Написано немало о том, где и когда зазевавшегося ротозея настигает
стрела лукавого Купидона, но остаётся загадкой, насколько случайным в таких
обстоятельствах бывает выбор жертвы.
Лера размышляла об этом, роняя слёзы в лесном парке, куда она пришла,
чтобы побыть одной и подумать о жизни. Свернув на боковую тропинку, она
забрела далеко вглубь и там, рядом с сосной, красная шляпка на крепкой в кра-
пинку ножке привлекла её. Лера двинулась к лесному гному, цепляясь за кусты
и хрустя ветками. Представить себе, что грибок можно сорвать, разрезать на части и высушить, а затем съесть его с супом, она не могла. Это было бы равно-
сильно некой разновидности каннибализма. Лера предпочла тихо его созерцать.
От этого занятия её отвлекло чьё-то клацканье прямо над головой.Сверху
от макушки дерева по стволу вниз неслось юркое тельце белки. В последний момент, заметив Леру, белка остановилась и некоторое время изучала объект,
впав в оцепенение от неожиданности. Затем, потеряв к нему всякий интерес,
спрыгнула вниз и вцепилась в землю, став в " позу суслика". Теперь рыжий при-
шелец сосредоточил внимание на дереве невдалике. Через минуту, взмахнув
хвостом, зверёк внезапно рванулся вперёд и, в один миг преодолев десятимет-
ровое расстояние, вскарабкался вверх с такой яростной энергией, как будто там
его ждал Ореховый Рай. Но то была простая ёлка.
Сколько раз и сама Лера вместо упругих ароматных ядрышек держала в
руках лишь ореховую скорлупу, похожую на черепки битой посуды после
праздника - на другой день.
* * *
Счастье Лера понимала просто: ей хотелось любить и быть любимой.
Но вот это как раз и не удавалось. Она влюблялась не часто, но пылко, и именно
за это свойство её натуры сильный пол, каждый по-своему, успевал нанести
столько ран её сердцу, сколько им позволяла мера их воспитания. Вступать в
брак она не стремилась и даже питала к этому неприязнь. Слишком трудный
урок семейной жизни её родителей был извлечён ею в детстве. Позже к нему
присоединился и собственный неудачный опыт замужества. А опыт показывал,
что в браке требуется или подчинять себе других, или подчиняться самой.
Такая перспектива вызывала отвращение, так как ни того , ни другого Лера делать не только не могла, но и не хотела. Она, скорее всего, принадлежала к
той любопытной " кошачьей" породе, которая разгуливает по крышам сама по
себе и в спутниках для этих прогулок едва ли нуждается.
Самым внимательным к ней человеком всегда оставался её добрый
школьный друг. Он-то и мог бы стать ей опорой в жизни, так как понимал её
глубже других и не пытался себе подчинять. Но этого не случилось по независя-
щим от них обоих причинам. Его звали Бенечка Новик и, спустя пару лет после
его отъезда, Лера, желая вырваться из дома, не подумав, выскочила замуж, а уже
через год поняла, что ошиблась и развод неизбежен. И жизнь Леры, как принято
говорить, не складывалась, вернее, складывалась по иному сценарию, словно
колея, по которой двигался её поезд, забывала о своём правильном направлении
и уводила её в сторону, далеко от самой себя.
Лес кончился, но Лера не спешила влиться в городской поток снующих
туда-сюда машин и пешеходов. Не ускоряя шаг, она шла вдоль дорожного дви-
жения по полосе, примыкающей к лесопарку. И вскоре кинолента её памяти
также двинулась и медленно поползла, открывая одну за другой полузабытые
страницы прошлых лет.
* * *
Вопреки строжайшему запрету матери Лере всё же удалось попасть в
класс танца. Тайно от родителей она сама сшила себе платье из марли, а балет-
ные тапочки смастерила из старья, найденного в шкафу. После нудных этюдов
Черни, облегчённо вздохнув, она доставала из папки для нот засунутый туда
самодельный наряд и, переодевшись в него, поднималась этажом выше. Там
она и появилась однажды перед восхищённым взором принца в виде прекрас-
ной, но бедной Золушки. Принц был тощий, с рыжеватым вихром и вздёрнутым
от гордрсти подбородком. Звали принца Беня.
Бенечка не любил, когда его фамильярно называли. Я- Беньямин Новик,
будущий крупный учёный,- говорил мальчик лет двенадцати. И у него получа -
лось, что " он есть, который будет". А ему никто не верил. Будущий учёный ни
внешним видом, ни тем более поведением, совсем не был похож на человека,
способного когда либо стать подвижником науки. Он был весёлым, общитель -
ным, умевшим своими шутками и уморительными выходками заставить пока -
тываться со смеху даже чопорную Ольгу Дмитриевну, которую ученики за её
спиной называли Царевна Несмеяна.
- Учительница танцев, Учительница танцев, - говорил Беня тонким фальцетом,
смешно прыгая на одной ноге, - вы знаете, а я умею пылесос починить.
Назвать рыжим цвет его волос можно было лишь условно, поскольку не
находилось другого определения применительно к сложному сочетению красок
на его голове. Краски словно играли впрятки, прикидываясь то густо-жёлтой медью, то зеленовато- охристой бронзой и только на солнце вспыхивали тёмно-
оранжевым янтарём. Так или иначе, но неприятное словечко "рыжий" прилипло
к нему. И когда Лера хотела подшутить над ним, она использовала именно его.
Были у Бени и странности. Например, он умышленно нарушал порядок слов в
предложении, переставляя их как ему вздумается, или пропускал слова, нужные по смыслу. Когда его спрашивали, зачем он это делает, отвечал:" в интересах
ритма". Но он никому не говорил, что изучает языки, а в них такая вольность,
особенно, в разговорной речи, в порядке вещей.
Как-то раз, возвращаясь вместе домой и болтая о всякой чепухе, Лера,
смеясь спросила: " Бенечка, скажи, а почему ты такой рыжий?"
- Разве ты не знаешь, что все евреи рыжие, кроме чёрных, - последовал неожи-
данный ответ. Беня говорил это с усмешкой.
- Ах, ну какая разница, Бенечка, из какой ты семьи, - спохватилась Лера, чувствуя, что её дурацкий вопрос задел больной нерв. - Прости меня, - пролепе-
тала она, чуть не плача,- я ... не знала.
Только много лет спустя ей открылся смысл этого разговора, когда
Беня вместе с родителями эмигрировал в Америку. Прощаясь с ним накануне
отъезда, Лера сказала: " Когда ты будешь скучать, послушай вот это", и сунула
ему в руку диск. На нём было написано: С.Рахманинов. Концерт№3 для форте-
пьяно с оркестром.Ор.30.
* * *
Когда Генриетта Николаевна, загорелая, в длинном платье и белой
шляпе возвращалась с курорта, Лера бежала ей навстречу, раскрыв руки для
объятий, и в восторге, запинаясь от волнения, говорила ей:"Мамочка, посмотри,
а у меня - косички". Она думала, что сообщает нечто потрясающее. В ответ она
обычно слышала: " Ну, Лера, расскажи, что нового у вас в пионерском лагере".
Мать Леры ставила превыше всего интересы государства и служила
ему с религиозным фанатизмом. Критическое мышление, как давно сломанный
механизм, не включалось ни при каких обстоятельствах. Она доверяла любому
слову, сказанному с трибун или услышанному по радио. В её "религии" божест-
вом считалась любая власть, тяжким грехом - инакомыслие, а жертвой, прине-
сённой ею к алтарю богослужения, стала непрожитая Генриеттой собственная
жизнь. Безжалостная эпоха встроила в её голову некий скрипт, который предо-
пределил её судьбу, не оставив ей шанса самой выбрать свой путь.Она была
одной из множества других людей её поколения, которые, взмыв к облакам, как
бумажные змеи, были уверены, что совершают полёт по своей воле и не подо-
зревали, в чьих руках на самом деле находится нить управления их движением.
Никаких эмоций сверх самых необходимых Генриетта себе не позво-
ляла. Казалось, в ней действует метроном, задача которого - ставить предел
свободе самовыражений, приучая чувства к дисциплине и порядку. Поэтому её
лицо правильной формы с тонкими чертами редко освещала улыбка. А о смехе
вообще было забыто с незапамятных времён. Вероятно уже тогда в душе её
лопнула, а затем оборвалась женская струна, звучание которой и определяет
ценность всего инструмента. Любить кого либо она не могла. Для неё это было
также трудно, как другим, хотя бы на миг перестать дышать. И Лера, как и её
отец, напрасно ждали от неё тепла, ласки или хотя бы простого участия в их
делах и заботах.
А между тем она была наделена ясным умом, обладала поразительным
мужеством, а надёжность её характера могла служить эталоном. Возможно, в ней пропал, не раскрывшись, талант балерины или актрисы - так грациозно она двигалась и с таким вкусом умела выбирать и носить одежду. Если, к примеру, перед выходом в театр или просто на улицу, вдобавок к безупречному туалету Генриетта не забывала ещё и о лайковых перчатках, то всем, кто мог видеть её
силует, уже издали делалось...умопомрочительно. Так прорывалась, заложенная
в ней природой, неистребимая потребность всего живого - потребность в любви.
Но те храбрые рыцари её молодости, которые устремляли к ней взоры,
обманутые её яркой наружностью, один за другим разбивали свои неопытные
сердца о её неподвижную холодную сущность. А единственная роль, которую
суждено было сыграть этой неординарной личности, была роль Героини своего
времени.
* * *
На уроке математики Лера, глядя по обыкновению в окно, заметила
на ветке птицу. Дул ветер и птица вместе с веткой взлетала вверх-вниз, как на
качелях. Лера наблюдала за этой картиной, пока не услышала голос.
- Новикова, когда ты начнёшь активно участвовать на уроке? - голос принадле-
жал Анне Максимовне, по прозвищу Гипотенуза.
- Никогда, - с вызовом ответила Лера.
- Встань и выйди вон из класса,- голос гипотенузы звенел, как колокол,- и не
забудь посетить кабинет директора.
Худшего наказания, чем оказаться в кабинете Аделаиды Степановны
придумать было невозможно. Завидев её в конце коридора, школьники кто-куда
кидались врассыпную, лишь бы не попасть в поле зрения директрисы, с глазами
щуки на вытянутом лице цвета мокрой извёстки. За квадратную фигуру при не-
померно большом росте в школе её прозвали " статуя командора". Она искала
и всегда находила подходящую жертву, чтобы в своём кабинете испытать на ней влияние своей неограниченной власти.- Ты, говорила средневековая статуя
человеческим голосом, - исчадие ада. И жертва не сомневалась, что отныне её
место в колонии, где исправляют маленьких негодяев, вредителей школьной
жизни. Заметив Леру в дверях кабинета, Аделаида даже расплылась в улыбке
удовольствия, так что Лера оказалась первой, кто увидел ряд её мелких острых
зубов крупной щуки величиной.... с кита.
- Ну, что, - попалась рыбка в наши сети? - говорили глаза опытного рыболова.
- Ненавижу,- ответили глаза Леры.
Взгляд Аделаиды мгновенно остекленел, как будто в неё метнули гарпун.
Она проговорила медленно и внятно:" Новикова, ты исключена из школы на две
недели. Ступай, обрадуй родителей". Лера шла домой, как на эшафот.
Генриетта Николаевна встретила Леру, не проронив ни слова.Она была
не из тех, кто способен в порыве гнева или от ревности устроить скандал. Хотя
среди её предков не числились лорды, в своём поведении, как и в одежде, она
придерживалась строгого стиля, именуемого английским. Но то, что произошло
с её дочерью, возбудило в душе Генриетты страх, близкий к паническому. Все
поступки Леры, начиная с самовольного посещения уроков танца и кончая де-
маршем в школе, обнаруживали, по её мнению, в крови Леры протест- самый опасный и злейший вирус. Куда могла завести болезнь, если дать ей развиться, страшно было даже подумать. И она приготовилась пресечь зло в зародыше.
Выдернув из папки с нотами, спрятанные там марлевое платье и тапочки Генриетта отправила лерины сокровища в печь, предварительно растопив её до пылающего жара углём. Марля вспыхнула сразу, а тапочки ещё некоторое время сопротивлялись синему пламени, но, в конце концов, растаяли и они.
А белые язычки на голубом фоне ещё долго весело подмигивали, как маленькие
человечки, пляшущие на сером от пепла, рябчатом узоре угасающих углей.
Лера находилась дома уже месяц, не посещая школу из-за болезни. Она поправила одеяло на постели, взбила за спиной подушку и полулёжа принялась думать, какую из тем выбрать для сочинения. Их было две:"Что я вижу из свего окна" и "Мы рождены, чтоб сказку сделать былью". Первая тема ей нравилась больше, но мешала торчащая из окна труба. Обойти это препятствие даже мысленно, казалось ей невозможным.Оставалось писать про сказку, но как пре- вратить её в быль, тоже было непонятно. И Лера написала первую строчку, какая пришла ей в голову: Жила-была девочка, самая красивая в детском саду.
* * *
Уже две недели Беня находился в Чехии. Он выступил с докладом на
конференции и собирался ехать домой. Но за три дня до отъезда неожиданно
получил приглашение посетить Высокие Татры и согласился, так как в горах
никогда не был. Там он оступился, повредив плечо и локоть левой руки.
В это время Лера готовилась к экзаменам на "аттестат зрелости". В её
голове теснились громады сведений из школьной программы, но не было зна-
ний ни о чём, что могло бы пригодиться в будущем. Стоя на "пороге жизни",
Лера представляла собой не больше, чем лист белой бумаги, на котором ничего
не написано. Она не понимала даже себя и не знала, что делать дальше. Беня
мог бы ей помочь, так как был старше и много её умнее.Он считался " восходя-
щей звездой" теоретической физики, самой сложной на факультете. Но он нахо-
дился в отъезде по научным делам.
Примерно за десять дней до его возвращения, ей снился сон, в котором
она ясно увидела Беню с перевязанной левой рукой. Лера машинально отметила
эту дату в календаре, но потом в суматохе экзаменов об этом совсем забыла. А
когда Беня, вернувшись, появился перед ней, держа руку на привязи, Лера не
нашла слов от изумления, выслушав его рассказ и восстановив последователь-
ность событий. Получалось, что она видела сон, когда Беня не только ещё не
упал, но даже и в горы не собирался. Лера решила, что сама что-то перепутала и
кинулась искать листок, на котором её рукой была отмечена дата сна. Но всё
оказалось верным и листок висел на своём месте.
- Как же может будущее существовать раньше настоящего? - недоумевала Лера,
усаживая Беню за обеденный стол,-ведь это потиворечит представлениям о ходе
времени.
- Значит, надо уточнить эти представления,- спокойно заметил Беня, зачерпнув
ложкой суп и поднося её ко рту. Увидев вопрос в глазах Леры, он продолжал:
Мы считаем пространство трёхмерным, в котором все события нашей жизни
происходят поочерёдно, по одному за один раз. А прошлое и будущее разделе-
ны помежутками времени.
- А что, разве это уже не так? - изумилась Лера.
- У тебя, Лерочка, нет сомнений, - мягко сказал Беня,- но не забудь, что когда-то
и земля считалась плоской. Беня продолжал развивать свою мысль:
И как тогда объяснить поведение квантовой частицы? Она перемещается из одной точки в другую скачком, то есть, минуя все промежуточные. Вот частица
здесь, а в следующий момент она уже там. Как же она попала отсюда туда? -
неизвестно. Мало того, она перенеслась туда мгновенно. Она вообще не потра-
тила времени на переход.
- Вот это да! - воскликнула Лера в восторге от подвига квантовой частицы.
- А теперь, Бенечка, скажи ещё, что вообще нет ничего - ни пространства, ни
времени и мы все живём в пустоте.
Беня внимательно слушал Леру, задумчиво мешая ложкой остывший суп.
- Ты знаешь,- а твоя догадка насчет отсутствия времени не лишена оснований.
Такого явления как время действительно не существует. Время- не стрела, не
река и тем более не часы. Все эти образы даны только нашим ощущением вре-
мени и служат для удобства линейно мыслящего ума.
В разговоре наступила пауза: нужно было доесть обед и передохнуть от умствен
ного труда...
* * *
Вот видишь, Лерочка, как сложно устроен наш мир,- примерительно
сказал Беня, откинувшись на спинку стула,- нельзя и шага ступить, не поинтере-
совавшись как он устроен.
- А как же без этих знаний живут остальные люди? - не скрывала ехидства Лера.
- Стихийно, как броуновские частицы,- улыбнулся Беня, вспомнив одну притчу:
Жил на свете старик, у которого были только две ценности в жизни-
сын и маленькая пони. И однажды пони исчезла. Старика охватило отчаянье,
поскольку он утратил половину всего, что было ему действительно дорого. Но
тут пони вернулась и привела с собой тонконогого белого скакуна. Из пучины
горя старик воспарил к заоблачным высотам экстаза. На следующий день,
объезжая жеребца, сын старика упал и сломал ногу. И старик опять рухнул в
пропасть отчаянья. Как раз в это время в деревню пришли вербовщики и стали
забирать на войну всех, за исключением сына старика. Тогда он снова возлико-
вал...
- Как эта история похожа на мою жизнь,- вздохнула Лера,- настоящее скачет то
вверх, то вниз, а будущего и не видно: оно в густом тумане.
- Настоящее и будущее могут существовать одновременно,- "успокоил" Беня
приунывшую Леру.
- Что... и прошлое тоже? - Леру вновь охватила паника.
-Да и прошлое тоже,- невозмутимо подтвердил будущий учёный.
Представь себя, идущей по тёмной улице с фонариком. Ты освещаешь им раз-
ные дома, оставляя их позади себя. При этом дома не исчезают, а просто ты их
уже не видишь. Как и те, что стоят впереди, которых ты тоже не видишь, пока
их не осветишь фонариком.
Лера задумалась. У неё вдруг мелькнула мысль, не могла ли она, Лера,
как цыганка , умеющая ворожить по руке, каким -то неизвестным науке спосо-
бом спровоцировать падение Бенечки в горах, преждевременно зафиксировав
его в своём сне? В ужасе от этой мысли Лера смотрела на своего умного друга
с чувством глубокого раскаянья.
Позже они пили чай с лимоном и крошечными пирожными из фир-
менного магазина "Север", что стоит в центре большого города. Лера не без
тайного лукавства рассказывала Бенечке как её прабабушке Сарре по семейному преданию удалось хитростью выйти замуж. Она покорила сердце своего жениха
Ейжика, когда сообщила ему, что умеет играть на скрипке. Ейжик, обрадован-
ный известием, так размечтался слушать скрипичную игру, что тут же побежал
свататься. А когда свадьба осталась позади и счастливый Ейжик готов был
целиком предаться слушанью музыки, его красавица Сарра вышла к нему с за-
бинтованной правой рукой, сказав, без всякого смущения, что из-за травмы пока
играть не может.Ейжик был потрясён, но выяснять отношения не имело смысла.
Со временем о скрипке он вообще забыл, а Сарра родила ему троих детей.
* * *
Придя из леса домой, Лера пыталась вспомнить, где же письмо от Бени,
которое он написал из Америки. Она порылась в письменном столе, заглянула
на кухню, но его не нашла. Лера приняла душ, зажгла боковой светильник над
кушеткой и улеглась что-нибудь почитать. Лесной воздух успокоил её, а чтение
быстро склонило ко сну. Она щёлкнула выключатель и, оказавшись в темноте,
сразу вспомнила, где находится пропавшее письмо.Оно лежало на самом вид- ном месте в прихожей.
Милая Лерочка,- писал Беня,- ты спрашиваешь как избежать страданий
и стать счастливой. Но об этот вопрос уже сломано множество перьев и тебе
хочется присоединить к ним ещё и моё, не так ли? Где же мне взять для этого
смелость! Подумай, разве я философ? Я могу попытаться помочь тебе, лишь
исходя из той картины мира, которая известна науке и в рамках гипотезы, не
более того. Устроит тебя это?- не делай только серьёзноё лицо.
Проблема, мне кажется, всего одна: наше дискретное мышление. На-
ходясь у него в плену, невозможно решить никакой сложный вопрос, а они
встречаются на каждом шагу. Например, то же счастье. Вероятно, ты представ-
ляешь себе сплошной поток, льющейся с небес радости. Чтобы остаться в нём,
ты кидаешься из стороны в сторону. Но чем упорнее к этому стремишься, тем
дальше от тебя цель. Тогда ты страдаешь...Верно? Но жизнь устроена так, что
в ней царит закон единства всех элементов природы. Подтверждением этого
служит история открытий, поразивших мир.
Подобно тому, как древние греки обнаружили в себе нечто, отличное
от телесности, а именно Дух, так и учёные, копнув косную материю вглубь,
" наткнулись" на Микромир. И им открылась абсолютно новая реальность:
" земля для познавания", незнакомая, как Колумбу - Америка. Дело в том, что
в поведении квантовых объектов, какими являются все элементы микромира,
обнаружен парадокс - одновременное существование у них взаимоисключа-
ющих свойств, что считалось в науке невозможным. Пример всем известен.
Свет как явление природы в одних опытах обнаруживает волновые свойства,
в других- ведёт себя, как особая" частица": квант света или фотон.
Что это для нас означает? Я думаю, переворот в сознании, если учесть,
сколько веков человечество пребывало в заблуждении. Всё, что нас окружает
состоит из атомов, а следовательно, из элементов микромира. И значит, мы
живём не в мире физических тел, а в мире квантовых объектов, которые явля-
ются объективной реальностью и составляют фундамент мироздания. Нам
кажется это неправдоподобным? Это только потому, что мы привыкли слона
ощупывать с завязанными глазами и по частям, принимая его за то, что доступ-
но лишь ощущению: столб, верёвку или пожарный шланг.
Представим себе океан. Его масса составлена из миллиардов капель
воды, а на поверхности играют в свои опасные игры гигантские волны. Можно
увидеть в океане одни капли при большом воображении, а можно отождествить
его с океанской волной. Но океан только проявляет свою сущность через раз-
личного рода свойства, а его природа остаётся неизменной.
Это напоминает театр, где актёр, надевая парик и гримируясь, воплощает
на сцене какой либо образ, но сам не тождествен ролям, которые играет. Актёр,
как квантовый объект, только реализует на сцене множество потенциальных
возможностей, данных ему от природы. Каждая его роль выявляет одну их них,
а другую в это же самое время- нет, но все они в нём существуют одновременно.
А что же такое наше счастье? Оно, как и свет, есть тоже театр, но одного актёра,
который выступает то в роли "страдание", то в роли "радость". Представить себе
эту вечную игру не трудно. Волны радости и тени печали не разделены между
собой, а находятся во взаимодействии, образуя единое целое. Они сопутствуют
друг другу и дополняют одно другим то пересекаясь, то перетекая из одного в
другое таким образом, что любое состояние в этой связке двух ролей может
являться причиной появления "на сцене" своей прямой противоположности.
И потому в тот самый момент, когда исчезает свет радости, уступая место
печали или страданию, человек и понимает, что был счастлив.
* * *
Беньямин Новик, крупный учёный и отец семейства отложил в сторону
книгу, которую он читал в городе Сан-Франциско, лёжа на диване в своём каби-
нете. Затем встал, подошёл к столу и включил CD- Stereo System, вложив туда
диск с Концертом №3. Прослушав его до конца, он всё понял. Поэмой о жизни
была музыка Рахманинова, жизни как таковой,с её тканью и дыханием, печалью
и радостью в тончайших движениях человеческой души.
Резкая, как боль, вспышка памяти высветила хрупкую фигурку в марле-
вом платье, оливкового цвета глаза со стрелками длинных ресниц, в тени кото-
рых, прятался чёртик, готовый в любой момент задать свой важный вопрос.
Тогда и открылось ему, что там, далеко от этих мест он только и был счастлив,
а вся последующая его жизнь оказалась лишь поиском утраченного времени.