Сильфиада. Торн, что поражений не знает.
Кажется, я заболела. Зов теперь повторяется все чаще… Это шизофрения какая-то?! Мой разум отказывается слушать меня, служить мне, а воспаленное сознание рисует картины одна страшнее другой.
Это бред, да; это бред, этого не может быть на самом деле! Мне это лишь приснилось…
Попытаюсь успокоиться и описать это… нет, это безумие!
Вчера я прибыла в Юдин; Зов стал явственнее, казалось, все дома орали, звали к себе, и мне чудилось, что меня разрывает на части неведомая сила… Я еле успокоилась. Пошла в кафе; я не знаю, что меня туда привело – случайности ли, или тот же Зов? Я абсолютно не хотела есть; я села, что-то заказала – кажется, кофе. Ну да, кофе – помню, он плеснулся на скатерть в виде уродливого черного пятна, это длинное темное пятно было похоже на растрепанный хвост кометы, когда моя рука вздрогнула от резкой, словно от ожога, боли – это загорелась татуировка …h.. на запястье. А дальше…
Господи, я сошла с ума!
Какой-то человек, сидящий напротив, вдруг прыгнул на меня – я еле успела уклониться, совершенно машинально, по-моему, он перелетел через стол, сметая посуду, и упал на пол.
Оказалось, что я уже стою; все бежали вон, а я с места не могла двинуться от ужаса, даже крикнуть я не смогла. Он снова кинулся на меня, как тигр на добычу. В руке у него что-то было, какое-то оружие, и если бы не Посох…
Я сошла с ума!!!
Двое молодых людей, сидевших тут же, вдруг вспыхнули странным светом, их тела взорвались, выпустив это наружу, и один из них горел огнем, просто факел какой-то, а тело другого словно сложилось из медных пластинок, Как живая мозаика; это его Посох, выросший из его ладони, остановил моего убийцу…
Бред! Этого не может быть!!!
Эти трое сцепились – я почти ничего не поняла, где и кто был, но в тот момент, когда они стали драться, я вдруг увидела, что в моей руке тоже зажат Посох, в виде буквы …h.! С ума сойти! Я отбросила его и выбежала вон.
Я сошла с ума!
*************************
Вэд и Терри выскочили на улицу вслед за высокой белокурой девушкой со спортивной стрижкой, но той уж и след простыл.
- Ты видела, какая сила?! – восхищенно воскликнул разгоряченный Вэд, жадно глотая свежий предгрозовой ветер. Терри лишь раздраженно пожала плесами.
- Но она испугалась, - напомнила она Вэду. – И снова бросила Посох. Она не взяла его, превратилась в Торна автоматически, а потом испугалась и убежала. Подумать только, - голос Терри стал язвительным, - непобедимый Торн – плаксивая девчонка!
- Да, она смертельно напугана, - согласился Вэд, улыбаясь до ушей. – Но чем..? Точнее – кем? И все же она сильнее всех нас.
- Это почему же? – ревниво воскликнула Терри.
- Она сумела подавить Торна, простая женщина усмирила Сильфа! Откуда такие силы у такого робкого существа?
… Бэлла-Эрин мчалась прочь от страшного места, зажимая голову руками, чтобы не видеть и не слышать ничего. Скорее прочь, вон!
- Бэлла! – знакомый голос раздался над её головой как гром среди ясного неба, железные пальцы схватили её за плечи и крепко встряхнули. – В чем дело? Что произошло?
Она открыла испуганные глаза.
Свет. День. Листва над головой. Солнце сияет. Слева – дорога, много машин, и Далт – он держит её, крепко стиснув её руки, всматриваясь в её лицо опасными глазами.
- Ничего, - она резко сбросила его руки со своих плеч, краснея от досады. Далт увидел, как она неслась сломя голову, убитая горем! Наверное, он подумал, что это она так тоскует по нему и сейчас же объявит, что он «не сердится» и милостиво разрешит ей вернуться к нему. Так и случилось – его губы разъехались в смущенно-радостной улыбке, он снова протянул к ней руки, глуповато-умильно глядя на неё масляными глазками:
- Бэлла…
Ярость вновь захлестнула её с головой; боже, как противно! Как мерзко – словно его руки выпачканы нечистотами, а сам он – источающий вонь, источенный червями куль с прогнивающим мусором!
- Какая же ты дрянь! – выкрикнула она, отпрыгивая прочь. – Убирайся, ублюдок!
- Бэлла. – Далт был потрясен, но голос его внезапно перестал сюсюкать. Далт обозлился – еще бы! Эта несчастная дура отпихивает его внимание, его заботу, которые должны были быть приняты с благодарностью, благоговением и восторгом,- в чем дело?!
- Не прикасайся ко мне! – яростно орала она, отталкивая его руки; её глаза горели как у дерущейся кошки, ей хотелось отбиваться от него ногами, руками – о, она бы надавала ему оплеух, расцарапала бы ему рожу, откусила бы его отвисшую губу, если бы ей не было противно прикасаться к нему!
- Да что ты несешь! – он попытался схватить её за руку, но заработал звонкую пощечину, от которой у него едва не отлетела голова, и он осекся, схватившись за побитое место. – В чем дело? Почему ты меня бросила? Я мало уделял тебе внимания? Но, извини – подвинься, ты сама сказала – догуливай!
- Ублюдок!- зарычала она. – Догуливай?! Да, давай, догуливай, но без меня! Я тебе и слова не скажу; тебе казалось, что ты слишком рано завел серьезные отношения? Вот иди теперь и догуливай!
- Прекрати истерику! – заорал он гневно, снова ухватив её за плечи. – Я не для того проехал столько, чтобы слушать твои вопли! Чего ты взбесилась? Что я тебе сделал?!
- Что сделал?! – она яростно вырвалась из его рук, словно они жгли её. – Ты еще спрашиваешь – что? Ублюдок! Ты врал мне, что занят непосильной работой, а сам все это время шлялся по бабам, гулял! – его руки, ловившие её, дрогнули и опустились; Бэлла-Эрин, почувствовав его смятение, со злобным торжеством продолжала: - Продолжить список? Изволь! Начать следует с того, что ты не уважаешь меня – ты вообще не знаешь, что такое уважение к людям! Ты ведь считаешь себя центром мироздания, самым умным, самым талантливым, а на деле ты – ничто, самонадеянный идиот, бездарь, жутко завидующий всем, всем! В чем твой талант – по моему карману рыскать? Ты - пустое место, и ты ничего не желаешь делать для того, чтобы стать кем-то – к чему?! Можно же выехать на чужом горбу! Поэтому ты запрещал мне заниматься живописью и писать романы – не оттого, что это «занимает время и отрывает меня от тебя», о, нет! Ты завидовал; ты боялся, что я затмеваю тебя, и твое убожество видно на фоне моей одаренности. Поэтому ты внушал мне, что я больна, да? Что я психически нездорова и моя болезнь заставляет меня писать и рисовать, да? И я так долго верила тебе!
По лицу Далта пошли пунцовые пятна, он смотрел в землю, но за деланным спокойствием было видно то негодование, что кипит в нем. По его вздрагивающим губам и трепещущим ноздрям Бэлла-Эрин поняла, что разозлила его не на шутку.
- Замолчи, - злым голосом произнес он, но она расхохоталась еще сильнее. – Не то я ударю тебя.
- Только попробуй, - весело и зло ответила она. – Я продолжу! За это лето мы провели вместе двадцать часов – всего двадцать часов, и то я округлила эту жалкую сумму.
- Я не виноват! Я был занят! – закричал он.
- С утра и до позднего вечера, аж до десяти часов? Это я уже слышала, но почему-то не верю. Но после десяти-то можно прийти? Ах, я забыла: ты же боишься ходить по темным улицам – вдруг кто нападет? Ты трус и маменькин сыночек.
Далт все смотрел в землю с тем же каменным непроницаемым выражением лица.
- Женщина, которая любит, любит по-настоящему, борется до последнего – даже если для этого нужно восстать против слабости в любимом, - сказал он наконец торжественным голосом, но эта фраза не возымела желаемого действия. Бэлла-Эрин не почувствовала себя дрянью, ей не стало стыдно – напротив, неудержимо весело.
- Это ты сам придумал? – с хохотом произнесла она. – Молодец! Только я не борец сумо, поднимать такие тяжести, как твои слабости, знаешь ли… И тебе не приходило в голову, что я не буду за тебя бороться лишь потому, что тебе так хочется? К тому же, а почему я должна бороться? А ты, ты сам? Ведь это же тебе нужно; а ты палец о палец не ударил для того, чтобы сохранить наши отношения, вплоть до тех пор, пока они с треском не провалились. К тому же – к чему мне бороться? За что? За такое дерьмо, как ты? Да ты надоел мне, понял? Надоел постоянной ревностью и нытьем, скандалами и капризами, ослиным упрямством. Мне надоело водить тебя за ручку и выбивать для тебя всевозможные блага, мне надоело, что ты держишься за мой подол, слюнтяй! Мне надоел твой «бесценный дар» - твоя «любовь», и твое внимание! Они ничего не стоят и не греют душу; и я не желаю больше изображать бурный восторг оттого, что ты наконец-то явился ко мне в гости, осчастливил меня своим получасовым присутствием, сожрал мой ужин и убрался, оставив за собой гору грязной посуды… Мне надоело безвозмездно дарить себя тебе – то есть совершенно даром!
- Ты не из таких, - произнес он задумчиво, видимо продолжая свою мысль о борьбе женщины. Но укор его снова не попал в цель. Бэлла-Эрин лишь передернула плечами. – Прежде чем все «рвать», нужно было разобраться, because я тебе никогда не изменял. И, вообще, откуда ты это взяла? Не надо строить из себя обиженную; это еще кто обижаться должен? Но я не обижаюсь, и все тебе простил, хотя и ненавижу предательство. Почему простил? – да потому что люблю тебя, черт подери, и ничего не могу с этим поделать. Ну все, пора ставить все точки над i . Если тебе не трудно, «отдай» мне мое обещание, которое я тебе дал (if you remember, конечно). « Года пролетели, любови копец», happy end.
И еще – можешь говорить про меня что хочешь и кому хочешь, мне стыдиться нечего.
«Как ты смешон! Даже сейчас ломаешь романтическую комедию!» - с отвращением подумала она, постепенно остывая. Говорить с ним о чем-то еще не имело смысла, они друг друга не слышали и не хотели услышать. И то, что накопилось у каждого на душе, просто выходило, не находя понимания.
- Можешь забирать все свои обещания – они всего лишь слова, - ответила она. – Сколько раз ты обещал мне – «этого больше не повторится, прости меня!»? Как мне противно сейчас, что я шла у тебя на поводу! А насчет говорить про тебя,- она хитро прищурилась, - с чего это ты вдруг вспомнил? Я ничего подобного и не планировала. Ну, ну, не трясись, не бойся за свою шкуру – смотреть противно… Никто и ничего не узнает, хотя… можно было бы подмочить твою репутацию, чтобы и другие люди указали тебе, чего ты стоишь на самом деле, и кто из нас старый, толстый, некрасивый идиот по шизоидному типу – так, кажется, ты мне говорил? И кто теперь сможет найти целое стадо таких, как я, чтобы это стадо плясало вокруг тебя на задних лапках? Так вот иди, ищи свой табун, жеребчик!
*****************************
- Понятьненько, - протянул Вэд, прячась за беседкой и увлекая за собой Терри, чтобы Бэлла-Эрин не увидела её.
- Что, что тебе понятно?
- Все. Все, что касается трусости Торна. Видишь этого молодого человека, с которым Торн только что ссорилась?
- Ну и что?
- Это хаккаран. Ты знаешь, что такое - хаккаран?
Терри знала; на её личике отразилась целая гамма чувств – от ужаса до недоверия.
- Хаккаран? Но это же мифическое чудовище, выдумка, их не бывает на самом деле!
- Как и Сильфов, - заметил Вэд. – А он и есть чудовище. Ты разве не слышала, что она ему говорила?
- Но…
- И еще, - Вэд зашел Терри за спину, положил свои ладони ей на виски и повернул её личико к молодому человеку, стоящему на тротуаре. – Смотри. Разве ты не видишь его? Гляди ему в глаза.
- У него зеленые глаза.
- Гляди глубже зелени его глаз!
- Глубже лишь черная пустота!
- Глубже черной пустоты, - голос Вэда уплыл, растворился, и черная пустота начала пульсировать. Что–то живое и гадкое скрывалось в ней. Извиваясь и переплетаясь, вдруг стали вываливаться целые клубки странных скользких тварей, похожих на змей – но эти слепые, лишенные напрочь глаз толстые, мясистые, покрытые слизью гады были в тысячу раз отвратительнее самого отвратительного существа на свете. Они переплетались, они хватали ядовитыми зубастыми жадными пастями тела соседних змей – а может, и свое собственное, в этом тошнотворном месиве Терри не могла разобрать, где чье тело, рвали в клочья, выпуская внутренности на грязную, оскверненную нечистотами землю, ощупывали все кругом, подбирались…
- Вэд! – закричала Терри, вырываясь. – Это ужасно! Достаточно, хватит!
Он убрал ладони с её головы, и наваждение исчезло.
- Это… это противно, - Терри, краснея, с трудом подавляла приступы рвоты, машинально отыскивая глазами, обо что бы можно было вытереть руки. – Так это и ест хаккаран?!
- Только его руки, - уточнил Вэд. – Самую сущность ты не разглядела… оно и к лучшему. И Торн жила с ним! Это он изуродовал её. Она подсознательно видела его таким – но прозрела недавно, - и мучилась. Ужасно, правда?
- Да уж, - Терри нервно вздрогнула. – И что теперь? Она выздоровеет?
Вэд вздохнул, качнувшись по обыкновению на носках ботинок; взгляд его был устремлен куда-то мимо Терри:
- Предсказывать будущее очень трудно, - ответил он. – Я должен посидеть, подумать часа три…
- То есть ты не знаешь?! Или – постой! – ты думаешь, что она потеряна для нас навсегда? Что она никогда не осмелится? И это в дни, когда пробуждаются Сильфы, когда надвигается опасность, когда Назир вот так запросто шастает по планете, и того гляди объявится Принц Лед, и Звездный Странник?! Замечательно!
- Она бежит ото всех, - ответил Вэд, - видишь, её больно ранили, она на грани нервного срыва. По меньшей мере, сейчас не очень подходящее время для того, чтобы узнать ей о том, что она Сильф.
- Но она уже узнала, - упрямо сказала Терри.
- И не поверила, - ответил Вэд. – Ах, до чего хороша! – внезапно он широко улыбнулся, все еще глядя куда-то вперед. – Хаккаран он или нет – но он же просто зажрался, говоря такой девушке что она некрасива!
Терри ревниво сквасила физиономию, укоризненно глядя на Вэда, но он не заметил.
- Однако, даже в таком незавидном положении, как сейчас, - продолжал Вэд весело, не замечая её негодования, - она, этот Торн, не знает поражений! Она совершила невозможное: избавилась от власти хаккарана и удержала свой Посох.
- Вэд! – зарычала Терри, багровея. – Тебе никогда не приходило в голову, что хвалить одну девушку в присутствии другой по меньшей мере бестактно?!
Вэд мгновенно очнулся от своих мыслей и слегка покраснел, смущенный.
- О, господи, извини! Просто…
- Просто ты втюрился с первого взгляда, - сварливо ответила она. – Вот так всегда!
- Терри, - весело рассмеялся он, взъерошив волосы, - пойми! Торн есть Торн, и в делах любовных он тоже не знает поражений!
- О, подумаешь!
- Ладно, не ворчи. Давай подведем итог. У нас есть Сильф Зед – это я, Сильфида Огня – это ты, Сильфида Жизни – Анита, трусливый Торн – как же заставить её измениться? – и Сильфида Вод, не желающая брат Посоха… интересно, отчего? Надеюсь, Зед узнает, что с этим делать. С другой стороны – мы имеем рыщущего Назира, целенаправленно пытающегося уничтожить Сильфиду Вод, и это лишь начало. И не имеем ни намека на Сильфа Ветра… сначала я думал, что это…
- Кто?!
- Неважно; я ошибался. Я не видел этого Сильфа в глаза, я не знаю, кто это. Главное – это что и когда устроит наш неугомонный Назир. В том, что он что-то устроит, я не сомневаюсь.
****************************************
- Ну вот! Я же говорил…
Впрочем, что и кто говорил, сейчас было неважно. Недосказанная фраза тоскливо оборвалась, и в Главном Зале стало тихо.
Рубин – обгоревший, обезображенный до неузнаваемости, - лежал на полу. Он умер моментально, когда чистота Торна коснулась его. Демоны хмуро и молча столпились около его тела, мрачно разглядывая то, что недавно было их братом.
- Теперь мы не можем, просто не можем сидеть сложа руки! – злобно зашипела Ольга.
- Замолчи, идиотка! – истерично взвизгнул Тавината, ломая руки и яростно кусая губы. – Он тоже так думал! И что вышло? Никто и с места не сдвинется, пока я не прикажу! Ясно? Незачем давать им так легко убивать себя. Они на Планете – и Планета помогает им, так что нечего соваться на их территорию. Нужно найти их слабое место, землю, где их действия будут скованы. Злат, твою мать! Ты работаешь над этой чертовой машиной, угробил массу времени – действует она у тебя?
«Еще как», - подумал Назир.
- В Город будете ходить теперь только через неё! В виде людей! Нечего выставлять свои прелести напоказ!
Принц Лед приподнял подбородок, его глаза странно сверкнули; движения были едва уловимы, но Назир заметил их – и ожидал, что Лед что-то скажет. Но тот молчал.
«Понятно, - подумал Назир, - наедине».
- Убирайтесь! – рявкнул Тавината. – Мне нужно подумать. Пошли, пошли!
Лед и Назир моментально повиновались; Злат, нервно потирая руки, оглядываясь на удаляющуюся пару, ступил на шаг ближе к Тавинате.
- Ну, чего тебе?
- У меня есть некоторые мысли, - облизнув сухие губы, произнес Злат.
- Какие еще мысли? – рявкнул Тавината.
- Сир, на планете есть два хаккарана, и оба они в городе…
- Ну и пес с ними! Нам-то что за беда?
- Сир, хаккараны несут порчу и гниль людям, вы том числе и – Сильфам. Вот если бы изловить их…
- И не думай! Понял? Кажется, я ясно выразился – только когда я прикажу, ты будешь действовать. И делать ты будешь лишь то, что я скажу.
Злат недовольно нахмурился, досадливо морща лоб.
- И еще, сир, - нерешительно произнес он. – Я смотрел в Ничьи Земли…
- Ну и что?
- Сильфида Жизни там.
- Как она туда попала? – изумился Тавината.
- А, увязалась с этим Зедом…
- Так её охраняет Зед? Один?
- Да. Позвольте догнать? Она будет легкой добычей.
- Дурак! Думаешь, Зед так легко её отдаст? Да он отделает тебя почище Рубина – хочешь выглядеть так же? К тому же Сильфида Жизни… не смей приближаться к ней! Она уничтожит тебя. А вот Звездному Страннику она не страшна, - Тавината задумчиво поскреб подбородок. – И его не жалко, если что. Позови-ка его, мой мальчик! Он пойдет по следу Зеда и Сильфиды. Куда, кстати, они направляются, ты случайно не знаешь?
- Полагаю, к Трону Слепого Пророка, - с досадой в голосе произнес Злат. – Им нужны ответы.
- Ах, ответы! Хорошо, хорошо… Ну, чего стоишь? Иди за Странником! И не дуйся. Я слишком ценю тебя, чтобы так просто позволить рисковать собой. Ну? Пошел, пошел! Шевелись!