Совок в поезде Берлин Саратов

Антоша Робкий
Президент приказал генеральному прокурору наказать виновных не только административно, но в уголовном порядке. Да уж… А если бы не приказал? Или приказал не наказывать вовсе? Вот вам, бабушки, и Юрьев день. А говорят, есть уголовный кодекс, И даже другие законы. Составленные профессионалами. Не кухаркой какой-нибудь. По двадцать лет заседают профи. И сами же про себя говорят: законы не работают. Хороши же профессионалы. Напридумывали законов, которые не работают. А для чего тогда  сочиняли? Или ещё хлеще. Время от времени выясняется, что то один, то другой мудрый закон, принятый лет пять назад после трёх чтений, противоречит конституции. Ау, кухарка!

Рухнувшая двадцать лет назад стена перестала мешать движению поезда, и поезд пошёл из Берлина на землю, где дружно селились когда-то земляки Екатерины Великой. Через Соединённую Германию. Через недружественную Польшу. Через дружественную Белоруссию. Где мирно пасутся зубры, не понимающие границ. И не представляющие, что за название такое – Беловежская пуща.
Впрочем, Белоруссия нет-нет, да и выдаст недружественный жест. Вздумает молоко поставлять из-под коровы. А по российским гостам молоко должно делаться из опилок. Надо сказать, что в обеих упомянутых странах кроме зубров водятся ещё и коровы. У нас в Задуваевске старожилы тоже ещё помнят, что это за животное. Не зубр, конечно, а корова. А там (представить только!) корову можно даже и не в заповеднике увидеть, а на любом сельском лугу. Вот и обнаглели. Суют нам молоко не по госту. Говорят, река Припять течёт в кисельных берегах, а вместо воды в ней молоко. Неужто, правда?

А Волга? Вольга, Вольга, мутер Вольга!

Напрасно думают, что железный занавес это какая-то полупроницаемая мембрана. Для того, чтобы тлетворное влияние запада не пропустить. Нетушки. Занавес этот препятствовал, в том числе, экспорту совка из страны. Рухнул занавес, попёрлись Дуньки в Европу. Куда ни кинь взор, везде можно встретить совка. Пожалели уже обыватели Швейцарии, что по их автострадам совки гоняют на несовковых автомобилях. Да только  это ещё цветочки. Семя брошено в землю. И оно всходит. Растёт совковая диаспора. По всей земле. Кто-то скажет: новые русские… Нет, это мутировавшие совки. Новые русские есть. Но они другие. Они даже и не на виду.

Вот он, город на Волге, а напротив Покровская слобода, то бишь Энгельс, город, в который больше не заманишь немецких колонистов. Каждый в Саратове покажет знаменитую тюрьму, в которой томился Лимонов. Спросите прохожего в другом городе, ну хотя бы в Рязани: где тут школа, в которой учительствовал Солженицын. Вам удивлённо ответят: « - А разве он жил в нашем городе? Он же где-то, то ли в Воронеже, то ли в Вермонте жил». А ведь именно в тамошней типографии издательства "Московский рабочий" тискал свои скушные рассказы член тамошнего отделения союза писателей.
Спросите в Воронеже. И там удивятся, какой такой след оставлен лауреатом в их городе? Потому что нету следа. А если, не дай бог, занесёт меня в Вермонт (что маловероятно), стоит ли спрашивать, какой там след оставлен? В психушку ещё отправят.

Чувствуется разница? Лимоновская тюрьма в Саратове как беседка Островского на берегу Волги в Костроме – фирменный знак города. А ведь оба чувака где-то в мичиганах – вирджиниях обитали… Только один своим горбом, своими зубами… А другого спецслужбы обоих стран раскручивали по обе стороны занавеса. Вернулись. Один – американский супермен. Бицепсы, лоб крутой. Оптимизма целый вагон. А другой всё брюзжал и поучал, до самой смерти, словно и не уезжал никуда. Один – свой. Другой – чужой. Чужой – он и в Африке чужой.

Может, куча макулатуры, которую заставляют штудировать школьников, это след? Тема сочинения: "Роль образа Матрёны в становлении фермерства". Чёрт его знает… Неужто – след?

Зарастает ли бетон травой? У нас в Задуваевске на родительскую субботу дети-внуки-правнуки навещают могилки предков. Из Вермонта, правда, не приезжает никто. Хотя народу туда из Задуваевска много уезжало. Ещё когда занавес был закрыт. И когда открылся. Есть в Вермонте задуваевская диаспора. Но никто из той диаспоры могилки дедов не проведывает.

Эх, мечта… Нажраться и поблевать. С Пизанской башни.

В поезде ехал типичный совок, Антоша Робкий. И мечтал...