Написано в соавторстве с Рэной Одуванчик
Путешествие кошек на край земли
(Великая сила МЯУ!!!-2)
ГЛАВА 30
Свиное общество
– От Агнессы я ушел, от Амнерис я ушел, от Маркиза я ушел и от Аси я ушел, – напевал Тишка полчаса спустя. Коты шли вдоль обочины по дороге на Симферополь и голосовали на каждую проезжающую машину. Пока что им не очень-то везло.
– От славы ты ушел, – поддразнил Четан. – Вот выступил бы в спектакле и стал бы звездой.
– Я с позором ушел от ещё большего позора, – возразил Тишка. – Слышишь, и голос ко мне сразу же вернулся. Просто то было какое-то заколдованное село, в котором приезжие коты теряют голос. Помнишь, как тогда в избушке ведьмочки мадам Покер?
– Ага, – кивнул Четан. – Только всё намного сложнее. Сперва ты потерял голову, потом осторожность и здравый смысл (Не мог хвастаться чуть-чуть умеренней? Тогда и позора было бы меньше.), а уж потом и голос, когда понял, что натворил, да поздно было.
– Да, всё так, – согласился Тишка. – Будет мне уроком.
Он взглянул на Четана и вдруг остановился:
– Знаешь, а ведь мы ещё кое-что там забыли.
– Что? – Четан тоже остановился и огляделся вокруг, как будто «там» – это прямо за спиной.
– Рюкзак мы забыли! Олухи! Куда ты смотрел?! О чём ты думал?! Ты ведь его нёс!
– Хочешь вернуться? – с деланной наивностью поинтересовался Четан, и Тишка тут же поостыл.
– Жалко… – жалобно мяукнул он.
– Ну что ж, впредь будем внимательней, – Четан огляделся и, поняв, что никаких вещей у них больше не осталось, добавил: – а то так и собственные хвосты растерять можно…
– Мяу, – согласился Тишка, и вдруг проезжавший мимо синий грузовик-фургон сбросил скорость и остановился в двадцати метрах впереди. Из кабины вылез невзрачный худой человечек и, нервно почесав лысину, полез под капот.
– Сломалась? – предположил Четан.
– Нас ждёт, – сказал Тишка и поспешил к машине.
Кузов, словно гигантскими розовыми арбузами, был заполнен свиньями. Но это были не совсем обычные свиньи. Они были абсолютно, даже можно сказать, безупречно чистыми, словно сошли с картинки какой-нибудь детской книжки. И ещё они были такие сытые и довольные, что Тишка невольно вспомнил о еде:
– Эх, нам бы не терять рюкзак, а заполнить его едой всякой…
– Катящийся камень пылью не обрастает, – многозначительно сказал вдруг самый крупный свин и довольно хрюкнул.
– Мы не камни! Нечего нас сравнивать, – обиженно заметил Тишка.
– Это такая английская человеческая поговорка, хрю… – сказал толстый свин. – Это мудрое изречение говорит о том, что путешественник – лёгкий, как ветер, и свободный, как небо. У странника нет лишних вещей типа рюкзаков, домов, фабрик, заводов и пароходов…
Тишке тут же вспомнилась поговорка, которую ему вчера лишь объяснял Четан. И вот теперь он, Тишка, влез в кузов и чувствует себя полным «груздём». Это ж надо сразу же показать себя таким несообразительным! И перед кем!
– Не слышал такой поговорки, – сказал Четан, видя, что друг смутился. – Спасибо, что просветили. А вы, наверное, много путешествуете?
– Научно-популярные журналы читаю, – серьёзно ответил свин.
– Журналы?! – недоверчиво приподнял брови Четан.
– Рядом с нашим свинарником – свалка. Оттуда частенько хорошую макулатуру к нам задувает, – пояснил свин помельче. – Я, правда, редко читаю. А вот Сократ обожает похавать вкусненького чтивца…
– Вас Сократ зовут? – удивился Тишка и почему-то посмотрел сперва в шумно пыхтящий пятачок, а потом в миниатюрные чёрные глазки большого свина.
– Хрю, хрю! Сократ! – с гордостью за своё редкое имя закивал тот. – А это – прошу любить и жаловать – мой преданный дружище Хрюша Помойкин, умный и прекрасно воспитанный молодой кабанчик.
– Хрю. Помойкин, – кратко отрекомендовался Хрюша. Он был почти в два раза меньше своего друга Сократа.
– О чём вы говорите! – вступила в разговор крупная свинья. – Прекрасно воспитан тот, в ком более ста килограммов!
– Вы все невопитанные, хоть и многоцентнерные! – подал голос кабан, стоявший в дальнем углу. – По правилам хорошего тона вместо того, чтобы трещать без умолку о себе, нужно сначала спросить об имени собеседника, улыбнуться ему… вот так… и вежливо поинтересоваться его делами.
– Хрю! А как вас зовут? – добродушно откликнулся Хрюша Помойкин задорным голосом. И все свиньи посмотрели почему-то на Тишку. Наверное, его упитанность внушала им уважение. Кот снова почувствовал себя на сцене.
– Тишка. Кот. Знаменитый арти… То есть великий поэ… Извините, просто кот. Женат. Шестеро детей и четверо внуков, – чуть ли не заикаясь, промямлил он. «Сейчас они будут нас расспрашивать: откуда мы, куда, где успели побывать. Мы начнём рассказывать, всё будет хорошо, а когда доберёмся до вчерашних событий в беседке…» Тишке вдруг стало так противно на душе, что он вскочил и судорожно бросился к выходу.
– Мне нужно идти… Чет, пошли! Нам в другую сторону!
– А Титаник плывёт… Куда нам деться с подводной лодки? – задумчиво, будто сам себе, прохрюкал Сократ.
– Да, мы уже давно едем, Тишка, – Четан аккуратно оттеснил друга от борта. – Двигаться вперёд и только вперёд! Это закон дороги!
– Ну вас! Умничаете все. Эти вообще – всю жизнь пятачком в луже – и туда же! Всем только бы поучать! Мол, ты дурачок, Тишка! Послушай наших советов, ума наберись! А я, может, тоже… научить могу! Подумаешь! – завозмущался Тишка себе под нос, но выпрыгивать больше не порывался.
– Что это вы там бубните? – строго спросил из своего угла кабаний ценитель этикета. – Разве вам неизвестно, что где больше двух – говорят вслух?
– Я хотел бы представить своего друга Четана, очень талантливого писателя, – бодро начал Тишка. – А за мурлыканье под нос простите… М-м-м… У меня просто проблемы с голосом. Да и вообще проблемы… – и он тяжело вздохнул.
– О-о! Вы хотите об этом поговорить?! Любезнейший, распахните свою драгоценнейшую душу прекрасному психологу! Я, Сысой Хавало, помог своей психологической помощью не одному превосходному индивидууму! – оживился пятый кабан, стоящий рядом со знатоком хороших манер.
– Да, Сысой Хавало – известный в узких кругах мастер, – похвалил его Сократ. – Он такой же известный, как я – философ.
– Да! – подтвердил этик, и это его «да» прозвучало, как отрыжка.
– А ещё других учите! – возмутилась свинья. – Разве не знаете, что в обществе некультурно икать и, пардон, отрыжковать!
– Простите-извините! Это желудок! Это из-за помоев. Мне нужно диетическое питание. Из-за этого, кстати, я и отправился досрочно исполнять свой свиной долг. Да и вообще, у меня фамилия такая – Отрыжко. Харитон Отрыжко, – с печалью в голосе признался любитель этики.
– Исполнять свой свиной долг? – не удержался Тишка. – Это как?
– Наш долг – это ехать на бойню, – охотно пояснил Сократ. – Это – служение людям. Наша дань тем, кто нас воспитал.
У Тишки округлились глаза и сам собой открылся рот: он не знал, как на это реагировать. То, что это не шутка, он понял по серьёзным лицам остальных свиней.
– Но это же глупо! – запротестовал Четан. – Что это за цель в жизни – быть съеденным?!
– Ну?! – поддержал друга Тишка.
– У каждого своя карма! – с умным видом произнёс Сократ.
– Вот я понимаю, моя карма – погреться на солнышке, помяудитировать, поиграться с мышкой, воробышков погонять, – сказал Тишка и сам же улыбнулся от удовольствия. – И поспать. Сладко поспать! Вот в чём смысл жизни!
– И всё? – спросил Сократ.
– Ну… Почти. Ещё нужно котят родить и вырастить из них достойных зверей.
Четан кивнул: ему понравилась Тишкина программа.
– Это, молодой кот, – ваша карма, – захрюкал Сократ. – Лично ваша. Она ничем не лучше и не хуже другой. Как говорится: «Йэдэм дас з;йнэ» – «каждому своё».
– Погодите! – возмутился Четан. – «Каждому своё»?! Да это же фашистский девиз!
Четан хоть и не читал журналов с помойки, но как кот, решивший связать свою жизнь с литературой, регулярно наведывался в сельскую библиотеку. Тем более, что его туда пускали даже без читательского билета.
– И тем не менее, согласитесь – мудро, – спокойно ответил Сократ. – Не хотите служить человечеству – не надо. Умрёте бесполезными. Какая разница?
– Мы не бесполезные! – Четана до глубины души возмутил такой антимяучный подход к собственной жизни, да и к жизни вообще. – Во-первых, я – писатель, а мой друг – поэт и артист. Мы дарим радость людям и себе…
– Чем? – не понял молодой Хрюша Помойкин.
– Вдохновением. Творчеством. Своими светлыми и увлекательными произведениями! – с жаром ответил Четан.
– Хрю-у-у, – уважительно проронил Помойкин. Хрюша слушал очень внимательно. В свинарнике он в основном проводил время у корыта или играл со сверстниками, поэтому сейчас ему было очень интересно слушать такую умную беседу взрослых. Даже его глаза «в три карата» стали как будто шире от удивления и любопытства.
– Хрю… Хрю… Видимо, в этом что-то есть, – после некоторого раздумья согласился Сократ. – Я читал как-то, что, мол, «искусство вечно – а жизнь коротка». Попытался осмыслить, но так ничего и не понял.
– Я вообще не понимаю, зачем нужно это искусство. Какой в нём толк? – вмешалась свинья. – Роман или там стихотворение в помои не положишь, с бурячком не стрескаешь… Главное, я считаю, это продолжение рода. Вот у меня, например, сорок поросят. Всех их нужно воспитать: утром накормить, в обед перекормить, на ужин закормить, а ночью, если надо…
– Надо своё хрюкало закрыть! – возник вдруг Отрыжко с такой неэтичной фразой. – Ай-ай-ай! Пани Желудевич, вы такая взрослая свинья! Как можно путать воспитание с пропитанием…
– А разве это не одно и то же?! – истерично завизжала пани Желудевич. – Вы ханжеский пан-чурбан, Отрыжко! Не по-свиному мыслите!
Дама от гнева и пронзительного визга стремительно краснела, всё больше и больше становясь по цвету похожей на её любимый буряк.
– Свиньи! Вот вы кто! – заверещал срывающимся дискантом Хрюша. – Вам – о вечном, об искусстве, а вы о помоях! Хотя бы перед писателями своей свинячьей необразованности не показывали!
– Тебе слова не давали, подсвинок молочный! – огрызнулся Отрыжко и шумно втянул пятачком воздух.
– Извините-простите! – громко напомнил о себе Сысой Хавало. Ссора прервалась, не успев начаться: все посмотрели на психолога. – Мы вас внимательно слушаем, уважаемые коты! – сказал он негромко и вкрадчиво, и свиньи снова обратили внимание на путешественников. – Продолжайте, любезные. Давненько мы не беседовали об искусстве…
– Мяу… Коты – одни из самых умных существ на земле, – начал Четан издалека.
– А кто самый умный? – тихонько спросил Хрюша у Сократа.
– Свиньи, конечно, – так же тихо ответил философ.
Коты его прекрасно расслышали, но не стали возражать, хотя у них об этом своё мнение. Четан продолжил:
– Как я уже говорил, искусство дарит радость. Во-первых, тому, кто сам пишет, рисует или поёт, ну и всё такое. И уже во-вторых, дарит радость и свет котам, людям, свиньям, птицам и тэ дэ. Ну, в общем, всем живым существам, которые умеют воспринять искусство.
– Браво! Какая мудрая философия! – искренне восхитился Сократ.
– Слова, слова, слова… А где подтверждение? Напустить тумана каждый может! – дерзко и вызывающе выступил Хрюша Помойкин.
– Не скажите, уважаемое свиное общество! Так красиво и глубоко рассуждать не каждый может, – сладким голосом заметил Сысой Хавало.
Воспользовавшись тем, что между свиньями снова вспыхнул спор, Четан шепнул Тишке:
– Слушай, мне эти ребята всё больше нравятся! Они не должны быть проданы на сало! Это кощунство – светочей свиной философии, этики и психологии пускать на банальную колбасу! Надо что-то делать!
– Да-а-а, – неопределённо протянул Тишка и многозначительно почесал затылок. Он посмотрел на свиней и вдруг представил вместо них целые горы сала, колбас и сосисок. Рот тут же наполнился слюной, а с утра голодный желудок требовательно заурчал. Тишка тряхнул головой, отгоняя наваждение. – Никогда не думал, что вкусную колбаску делают из таких замечательных свинок… Если бы я с ними раньше познакомился, годика на два-три, я бы кроликом стал… Ой, то есть этим, вегетарианцем…
Тишка вздохнул, а Четан задумался.
Свиньи продолжали вдохновенно спорить. Визгливые нотки всё чаще ранили нежные кошачьи уши. Громче всех визжала пани Желудевич. Спор, нарастая, достиг наивысшей точки накала и вдруг оборвался, когда все одновременно замолчали, чтобы перевести дыхание. И в наступившей тишине отчётливо прозвучали слова, сказанные Четаном Тишке:
– Знаешь, я думаю… – кот осёкся и посмотрел на свиней так, будто его заметили с соседским цыплёнком в зубах.
– Во! Хрю! Вы слыхали?! – радостно вскричал Сократ. – Он думает! «Я думаю – значит, я существую!» Так говорили великие древние греки!
– А о чём вы, простите, думаете? – решил уточнить Харитон Отрыжко.
– Я думаю, что стоит снова вернуться к изначальной теме нашей беседы, – предложил Четан. – Вы требуете подтверждения тому, что настоящее мяу, то есть настоящее искусство способно перевернуть мир… Заставить кота, ну или там свинью, например, совершить нечто удивительное, необычное, светлое, – Четан сделал паузу: его никто не перебил, все слушали. – Свобода и Радость с большой буквы, размышления и свет – вот что несёт, должна нести настоящая литература… ну, и всё остальное.
– Радость и Свобода, размышления и свет… Хрюкушки! Во как сказано! Такое натощак и не выхрюкаешь… Надо обязательно запомнить и на досуге обмозговать. – Сократ был в полном восторге. – Да вы гений, батенька! Вам когда-нибудь об этом говорили?
– Я и сам в этом не сомневаюсь, – скромно потупившись, промурлыкал Четан.
– Охрюнительно, господа! Это просто полное хрю! Какая отличная самооценка! Какой уравновешенный тип темперамента! Я как психолог вам почти завидую, – захрюкал Сысой Хавало.
– А кто вы по гороскопу, уважаемый? – взвизгнула пани Желудевич. – Мне хрюкается, что вы Овен – смелый охотник, воин, идущий вперёд. У таких обычно много побед над нежелательными соперниками и много детей.
Пани Желудевич попыталась состроить коту глазки, но у неё это не особенно получилось, так как они почти терялись на жирной морде. К тому же её отвлёк Хрюша Помойкин, который как раз взбирался на помятое жестяное ведро, чтобы с ведёрной высоты произнести речь. Ведро перевернулось и с грохотом покатилось по дну кузова. Но Хрюша не огорчился: цель была достигнута – на него обратили внимание.
– Всё это голые, лысые, бритые слова! – захрюкал Помойкин. – Блестящие и розовые, как свежевымытые свиньи! Это всё, конечно, клёво! Но мне хотелось бы примера! Нормального живого примера! Докажи, кот, что искусство способно на многое!
– Это ты способен на многое, – мяукнул Четан. – А искусство способно многое изменить. В первую очередь, в сознании свиней, котов и тэ дэ. Изменить к лучшему! Для тебя свобода – это только слова. А настоящая свобода – это сбежать из этой проклятой машины и жить, как у вас говорят, похрюкивая! Свою судьбу каждый должен выбирать себе сам!
– Неправда! Судьбу свинье дают человек и свиной бог Хавроний! – возразил Хрюша и посмотрел на свиней в поисках поддержки. Свиньи согласно захрюкали и закивали головами. Снова поднялся визг и гам.
– Мяу! Хорошо! – вдруг осенило Четана. – Сейчас мы покажем вам великую силу Мяу, то есть искусства, в действии! Хочу ещё раз представить вам моего друга Тишку! Он, когда называл себя, поскромничал. А когда я открыл вам, кто мы такие, вы, наверное, прослушали. Так вот, повторяю ещё раз: Тишка – поэт и артист в одной кошачьей морде! Уже известный в некоторых кругах…
Четан взглянул на друга и обнаружил, что Тишка пытается провалиться сквозь пол, а если получится, то и сквозь асфальт, куда-нибудь поглубже от публики. И там превратиться в точку – меньшую, чем с любопытством уставившиеся на него кокетливые глазки пани Желудевич.
– Поэт и артист в одной морде! Хрюки-хрю! Это просто феноменально! – закивал Сысой Хавало.
– Пан Тишка, а вы читаете или поёте? – жеманно спросила пани Желудевич. – Я обожаю жирный шансон!
– Фи! Вы бы постыдились, мамаша! Сейчас, кроме тяжелого рока, вообще слушать нечего, – брякнул Помойкин с видом музыкального критика.
– Село – оно и в Африке село! – сделал вывод Харитон Отрыжко. – Не успел артист и рта раскрыть, а они уже расхрюкались!
– О, тэмпорэ! О, м;рэ! О, времена! О, нравы! – с надрывом воскликнул Сократ.
– Пойте! А то я начинаю скучать! – избалованная кабаньим вниманием душа пани Желудевич жаждала чуда.
– Нет, нет! Я не готов! У меня не получится! Мой друг шутит! – Тишка с трудом улыбнулся и толкнул Четана в бок, пытаясь перевести всё в шутку. Свиньи удивились.
– Панове свиньи! Я не шучу. Тишка сочинил несколько песен, которые пользовались успехом у народа в электричках. Люди даже говяжью котлету дали, – похвастался Четан. (Про «говяжью» писатель сочинил, чтобы не задеть ненароком ранимое свиное достоинство.)
– Хрю!!! – загалдели свиньи радостно. А многодетная мамаша аж запрыгала от восторга.
– Отдать родную, собственным трудом заработанную или выращенную котлету – это вам не огурец по луже гонять, – со знанием дела сказал Хрюша.
– Народ плохого даже слушать не станет, – улыбнулся Хавало. – Так что не стесняйтесь, Тишка, валяйте ваши песенки!
Тишка посмотрел на психолога, затем оглядел всех свиней, и у каждого на морде он читал только дружелюбие. Свиньи смотрели ласково, будто бы говоря «не бойся, у тебя всё получится…». Вот только Тишке тяжело было в это поверить.
– Знаете… – сказал он, снова замолчал и вдруг заговорил, словно с разбегу в воду прыгнул: – У меня только что… вчера вечером… был полный провал. Я начал петь и охрип. И слова куда-то улетели… И я понял, что я – плохой поэт и отвратительный певец… Это просто ужас!
– Да что вы! Какой ужас? У вас ведь есть самое главное! Ваша жизнь продолжается! – захрюкал Хавало, и все свиньи одобрительно закивали.
– Да. Только вот уверенность в себе я потерял, – мрачно изрёк Тишка, рассматривая свои передние лапы.
– Глупости! Вы тревожно спите? Вы вините во всём себя? Вы не слышите ничьих советов и утешений? – бойко спросил Хавало.
Тишка сдержанно кивнул. А Четан вздохнул, как вздыхает нянька у кровати больного дитяти.
– У вас депрессия! – радостно возвестил великий свиной психолог Сысой Хавало. – А выздороветь-то очень просто!
Тишка со скрытой надеждой посмотрел на кабана.
– Нужно только поверить в себя! Полюбить себя изо всех сил! И понять, что виноват кто угодно, что угодно, только не ты!
– А кто же? Кто виноват, что я сначала расхвастался, как последний петушара, а потом квакал, как дохлая лягушка?! А потом слова забыл, как трёхсотлетняя черепаха?! Я сам виноват!
– Неправда! – серьёзно покачал головой Сысой Хавало. – Во-первых, виноваты погодные условия – жара отвратительно действует на умственные способности. Во-вторых, сказалась усталость от долгого путешествия: вы наверняка предыдущую ночь плохо спали. Затем – чрезмерное волнение. А астрономический фактор вы учли? Вы смотрели свой гороскоп на вчера? Уверен, вчера вам было противопоказано петь – Луна в Венере или Марс над Юпитером!
– Планеты виноваты? – неуверенно переспросил Тишка. – Гороскоп?
– Да, гороскопы – штука серьёзная… Особенно для тех, кто в них верит, – глубокомысленно заметил Хавало.
– А сегодня? Сегодня звёзды помогут нашему милому котику? Я так мечтала послушать настоящее кошачье мурканто! – завизжала пани Желудевич.
– С сегодняшнего дня… Хрю-хрю… Отныне… все звёзды и Луна будут помогать талантливому коту во всех его прекрасных начинаниях, – торжественно провозгласил пан Хавало. Всё же он был настоящий психолог, хоть и кабан.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...