– Хасан, а что лучши: думать или не думать, – спросиль меня Гоги. Глюпий, на первый взгляд, вопрос. Многим голова дана, чтоби кушить хинкали и пить чача. Головы иных предназначены для того, чтоби ими спать на падушка. Некатарые, наверна савсэм умные, водружают на голова шляпа. А самые непрактичные зачем-то своими головами думают, что приводит данные головы к преждевременному износу.
Однако я, неожиданно для себя, скривиль душой:
– Ну канешна думать.
– А твой ишак думаит? – не унималься Гоги.
– Аткуда я знаю!? – вскричаль я. – Пайди и спраси у ниго.
– У него всегда такой умный морда, – заметиль мой друг.
– А это патамушта ему думать не надо: всегда на свежий солома спит, мандарины-хурма кушаит, джинсавий попона имеет, а по весне мы ему маладой ослица приводим. Зачем ему думать?
– Можит, и нам думать нэ нада, Хасан?
– Можит, – саглашалься я. Когда нэ думаишь, то многое становится панятным.
В комнату захадила Софико.
– О чем задумались, мальчики?
– Ни о чем, – буркнул я.
– Я и вижу: у вас такие умные морды, – захохотала красавица.
Гоги потянулся за табуреткой – видимо, о чём-то всё-таки подумал.