Утро выдалось на редкость приятным. Небо было голубое и редкая белая тучка, как паутинка, на мгновение закрывала солнце. Через минуту кухня снова освещалась теплым оранжевым светом, от которого становилось весело на душе, в предвкушении хорошего дня.
Она с удовольствием вдыхала терпкий, чуть горьковатый аромат сваренного кофе и цветов, стоящих в вазе на столе. Белые хризантемы – ее любимые цветы. Неожиданный подарок от неожиданного гостя. Хотя, это не совсем так. Она, конечно, его ждала. Только не вчера вечером, а сегодня. Он должен был приехать из командировки именно сегодня. И, вдруг, звонок в дверь, хризантемы. И вот, он до сих пор мирно сопит, как ребенок, в ее теплой постели. Женщина непроизвольно улыбнулась своим воспоминаниям прошедшей ночи. Она была счастлива. Может быть не совсем так, как ей хотелось бы, но все же, все же…
- Не будем портить себе настроение в такой замечательный день, - она налила себе чашечку кофе, включила телевизор, чтобы послушать новости.
- … три последних вагона состава сошли с рельс. О количестве жертв пока не сообщается, есть пострадавшие. Движение поездов на этом направлении временно приостановлено. О дальнейшем развитии событий - в следующем выпуске новостей.
Пару минут она сидела неподвижно, плохо соображая, и пыталась поймать мысль, которая крутилась в голове, как юла, и все никак не останавливалась. Наконец, она поняла, что произошло, и, вскочив со стула, бросилась в комнату.
- Просыпайся, слышишь, просыпайся, - она трясла его за плечи, но ничего не получалось. Он сонно отмахивался от нее, пытаясь досмотреть сон, который ему явно нравился. Блаженная улыбка блуждала по его лицу.
- Да, вставай же! Вставай! Беда, вот беда! Да проснись же ты, наконец? Это серьезно!
Он открыл глаза и минуту соображал, где он.
- Что случилось, почему ты так кричишь?
- Твой поезд сошел с рельс! Понимаешь? Три последних вагона сошли с рельс! В каком вагоне ты ехал? То есть должен был ехать…
- Господи! В шестнадцатом. Но это не значит, что он был последним, может, там было больше вагонов?
- Не последний, так – предпоследний, или уж третий от хвоста – это точно. Не бывает зимой так много вагонов в составе. Точно – последний! Что же теперь будет?
-Подожди, подожди…А что ты, собственно, так разволновалась? Я, что, уже умер, что ли?
- Ну, что ты говоришь? Просто, я испугалась. Ты ведь должен был ехать на этом поезде, да еще и последний вагон…авария произошла ночью…значит, уже все знают…
- Господи, а мои думают, что я там, в поезде… Надо срочно позвонить, - он протянул руку к телефону.
- Ты что? Соображаешь? Что ты скажешь? Где ты, как ты, что ты? А, чемодан? Откуда, вещи? Ты представляешь, что там сейчас твориться? Люди голышом из вагонов выскакивали. Ночью, все же спали…
- Да, да, конечно, ты права. Надо все обдумать. Дров наломаешь, потом неприятностей не оберешься. Включи телевизор, послушаем, что говорят?
- Да, что они там говорят? Подробности тебе все равно никто не расскажет.
- Нет, все же надо позвонить. Скажу, что я еще в Питере, задержался, на этом поезде не поехал. Приеду позже. Завтра! Да, завтра! Ты же меня не выгонишь? До завтра?
Она долго и внимательно смотрела на него, и выражение ее лица показалось ему странным.
- Что? Что ты хочешь сказать? Ну, говори! Говори же! Я же вижу, ты что-то надумала, говори!
- Может, это тот самый случай, который и называют провидением? Может, все случилось с тобой совсем не случайно? Может, наступило время все ей рассказать? Ведь, когда-то все равно пришлось бы решать? Разве нет? Может, именно сейчас?
- Не знаю, не знаю.
- Что ты не знаешь?...Любишь ты меня, или нет? Нужна ли я тебе, или нет? Хочешь ли ты жить со мной, или нет? Сколько же тебе нужно времени, чтобы понять все это? Сколько? Сколько можно меня мучить? Испытывать мое терпение? Мне уже сорок, понимаешь? Сорок? И я не молодею, я старею! Каждый день я смотрю в зеркало, и с содроганием вижу, что я старею! Боюсь, однажды, услышать от тебя слова, что я стала старой, не привлекательной, что ты уходишь и от меня, потому что встретил молодую и красивую! И я опять останусь одна! Совсем одна!
- Ну, что ты? Что ты? Ты же знаешь, что я люблю тебя! Ты для меня самая красивая, самая желанная и никакой другой мне не надо! Только… так трудно уйти от человека, с которым прожил тридцать лет, пережил много хорошего. И она тоже не молодеет. Оставить ее тоже одну. Это не просто, понимаешь?..А дочь?
- Я понимаю. Только не верю, что так тоже правильно. Ты обманываешь ее, обманываешь себя. Страдаю я, страдает она. Да и ты не выглядишь очень счастливым. Всем в этой ситуации – не сладко. А дочь твоя - взрослая. Думаешь, она не видит, не понимает, что родители уже «не вместе», каждый сам по себе? Что в семье что-то не так? Да, и вообще, с чего ты взял, что ты, там, очень нужен? На самом деле, никто ничего не знает точно, ни про себя, ни о других… Может, она только с облегчением вздохнет, если ты уйдешь?
- Ну… Не знаю…Не думаю…
- Тебе обидны мои слова? А почему? Если ты любишь меня, и не любишь ее? Так, по крайней мере, ты говоришь. Хотя нет, извини. Ты никогда мне не говорил, что не любишь ее. Может, ты все же ее еще любишь? Столько лет вместе. Господи, я и сама не знаю, что я говорю. Но ведь когда-то все равно придется что-то решать. Не может же все так продолжаться бесконечно. Может быть, сейчас самый подходящий случай разрубить этот узел?.. А, может, тебе просто исчезнуть? Не появляться, не ходить туда, к ним, не звонить? И объяснять ничего не надо будет, а?
- Ты что? Что ты говоришь? Как это? Живым похоронить меня хочешь? А дальше что? А работа? А вся моя жизнь? Нет, ни за что! Я должен позвонить, сейчас же. Они там с ума сходят, а я .. Где телефон?
- Там же, где и всегда,- холодно ответила она, повернулась и вышла из комнаты.
Схватив свой сотовый телефон, он судорожно пытался нажать нужные кнопки. В этот момент раздался телефонный звонок. Звонил не его мобильный, а обыкновенный, домашний.
- Возьми трубку, я уже в ванной, - услышал он ее голос откуда-то из коридора.
Оставив попытку позвонить по своему мобильнику, он направился к городскому, но не успел сказать даже «Алло»! И, слава Богу! Потому что на другом конце провода раздался голос его жены.
На мгновение он даже растерялся, но не от испуга, а от удивления:
- Зачем она сюда звонит? Она все знает!!! Что делать? – от неожиданности он продолжал молчать.
- Алло, алло,… Что же ты молчишь? Узнала?.. Узнала! Ждешь? Не жди… Он не приедет. Теперь уже никогда не приедет. Ни ко мне, ни к тебе.
Голос в трубке дрожал, и был каким-то не естественным, даже, чуть злорадным, совсем не похожим на ее манеру говорить, но все же это была она.
Он открыл, было, рот, чтобы сказать, что он жив, здоров, что его не было в том самом поезде, но … опять не успел.
- Новости смотрела?... Молчишь?...Опять молчишь! Значит, смотрела. Все знаешь… Ну, что же, может, оно так и лучше? Так вот, я убедительно Вас прошу, - она, вдруг, перешла на Вы, и заговорила своим спокойным голосом, - нас не беспокоить. Похорон не будет. По крайней мере, ближайшие полгода. Его не нашли. Считается пропавшим без вести. Пока. А, может, его там и не было? – Ему показалось, что в ее голосе мелькнула надежда, - А, может, он у Вас?
Он решился хоть что-то сказать, глубоко вздохнул, и …, опять не успел.
- Может он никуда и не ездил? И вся эта история с командировкой - очередная ложь? Без вести… Так вот! Если это очередная ложь, и он у Вас, я буду считать, что он пропал без вести! Так ему и передайте! Как я устала от этого притворства - с его стороны, с моей стороны! Наконец-то все кончилось! Для меня, во всяком случае, все кончилось! Слава Богу! И на похороны не приходите, их просто не будет! Без вести – так без вести!
В трубке еще долго звучали гудки, а он все стоял, не шевелясь, силясь собраться с мыслями, и понять: жизнь кончилась...или только начинается?