Зейская охота породила во мне настоящую страсть. После защиты дипломного проекта и окончания ДВПИ родители подарили мне хорошее ижевское ружье «Спутник» 12-го калибра с вертикальными хромированными стволами и полный комплект оснастки охотник: патронташ, приспособление для изготовления боевых зарядов, патроны. Подарку я был очень рад и принял его торжественно , поцеловав воронную сталь. Появились новые друзья, любители охоты – братья Ходаковы, Станислав и Борис, - компанейские ребята. Мы дружили семьями.
В Приморском крае любимыми местами нашей охоты были приграничные районы с Китаем. Узкие низменные места между высоких сопок и морем. Естественный коридор для перелетных птиц, направляющихся весной на север, а осенью на юг. Озера там большие, мелководные. Высокие камышовые заросли позволяли делать хорошие скрадки.
Служебный ГАЗИК перевозил нас через реку Суйфун в деревню Раздольное.
Тряская грунтовая дорога проходила по отрогам Манжурских сопок. От нечего делать играли в самодельную игру «шоблу». Пересекали бурные речки Эльбуга и Сандуга, в затонах которых водилась форель и хариус, и выезжали на озерные просторы за бухтой Славянка ближе к границе с Китаем. Граница встречала нас двойной перепаханной полосой.
Один из братьев Ходоковых служил в органах КГБ, поэтому пропускной режим для нас был обеспечен. Палатки ставили на берегу озера. Большие косяки гусей и уток пролетали в дневное время недосягаемо далеко в небе в сторону залива Петра Великого. Далеко от берега приводнялись, сбиваясь в большие черные острова, отдыхающие днем птицы.
Мы расходились по камышовым берегам, устраиваясь на сухих бугорках или высоких кочках , маскируясь от зоркого глаза осторожных птиц. Недалеко выставляли двух-трех подсадных резиновых уток. Это было нетрудно: в высоких японских болотных сапогах можно было перейти большое озеро с одного берега на другой. Пищи для уток на таком мелководье было предостаточно.
Как только стемнело начался подлет первых уток. Завидев свою резиновую подругу, утки пикировали на нее и плюхались рядом, шумно притормаживая крыльями. Кряквы, чернь, корольки, с красивым ярким оперением, появлялись неожиданно. Оторопь сменяется первобытным волнением хищника. Привычно вскипает в жилах кровь – очередная порция адреналина. Утка, вздрогнув от выстрела, затанцевала на месте. Минута, другая и подлетит еще одна цель.
После выстрела, подбитая утка пытается скрыться в зарослях тростника, и если ее не догоняла дуплетная дробь, то в прибрежной траве ее уже трудно будет найти. Кроме нас на берегу ее добивал удачливый юркий зверек: хорек или куница.
Иногда в зону обстрела с неба падало несколько уток. Тогда, немного успокоившись, выбирался момент, когда одним выстрелом беспощадная дробь накрывала сразу двух уток, оказавшихся одна за другой, а третья добивалась дуплетным выстрелом из второго ствола. Но это были редкие случаи охотничьего счастья, о котором велись взволнованные рассказы вечером у костра.
Как-то раз, напрасно просидев вечернюю зорьку, я поздно возвращался в темноте пустым к палатке и наткнулся на целую стаю уток. Они беспечно плавали на небольшом от меня расстоянии. Утки поворачивались ко мне бочком, дружелюбно кивали друг другу головками, водили замысловатые хороводы в дорожке лунного света, отраженного от рябоватой глади воды под дуновением вечернего муссона. Ружье в моих руках моментально нашло цель. Выстрел дуплетом на мгновение осветил окрестность... И вдруг раздался дружный хохот. На пригорке под кустом на уютно раскинутой плащ-палатке сидели и полулежали мои друзья с алюминиевыми кружками в руках. Они замерли, услышав мои крадущиеся шаги. Их ружья давно миролюбиво были прислонены к ветке куста. Рядом чуть тлели угли уже почти погасшего костра, в котором черными крупными пятаками выделялась печеная картошка. А стайка резиновых уток по-прежнему игриво раскачивалась на волнующей ряби озера.
В палатке тесно и душно. Какое-то время дремлешь, но настороженное ухо и волнение прошедшего дня не дают больше заснуть. Вылезаешь из палатки. Луна яркая и большая изменила местность до неузнаваемости. Идешь с ружьем по трескучим камышам подальше от палатки. Устраиваешь себе настил в несколько слоев. Удивленно осматриваешься: вокруг белоснежная, чуть серебристая россыпь поваленного ветром камыша, как снег светится в летней ночи. И так, насколько хватит глаз. И ты один в этом мире безмолвия и спокойствия. Ложишься навзничь, устремляешь взгляд в бархатное, черное небо с миллиардами звезд и думаешь о бесконечности этого мира, о, порой, напрасной суете, которая здесь кажется такой ничтожной. Настороженно ловишь далекие звуки уток, давно сидящих посередине озера в широкой дорожке лунного света. Но уже лень пошевелить рукой, да и бесполезно на таком расстоянии достать. А ждать, когда подплывет... Усталые веки смыкаются, и ты погружаешься в сон...
Просыпаешься. Чуть светает. Зябко в ватнике от утренней росы. Поеживаясь встаешь. Нащупав в кармане сухарик с удовольствием хрустишь им, направляясь к дальним скрадкам, что на большой кочке. Усаживаешься поудобнее, и ждешь розового края зорьки, когда голодная птица начинает с кормешки свой день. Вот и первая парочка пролетела, вторая. А ты терпеливо ждешь своей охотничьей удачи.
Когда подсчитываешь трофеи , раскладывая в обед добытую дичь по качеству пород, удовлетворенно насчитываешь пять уток. Из них - три кряквы, шилохвость и чирок. Неплохой счет и у ребят. Особенно у Борьки. На память делаем групповой снимок, и, потирая руки, усаживаемся на плащ-палатку с разбросанной второпях закуской, стаканами и бутылкой водки. Чтоб не по последней!