уволю!!!
Это на меня кричит начальник лагеря.
- Что у тебя в отряде творится?????
- А что тут объяснять-то? Пол отряда – мертвые души и я - в том числе!
Началось все банально: у детей – каникулы. Сама уговорила меня поработать на заезде.
- Поработай с детьми? У тебя хорошо получается. Дети тебя уважают. Общий язык с ними находишь. Выручай? А? Воспитателей не хватает. А у тебя опыт есть. Стаж большой.
Поучишь их чему-нибудь.
( Ха-ха! Кто кого поучит!? Прошлым летом уговорили меня покататься на скейтборде. Утащили за столовую, подальше от глаз воспитателей и начальника. Научили. Скейтборд такой хороший! Американский. Тысячу долларов стоит. Каталась с небольшой горки. Здорово! Сначала все хорошо было, пока бдительность не потеряла: поставила ногу неправильно и поцеловала асфальт. Все мое красивое лицо на дороге осталось. Зубы разбила. Еще и полгубы откусила и выплюнула. Месяц на люди не показывалась - лицо сплошной синяк. Начальница, за это время, все скейты в лагере запретила . И на меня так же кричала:
- Уволю! Пиши объяснительную!).
- Поработай!? Два отгула дам!
Я – художник. Работаю далеко за городом в детском оздоровительном лагере. Место живописное: гора, река, дубрава, поляны ягодные. Под горой, за рекой - лагерь. Дети очень любят здесь отдыхать и рвутся сюда всеми правдами и неправдами. Первый раз приезжают в шесть-семь лет. Растут у нас на глазах. Мы их всех знаем, как облупленных. И вот, им уже шестнадцать-семнадцать, а они не хотят расставаться с любимым лагерем. Просят знакомых и родственников, чтобы взяли путевки на своих четырнадцати - пятнадцатилетних детей. И едут по чужим путевкам. Под чужими именами. Руководство бьется за каждую путевку (стоимость одной – это две мои зарплаты) и поэтому на все закрывает глаза. Отсюда – мертвые души.
Воскресенье. Собрались на городской площади.
Вот он - мой первый отряд! Дяденьки и тетеньки! Выше меня – на голову!
Колонна из двадцати Икарусов двинулась из города… Полчаса – и мы в лагере. Мой первый - экипирован под самые зубы: гитары, музыкальные центры, телевизоры… Сумки. Рюкзаки. Чемоданы… Хорошо, что ноябрь на дворе! Иначе список был бы длиннее. А что у них в сумках!? Один Бог знает! Ну, и мы, конечно! Шестнадцать- семнадцать лет…
Мы-то знаем, зачем они рвутся сюда из дома !
Распределились по комнатам. Пишу списки и, заодно, памятку под роспись, чего они не должны делать всю неделю.
Все школы в нашем городе уже несколько лет работают по новой схеме: пять недель учатся – неделю отдыхают. В лагере - отапливаемые корпуса, огромная столовая, баня с сауной и бассейнами. Летом - еще два бассейна под открытым небом, а зимой – горнолыжный центр. Поэтому и лагерь работает круглый год.
Мой первый отряд осваивается в комнатах. Знакомиться им не надо. Они здесь выросли. Хорошо знают друг друга. Кое-кто уже носится по коридорам. И как они умудряются не задеть головой потолок!? Уже и парочки по углам сидят…
Первый день еще туда - сюда… Они тихие… Все начинается на второй!
И у меня все началось на второй день…
Полчаса до тихого часа…
- Ален-тин Ита-льна! Можно покурить?
- Ну, идите.
Не буду же я, за одну неделю, их здесь, перевоспитывать …
- На берег реки не ходить!
Так они и послушали…
Ноябрь-месяц. Морозы уже были. Река замерзла, но лед тонкий. И снежком все припорошило…
Сердце чуяло! Выскочила за ними. Добежала до причала. (У нас есть свой катер и лодки).
Все мои курильщики бегут мне навстречу и кричат:
- Рустам утонул! – и мимо меня – в корпус.
У меня все внутри похолодело. Выбежала на причал… От берега, на расстоянии двух-трех метров, идут следы по льду и заканчиваются большим провалом во льду и из него торчит жердь… В обратную сторону следов нет… У меня, наверное, голова поседела, (волосы покрашены – поэтому не заметно). Сердце бьется, как бешенное! Руки дрожат… Ноги ватные…
- Что делать? Ребенок утонул… Посадят! Точно, посадят…
На ватных ногах забегаю в корпус. Ищу Рустама. Нигде нет… Значит и правда, утонул…
Все попрятались по своим комнатам…
- Что делать? Что делать?
Падаю на кровать. Слезы в три ручья… Вожатые в растерянности… Им легче: они отвечают только за мероприятия. За жизнь отвечаю я!
Отряд начинает собираться в моей комнате...
- Аль-тин Ита-льна… Вы… че… правда поверили? Мы пошутили… Мы … это башмаки привязали… Мы не знаем, где он…
И он, конечно же, тут, как тут!
- А че вы здесь делаете все?
- Ты где был?
- Во втором отряде… А че вы здесь все?
- Ты почему не сказал, что в другом отряде?
- Дык… Я с Лейлой…
- Я сейчас сама тебя прибью! И вас тоже! Пошутили они… Марш в комнаты! Всем – спать! Чтоб до шестнадцати ноль - ноль - ни одного в коридоре не видела и не слышала! Все поняли?
Поняли, еще как! Тишина стояла!... Слышно было, как я всхлипываю…
С мероприятиями – война! Нас здесь никто не развлекает. Кроме дискотеки, все мероприятия - силами ребят. Первый отряд – всем пример! Они все умеют: и петь, и танцевать, и рисовать. А мой, в первый день, заявил:
- Мы отдыхать приехали!
- Ну, хотя бы, как отряд назовем?
- Ботаники! Мы же всегда – ботаники!
- Ладно! Отдыхайте! Ботаники!
А мне что делать? Драться с ними? Два дня бастовали, пока не провинились. Начали шевелиться.
Третий день… С утра все спокойно. Играют в бильярд, теннис. Десять раз покурили… Готовят с вожатыми танцы... Поют… Сходили на рыбзавод. Посмотрели, как рыбу выращивают…
Тихий час. Все отдыхают. Уборщица до блеска отмыла весь коридор. На десять минут ухожу в соседний корпус к начальнику лагеря. Нужно было отнести какую-то бумажку. А, когда возвращаюсь… У меня обморочное состояние! Мамай прошел! Оказывается – за десять минут можно даже каменный замок превратить в развалины! На полу штукатурка, песок; все стены, до потолка, исписаны предложениями на непонятном мне языке.
- Да-а-а-а! Теперь здесь только капитальный ремонт поможет!
А в коридоре – ти-ши-на!... Гробовая!... Захожу в одну комнату – спят!? В другую – спят!? Все – спят! Открываю все двери в коридор:
- Первый отряд! Подъе-е-ем! Всем выйти! Кто все это натворил?
Выходят… Никто ничего не знает… Все спали!
- Спали, конечно… Верю!
(Это я уже три ночи не сплю. То мальчиков вытаскиваю из комнат девочек, то – наоборот. А то и - из постелей! Время такое! Молодежь… Ничего запретного для них не существует. Я их ругаю:
- Как вам не стыдно?!
А они – мне:
- Если Вам стыдно – выйдите!)
Уже не могу контролировать себя:
- Все! Хватит! Ухожу! Уволюсь! Все нервы истрепали! Делайте, что хотите!
Закрываюсь в комнате. Вся трясусь от негодования и слез…
В комнату протискивается Олег:
- Аль-тин Ита-а-а льна… Это я… Кате … в любви признался… на испанском…
- Е-мо-е-е-е! А Катя мне сказала, что здесь одни матершинные слова! А по-другому нельзя было?! Ну, ты даешь! За десять минут! Один!... Никто не помогал?
- Не-а… Я сейчас все вымою … Уберу…
- Давай, быстро! Пока начальник лагеря не увидела… А-а-а-а! Все равно кто-нибудь доложит…
Четвертый день… Все, как обычно… до вечера. Началась дискотека. Мои танцуют. Бегают курить. Я тоже танцую с ними. Контролирую, чтобы без курток не выскакивали. Хоть и ноябрь, а мороз -17*
Заходят толпой в корпус после очередного перекура. Следом вторая толпа – взрослые дети из второго отряда. Приехали к нам отдыхать из соседнего города. Час назад был конкурс «Джентльмен-шоу». Наши, конечно, показали себя лучше. Но жюри отдало первое место гостям. Из уважения. Надо же как-то поощрить! Мои сначала возмущались, а потом затихли…
- Где были?
- Курили!
С дискотеки ушли вовремя... Не требовали продлить … Улеглись быстро… Даже не просили вскипятить воду - «лапшичку поесть». И куда в них только лезет? Пять раз в столовой едят за день.
- Что-то все это подозрительно… Очень подозрительно…
В одиннадцать вечера зовут меня:
- Аль-тин Ита-а-льна…
У меня волосы дыбом! (Впрочем, они, как встали у меня дыбом на второй день – еще не опускались!) Все перебитые! У одного – живот болит… У другого - синяк под глазом… У третьего нога распорота – кровь течет… У пятого - !!! Десятого - !!! Слов не хватает… В соседнем отряде – вывихнута челюсть. Ушибы… Животы болят…
- Это Игорь…
- Игорь, ты зачем их пинал?
- Это они первые полезли!...
- Полезли? К тебе? – передо мной шкаф – два на два. – Посадят за избиение!
- Мне ничего не будет! У меня дедушка - полковник милиции!
- Это у тебя! А у меня нет дедушки- полковника…
Всю ночь лечу. Мажу зеленкой, бинтую. Прикладываю холодные примочки.
Утром в очередной раз выслушиваю:
- Я тебя уволю! Пиши объяснительную!
Пятый день… Дни считаю, когда этот ад закончится… Завтра домой! А сегодня - Закрытие смены.
День подходит к концу… Дискотека в разгаре. Мои бегают курить. Заходят подозрительные. Тошнит то одного, то другого. Бегают в туалет. Зеленые все!
- Чего опять натворили? Чего накушались?
- Курицу-гриль съели.
- Где взяли? Чего врете? Ни к кому родители не приезжали. До города далеко!
- Ну, мы… это … выпили немного…
- Чего выпили? Быстро говорите!
Оказывается, они привозят с собой… ни за что не догадаетесь, что – обыкновенный сахар! И в первый день ставят на белом хлебе – бражку. И на этот раз поставили. А что там может за пять дней получиться!? Вот этой борзянки они и напились.
- О-о-о-! Вот дураки!
День шестой… Утром весь коридор - как в паутине – в туалетной бумаге. Конечно, можно покидаться. Сегодня домой! Вчера они ее берегли. Еще бы! Пол ночи обнимались с унитазами! Сами – в губной помаде и зубной пасте. Дверные ручки - тоже. Традиция!
Сдаем постель. Завтракаем .
- Ура-а-а! Едем домой!
- Аль-тин Ита-льна! У нас через пять недель снова каникулы! Мы – только к Вам! Мы Вас та-а-а-ак любим! - это мне девочки говорят. Про них я не упомянула ни разу, но они всю неделю дружно устраивали мне бойкот. Как же так? И чего это я ругаю, их, таких хороших, мальчиков?!
- Наконец-то дома! – падаю на любимый диванчик: - У меня - отгулы! Разбудите через два дня… - говорю своим домашним и засыпаю…