завскладом тов Гаврюшин взял на сегодня отгул, закупил пару бутылок портвейна, банку шпрот(шикарные!), пару пачек "Беломора" и айда в теплую хрущевскую однушку, расположенную в аккуратненьком полисадничке на первом этаже...
а месяц-то май! А вишня то как расцвела и пахнет, Обалдеть!
-Привет! - без особой радости сказал с подоконника Гаврюшину соседский кот - Фирс...
-Привет,собака... - ответил Гаврюшин, подходя к подъезду.
Он торопился, с минуты-на-минуту прийдет принцесса. Шестакова Клава - из отдела приемки некондиции, - Пары бутылок портвейна может не хватить! - промелькнула тревожная мысль в полысевшем черепе Гаврюшина. - Ну, сходим, чтож ради такого случая, прогуляемся...
Откупорил бутылочку "Три семерки" поставил на стол два граненных стакана, открыл банку шпрот, закурил беломорину, сидит, ждет. Муха-сука жужжит нарушая тревожную тишину на кухне. Раздался звонок, напоминающий своей хрипотой - звонок на отгрузке отходов производства. Гаврюшин сорвался с табуретки, бегом открывать.
-Ну, здравствуй! Намарафетилась! Ну, к столу! - А аккуратно ладошками, словно фарфоровую вазу прямиком проводил в кухоньку свою гостью...- Можешь не разуваться, не мыто! - Успокоил по дороге.
-Ну, за что выпьем? - спросил Гаврюшин Клаву, подняв стакан.
-А давай, за премию в этом квартале? - предложила Клава.
-Давай! - подхватил тост Гаврюшин.
Незаметно уговорили две бутылки, остатками черного хлеба промакнули остатки масла в банке из-под шпрот, задымили...
-А ты принцесса! - несколько невнятно, но торжественно сказал Гаврюшин, глядя прямо в светящиеся как вокзальные фонари, глаза Клавы.
-А я знаю...- с достоинством ответила она.
-Ну, пошли? - как-то не особо уверенно спросил Гаврюшин. Словно хотел извиниться, но не понимал за что.
-Как тебе моё новое платье? - совершенно неожиданно спросила Клава.
-Красивое, снимай! - ответил Гаврюшин, и не дожидаясь, стал быстренько снимать сам, судорожно, хватаясь то заремень штанов, то за Клавину талию.
Кровать железная, прочная, но скрипит. Ну и ладно - подумал Гаврюшин.
-Хорошо скрипит! Ещё! - вырвалось из напомаженных губ принцессы на Гаврюшине.