В моих поездках по таежной Сибири не раз случались курьезные ситуации из-за того, что собеседники просто-напросто не понимали друг друга. Хотя обе стороны говорили, как ни странно, на одном и том же русском языке. Вот, например, такой случай.
Плыл по Бирюсе, что на востоке Красноярского края. На реке повстречался со старовером из поселка Бурный. Вот он мне и сказал, что у него дома живет косуля. Напросился ее сфотографировать. Пришел ближе к вечеру. За заборчиком двое детей. Мальчишка и девчонка.
Спрашиваю их:
-- Папа, дома?
А они недоуменно пожимают плечами и возмущенно отвечают:
-- Нет у нас никакого «папы»! И никогда не было!
-- А косуля у вас живет?
-- И косули у нас нет!
Подумал, что ошибся домом. Но, пройдя немножко дальше, понял свою языковую ошибку. Вернулся и спросил детей, учитывая староверческо-сибирский лексикон.
-- Тятя, дома?
-- На лодке уплыл, -- тут же добродушно ответила мне девочка.
-- А козу без него посмотреть можно?
-- Можно! – радостно воскликнули дети. И через несколько секунд косуленок -- таежная козочка -- уже прыгал по капустным грядкам. А в моей коллекции появился интересный снимок.
В этих местах ниже по течению начинается Ангара. А здесь, особенно в Кежемском районе, старорусский язык до сих пор в обиходе у старожилов. Общаясь с ними можно оконфузиться не меньше, чем со староверами. Потому что в ангарском колоритном говоре очень много удивительных слов, отсутствующих в нашем нивелированном лексиконе. Например, «рукотерник» -- полотенце, «задергушка» -- оконная занавеска, «мигушка» -- керосиновая лампа, «хмелило» -- водка, «ушкан» -- заяц, а вот «жаба» -- это голод…
Мужа коренные ангарки величают «родимый». А вот если скажут ласково-преласково: «вилюча ты блажница» -- это означает «лживая, скандальная женщина»… Некоторые гости потом сильно жалеют, что общение шло без переводчика, и не оценили они всего многообразия и потайного смысла удивительного ангарского говора. Особенно, когда что-нибудь подобное, о тебе было сказано.
Как-то с московскими художниками поехал «на натуру» к мысу Поп. Один из них решил поплавать на лодке. Спросил у стоявшего на угоре деда: «Можно?» «Можно, – отвечает тот. Но смотри, вот эта -- шибко бегуча!» Художник Николай ее и взял, как самую быструю. Отплыл от берега и стал… тонуть. Только ведь дед честно предупредил о ее шибкой дырявости. «Бегуча» лодка потому, что в ней вода из всех щелей бежит…
Почему старорусский язык задержался здесь больше, чем в других местах? Судьба у ангарацев-кежмарей так сложилась. Когда-то главная дорога Сибири шла по Ангаре. Потом появился на юге Московский тракт. Затем – Транссиб. Ангара постепенно потеряла свое значение. Но люди остались. Сохранился и их язык с уникальной российской самобытностью. Но вот что примечательно. Даже в условиях отдаленности от мира, ангарский говор продолжал свое развитие. Он тоже менялся, но уже по своим законам, и потому, ангарцы с трудом понимают язык, на котором писал, например, свое жизнеописание знаменитый протопоп Аввакум. А ведь с той поры прошло всего лишь три с половиной века. Но старорусский старорусскому – рознь.
Наверное лет через сто, и написанное нами, будет точно так же восприниматься будущими поколениями россиян… С непониманием и удивлением.
Услышать уникальный ангарский говор и прочитать более подробный рассказ можно здесь http://sibirica.su/to-chto-prezhde-uma-glagolet-22