Однажды летом к нам в село неожиданно приехал погостить мамин брат Леонид. Он служил в ВМФ и свой краткосрочный отпуск решил провести в гостях у своей сестры, то есть у нас. Несмотря на жаркое лето, одет он был в чёрный суконный бушлат и такие же брюки клёш. На голове — бескозырка с надписью «Балтийский флот». Сам был высок и красив, мы с моим младшим братишкой буквально не сводили с него восторженных глаз.
Дядя Лёня подолгу рассказывал нам о своей морской службе, о там, как выглядит настоящее море с чайками, и каким оно бывает серым и страшным во время бури. «Там такие волны, они, — дядя осматривал округу, и не найдя ничего подходящего для сравнения, показывал на хатку, — они выше вашего домика». Мы медленно переводили взгляд на крышу с потресканным шифером, потом снова на дядю и, морща лобики, пытались понять, не разыгрывает ли он нас, ведь таких больших волн не бывает.
Но больше всего нас занимало другое — подготовка и выход дяди Лёни «в люди», в село. Перед выходом дядя начинал тщательно готовиться, а мы стояли и, раскрыв рты, внимательно наблюдали за таинственной процедурой.
Сначала дядя брал небольшую специальную трафаретку с прорезью и нанизывал на неё все пуговицы бушлата, которые затем смазывал беловатой жидкостью (он её называл асидолом) и маленькой щёточкой начинал с остервенелым усердием их надраивать. Через пять минут латунные пуговицы начинали ярко сверкать и отражать солнечные зайчики так, что приходилось зажмуриваться.
После бушлата наступала очередь наведения стрелок на брюках. Для этого дядя брал наш старинный утюг, который нагревался от вложенных внутрь древесных углей, и мокрую накрахмаленную марлю, которую накладывал на штанины и приступал к утюжке. Утюг чадил и пыхтел, марля как кошка шипела, — не проходило и десяти минут, как стрелки брюк начинали напоминать лезвие ножа.
И в последнюю очередь какой-то чёрной ваксой чистились ботинки, которые постепенно достигали такого блеска, что мы видели в них своё отражение. После этого дядя не спеша одевался, поправлял бескозырку и выходил на улицу.
В таком приготовлении, видимо, был определённый смысл: мы видели, как дядя Лёня гулял по берегу реки под руку с молодой дамой, одетой в синее платье, и по-детски ревновали его к этой незнакомке.
На следующий день процедура приготовления к вечернему рандеву проходила в том же порядке и с тем же усердием. Мне одно было непонятно: зачем опять нужно было долго чистить асидолом пуговицы, если они ни на грамм не потеряли своего блеска со вчерашнего дня, а потом наглаживать брюки, если стрелки на них совершенно не «затупились»?
Однажды у Маяковского прочитал: «Если звёзды зажигают, значит это кому-нибудь нужно...»
И я сделал свой недетский вывод: «Если пуговицы начищают, значит это кому-нибудь нужно...»
*****
На фото 1958 года (справа): мой дядя, Леонид Сорокин.