МАРШАЛ И КОК
Мой одноклассник Артём родился, как и я, в 1944 году с серебряной ложкой во рту, последним ребёнком Маршала. Поступил он в нашу школу в классе шестом или седьмом для овладения навыками английской речи.
Проживал он в многоэтажном доме на улице Грановского (ныне в Романовом переулке, а до пришествия большевиков переулок назывался Шереметьевским) рядом с поликлиникой четвёртого главного управления Минздрава СССР и столовой-распределителем для небожителей.
Он добрый малый, хороший товарищ, но звёзд с неба не хватал.
Фамилия позволяла ему пробиваться в жизни, пока не грянула четвёртая русская революция (1991-1999), вызванная в основном тем, что всем, от мала до велика, в связи с постепенным ростом культуры народа, опостылел коммунизм – жить в нём оказалось крайне неудобно и невероятно скучно.
…Сейчас вот, пытаюсь перечитывать советских «классиков» из дачной библиотеки отца и обнаруживаю, что почти никого, кроме М.Горького и А. Толстого, читать невозможно.
Персонажи лишены множества страстей, а их монастырский образ жизни (так называемый советский образ жизни) критике не подлежал ни под каким видом. Отсутствуют в текстах всякие упоминания о таинствах церкви, магии, астрологии, кибернетике, сексологии, футурологии, математической экономике, о правах человека, о теологии и библиологии, о состоянии здоровья нации, о генетике, о расах, о героизме русских офицеров в период 1914-1920 гг., о Серебряном веке русской культуры… Кастрированная литература.
В тоже время, если героями советской беллетристики выступали сплошь «кочегары, плотники и монтажники-высотники», то натурально читатель не дождётся от них высказываний о тамплиерах или о Меровингах, чаше Грааля, Кодексе Наполеона, оперативном запоминающем устройстве (RAM), асцитной карциноме Эрлиха, столкновении патентных притязаний, Эдипове комплексе, презумпции невиновности, расовых различиях, сервитутах, дивидендах, факторе наследственности и прочая.
Одна была отдушина для думающего человека – журнал «Иностранная литература», да и то не весь журнал. Не менее скучно было читать писателей из «социалистического лагеря», а их было представлено не менее половины, да ещё треть отводили афро-азиатским писателям... С не меньшим удовольствием читали «Новый мир» и «Юность»…переводную литературу в «Дружбе народов»…
Попадаются на моих полках, правду надо сказать, и полноценные русские писатели, например, Булгаков, Вампилов, Гроссман, Трифонов, Солженицын, Казаков, малоизвестный Жаринов…
Последнему, недавно открытому мною писателю, удалось правдиво описать жизнь людей в провинциальных городах при Советской власти и допустить, что до второй русской революции (1917-1922) горожане жили, не так уж плохо, однако, по мнению писателя среди его современников появлялись «тени прошлого». Иными словами, некоторым современникам писателя были присущи «пережитки прошлого» или страсти, характерные, по мнению автора, лишь для дореволюционной публики - стяжательство, страсть к коммерции, подлость.
Бедный, скоропостижно скончавшийся фронтовик Жаринов, отравленный коммунистической пропагандой, считал вполне вероятным исчезновение ЗЛА в советском обществе в некотором отдалённом будущем, однако истина в том, что не было бы ЗЛА, люди не ведали бы и ДОБРА.
Писатели «деревенщики» тщились пробудить ностальгические и поэтические чувства у молодёжи, мигрирующей из деревни в город, заново привить людям любовь к земле. Не думали или боялись написать, что любовь к земле основана на частной собственности на неё…Я это понял еще, будучи пионером.
Встречу с отцом Артёма устроили году в 1960 в целях нашего патриотического воспитания, как это мыслила комсомольско-партийная верхушка нашей школы. Встреча со знаменитым героем гражданской войны (1918-1920) состоялась в актовом зале, которая, по сути, оказалась театром одного плохого актёра.
Первая половина спектакля представляла собой разнос молодого поколения, где начали с меня. Я тогда носил кок, стараясь быть похожим на Элвиса Пресли.
Тогда мой хороший приятель Виктор тоже носил кок, он после уроков насиловал школьный рояль в этом же актовом зале, стараясь подражать Джерри Ли Льюису.
Мы с нашим общим товарищем Сашей, он тоже с коком, не далее, чем вчера подпевали и прыгали в экстазе на этой сцене.
Так вот Маршал указал перстом на меня (скорее на мой кок на голове) и заявил, что я «плесень» на теле советского народа. Я сначала испугался, потом пришёл в смятение, переросшее в привычную ненависть к дикарям, пытавшимся меня воспитывать (скорее оскорблять) на людях. В советские времена было принято наставлять молодёжь громким голосом в публичных местах. Сейчас за это можно получить между глаз.
«Плесень растёт на чём-то тухлом», - мелькнуло в голове.
Сразу прояснилось, что Маршал по уровню культуры не годится даже в подмётки ни моим учителям, ни моим родителям, ни родителям моих товарищей. Демоническое бескультурье так сказать, как выразил своё мнение о Никите Хрущёве Эрнст Неизвестный.
Далее Маршал обратил внимание аудитории на то, как при его торжественном, как ему должно было казаться, въезде в школьный двор на старом ЗИС-110 (тогда всех министров уже пересадили на «Чайки» ГАЗ-13) мимо автомобиля вон из школы выбегали старшеклассники девятых-десятых классов, чтобы избежать встречи с героем гражданской войны. Этим и объяснялась ярость, с какой он на меня напал.
Маршал орал, разнося молодое поколение в пух и в прах. Получилось, что старшеклассники не только не пожелали слушать рассказы старого воина, но даже поглядеть на него. Сказывались хрущёвские времена, когда многие заговорили о том, как в начале Отечественной войны Сталин отозвал Маршала с фронта, чтобы не позорить символ советской эпохи.
Я смотрел, как огромные усищи Маршала, торчащие из круглого апоплексического лица, метались из стороны в сторону, и предавался мечтам, чтобы какой-нибудь орангутанг схватил его за горло и садовыми ножницами отстриг бы эти дурацкие казацкие усы. Мелькнул в голове образ Ревунова-Караулова из пьесы «Свадьба» А.П. Чехова.
Вторая часть спектакля представляла собой «охотничьи рассказы», где враг ВСЕГДА отступал под натиском Первой конной армии. Я тогда подумал, раз была первая, то куда тогда запропастилась вторая или третья? Если же у Красных была лишь одна конная армия, то зачем называть её первой? Да и не соответствовало теории вероятности, чтобы Красные во всех без исключения битвах побеждали.
Спектакль имел безрадостные последствия – через два дня отец пришёл с родительского собрания, бросил на стол мою фотографию с коком (накануне собрания нас коварно и срочно сфотографировали в школе под каким-то предлогом) и велел завтра же подстричься под полубокс.
Я постригся за 10 копеек и сразу начал отращивать бачки (бакенбарды) как у Элвиса Пресли… Могли, ведь, влепить комсомольский выговор, исключить из комсомола или школы, если бы не отец… До спектакля мы ходили с коками, и никто к нам не придирался, а вот приехал Маршал и всех построил.
После спектакля я начал задумываться, почему Красные победили Белых, и решил, что Красные взяли количеством бойцов (тогда в России убогих людей было больше, чем культурных раз в сто), подобно тому, как орды варваров захватывали кажущиеся неприступными цивилизованные города, насиловали, грабили и бессмысленно пытали перед казнью защитников города.
Так вот такого распаявшегося варвара мы и увидели на нашей сцене. Атилла, предводитель гуннов, гляделся лучше Маршала: Атилла воздержался от штурма Рима, вняв уговорам папы Льва Первого…
Можно себе только представить, какую высокую цену за провал спектакля заплатили директриса нашей школы и секретарь партийной ячейки: райком, горком, министерство образования… и какими только словами мысленно не называли того «дурака с инициативой», который спровоцировал начальство пригласить Маршала на встречу…
Фома Лето 2009