Меня никто не любит, никто не приголубит, купите мне тортик, ткните меня в него рожей. Может быть я тоже заполучу это великое просвещение без мантр и медитаций? Мамочка, поцелуй меня в попку, я обкакался. Я все еще думаю, что окружающий мир с восторгом примет мои творческие фекалии, я же гребаный очередной Дали, я же сам Да Винчи, да Пушкин, да Шишкин, да дятел я, ясно вам?
Переключите канал, в "Спокойной ночи малыши" невъебенный саундтрек.
Чего я хочу? Подойти к тебе и со всей своей замечательности дать тебе такую пощечину, чтобы звездочки из глаз спели "алилуйя". Нет, не думай, что я не удовлетворена этой жизнью. Мне действительно нужны твои губы и глаза. О том, что ты - единственный нормальный член этого тусклого общества, промолчим.
Девочка по определению не может быть кошечкой. Потому что слово кошечка не знает эпитета "брехливый", и не знает эпитета "подзаборный", и не знает команды "место", и не знает команды "служить". Потому что кошечка не обгладывает тазобедренную кость твоего соседа по даче, не рычит на жену твоего соседа по даче, не облизывает твоего лица, когда ты приходишь домой. Кошечка спит на подушечке из шелка, и потыкай в нее палочкой, она, наверное, фарфоровая.
А я, гав-гав, хочу гулять, слышишь, хозяин?
Прижаться к твоим ахуевшим губам своими и прочитать тебе поэму одного поцелуя. По-французски. Со слюнями и языком. А ты открой своим ключиком мои чакры, я буду стонать громко-громко, любить тебя на вылет.
Хочешь я буду каждую ночь рассказывать тебе новую сказку и начинать ее словами: "однажды я выглянула из маминой матки и не захотела рождаться.."?
Меня никто не любит, так что я возлюблю себя сама в наполненной пеной ванной, с глазами прикрытыми, с губой закушенной. Это акт самосотворения меня из пены. И вышла на кафельный пол дева. И был низ ее живота покрыт чешуей рыбьей, а волосы из водорослей она заплела в косу и трижды обмотала вокруг себя, прикрыв полную белую грудь.
Пей своё пиво и слушай мою сказку. Однажды я выглянула из маминой матки и не захотела рождаться. Там снаружи было холодно и сыро, люди с грязными локтями в неприлично белых платьях тянули ко мне руки. А у меня в голове бились пчелы, жужжали-жужжали, пока одна из них не укусила меня в третий глаз, и я заплакала. Я плакала громко и для всех. Потом я научилась плакать по разному, для мамы, для папы, для себя, для мальчика с самым красивым игрушечным кабриолетом, для учителя по физкультуре с самой похотливой улыбкой. Когда меня брали на руки, я замолкала. Я равнодушно ощущала руки и думала о том, что всю мою жизнь я буду ощущать руки и не ощущать под собой ног. Так и вышло. Меня вырвали в мир для того, чтобы я станцевала богу в грязном ночном клубе, где девушки носят бюстгальтеры с пайетками, а мужчины шлепают их по задницам, и кусают их за задницы.
Прижаться к твоим ахуевшим губам своими.
Мальчик с крашеными черными волосами танцует, а по проводкам от плеера к его наушникам несутся голоса, кто быстрее, кто быстрее?
Сперматозоиды или звук?
Покричи в меня. Открой во мне преисподнюю, там два поворота ключом.
Сегодня каждый напишет тебе роман на социальную тему, на философскую тему, на психологическую тему. Сегодня каждый в красках распишет тебе, как плохо жить, как мало платят. Но никто не скажет, что делать и кто виноват. Быть или не быть? Плевать в колодец, или кончать в яблочный пирог?
А ты? Ты выбираешь жизнь? Или моё комичное сумасшествие?
Я знаю все столы, под которыми хотела бы посидеть. У тебя в комнате нет письменного стола. Поэтому в твоей комнате я бы осталась жить. Целовать пауков, пусть прекрасные принцы гладят мое белье, готовят мне еду, омывают мое тело.
Пена на вкус была пивом, а вышедшая из нее дева влюбила тебя в себя с первого взгляда со всей твоей необразованностью, неотесанностью, образцовостью.
В каждом чайном пакетике - вселенная, а во мне только любовь и преданность. Я перекрещу тебя на ночь снизу вверх, слева направо, справа налево. Хочешь губами, хочешь языком, хочешь руками, хочешь ножом. Я буду спать в ногах. Ненавидеть каждый твой шаг, благодарить каждого твоего бога. Я куплю у твоей матери все твои детские фотографии. Я расфасую свою страсть по пакетикам. По одному в день . А лучше затянись мной и хохочи на всю квартиру. В каждой вселенной по чайному пакетику. В каждой мне по тебе.
А будда нанял меня, чтобы я танцевала ему. Не ревнуй. Меня будут охранять пауки от грязных лап монахов.
Прижаться к твоим ахуевшим губам своим бесстыдством.
Чего я хочу?
Посмотреть на тебя изнутри.