Мама где-то далеко- далеко, я даже не вижу её. Да и как увидеть, когда я закутана до глаз в одеяло, а платок съехал почти на нос ,и я не могу его поправить, мои руки тоже спрятаны в одеяло. Мама - далеко, а снег – вот он, рядом, сугробы кажется наваливаются на меня со всех сторон. Я не боюсь .
Я хотела бы лизнуть их, я всегда лижу снег, но об этом не надо говорить взрослым. Они думают, что от этого можно заболеть. Наверно, они забыли как снег съёживается во рту и превращается в капли, которые можно поймать в рукавичку. Если стоять тихо- тихо, то там они станут льдинками, такими прозрачными, что , если их уронить на снег, то никто и никогда не найдёт их.
Я могу много рассказать о снеге, который так близко, но я никому и никогда не расскажу как падали на снег капли крови. Саша толкнул меня , и мой нос разбился. Снег был очень жёстким. Саша испугался и убежал, я приложила снег к носу, кровь остановилась. Мама ничего не заметила, она поздно пришла с работы, я уже спала.
Когда я сама стала мамой, я везла своего двухлетнего сына на санках, и он запел свою первую песню :» Грустная ягодка в лесу росла, целый день падала она...» Он смутился, когда я посмотрела на него:
- Не смотри, я пою...
Шёл тихий снег, он пел о грустной ягодке...
Идёт тихий снег. Я пишу эти строки. Сын - далеко, мама -далеко. Снег - близко.