1. Что это такое?
Когда я слышу слово стереотипы, оно вызывает у меня немедленный внутренний отклик. Почему? Ну как же, ведь уже семнадцать лет я живу ‘за границей ‘ и, как все или очень многие эмигранты, уверена, что стереотипы имеют к моей жизни непосредственное отношение. Впрочем, не все. Есть люди, и мне такие встречались, кто считает, что стереотипы их не коснулись, или, наоборот, стереотипы, в общем и целом, верны, и что в них плохого? Но об этом потом. Прежде всего, что такое стереотипы?
Стереотипы – это нечто вроде схем хранения знания, облегчающих наше поведение в ситуациях недостатка информации. Например, когда мы встречаем собаку или кошку, не обязательно ждать, пока они откроют рот. Нам и так известно, что собака лает, а кошка мяукает. Собственно говоря, применительно к животным, в этих ситуациях не принято говорить о стереотипах. Говорят, скорее, о распознавании образа. На основе сложения и обработки какой-то информации, доступной нам, когда мы видим животное, и прошлого опыта, мы распознаем животное как принадлежащее какому-то виду. И делаем выводы о том, как оно может себя вести и какие звуки издавать. Кроме того, даже с животными связаны определенные представления о характере, которые вполне можно назвать стереотипами в общеупотребительном смысле слова. Принято считать, что волки свирепы, лисы хитры, а свиньи прожорливы и нечистоплотны. Большая часть этих представлений является, конечно, антропоцентрической проекцией чисто человеческих качеств на поведение зверей, но, что ж делать, если нам так удобней.
Стереотипы функционируют, в некотором смысле, примерно так же, как происходит процесс распознавания такого объекта, как стол или дерево. Мы воспринимаем некоторые, не все, а только наиболее важные, с точки зрения этого процесса, признаки и делаем вывод об остальных. Но есть и различия. Когда я вижу нечто на четырех ножках, покрытое сверху плоским куском дерева, и делаю мгновенный вывод о том, что это стол, за который можно сесть, в основе этого заключения – опыт восприятия сотен, если не тысяч разнообразных столов. Другое дело, когда я встречаю человека другой культуры и пытаюсь действовать, как правило, неосознанно, похожим образом. В этом случае мой опыт гораздо более ограничен, чем в случае со столами. Как правило, я не могу основывать свои умозаключения, сознательные или нет, на сотнях и тысячах случаев, а вынуждена довольствоваться одним-двумя. Может оказаться и так, что личного опыта в этой области у меня нет вообще, то есть, такие люди мне не встречались вовсе, зато я кое-что слышала или читала. В этом случае мое восприятие и то, чего я ожидаю от человека из неизвестной мне культуры, будут основаны на том немногом, что мне известно. Или я думаю, что известно. Есть и еще одно различие. Не так уж важно, чем один стол отличается от другого, если, конечно, вы не дизайнер столов и не столяр. С людьми ситуация другая. Каждый человек абсолютная ценность, и, если вы разделяете эту точку зрения, ошибки крайне нежелательны. Но ее совсем не все разделяют. Ведь людей много.
Какие бывают стереотипы?
Стереотипы связаны со всем в нашей жизни: принадлежностью к определенному народу, с типом занятий и образованием, с возрастом и полом. Правда, не для всех они имеют одинаковое значение, и, вероятно, большинство людей только некоторые стереотипы воспринимает как особенно ‘зловредные’.
Национальные стереотипы.
Национальные стереотипы это, естественно, стереотипы, связанные со свойствами определенного народа. Они могут различаться от группы к группе (например, неочевидно, что в Японии представление о немецкой аккуратности такое же, как в России), а могут быть похожими. Сформулированные стереотипы отражают наиболее яркие, выкристаллизовавшиеся в анекдоты и идиомы представления о том, чем народы отличаются друг от друга. (Как в известном анекдоте: три русских, три француза и три англичанина живут на необитаемом острове. Англичане придерживаются той точки зрения, что их не представили друг другу, а про остальных как-то не хочется вспоминать...).
А все-таки, ведь не этот же анекдот, а чт; окажется важным с точки зрения того, как Вас воспринимают в другой стране? Наверное, это зависит от того, где именно, а у меня не такой уж большой опыт. Но кое-что, все-таки, я успела заметить в Австралии, где живу.
Для многих людей, если Вы русский, контакт с Вами может быть первым, или одним из первых, контактов с русскими. Но при этом кое-что о России они все-таки знают. Это очень большая страна, которая расположена очень далеко, и когда-то у власти там были коммунисты. Коммунисты заведомо плохие люди, хотя чем именно они были плохи, лучше не уточнять. Их образ связан, как правило, с именем Сталина. Как-то раз мы смотрели исторический фильм о Сталине в обществе знакомого, австралийца. Просмотрев сцену, в которой массовое голосование на местах путем подъема рук завершалось массовой же овацией, он спросил: А почему они все хлопают? Я принялась объяснять, что если бы не хлопали, то могли бы потерять работу, и даже, может быть, сесть в тюрьму. Оказалось, однако, что ему это было вполне понятно. Неясно же было совсем другое: а как мы теперь ко всему этому относимся? И хотя речь о том, как мы относимся к Сталину, и до этого заходила не раз, он не был в нас уверен. Все-таки, это было там, откуда мы родом. Что ж с того, что давно.
Другим историческим фактом, с немалой вероятностью известным многим, является то, что в России была перестройка. И хотя перестройка, скорее всего, оказала существеное влияние на Вашу жизнь, лучше не пытаться объяснить, какое именно. Это безнадежно. Невозможно объяснить, как правило, что вполне достойным людям в какой-то момент практически перестали платить зарплату, да еще и убедить в том, что из всего этого могло произойти что-то хорошее. Зато многие знают, опять-таки, из газет, что в больших российских городах сейчас существует частный извоз, и возмущаются тем, что водители берут слишком большие чаевые. Что в этом плохого, с моральной точки зрения, я понять не в состоянии, так же, наверно, как мои собеседники не могут понять, что такое перестройка.
Кроме того, что в стране Вашего происхождения имели место в разное время происходившие культ личности и перестройка, с точки зрения того, как Вас воспринимают, важно, конечно, как Вы говорите. И чтобы понять, что именно и как здесь происходит, стоит вспомнить, как мы сами воспринимаем людей, гуляющих, скажем, по улицам Москвы и плохо говорящих по-русски. В сущности, воспринимаем мы их по-разному. Если человек, очевидно, приехал из дальнего зарубежья, его невладение языком естественно, с точки зрения большинства, и мало о чем говорит. Разве что о том, что он все-таки предпринимает какие-то усилия для того, чтобы объясниться. Другое дело, если он приехал из провинции или из ближнего зарубежья. В этом случае, плохое владение русским означает, скорее всего, что он мало и плохо учился в школе. Ситуация с английским в чем-то похожа, а в чем-то отличается. Возможно, потому, что Британская империя была еще крупнее и мощнее, чем Российская, плохое владение английским большинством интерпретируется как указание на недостачную образованность говорящего. Возможно, в некоторых случаях это не совсем так: в принципе, Вам могут встретиться люди, хорошо представляющие себе, что техническое или естественно-научное образование в стране, откуда Вы приехали, хорошего качества, но включает в себя лишь очень короткий и ограниченный курс иностранного языка. Вполне возможно, однако, что Вы встретите людей, которые вообще не представляют себе, что обучение в институте может происходить на каком-то еще языке, кроме английского.
Кстати, об образовании. Вопрос ‘Кто Вы по образованию?’, так часто возникающий в русских разговорах между только что познакомившимися людьми, почему-то не принято задавать, скажем, в Австралии. Если это имеет значение, Вам и так скажут. Может быть, дело в том, что в отличие от нашего высшего образования, в котором большинство предметов является обязательными, оно здесь более гибкое и разнообразное. Профиль, таким образом, не полностью предсказывает, на каких именно лекциях человек сидел и какие экзамены сдавал.
Стереотипы, связанные с отношениями.
Для большинства важных в нашей жизни отношений существует слова-обозначения, и, соответственно, с ними связаны устойчивые стереотипы. Одними из самых неприятных, по распространенному мнению, являются стереотипы, связанные с женским поведением. Трудно сказать, кого в обществе не любят больше: карьерных женщин или счастливых домохозяек, которые, как говорится, забили кол на работу и посвятили себя семье. Наверное, все-таки, первых, но и вторым тоже достается. В самом деле, и те и другие хоть от чего-то излишне независимы: первые от мужа, а вторые от работодателя. Идеалом нормальной женщины, которая живет как надо, является, мне кажется, вечно загнанная баба, которая мечется между стиркой и уборкой своего собственного дома, и кассой какого-нибудь универмага, где она подрабатывает, чтобы оплатить счета за электричество.
Существуют и другие неприятные стереотипы, связанные с женским поведением. Почему-то многие люди склонны верить, что женщин, всех без исключения, интересует любовь. И ничто не заставит их поверить в то, что это может быть иначе. Что лежит в основе этого убеждения? Вероятно, давняя традиция видеть в женщинах объект романтического конфликта, культивируемая, главным образом, литературой и кино. Но может быть, для этого существуют и другие причины. Мы ведь произошли от обезьян. В стаде обезьян обезьяны-альфы, занимающие наиболее высокое место в иерархии, имели право на всех женщин-обезьян. Мне представляется, что в человеческих обществах этот подход и сейчас еще жив: многие люди обладают сознанием, в чем-то, наверно, похожим на сознание альфа-обезьян, и мысль о том, что женщины могут быть для них или других альфа-особей недоступны, им просто оскорбительна. Причем здесь нет ничего личного: эта ситуация их не устраивает в принципе, даже она от них далека. Хотя, казалось бы, чего уж тут не понять: альфы могут быть несимпатичны, а не-альфы тоже не всегда легки в общении.
Стереотипы, связанные с родом занятий.
Одним из наиболее поразивших меня когда-либо в английском языке выражений является white working class. И сколько, если вдуматься, за ним стоит разнообразных стереотипов! Во-первых, это, конечно, представление о том, что working class вряд ли должен быть белого цвета. В самом деле, никто же не говорит o black working class. Не отмечаем мы, как правило, те свойства, которые сами собой разумеются (например, мы говорим folding table, но не non-folding table, а просто table, потому что это и есть нормальная разновидность стола). Кроме того, употребляется это выражение как-то вне ряда других, сопоставимых обозначений занятий. Не говорят о clerical class и даже о public servants’ class. Каким-то образом, упомянутая группа людей оказалась единственной, которой приписывается в языке классовая общность. Причем на основе этой общности делаются выводы, совершенно в марксистском духе, об общности сознания. Приведу пример. Мне как-то пришлось читать рецензию на пьесу, темой которой, согласно рецензии, была скука, одолевающая английский white working class. Интересно, что сама формулировка в данном случае предполагает, что у этой драматизированной скуки, которой, по-видимому, страдают самые разные люди, есть нечто общее – и общее это лежит в классовом сознании. Между тем, для все большего количества людей оплачиваемая работа является всего лишь оплачиваемой работой, но не ключом к тому, как функционирует их сознание. Правда, чем больше энергии и сил человек вкладывает в работу, тем менее верным, скорее всего, является для него самого это утверждение, и тем менее он склонен понимать, что оно может неверно описывать других людей. В самом деле, как может быть кому-то не нужно то, на что он сам потратил столько сил? Чем именно эта форма крайнего и довольно архаического материализма, в которой, безусловно, принимается, что бытие определяет сознание, отличается от классического марксизма, я не берусь ответить. Для этого нужно как следует прочитать первоисточники.
Верны ли стереотипы?
Так что же стереотипы – зло они или добро? Гнусные выдумки недобросовестных людей или отражение реально существующих фактов? В некотором смысле, и то, и другое. А убедиться в том, к какому из этих двух полюсов определенный стереотип ближе, реальному человеку редко представляется случай: стереотипы существуют там, где не хватает конкретного знания, заполняя собой пробелы. В результате вместо того, чтобы крикнуть “не знаю” и попытаться узнать, люди имеют возможность опереться на стереотипы. И сэкономить время, необходимое для более детального узнавания ситуации, усилия, и, во многих случаях, избежать риска, связанного с любым нестандартным поведением. В самом деле, если каждый потенциальный работодатель начнет расспрашивать Вас о перестройке, вместо того, чтобы опираться на стереотипы, что же это получится? Да и зачем это ему, если вдуматься?
Отношение к стереотипам, в некотором смысле, зеркально отражает наше отношение к оппозиции коллективное – индивидуальное. Если человек верит, что люди в наибольшей степени определяются тем, к каким группам принадлежат, ему естественно опираться на стереотипы. Правда, все равно велик шанс, что бытовые стереотипы очень неточно описывают соответствующие группы. А те, кто придает большее значение индивидуальному, естественно, старается оторваться от стереотипов. И увидеть в каждом человеке его самого.
Ну а как же те, кто от стереотипов, по их собственному мнению, не пострадал? Правильный ответ, наверное, состоит в том, что это сильные личности, умеющие заставить увидеть в себе человека, а не класс или национальную общность. Правда, есть еще один очевидно важный фактор: может быть, те, с кем они сталкивались на своем пути, были менее подверженны стереотипам.
Стереотипы по природе своей расплывчаты и часто рассыпаются в прах от двух-трех конкретизирующих вопросов. Из-за этой расплывчатости их так трудно сравнить с реальностью и убедиться в том, что они неверны (или верны). Можно, конечно, уточнить и упорядочить стереотип настолько, чтобы его можно было сравнивать с действительностью, но это будет уже не совсем ‘ натуральный’ стереотип, а скорее, его удобная для описания репрезентация. Так что же делать? Стереотипы многолики и вездесущи, и, мне кажется, внимательное отношение к ним – первый шаг к пониманию их природы – и есть безусловное благо.
Любой стереотип в значительной степени является результатом проекции нашего собственного опыта и сознания на опыт и сознание других людей. Поэтому стереотипы эгоцентричны, как эгоцентрично наше представление о мире вообще. Первый шаг к отказу от стереотипов состоит в том, чтобы напрячься и хоть на секунду, хоть на долю секунду сдвинуть центр мира, естественно падающий в центр собственного ‘я’, в какую-то другую, новую точку. Конечно, потом центр мира упадет обратно, но, может быть, за эту секунду удастся увидеть что-нибудь новое и интересное.