Надежда
Я смотрела на фотографию: я видела твои огромные, сияющие, полные жизни, глаза. Мне казалось, ты улыбался мне в ответ, я слышала твой голос, ты разговаривал со мной…
Я не хотела верить, что тебя больше нет. Как трагично осознавать, что я больше никогда не услышу твой голос, не окажусь в твоих объятиях…
Я еще раз вспомнила, как все было, все события последних месяцев. В тот холодный сентябрьский вечер ты сказал, что тебе нужно срочно уехать в командировку, на десять дней, и что ты едешь не один, а с экспедицией. Вам нужно было лететь в Италию, в Рим. Ты говорил мне о замке Святого Ангела, который находится в окрестностях Рима. Тебе нужно было провести работы в римских катакомбах (подземные кладбища - христианские погребения первых четырех веков нашей эры), так как была большая вероятность того, что в окрестностях этого замечательного исторического места реально обнаружить останки людей, возможно скончавшихся от эпидемии или от стихийного бедствия. А, возможно, и целый город под землей.
Руководитель проекта сказал, что возлагает на тебя большие надежды как на способного и перспективного археолога. И, я уверена, ты его не подведешь. В любом случае, я верю в тебя. Я знаю, что тебе всегда доставляла удовольствие твоя работа. Ты совершенно правильно выбрал свой путь.
Маршрут следования самолета был достаточно сложным, но интересным и насыщенным. Ведь вам предстояло лететь через разные города, ты даже на бумаге нарисовал мне этот маршрут и города, через которые вы будете пролетать: Москва – Калининград – Минск – Киев - Ростов-на-Дону - Мюнхен – Берлин – Париж – Барселона - Рим.
Я понимала, что ты должен уехать по работе, но не представляла, как буду жить без тебя все десять дней. Ведь, когда ты рядом, весь мир преображается, я пребываю в экстазе и чувствую себя самой счастливой женщиной на свете. А теперь тебя не будет, ты будешь в отъезде. Я хотела полететь с тобой, очень хотела. Не только из-за того, что в глубине души волновалась за тебя, не хотела оставаться одна, но и потому, что хотела быть нужной тебе как женщина и как друг. Ну и конечно, меня очень заинтересовал маршрут, по которому вы летите. Я всегда хотела полететь в Рим хотя бы на несколько дней. Этот прекрасный чарующий город всегда манил меня. Живописно раскинувшийся по холмам город является жемчужиной Европы. И я была уверена, что когда-нибудь обязательно побываю в Риме! Ведь я молода, и у меня впереди вся жизнь.
Я не поехала провожать тебя в аэропорт, ты так хотел. Ты любил расставания не больше, чем я, поэтому мы попрощались дома. Мы провели с тобой прекрасную ночь, полную нежности и любви. Я никогда еще не была так счастлива, и никогда мне не было так больно до глубины души.
А потом мне показалось, что я увидела страшный сон и что я проснусь, и все будет как прежде. Потому что то, что я узнала в новостях, не могло быть правдой: Самолет «Boeing 737-700», на котором летела группа экспедиторов из Москвы, взорвался в воздухе на высоте 10000 м. Трагедия произошла в среду, около 17.40 по московскому времени. Группа экспедиторов летела в Рим, в служебную командировку. Самолет не долетел до Рима и взорвался в районе Барселоны. Просто разлетелся в клочья, - как сказали потом позже, в информационной сводке.
Один из спасателей сообщил, что первое, что он увидел на месте трагедии, это то, что тела погибших были разбросаны в сотнях метров друг от друга. Единственное, что напоминало о том, что здесь должен был находиться самолет, это его хвостовая часть. Остальное, по словам спасателя, разлетелось на тысячи кусков.
Далее следовало расследование: нужно было выяснить причины взрыва самолета. Но меня не интересовали эти причины, для меня главным было то, что тебя больше нет. Как это пережить?
Смутно помню я последующие новости в информационной сводке.
В новостях объявили, что причиной авиакатастрофы стал теракт.
Точнее, разрушение конструкций самолета в результате воздействия зарядов взрывчатых веществ в пассажирских салонах. Но экипаж был профессионально подготовлен, а его действия не выходили за рамки соответствующих требований.
Оставался открытым вопрос, каким образом террористы смогли пронести взрывчатку на борт самолетов.
В результате авиакатастрофы погибли пятнадцать человек.
Взрывные устройства могли быть заложены в самолеты еще на земле.
Возможно, террористы-смертники, которые, по всей вероятности, были на борту самолета, только привели эти взрывные устройства в действие.
Именно им, этим проклятым террористам, была я обязана твоей гибелью. Но я не хотела верить, что тебя больше нет. Мое сердце отказывалось этому верить! Я чувствовала, что там, в Барселоне, на месте авиакатастрофы, где самолет взорвался в воздухе, погибли все, но только не ты. Ты слишком любил жизнь, чтобы вот так уйти из нее. И ты жив, я уверена, что в мире нашлись добрые люди, которые пришли к тебе на помощь и сейчас ты вспоминаешь обо мне и ждешь, когда я приду к тебе. И я приду, чего бы мне это не стоило! Пусть даже мне придется пройти через огонь, воду и медные трубы!
Я посмотрела на маршрут следования самолета: ты нарисовал его мне тогда, в тот последний вечер: Москва – Калининград – Минск – Киев - Ростов-на-Дону - Мюнхен – Берлин – Париж – Барселона - Рим. Для того, чтобы найти тебя, мне нужно добраться до Барселоны. Но нет, я не полечу самолетом, я должна жить, чтобы увидеть тебя! Да и потом, за то время, что я добираюсь, ты сможешь окончательно прийти в себя, ты выздоровеешь, и нас, я уверена, ждет прекрасное будущее!
Я вспомнила о том, что совсем недавно обновляла визу и могу добраться до Барселоны на автобусе или на поезде.
Я думаю, что до Мюнхена вполне смогу добраться на поезде, тем более, что с Ленинградского вокзала поезда ходят каждый день, в любое время суток. А от Берлина до Барселоны есть возможность доехать на автобусе. Но, возможно, я поеду поездом. Это я точно еще не решила.
Я не стала тянуть со временем, поехала на Ленинградский вокзал и купила билет до Калининграда. Может быть, я даже не буду связываться с автобусом, так как совсем недавно узнала, что можно заказать электронный билет через интернет, за пять дней до отъезда в другой город или страну. Я не могу сказать сейчас, как долго я буду в городах, по маршруту следования самолета, на котором летел ты, но точно знаю, что буду в каждом из них хотя бы какое-то время. Ведь в них - частичка тебя, которая не взорвалась в воздухе и, я уверена, останется со мной навсегда.
Я заранее забронировала номер в гостинице, но не сказала, на какой конкретно срок, так как сама еще не знала, как долго там пробуду. Я хотела, чтобы у меня была сразу возможность где-то остановиться, но еще больше хотела я дышать одним воздухом с тобою.
При посадке на поезд меня попросили показать паспорт, предварительно спросив, есть ли мне восемнадцать лет. Меня часто принимают за школьницу, несмотря на то, что я уже давно не девочка. И, честно сказать, мне это очень приятно.
Мое место было в купе эконом - класса. Я даже не стремилась попасть в зону повышенной комфортности, тем более, на данный момент не было душевного комфорта. Просто была возможность благополучно, как я надеялась, добраться до Калининграда. Этот город был первым, через который ты летел…
Я взяла книгу Ронды Берн «The Secret» («Секрет»), стала ее читать, но настроения, честно говоря, не было никакого. Да, я слышала о ней много положительных отзывов, основной смысл которых сводился к тому, что эта книга помогает поверить в себя, понять себя и того, чего ты на самом деле хочешь в этой жизни. Я хочу, чтобы ты вернулся ко мне. Эту книгу мне посоветовала подруга, сказав, что она помогает излечить душу, поверить в свои мечты и в то, что впереди тебя ожидает очень много хорошего! Господи прости, ну не верю я, что книга этому способствует. Мне нужно сейчас совсем не это.
Погруженная в свои мысли, я не заметила, как рядом со мной оказался молодой человек лет тридцати, темноволосый, с огромными бездонными глазами, в которых можно утонуть… «Два бездонных океана глаз» - вспомнила я песенку «Иванушек International», знакомую мне еще с юности.
Его место было напротив меня, но я была настолько измучена и вымотана, что только сейчас заметила это.
- Простите, что отвлекаю вас, - его голос был сильным и волнующим. Но, когда такая красивая девушка грустит, сердце сжимается и появляется непреодолимое желание хоть чем-то помочь ей.
- Вы ничем не сможете мне помочь – грустно сказала я, и тут наши взгляды встретились: Никто не может мне помочь.
- Как все грустно. Но почему? Впрочем, если не хотите, то не рассказывайте, - произнес он.
И тут я разревелась, впервые за несколько дней. Просто вся боль, которая копилась во мне, вырвалась наружу, и мне казалось, что я сейчас взорвусь, как тот самолет, на котором летел ты. Мне нужно было кому-то выговориться, излить душу.
- Мой молодой человек погиб, - сквозь рыдания сказала я. - Так говорят в новостях. Самолет, на котором он летел, взорвался в воздухе на высоте 10000 м., разлетелся на мелкие куски! А потом я рассказала ему все, сопровождая свой рассказ горькими рыданиями. Он очень внимательно слушал меня, не перебив ни разу. Игорь, так звали моего соседа, оказался очень заботливым и участливым. Лишь в конце рассказа он задал один единственный вопрос: Вы собирались пожениться?
- Да, – ответила я. - Мы хотели пожениться, создать семью, а теперь все отодвигается на неопределенный срок. Ведь для начала я должна найти его! Все так неопределенно…
- Ты знаешь, мы часто пытаемся убежать от реальности, закрываем глаза на очевидное, нам кажется, что от этого нам будет легче. Но на самом деле мы убегаем от самих себя. Но говорят: надежда умирает последней, и в этом мнении есть своя правда. Точно так же, как и в том, что действительность оказывается порой очень суровой, даже слишком, - глядя мне в глаза, сказал Игорь. - Я тебя прекрасно понимаю, Надежда, потому что три года назад сам пережил трагедию.
И он рассказал мне свою историю, не менее грустную и душераздирающую.
Три года назад его с девушкой пригласили на вечеринку, которую устраивал их общий друг в честь своего дня рождения. Было по-летнему тепло, у всех было прекрасное настроение, и выходные они, как и всегда летом, проводили за городом, в Царицыно. День рождения их друг решил отмечать в клубе, приглашены были только самые близкие друзья, хотя, конечно, без местной молодежи было не обойтись. Зайти в клуб просто для того, чтобы посидеть, пропустить пару стаканчиков пива или других напитков, либо просто подвигаться под веселую, танцевальную музыку, желающих было много. Так как клуб находился прямо в поселке и всегда служил источником массового скопления молодежи. Других клубов в окрестностях Царицыно не было. В самый разгар вечеринки их друга отвлекла какая-то подвыпившая компания, и он был уже не с ними. Наверное, потому что сам был не в адекватном состоянии. Наверное, он совершил огромную ошибку, что приехал в клуб на машине, ведь трезвым из клуба никто никогда еще не выходил, а контроль со стороны органов ГИББД осуществлялся в любое время дня и ночи. Молодые люди потанцевали еще какое-то время, а потом Игорь (видимо, выпитое спиртное дало о себе знать) попросил у друга ключи от машины, чтобы благополучно добраться до дома. На самом деле, как он сказал девушке, он хотел сначала покатать ее по окрестностям Царицыно, а потом, почему бы и нет, остановиться у Москвы-реки. Ведь ночью купаться намного лучше, чем днем, интереснее и романтичнее! Марина, его девушка, испугалась, сказав, что они много выпили, и последствия могут быть любые, самые непредсказуемые.
- Не волнуйся, - уверил ее Игорь. Ничего не случится. Машина – зверь. Бегает сама, даже педали крутить не надо. О том, как будет добираться с вечеринки друг, ребята даже не подумали: молодая кровь кипела, было весело и хорошо, а душа рвалась к приключениям! И приключений они нашли, причем последствия их, к сожалению, были необратимыми. Но это было потом.
А пока они гнали по трассе, ни о чем не думали. Игорь знал, что Марина любила быструю езду, ему хотелось доставить своей девушке удовольствие, выглядеть героем в ее глазах. Было темно, но вдруг яркий свет фар на мгновение ослепил их. Встречной «Волги» ребята не заметили. Резкий толчок, удар оглушительной силы… Одного мига хватило им для того, чтобы вся жизнь промелькнула перед глазами! Последнее, что запомнил Игорь в тот миг, - это полет, он летел куда-то вниз, что-то прогремело, да так, что сразу оглушило, а потом наступила темнота…
Дальше – реанимация, вынужденная обездвиженность (У Игоря был сломан позвоночник и 4 ребра), система жизни обеспечения, к которой подключили Игоря, чтобы сердце не перестало биться. Он заново учился ходить, говорить, как младенец, начинал жизнь с чистого листа…
Родители не сразу сказали ему, что Марина скончалась на месте, моментально, как только машина взорвалась. Не хотели травмировать, зная, что он сам - на волоске от смерти. А еще они знали о его чувствах к ней, и что ему будет очень тяжело пережить ее гибель. Но правду сказать все равно пришлось, и легче ему от этого не стало. Игорь не знал, как переживет гибель любимой девушки, ведь она была частичкой его самого. Мысль, что он больше ее не увидит никогда, причиняла ему невыносимые страдания. А еще ему было стыдно перед другом: не нужно было оставлять его в тот день, уезжать с вечеринки. Ничего бы тогда не произошло! Прошло уже три года, но воспоминания живы в нем до сих пор. У Игоря было много поклонниц, но он не готов был создать семью сейчас. Видимо, ему нужно было еще какое-то время, старая любовь не ржавеет, заглушить боль может помочь только по-настоящему близкий человек. А теперь, чтобы хоть как-то ее заглушить, Игорь ехал к другу: не к тому, день рождения которого отмечали тогда, три года назад, а к другому, не менее близкому. Они дружили со студенческих лет, полгода не виделись, а теперь, когда у Игоря был отпуск, он позвонил ему и пригласил отдохнуть вместе. Наверное, смена обстановки пойдет ему только на пользу. Поможет смягчить боль.
Я прониклась участием к этому располагающему к себе молодому человеку, мне было до боли жаль, что ничем не могу ему помочь, но я сказала ему: Прошлого – не вернуть. Но жизнь продолжается: ты должен жить и будешь жить!
Игорь сказал, что ему очень трудно жить без нее и что он винит самого себя в ее гибели.
Я пыталась убедить его, что он не виноват ни в чем: в данной ситуации ни он, никто другой не мог предположить, что все закончится так печально. Но мои убеждения, по ходу дела, слабо на него действовали. Только по-настоящему добрая душа способна исцелить его старые раны, смягчить боль утраты.
Ему нужно было выходить чуть пораньше Калининграда.
Мы попрощались, и на прощание он сказал мне, что уверен, что я буду еще счастлива. Но мы даже телефонами не успели обменяться. Увижу ли я его когда-нибудь? Хотя я не была уверена, что мне это на самом деле нужно. Я просто хотела, чтобы Игорь был счастлив, чтобы его истерзанная, разорванная душа, наконец, нашла покой в образе прекрасной женщины, которая помогла бы начать ему новую жизнь. Точнее, чтобы они вместе начали ее. Я очень хотела, чтобы жизнь его изменилась кардинальным образом, в лучшую сторону. И была уверена, что у него – все впереди.
Моей остановкой был город Калининград. Я вышла сразу же, как только объявили ее, и гостиница, номер в которой я забронировала, имела название города. Гостиница «Калининград» находилась в центре города, в двух километрах от железнодорожного вокзала, а рядом с ней был расположен Кафедральный собор, в который я отправилась сразу же, как только приехала в город.
Я изначально планировала пойти в Кафедральный собор, так как, веря всем сердцем, что ты жив, молилась за спасение твоей души.
Я молила Бога о твоем исцелении, я надеялась и верила, что ты жив, и мы обязательно скоро увидимся! Слезы катились по моим щекам, последний раз я плакала в поезде, это было не так давно, но я не могла и не хотела сдерживать свои чувства. Я вернулась в гостиницу, и меня очень радовало наличие в нем интернета, так как я имела реальную возможность заказать билет до Киева. Но как я могла так быстро и легко отпустить частичку тебя? Утром, за завтраком, я сидела, погруженная в свои мысли. Высокая, стройная, женщина на вид лет сорока подошла ко мне:
- Вы не возражаете, если я составлю вам компанию, - приветливо улыбнувшись, спросила она. - Мой муж не смог сопровождать меня за завтраком, а я не хотела бы сидеть в гордом одиночестве. Я сказала, что я тоже не хотела бы оставаться одна. Удивительно: я первый раз видела эту женщину, но она чем-то притягивала к себе, располагала. Настолько, что я рассказала ей свою историю, точнее, нашу с тобой историю. И получила в ответ столько сочувствия и понимания, что у меня невольно защемило сердце. Ведь у этой милой очаровательной женщины в жизни тоже случилась трагедия: ей было чуть больше двадцати, когда без вести пропал ее первый муж. Просто ушел из дому и не вернулся. Она ждала его дни и ночи напролет, по телевизору, в новостях, каждый день объявляли, что видели человека и даже не одного, похожих на него, но это был не он. Просто это случилось как раз накануне того, как они собирались узаконить свои отношения, но, даже если бы этого не было, это не могло никак смягчить боль утраты.
Она не верила, что его больше не увидит и отправилась искать. Но маршрут ее следования успел ограничиться только Калининградом и Калининградской областью. Ее любимого нашли в поселке Янтарный. Он находился в компании местных односельчан, разговаривал на их языке, пил с ними и, как выяснилось позже, абсолютно ничего не помнил о себе. Как его занесло в те края? Он так и не смог дать однозначный ответ, но, как рассказывали очевидцы, видели, как в тот злополучный день на него напали двое неизвестных в темных масках неопределенного возраста: ударили по голове толстой дубиной и отобрали то последнее, что у него было: золотые часы и перстень, подаренный матерью на совершеннолетие. Видимо, из-за того, что удар был сокрушительной силы, он не только сознание потерял, но и память. Далее он пошел, куда глаза глядят, и оказался в поселке Янтарное, где и нашел приют у местных односельчан.
Он так и не вспомнил ни имени своего, ни родителей, ни меня. Он забыл все то, что было между нами. К сожалению, это было правдой, жестокой правдой. У него пошли галлюцинации, ему казалось, что все хотят обидеть его, причинить зло. Один бог знает, как было больно тогда этой бедной девушке! Но, возможно, Бог проявил милосердие, забрав его из жизни: он скончался в психиатрической больнице двадцати пяти лет от роду. Женщина рассказала, что не бросила его, регулярно приходила к нему в больницу, несмотря на то, что он неоднократно пытался отправить ее на тот свет и сам свести счеты с жизнью. Потом началась другая жизнь: она вышла замуж, появились дети, теперь уже совсем взрослые, но до сих пор живут в душе воспоминания о нем. Она была уверена, что не забудет его никогда!
-Ты тоже храни в душе воспоминания о своем друге, - сказала она мне на прощание. - Ведь память о дорогих людях – самое ценное, что мы имеем!
Да, я жила и дышала этими воспоминаниями: мне даже казалось, что я чувствую твое дыхание и сойду сейчас с ума. Но эта женщина жила прошлым всю жизнь, даже создание семьи не могло ничего изменить. А я…я надеялась, что скоро увижу тебя. Я шла все ближе и ближе к тебе. И вот, я уже в интернете, выбираю билет на Минск, и ровно через день, утренним поездом еду к тебе…
Я ехала в Минск – крупнейший центр, экономической, культурной и социальной жизни общества. Но так было сейчас. А раньше в Минске шла война. Этот город, благодаря воле и трудолюбию своих жителей, столько раз восставал из пепла и руин, подобно мифической птице Феникс! За время своего существования Минск был разрушен более десяти раз.
Я пожалела, что не успела забронировать номер в гостинице: как стрела, летела к тебе, и теперь непонятно где буду ночевать. Я знала, что на Украине с арендой жилья нет никаких проблем, но не знала, как обстоят дела в Белоруссии в этом плане.
Но я зря волновалась, так как с жильем здесь, в Белоруссии, тоже не возникло никаких сложностей, тем более что посуточная его аренда всегда пользовалась большим спросом. Да и цены на жилье были намного ниже, чем в Санкт-Петербурге и Калининграде. Мне сразу же удалось договориться с женщиной пожилого возраста там, на вокзале, арендовать квартиру посуточно. Мне даже было достаточно только одной комнаты, но женщина постоянно находилась у сына и невестки, так что в этом плане не возникло никаких проблем. Квартира находилась в Немиге (это Верхний город), в новом жилом комплексе, на берегу реки Свислочи, расположенной на холме.
Я была очень рада тому, что окна моей комнаты выходили прямо на реку Свислочь, и что сама квартира также находилась на берегу реки.
Женщина не стала меня ни о чем спрашивать, лишь по глазам ее я прочла неподдельное участие, а душа излучала тепло. Но мне казалось, что она все поняла: я никогда не умела лгать, скрывать свои чувства. Я не стала ей ничего говорить о себе, только то, что еду из Москвы в длительную командировку и не знаю, когда вернусь обратно. Это было безумием, но разве я не была безумна?
Когда я открыла сумку, чтобы заплатить залог, из нее выпала фотография, на которой был ты, веселый, улыбающийся, с огромными бездонными глазами, в которых можно было утонуть.
- Какой обаятельный молодой человек, - сказала она. - Ваш муж?
- Нет, - пытаясь скрыть подступающие рыдания, сказала я. - То есть – да. Мы должны были пожениться… Но самолет, на котором летел мой любимый, взорвался в воздухе, разлетелся на мелкие кусочки!
Я рассказала ей все, от начала до конца.
Женщина внимательно слушала, не перебивая. А когда я закончила свой рассказ, сказала:
- Дорогая, мне очень жаль, что так произошло все. Но я сомневаюсь, что его можно вернуть. Самое главное, ты должна хранить в душе самые светлые воспоминания о нем, не забывать ни одного мгновения, ни одной минуты, проведенной вместе с ним рядом, ведь он навсегда останется частью тебя.
- Но я верю, что он жив, - сквозь слезы произнесла я. - Если я его потеряла, жизнь не имеет для меня больше смысла. Он – все для меня!
- Девочка моя, я тоже испытала в жизни огромное горе, - печально сказала женщина. - Война унесла жизни самых дорогих мне людей. Мы жили в Хатыни, в деревне под Минском.
Когда началась Великая Отечественная Война, мне было пять лет. Я родилась и росла в Хатыни, мои родители были родом оттуда. А еще у меня была старшая сестра девяти лет. Мы были лучшими подругами, всегда друг к другу относились с пониманием и добротой. Мы не знали, что ждет нас впереди!
Это произошло 22 марта 1943 года, когда озверевшие фашисты ворвались в деревню Хатынь и окружили ее. Мы не знали, и никто не знал о том, что утром, в шести километрах от Хатыни, партизанами была обстреляна автоколонна фашистов и в результате нападения убит немецкий офицер. Но фашисты уже вынесли смертный приговор ни в чем не повинным людям.
Все население Хатыни — стариков, женщин, детей выгоняли из домов и гнали в колхозный сарай. И мы оказались в их числе.
Когда все население деревни было в сарае, фашисты заперли двери сарая, обложили его соломой, облили бензином и подожгли. Деревянный сарай мгновенно загорелся.
Я помню, как в дыму задыхались и плакали дети. Взрослые пытались спасти детей. Под напором десятков человеческих тел не выдержали и рухнули двери. В горящей одежде, охваченные ужасом, люди бросились бежать, но тех, кто вырывался из пламени, фашисты хладнокровно расстреливали из автоматов и пулеметов. Мне удалось выскочить и скрыться в лесу. Но меня настигла пуля неизвестного фашиста. Меня ранили в руку, но мне удалось добраться до леса, укрыться в кустах, а потом, когда стемнело, и деревня сгорела дотла, выбраться на дорогу и доползти до соседней деревни, потому что идти сил уже не было. Меня подобрал и выходил одинокий пожилой мужчина из соседней деревни. После войны я воспитывалась в детдоме, а, когда мне исполнилось шестнадцать лет, пошла работать: комнату в общежитии государство мне выделило. Я благодарна Богу, что осталась в живых, но дня не проходит, чтобы я не вспомнила своих родителей и сестру, сгоревших в огне. Тогда, много лет назад, мне тоже хотелось умереть, я проклинала себя, что выскочила из горевшего сарая и убежала в лес. Мне казалось, что, если бы я осталась с ними, ничего бы не случилось. Бедная маленькая девочка… Лишь потом, когда меня подобрали на дороге и выходили, я узнала, что в огне заживо сгорели сто сорок девять жителей деревни, из них семьдесят пять детей до шестнадцатилетнего возраста. Деревня была разграблена и сожжена дотла.
Я долго не могла поверить в то, что люди, которых я знала с момента своего рождения, ушли из жизни, и я их больше не увижу. Даже сейчас, спустя много лет, я вспоминаю их, вспоминаю свою семью, просыпаюсь по ночам в холодном поту и зову их! Больно осознавать, что их больше нет.
Я попыталась утешить бедную женщину как могла. Сказала, что у нее есть сын, который, я уверена, любит ее и благодарен за то, что она дала ему жизнь.
- Что сын? - едва слышно прошептала женщина. - Да, он есть у меня, но у него – своя жизнь, в которую мне не войти. Я поддерживаю лишь чистоту в его квартире, участвую в его жизни лишь косвенно, но не могу вмешиваться в его личную жизнь. Пусть даже знаю то, что он живет с женщиной, которая, я уверена, ему не пара. Просто я хочу, чтобы он был счастлив. Мои родители тоже хотели бы видеть меня счастливой, но у меня личная жизнь не сложилась: первый муж пил, а со вторым я развелась из-за непреодолимых противоречий. Я лишь хочу, чтобы мой сын был счастлив, и каждый день прошу об этом Бога.
Несколько дней спустя эта чудесная женщина, провожая меня до вокзала, (я уезжала утренним поездом в Киев) сказала мне: - Моли Бога, дочка, чтобы твой любимый обрел душевный покой. И цени то, что у тебя есть: не забывай своих родителей, они дали тебе жизнь, вырастили тебя, будь с ними рядом, проси у Бога для них здоровья. И помни, что ты молода, красива: у тебя впереди вся жизнь, которую ты можешь построить так, как ты захочешь. От тебя зависит очень многое, поверь мне!
Я остановилась в трехзвездочной гостинице "Турист" – одной из самых крупных в Киеве. Комплекс гостиницы расположен на левом берегу Днепра, а из окон гостиницы открывается вид на Киево-Печерскую лавру. Я представила, как я лежу на берегу этой великой реки, волны ласкают меня, я открываю глаза и вижу тебя: живого, улыбающегося. Ты тянешь меня за руку, и мы вместе идем с тобой, удаляясь все дальше от берега. Великий Днепр раскрыл перед нами свои объятия и поглотил нас. Мы принадлежали только друг другу. Я открыла глаза: я лежала на берегу Днепра, надо мной кричали чайки. Я просто видела сон, я хотела, чтобы это оказалось правдой!
Меня вдруг охватило острое желание броситься в Днепр, я не хотела жить, не видела в этом смысла. Я двигалась вперед, уходила все дальше и дальше от берега, а потом наступило небытие.
Когда я очнулась, первое, что увидела, это склонившееся надо мной встревоженное лицо женщины средних лет. Она протянула мне руку, в ее глазах чувствовалось неподдельное участие.
- Слава Богу, вы пришли в себя! Выпейте, вам станет легче, - она протянула мне кружку с холодной водой. Я закашлялась, приподнялась и, не спеша, мелкими глотками, выпила все, до конца.
- Я хотела умереть, - чуть слышно я. - Но, видимо, Богу было угодно, чтобы я не покидала этот мир!
- Дорогая моя, грех так говорить. Ты рождена для того, чтобы жить. Столько еще будет у тебя впереди, ты даже думать не должна о смерти.
- Но когда я подумала, что больше не увижу его, своего любимого, мне так захотелось соединиться с ним! - захлебываясь сквозь слезы произнесла я.
- Пока вы молоды, вы не цените всего того, что вам дает жизнь, - серьезно произнесла женщина. А потом, когда спохватываетесь, оказывается уже поздно и столько возможностей упущено. У меня тоже был сын, примерно такого же возраста, как и ты…
- И что с ним произошло? - спросила я ее.
Глаза женщины наполнились слезами:
- Он погиб. Утонул в Днепре, как раз на том самом месте, откуда сегодня вытащили тебя, вырвали из рук смерти. И женщина рассказала, что в тот день как раз был шторм, даже красный флаг подняли, символизирующий то, что заходить в воду нельзя.
Но ее дорогой мальчик слишком легкомысленно и беззаботно относился к жизни: он даже не думал, что с ним может что-то произойти. Просто в тот день, когда был шторм и волны высотою с человеческий рост, способные укрыть человека с головой, он отправился купаться. Просто очень любил экстрим, просто захотелось доказать всем и себе, в первую очередь, что он – самый смелый, смелее всех и ничуть не боится опасности. Но жизнь не прощает легкомыслия: порой человек совершает необратимые поступки и исправить ничего уже невозможно. Купание в великом Днепре стало последним в жизни, что удалось испытать и запомнить ему. А потом для него наступило небытие. Нет, Днепр не стал его могилой: тело нашли, вытащили на берег, но сердце его, увы, уже не билось. Его похоронили на Южном кладбище, попрощаться с ним пришли родители и близкие друзья…
- Сегодня тоже был шторм и волны высотою с человеческий рост, - закончила свой рассказ женщина. - Но тебя удалось вытащить, привести в чувство. Поэтому не гневи Бога: даже не допускай мыслей о смерти. Я бы жизнь отдала сейчас за то, чтобы мой мальчик остался жив. Без него моя жизнь не имеет смысла. А теперь представь, что будет с твоими родителями, если нечто подобное произойдет с тобой? Если ты себя не жалеешь, пожалей их. Они дали тебе жизнь, вырастили, ты должна быть им благодарна за это, любить и ценить то хорошее, что было между вами и, я уверена, еще будет!
Я почувствовала в ее словах правду, истинную правду и расплакалась…
И вот, я уже была в Ростове-на-Дону. Тот город был последним на территории России, через который летел ты. Дальше начиналась граница Германии. С этим городом меня связывали самые чистые и светлые воспоминания моей жизни: ведь здесь я впервые увидела тебя. Я приехала отдыхать к подруге на летние каникулы, сразу после того, как закончилась летняя сессия. Я тогда окончила первый курс института. А ты был отсюда родом, здесь жили твои родители, а потом ты переехал в Москву, стал работать там, жил сначала в общежитии, потом комнату снимал, а дальше получил квартиру…
Сердце мое билось в предвкушении скорой встречи с тобой: чем больше проходило времени, тем труднее мне было справиться с волнением. Я чувствовала, что схожу с ума, что дьявол вселился в меня, и руководит моими мыслями и поступками. Я остановилась неподалеку от Ростовского Кафедрального собора Рождества Пресвятой Богородицы. Я не специально выбрала это место, просто так совпало, но, наверное, это к лучшему: мне необходимо было излить душу, выплеснуть ту боль, что накопилась во мне. Иначе я действительно могла сойти с ума!
Я посмотрела на собор, явившийся передо мной, и странное чувство охватило меня: моя боль была так глубока, что все величие собора меркло перед ней. Возможно, грех было так думать, но он показался мне таким маленьким и ничтожным по сравнению с моей болью! Даже внутри него мне лучше не стало: я не понимала, как Бог может помочь мне вернуть тебя и зачем он допустил такую несправедливость, как взрыв самолета? Я подумала о тебе, о людях, которые там погибли, об их семьях… Для родителей, я была уверена, потерять детей вообще непередаваемая боль, ни с чем не сравнимая!
Я подумала о твоей матери и поняла, что не прощу себе, если не увижусь с ней сейчас. Мне нужно было поговорить с ней, хоть как-то смягчить боль, которую она испытывала. В моей записной книжке был номер ее телефона, я набрала ее, в глубине души надеясь услышать ее. И это произошло!
Глухой женский голос на другом конце провода:
- Я слушаю!
Сколько боли было в этом голосе. У меня сжалось сердце, просто обливалось кровью: Алла Сергеевна, это Надежда. Да, да, та самая… Я здесь, в городе. Нам нужно встретиться, - мой голос предательски дрожал.
- Приезжай, девочка, - сквозь слезы проговорила Алла Сергеевна.
Она продиктовала мне адрес, и через час я была у нее.
Она ничуть не изменилась: такая же молодая, красивая, без единой морщинки на лице. Только взгляд ее серых глаз был печальным, в них читались неподдельные грусть и тоска. Она узнала обо всем сразу, в первый же день. Плохие новости распространяются обычно со скоростью света.
- Я следую по маршруту самолета, на котором летел Дмитрий, - сказала я в заключение своего рассказа. - Я разыщу его, я уверена, что он жив.
- Я тоже верю в это, дорогая, - сквозь слезы сказала мать моего возлюбленного. - Знаешь, если окажется, что мой сын погиб, я тоже умру, потому что похоронить одного сына, а потом потерять второго – это слишком жестоко! Я не смогу этого пережить!
И она рассказала мне историю, которую не знали ни я, ни ты.
Оказывается, у Аллы Сергеевны был сын, о существовании которого ты не знал. Она была очень молода тогда, еще моложе, чем я. На дне рождения однокурсника познакомилась с молодым человеком своего возраста, у них была любовь, а потом она забеременела, и оказалось, что своему молодому человеку вовсе не нужна. Ему было только восемнадцать, и в его планы совсем не входило создавать семью, связывать себя лишними обязательствами.
Он был молод, слишком любил жизнь, шумные вечеринки, дискотеки, вино, девушек. Но юный возраст отнюдь не служил оправданием его эгоистичности. Они расстались, точнее, когда она рассказала ему обо всем, он ее оставил. В семье Алла тоже не встретила никакой поддержки, потому что, когда мать узнала обо всем, с ней случилась настоящая истерика. Она страшно ругалась, оскорбляла ее самыми неприличными словами: называла неблагодарной тварью, идиоткой, эгоисткой. Что она не оценила того, что они с отцом дали ей, оскорбила их честь и наплевала на их чувства. А, самое главное, что помощи от них она теперь не дождется, никогда! Потом мать, немного поостыв, сказала: Но родить, во всяком случае, ты должна. Первый аборт, как правило, заканчивается бесплодием в большинстве случаев, если, конечно, до этого с тобой не происходило ничего подобного. А потом надо будет отдать ребенка в детдом, никакой помощи мы тебе оказать не сможем.
Я не верила, что такое может сказать моя мать, моя родная мать! Но то были ее слова. Она продолжала: Тебе всего лишь восемнадцать лет. Нужно учиться, получить специальность, сделать карьеру, а потом семью создавать. Нужно выйти в люди, а пока ты ничего собой не представляешь. Да и финансовой возможности помочь тебе мы не имеем.
Я ничего не могла возразить, я зависела от них. Мне было очень больно, один Бог знает, как мне было тяжело в тот момент, когда я оставила его, моего милого крохотного Костика в детском доме. Так получилось, что директриса детского дома выдала мне тайну усыновления, и я знала, в какой семье растет мой ребенок. Мне разрешили видеть его при условии, что я не буду раскрывать тайну его рождения. Раз в неделю я приходила в дом, где рос мой сын, на уборку. Это был единственный способ видеть его хотя бы издалека, знать, что с ним все в порядке. Я не могла сказать ему правду, потому что он бы не простил меня никогда! Но видеть его хотя бы издалека, знать, что с ним все в порядке было для меня величайшим счастьем! А потом мой мальчик заболел редкой формой гепатита С: медицина была бессильна, лучшие врачи не могли ничем помочь ему. Он медленно угасал: лишь в больнице, когда жить осталось ему считанные часы, я рассказала ему обо всем. Я хотела, чтобы он знал, что я – его мать и готова жизнь за него отдать! Что я страдаю вместе с ним. А раньше не сказала правды лишь из-за того, что боялась его ненависти, презрения. Оказалось, зря боялась. Нет, он не назвал меня мамой. Но мне было достаточно того, что перед лицом смерти, на смертном одре, когда жить осталось ему считанные минуты, даже секунды, он поцеловал мою руку и сказал, что прощает меня. А еще, что он никогда не забудет меня и будет помнить самые лучшие моменты в своей жизни, связанные со мной. Это было так трогательно! Большего счастья мне и не надо было! Я все еще не хотела верить, что мой любимый мальчик уходит из жизни.
Десять лет прошло с тех пор. Так совпало, что сегодня как раз был день его рождения, сейчас ему бы было тридцать лет. Но Богу было угодно забрать его из жизни, когда он даже толком не успел узнать ее. Я ничего не говорила Дмитрию, да и вообще никому ничего не говорила: это был мой сын, мой ребенок, и для меня самым главным было то, что, находясь на смертном одре, он простил меня, глупую и непутевую, не способную тогда отстоять свои интересы. Возможно, если бы я не отдала его тогда в детдом, все было бы иначе! А теперь его больше нет, осталась только память, которая будет жить во мне всегда!
Я не знала, что сказать этой бедной женщине, как утешить ее. Я не могла вернуть ей Константина, я могла только оказать ей моральную поддержку. И я пообещала ей найти Дмитрия, а еще сказала, что мы вместе с ним приедем к ней.
- Я знаю, что он жив, - сказала я ей на прощание. - Я чувствую его на расстоянии, вижу, как он где-то здесь, рядом, его дыхание растворяется в воздухе, и все вокруг наполнено его присутствием. Он здесь, рядом с нами, и я обязательно найду его. Осталось совсем немного до места взрыва самолета, завтра я уезжаю в Мюнхен, потом – в Берлин, дальше – в Париж, и совсем скоро я буду в Барселоне! Он ждет меня там. Я верю в это!
Она нежно сжала мою руку, обняла и поцеловала на прощание:
- Возвращайся, девочка моя! Возвращайся вместе с ним.
Вечером следующего дня я уже была в Мюнхене, продолжая следовать по маршруту самолета, на котором ты летел. Сердце мое билось в предвкушении скорой встречи с тобой. Я помню, как два года назад мы приезжали с тобой в Мюнхен на фестиваль «Октоберфест». Но главным тогда для нас с тобой была даже не возможность попробовать свыше двадцати сортов немецкого пива, насладиться его вкусом, а возможность побыть наедине, окунуться в культуру и историю этого замечательного города.
Окна номера в гостинице, в которой я остановилась, выходили прямо на замок Линдерхоф. Своим созданием этот замок был обязан королю Людвигу II Баварскому, который построил его с целью отдалиться от суетного будничного мира в свой внутренний мир. Его фантазия создавала для него искусственный рай, населённый собственными идеалами. Как это было похоже на мое мироощущение, точнее, перекликалось с ним. Ведь я тоже создала свой внутренний мир, в котором был только ты: я поддерживала в себе надежду на твое чудесное выживание, и мне не было никакого дела до того, что говорят другие. Для меня был важен только ты!
Мне не хотелось ни с кем делиться своими ощущениями, раскрывать свой внутренний мир. Я хотела побыть одна, хотела прогуляться по этому прекрасному городу, тем более, что в нем действительно было много интересных потрясающих мест. Одним из таких мест была городская галерея в доме Ленбаха. В музее были представлены работы многих известных художников, работавших в Мюнхене, но наибольшее впечатление на меня произвело собрание работ, созданных художественной группой «Синий всадник»: Алексея Явленского, Василия Кандинского, Габриэлы Мюнтер, Франца Марка, Августа Маке, Марианны Верёвкиной и Пауля Клее, благодаря которому музей снискал международную славу. У одной из картин я остановилась: мне показалось, что я вижу твой портрет. На картине был изображен ты: такой же овал лица, как у тебя, те же черты лица, взгляд, улыбка… Ты повсюду сопровождал меня, неотступно следовал за мной, где бы я ни находилась.
Я, не раздумывая, купила эту картину, мне так хотелось забрать с собой хотя бы частичку тебя, я никому тебя не отдам!
А потом я узнала, что эту картину искали, я купила единственный экземпляр. Женщина, желающая приобрести ее, пришла на час позже меня, но картины уже не было. Лишь позже, к вечеру, мы пересеклись с ней в вестибюле гостиницы, и она рассказала мне, что портрет этого молодого красавца напомнил ей ее первую любовь, которую она не может забыть уже десять лет. Он был очень похож на моего Дмитрия, как молодой человек с картинки: высокий, стройный, темноволосый и с такими же выразительными, излучающими жизнь, глазами. Они познакомились как раз на фестивале «Октоберфест», на котором постоянно собирались молодежные тусовки. А дальше события стали развиваться со стремительной скоростью, и через месяц они уже не могли представить себе жизнь друг без друга. Ей было семнадцать, он – старше ее на десять лет, но ей льстило, что за ней ухаживает взрослый мужчина. Ведь рядом с ним она чувствовала себя важной дамой.
Ведь любой молодой девушке приятно, когда за ней ухаживает взрослый мужчина: не только потому, что он может сделать это красиво, но и потому, что для него важна душа, важна сама девушка как личность. Он был первым мужчиной в ее жизни: любил ее страстно и нежно, она плакала от счастья в ее объятиях. Они не давали друг другу никаких обещаний, просто ценили каждый миг, каждую минуту, проведенную вместе, и хотели верить, что это счастье, это блаженство будет длиться вечно, никогда не закончится!
Но ее любимый был военным, служил здесь по распределению, а она просто гостила у тети на летних каникулах. Он был женат, имел сына трех лет. Ровно через месяц после их знакомства ему нужно было возвращаться в Калининград. Их последняя прощальная ночь была необыкновенной и страстной: они любили друг друга со всей страстью и нежностью, на которую были способны. И в эту ночь она узнала о том, что там, в Калининграде, его ждет семья: ждет, надеется и верит, что он приедет, и они больше никогда не расстанутся! Наверное, поэтому он исчез по-английски: даже записки никакой не оставил, никаких координат, вообще ничего!
Она долго страдала, металась, думала о нем днем и ночью. Было одновременно и больно, и гордость ее была уязвлена, что ее бросили как ненужную вещь: хоть они и не давали друг другу никаких обещаний, ей было очень больно, и даже сейчас, спустя много лет, она его не забыла. И этот портрет в галерее напоминал ей о нем, заставил оживить самые светлые воспоминания ее юности! За те десять лет, что прошли с момента их расставания, она так и не вышла замуж: было много поклонников, но она не смогла полюбить душой никого из них, потому что сердце ее было отдано ему.
- Наверное, так и пойду по жизни, – гордая и одинокая, - добавила она в заключение своего рассказа. - Возможно, если я встречу на своем жизненном пути мужчину, такого же, как мой любимый, все изменится. Но пока время идет, а любви – нет! И неизвестно, будет ли…
И я подумала в тот момент, что ты - тоже единственный мужчина в моей жизни, и без тебя не будет меня, ничего не будет! Жизнь не остановится, нет, но смогу ли я когда-нибудь испытать такое же сильное и глубокое чувство к другому человеку: такое, какое испытала к тебе? Не уверена. А если так, то буду идти по жизни гордо и одиноко и хранить о тебе самые лучшие свои воспоминания.
В Берлин я уехала вместе с тобой, точнее, с картиной, которую купила в галерее. На ней был изображен ты, пусть я ненормальная, но я уверена, что это был ты: твой взгляд, твоя улыбка, тебя невозможно ни с кем перепутать. Мне легче так было жить, утешая себя надеждой, что ты рядом. Это правда.
Я не знала точно, сколько времени пробуду в Берлине, я вспоминала больше дальнейший маршрут следования самолета, потому что хотела воссоединиться с тобой и как можно скорее. Может быть, я даже не поеду в Гамбург, как планировала до этого, хоть самолет, на котором ты летел, и пересекал этот город. Просто мне тогда останется только Париж, а потом я буду уже в Барселоне!
Я медленно шла по тенистому Бульвару Унтер-ден-Линден и думала о тебе. Я вспоминала то время, когда ты приехал ко мне сюда, а я тогда гостила несколько лет у дяди. Он был военным, пригласил меня на несколько дней во время летних каникул, и был очень рад, когда я приняла его приглашение. Теперь его больше нет, осталась только память о нем.
Именно здесь, у памятника Фридриху Великому, назначали друг другу свидания берлинские влюбленные, и не только. И, как вы думаете, где? Под хвостом у лошади. Ведь в городе не было места, романтичнее этого. А потом мы встречались у Берлинской стены или еще где-нибудь и любили друг друга со всею нежностью и страстью, на которую были способны! Я почувствовала на себе чей-то взгляд и, обернувшись, увидела, как со стороны на меня пристально смотрел пожилой мужчина, даже я бы сказала, древний старец, потому как на вид ему было около девяноста лет. В глазах его я прочитала неподдельную грусть.
-Что, дочка, бросил тебя твой возлюбленный?, - хриплым старческим голосом спросил он. - Или судьба вас развела?
- Нет, самолет, на котором он летел, взорвался. – сквозь слезы произнесла я. - Разлетелся на тысячу кусочков и никто не верит, что он смог выжить!
- Дальше можешь не рассказывать, - остановил меня старец. - Слишком глубоки и свежи твои раны, чтобы бередить их. Да и знаю я все, совсем недавно показывали, как этот самолет взорвался в Барселоне. Мне, хоть и восемьдесят семь лет, но я знаю, что такое телевизор и стараюсь не отстать от жизни! И я увидела, как в глазах его заблестели веселые искорки.
- Послушай, дочка, что я тебе расскажу, - лицо старца сделалось серьезным, в глазах опять промелькнула грусть. - Вот ты сейчас думаешь о своем ненаглядном, вспоминаешь, наверное, как вы свидания друг другу назначали. Наверное, здесь, у лошади: я угадал? Но это место способно не только свести влюбленных, но и развести навсегда! Больно, очень больно потерять человека, особенно, того, кто дороже тебе всех на свете!
Я тоже был также молод, как и ты, девочка моя. Здесь я впервые встретил свою единственную любовь, двадцать первого июня мы еще назначали встречи здесь, на этом самом месте, любили друг друга и были счастливы. А на следующий день началась война, нам не было и двадцати лет тогда, столько в жизни могло быть того, чего не произошло. Всех мужчин в то жестокое время забирали на войну. Забрали и меня: так, оказавшись в великой армии Адольфа Гитлера, я пошел воевать против Советского Союза. Я был холоден и жесток, мог уложить любого одним выстрелом. Должно быть, потому Бог и наказал меня. Шестнадцатого апреля русская советская пехота и танки ворвались в Берлин, и вражеская пуля уложила тебя прямо у памятника лошади. Того самого, у которого мы назначали друг другу свидания, того самого, где столько раз клялись друг другу в вечной любви! Ты ушла из жизни так неожиданно и стремительно, толком даже не успев познать ее радости. Я узнал об этом, когда война уже закончилась: отец мой тоже погиб на войне, мать не хотела меня расстраивать, боясь за мой рассудок, поэтому я узнал об этом уже позже, вернувшись в Берлин с остатками великой армии Гитлера.
Я тоже сильно пострадал на войне, пострадал физически, поскольку получил серьезную рану, последствия которой впоследствии сказались на моих способностях как мужчины. Я так и прожил один до глубокой старости: видеть женщин и не иметь возможности прикоснуться к ним, любить – было невыносимо тяжело! Первое время я вообще видел ее в каждой молодой очаровательной женщине, вспоминал самые счастливые моменты нашей жизни, и мне становилось еще больнее. Я подумал: а если бы она осталась жива, какое будущее могло бы у нас быть? А могло бы быть вообще? Может быть, по доброте своей душевной, она бы и не оставила меня, но как женщина не могла бы быть рядом со мной: ведь я не мог быть ей близок, не мог дать ей самого главного, того, что для каждой женщины важнее всего на свете – детей. Я не мог этого сделать! Будь она проклята, эта война!
И в тот момент я невольно подумала о тебе: ты мог быть ранен, искалечен... Боже мой, я ведь не знала, в каком ты состоянии, и от этого неведения мне становилось все хуже. Я чувствовала, что сама скоро сойду с ума. История этого старца добила меня окончательно.
Я не стала заезжать в Гамбург, тем более, что путешествие мое было уже достаточно длительным: я слишком много времени провела без тебя, и мне хотелось поскорее с тобой воссоединиться.
И вот, я уже была в Париже, продолжая двигаться по маршруту следования самолета. Все ближе и ближе подвигалась я к Барселоне, и скоро, я была в этом абсолютно уверена, наши сердца соединятся. Я помню, как много раз звала тебя в Париж на уикенд, мы уже собрались приехать сюда, но потом все резко поменялось, потому что тебе надо было ехать в эту злосчастную командировку. Я очень хотела попасть на Эйфелеву башню и с ее высоты любоваться сверкающим Парижем, ведь с высоты башни можно было видеть все: Лувр, Версаль, Елисейские поля, собор Нотр-Дам, великую Сену и много чего еще. Мое сердце сильно забилось, когда я поднялась на третий ярус: по не потому, что я боялась высоты, нет, я не боялась ее. Я хотела взлететь как птица, как самолет, но не взорваться в воздухе, а лететь к тебе, прилететь к тебе и освободиться от того груза отчаяния и тоски, так невыносимо больно сдавливающего мое сердце.
Я почувствовала, что у меня выросли крылья и видела себя птицей, летящей над сверкающим Парижем стремительно, как стрела: с высоты я отлично вижу город, расстояние между нами становится все короче и короче… У меня закружилась голова, и тут я ощутила чью-то твердую руку. Это был высокий, спортивного телосложения мужчина лет сорока, черты лица его мне напоминали тебя: глаза, нос, даже родинка под ним была точно такой же маленькой, как у тебя, обворожительная улыбка… Господи, что происходит со мной? Я повсюду вижу тебя: ты явился мне во сне, а потом я бросилась в Днепр; на портрете, как мне казалось, был изображен именно ты, и сейчас, сначала мне показалось, что я вижу твой образ в воздухе, а теперь ты являешься мне в образе этого человека.
Он усмехнулся, глядя на меня, в глазах забегали веселые огоньки:
- Барышня, вы рискуете жизнью! Если бы не я, вы могли бы разбиться, тем более. Ветер достаточно сильный, вас могло бы просто сдуть! Вы так молоды и красивы, неужели вам в жизни нечего терять?
- Мой любимый летел на самолете, также как я сейчас хотела взлететь, - глядя ему в глаза, произнесла я. - Вы, кстати, очень на него похожи, я сначала подумала, что вижу его! А еще я увидела его в воздухе, чувствовала его дыхание, слышала его голос. Он звал меня, разговаривал со мной, и мне захотелось, во что бы то ни стало пойти за ним. Мне нужен только он, а без него моя жизнь не имеет смысла.
- А потом самолет взорвался, растворился в воздухе вместе с ним, - прошептал мой спаситель. - Я помню эту трагедию и очень вам сочувствую, но жизнь продолжается, несмотря ни на что. Представьте, если бы вы сейчас спрыгнули с башни, для вас не было бы ничего, только небытие.
- Но я бы прилетела к нему: я следую по маршруту самолета, на котором он летел, но поездом ехать очень долго и утомительно. А так, я бы полетела как птица, до Барселоны здесь рукой подать. Я потеряла уже счет времени, сколько я еду: неделю, месяц, полгода, год. Я даже отключила сотовый, как это ни банально звучит, чтобы отойти от цивилизации.
Я ожидала услышать в ответ старую как мир фразу о том, что «время лечит» и все такое, но, увидев печальный и грустный взгляд серых глаз своего спасителя, поняла, что услышу нечто другое. И не ошиблась. Он рассказал мне в ответ свою историю, очень грустную, даже трагичную. У него была дочь десяти лет: милый, красивый, любознательный и добрый ребенок. Она всегда всем интересовалась, стремилась узнать как можно больше о прекрасном Париже и его достопримечательностях. И, конечно, всегда очень хотела попасть на Эйфелеву башню, лучше на третий ее ярус, самый верхний. Истинная маленькая парижанка!
- Я не смог не удовлетворить ее желание, тем более, после этого она сделалась бы еще более тихой и послушной, - продолжал он свою историю. - Ее мать, моя жена, была согласна со мной и поддержала мое решение. По пути к башне, прямо у входа в нее, продавец торговал красивыми разноцветными шариками, и моя Софи сказала, что ей больше всего понравился тот, на котором нарисована кукла Барби, и она его очень хочет. Получив желанную игрушку, девочка запрыгала от удовольствия (чего еще надо ребенку для счастья в десять лет), и все вместе мы пошли наверх, на третий ярус. Она визжала от удовольствия, Элен тоже была в диком восторге, поскольку сама любила высоту, да и вообще имела тягу ко всему экстремальному!
Мы стояли наверху, на высоте триста метров, и перед нами открывалась прекрасная панорама на город: весь Париж был виден как на ладони. Софи крепко держала свою куклу Барби, но внезапно сильный порыв ветра вырвал ее у нее из рук, и воздушный шар стремительно взлетел в воздух.
- Нет!, - пронзительно закричала Софи. - Я не хочу! Верните мне мою Барби! Она не успела придумать имя кукле, при жизни. Не успела. В тот момент мне казалось, что я вижу страшный сон: Софи решительно шагнула вперед, взмахнула руками и спрыгнула…Спрыгнула с высоты триста метров. Обезумев от отчаяния, Элен попыталась ее удержать, но драгоценный момент был упущен, и девочка потащила ее за собой. Моя Софи, моя дорогая бедная девочка! Ей было всего десять лет, мы с Элен поженились, когда ей было семнадцать, мне – двадцать восемь. Мы жили дружно и счастливо, без единого намека на ссору, без единой вспышки гнева. И вот все оборвалось…
В тот момент мне казалось, что я схожу с ума. Я подумал, что моя жизнь закончилась вместе с ними, ведь Элен и моя бедная девочка были мне самыми близкими людьми на свете. Я начал принимать наркотики, но меня вовремя вытащили, и теперь я просто живу, сам не зная зачем. Я знаю, что у меня есть родители, есть младший брат, есть друзья, но родители и брат не смогут мне вернуть мою жену и дочь, не заменят их. Они любят меня, а я чувствую себя неблагодарным эгоистом. А друзья все уже женаты, у каждого – своя жизнь. В котором не место мне – одинокому холостяку. Трагический финал, да? Но представьте теперь, что испытал я, когда увидел вас, стоящую на самом краю Эйфелевой башни, на третьем ярусе, на высоте триста метров, веселую и беззаботную, не осознающую никакой опасности. Вы напомнили мне мою Софи и бедную Элен, бесстрашно ринувшуюся спасать ее. Видно, судьбе было угодно, чтобы я встретил вас сейчас, при таких обстоятельствах…
- Наверное, я должна благодарить вас, но не могу, - чуть слышно произнесла я. - Потому что сама не знаю, сомневаюсь, стоит мне жить или нет. Иногда мне кажется, что мой Дмитрий жив, но бывают моменты, я вижу его, порхающим над городом, чувствую его дыхание, растворившееся в воздухе, и мне хочется также раствориться. Я прекрасно понимаю, что вы испытали в тот момент, когда увидели меня, стоящую на самом краю. Я не хочу говорить банальные фразы о том, что вы еще молоды и жизнь продолжается, поскольку сама в это не верю. Я хочу разыскать его, понимаете, он и только он – смысл моей жизни! И если его больше нет на этом свете, то и мне тоже больше нечего делать!
- А теперь я боюсь вас отпускать, потому что не хочу, чтобы вы натворили глупостей. Я вижу вас впервые, но вы стали мне далеко не безразличны: не только потому, что напомнили мне мою жену и дочь. Быть может, я противоречу сейчас самому себе, но что-то есть в вас такое, экстраординарное, способное вызвать бурный поток самых разнообразных чувств. Вас можно любить, возможно, и ненавидеть, но равнодушным вы никого оставить не сможете. Я не знаю вашего имени, таинственная незнакомка, не буду забегать вперед, говоря, что меня пронзили стрелы Амура, но вы зацепили меня…
-Надежда, - чуть слышно назвала я свое имя.
-Надежда, мне страшно вас отпускать. Страшно, что больше вас не увижу, и по дороге вы захотите взлететь как птица, или искупаться в великой Сене. Я вижу, вы – отчаянная, и мне кажется, вы найдете приключений на своем пути.
Я с плохо скрываемой неуверенностью убеждала его, что ничего со мной не случится, в глубине души не понимая, как человек, едва потерявший жену и дочь, так безумно любивший их, может проникнуться какими-то положительными чувствами ко мне, безумной? Но, не скрою, мне было приятно это волнение, сердце как-то сжималось, когда он находился рядом…
- Олег, – он протянул мне маленький листок бумаги, в котором были указаны его координаты: номер сотового и адрес, по которому его можно будет найти в Париже. - Только возвращайтесь скорее, Надежда! Я буду очень ждать вас!
- А если я найду его, живого и невредимого? - продолжала я бороться против истины.
- Тогда просто можете позвонить и сказать, что все в порядке. Я не посмею вторгаться в вашу личную жизнь. Но знайте, я вас всегда буду помнить, что бы ни случилось. И еще: я желаю вам только добра!
Позже, в Барселоне, я неоднократно вспоминала его слова, сказанные мне на прощание. Человек еще достаточно молодой, в одночасье потерявший семью и сыгравший в моей жизни такую значительную роль. Возможно, мы встретились не просто так, и судьба еще сведет нас. Но, как и при каких обстоятельствах? Ведь у меня есть ты и другого мужчины мне не надо!
Здесь, в Барселоне, взорвался самолет, на котором ты летел. Но ты чудесным образом спасся, как я хотела в это верить!
Теперь мне надо было найти место взрыва самолета и…тебя!
В Соборе Святого Семейства я поставила свечку, я молилась о твоем исцелении, считала часы, минуты, секунды до нашего воссоединения.
О, Господи, я чувствовала, что схожу с ума! Каким маленьким и ничтожным казалось все, что меня окружало, по сравнению с моими страданиями. Неужели дьявол вселился в меня? Я чувствовала, что противоречу сама себе, я не могла больше находиться в этом душном помещении, мне нужен свет, мне нужен воздух!
Я вылетела из храма, рыдания душили меня. Мне казалось, я сейчас взорвусь! Взорвусь, как самолет. Я стремительно летела по дороге, не замечая ничего вокруг: мимо людей, мимо кладбища, которое находилось в левой стороне от храма. И вдруг я споткнулась о какой-то камень и упала. Чьи-то нежные и заботливые руки подняли меня, мне казалось, я взлетаю, но нет, я стояла на земле.
Передо мной стояла девушка примерно одного возраста со мной.
- Должно быть, прихожанка, - невольно подумала я.
- Все в порядке, сестра моя? - в ее голосе я уловила нежность и заботу.
- Тебе очень больно?
- Очень болит нога, - глухо проговорила я. Но душа болит сильнее.
Я посмотрела вперед и вдруг увидела его…Я увидела самолет, как раз такой, на котором ты летел, я из новостей помнила, как он выглядел. Это была могила, на которой возвышался самолет. Ведь мы находились на кладбище. Я подошла ближе и разглядела фотографию, на которой…о, Господи, был изображен ты, а потом прочитала надпись: Дмитрий Высоцкий (1979-2009 г.г.). Могила была вся усыпана цветами, а вокруг нее была толпа людей. Я не верила своим глазам, не хотела верить, что это был ты! Я до последней минуты надеялась, что ты жив, верила, что мы встретимся и будем вместе всю жизнь. Да, мы встретились…здесь и будем вместе, но не в этой, в другой жизни!
Разум покидал меня, тело отказывалось слушаться. Я сначала недоумевала, почему вокруг твоей могилы стояли люди, откуда цветы, кто принес их, и по какому праву они не дают мне возможности быть с тобой наедине? А потом вспомнила, что прошло ровно сорок дней со дня авиакатастрофы. Я не видела больше других могил, ведь ты летел не один. И девушка, которая помогла мне подняться и оказавшая мне такое внимание и теплоту, сказала: - От других членов экспедиции не осталось никакого следа, все взорвались в воздухе вместе с самолетом. Когда нашли Дмитрия, от него осталось лишь кровавое месиво и медальон, на котором было выгравировано: Д от Н.
Я глубоко вздохнула: этот медальон был моим подарком тебе на день рождения. Остался только он… А еще я узнала, что самолет взорвался в горах, там, где находится монастырь Монтсеррат. Монтсеррат - горный массив на севере Испании, в сердце провинции Каталония, недалеко от Барселоны. Это стало местом взрыва самолета и твоей гибели.
- Вот мы и встретились, любовь моя, - с нежностью и грустью подумала я, когда все слезы были уже выплаканы. - Я всегда буду с тобой и никогда тебя не забуду. Мы обязательно встретимся…там, в другой жизни.
Больше я ни о чем не хотела думать. Должно пройти время, много времени, прежде чем я смогу думать о ком-то еще, кроме тебя. Прощай, любовь моя! Я до последнего дня надеялась на твое чудесное спасение, так пусть же душа твоя найдет теперь покой. Я знаю, ты наблюдаешь за мной сверху, направляешь меня и никогда не оставишь. Ты всегда будешь со мной…