Солнечное затмение

     День сменяется ночью, а ночь сменяется днём. Это вечная борьба противоположностей, – они никогда не будут вместе. И лишь иногда, когда любовь затмевает всё, ночь приходит во владения дня. Это явление стали называть Солнечным Затмением, – единственное время, когда день и ночь могут существовать вместе и наслаждаться присутствием друг друга.

     Простым смертным никогда не узнать, что Солнечное Затмение – не совсем природное явление. Они никогда не поймут, что первостепенная причина этого – Любовь, – самая хрупкая и в то же время могущественная энергия. День покрывается мраком, когда бессмертные представители Света и Тьмы отрекаются от своих сторон, чтобы, наконец, соединиться, слиться воедино и утонуть в священной любви. Но эта любовь для них – запрет, который они оба нарушают, поэтому затмение длится не долго.

     Но обо всём по порядку. Для начала хочу представиться. Я – Дэус, один из бессмертных, только вот тёмный или светлый, – пока не решил.

     * * *

     Случилось это… очень давно. Все смертные мальчики, с которыми я был знаком в то время, давно обзавелись внуками, а те – своими внуками. Ушло не одно поколение.
    
     Она была прелестна, подобна богине. Светлая, чистая и невинная богиня. Её звали Анжелина. Одни просто любили её за то, что она существует, другие – за то, что она всегда выручит и придёт на помощь, служители Светлых Храмов – за то, что ей якобы предназначена какая-то великая миссия. С последними у неё были особые отношения. Анжелина с раннего детства осталась сиротой, которую подобрал молодой духовник. Геннадий шёл тогда домой, размышляя о простых бытовых проблемах, как вдруг услышал крик годовалого ребёнка. Он подобрал бедняжку и приютил. Но всю жизнь его не оставляло в покое одно – в тот морозный зимний вечер он гостил у своего друга, который славился довольно правдивыми предсказаниями. Пророк, если хотите, – они действительно существуют. Главное, не путать их с кучей энергичных предсказателей-любителей. Так вот, друг тот и предрёк, что дочка Геннадия даст начало Новой Эры. Духовник посмеялся, – обет безбрачия не позволял заводить семью. Но пророк лишь пожал плечами и добавил: у девочки будут снежно-белые волосы. Именно тогда он и нашел её. Служители Светлых Храмов немедленно подметили неестественно белый цвет волос у ребёнка, но ничего не сказали. Они позволили Геннадию приютить дитя. И с той самой минуты все высокие духовники не спускали глаз с Анжелины. Они давно поняли, что она – не простой человек. Оставалось выяснить, на чьей она стороне. И всё же вскоре они успокоились, подумав: раз Анжелина находится под воспитанием примерного светлого служителя, – опасность их минует.

     И они были почти правы.

     Прошло много лет. Девочке исполнилось девятнадцать, когда она решила жить отдельно от отца. Геннадий знал, что этот день когда-нибудь наступит, и больше всего его боялся. Его пугало вовсе не одиночество, а то, что теперь его любимая дочь будет совсем одна. И в любую минуту к ней могут наведаться обезумевшие от неосновательного страха духовники, которые решат, что на самом деле она всё-таки тёмное дитя, и белые волосы вкупе с ясным обликом и с папой-духовником – лишь прикрытие. И он не сможет придти к ней на помощь вовремя. Но Анжелина пыталась заверить, что всё будет хорошо, и нечего бояться. Она действительно так считала, ведь не знала о предсказании.
 
     Вот так она вступила во взрослую жизнь.

     Отметить новоселье в новом доме приехала добрая часть университета. Девушка рассчитывала на скромную вечеринку до двенадцати ночи. Наивная. Было уже около трёх, и кругом валялись крошки от еды, недоеденные фрукты и осколки разбитой посуды. Стёкла в рамах дрожали от громкой музыки, а пол, покрытый деревом, жалобно трещал под буйными плясками. В таком хаосе все приглашенные давно забыли, что у дома есть хозяйка, – они просто веселились.

     «Настоящий шабаш», – вздохнула Анжелина и вышла на балкон, чтобы хоть несколько секунд подышать свежим ночным воздухом, но резкая смена атмосферы свалила её с ног.

     * * *

     Она бежала по мрачному лесу, боясь обернуться или случайно упасть. Казалось, сердце бьётся у самого горла. На небе зловеще сияла луна, освещая путь волкам, преследовавшим девушку. Они настигали. Анжелина кожей ощущала их холодное дыхание и пыталась молиться о спасении, но все слова позабылись, когда она поняла, что гонятся за ней вовсе не волки, а люди. Они голодны, и она нужна им. Всё тело колотило от страха, и на миг представилось, будто лес бесконечен.

     Она задыхалась от быстрого бега и уже намеревалась остановиться. Будь что будет, пускай догонят, – внутри воцарялись полная безысходность и готовность принять страшную смерть.

     Анжелина замедлила ход, как вдруг впереди показался невероятно яркий свет. Он вспыхнул неожиданно, словно молния, осветив пространство вокруг. Земля под ногами нагрелась, и гнавшиеся люди взревели от боли. Но девушка не обожглась, как ожидала, – исходящее от земли тепло наполнило её тело, заставляя продолжить движение.  И она побежала. Понеслась навстречу источнику света, из которого медленно шествовал, будто плыл по воздуху, человек в белых одеяниях.
Мужчина со спокойным и величественным лицом протянул ей руку и медленно повёл в ослепляющий, но необыкновенно родной и тёплый свет, оставив людей-волков позади.
Анжелина смотрела в его синие глаза, чувствуя умиротворение. Рядом с ним ей ничего не угрожает. Потому что он…

     «Не может быть», – твердо решила она.

     – Кто эти люди? – девушка воззрилась на спасителя.

     – Вампиры, – бархатный голос незнакомца успокаивал, несмотря на то нелепое слово, которое он произнёс.

     – Но их нет!

     – Тогда кто же это? – на идеальном лице мужчины показалась усмешка, затем он снова посерьёзнел, – должен сообщить кое-что. И не советую воспринимать это как шутку.

     – Уже насторожилась…

     – Не люблю я много и красиво говорить, как у нас принято, поэтому постараюсь изъясниться простым и понятным языком.

     – Хорошо, но… кто вы такой?

     – Родная, у тебя фантазия есть? – вдруг спросил мужчина.

     Девушка растерянно кивнула.

     – Тогда выдумай мне имя, – не люблю сообщать людям своего настоящего имени. Они мне не верят.

     Анжелина несколько секунд с любопытством разглядывала собеседника, а потом, наконец, сказала то, о чём подумала в первые секунды их необычной встречи:

     – Возможно, я ошибаюсь, и рискую попасть после этого в психушку, но мой отец верующий человек, поэтому… ох, неважно. Ты – Истинный Вестник Небесных Сфер, пресветлый…

     – Гавриил! – радостно притопнул собеседник в белом, а потом обиженно надул губы. – Так нечестно. Тебе кто-то подсказал! Как ты догадалась?

     Анжелина не могла ответить на его вопрос, она сама не знала. Просто почувствовала это. Странно было признать в незнакомце одного из высших чинов небесных сил, но она не сомневалась в предположении. Пусть пресветлые спускаются на землю раз в тысячелетие, и единственные доказательства тому – старые книги, – перед ней стоял представитель именно этого вида сверхсуществ.

     – Женская интуиция, – пожала плечами она.

     – Нет, не женская, скорее, небесная… – тихо произнёс пресветлый.

     Она не расслышала последней фразы, – уж очень поразило радостное поведение неземного существа.

     – Что ты сказал?

     – Я говорю, Свет с Тьмой давно воюют. Надеюсь, ты в курсе? Так вот, чтобы война эта не затрагивала всех невинных, на землю были отправлены представители Света и Тьмы, которые как раз и воевали. И в зависимости от того, кто победит, на заранее определённый срок на земле устанавливались правила. Когда срок подходил к концу, Владыки опять посылали своих представителей, только уже других. Я понятно объясняюсь?

     – Вполне. Только не понимаю, зачем это мне?

     – Ты, дитя, – представительница Света.

     – Что? – девушка устремила светло-серые глаза на Гавриила.

     – Да-да. Не смотри на меня так свирепо, – я только вестник.

     – Какого..? – пресветлый приставил указательный палец к её губам, – извини, но что я должна делать с этим знанием?

     – Вовсю его использовать. Только без наших подсказок. Единственный советчик – твоё сердце, родная. Поэтому дальнейшие действия будут совершаться без нашей помощи.

     Анжелина ощутила волну гнева.

     – Ах, вот как! Тьма со Светом, значит, всю свою войну перекинули на чужие плечи? И помогать они, видите ли, не могут, наверное, потому, что теперь это не их война?

     – Осторожнее, детка, Он разозлится.

     – Ну и пусть! Может, тогда сам воевать начнёт, не втягивая в эту историю посторонних?

     – Ты не совсем права. Он не переложил всё на твои плечи, Он тоже борется, просто ему нужна помощь. И Он просит её у тебя.
Девушка замолчала, оторопев от подобных новостей.

     – Наверное, это означает, что ты согласна? – скромно предположил пресветлый Гавриил.

     – Да, – обречённо кивнула Анжелина.

     – О! Чуть не забыл самое главное: представителей Света и Тьмы всегда притягивает друг к другу, как противоположности.

     – И что это значит?

     – Это значит, что представителем Тьмы окажется вполне симпатичный, в твоём вкусе мужчина, которого будет влечь к тебе также сильно, как и тебя к нему. Но ты не должна поддаваться чувствам. Честно признаюсь, будет сложно. И да, представители Тьмы бессильны днём, но и представители Света не должны гулять по ночам – это сразу смерть.

     – А что произойдёт, если я поддамся?

     – Он убьёт тебя, тем самым заработав очередную победу Тьме. Я думаю, война прекратится, когда оба представителя сумеют вместе сделать то, что им предписано.

     – А что им предписано?

     – Эй, подловить меня решила! Так нечестно. Это должно быть целиком твоё решение и твой выбор. Надеюсь, я ничего не забыл. Если появятся новости, я снова через сон покажусь. Или прямо так заявиться? Ну, да ладно, в общем, не прощаюсь.

     Пресветлый помахал рукой.

     – До встречи, – растерянно ответила девушка и, открыв глаза, обнаружила себя лежащей на балконе.

     «Приснится же такое», – подумала Анжелина и решила спуститься в гостиную, пока её окончательно не разгромили уже давно нетрезвые гости.

     * * *

     Подметая стекло очередного разбившегося бокала, девушка почувствовала что-то неладное. Знакомая неприятно-холодная дрожь.
«Что-то должно случиться», – пронеслась мысль, от которой Анжелина быстро отвлеклась, когда полетел ещё один бокал.

    
     Никто и не заметил, как дверь в дом широко распахнулась, и на пороге показались люди в чёрных одеяниях. Никто, кроме неё.

     Сердце бешено заколотилось. Так не бывает – это всего лишь сон!

     Тогда почему, плотоядно скалясь, в дверях стоят они, те самые люди-хищники? Они догнали её!

     Но ведь вампиры, насколько известно, не могут войти в чужое жилище без приглашения.

     – О нет… – с ужасом прошептала девушка, вспомнив, как ради веселья вешала над входной дверью табличку: «Входите, кто хотите».
Она и моргнуть не успела, как бледные кровожадные монстры ураганом налетели на гостей. Приглашенные же, мгновенно отрезвев, носились по дому, как звери по клетке, отлично понимая, что не смогут спастись. Они поскальзывались на разбросанных остатках еды, ранились о разбитую посуду и всё равно падали в лапы убийц, аппетит которых лишь разжигался от суетливой беготни. Орущая музыка заглушала вопли. Но искаженные страхом лица были громче любого крика.
Анжелина, крепко сжимая в руках метлу, смотрела, как по гостиной разливалась кровь, и не могла сдвинуться с места. Она смотрела на ревущих от боли и страха гостей, но ничего не делала, – она смиренно ждала своей очереди. Никакой пресветлый не помог бы здесь. Глупые сны никогда не помогают наяву.

     Но почему бессмертные пробегали мимо?

     Она перевела взгляд на дверной проём и увидела Его. Того самого, одного единственного. Он пристально смотрел в её глаза и лукаво улыбался. Что было в тот момент у него на уме, её совершенно не тревожило, – она поняла, что готова отдать ему всё. Разум затуманился настолько, что она забыла о творящемся вокруг ужасе – она больше не слышала его. В ушах раздавался лишь звук собственного сердцебиения.
В одно мгновенье он оказался рядом. Настолько близко, что она почувствовала его холодное дыхание на коже. Сердце заколотилось сильнее, когда локон его чёрных волос осторожно коснулся её лица. По телу пробежала приятная дрожь.

     Несколько секунд они стояли неподвижно, потом он, наконец, нашёл в себе силы посмотреть ей в глаза.

     – Что происходит? – прошептал он. – Почему я не могу убить тебя?

     Анжелина заворожено смотрела в пленительные чёрные глаза и ничего не могла ответить. Она сама не знала, почему.

     Он медленно отошёл от неё и резко тряхнул головой, прогоняя наваждение.

     – Уходим! – крикнул он, махнув рукой.

     Вампиры, как стая волков, высыпали в двери и будто растворились в темноте улицы. Он же напоследок обернулся, вновь с недоумением заглянул в серые глаза Анжелины и вышел.

     Девушка стояла неподвижно, с замиранием сердца наблюдая, как он уходит. Она не сожалела о его уходе, потому что по неизвестным даже ей причинам была уверена, что они встретятся. Ведь это он! Тот неповторимый, с которым она готова похоронить своё одиночество.

     «Но ведь он тёмный», – предательски проникла мысль в сознание и заставила обречённо вздохнуть.

     – Более того, он – представитель Тьмы, – раздался сзади мужской голос.

     Она узнала бархатные нотки, и нисколько не напугалась. Ведь присутствие пресветлого не может пугать по определению.

     – Дэймон зовут эту черноглазую свол… прошу прощения, прелесть.

     – Дэймон, – прошептала Анжелина, радуясь в душе тому, что теперь она знает его имя.

     – Да, – усмехнулся Гавриил и встал перед девушкой, – и он представитель Тьмы.

     – Дэймон, – мечтательно повторила она.

     – Да, – пресветлый перестал улыбаться, – и он представитель Тьмы.

     – Я поняла это.

     – Молодец, понятливая. И что ты должна с этим делать?

     – Не поддаваться своему чувству, – с сожалением выговорила Анжелина, продолжая смотреть на то место, где совсем недавно стоял он.

     – Правильно.

     – Но почему?..

     – Что почему? – не понял вестник.

     – Почему я должна убить в себе то прекрасное чувство, которое создал сам Свет?!

     Гавриил пристально посмотрел в наполненные слезами глаза девушки. Возникло ощущение, будто он жалеет её и всеми силами пытается сдержать себя, чтобы не сказать что-то очень важное, что-то, что он бы с радостью рассказал, просто ему не дают.

     – Думай, и постарайся не допустить ошибки. Я уверен, когда придёт время, ты сделаешь правильный выбор.

     Яркий свет озарил залитую кровью гостиную, напоминая об ужасе, который устроил тот, чьё имя она произнесла с таким наслаждением. Пресветлый исчез, оставив Анжелину один на один с мятущимися страшными мыслями.

     Она зажмурилась от ослепляющих лучей, а когда вновь открыла глаза, вместо ожидаемых трупов и разгромленной гостиной увидела невероятную чистоту без единого намёка на то, что совсем недавно здесь царила настоящая Тьма.

     «А где же?..» – пронеслось в голове.

     Маленький клочок бумаги проскользнул по полу и замер у её ног.

     «Я тут прибрался. Их души найдут успокоение у нас. За их родственников и знакомых не переживай – я всё уладил. До встречи. Твой Гаврюша».

     – Весёлый же этот Гаврюша, – улыбнулась Анжелина, опустившись в кресло, – ну, а мне-то что делать?

     А что сделаешь, когда за один вечер разом рушится жизнь? Когда за какие-то минуты насильно меняется всё представление о мире, и сообщается о твоей истиной роли в том, в чём ты совершенно не хочешь участвовать? Что делать, когда у тебя на глазах совершается массовое кровопролитие давно знакомых людей, и ты ничем не можешь помочь им? А когда вслед за этим приходит весёлый пресветлый, словно фея из сказок, очищает дом и спокойно удаляется, будто такие события для него в порядке вещей? Как на такое реагировать?

     * * *

     Дэймон восседал на золотом троне и, подперев голову рукой, вспоминал встречу со странной светловолосой девушкой. Она смотрела на него так, будто нашла нечто ценное и давно потерянное. И самое удивительное, что и он смотрел на неё точно также. Он ощутил необыкновенную радость и спокойствие от её близости. От того, что она вот так просто стоит и преданно заглядывает в глаза. А прилив несвойственной ему нежности чуть не заставил заорать от страха. Что это значит? Почему он не смог убить её? Что за внезапно возникший барьер окружил её кожу, отчего он не мог даже мысленно укусить её? Она ведь простая смертная. Наверное.

     – Почему ты не убил её? – повторил его мысли высокий светловолосый вампир.

     Мэтти. Самый молодой, самый близкий и самый преданный из всех окружающих его вампиров. Он мог доверять ему, если бы хотел. Не друг, но хороший охотник, настоящий убийца. Не кровожадный и тупой, как некоторые его подчинённые, – он всегда знает, что делает и зачем, и убивает лишь тогда, когда это необходимо. Когда нет другого выбора. Как сегодня. Владыка через ближайших прихвостней дал наводку на этот дом. И хотя совсем не потрудился объяснить, что там не так, Мэтти принял приказ и успешно выполнил. А попробовал бы не выполнить. Шутить с Владыкой себе дороже. Дэймону надлежало справиться лишь с одним человеком. С молодой девчонкой со снежными волосами. Она похожа на благих крылатых духов, обитателей Небесных Сфер. Светлая, правильная, добрая и всепрощающая. Это ли стало причиной такого приказа?

     – Если б я сам знал, Мэтти. С ней что-то не так.

     – Я заметил. По твоему обалдевшему взгляду, – усмехнулся вампир. – Так что же это было?

     – Мне самому интересно. Её что-то защищало.

     – Ведьма?

     Дэймон на секунду задумался над предположением.

     – Нет, не думаю. Слишком чистая душа.

     – Благая?

     – Тогда что она забыла в такой помойке?

     – Может затем и пришла, – навести порядок? Ты ведь слышал истории о спустившихся на землю благих духах? Они помогают людям оставаться на светлых сторонах бытия. Владыка просто так не послал бы за ней.

     – Пожалуй. Мэтт, дай мне побыть одному.
Светловолосый вампир преданно посмотрел на него, кивнул и поспешно вышел из комнаты.

     «Кто же она?!» – надрывались мысли.

     – Её зовут Анжелина, – чей-то хриплый голос пролетел по комнате.

     Дэймон завертел головой – никого. Он медленно прошёл до двери, выглянул в коридор и пожал плечами. Что за шутки?

     Вампир обернулся к трону и с изумлением обнаружил там сидящего большого чёрного козла. Задние копыта были скрещены, а передние удобно расположились на подлокотниках. На вытянутой морде – подобие злорадства. Такого представления ещё не показывали в стенах этого жилища.

     – Ты кто такой?! – Дэймон впервые в жизни заподозрил, что безумие приходит и к бессмертным.

     – Важно лишь то, с чем я пришёл.

     – И с чем же? – вампир настороженно замер.

     Если это глюк, значит, он не в состоянии нанести вреда.

     – Эта девушка – представительница Света, – между тем продолжал козёл.

     Дэймон не сразу сообразил, о ком идёт речь, ведь не каждый день в его обитель является домашнее парнокопытное животное и о чём-то говорит вполне человеческим языком. Ещё сидит на чужом троне.

     – И как я должен это понимать? – в голосе вампира появилось раздражение.

     – Через определённый период времени Владыки Света и Тьмы посылают на землю своих представителей, которые помогают им в борьбе друг против друга.

     – Я рад и за тех и за других, только я-то здесь причём?
 
     – Ты – представитель Тьмы.

     – И?

     – Ты меня слушал только что?! Я говорю, в твои обязанности входит бороться с представителем Света. Танцуй, тебя повысили, – козёл изобразил что-то наподобие улыбки.

     – Сейчас станцую, – угрожающе пообещал Дэймон. – После того, как пущу тебя на колбасу. А то не пляшется мне на пустой желудок.

     – Послушай, я прекрасно понимаю, отчего ты злишься.

     – Неужели?! Удиви.

     – Если поможешь Тьме победить, ты получишь свою Анжелину.

     Вампир на мгновение успокоился, но затем снова занервничал. С чего козёл взял, что ему нужна девчонка? У них нет ничего общего, они полные противоположности, ничего не выйдет.

     «Чёрт, неужели я уже думаю о том, выйдет что-то или нет?!»

     – Если Тьма победит, Анжелина станет совсем не той, которую я…

     Дэймон осёкся, улавливая внутри ещё один прилив нежности от воспоминания о её светлых глазах. Он покраснел бы, если б мог, от стыда и непонимания самого себя.

     – Которую ты что? – козёл ухмыльнулся.

     – Которую я первый раз увидел, – буркнул представитель Тьмы.

     – Какая разница?!

     Как это, какая разница? Чего он хочет добиться такими вопросами? Если после победы Тьмы её обратят, она станет кровожадной дурой (во всяком случае, на ближайший год). И не будет больше в её глазах этой привлекательной человеческой чувствительности. Её кожа начнёт по-другому пахнуть, и пропадет хрупкость, которая как раз привлекает. Если же не обратят – она превратится в запуганную девочку… нет, не превратится. Она будет сражаться до последнего и просто вынудит себя убить, когда поймёт, что больше незачем драться. Вопрос в том, поймёт ли она это когда-нибудь? Но и в таком варианте будущего она никогда больше не посмотрит на него как на что-то ценное. В её глазах он станет чудовищем. То есть тем, кем и является.

     – Козлы мне ещё не советовали, как поступать со своими чувствами! – взревел Дэймон. – Убирайся!

     Козёл не стал более навязывать своё общество и исчез.

     – Отлично… – удовлетворённо кивнул вампир. – А теперь пора пообедать.

     В залу вошёл Мэтт. Он вёл связанного, потрёпанного вида мужчину. Тот не пытался сопротивляться, многочисленные синяки говорили о том, что всё, что мог, он уже сделал.

     – Проводил блестящие денежные подставы, ума – палата, от совести – одно название, – пояснил светловолосый, указывая головой на мужчину. – Нашёл его за неприятным разговором с молодым работником пиццерии. Всё бы ничего, но как-то противно стало, когда я прочёл его мысли о сексуальных намерениях в сторону мальчика.

     Дэймон усмехнулся, и в одно мгновенье впился в шею высокого крепкого мужчины в костюме.

     * * *

     Прошёл месяц.

     Дэймон провёл его в состоянии, очень похожем на страшный сон.

     Он ни на минуту не мог забыть серых глаз Анжелины, так испуганно и влюблённо смотрящих на него. И каким обессиленным он себя чувствовал, находясь рядом с ней! Но это было настолько прекрасно, что он был готов всю жизнь провести рядом с тем небесным созданием, которое заставляет его почувствовать себя слабее. Всё же он не мог быть рядом. Его вампиры не поймут и ополчатся против него. Против неё. Нельзя сказать, что он боялся. Он просто не был готов оставить сторону Тьмы, к которой принадлежал с рождения.

     Но сколько дней прошло в попытках не думать о ней. Сколько тысяч секунд он удерживал себя от намерения вернуться к тому небольшому дому с жёлтой крышей, чтобы просто увидеть её за закрытым окном. Убедиться, что она не изменилась, – всё такая же хрупкая. Сколько раз он направлялся в желанную сторону, но заставлял себя свернуть. Он всегда находил жертву, на которой яростно выпускал весь гнев. И я не виню его (хотя вовсе не оправдываю), – он был в панике. Весь месяц – состояние безумной, поглощающей паники, подводящей к новым убийствам. Целый месяц, казавшийся когда-то всего лишь долей секунды, он делал всё, чтобы стать ещё более недостойным её.

     Анжелина никого не убивала и не билась в истерике. Но каждую ночь с трудом подавляла в себе желание выйти на улицу и найти его. Она знала, ничем хорошим их новая встреча не обернётся, но ничего не могла сделать. И днём и ночью отовсюду на неё с недоумением смотрели и ждали ответа чёрные глаза.

     Да, на неё давило то, что он убийца. О, она вовсе не забывала об этом. Наоборот, каждую ночь она пыталась представить, как он совершает нападение на очередного беззащитного человека, как он впивается в его горло, с каким наслаждением пьёт кровь и с каким презрением избавляется от трупа. Она пыталась представить малейшие подробности мерзких убийств, чтобы остановить мысли о нём, чтобы не хотеть его видеть, но, думая о деталях, она всегда возвращалась к чёрным глазам. Даже наполненные злобой и жаждой крови они не давали возможности забыть о себе. И как ни пыталась она избавиться от безумного влечения, она так же прекрасно понимала, что готова на всю вечность исчезнуть в лукавом, пугающем мраке его глаз.

     Гавриил предупреждал о сложностях. Но не сказал, что это совершенно нестерпимо. И однажды вечером Анжелина осознала, что сорвётся, – это вопрос времени. Свет не победит в этот раз, и на следующий период устанавливать правила будет Тьма.

     * * *

     – Гавриил, почему тот красивый Тёмный Принц не смог убить меня? – спросила как-то раз Анжелина, покраснев от понимания того, что не может вслух произнести заветного имени.

     Они с пресветлым стояли на балконе её дома, вглядываясь в горизонт. Гавриил часто её посещал после памятного столкновения с Дэймоном. Одно его присутствие удерживало девушку от мыслей о тёмном. Складывалось впечатление, будто вестник укутывал её мягкими крыльями, которые Анжелина никогда не видела, и согревал неземной добротой и нежностью. Жаль, он не мог быть рядом постоянно.

     – Как ты его нарекла?! – опешил пресветлый. – Ты теперь постоянно так его зовёшь?

     – А что такого? Он действительно красивый, действительно тёмный, а «принц» – просто приставка. Он ведь не последнюю строчку занимает в рейтинге Царства Тьмы.

     – И советую не забывать об этом. Прошёл месяц, а ты до сих пор в горячке. Помни, он убивает людей без всякой жалости, он рушил и будет дальше рушить города и культуры, только радуясь тому, как быстро у него это получается.

     – Я помню, Гавриил. Так же, как и то, что люблю его.

     – Милая…

     – Я не просила меня выбирать! – Анжелина не сдержала крик.

     – Но тебя выбрали! И ничего не изменить, как бы сильно не хотелось. Я тоже от многого не в восторге, но такова воля Владыки, с которой и ты, и я должны мириться. А значит, придётся тебе терпеть моё общество и советы, пока… – он резко замолчал.

     – Пока что?

     – Ничего пока, – пресветлый отвернулся.

     – Пока что?! – Анжелина встала перед лицом Вестника Истинного, – пока он не убьёт меня, потому что где-то Там всё давно предопределено? Ты это хотел сказать?

     – Почти, – осторожно ответил он, опустив глаза.

     – Значит, я обречена, и всем это известно? – немного успокоившись, проговорила Анжелина.

     Гавриил молчал. Его красивое лицо оставалось хладнокровным, но девушка знала, что всё напускное. Он действительно переживал за её судьбу, но ничего не мог поделать. Несколько раз он пытался объясниться, но будто по команде испарялся в ярком свете, оставляя все предложения недосказанными. Какое-то время Анжелина пыталась заставить пресветлого договаривать до конца задуманное, но в итоге поняла, что это бесполезно. Зато она знала: он не оставит её. И не потому что так приказано свыше. Во всяком случае, очень хотелось в это верить.

     – Тогда зачем весь цирк? Зачем я должна пытаться что-то сделать, если всё давно решено, если так или иначе будет провал?

     – Только от тебя одной зависит твоя судьба, только ты одна можешь решать, победишь ты или нет. Только ты сделаешь выбор и сделаешь его правильно, потому что я в тебя верю! В некотором роде у тебя есть свобода, которую ты, тем не менее, ещё не нашла. Отыщи и воспользуйся. В борьбе шансы всегда должны быть равны, с кем бы ты ни боролась, и эта свобода – уравнивает твои шансы.

     – С чьими?

     – Когда ты найдёшь её – поймёшь.

     – И что потом? Допустим, я дала вам победу. Как я-то буду жить с ней? Вы можете победить или проиграть, а я – проиграю в любом случае.

     – Ты опять за своё!

     – А как иначе? Неужели я не права? Я дам вам победу, а сама буду всю оставшуюся жизнь существовать без любви, зато с кровью на руках. Ведь, как я поняла, я должна убить Дэймона. Хорош Свет, просящий об убийстве!
Гавриил опустил глаза.

     – Всю вечную жизнь.

     – О чём ты? – не поняла девушка.

     – Всю вечную жизнь существовать без любви. Представители – бессмертны. Тот, кто побеждает, как правило, присоединяется к существам своего мира – уходит либо в Небесные Сферы, либо в Подземные Чертоги.

     Анжелина побледнела и, закачавшись, безмолвно облокотилась на перила балкона. Огромный ком встал посреди горла. Она подумала, что сейчас задохнётся от обиды, но нет же – представители бессмертны.

     – Ты должна найти свою свободу, – тихо проговорил пресветлый.
   
     – Какую свободу? – обессилено прошептала она, – свобода – красивый миф. Почему он не убил меня тогда, ведь была ночь – его время суток?

     – Потому что ты, представительница Света, находилась в своём доме, который защищён светлыми силами.

     – Жаль, на гостей такая защита не распространяется. Тогда каким образом мы сможем убить друг друга, если он не может днём, я – ночью, и в домах друг друга мы тоже бессильны?

     – Когда… – пресветлый помедлил, – когда представители одновременно отрекаются от своих сторон и идут навстречу друг другу, когда их чувства достигают апогея, наступает Солнечное Затмение – единственное время, когда один другого может убить.

     У Анжелины заблестели глаза.

     – Зачем же так?

     – Я бы попытался тебя утешить, если б мог…

     – Не нужно меня утешать! Все вы хороши. Я вас ненавижу. Уходи. Пожалуйста. – Анжелина опустилась на пол и закрыла глаза.

     Когда она открыла их, Гавриила уже не было.

     «А ну вас всех к чёрту с вашей войной!» – пробежала решительная мысль.

     Она медленно вытерла слёзы и громко вздохнула.

     «И к чёрту Дэймона! Свет я или не свет, а убийц любить не собираюсь! Всё будет так, как хочу я, а не кто-то другой вместо меня!»

     Она быстро поднялась с пола, прошла в ванную, привела заплаканное лицо в порядок и улыбнулась отражению. Только улыбка оказалась натянутой и вымученной.

     – Шоколад! – громко произнесла она, не отрываясь от зеркала.

     Отражение, будто услышав волшебное слово, начало преображаться, и улыбка приобретала всё большую естественность.

     Ещё в детстве, когда ей было плохо, отец покупал плитку белого шоколада, говоря, будто он – лекарство от всех страданий.

     «Светлый и чистый, как и ты, моя девочка, он всегда поможет тебе увидеть Свет и найти саму себя. Когда почувствуешь, что твои поступки противоречат тебе, что возникает ощущение, будто тобой управляют, съешь пару долек белого шоколада».
И когда Анжелина в это поверила, – стало именно так.

     Сейчас же девушка ясно видела, что ей управляют, но так же отчётливо понимала: никакой шоколад не поможет, хоть целую коробку слопай. Всё же слабая надежда на то, что будет именно так, как говорил папа, теплилась где-то рядом с сердцем. Ведь он был единственным родным для неё человеком, единственным, кто бескорыстно любил её.

     Звонок в дверь помог гнетущему состоянию перемениться на более радужное и вернул к обыденной реальности. В конце концов, мир так широк и прекрасен, что просто грешно тратить секунды на горькие слёзы.

     Анжелина бодро спустилась на первый этаж и распахнула двери, готовая обрадоваться даже случайному незнакомцу или незнакомке, которые, возможно, ошиблись домом. Но хорошее настроение мигом улетучилось, как только девушка обнаружила пришельцев.

     Светловолосые мужчина и две женщины в идеальных белоснежных нарядах лучезарно улыбались, рассматривая представительницу Света. Они были так прекрасны, что даже нереальны. При каждом их мимолётном движении складывалось впечатление, будто они могут сию же секунду раствориться в воздухе, оставив в напоминание о своём присутствии лишь лёгкий аромат цветов и приятной прохлады.

     – Это ведь не акция стирального порошка? – решила уточнить Анжелина, догадываясь, что к ней приставили охрану.

     – Вера, – представилось одно неземное существо с длинными прямыми волосами и платьем до колен.

     – Надежда, – представилась другая, её волосы были короче, а платье, напротив, доходило до щиколоток.

     – Диэс, – представился парень.

     – А ты стильный, – усмехнулась представительница Света, рассматривая лёгкую рубаху со шнуровкой спереди и летние белые брюки.
Парень покраснел и стал похож на сочный помидор. Наверное, ему ещё не делали комплиментов на земле. Его проблемы. Но если его так легко смутить, то также легко должно быть и падшим сделать. Может, новенький?

     – Итак, – продолжила Анжелина, – День есть, Вера есть, и Надежда есть, только Любви нет. Наверное, не заслужила. Чай будете или вам чего покрепче?
Благие духи растерялись.

     – Слушайте, я начинаю чувствовать себя неловко. Вас послал Гавриил?

     Три слегка неуверенных кивка и виноватые лица.

     – И вы благие, я не ошиблась?

     Снова кивки.

     – Так в чём проблема? Или вы по-человечески только имена свои сказать можете? Чай будете?

     – Мы не нуждаемся в пище, – пояснил Диэс.

     – О, это значительно уменьшает мои расходы. Значит, вы проводите меня в магазин за шоколадом. Вы, кстати, надолго в гости?

     – Пока ты не одолеешь тёмного, – улыбнулась Надежда.

     – Что ж, тогда – навечно, – огрызнулась представительница Света, когда они вчетвером вышли из дома и направились в сторону пригорода, что находился неподалёку.

     Дом Анжелины, так вышло, был самым последним на улице и стоял в некотором отдалении от остальных, зато ближе к реке и небольшому лесу, благодаря чему складывался чудесный вид из окна. Прежний обитатель, вероятно, любил уединение, как и сама девушка.

     – Вы тоже бессмертные? – по дороге спросила Анжелина.

     – Да, – ответил Диэс, – благие не могут умереть. Поэтому нас часто и приставляют к людям для защиты.

     – Небесные телохранители, – девушка усмехнулась, – ну, как работа, нравится?
Благие с недоумением уставились на представительницу Света, словно она сказала что-то невероятное.

     – Мы не путаемся в чувствах, мы просто выполняем то, что велено, – с серьёзным лицом объяснила Вера.

     Анжелина взглянула на троицу и тяжело вздохнула.

     – Как у вас всё запущено, ребят. Итак, сами умереть вы не можете, а убить вас получится?

     – Нет. – Диэс ответил так быстро и таким тоном, будто очень хотел, чтобы Анжелина ему поверила.

     «Что ж, меня не касаются ваши дела. Без меня определяйтесь, можно вас убить или всё-таки нет», – пронеслись мысли.

     – Но и вы полностью неуязвимы. Лишь с одним исключением – убить вас способен исключительно представитель Тьмы. И как только вы его одолеете, сможете присоединиться к нашему гарнизону на небесах в качестве благого духа.

     – Спасибо за приглашение, но даже если я выживу, к вам ни за что не пойду.



     Супермаркет встретил четверых гостей, радостно сверкая яркими рекламными вывесками. Он, как массовик-затейник, на празднике завлекал персонажей в свои игры, надеясь как можно дольше продержать попавшихся в красочном и весёлом, но совершенно придуманном мире.

     Анжелине стало тошно. Она поняла, что теперь всё окружающее её стало выглядеть по-другому. Будто сняла повязку с глаз. Или же, наоборот, надела, – тёмную, грязную и абсолютно неприятную.

     Яркие афиши ослепляли, крича об очередном невероятном товаре. Совсем не хотелось читать, о какой продукции шла речь на каждой вывеске, потому что постоянные подмигивания сильно напоминали трагический вечер месячной давности. Наворачивались слёзы негодования и боли, а благие шли рядом и никак не могли понять, почему представительница Света плачет, глядя на рекламу колготок. Но ещё больше они удивились, когда их подопечная встала посреди торгового центра и с трепетом уставилась на манекен.

     Анжелина знала, – они не поймут. Никто бы не понял. Честно говоря, она сама слегка не понимала, почему в манекене женского пола разглядела очертания Дэймона. Но теперь жестокий кровопийца смотрел на неё ото всюду: с рекламных щитов, из стёкол павильонов, с лиц прохожих и продавцов. Куда бы ни взглянула девушка, она видела чёрные, полные непонимания, глаза. Она бы решила, что он следит за ней и намеренно создаёт иллюзии, если бы не была уверена, что он не может выходить на улицу при свете солнца.

     «Кроме того, он меня любит», – подумала Анжелина и печально усмехнулась.
Разумеется, они оба любят. В этом нет никаких сомнений. Они рождены друг для друга. Рождены, чтобы быть вместе. Жаль, совместная жизнь длится недолго. Буквально до первой ночи. И кто придумал такие правила? Почему Владыки решили отправлять от себя представителей, которым заведомо предназначено любить друг друга? Это издевательство.

     – Анжелина, темнеет, – произнесла Надежда, выводя из горьких мыслей, – нужно возвращаться.

     В руках у благой мелькнула плитка белого шоколада, о котором Анжелина успешно забыла, как только вошла в супермаркет.

     – Успеем, – отмахнулась представительница Света, прекрасно понимая, что если они задержатся в магазине больше, чем на пятнадцать минут, – улицы заполнит мрак, и они не успеют вернуться домой.

     Но перебрав все мысли и воспоминания, она поняла, что именно этого и хотела. Ей было необходимо его увидеть. И она знала, ей удастся, если она задержится. Ещё немного, и он появится. Появится прямо здесь, в магазине. Потому что чувствует её и знает, где она находится. Его появление может стать последним, что она увидит в этой жизни. Скорее всего, так и случится, ведь убить любимого она не сможет. Она может оттянуть кончину на короткий срок и сбежать домой, под защиту, пока не поздно. Пока он не взглянул на неё чёрными глазами ещё раз, пока не дал снова понять, что бессмысленно прятаться. Это неизбежность. Фатум. Словно болото, – наступил и сгинул.

     – Скорее, – потянул за руку Диэс.

     Анжелина не стала сопротивляться. Не потому что вдруг осознала, что нужно бежать в укрытие. Просто сил не осталось. Мысли о невозможной любви вытягивали энергию, оставляя лишь тело, словно пустой мешок. В таком состоянии её легко будет убить. Значит, так тому и быть. Надоело.

     «Хм, интересно, – размышляла девушка, пробегая по первому этажу, – а что же будет наиболее эгоистичным: убить доверившегося тебе любимого сразу после ночи любви или же позволить ему совершить кровавое действо и оставить мучиться от содеянного, зная, что он будет жить с этим вечно?»
Выйдя из магазина на улицу, они вчетвером помчались по тёмному переулку. Мрак почти вступил в свои права, и они не успевают.

     Мимо проплыл тёмный мужской силуэт.

     «Это он! Дэймон!» – с обречённой радостью подумала Анжелина, остановилась и обернулась.

     Теперь никто не мог сдвинуть её с места.

     Дэймон повернулся и оцепенел. «Она!»
Около минуты они молчаливо, без каких-либо движений смотрели друг другу в глаза и не могли отвлечься. Окружающий мир в мгновение рухнул, оставив среди чёрной пустоты лишь две фигуры. Только он и она. Без лишних декораций и масок. Но если бы так было на самом деле.

     Мимолетная улыбка скользнула по его лицу, а чёрные глаза всё также преданно смотрели в серые глаза девушки. Анжелина не знала, что может последовать за коварной усмешкой, но она показалась ей самой прекрасной на свете, настолько прекрасной, что стало совсем не важно, какая опасность может за ней скрываться.

     «Светлые, защитите её от меня, – подумал он, не сразу сообразив, кого только что призывал, – Чёрт, о чём это я?!»

     За спиной Дэймона показались его тёмные. Их становилось всё больше и больше. Почувствовав их присутствие, он испуганно посмотрел на Анжелину. Девушка не поняла причину растерянного взгляда. Она и вампиров не заметила. Зато быстро уловила последующий жест любимого: быстро взяв себя в руки, он сделал знак глазами, чтобы она уходила.

     – Анжелина, прошу тебя, – жалобно простонала Вера, заметившая, что Дэймон дает им возможность уйти.
На этот раз она поддалась и побежала вперёд, постоянно оглядываясь и боясь потерять его из виду. И всё-таки она попала в болото. Бесполезно бить руками. И он придёт за ней.

     – Взять их! – прокричал один из вампиров и махнул рукой остальным.

     – Нет! – яростно заорал представитель Тьмы, – Не смейте!

     – Дэймон, – светлые глаза Мэтти удивлённо уставились, – уже второй раз ты отпускаешь ее. В чём дело?

     – Её время ещё не пришло, – вампир передёрнул плечами, – а с благими духами вам всё равно не тягаться.

     Стая огорчённых кровососов двинулась в обратном направлении. Они не знали, что собирались напасть на настоящих благих. Но никто из них даже не попытался задуматься, почему же простая смертная заслужила трёх небесных защитников. Лишь Мэтти отважился расспросить о подробностях, которые Дэймон удачно умалчивал после встречи с большим чёрным козлом.

     Светловолосый вампир не удовлетворился простым: «Так надо. Мне приказали». Он кивнул в знак того, что услышал, кивнул и тогда, когда сообразил, что Дэймону доверили нечто, чего тот не может рассказывать всем подряд. Но представитель Тьмы ясно увидел, что этот умный и преданный вампир всё равно сам догадается, в чём дело. Однажды. Как он отреагирует на правду – другое дело. Не менее важное.

     Неожиданно Дэймон понял, что ценит мнение этого вампира. Он как будто бы стал… другом?

     * * *

     Очень красивая история любви. Если показывать её в романтических фильмах. Впечатлительные дамы тихо пустят слезу и расскажут обо всём подружкам. Те тоже всплакнут. И всё. Через время это забудется. А жизнь другая – она более насыщенна эмоциями. Наверное, потому, что кино ты просто наблюдаешь, а в жизни – испытываешь сам. И я бы никому не пожелал испытать такое. Хотя лучше уж так, чем жить и умереть, не зная, что такое любовь (моё субъективное мнение). Анжелина и Дэймон знали. Они пропустили это чувство через себя, не в силах от него отказаться, и получили в придачу мучения. Но порой эта мука казалась им благодатью, которую Дэймон не надеялся получить, и про которую Анжелина совсем забыла.

     Не могу с точностью сказать, что было потом – она подробно не рассказывала. И ни в одном из её дневников этого нет. Знаю только, что после той встречи, они виделись во снах. Это были не простые человеческие сны, которые ничего не значат. Это был их общий мир, который из тончайших волокон соткала для них Любовь. Единственное место, где они, пусть не материально, но могли быть вместе. Хоть даже там им не давали друг друга обнять или промолвить что-либо, – для них это не имело никакого значения. Они окутывали друг друга тёплыми взглядами, которых было вполне достаточно, чтобы понять, что они не одиноки, что они рядом и что они любимы. Вечно любимы.

     Но, встречаясь там, они думали, что это лишь сны. Они очень хотели верить в существование их личного мира, но сил на это совсем не осталось.

     И когда Анжелине стало больно настолько, что захотелось совершить самоубийство, она решила навестить Геннадия.

     – Папа, мне плохо, – обессилено простонала она на пороге дома отца.
– Дорогая моя, – обеспокоено вздохнул духовник и обнял дочь, – входи быстрее.

     Он завёл её внутрь, усадил в мягкое уютное кресло возле камина и вручил чашку чая. Своих телохранителей девушка оставила в автомобиле. Ей не хотелось, чтобы они слышали, что будет сказано в стенах этого дома.

     – Что случилось, родная? – спросил Геннадий, обняв своё дитя за плечи.

     – Папа, Владыка меня ненавидит, – от слёз лицо слегка покраснело.

     – Ну, что ты, дочка. Расскажи всё.

     – Он лишил меня любви. Разве это не признак плохого отношения ко мне, папа?

     Несколько мучительных минут, проникнутых тяжёлыми воспоминаниями девушки, открыли служителю Светлых Храмов абсолютно всё. Он не мог не поверить услышанному. Всё то, что сказал однажды пророк – исполняется. Как же он должен к этому относиться?

     – Что мне делать?

     – Доченька, – духовник провёл рукой по её белоснежным локонам, – конечно, мы не можем противиться воле Владыки. Но Гавриил прав, говоря, что в любой борьбе шансы должны быть равны. Значит, против кого бы ты ни решила затеять битву, – ваши шансы уравняются сами собой.
Девушка замерла, пытаясь впустить в себя совершенно невероятную мысль. Было сложно даже представить такое.

     – Так что получается, – задумалась Анжелина, вытирая слёзы, – я могу побороться с…

     – Тсс, – Геннадий приставил палец к её губам, – главное, ты поняла и будет. Не всё можно произносить вслух.

     – А что же с Дэймоном?

     – Если решишь первую проблему, вторая решится сама. Понимаешь?

     – Да, – слабая улыбка немного преобразила измученное лицо.

     Она осталась у него до утра. Отец всегда помогал оправиться от невзгод. И сейчас он вселил в неё надежду, которую не могли дать благие. Они ведь сами говорили, что не путаются в чувствах.

     – Но что же мне делать, когда я снова его увижу?

     – Слушай своё сердце, родная. Уж им-то никто не может управлять. Даже Он, – духовник указал пальцем в небо.

     * * *

     Следующая реальная встреча Анжелины и Дэймона состоялась через год после предыдущей.

     Анжелина которую неделю сидела в зале у окна и разглядывала наскучивший пейзаж, казавшийся когда-то красивым. Она вспоминала возлюбленного. В последнее время он почему-то перестал сниться. Она была встревожена. Что произошло? Или Владыка узнал о её снах и запретил их? Но это не честно! Хотя кого волнует?
Трём телохранителям были безразличны её чувства. Они часто расспрашивали её о чём-то личном, но, казалось, ни разу ни одному из рассказов не придали значения. Засыпали вопросами будто бы из вежливости. Но какой смысл в учтивости, когда смотришь на них и знаешь – через секунду они забудут всё сказанное ею?
Благие целыми днями на протяжении года читали ей Старые Святые Книги – повествования о создании миров, о жизни непорочных отшельников, о Небесных Сферах и Тёмных Чертогах и об извечной борьбе. Это должно было отвлечь девушку. Они прекрасно понимали, что в написанном далеко не всё – правда, ведь тексты писали люди. Зато находили данное чтиво весьма увлекательным. Настолько оно увлекало, что они совершенно не видели, – Анжелина ничего не слушала. Сначала девушка честно пыталась вслушиваться в каждое слово. Надеялась отыскать какие-то истины, которых ранее не видела. Тем не менее, очень быстро Святые Тексты наскучили и вогнали в полнейшее недоумение. Зачем читать о небесных существах, если она видит их каждый день и знает, что они из себя представляют? Она видела и настоящего пресветлого, она общалась с ним. Да, они все прекрасны. Ну и что? Это они, и ей не быть среди них. Отсюда и слышать рассказы о Небе невыносимо. Она не будет там. Не потому что недостойна. Она достойна. Они ведь сами предложили вступить в их гарнизон.

     Но если она убьёт, она станет недостойна Неба, как убийца. Если убьют её, она сама не пойдёт к ним, обвинив себя в том, что теперь её любимый обречён на вечные мучения.

     Она терпела постоянное вмешательство благих в свой внутренний мир. Зачем? Может быть, в надежде на то, что однажды они всё-таки поймут её, и, возможно что-то почувствуют. Но если они хоть раз за прожитый на земле год и ощутили что-то человеческое, то благополучно скрыли это. И в один прекрасный солнечный день Анжелина не сдержалась. Пейзаж за окном казался отвратительным, потому что показывал мир, которого не существует. Абсолютная красота и умиротворение – в её мире больше этого не было.

     – Анжелина, что с тобой? – спросила Вера, отвлекая представительницу Света от напряженного разглядывания заднего дворика через окно.

     – Да что вы ко мне привязались?! – вскрикнула девушка. – Уже год вы достаёте тупыми вопросами! Неужели я не могу хоть раз побыть в одиночестве?

     – Мы хотим помочь.

     – Чем? Чтением «увлекательных» Старых Книг? Или наигранной заинтересованностью? Да единственное, что вас волнует – моя победа! Единственное, чего вы хотите, это узнать о том, что я смогла убить! Неземные существа, прекрасные в своём воплощении, у вас нет таких сил, которые помогут мне! И это вы должны были давно понять! Я хочу побыть одна!

     – Но мы не можем тебя оставить.

     – Вы не можете, – Анжелина соскочила с окна и помчалась в спальню, – это значит, что я вас – могу.

     Благие поспешили следом. Девушка прикрыла дверь и повернула ключ.

     – Убирайтесь! – кричала она.

     – Анжелина, не делай глупостей, – призывал Диэс.

     Сердце колотилось, как ненормальное. Руки тряслись, а ноги подгибались. Она была сломлена. Она сама себя сломала. Благие не виноваты в своей беспомощности, но, чёрт возьми, складывалось впечатление, что если Анжелина упадёт, они раздавят её до конца неуклюжими попытками поднять. Она не хотела их больше слышать и вышла на балкон.

     Только здесь и сейчас она ощутила странную свободу. Впервые после первой встречи с Дэймоном, она испытала решимость. Отчего возникло данное чувство, девушка ещё не поняла, но оно ей нравилось.

     – Они ни в чём не виноваты, – за спиной раздался весёлый голос Гавриила.

     – Гаврюша! – повернулась Анжелина. – Какой сюрприз! Тебя целый год не было видно!

     – Да, – согласился пресветлый, – весь в делах.

     В белых одеяниях, с гордой осанкой и поразительными синими глазами, он наполнил её тёплым светом, которого ей так не хватало. Раньше он часто посещал её. Пока не появились трое благих. Но они не могли дать и половины его тепла. Анжелина сначала расстроилась отсутствию пресветлого. Потом начала ловить себя на мыслях, что надоела ему. Это было больно. И ещё больнее стало сейчас, когда он вновь появился. Прекрасный, заботливый, такой родной. Его глаза стараются казаться холодными, но она видит, что ему не безразлична её судьба. И поэтому внутри зарождается гнетущая разочарованность в самой себе: как могла она допустить мысль о его равнодушии?

     А он, будто прочитав сумбурный монолог в её голове, медленно подошёл и обнял за плечи. Он ничего не сказал. Ничего и не нужно было. Он беспокоится о ней и ни в чём не винит. Это главное.

     Анжелина долго стояла в объятьях пресветлого, наслаждаясь небесной нежностью. Но мысли о Дэймоне всё же вернулись. И Гавриил, почувствовав, что девушка напиталась необходимыми силами, вновь заговорил:

     – Зачем ты так с ними?

     – Они мне надоели! Я не могу выносить их. Они – не ты.

     – Это бесспорно так, – вестник довольно кивнул. – Но они лишь исполняли мою волю.

     – Так прикажи им идти и защищать кого-нибудь другого.
Гавриил, не выпуская её из объятий, встревожено заглянул ей в глаза.

     – Ты уверена?

     – Абсолютно.

     – Погода подсказывает, что-то случится…

     – Ты же пресветлый, – усмехнулась Анжелина, – я уверена, ты уже знаешь о будущем происшествии.

     – А ты знаешь? – вдруг спросил он.

     – Нет.

     – У тебя есть выбор, родная. Если ты позволишь им остаться, ничего не случится, если же нет, то…

     – Забирай их, Гавриил, – попросила девушка.

     – Твоя воля, крошка, – улыбнулся Гавриил и растворился в неожиданно появившемся ярком свете.

     Руки, которыми он только что обнимал девушку, оставили на её плечах лёгкий аромат приятной прохлады.

     В дверь больше никто не колотил. Она одна.

     * * *

     – Дэймон, прошёл год… – Мэтти произнёс это, стоя в дверях залы.

     Голос вкрадчивый, будто бы пытающийся прощупать настроение того, к кому обращается. Он ведь всё понял. Нет, конечно, не всё, – о задании Тёмного Владыки он по-прежнему не знает и о представителях Тьмы и Света не слышал. Но он довольно умён и наблюдателен, поэтому быстро пришёл к выводу о любви Дэймона и Анжелины. Он долго молчал и не собирался вмешиваться. Всё же однажды кивнул в знак того, чтобы представитель Тьмы имел ввиду – его преданный воин всё знает.

     Дэймон весь год, помимо мыслей об Анжелине, допускал в свою голову так же и мыли о том, почему этот светловолосый вампир так себя вёл? Но ответа не было. Он всегда, сколько они знакомы, был весьма понятлив, деликатен и бескорыстно предан. Что им движет? Может быть, истинная привязанность? Уважение? Желание быть другом? Что? И почему? Дэймон и сам уже ощутил привязанность к парню. Словно у него неожиданно появился брат, которого никогда не было, и теперь он не один. Это грело душу. Смешно. Ведь Мэтт рядом уже лет триста, а воплощение в нём родного человека Дэймон почувствовал лишь год назад.

     – Я хочу сказать, – Мэтти продолжил мысль, – всё так затягивается, это странно.

     Вампир прошествовал по зале и опустился в кресло рядом с троном.

     – Она ведь не благая?

     Дэймон помотал головой.

     – Но благие охраняют её. А Владыка приказал убить. Я бы сказал, что благих приставили к ней после того, как тебе дали задание, однако уверен, небесные телохранители были при ней ещё до нашего нападения на её дом. Чем же она может стать для Тьмы, если обзавелась подобной охраной?

     Дэймон взглянул в светлые глаза вампира, не зная, что ответить. Он был растерян. Стоит ли говорить правду? Как Мэтт к ней отнесётся? А главное, как он отнесётся к тому, что Дэймон не собирается убивать её? Ведь это предательство. Владыка убьёт его и всех, кто рискнет ему помочь. И владея такими знаниями, имеет ли он право рисковать жизнью того, кто всегда был рядом с ним, кто всегда терпел его ужасный характер, его высокомерие, и всё равно оставался рядом, хотя мог уйти в любую минуту? Имеет ли он право обречь на смерть того, в ком сам видит родственную душу?

     – Мэтти, я не могу.

     Вампир медленно кивнул и улыбнулся. Очень знакомое выражение лица. Нет, он издевается!

     – Чёрт, Мэтт, по физиономии видно, что ты намерен самостоятельно докопаться до правды! – Дэймон вскочил с трона.

     Вампир снова кивнул.

     – Не нужна она тебе, пойми!

     Мэтт медленно поднялся и положил руку на плечо собеседника. Его улыбка стала шире.

     – Дэймон, мы же друзья, – я не могу тебя оставить.

     «Этот блондинистый хищник понял, что я наконец-то признал в нём друга!» – промелькнула мысль. Она заставила ужаснуться представителя Тьмы, но вслед за тем последовало облегчение, и лёгкая улыбка отразилась на лице. Теперь без масок.

     – Друзья, – кивнул Дэймон. – Именно поэтому я не могу позволить тебе знать всё до конца.

     – Но ведь мы друг друга поняли. Ты можешь не говорить, если тебе от этого станет легче. Но я сам всё узнаю, и тогда тебе не в чем будет себя винить.

     – Как хорошо ты всё продумал! – тихая ярость начинала захлёстывать. Если с Мэттом что-то случится, он себе не простит.

     – А то! – вампир рассмеялся. – Кроме того, я чувствую, ты что-то задумал. Это что-то, скорее всего, может не понравиться многим. Но я с тобой. Ну, когда выясню, в чём дело, так сразу с тобой.

     Дэймон лишь тяжело вздохнул. Никто не остановит этого блондина, – он всё равно докопается до правды.

     А спустя сутки заявился чёрный козел. Нежданно-негаданно.

     Дэймон в очередной раз погрузился в воспоминания. Симпатичный домик с жёлтой крышей, круглый балкон на втором этаже. И она. Словно ночное светило испускает прохладный, ласкающий свет. Он не сдержался однажды и подошёл очень близко. Мысли о её восторженном и преданном взгляде смели все опасения и привели его к краю леса, что виделся из её окон. Он спрятался за толстым дубом у ручья и наблюдал, как она, нервно вцепившись в перила балкона, вглядывается в тёмное, затянутое тучами, небо. Она не плачет. Она просто отсутствует. Благие не помогают ей, он сразу это понял, как только увидел её глаза. Но она смотрит в небо и будто зовёт кого-то. Кто же тот счастливчик?

     Дэймон хотел подойти ещё ближе. Он прекрасно помнил непреодолимое желание обнять и успокоить это неземное создание. Провести пальцами по снежным локонам, дотронуться до белой кожи лица и вглядываться в светлые глаза, пока не рухнет мир. Хотел рассказать ей о прекрасном будущем, в котором никакие Владыки не посмеют нарушить гармонию представителей противоположных сторон мироздания, потому что никто не способен уничтожить две соединённые души. Но как только желанная картинка проникла в сознание, он ахнул от внезапной метаморфозы: его руки оставляли кровавые следы на всём, к чему прикасались. Белые волосы заляпаны красным, на щеке алое пятно, а прекрасные глаза, которые секунду назад обожали его, наполнены страхом и обречённостью. С хищных клыков, что стали видны, когда он заговорил о вечности любви, стекала густая, живительная для вампира, жидкость…
Он не ушёл оттуда. Он убежал. Унёсся со скоростью света сквозь редкий лес, по пути вырвав с корнем несколько крупных белых березок. Эти сила и скорость – дары убийцы. Он также легко сломает и её. Вырвет её из света, без которого она погибнет. Лучше уж умереть самому.

     «А не станет ли хуже от того, что он оставит на Земле любящее его существо, которому придётся жить вечно с мыслями о том, что она убила любимого? Что же мучительнее?»

     Дэймон ударил кулаком в стену, оставив в ней дыру. Рука не пострадала, и от этого стало ещё горче. Он неуязвим, и лишь она, такая хрупкая и влюблённая, сможет одолеть его. Если захочет.

     Почему Владыки придумали такие страшные правила?

     – Что я слышу? – со стороны трона раздался знакомый и весьма неприятный голос, мгновенно вытащивший вампира из тяжёлых воспоминаний. – Ты сомневаешься в воле своего Владыки?

     – И что же здесь забыли парнокопытные? – не сдержался Дэймон, увидев животное на троне.

     – Ты, кажется, забываешься, – голос у посланника был грубее, чем в предыдущее его появление.

     – Не смей читать мои мысли! И слезь с подушек, не хочется потом вычищать их от шерсти.

     Козёл не отреагировал на колкость. Лишь медленно продолжил мысль.

     – Ты раскис. Надо ли напоминать о том, что в случае отказа от задания, твоя жизнь слегка изменится не совсем в хорошую сторону?

     Дэймон сжал кулаки, сдерживая порыв напасть на демона.

     – А стоит ли мне напоминать, что как только я стану допущен к Анжелине, то пропаду из вашего поля зрения?

     Козёл онемел. Показалось, что даже умудрился покраснеть от возмущения.

     – Светлые тебя не примут, не говори ерунды.

     – Ты ведь знаешь, что примут. Если раскаюсь.

     – Раскаяние? О, Дэймон, не смеши! Ты не знал этого чувства, даже когда был человеком! Сколько людей от тебя пострадало! Сколько невинных душ ты загубил! Они до сих пор мучаются в Тёмных Чертогах, ведь сначала ты соблазнил их на грехи. Ты считаешь, что сможешь простить себя?

     – Это не твоя забота.

     – Осторожнее с намерениями, вампир!

     – Не угрожай. Убьёт меня лишь одно существо, и это явно не говорящий козёл.

     Дэймон пытался смеяться, но с каждой секундой разговора, он чувствовал наступающую дрожь. Хотелось убежать. Подальше. И свернуть кому-нибудь шею. Или вырвать сердце. Желательно какому-нибудь ублюдку, заправляющему, к примеру, очередным притоном. Но самое обидное то, что рогатый демон, пускающий дым из мохнатых ушей от охватившего его гнева, сейчас читает все его мысли.

     – Ты никогда не изменишься, – морда животного преобразилась. – И она убьёт тебя.

     Неприятный собеседник растворился.

     Убьёт.

     Анжелина убьёт его, поняв, что он никогда не изменится. Она не даст ему шанса измениться, потому что просто не поверит в раскаяние. Ведь им предназначено убить друг друга. Кто-то должен умереть, и кто из двух потенциальных жертв сможет допустить мысль о том, что второй готов добровольно сдаться?

     Она убьёт, ведь Тьма обманчива.

     – Прощай, Мэтти, – прошептал вампир в пустоту красивой залы и вышел из укрытия прямо в солнечный день. Солнце не обожжёт его. Только не в этот раз.

     * * *

     После исчезновения пресветлого, показалось, изменился воздух. Стал тяжелым и приторным. Сердце Анжелины резко сжалось, будто лишившись кислорода. Девушка недоумённо завертела головой, пытаясь понять причину резкой перемены.
«Погода подсказывает…» – вспомнились слова Гавриила.
В глазах резко потемнело, словно во всём мире выключили свет. Вот и всё.
Солнечное Затмение.


     Дэймон, как и предполагал, не обжёгся о солнечные лучи. Потому что они пропали в то же мгновение, как он вышел на светлую улицу.

     – Вот и всё.

     Он в одну секунду преодолел расстояние, разделяющее его убежище и домик Анжелины.

     Та же смешная жёлтая крыша. И тот же силуэт на круглом балконе. Но в этот раз она не светилась.

     «При солнечном затмении меркнут даже представители Сторон? Серьёзно?»
Но вампиру было легко найти её в такой тьме – он имел возможность видеть ночью. А вот Анжелина скорее почувствовала чьё-то присутствие, чем увидела. Тем не менее, она безошибочно определила гостя. Дэймон заметил дрожащие от страха розовые губы и захотел исчезнуть, не в силах смотреть на то, как его любимая содрогается от страха перед ним. Но она не бежала. И только это его остановило. Она смотрела прямо на него, словно видя в темноте, и не двигалась.

     – Я не могу бежать от тебя, – прошептала она.

     Анжелина совершенно точно боялась его. Не смотря на то, что боролась с желанием броситься в его объятья и затеряться в них. И она знала, что Дэймон видит это. Знала, потому что даже во тьме заметила наполняющую его ярость. Но он злился не на неё. Он пытался сражаться с желаниями, которых никогда не испытывал, и с запретами, которые представили перед ними Владыки.

     – Я тоже не могу, – он обошёл её и встал сзади, надеясь, что, не видя его, она перестанет бояться. – Ты дрожишь, – раздался шёпот над ухом.

     По белой коже девушки пробежала дрожь, а когда он осмелился убрать прядь белоснежных локонов с её шеи, она чуть не потеряла сознание от наплыва самых разнообразных эмоций: от ужаса, что он готов сию же секунду убить её, до жаркого влечения.

     – Боишься, – немного грустно прошептал он, радуясь в душе тому, что прекрасные волосы не окрасились в алый цвет.

     – Н-нет, – она попыталась выровнять голос.

     Дэймон не удержал внезапно возникший и совершенно не свойственный ему порыв нежности, и мягко прикоснулся прохладными губами к белой шее.

     – Боишься, – более уверенно прошептал он, почувствовав усилившуюся дрожь.

     Анжелина смогла улыбнуться. Он не убьёт. Он не станет убивать. И она не станет. Они просто отрекутся от своих сторон. Они уже это сделали.

     – Не боюсь, – прошептала она, повернувшись к вампиру и отыскав в темноте его глаза.

     Дэймон не понимал, почему она смотрит туда, куда нужно. Но был благодарен за то, что прекрасные светлые глаза наполнены любовью и преданностью, без малейшей примести испуга.

     Он приблизил своё лицо к её, прикоснулся щекой к горячей щеке девушки и так же тихо произнёс:

     – Ты мне доверяешь?

     Он должен был спросить это.

     Анжелина ощутила, как остатки существовавшей до этого воли, растворились в его шёпоте, как будто их и не было. Её сердце и душа, совсем недавно разрывающиеся от невыносимой боли, теперь пылали огнём спасительной Любви.

     * * *

     В это время духовник Геннадий, сидевший в своём доме у камина, смотрел на огонь и плакал. Он давно понял, что должно произойти, но отчаянно надеялся, что всё уладится. Но надежды его не оправдались.

     Солнечное затмение – непредсказуемый предвестник, и в любом случае кого-то огорчающий. Но что, если Анжелина отыскала свою свободу?

     – Она не может быть запретом, слышите?! – прошептал он. – Их любовь – спасение.

     * * *

     Он отказывается убивать. Нужно только спрятать Анжелину. Ведь, когда силы Тьмы узнают о его отречении, они попытаются убить обоих, и у них это получится, поскольку они оба отреклись от сторон. И вместе с этим потеряли защиту. Другое дело, что Анжелина может стать благим духом после отречения. А как убивать благих – не ведает ни один тёмный.

     Небо озарилось лёгким бледным светом, исходящим от огромного светлого кольца на небе. Лицо девушки будто засверкало серебром. Она бережно пропустила пальцы сквозь чёрные волосы возлюбленного, наслаждаясь игрой тёмных красок. Она знала, какие мысли отвлекли его, и тихо прошептала, оставляя на его щеке горячее дыхание.

     «Это правда, наш мир существует! Никаких снов не было!»

     Он не сдержал ошеломленного взгляда. Сложно было поверить в настолько ценный дар, неизвестно какой силой данный, когда против тебя ополчаются обе стороны Мира. Но настолько вдруг стало наплевать на вампиров, плевать на Владык, плевать на всех и на всё! Ведь они вместе! Они смотрят друг другу в глаза, они обнимают друг друга и наслаждаются каждым мгновением блаженного Затмения…

     * * *

     Серебряный ободок вокруг чёрного диска давно скрылся из виду, даже не дав заметить плавный переход дня в ночь. Двое влюблённых, крепко сжав друг друга в объятиях, умиротворенно спали.

     Дэймон сидел посреди светлого леса в куче жёлтых листьев и упоённо наблюдал за девушкой с белоснежными локонами, находящейся напротив. Они ничего не говорили. Лишь смотрели. Так всегда было, только пейзажи менялись. Но сколько они ни пытались, никогда не могли коснуться друг друга – ладони всегда проходили насквозь. Они привыкли к этому. Но светлые глаза Анжелины вдруг хитро сузились, а рука потянулась к нему. Губы ощутили лёгкое прикосновение тёплых пальцев и растянулись в улыбке – это результат их отказа от сторон, теперь они могут быть вместе.

     Вампир поцеловал каждый маленький пальчик девушки, наслаждаясь её сияющими глазами. И неожиданно почувствовал прикосновение ладони к спине. Это была явно не Анжелина. Он резко обернулся и обнаружил себя в тёмной спальне небольшого домика с жёлтой крышей.

     Перед постелью стоял Мэтт. Его глаза широко раскрыты, а если бы он мог дышать, то дыхание наверняка бы оказалось тяжёлым и учащённым.

     – Какого чёрта? – подскочил вампир.

     – Вам нужно уходить. Немедленно. – На лице светловолосого воина больше не было неизменного оптимизма. Он выглядел довольно обеспокоенным.
Не стоило и спрашивать, что случилось. Затмение прошло. Труп кого-то из представителей должен гордо лежать перед представителем противоположной стороны, а Владыки – договариваться об установке срока и правил.

     Что они сделали, отказавшись убивать? Создали хаос? Ведь время теперь никому не принадлежит.

     – Спасибо, Мэтт.

     Дэймон склонился к кровати, чтобы разбудить Анжелину, но услышал стремительный свист и звук падающего тела.

     Мэтт!

     В следующую секунду на голове оказался крепкий мешок, а руки – заломлены назад. Эти вампиры старше него, иначе не смогли бы так легко держать его и без затруднений вынести из комнаты.

     – Дэймон, Дэймон… – голос козлоподобного демона раздражал. – Ты всех подставил, это так. Но у тебя всё ещё остаётся шанс убить её. Прошу, воспользуйся им, и разойдёмся по мирному.

     На полу корчился Мэтт. Он захлебывался кровью, и Дэймон слышал это.
«Мэтти, прости…»

     – О, Высшая Тьма знает слово «мир»?

     – Через несколько месяцев у вас появится дитя.

     – Что?! – не сдержавшись, взвизгнул Дэймон то ли от радости, то ли от большого разочарования – посланник Владыки не понял. – Но я вампир. Так не бывает.

     Козёл проигнорировал доказательства невозможности сказанного.

     – Он не будет принадлежать ни Свету, ни Тьме. Он может быть одинаково опасен как для нас, так и для них. Наступит новая эра Его правления. Ты должен убить её!

     – Зачем? – усмехнулся экс-представитель. – Мне-то какая опасность? Это же мой ребёнок.

     – Откуда ты знаешь, что он не уничтожит тебя? Или Анжелину? Неважно, что он ваш ребёнок, важно, что он нейтрален, ему всё равно!

     – Нет уж, шерстяной друг. Теперь я точно её не убью.

     Что-то тяжёлое ударило его по затылку, и Дэймон потерял сознание.


     Анжелина проснулась, почувствовав нехорошее. Дэймон пропал из осеннего леса прямо у неё на глазах. Она звала его некоторое время, посчитав, что возлюбленный заблудился в мыслях, мешающих им наслаждаться яркими красками леса и кисло-сладким запахом природы. Но он долго не возвращался, и девушка открыла глаза.
Перед кроватью стояли четверо мёртвенно-бледных бессмертных. Они казались мраморными статуями, на которые кто-то нацепил одежду. Они были так похожи друг на друга своим злом, что отличия во внешности не представляли никакого интереса. Пустые копии, красивые лица которых искажены ухмылками.

     – Итак? – спросила девушка, придав лицу как можно больше безразличия, не смотря на то, что внутри творился полный кавардак.

     Что случилось? Где Дэймон?

     – Итак, – прохрипел один из вампиров, пытаясь не выпустить клыки – неземная внешность девушки сводила с ума и заставляла желать её отведать.

     Анжелина не боялась их. Она знала – они не смогут. Пусть она и отреклась от своей стороны, но никто из тёмных, кроме Дэймона, по-прежнему не мог её тронуть. Правила есть правила. Любопытно лишь: это такие физические особенности представителей или же устная договоренность Владык? Но как бы то ни было, трое бессмертных, стоящих у кровати могли сделать другое. Посадить в какую-нибудь глубокую яму до Страшного Суда, например. И они об этом знали. Поэтому незамедлительно завязали ей глаза пыльной тряпкой и, подняв словно, маленькое пёрышко, понесли в неизвестность.

     В голове крутились разные мысли, но все они почему-то начинали сходиться на одной единственной – он предал её! Анжелина пыталась гнать их, но они настойчиво возвращались и резали сердце тупыми осколками надежды. Они терзали всё то время, что её везли в машине, продолжали терзать, когда её под руки вели по пустому большому зданию – эхо шагов разлеталось во все стороны, создавая впечатление, будто вместе с ней здесь шагала целая армия. Впрочем это вполне могло быть правдой. Мысли продолжали терзать, когда она спустилась по лестнице, ощутила запах холода и сырости и услышала скрипучий звук железной двери. Она не боялась заточения – ей нужно было знать, что произошло с Дэймоном.

     Повязка с глаз упала, и перед ней предстала маленькая тёмная комната без окон. По каменным серым стенам мелкими каплями стекала вода. Пол завален протухшей соломой. Те, кто здесь обитают, вероятно, во многом сохранили средневековые убеждения.

     – Входите, мисс, – усмехнулся один из провожатых, совершая лёгкий поклон. – На некоторое время здесь ваш новый дом.

     – И на какое же время?

     – Пока Светлый Владыка не смилостивится и не подарит вам смерть. Вероятно, навечно, ведь вы ослушались его.

     – Ты сгоришь в своих же Подземных Чертогах, клоун, – пообещала девушка, чуть улыбнувшись. Она не знала, почему, но была уверена, что не просидит здесь долго.

     Вампиры переглянулись и рассмеялись.

     – Где Дэймон?

     – Увы, он слишком занят, – произнёс другой, с интересом посмотрел на её реакцию, которую она удачно скрыла, и резко захлопнул дверь камеры.

     * * *

     Это конец. Что теперь с ними сделают? Козёл обещал: если Дэймон откажется от убийства, ему устроят кровавые аттракционы. Но что будет с Анжелиной? Они ведь не смогут причинить ей вреда. Но что сделает Светлый Владыка в случае её намеренного отказа? И ведь он ничем не может ей помочь. Абсолютно бессилен.

     – Соберись, тряпка! – услышал Дэймон мужской голос где-то рядом. Он был переполнен весельем и лучистым теплом. Это показалось настолько странным, что просто не могло быть правдой.

     Он обернулся и резко зажмурился. Яркий свет жёг глаза, но не убивал. Наоборот – дарил непонятную и давно забытую нежность. Тем не менее, не позволял смотреть на источник. Не было никакого сомнения – пресветлый.

     – А тебе-то что тут надо?

     – Мне надо тебя, представитель. А конкретнее, чтобы ты нашёл в себе силы и…

     – Я что, в Небесные Сферы попал? – Дэймон изобразил голливудскую улыбку. Он догадывался, что в сочетании с сожмуренными веками это выглядело весьма увлекательно.

     – А ты мечтатель! – по приятному голосу неземного существа стало слышно, что тот тоже улыбается.

     – Кто ты?

     – Твоя жестокая погибель, если не перестанешь перебивать.

     – Нет уж, убить меня может только Анжелина.

     – Заткнись наконец, умник! Анжелина сейчас ничего не может, кроме как таращиться в черноту сырой комнаты и думать о тебе. Правда она ещё не определилась, предатель ты или нет. Так ты предатель?

     – Нет! – оскорблено выкрикнул вампир.

     – Тогда заканчивай страдать о том, что ты бессилен, и бейся!

     – Но их больше!

     – И что? Это прибавляет им шансов на победу?

     – Думаю, да.

     – Думаю, нет. Ты начал считать, что тебе не за что бороться? Совсем спятил?! Если тебе без разницы, выживешь ты или нет, тогда спаси Анжелину и вашего ребёнка!

     «Ребёнок!» – с ужасом вспомнил Дэймон и открыл глаза.

     Он обнаружил себя лежащим на грязном полу в родном подземелье. Голова ужасно болела от удара. Он осторожно поднялся.

     Найти Анжелину! Срочно! И объяснить всё! Он не предатель, он спасет её!

     Серебряная дверь, скрывающая от него свободу, медленно отворилась, и Дэймон готов был завизжать от радости. На пороге стоял Мэтт. Изрядно потрёпанный и с ранением в груди, зато улыбающийся во все зубы. Рот и подбородок испачканы кровью, также как и одежда.

     – Я долго прогрызал сюда путь, – охотно пояснил воин. – Знаешь, эти стражники будто питаются фаст-фудом – у них отвратная кровь! А вообще нам бы не помешало…

     Дэймон почти не слышал, о чём докладывал светловолосый вампир. Он был настолько счастлив вполне живому и не захлебывающему кровью другу, что ничего не скрывая и не смущаясь, налетел на него с крепкими объятьями.

     Мэтт же в силу своего зачастую добродушного характера позволил хозяину повисеть на себе секунд пять, после чего радостным голосом посоветовал не обнимать также крепко Анжелину, иначе представитель Тьмы всё-таки исполнит поручение и выиграет.

     Дэймон не удивился осведомлённости Мэтта. Он знал, – тот всё разведает.

     – Идём?

     – Идём.

     Бессмертные выбрались из комнаты и помчались вдоль по тёмному коридору к лестнице, что вела глубже в подвал. По словам Мэтта Анжелину заперли на самом нижнем этаже.

     Под ногами громко хлюпала разлитая кровь и часто мешались оторванные части тел охранников. Верный воин Дэймона, как всегда, блестяще выполнял свою работу. И в такие моменты было сложно поверить, что вампир может быть весьма добродушным.

     – Ты знаешь, я кое-что понял! – сообщил Мэтт, отпинывая в сторону чью-то руку. – Эти битвы Владык – чепуха! Тут кое-что другое. Вы оба… о, а вот и её дверь.

     Дэймон мгновенно забыл, что слушал друга. Информация о так и не начатой битве была очень интересна, всё же её стоит отложить на потом.

     Он толкнул железную дверь, и та с грохотом повалилась внутрь камеры.

     Анжелина слегка подпрыгнула на месте из-за внезапного грохота и вгляделась в открытый дверной проём. На лице отразилось недоверие.

     – Дэймон?

     Вампир с широкой улыбкой пересёк комнату и приблизился к возлюбленной.

     – Я искал тебя, – произнёс он, – я не предавал. Я с тобой. И… нам нужно быстро уходить.

     – Куда? – обречённо усмехнулась девушка, – нас везде будут преследовать.

     – На улице день, вас можно вывести.
Незнакомый голос. Девушка взглянула в коридор и увидела высокого красивого вампира, заляпанного кровью. Светлые волосы взъерошены, на груди – зарастающий шрам, а на лице – полная надежда на дружбу.

     – Я Мэтт, – представился незнакомец. – Ой, простите, я слегка грязный. Но готов поклясться, что это кровь совсем не невинных и вовсе не людей.

     – Я верю, верю, – кивнула Анжелина. – Но клясться не стоит.

     Девушка перевела взгляд на Дэймона, он протягивал ей руку, предлагая убежать, а она не торопилась за неё ухватиться. Она ведь несколько часов боролась с мыслями о предательстве. А он вот стоит тут, перед ней, со своим оживлённым, окровавленным помощником и хочет спасти. Знает ли он о…

     – Ты знаешь, что ты беременна? – вдруг спросил Дэймон и тут же рассмеялся нелепости вопроса.

     – Да, – Анжелина улыбнулась и крепко схватилась за руку любимого. Он не мог её предать. Сложность в другом – на улице день. – Но ведь вы погибнете!

     – Это точно, – подтвердил Мэтт. – Но, главное, вытащить вас, – ваше дитя особенное.

     – Но я не… как же…

     Она заглянула в тёмные глаза Дэймона.

     – Как же мы без…

     – Эй, – прошептал он и провёл ладонью по её щеке. – Помнишь, где мы были с момента нашей первой встречи – мы там и будем. Всегда. Я никуда не денусь.

     – Так, ребят, бежим быстрее. Смею предположить, что кровавый суп из вампирских конечностей очень скоро привлечёт всеобщее внимание.
Дэймон схватил возлюбленную на руки и помчался по коридору вперёд. Мэтт шлёпал сзади.

     Анжелина не смотрела на пол. Она уткнулась в плечо вампиру и сосредоточилась на вызове Гавриила. Только он мог помочь им всем уцелеть.

     «Детка, я с тобой», – прошелестел в голове голос пресветлого.

     Его интонации изменились, но девушка не могла понять, в чём.

     «Помоги нам, Гавриил. Выведи их на свет, пожалуйста! Спрячь их!»

     «Вы должны успеть выбежать на улицу, иначе я бессилен…»
Они бежали через главную залу когда-то принадлежащего Дэймону дома. Выход совсем близко.

     Сзади слышались разъярённые вопли оставшихся в живых вампиров. Они становились ближе, и Дэймон понял, что им не успеть.

     Мэтт сравнялся с ним.

     – Возьми её и неси на солнце!

     – Что? Нет! Дэймон, Гавриил спасёт вас от света, вам нужно лишь оказаться на улице!

     – Мы не успеем, если их не отвлечь.

     Мэтт начал тормозить, улыбаясь. Но улыбка Дэймону не понравилась – она была прощальной.

     – Бегите, ребята, – вы заслужили.

     – Мэтт, стой!

     Дэймон остановился и поставил Анжелину на ноги.

     – Беги, – тихо сказал он, целуя руку любимой.

     – Но…

     – Беги! – заревел он.

     Глаза Анжелины наполнились слезами. Она собиралась остаться с ним и погибнуть, но вовремя вспомнила, что её никто не сможет убить – её просто вновь посадят в подвал, дождутся, когда родится ребёнок и уничтожат его. Единственного в своём роде, уничтожат.

     – Ради малыша, беги!

     И девушка дёрнулась с места. Слёзы застилали глаза, бежать становилось тяжелее. Страх за жизнь любимого затормаживал движения, но она старалась не останавливаться.

     – Беги! – продолжал кричать Дэймон изменившимся голосом.

     Анжелина с последних сил вытолкнула себя под солнечные лучи, вдохнув свежий запах летнего утра. Она медленно обернулась и почувствовала, как сердце пропустило удар.

     Дэймон, едва стоя на ногах и прикрывая рану в груди, устало ей улыбался. Это было прощание, и она ничем не могла помочь. И Мэтт не мог – целая армия бессмертных отгородила его от Дэймона, и он не мог вырваться.

     Её возлюбленный опустился на колени. Улыбка стала сползать с израненного лица, а тёмные глаза всё также преданно смотрели на неё.

     – Я не оставлю тебя! – прокричала она и рванула к дому.

     Она лишь заметила, как его губы произнесли имя Мэтта, и как тот, удачно вывернувшись, вмиг оказался возле неё. Она ощутила крепкие руки, выволакивающие её из дома. И увидела закрытые глаза Дэймона, уже стоя за порогом в объятьях светловолосого вампира.

     Тёмный Владыка сделал то, что должен был – он превратил Дэймона в обычного тёмного бессмертного, которого могло убить что угодно.

     Из горла вырвался отчаянный вопль, и девушка потеряла сознание.


     Очнулась она в больнице в окружении людей в белых халатах, которые пытались спасти ей жизнь. От сильного потрясения она едва не скончалась. Но они не понимали, она желала умереть.

     Хотя рядом крутился Мэтт и пытался подбодрить, она не слышала его – в ушах ещё долго звучал на одной ноте её собственный крик.

     А спустя девять лун родился я, Дэус, – сын представителей Света и Тьмы. Отца своего я, конечно же, так и не увидел. С другой стороны, он часто приходил ко мне во снах и заботился обо мне. Мама говорила, это не сны, а тот самый мир, в котором они встречались. Он ведь обещал ей, что никуда не денется. На самом деле тяжело, живя в материальном мире, довольствоваться духовной жизнью. Но что поделаешь? Он не может возродиться. А надо ли? После смерти он не попал ни в Небесные Сферы, ни в Тёмные Чертоги, – его забрал тот самый мир, который соткала для них Любовь. Ему должно быть хорошо там.

     На семнадцатом году моей жизни мама в который раз ушла к нему на свидание и не вернулась. Она осталась с ним, и я не виню её. Они столько выстрадали, что было бы несправедливо не давать им существовать вместе тем более там, где действуют только их законы и правила. Верно однажды сказали её телохранители – убить её может только представитель Тьмы. И хоть она уже семнадцать лет, как не была представителем, забрал её в иной мир именно он, Дэймон.

     А я как-нибудь выкарабкаюсь. В конце концов, со мной остался Мэтт. А иногда захаживает пресветлый Гавриил.

     Но не могу пока понять, кто я: светлый или тёмный.

     Недавно слышал разговор двух вампиров, которые хотели перетянуть меня на тёмную сторону.

     – Надо его чем-то шантажировать, – говорил один.

     – Смеёшься? – говорил другой, – Дэус на нейтральной стороне. А это значит: он может безжалостно тебя убить, а потом помолиться о твоей душе.

     Забавно, конечно, такое слышать. Но совсем не смешно, когда каждый день приходится мучиться оттого, что сердце хочет и во Тьму и на Свет и в то же время не хочет никуда. Меня боятся обе стороны, а я вначале не понимал, что во мне опасного, ведь я обыкновенный бессмертный, просто стою на нейтральной стороне и не причиняю зла ни тем, ни другим.

     А потом возникло любопытное ощущение, будто нет никакой войны между Светом и Тьмой и никогда не было. Просто от вселенской скуки Владыки решили поиграть в жестокие игры. Поэтому и создали группы бессмертных, а так же представителей Света и Тьмы и несчастную любовь между ними. И стали наблюдать, кто и как будет справляться со всем. Может, оттого и возникает страх? У них ни разу не было таких концовок? Хорошая идея. А главное, всех оправдывает. В таком случае, ребята доигрались. И развлечения эти я собираюсь прекратить. Ведь я понял то, что Мэтт пытался донести до мамы с самого моего рождения, – во всех битвах всегда проигрывала женщина, к какой бы стороне она ни принадлежала. Поэтому Гавриил и дал однажды понять, что она обречена. Тем не менее, не забыл упомянуть о свободе. Она нашла её. Иначе я бы не родился.

     Интересно, пресветлый видел именно этот финал? Надо будет спросить, когда он ещё раз на чай заглянет. Теперь многие благие захаживают в мой дом, – там они делят стол с некоторыми представителями тёмной стороны жизни. С моим появлением некоторые границы и понятия подтерлись. Это может превратиться в хаос, но пока всё идёт прекрасно.

     И пусть Владыки смотрят на подобные случаи «перебежек», как на предательства, я с ними не согласен. Они создали рабов, внушили беспрекословное подчинение, но забыли упомянуть о некой свободе. Она есть у каждого. Нужно лишь найти и взять. И тёмные, и светлые существа никого не предавали, – они наконец-то, обнаружили ту сторону, которая подчиняется не глупым крайностям, а Справедливости.

     В запале жестокой игры Владыки даже не заметили, что их творения, всегда доверявшие им, начали в них разочаровываться. Ну что ж, сами виноваты.

     И если Вы боитесь, значит, есть чего. Когда-нибудь я это выясню, и Вы встанете перед судом, перед которым все воистину равны. А пока я заявляю о своём существовании Вам.

     Я – Дэус, бог Справедливости.