Старушка Михайлова родилась общественницей. Была она заслуженным человеком, фронтовичкой, депутатом. Работала в Исполкоме района много лет. Но не смотря на возраст, не растеряла еще фронтовую смекалку и боевой задор. А уж по части отчаянной храбрости могла бы дать фору нашим служивым. В день Победы боевая старушка надевала свой офицерский мундир. И надо было видеть, как ярко сверкал на ее груди иконостас из орденов и медалей. Смешная и грустная история, которая произошла со старушкой, самая что ни на есть реальная. Вот как все это было.
Выйдя на пенсию, наша героиня тосковала без общественной работы. Работа секретаря парторганизации пенсионеров при Домкоме совсем ее не удовлетворяла. Хотя она постоянно по общественной линии где-то, что-то проверяла, остро реагировала и доводила до сведения. Не мыслила она себя без этой общественнополезной деятельности.
И вот, в один пригожий весенний денек шла наша старушка по улице мимо раскрытых нараспашку заводских ворот одного из оплотов социалистического машиностроения. Пытливая старушка резво засеменила на территорию завода, чтобы выяснить, по што такой непорядок? Нешто положено, чтобы на заводах ворота были нараспашку? Подходи – бери, как говорится!
Боевая старушка решила пресечь на корню такое безобразие. Пошла она искать охранника или хоть сторожа какого завалящего. Никого! И что самое страшное, прямо на середине заводского двора валялось десятка два дохлых крыс. А это ж просто ЧП местного значения! Пошла она с дозором по территории завода. Увы, завод был мертв. Это было видно невооруженным глазом. Заводские корпуса зияли пустыми разбитыми окнами, а входная дверь в заводоуправление - заколочена. С трудом отыскала какого-то молодого парня, который признался, что он и есть местный сторож. Старушка решительно потащила парня к крысиным трупикам с резонным вопросом:
- Почему ворота открыты? Это что такое?
- Что-что! Конь в пальто! Не видишь, что ли? Крысы дохлые!
Наша фронтовичка аж зашлась в праведном гневе:
- Да как ты… Да это же ЧП! Это же антисанитария! Это же – ЭПИДЕМИЯ! Почему не доложил, не устранил?
- Да я-то тут причем?
- Как это, при чем? Ты здесь для порядка поставлен! А ты прохлаждаешься и бездельничаешь! Посадить тебя надо за это!
- А я сюда крыс дохлых убирать не нанимался! Я вообще сюда ходить не обязан. Мне зарплату директор уже полгода не платит. Буду я еще из-за крыс убиваться! Прибежали они тут ночью и давай подыхать на середине двора. Очень надо. Я их тронуть боялся. А ну, как укусят? Вот и подохли вчера…
- Почему не убрал?
- Да ты что, бабуля! Ты что? Может, они заразные какие? Вот пусть мне зарплату за полгода заплатят, тогда и уберу их. А так, мне-то что? Пусть себе лежат! Они же есть-пить не просят!
Тут наша фронтовичка впала в азарт! Вот оно! Наконец-то открылось поле для общественнополезной деятельности! Сейчас она всем покажет, чем сильна у Кузьки мать! И старушка, покинув приказавших долго жить крыс, помчалась в ближайший ЖЭК. Она решительно атаковала кабинет ничего такого не подозревавшего начальника ЖЭКА.
Несчастный начальник ЖЭКа! Он долго не мог понять, о чем речь? Какой-то завод, ворота, крысы, антисанитария, ЧП местного значения, какая-то эпидемия! Просто кошмар! Но бабуля показала ему какое-то доисторическое удостоверение, подтверждавшее, что податель сего является внештатным сотрудником жестокого и беспощадного Паргосконтроля СССР. Да и орденские планки боевых наград на груди старушки внушали почти сыновнее почтение.
Начальник ЖЭКА дипломатично объяснил пассионарной старушке новые правила игры эры наступившего дикого капитализма:
- Видите ли, уважаемая, наши дворники обязаны убирать только территорию, окружающую жилые дома нашего микрорайона. Заводские территории и территории учреждений убирают дворники, которых они сами содержат в штате. А мои дворники не обязаны убирать территорию завода.
Промытарив начальника ЖЭКа битый час, взывая к его партийной совести, старушка сделала правильный вывод, что у начальника ЖЭКа нет ни совести, ни партбилета. Да и вообще - креста на нем нет! По старой послевоенной ленинградской привычке, наша фронтовичка пошла к участковому.
Если кто не верит, можете не сомневаться, что после войны участковым милиционерам в своем околотке были вменены самые всевозможные обязанности: ловить преступников, заниматься профилактикой преступлений, пресекать всякую там безнадзорность, принимать находки, тушить пожары и даже следить за чистотой вверенной территории. И не сомневайтесь, дворники у прежних участковых по струночке ходили. Потому, что у них, у участковых - не забалуешь!
Старушка долго ждала участкового, пока он якобы занимался поквартирным обходом. Чем он на самом деле занимался, остается только догадываться. Увидев, наконец, участкового Гусейнова, старушка воспряла духом и строгим, командирским голосом стала отдавать участковому приказания:
- Голубчик! На твоей территории - ЧП! Поднимай дворников в ружье! Организуй сантранспорт! Вызывай врача СЭС! Там трупы дохлые на заводе «Красный вулкан»!
Участковый Гусейнов впал в ступор:
- Где трупы? Какие трупы? Почему - дохлые?
- Да я же тебе толкую, сынок, что на заводе «Красный вулкан» трупы дохлых крыс валяются. ЧП, у нас, сынок! На весь район - ЧП! А то, может, уже и на весь город. Может, уже и в газетах наш район пропесочили. Просто позор!
- Бабуля, я что-то в толк не возьму! Чьи трупы?
- Да крыс, сынок, крыс этих окаянных! По всему двору завода их там раскидало. И они уже разлагаются! Так смерят, сынок, так смердят! Надо срочно их эвакуировать.
Гусейнову раньше казалось, что языкового барьера у него нет. Но тут Гусейнов понял, что выходит, что он с русским языком не в ладах. Что за фамилия такая - Крыс? И почему не склоняется? Но чтобы не попасть впросак, решил уточнить:
- Так! Сколько там лежит трупов этих Крысов? Опознание трупов проводили? Откуда известно, что их фамилия – Крыс? А у трупов что - огнестрелы? Или их от взрыва раскидало? Что-то у нас за последние три дня в сводке происшествий по району никакие взрывы не зафиксированы.
Пришло время впасть в ступор нашей фронтовичке. Поняв, что на родине Гусейнов не встречался с этой разновидностью городской фауны, она решила его просветить, непонятливого:
- Сынок! Ну, ты сам подумай? Какие у крыс фамилии могут быть? Они без фамилий! Понимаешь, сынок, у вас в Азербайджане они тоже есть. Зверьки это такие, домашние, можно сказать. Только они грызуны и рассадники заразы. Их в капканы ловят или травят чем-нибудь.
Когда до лейтенанта Гусейнова дошел смысл сказанного, он побагровел, и взорвался с присущим ему кавказским темпераментом:
- Слушай, бабуля! Что ты мне голову морочишь со своими крысиными трупами? На моей территории настоящих трупов - навалом. Одних суицидов только два! Да три - огнестрела. И все мне - преступников ловить! Не знаю, как с этими человеческими трупами управиться. А ты тут со своими крысиными трупами пристаешь! Пойми ты, бабуля, милиция крысиными трупами не занимается! Тебе с ними в СЭС надо идти. А сейчас все, не мешай работать, бабуля!
Бедному Гусейнову пришлось проявить чудеса изобретательности, что бы выкурить настырную старушку из опорного пункта. А потом ему пришлось занять круговую оборону, чтобы она вновь к нему не проникла.
Рабочий день уже подошел к концу и наш божий одуванчик мудро рассудил, что в СЭС лучше пойти завтра, прямо к открытию. Вечером она своим старческим почерком, не поддающимся расшифровке, довольно дельно написала главному врачу районного СЭС заявление о мучительно волновавшем ее ЧП районного значения. А утром, с боем прорвавшись через тело секретаря главного врача СЭС, она с победным видом вручила этому медицинскому чинуше свое выстраданное заявление. В нем она в императивных выражениях потребовала от главного врача СЭС «покончить с трупами дохлых крыс на территории завода «Красный вулкан», как с источниками главной заразы во вверенном ему районе».
Главный санитарный врач района был дипломатичным человеком. Он уныло бубнил фронтовичке, что завод «Красный вулкан» сменил собственника. И стал Обществом с ограниченной ответственностью. И ответственность этого собственника граничит теперь с безответственностью. Санитарные врачи уже там были и установили массу нарушений санитарных норм. Поэтому он, испекшись о санитарном благополучии населения вверенного ему района, уже приостановил деятельность этого безответственного общества. А генерального директора завода - оштрафовал. Только вручать все эти документы совершенно некому. Завод и так уже давно не работает, а директора врачи СЭС так и не нашли. Поэтому СЭС никаких мер по ее заявлению принять не может.
Принципиальная старушка возмутилась:
- Как это - ничего не можете сделать? А крысы дохлые? Они что? Так и будут разлагаться? Кто их будет эвакуировать?
- Гм… Э…Уважамая! Эвакуация мертвых грызунов в места их захоронений или утилизации, не относится к нашей компетенции. Есть специальная хозрасчетная организация, которая этим занимается, но эти услуги теперь платные. Предприятия сами этим занимаются и платят станции деньги. Денег у СЭС на это нет. Мы тут ничем помочь не можем.
Старушка Михайлова, глянув на главврача, спросила его строго:
- Вы - коммунист?
- Да при чем тут моя партийная принадлежность? У нас уже давно шестую статью Конституции отменили, уважаемая!
- Да вы – ренегат! А еще клятву Гиппократа давали! Тут эпидемия назревает, а вы мне про « компетенцию». Здесь других мнений быть не может - крысы должны быть уничтожены! И это обязана сделать районная СЭС!
- Помилуйте, уважаемая! И как вы это себе представляете?
- А очень просто! Как на фронте! Организовать эвакуатор, спецсредства для защиты людей от заразы, мобилизовать весь штатный состав врачей, вывезти силами санитарных врачей дохлых крыс за город, в специальную яму и зарыть.
- Это какое-то безумие! Да нет у меня никого спецтранспорта, никаких спецсредств, и я не могу заставить врачей куда-то там поехать и кого-то зарывать. Понимаете, это не входит в их должностные обязанности!
- Ах, не входит! А чтобы дохлые крысы распространяли заразу по району - это в ваши обязанности входит? Да вы просто недобитый вредитель! Мало вас сажали! Недобитки вы все, а не санитарные врачи! Мы на фронте свою кровь не за это проливали!
- Господи, да что вы такое говорите? Какое вредительство? Побойтесь Бога! Да меня еще тогда на белом свете-то не было!
В общем, старушка наша разошлась, почем зря! Ее зычный голос был слышен даже через закрытую дверь кабинета главного врача, как трубный глас архангела Михаила. Не зря же она - Михайлова!
Однако пассионарная старушка сдаваться не собиралась. Она написала заявления в общей сложности в тринадцать районных и городских инстанций, которые по ее мнению, могли бы принять решение: что делать с дохлыми крысами? Но прошло уже два месяца, а дохлые крысы так и лежали на дворе завода. А все эти "компетентные" органы посылали нашей героине пространные ответы о том, что «уничтожение дохлых крыс не относятся к их исключительной компетенции».
Тогда наша фронтовичка решила изменить стратегию и тактику в направлении главного удара. Она точно знала, что раньше за чистотой вверенной им территории отвечали участковые милиционеры. А раз так, значит, нужно пожаловаться начальнику участкового Гусейнова. И направилась она в родное 43 отделение милиции Петроградского РУВД.. Да, да, в то многострадальное, где «Ленфильм» сериал про правильных ментов снимал.
В приемный день начальника 43 отделения милиции подполковника Михнюка героическая старушка явилась в костюме с орденским иконостасом на груди. Бравый подполковник долго не мог понять, о чем это толкует ему заслуженная фронтовичка? Он долго перебирал все тринадцать заявлений и ответов на них из самых различных властных инстанций по поводу... дохлых крыс.
Лукавый подполковник сердечно согласился со старушкой, что крысы дохлые – это непорядок. Но вот причем тут участковый Гусейнов? Если уж даже сам Глава администрации района пишет, что наглые дохлые крысы лежат на территории завода «исключительно вне пределов его компетенции». И предлагает обратиться в СЭС! А СЭС посылает старушку … опять в Администрацию района! Когда старушка объяснила Михнюку, совершенно обалдевшему от хитроумного крючкотворства властных чиновников, в чем, по ее представлению, заключаются обязанности участкового Гусейнова, даже хитрожопый Михнюк был потрясен. А потому он гневно заявил настырной фронтовичке:
- Значит, вы считаете, что в то время, как идет вал криминогенных посягательств на жизнь, здоровье и имущество граждан нашего района, мои участковые должны гоняться за дохлыми крысами? Вы сильно заблуждаетесь на этот счет! Пока я жив – этому не бывать!
- Нет, бывать! А кто же, если не милиция, дворников обязан приструнить и обязать? Раньше-то заставляли? А сейчас что? Не ровен час, эпидемия! Кто в ответе? Народ знает, что «моя милиция - меня бережет»! И как же вы народ от эпидемий оберегаете? Заставьте Гусейнова провести работу с дворниками из ЖЭКа и пусть он заставит дворников убрать дохлых крыс.
Долго они еще препирались таким образом, пока Михнюк окончательно не вышел из себя и не попросил старушку покинуть его кабинет. Но не тут-то было! Настырная старушка наотрез отказалась покинуть его кабинет. Тогда он пригрозил ей тем, что вызовет наряд милиции для ее выдворения. Михайлова с радостью на это согласилась. Тогда взбешенный Михнюк вызвал молоденького дежурного по отделению, отдав ему команду:
- Увести!
Дежурный оторопело посмотрел на старушку, сверкавшую иконостасом боевых орденов на груди, на своего начальника, покраснел, опустил глаза и тихо спросил:
- Куда?
- Выведи ее из кабинета и вообще из здания РУВД к чертовой матери! И не подпускай ее к зданию до конца рабочего дня на пушечный выстрел!
Бедный дежурный подошел поближе к старушке, взял ее под локоток, и тихо попросил:
- Гражданочка, пройдемте!
Боевая старушка резво выдернула свой локоток из неуверенной руки дежурного и своим трубным архангельским голосом возопила:
- Давай, сынок, давай! Тащи израненную на войне старуху в кутузку! Я кровь за тебя на войне, сынок, проливала! Тащи меня, сынок, тащи!
Дежурный густо покраснел, стал, как вкопанный, и тихо сказал Михнюку:
- Ну, не могу я, товарищ подполковник! Она же старая, вся израненная! У меня дед-фронтовик тоже весь израненный! Не могу я! Хоть стреляйте!
- Да ты что? Отказываешься приказ начальника выполнять? Да я тебя сейчас… самого арестую! Уволю к чертовой матери по статье!
- Что хотите со мной делайте, ну не могу я, товарищ подполковник!
Дошедший до крайности Михнюк вызвал обоих своих замов. В присутствии боевой старушки милицейский триумвират провел оперативное совещание по поводу выдворения новоявленной Мерчуткиной.
А пока они совещались, на старушку и не смотрели. Исключительно нестандартные действия старушки видел только совестливый дежурный. А оперативная старушка за спиной милицейских начальников бодро взобралась на стол и победно завопила:
- Хватайте меня, сынки! Хватайте, вяжите старую фронтовичку! Я кровь за вас, сынки, проливала на Волховском фронте! Фашистам не сдалась и вам, сынки, не сдамся! Спасите, люди добрые! Помогите! Убивают! Люди добрые, фронтовичку Михайлову убивают в милиции! Спасите! Помогите! Прокурора!
Естественно, ее вопли были слышны не только в приемной Михнюка, но даже в коридоре. Люди, пришедшие на прием к начальнику 43 отделения милиции, стали нервно друг на друга озираться. Может, и их тоже сейчас… убивать будут? Жалобщики и заявители, пришедшие на прием, стали тихо уходить по добру, по здорову. А то как бы чего…не вышло!
А в кабинете сильно возбУжденного Михнюка тем временем продолжалась спецоперация по экстренному выдворению фронтовички Михайловой. Салагу-дежурного отослали и велели на глаза не показываться. Срочно прибыло подкрепление из трех человек. Ретивая старушка, стоя на столе Михнюка, героически отбивала все попытки по ее выдворению. Она размахивала руками, ногами, отбивалась от них своей, видавшей виды дамской сумочкой. В результате общих титанических усилий, воинственную старушку сняли со стола. Тогда она стала драться, царапаться и кусаться, мертвой хваткой вцепилась в погон одного из милиционеров и оторвала его. Другому оторвала рукав форменного милицейского пиджака, а третьему - расцарапала лицо. С большим трудом ее водворили в «обезъянник» РУВД на первом этаже. Очевидцы рассказывали, что сцена была душераздирающей. Не каждый же день увидишь, как сверкающую БОЕВЫМИ орденами приличную старушку тащат в кутузку.
Ответственный дежурный в муках рожал протокол об административном задержании Михайловой под ее вопли из «обезьянника». Туда ее водворили вместе с одним синюшным алкашом и двумя проститутками. А в это время Михнюк и его замы строчили рапорты своим начальникам и прокурору трясущимися от пережитых волнений руками. На всякий случай, вызвали фельдшера из районного медвытрезвителя, который находится в одном здании с РУВД, для освидетельствования воинственной старушки.
Фельдшеру разъяснили» задачу освидетельствования. Но фельдшер, посмотрев на старушку, на должностной подлог не пошла. И наотрез отказалась признать в старушке лицо, «находившееся в состоянии сильного алкогольного опьянения». Фельдшер даже категорически отсоветовала Михнюку вызывать «беленькую машинку» - так ласково у нас в народе называют неотложную психиатрическую помощь.
На следующее утро фронтовичку Михайлову из милицейского «обезьянника» доставили в Петроградский суд для привлечения ее к административной ответственности за злостное неповиновение работникам милиции. В рапорте обоих замов на имя их начальника указывалось, что «гражданка Михайлова в течение трех часов полностью ДЕСТАБИЛИЗИРОВАЛА работу 43 отделения милиции». И это было самой, что ни на есть сермяжной правдой. А от правды старушке деваться было некуда.
В суд в качестве свидетелей явилось почти все руководство 43 отделения милиции и трое милиционеров, потрепанных в неравных боях с нашей героиней. В своих объяснениях суду о причине своего такого, прямо скажем, асоциального поведения, храбрая старушка трогательно описывала апокалипсические картины крысиного нашествия на весь Петроградский район, про раскиданные по району трупы дохлых крыс, про милицейскую халатность в борьбе с этими трупами. Судья сдерживалась от смеха из последних сил. Но когда она увидела трех потерпевших-милиционеров, представивших справки из районного травмпункта о причиненных им телесных повреждениях, порванные рукава и оторванные погоны, она не без ехидства спросила:
- Можно подумать, что на вас целая банда напала! Неужели эта старушка одна так вас уделала? Что ж это у нас за милиционеры такие, что их даже бабушки престарелые побить могут? Где уж вам тогда с преступниками бороться!
Доблестные правоохранители в голос стали возмущаться:
- Вам легко, товарищ судья, так говорить! А нам тогда не до смеха было! Она же дерется, как черт! А мы ее – тронуть не моги! Старушка же ведь… Божий одуванчик! Опять же вся грудь в орденах! Не дай Бог, чего там ей сделали бы. Мы ее только за руки втроем держали, чтобы не дралась!
Судья, вспомнив поэта Некрасова, философски заметила:
- Да уж… Не перевелись еще женщины в русских селеньях!
В результате, судья нашу пассионарную старушку слегка пожурила за такое антиобщественное поведение в милиции и наложила на нее штраф. Упрямая Михайлова никак не могла согласиться с таким поворотом событий. Нет, не по скаредности своей, а из принципа.
Кто-то написал ей толковую жалобу в городской суд на это судебное решение. Три месяца в городском суде во всем этом деле разбирались. Городские судьи тоже посмеялись над боевой старушкой. И приняли соломоново решение, чтобы никому не обидно было. Постановление районного судьи отменили по тому основанию, что она неправильно квалифицировала действия старушки, а надо было привлекать ее к административной ответственности по другой статье. Но так, как срок давности привлечения к административной ответственности составляет три месяца, а они уже истекли, то городской суд административное дело старушки Михайловой производством прекратил.
Михайлова пришла на прием к прокурору с ответом из городского суда. Естественно, она была в своем знаменитом костюме с иконостасом из орденов и медалей на груди, но еще и с огромным альбомом своих фронтовых фотографий. И я уже лично на себе испытала все прелести общения с этим божьим одуванчиком, потому, что жалобу у нее принимала моя подружка и коллега Марина, с которой мы сидели в одном кабинете. Работу нашего кабинета Михайлова дестабилизировала ровно на час. Слава Богу, хоть на наши столы она с ногами не забиралась. Но мы с Мариной были готовы ко всему.
Но самое смешное в этой истории вот в чем. Михайлова поняла, что ничего ей не добиться от наших чиновников. Тогда она сама пришла и эвакуировала детской лопаткой дохлых крыс с территории завода! А тайное захоронение грызунов и рассадников заразы устроила на территории скверика перед Александровским лицеем. Но с безответственными чиновниками продолжала бороться уже цивилизованным способом.
Последний раз видела я нашу пассионарную старушку в троллейбусе на Большом проспекте Петроградской стороны. Но прежде чем ее увидеть, я услышала знакомый трубный "архангельский" глас, поучавший нерадивого кондуктора за плохую работу общественного транспорта. «О! Только не это!» - успела я подумать и тут же, чуть не на ходу, выпрыгнула из троллейбуса. К этому времени я уже знала от главного врача нашего районного ПНД, что у нашей лихой фронтовички Михайловой была уже давно вялотекущая шизофрения.